Философия преступника

неудовлетворенный лишь образом и подобием. И услышал Бог мысль его и возрадовался равному себе.

Человек не видит себя, он видит объяснение себя в контексте Системы. Лишь жизнь во «внутренней эмиграции», в Антисистеме позволяет увидеть себя. Абсолютный Преступник - это Антисистема. Нравственно все, что подлинно и свободно, - говорит Антисистема. Нравственно все подчиненное и играющее роль, - настаивает Система. Ей Преступник очень нужен. «Борьба с преступностью», - это название бизнеса, очень прибыльного бизнеса. Милиция, суд, прокуратура, пенитенциарная система, криминальноисполнительная инспекция и т. д. - эти институты живут преступлением, существуют благодаря преступнику. К ним следует прибавить всевозможные предприятия, обеспечивающие эти институты техническими средствами, продуктами питания, одеждой, строительными материалами и многим другим. Огромный бизнес. «Под предлогом благого дела «восстановление справедливости», «исправления» и т. д. идет деребан большого куша и деребанят его те. Один пример: норма питания гласит, что одному осужденному положено 100 г мяса в день, необходимое количество мяса закупается, но осужденный получает в лучшем случае - 30 г в день. Мясо виртуальное, а деньги отмываются реальные. Помимо хищения бюджетных средств не менее ощутимой статьей доходов доблестно в службу несущих являются всевозможные схемы по выкачке денег из исправляемых и их родственников. А зарплаты?.. Оплата «труда» судьи, прокурора, опера и оплата труда учителя, врача, библиотекаря несопоставима ни по каким критериям. Государство, где мент получает больше денег, чем учитель и врач есть ментовское государство, то есть, утверждающее себя силой. Преступник - доходное явление для Системы: доходы идейные, позволяющие творить под лозунгом борьбы с преступностью все, что вздумается, ибо под «преступление» подводится все, что мешает ее росту и процветанию, и доходы материальные, обеспечивающие сытность ее слугам. Система знает, что побеждать преступность нельзя, нужно с ней бороться, т. е. зарабатывать, чем больше в государстве контингент подследственных, заключенных, осужденных, - тем сытней службу несущим. Чем больше увлеченных законом в непотребном действии любуются звездами ночного неба сквозь решетку, - тем богаче светят звезды на погонах блюстителей порядка. Нужного кому-то порядка. Профессор криминологии Нильс Кристи: «Преступность - это то, без чего не может существовать слабое государство. Государства управляют через преступление. Система контроля за преступностью - это. система, обслуживающая большинство и саму себя. система, которой необходимо концепция «удобных врагов». А ведь прав человек. «Такой вещи, как преступление не существует. О чем в действительности говорит ваш уровень преступности - так это о вашей социальной культуре и о способах, которыми вы привыкли решать социальные проблемы. Да и как можно рассчитывать удержать кого-то от убийства, если государство позволяет себе убивать. Мы можем создавать преступления созданием систем, которые требуют этого понятия. Мы можем ликвидировать преступления, создавая системы противоположного типа. Преступление - это не «вещь». Преступление - это понятие, применяемое в определенных социальных ситуациях, когда это возможно и соответствует интересам одной или нескольких сторон. Существует нечто вроде селекции, приводит к тому, что наши тюрьмы наполнены бедняками. Право собственности защищено лучше, чем право быть свободным.» Преступник - это защита своего главного права - быть свободным. Известный криминолог Л. Хулсман: «Преступление не онтологическая реальность. Преступление не объект, но продукт криминальной политики. Криминализация есть один из многих путей конструирования социальной реальности». М. Робинсон: «. преступления порождаются уголовным законом, который сочиняют люди. Преступность не существует в природе, это выдумка людей». П. Филмер, Д. Уолм: «Преступление - это юридическая категория. И в этом смысле, причиной преступления является сам закон». Я. И. Гилинский (профессор криминологии): «Цели и задачи уголовного

