Феодал. Том 2

Глава 5 Неловкая ситуация

Опять всё вернулось на круги своя — лишь избранные получат лечение, а простой народ, как подыхал в бесконечном беличьем колесе, так и продолжит подыхать. Я не знал, чей это был приказ, но плюнул бы этому человеку в лицо.

Я сорвался к Абросимову и на эмоциях вывалил всё, что думаю о нём и о его шайке безбожных грабителей. Зачем прятать горы целебного порошка, когда вокруг столько несчастий? Можно решить колоссальное количество проблем. Это уже какой-то отборный цинизм.

— Ты закончил? — спросил меня устало Абросимов, потирая переносицу.

Всë это время он молчал и внимательно слушал, выгнав из кабинета помощника. Я перевёл дух и налил себе из графина воды.

— Нет, но я готов выслушать твои жалкие оправдания, — ответил я, ставя стакан обратно на стол.

— Во-первых, они не жалкие. Во-вторых, с чего ты взял, что мы этого всего не знаем и не учитываем? И, в-третьих, это не твоё дело. Ты получил награду, признание, тебя заметили, и поверь — это лучше любых денег. А со стяженем там сами разберутся, — он показал большим пальцем наверх.

— Да чёрта с два они разберутся!

— У тебя нет всей картины, Володь, остынь. Возьми выходной, отпразднуй.

— У нас завтра экспедиция.

— Перенесли на два дня, надо запастись сам знаешь чем. Так меньше жертв будет.

Я был против политики нераспространения, а по лицу Абросимова понял, что тот разделяет мои идеи, но граф человек военный — ему сказали выполнять, он выполняет. Такова система. Я же здесь посторонний, пусть и приближённый к благородным кругам, но выросший в бедности. В отличие от всех этих баронов, графов и герцогов, я видел, как живёт простой народ, их постоянный страх голода или внезапной болезни.

Пароголовым ничего не стоит производить стяжень для масштабов всей страны. Человек, который мог бы стать значимой фигурой, принести пользу и оставить после себя способных наследников, по итогу умирал ещё в детстве. Либо по глупой случайности, потому что рядом не оказалось целителей или сельского врача.

— Хорошо, но знай моё мнение — это полная чушь. И не надо нагонять таинственности. Сдерживая развитие наших врагов, мы сдерживаем и себя.

Ясно как день, что император, или кто там принимал решения, боялся усиления иностранных армий. При активной торговле оно так и произойдёт, но здесь все будут в равном положении. Мы контролируем «Серый-18», наша администрация там сидит!

Абросимов, как никто другой, должен был понимать эту моральную дилемму, но его сдерживал статус разведчика. Он не мог себе позволить начать разглагольствовать о долге и праве в отрыве от политики корпуса. Даже его философия была поставлена в услужение интересам империи. Поэтому он воздержался от комментариев.

— Увидимся через три дня, — сказал я ему, выходя из кабинета.

Первым, кто мне встретился, был портрет императора Константина 'Безвольного. Авторитет этого человека опустился ещё на одну ступеньку вниз.

Хуже то, что мне волей-неволей придётся соперничать с остальными высшими аристократами за его внимание. Быть отважным как лев, и хитрым как лиса. Вторая часть шла со скрипом, но шла.

Чтобы хоть как-то развеяться, я собрал всех своих людей на очередной турнир на торжище у Темерницкой таможни.

— Будем веселиться, пить, плясать, плачу за всех!

А вот это пришлось им по душе, особенно вечно голодному Потапу, которого я вырвал из цепких лап разведчиков на один день. Как-нибудь обойдутся, нам сплотиться бы не помешало. Столько вместе трудились.

— Нобу, — обратился я к мечнику, — А тебе придётся немножко попотеть. Очень надо.

— Просите чего хотите, господин Владимир, — серьёзно кивнул японец.

— Хочу, чтобы ты выиграл турнир, — я положил ему руку на шею, когда мы уже шли в общем потоке людей на празднество, — но не как в прошлый раз. Я хочу, чтобы ты дрался всерьёз, ты понимаешь меня?

— Но это может покалечить других участников.

— Ничего, там есть лекарь, — похлопал я его по груди. — Не сдерживайся.

Нобуёси никогда не отличался склонностью к насилию, и, если можно было сгладить конфликт, повести себя где-то мягче, он щадил противника, предпочитая дать тому раскрыться на полную. Так он мог вынести для себя что-то полезное, либо отточить уже существующие техники. Я же просил его сбить этот полёт ещё на старте.

