Фиктивная жена миллионера (СИ)

Глава 30

Я сам не осознаю, что на въезде в город заворачиваю в сторону дома Арины. Как будто подсознательно уже принял решение, а умом все еще сомневаюсь и спорю сам с собой.

Терзаюсь теми самыми дебильными вопросами, про которые говорила мама: а если не получится? Не то чтобы я сам этого боюсь, скорее, переживаю за Арину. Я и так ей испортил жизнь за наше короткое знакомство, а если еще раз облажаюсь… Я для нее слишком циничен, испорчен, и дальше по списку можно долго продолжать.

Но я хрен знает, что со мной. Весь этот месяц что-то происходит, а я как в тумане. Политика, бизнес, подстава Лебедева, Лиза — все отходит на второй план, дела решаю по инерции. Лиза успела свалить из Москвы, сейчас обитает у своих родителей в Магнитогорске, по всей видимости, с неплохой суммой денег.

Я пока не добрался до нее. Не знаю, как поступить. По-хорошему, я и сам виноват в сложившейся ситуации. Не досмотрел, не понял, что для нее все это было серьезнее, чем товарно-денежные отношения, что она рассчитывала на большее.

Вот поэтому проще с однодневками, не надо потом разгребать кучу дерьма. Конечно, мама права, я должен научиться брать ответственность за отношения. Я не боюсь ответственности как таковой, иначе бы не добился того, чего добился. Но отношения — это такая неведомая хрень… Я даже не знаю, с какой стороны к ним приступать. Очевидно же, я не создан для подобного.

И поэтому еду сейчас к Арине? Вот это все еще скажи ей, Яров, чтобы подытожить свое мудачество. Я вздыхаю. Даже не представляю, с чего начинать, чувствую себя идиотом во всех отношениях. Вроде взрослый мужик…

Возле подъезда Арины горит одинокий фонарь, в свете которого кружится падающий снег. Беру мамин подарок, иду к подъездной двери и понимаю, что не знаю номер квартиры. Смешно, конечно, получается.

А если ее вообще дома нет? С чего я взял, что она будет праздновать с отцом? Позвоню ей, а она где-нибудь с подругами. И я вообще не кстати окажусь. Черт, ну откуда вдруг эта дебильная робость?

— Влад? — слышу голос за спиной и на мгновенье напрягаюсь всем телом.

Оборачиваюсь: Арина стоит в нескольких метрах, глядя на меня большими глазами. Я молчу, жадно скольжу по ней взглядом, осознавая только сейчас, как сильно я соскучился. По ее взгляду, немного наивному и светлому, по худощавой фигуре, по голосу. Я по всему соскучился, по каждой черточке ее лица. Вот это ты попал, Яров.

Арина делает несколько нерешительных шагов, сокращая между нами расстояние.

— Что ты здесь делаешь?

Я теряюсь, не зная, с чего начать. Я бы хотел сейчас просто ее обнять, поцеловать, почувствовать ответное тепло. Но не факт, что ей это нужно. Неужели кто-то уверен, что чувства реально не портят все? Если бы не они, я бы уже спокойно действовал, а теперь рефлексирую из-за всякой ерунды.

Делаю неопределенный жест рукой.

— Мама тебе подарок передала, — выдаю в итоге, Арина вздергивает брови, опускает глаза на коробочку в моих руках. Хлопает ресницами в полном недоумении.

— Спасибо, — произносит, так и не вытаскивая руки из карманов. Я опускаю голову, вздыхая. Полный идиотизм.

— Давай поговорим, Арин.

Мы смотрим друг на друга несколько секунд, и мне на мгновенье становится больно. У нее непроницаемое лицо — ни одной эмоции. Как маска. И самое поганое: это последствие ее общения со мной.

— Хорошо, давай, — кивает она, достает из кармана руку с ключами и открывает дверь в подъезд.

Арина

Мы молча поднимаемся в лифте на максимально возможном расстоянии друг от друга. Мысли скачут в голове. Зачем он пришел? Поздравить? Передать подарок от мамы? Глупость какая. Делать ему больше нечего, в новогоднюю ночь тащится ко мне с такой целью.

Тогда зачем? Мелькает шальная мысль, которую я тут же отметаю. Верить в чувства Ярова было бы верхом глупости. Может, он и неплохо ко мне относился, но не настолько, чтобы выбрать меня, а не карьеру. Это уже о многом говорит.

Папы еще нет, открываю дверь, мы в таком же молчании заходим внутрь. Раздеваемся, я указываю в сторону кухни.

— Чаю хочешь? — спрашиваю, не глядя на Влада.

— Давай.

Не хочет он чай, просто так сказал. Не знаю, откуда я это понимаю, но понимаю. Поворачиваюсь к нему, Влад выдавливает улыбку:

— Уютно у вас.

— Ты зачем пришел?

Он смотрит так долго, что я поневоле начинаю нервничать. Он не имеет права на меня так смотреть. Я давала ему для этого возможность раньше, а теперь все.

Отворачиваюсь, ставлю чайник.

— Я совершил ошибку.

Замираю, не двигаюсь совсем, только взглядом брожу по столешнице. Руки начинают противно дрожать. Медленно поворачиваюсь к Владу.

— Ты о чем?

— О нас. Я должен был выбрать тебя.

— Должен был? — хмыкаю нервно.