законодательства в принципе недостижимы. Хотя власти всех стран утверждают, что уголовный закон охраняет интересы граждан, в действительности он в первую очередь служит интересам правящей верхушке. Преступность и преступление - социальные конструкты; они

конструируются (в виде уголовного закона), прежде всего в интересах власти, режима». Дж. Рейман: «Богатые становятся богаче, а бедные идут в тюрьму». Нильс Кристи: «Иногда власть сама беззаконна. В таком случае действие, называемое преступлением, делает честь тому, кто его совершил». Преступник - это тот, кто знает: место Бога вакантно. Истинным человек признает то, относительно чего у него нет сомнений. Учитывая, что человек есть существо, сомневающееся во всем и в первую очередь в себе, то неудивительно то, что его поиск истины никак не увенчается успехом. Лишь тот, кто сам истинный и не сомневается в этом, способен сообщать истинность чему-то. В поверившем в себя истина видит своего создателя. Путь к истине - это путь к самому себе, этим путем есть все, что делает тебя свободным. Это путь проб и экспериментов. Преступление - это новая проба. Платон учил: чтобы быть, всякая вещь должна быть самой собой, что, однако, не мешало ему проповедовать благо жизни в государстве. Можно только догадываться каких усилий стоило его уму создание спекуляции, сделавшей эти тезисы непротиворечивыми. Ибо подлинный философ неизбежно приходит к выводу: бытие с самим собою - это бытие Преступника. Преступление - это попытка быть Собою. Но пути беспредельности воздвигаются плотиной пределов; беспредельность, остановленная пределом, становится определенным. Беспредельность, смятающая силой собственного Могу все пределы становится Абсолютным Преступником. Существование подчинившегося - это всего лишь иллюстрация того, чему он подчинился. Его жизнь есть тиражирование чужих смыслов. Абсолютный Преступник - это идея о подлинном. «Кому позволено мерять мое Право», - был первый вопрос его. Легетивность всякой власти всегда под сомнением у честно думающего, задача политика в том, 355

чтобы это сомнение не овладело многими. Задача успешно выполняется психологическим и физическим насилием. Система свои акты насилия именует благозвучными понятиями. Отдельным индивидам именовать свое насилие благозвучно запрещается. Политика - это оправдание власти всеми средствами. Почему из тьмы к свету? Тьма - это леденящий сознание хаос подлинности. «Там скрывается уродство», - слышен шепот страха. «Там скрыта Истина», - утверждает уставший бояться. Тьма глубины. «Тьма - это отсутствие меня», - заявляет свет. «Есть тьма иная, - моя, - произносит глубина, - но жаждут ее немногие». «Нет темноты, о Спутники мои. Есть только освещенности ступени, на коих света ровно столько, чтобы потребности всех тварей утолить». Платон говорил, что знание истинно лишь тогда, когда познающее и познаваемое - одно. Стоит согласиться. Часто познающему требуется мужество быть тем, что он познает. Интеллектуальная интуиция, как высший вид познания работает там, где нет самообмана. Избавление от последнего рождает чувства изьятости из мира Системы. Плотин видел цель философа в подражании божеству. Я знаю, о чем он, но все же: подражание - не достойное философа занятие; цель философа - абсолютная свобода. И для этого ему необходимо быть Абсолютным Преступником. Могущество - это приведение воли бога в соответствии со своей Волей. Чтобы быть тем, кем должно, от тебя требуется большего: чтобы быть Богом, становись Дьяволом. Создаешь много шума, требуя от жизни смысла. Когда устаешь шуметь мыслью и словом, приходит тишина. И в этой тишине ты слышишь: «Наконец-то, ты меня услышал, я давно хочу сообщить тебе очень важное: ты создатель смысла, не я тебе, а ты мне обязан его дать. Ты должен смысл, должен мне - твоей жизни». В тишине человек узнает о своем долге, - долге Создателя смыслов. У осуждения короткая память; оно забыло свой ужас, когда распятый им Преступник воскрес Богом. Был такой прецедент в истории криминалистики. Давно было. Давно, но велик соблазн распятому теперь, воодушевившись прецедентом, воскреснуть Абсолютным Преступником. Велик соблазн вернуть страх осуждению. Воскресать - достойное занятие. Достойное Преступника.