Выкупив шикарные места в первых рядах, я усадил всех вокруг себя, чтобы народ видел — это Черноярские пришли. При этом я намеренно выбрал противоположную сторону от усевшихся баронов и нашëл взглядом Рындина. Тот о чëм-то разговаривал с одним из своих боевых магов.

Разогретый тамадой народ жарко встретил первую пару бойцов, особенно когда вышел Нобу. Однако зрелищ они не получили. Соперник японца, неплохой в принципе парень с задатками: ранг «С» и с «Отвагой» в шестьдесят единиц попытался заявить о себе не в то время и не в том месте.

Через десять секунд после начала схватки он валялся с разбитым в кровь ртом, а его пальцы на ладони повредил деревянный клинок. Никакого тебе фехтования, танцев с мечом и прочих красивостей. Только грубая неотвратимая сила хищника, что хочет побыстрее убить свою добычу и полакомиться.

На собравшихся это подействовало как ушат холодной воды. Даже ведущий в гробовой тишине запнулся, объявляя следующую пару бойцов. Спустя время Нобу опять выходил и опять его соперник уползал, либо его откачивали подбежавшие лекари.

Разбитые головы, переломанные ударом ноги рëбра, выбитые зубы — всë как я заказывал. Один соперник даже отказался выходить. Всë это время я демонстративно смотрел на Рындина. Тот почуял кожей взгляд и кивнул мне. Не дожидаясь конца турнира, он удалился вместе со свитой.

Остальные бароны тоже надолго не задержались. Сигнал они получили, правильно его считали, но оставаться им было незачем — и так понятно, кто победит. Когда мы ввалились за призовыми, весело крича и поздравляя Нобу, я подозвал организатора.

— Раздай поровну эти полторы тысячи тем парням, что с ним дрались. Скажи, если захотят, пусть приходят и друзей своих зовут, кто поспособней. Может, кого-нибудь примем. А это тебе, — я отдельно дал ему полтинник.

Жалко, что они по случайному стечению обстоятельств стали разменной монетой в демонстрации моей силы, потому я считал важным их подбодрить. Факт, что они вышли на арену, уже говорил об их смелости и характере. К тому же молодые мечники лучше любых объявлений разнесут эту весть по своим каналам.

После мы отправились дальше кутить. Я помню, как Потап орал громче всех, залезая на стойку, и как мы угощали весь кабак. Помню потешную борьбу на руках Мефодия сразу с тремя витязями и как к Нобу приставала одна грудастая барышня, нагло усевшись к нему на колени, она гладила его по волосам и мурчала всякие нежности. Помню, как Митька и, о боги, разговорившийся Ермолай о чём-то горячо спорили, обливая друг друга пенным, когда чокались. Помню, как из сумки вылез Иней и разворошил хозяйскую кладовую, обожрался мяса и прямо там завалился спать с раздувшимся животом.

Я всё помнил, кроме того, как оказался один посреди тёмной улицы с сумкой, полной денег.

Марина проснулась от настойчивого стука в окно в три часа ночи. Первое, что она сделала, это потянулась к лежавшему у изголовья кинжалу. Его давно подарил отцу один проезжий осман, который вляпался в неприятности и получил помощь от конторы. Трясущимися руками она откупорила склянку с ядом, и едва сама не порезалась, когда всю её вылила на лезвие.

С мечом она не сладит и магии не обучена, так что тут только один удар решит всё. Даже если её попробуют взять физической силой, она огрызнётся, и обидчики сдохнут. Отравятся, и поминай как звали. Не будет им лёгкой добычи.

Убийцы, что разделались со Спицыным у неё на глазах, встречались ей везде и даже во сне. Раз она заметила их стоящих у входа в здание суда. Один притворялся, что читает газету, а другой подмигнул ей, когда затягивался сигаретой. Когда она сидела на слушаниях, они сидели поодаль, притворяясь, что им интересна тяжба.

Работать в такой атмосфере было решительно невозможно. Ей подсовывали мёртвых мышей под дверь, разбили стекло, и пришлось вызывать слесаря. Участились и приставания от сына почившего компаньона.

Она поняла, что притворятся больше не получиться, и решила поводить за нос ненавистного ей наследника конторы. Тот пускал на неё слюни и позволял дальше вести дело бастарда. Угрозы на неё, как и на отца, не действовали. Их семейное природное упрямство проложило тропу от бедности к достатку, а когда семейство снова упало в долги, это внутреннее состояние души только усилилось. Если она взялась защищать подзащитного, то сделает это хоть ценой своей жизни!