— Я хотел выбрать тебя. Но… — он качает головой. — Но стал думать, анализировать и выбрал политику. Поступил, как урод, я это осознаю. Знал, что тебе будет больно, и думал, что мне больно не будет. Ударил по тебе, вместо того чтобы прикрыть собой то, что между нами было.

Я качаю головой, чувствуя подступающие слезы.

— Удар достиг цели, Влад, — сейчас у меня нет никакого желания выставлять себя сильной.

Мне было очень больно, и больно до сих пор. Сам факт того, что я вижу его, причиняет боль. Потому что между нами пара метров, которые мне никогда не преодолеть. Потому что я не могу подойти и коснуться его или поцеловать. Потому что все кончилось.

— Прости меня, Арин.

Резко отворачиваюсь, зажимая глаза пальцами, стираю слезы.

— Зачем ты пришел, Влад? Попросить прощения? Подарок передать? — снова поворачиваюсь. — Зачем? Ты хоть понимаешь, как это жестоко по отношению ко мне? Появиться снова на пять минут и исчезнуть? Тебе нужно мое прощение? Хорошо: я тебя прощаю. Только пожалуйста, перестань ко мне приходить.

Влад кивает, опускает глаза. Чайник за моей спиной щелкает, согревшись, но я не двигаюсь с места, стою, вцепившись руками в столешницу.

— А если я скажу, что хочу попробовать, — Влад поднимает на меня взгляд. — Ты и я. По-настоящему.

Слезы катятся по щекам, я не вытираю их.

— В этом твоя ошибка и есть, Влад, — шмыгаю носом. — Для тебя это все была игра, а для меня по-настоящему. Я не верю, что ты… — запинаюсь на секунду и говорю другое. — Ты просто потерял игрушку, которая тебе нравилась, Влад. А я больше не хочу игрушкой быть. Тебе лучше уйти.

Влад пялится перед собой, определенно ничего не видя. Потом кивает, встает, кладет на стол коробочку.

— С наступающим, — говорит мне, я не отвечаю. Мягкими шагами он уходит в прихожую, потом хлопает входная дверь, а я опускаюсь на пол и начинаю плакать, уже не сдерживая себя.

Я не знаю, чего я ждала. Теперь мне снова больно. Оттого, что пришел, оттого, что ушел, оттого, что сказал, и что нет. Я не знаю, чего хочу, я запуталась. Если бы тогда, месяц назад, он все это сказал, я бы ему поверила, я бы согласилась на все. Но сейчас… Где гарантии, что он не передумает? Что ему не надоест через месяц, а то и раньше? Что он не начнет думать, что поступил глупо? Не будет со мной просто из чувства жалости, чтобы не сделать больно? Не заведет любовницу, о которой я не буду знать?

Нет, нет никаких гарантий. Хлопает дверь, я вскакиваю, растирая по щекам слезы. Папа приехал. Надеюсь, они не встретились с Владом, нет никакого желания обсуждать произошедшее…

Я делаю шаг вперед и замираю. Влад стоит в расстегнутом пальто, не разувшись. Я часто моргаю, не зная, что говорить. Зачем он теперь пришел? Мысли путаются, снова путаются.

— Прости, Арин, — говорит Влад, — мне не двадцать лет, чтобы играть в сериал, уходить, возвращаться по сто раз. Я знаю, что нихрена тебя недостоин. И что ты мне не веришь. Но еще я знаю, что ты любишь меня. А я… Я люблю тебя. И поверь, сказать это было чертовски сложно.

Я в изумлении хлопаю глазами, не веря своим ушам. Влад у меня в квартире только что признался мне в любви?

— Я тебе говорил, что не способен любить, — продолжает он. — И я до сих пор сомневаюсь в себе, не буду врать. И светлого будущего обещать не буду и всякого бреда про вечную любовь. Я просто хочу быть с тобой, и готов делать все, чтобы у нас получилось. И если ты…

Он замолкает, в два шага оказывается возле меня и целует. Обхватываю его за шею как-то инстинктивно, тяну на себя, он холодный, на плечах снежинки, носки мокнут из-за подтаявшего от ботинок снега. Но я этого не замечаю.

Я чувствую только жесткие волосы под пальцами, вкус губ, слегка царапающую щетину, и неповторимый запах Влада. И это все обрушивается на меня в один миг. Я как будто вылетела в космос без скафандра, и теперь задыхаюсь, но не могу остановиться.

Даже изумление от того, что он вернулся, что сказал, уходит на второй план, чтобы я полностью растворилась в этом моменте, когда мы касаемся друг друга. У меня чувство, что прошла тысяча лет с нашего расставания, и при этом мгновенье, потому что тело помнит каждое касание почти до болезненного.

Боль растворяется, словно пшик от дезодоранта, и остается внутри что-то такое сильное, мощное, отчего, кажется, можно взлететь в воздух, если просто встать на цыпочки. Я не выдерживаю и начинаю плакать. Влад отстраняется, целует меня в лоб, шепчет:

— Ну ты чего, маленькая? — целует в щеку, забирая губами слезинку. Смотрит так, что я не выдерживаю, утыкаюсь лбом ему в грудь и затихаю так, в его объятьях.

— Не могу поверить, Влад, — шепчу ему в грудь, он крепко сжимает, целует в волосы.

— Дай шанс доказать.

Я поднимаю глаза, ловлю серьезный взгляд. И понимаю: не смогу отказать. Я и не хочу. Я хочу быть с ним. Даже если снова будет больно, хочу. И еще больше хочу поверить в то, что он сейчас говорит искренне. И я киваю, добавляя:

— Хорошо.