Человеку внушают, что источник власти и права - авторитет. Авторитет заслуженный и непререкаемый. Авторитетность есть у мудрости, справедливости, мужества, любви. Но вот беда: ни мудрость, ни справедливость, ни могущество, ни любовь не желает властвовать, ибо властвуя, они убивают себя. Их нет там, где власть. Кто-то произносит: «Государство авторитет», и ставит его в один ряд с мудростью и любовью. Раб видит в государстве истину, а свое лакейство называет долгом и доблестью, так самообманом он оправдывает свое существование. Аристотель считал рабство необходимым для блага общества и справедливым, считал, что рабство есть качество природы некоторых, они-то и должны быть рабами. Современные аристотели, соблюдая правила хорошего тона и дабы не травмировать психику, прекратили называть вещи своими именами. «Служащий», - так ныне раба кличут. Все ищущее авторитета вне себя оскверняет в себе Бога. Все видящее источник права не в собственном Могу, - ненавидит себя. «Идолы существуют только благодаря мне, и, если я не буду их снова созидать, они прекратят свое существование. «Высшие силы» существуют лишь потому, что я возвышаю их, а сам принижаюсь» (Штирнер). В чем несчастье человека? В непроизнесенном «Я есть истина», в малодушном неверии в себя. Страх быть Истиной отнимает счастье. «Знание и могущество человека совпадают» (Ф. Бэкон). Человеку сказали: одень кандалы на свои желания и тебе воздастся. Он одел, но воздаяния не получил - не хватило. Все воздаяние делят те, кто говорит «одень». Они помутили, а человек взял и одел, такой вот черный юмор. Желания бунтуют и вопят: «Докажи, что кандалы во благо». Человек бежит от них самообманом. Закон - сутенер, торгующий девицами легкого поведения: формой, мерой, нормой; его клиенты изменяют своей невесте -свободе. Система - это «социально-политическое пространство игр власти. «Право - это игорный дом властей. Преступление их мышеловка». Кант утверждал, что развитие морали способствует росту индивидуальной свободы. С таким же успехом можно утверждать, что развитие производства рыболовецких сетей способствует росту популяции рыб. Все, что обязано своим ростом развитию общепринятой морали есть малодушие, с которым у свободы нет ничего общего. Так же, как нет ничего общего у нее с умозрительными системами кабинетных писак. Мораль - это общеобязательная система норм. Где здесь место для свободы. У свободы своя мораль и выражается она жизнью Преступника. «Прекрасное ведь и есть не что иное, как цветущее на бытии», - сказал Плотин. Преступник скрывает самые красивые цветы с клумбы бытия, ибо он не хочет удовлетворяться подобно другим одним созерцанием и вдыханием аромата. Он осознал свое право на обладание цветущими.

На соседнем инвалидном бараке мотает свой срок дед Толик. Все зовут его Малолеткой. Ему 73 года. Я называю его Алексеич. Сидит Алексеич в общей сложности 42 года: три судимости и все три за убийство. Вид у него смешной, хлебом не корми - дай подурачиться, ходит, всех задевает и рожи строит, рассмешит кого-то угрюмого и радуется, словно дитя малое. Руки растопырены, в одной палочка, в другой, словно лепит из воздуха фигуры. Старых каракатиц я не видел, но почему-то, кажется, что она похожа на деда Толю. В каком бы настроении зэк не находился - при виде Малолетки лицо непременно расползется в улыбку. В первую нашу встречу я подумал: откуда столько радости, где берет на нее силы. От зэков узнал, что никто к нему не приезжает и что последний инсульт едва не погубил его. Захотелось мне с ним подружиться, узнать секрет его радости, как бы невзначай даю ему кулек с конфетами, приговаривая: «Малолетки конфеты любят». «Еще как», -отвечает каракатица. Короче, мы подружились. Начал я его донимать вопросами, возвращать туда, откуда он убегает весельем, - к самому себе. Необычайная серьезность взяла в плен его лицо, когда я спросил, есть ли у него родные. Алексеич посмотрел на меня с укором: «Зачем душу травишь?», но я видел, что все существо его хочет выговориться. У него 5 детей и 9 братьев и сестер. Я не скрывал своего удивления, и подумал, что нет у него никого. «Как так, почему не приезжают, не хотят?», - продолжаю лезть в душу. На что он рассказал мне историю. Лет 5 тому назад приехала в зону очередная комиссия из больших звезд. Во время обхода узнал дед Толик в полковнике брата своего родного, которого не видел много лет. Брат тоже его узнал, но виду не подал, не положено. Алексеич тоже проявил сознательность и не стал «позорить» брата приветствием. Спустя некоторое время вызвал его молодой оперок, видимо, доверенное лицо брата -полковника, помощь предлагать начал. Запнулся Алексеич на этом месте рассказа, судорожно сглотнул жидкость слюны, норовившую вытечь глазами. Долго он еще ждал брата, ничего не хотел, - только обняться. Никакой помощи не хотел, кроме непрезрения. Усомнился как-то в себе дед Толя после того случая окончательно. Другой бы сказал: «Да пошли они все»; этот же послал себя самого. Есть в жизни каждого человека те, чье презрение вынуждает презирать самого себя. Что сообщает им право презирать и стыдиться сына матери своей?.. Система. Искупились грехи Малолетки презрением законопослушных. И радость, и его беспричинное свидетельство тому. «Зачем я им такой нужен?», - выдавил он в ответ на мое предложение сообщить о себе детям. Я не смог ответить зачем, хоть и знаю, что нужно.