Так её учил отец и так она понесёт это знамя, будет выполнять профессиональные обязанности до последнего. Она была из тех людей, которые, наоборот, от давления на них преображались ещё больше, оно придавало им сил. Поэтому никакие попытки отложить судебный процесс, сфальсифицировать документы или подкупить её не проходили. Она с неумолимостью вела дело к его логичному завершению — к дроблению феода.

— Марина-а-а-а!

Она вздрогнула и выронила пузырёк, склянка разбилась. Если наступить голой ногой, то можно отравить саму себя.

«Чёрт, как это было бы нелепо!» — подумала она, но с улицы снова раздался стук и знакомый голос.

— Марина-а-а! Открывай, это я!

Она всполошилась, не зная, куда положить кинжал, но когда загрохотал требовательный стук в дверь, она выругалась и прокричала.

— Да иду я!

Бросив оружие на одеяло, она перепрыгнула лужу и побежала открывать.

— Черноярский? Что вы тут делаете? — возмущённо спросила она.

— Как что? — с непониманием ответил он. — Вы с-сказали принести деньги, я и принёс. Вот, идём в суд, пошлина… — Владимир раскрыл сумку, и из неё на крыльцо посыпались пачки банкнот. — Ну вот, выронил…

— Какой суд, вы время видели? — она в панике оглянулась направо и налево, переживая, что её преследователи сейчас нападут на барона и отберут деньги. — Немедленно заходите внутрь! — прошипела она и пихнула его за порог, а сама, нагнувшись, подняла выпавшие ассигнации.

В окне напротив загорелся свет, кто-то подошёл к шторам.

«Мамочки-мамочки-мамочки!»

Она закончила и шмыгнула обратно в дом с галопирующим во всю сердцем. Все замки и щеколды были моментально защёлкнуты. Сглотнув и пригладив волосы, она развернулась, чтобы высказать всё этому дураку.

— Марина, а можно чаю? У меня что-то голова болит…

— Так, вы зачем сюда пришли, Владимир Денисович?

— Ну как же, деньги… Мы, мы сегодня всех победили, да. И вот стяжень наш, — он достал из-за пазухи какую-то уродскую деревянную штуку и показал ей хранящийся внутри порошок. — Ваще всё лечит, ага. Знаете, что? — он задумался и отдал ей эту фигурку. — Возьмите, ну себе, на всякий, — повертел он рукой. — Деньги есть, завтра землю пойдём смотреть… — вздохнул барон, прислоняясь к стене и медленно съезжая по ней. — К Ры-Рындину ещё зайдём, ну там по делам, — заплетающимся языком добавил он.

— Зачем вы мне всё это рассказываете? — спросила она, предотвращая его падение и ставя на ноги.

— Зачем? — удивился Владимир. — Да просто… А где я?

— Ясно всё с вами, как эту штуку принимать? — спросила она, показывая на стяжень.

— Да там в жидкость плесните. В чаёк, давайте в чаёк, Мариночка.

— Я вам не Мариночка.

— Пардон.

— Стойте здесь, я сейчас мигом. Эта штука выветрит всё, и потом уходите, слышите? — спросила она, забежав на кухню. — С такими деньгами опасно ночью гулять. Можете у меня их оставить, как у адвоката, а завтра придёте, заберёте. Ничего с ними не случится. Так, где у меня тут тарелка была? — сказала она себе под нос, мысли путались, она тупела прямо на глазах. — Ах да, тут, вот…

— Марина! — раздался из коридора голос.

— Не кричите вы, соседи будут жаловаться, я вас прекрасно слышу, — чайник уже потихоньку пыхтел на примусе.

— Я могила Марина!

— Да господи, — скрестив руки, она смотрела на чайник и потирала лоб, происходящее казалось ей каким-то сюрреализмом.

Троекурская опустила взгляд вниз и покраснела — всё это время она была в ночнушке!

Она в панике искала хоть какую-то другую одежду, расхаживая туда-сюда.

— Ни в коем случае не заходите сюда, — попросила она.

— Марина, ну вы же по-понимаете, что этим сделали только хуже? Мне теперь просто жизненно необходимо туда заглянуть.

— Я на вас обижусь, — строго сказала она и закрыла дверь.

— Да я пошутил, конечно, я вас не обижу.

Она приставила ухо к щели и услышала какое-то шуршание, но его заглушил поспевающий чайник. Девушка отошла, чтобы потушить примус и заварить чай, обожглась, забыв прихватку, снова взялась за ручку и, пока наливала, услышала восклицание Владимира.

— Вы что тут посуду бьёте, Марина? А это что? — голос замолчал, а потом, смеясь, спросил. — Вы, наверное, жрица тайная, да? Же-жертвоприношение…

Фраза оборвалась. А на пол упало что-то твёрдое.

— Господи! — она поставила чайник на стол и одним рывком оказалась в коридоре, там Черноярского не было, но он обнаружился в её комнате, молодой человек успел снять сапоги в прихожей и завалился в кровать.

Рука была порезана. Видимо, взялся убрать кинжал в сторону и схватился за лезвие. Тот валялся неподалёку, измазанный в крови, и из пятки барона торчали склянки, в которые он наступил в темноте.

— Мамочки милые, а-а-а, — вот тут она реально потеряла всю нить происходящего, как будто кто-то поломал всю выстроенную в голове логическую систему. — Так, соберись, — она быстро зажмурилась и ударила себя по щеке, мозги пришли в норму, включилась Марина-адвокат, а не Марина-дурочка.

Цепкий взгляд заметил метлу — ей она в два движения убрала осколки в сторону, чтобы подойти самой. Потом вернулась и зачем-то запрыгнула в сапоги Владимира. Хотя нет — это не просто так, там подошва толще. По крайней мере, такой был ход мыслей. Затем чашка с кипятком. Разбавить холодной водой. Высыпать туда эту штуку. Лекарство.

— А сколько надо?

Дозировки она не знала. А вдруг промелочит? Думать некогда — половина порошка улетела в воду. Ложкой быстро размешала и обратно в комнату. Аккуратно, чтобы не разлить и не поскользнуться.

— Вот чёрт!

Лицо барона побледнело, а губы наполнил ядовито-синий пигмент. Она с трудом перевернула его на бок и влила в рот снадобье.

— Глотай ты, не выливайся. Вот так… — она с тревогой смотрела, как всё расплёскивается, но последовал непроизвольный глоток, потом ещё и кашель, барон приподнялся на одном локте с широко раскрытыми, как у рыбы глазами.

— Марина? — удивился он, а потом обвёл шальным взглядом комнату, как если бы появился тут впервые, остановился в итоге на своих сапогах, что она в спешке накинула. — А зачем вы их надели…

После этого Черноярский отрубился. Троекурская подхватила его, чтобы тот не упал лицом в паркет, и положила на подушку. Раздался храп. Она осмотрела руку — вроде ничего. Рана исчезла. А вот из пятки всё ещё торчали стёклышки.

Поморщившись, она потянулась рукой, но одёрнулась.

— Я же себя так пораню.

В комнате нашла пинцет. Присев, Марина убрала сначала один осколок. Порез тут же зажил. Потом второй, третий и так пока источник заразы не был убран. На свою голову она выбрала один из самых сильнейших ядов. Достаточно малой концентрации, чтобы запустить процесс отравления.

Далее она расставила везде свечи и фонари, аккуратно подмела остатки стекла и вымыла пол до плеска, облазив каждую щёлочку. Разрази гром, если что-то останется. Закончила она к пяти утра и уже не ложилась.

Я с трудом раскрыл слипшиеся глаза, хоть и не испытывал сонливости. Такое чувство, будто сейчас светиться начну от количества энергии. Первый момент был с расфокусировкой зрения: я как будто дальше видеть стал, но потом зажмурился, сделал несколько глубоких вдохов, и всё пришло в норму.

Оглядевшись, я попытался вспомнить, как тут оказался. Напротив стоял богатый шкаф, начиненный пузатыми фолиантами книг, миниатюрная бронзовая статуя Фемиды, широкий стол, несколько стульев, картины с пейзажами на стенах. Всё говорило о достатке и интеллектуальном труде владельца помещения.

Я сел на кровати. Что-то звякнуло за пределами комнаты, а потом донёсся аромат куриного супчика. В животе заурчало. Я слышал, как кто-то возится на кухне, но не понимал, как обратится. «Эй ты?» или «Как там вас, можете сказать, где я?»

Звучит смешно, потому я, чуть слышно ступая, прокрался к двери и увидел со спины девушку. Это была Троекурская. Я убрал голову и выругался про себя. Чёрт. Не надо было с Мефодием на слабо играть. Здоровяк хоть бочку выпьет, а ему всё одно, но нет же, мне надо показать, кто тут главный…

— Можешь зайти, я не кусаюсь, — сказал Марина, и я опять выглянул.