«Любить - ни одно поколение не научается этому от другого, ни одно поколение не может начать с какой-то другой точки, кроме начала, ни одно позднейшее поколение не имеет более простой задачи, чем предыдущее, и если человек не желает останавливаться здесь, как это сделали предшествующие поколения, останавливаться на том, что он любит, но желает идти дальше, тогда это все превращается всего лишь в бесцельную и глупую болтовню» (Кьеркегор). Установление законов было и есть право сильнейшего, который в реализации этого права руководствуется собственной выгодой. Политическая система власти легализирует это право сильнейшего, сообщает ему «законность». Когда отдельный индивид без согласия с Системой, по санкции лишь своего могущества реализует свое право сильнейшего, - он неизбежно оказывается предметом ее репрессий, ибо его действия есть посягательства на ее монополию силы; в Преступнике власть видит конкурента. Право закона на принуждение к отказу от следования своей природе против права быть собою. Какой из них правее? «Ваше право не могущественнее, если вы сами не могущественнее» (Штирнер). Абсолютный Преступник - возвращающий миру свободу. Достоевский сказал, что человек должен «выделяться». Выделяться самому занятие трудное и рисковое, проще позволить выделять себя формам Системы. Малодушная тяга к тому, что проще. Обман человека начался с предложения отменять «естественное право» на «позитивное право». В качестве аргумента выгодности обмена выдвигался тезис о необходимости прекращения «борьбы всех против всех». Внушаемость человека, видимо, в этот момент была на пике, ибо он увидел то, чего не было. Не было никакой борьбы всех против всех, была свобода и самобытная подлинность, и было их отстаивание пред миром. Но сделка состоялась: общественный договор подписан. Отныне проклятие Бога согрешившему «в поте лица зарабатывать хлеб свой» превратилось в обязанность подданного. Превращение проклятий становится любимым фокусом попа и политика; первый твердит: грешен и проклят, второй: поэтому обязан. Так несуществующая «борьба всех против всех», - борьба за себя была подменена Системой на борьбу против себя. Раб есть всякий лишенный права быть самим собой. Кем лишенный? В итоге всегда самим собою. Ибо лишение этого права внешним имеет успех лишь, будучи подтверждено внутренним отказом себе в этом праве. Закон уравнивает, где «равенство», - там нет свободы. «Равенство в свободе» (Надо же такое придумать) есть равенство рабов. Человек - это задача, разрешения которой нельзя произвести только дозволенными методами. С помощью линейки закона и циркуля системы измеряется лишь видимая часть айсберга и измеряется ложно. Большая часть в темноте глубины, погружение в которую есть нарушение дозволенного. Мощный прожектор бесстрашного духа и запас кислорода свободы, - то, что берет отчаянный, решивший узнать у глубины о себе правду. Истина - это награда за веру в себя. Августин: «Человек должен быть разумным, чтобы хотеть искать Бога». Человек должен быть свободным, чтобы хотеть искать Себя. Нашедший Себя - найдет Бога. Могу ли я жить в обществе, где ложь сделалась общим законом, где малодушие назвалось благом, где свободе и могуществу нужна санкция власти? могу ли я жить, себя не зная. Не по режиму, а по своей воле рожден жить человек. Но он подсел на режим, убежал в режим от ответственности. Слабость его ищет вождя и авторитета, существований в Системе предпочитает он бытию в свободе. Разучился произносить: «Я остался один на один с собою, мне не скучно и нет страха». Обреченность на свободу, на которой говорил Сартр, человеку невыносимо. Лишь для единиц такая обреченность есть счастье. Человек пленен словами, понятия и идеи казнят его ежесекундно. Л. Н. Толстой: «... человек не неподвижен относительно истины». Не создающий свою истину - создает свою вину. Виновным быть легче и удобнее. «. свобода принадлежит тому, кто умеет ее взять». Взять - это создать своеволием. Каждое преступление оправдывается прецедентным правом - прецедент создан системой власти: убийство, грабеж, воровство - обычные действия государства и от того, что названы они другими словами, суть не меняется. Нет такого преступления, которое не было бы совершенно Системой на «законных основаниях». Государство вменяет человеку в вину то, что само совершает законно. Откуда моя «вина»? Вменена. Вменение - проблема свободы воли, т. е. поступок мне вменяется на том основании, что я ответственен, как существо разумное, обладающее знанием нравственно - должного и способное самоопределению. Итак, вину создает чье-то вменение и ответственность перед кем-то. Имеют ли право вменять непризнающему свою ответственность перед вменяющими и имеют ли право вменять за то, что делают сами? Покажите мне невиновного и я признаю за ним такое право. Нет таких? Но позвольте, выходит, нет у вас права вменять; ложно зовете к ответу. Нет вины - так выходит? Есть, но не перед другими. Ее создает вменение совести, лишь перед нею человек в ответе. Что есть совесть? «Совесть - способность человека критически оценивать себя, осознавать и переживать свое несоответствие должному - неисполненность долга», -читаем в «Новой философской энциклопедии». Долго перед кем или чем? От ответа на этот вопрос все зависит. Солдат вермахта отправлял детей в газовые камеры, чекист-большевик расстреливал семью царя, воины-освободители сравнивали с землей целые кишлаки в Афгане и города в Ираке, пилот бомбардировщика сбрасывал бомбы на Хиросиму и Нагасаки, святые инквизиторы сжигали на кострах тысячи себе подобных. - никого из них совесть не мучила, напротив, была уверенность, что их дело правое. Почему? Совесть в их понимании - это долг перед чем-то внешним, перед Системой. Она, усыпив совесть человека, внушила ему: Я твоя совесть. Верно, что совесть - это неисполненность долга, - долга перед свободой. Добросовестное исполнение которого, требует быть врагом Системы -Преступником. Совесть обнаруживает себя всякий раз, когда человек предает себя не свободой и страхом, предает в угоду внешнему. Совесть - это голос Бога: «Стань Мною и ты будешь Самим Собою». Слышит этот голос лишь свободный. Совести нужна не «чистота», - ей важна искренняя беседа. Самообманом человек научился усыплять свою совесть. «Кто же я, собственно, такой, т. е. что за индивид? И каково основание того, что я «вот этот»? Я отвечаю: С момента, когда я обрел сознание, я есмъ тот, кем я делаю себя по свободе, и есмъ именно потому, что я себя таким делаю» (Фихте). Человек ждет Спасителя. Ему нужен тот, кто спасет его от самого себя. Спрос на спасителя всегда рождал массу предложений. Кто только не обещал человеку: подчинись и я спасу тебя. Он подчинялся и, о, чудо -чувствовал себя спасенным, ибо избавился от свободы, от себя самого. Тот, от кого он избавился, отошел в тень подлинности и ждет, ждет утомленного подчинением, - свободного. Он ждет зова силы, способной спасать саму себя. И как только он его услышит, то призовет из тени: «Иди ко мне. к себе. Будь Спасителем». «Спаси и сохрани, - возносит Бог свою молитву Человеку, - спаси Меня, стань Самим Собою. Избытком мощи создать из жизни события, обрести Имя Собственное, могущее, произнести: «Все в Имени Моем, ибо Я Есмъ Истина». Перед «освобождением осужденному задают вопрос: «Что ты намерен делать на воле?» Ни у кого не возникает вопрос по поводу того, что будет делать волк, покинувший клетку. Все знают: он будет жрать посадивших его в клетку. Ни у кого не