— А как ты меня услышала? — я вроде бесшумно ступал.

— У тебя живот урчит на весь дом. Садись, поешь.

— У меня нескромный вопрос: мы не…

— Нет, — она лязгнула ложкой сильней обычного и передразнила, — «мы не».

— Понял, — улыбнулся я и с готовностью сел перед тарелкой.

В домашнем светло-синем платьице, подчёркивающем её женственность, она выглядела совсем иначе, как-то уютней, теплей. Исходя из того, что я уже видел — это было что-то новенькое. Хм, у нас в коллекции есть «серая мышка», «благородная леди», а теперь кто? Сколько ещё образов у неё припасено?

Я невольно засмотрелся.

— Чего улыбаешься? — спросила она, ставя передо мной тарелку.

— Да так, настроение хорошее, — я попробовал угощение и зажмурился. — Восхитительно! Знаешь, я могу повторить это на шести языках. Очень вкусно.

Съев ещё две ложки, я попросил её рассказать о случившемся, и с каждым словом неловкость нарастала. Кажется, у меня уши пылали ярче раскалённой подковы. Боже, какая стыдоба… Самое смешное, что я этого всего не помнил! Даже убойная доза стяженя не вернула мне память. Определённо надо будет ограничивать себя в следующий раз, влип по неопытности.

— И что ты… вы теперь будете делать? — поправилась она, когда с завтраком было покончено.

— Можем на «ты» в неформальной обстановке, — предложил я и поблагодарил за угощение. — Для начала заглянем в суд, нам же туда по пути? Вместе пойдём.

— Да.

— Вот и отлично, но перед этим хочу узнать — зачем нож и яд?

Она убрала тарелки и пожала плечами.

— Не каждый день к тебе ломятся в три часа ночи…

— Моя вина, но такая осторожность чрезмерна, что могло еë вызвать?

— Посмотрите на меня, — повернулась Троекурская ко мне. — Что вы… Ты видишь?

— Хмм, вижу девушку, — осторожно предположил я.

Я было подумал, она на комплименты нарывается, но взгляд Марины был серьёзен как никогда. К тому же у меня не было желания заходить за определённые рамки. Ещё не так поймёт, а её талант и навыки мне ох как нужны. Я боялся спугнуть Троекурскую слишком развязным поведением, но, увы, прошлая ночка не способствовала укреплению доверия.

— Правильно, — сказала она, а я облегчённо выдохнул, — хрупкую беззащитную девушку, и как ей защитить себя в такое опасное время?

— Не знаю, я как-то не думал об этом.

— Вот, а нам приходится жить с оглядкой. В каждом встречном высматривать насильника или убийцу. Постоянная гнетущая тревога…

— Это, конечно, убедительно, но когда ты мне собиралась рассказать про угрозы на кладбище? — я решил сразу прекратить это размазывание фактов в угоду сокрытию настоящего положения вещей. — Марина, давай условимся, если на тебя кто-то хоть на полтона поднимает голос, ты идёшь с этим ко мне. Не геройствуешь, не изображаешь из себя жертву, а просто говоришь мне, и я решаю этот вопрос. Ты делаешь свою работу, а я свою.

Она сложила тарелки и вытерла руки полотенцем, не спеша с ответом. Что-то в ней колебалось и всё ещё не хотело доверять.

— Те гады тебя больше не побеспокоят.

— Откуда ты знаешь? — быстро спросила она.

— Скажем так, мы уладили это дело с заказчиком, но с исполнителями ещё поговорим. Я хочу, чтобы ты помогла мне их найти.

— Зачем?

— Чтобы знать, — не вдаваясь в подробности, ответил я. — У тебя много дел сегодня в суде?

— Собственно говоря, нет. Ты мой единственный клиент. Я хотела внести пошлину и ходатайствовать о назначении слушания.

— Отлично, тогда после поедешь со мной к Рындину, поможешь уладить один земельный вопрос, по пути расскажу.

Она побледнела.

— Так это он заказчик? Владимир, во что я вляпалась? — слава безжалостного хитрого барона пугала её.

Торгаш устранял неугодных втихую, стараясь не привлекать к себе внимания, но в конечном счёте для него всё складывалось слишком уж удачно, и про Аркадия Терентьевича пошли разные слухи.

Я встал из-за стола, цепляя к поясу ножны.

— Это дружеский визит, мы едем смотреть для меня мага.️‍