возникает сомнения в его праве отомстить: «Но ты ведь не зверь, ты человек», -возмущается публика. Я тоже так думал. пока не посадили в клетку. Теперь нужно оправдать ваши надежды, - быть волком. «В самом деле, что касается моей свободы, то даже божественные законы, познаваемые мной только разумом, обязательны для меня лишь постольку, поскольку я сам мог бы дать на них свое согласие. Ибо единственно на основе закона свободы, устанавливаемого моим разумом, я составляя себе понятие о божественной воле» (Кант). Истина есть продукт личного опыта философа. Истинность истины определяется тем, насколько ей удалось оправдать жизнь ее создателя. «Право на все оборачивается отсутствием какого-либо права, абсолютная свобода на деле есть несвобода», объясняет Система свои действия по экспроприации свободы. Врагом общества объявляется каждый не поверивший в это. «Личности, находящиеся в постоянном конфликте с законом», - первый список с таким названием был опубликован в Чикаго комиссией по преступлениям в 1923 году и начинался именем Аль Капоне. Есть индивиды, само существование которых угрожает Системе и она внушает публике мысль о том, что такой индивид несет смертельную угрозу каждому. Но на деле он опасен лишь для власти, как конкурент отнимающий своим Могу монополию у Системы на авторитет. Обычный человек не осознает своего стояния перед выбором: либо ты враг самому себе, либо враг Системе. Поэтому обычный не становится Преступником. «Каждое «я» уже от рождения преступник по отношению к народу, к государству» (Штирнер). Одни ходят за причастием к попу и начальнику, другие - к Преступлению последних, мало; свобода причащает избранных. Свободный сообщает Правду миру своей подлинностью. Правда миру невыносима и он распинает сообщника Правды, а ее объявляет в розыск. Миру удобно искать и не находить Ее, поиск оправдывает все свои методы. Человек бежит от страдания? Это неправда, ибо он сам ищет его. Слабость его находит смысл

лишь в страдании, малодушие его оправдывает страданием свое бездействие.

«Обстоятельства сильнее меня», - заключает страдающий и находит счастье в своем несчастье. Говорят, что счастье - это отсутствие страдания; копнем глубже и окажется, что отсутствие страдания - это величайшее несчастье для человека. «Все, что ни делается, - делается к лучшему», - обманывает себя страдающий. Он позволил все делать за себя, величайшее несчастье для него ответственность свободы. Свободный дух бунтующим поступком убивает страдание и бросает его труп изумленному состраданию немогущих. Кто-то сказал, что сострадание увеличивает страдание. Правда. Сострадание страждущего оправдывает свое малодушие бездействием другого. Подлинного сострадания мало и слабость называет его жестокостью. Жестокость отнимающая самообман. «Все, что ни делается, - делается к лучшему, ибо все делается мной», - заявляет нестрадающее Я, преступившее слабость обманувшего себя мира. «Ты страдаешь - следовательно, ты не прав, ибо Сын Мой уже отстрадал за тебя. Стань свободным от страдания. Будь, как Я», - просит Бог, утомленный немогуществом человека. Страх -это представление, что кто-то сильнее тебя. Осознавший свое могущество теряет страх. «Не бойся быть Богом», - кричит свобода человеку. «Уйди, дьявол, не искушай меня нарушать запреты», - отвечает ей бессилие. «Как только не называло меня твое малодушие», - говорит свобода человеку. «Страх есть головокружение свободы, возникающее постольку, поскольку дух хочет осуществить синтез, и свобода заглядывает в свою собственную возможность и хватается за конечность, чтобы удержаться. В состоянии головокружения свобода бессильно падает... В это мгновение все меняется, и когда свобода вновь поднимается, она видит, что виновна» (Кьеркегор).

Преступник - это конечность, за которую хватается свобода, хватается, чтобы выжить. Падение свободы не от бессилия, - оно умышленно, это падение в пропасть бесконечности своей возможности. У головокружения от умышленного падения иное качество, нежели у головокружения от падения бессильного. Прыжок преступившего в свою свободу, мир назвал падением не удержавшегося и обвинил его. Она видит, что виновна, но продолжает благословлять преступивших, она живет их виною. Она знает, что вся ее возможность в способности выносить вину. Подлинный акт свободы всегда есть грех перед миром, всегда зло в глазах страха. Признание вины, «чистосердечное раскаяние» подсудимого есть смягчающее обстоятельство при вынесении приговора; вина человека - топливо государственной машины. Вина человека - ходовой товар на бирже общественной морали. Вина - бизнес политики, где отказ предать себя является отягчающим обстоятельством. Суфизм (мистическое течение ислама) гласит: «Поскольку любая вещь в вечностной стороне своего существования является не иной в отношении Истины, всякое поклонение и оказывается по существу поклонением Истине». Если Бог есть Все, а Бог - Истина, значит: Все -Истинно. Человек, проявляющий своей волей Бога, становится истинным и сообщает Истину Всему. Человек получает санкцию Свободы быть Богом, быть создающей себя Истиной. «Бог не может иначе являть себя, я - его Преступление», - говорит Свобода, воскрешающая Бога в Человеке. Бог устал от созерцания рабов и поэтому Свобода родила ему Равного -Абсолютного Преступника. Биография свободы состоит из Преступлений. Истина - это сосуд, пустая тара, требующая наполнения. Свобода предлагает эту тару человеку с мольбой: «наполни». «Зачем мне пустой, если вот рядом Система предлагает полные». И он берет полный сосуд с уверенностью, что утолит жажду. Глаза свободы наполнились слезами. Вид, обманывающего себя человека, всегда причиняет ей боль. «Кто перестал повиноваться, тот решается на борьбу». Решается стать Преступником. Кант: «Опыт показывает нам, что существует, но он не говорит нам, что оно необходимо должно существовать так, а не иначе.» Как оно должно существовать решать человеку. И какое бы не было решение, оно будет верным при условии, что оно есть результат самостоятельной работы духа. Взявший на себя ответственность становится мерой всего. Быть опровергнутым опытом в пропасть своей сущности, - на это уповает преступающее Я. Кант сказал, что всеобщий признак истины не может быть дан. Наверное, это так. Но, видимо «всеобщее» с этим несогласно и свое несогласие оно заявляет системами, утверждающими истинность всего общего. Индивидуальное содержание, как носитель истины представляет угрозу разоблачения лжи всеобщего в необоснованной претензии на истинность. Для снятия угрозы всеобщим применяется метод компрометации индивидуального, рой систем «обосновывает» несостоятельность, самобытного, как носителя истины; называя свои манипуляции «всеобщим благом» они преследуют всякого нелицемерно заявившего о приоритете блага своего. Осуждение возвращает самому себе. Слабый возвращается для раскаяния и переживания вины. Сильный - чтобы стать сильнее, чтобы суметь полюбить себя. Он тоже раскаивается, но покаяние его иного свойства: он раскаивается в том, что каялся перед слабыми, что верил в вину свою, что изменял себе в угоду миру. Он знает: придти к Богу, - осознать Себя Им. Сказано: «Человек - это Бог в пеленках». Вырасти из пеленок дано ему лишь в свободе. Свобода - это теплица, которая растит человека в Бога. Страх останавливает рост. Человек - это Бог в пеленках из страха. Бог - это Человек, распеленавшийся Преступлением. Бессилие - несчастье человека. Бессилие перед своей глубиной; страх погружения в ее темноту создает презирающего себя. Неверием в Себя пугает Бога человек. Бог устал слышать: «На все воля Твоя». Он жаждет услышать: «На все воля Моя, ибо я - Человек». Человек заполнил свою глубину страхом. И как вычерпать страх и осушить болото неподленности? Ветер свободы осушит, и ковш веры в себя вычерпает. Решения Могущей Воли ждут они. Страх разозлить Систему приводит к тому, что себя человек не мыслит, - он судит о себе ее понятиями. Система может убить, покалечить, может объявить еретиком, но все это она может сделать единожды, - человек же, убоявшись ее злобы, убивает, калечит и объявляет себя ежесекундно. Так он пытается угодить тому, чего боится. «Постоянное ожидание приказа решающим образом влияет на людей, раз и навсегда вручивших себя повелителю и определяет их отношения с другими. Оно создает тип верующего - солдата.» (Элиас Канетти).

Абсолютный Преступник - Антисистема. Он - аналогия свободы. Наркоманы, состояние полной зависимости, несвободы воли, ухода от реальности и бессознательности называют: «в системе». Быть в системе -удел не только наркоманов, в Системе каждый неживущий по-своему. Что думают по этому поводу проповедники Системы? Гумилев определяет антисистему, как «системную целостность людей с негативным мироощущением (этническая антисистема); отрицание реального мира, как сложной и многообразной системы во имя каких-либо абстрактных целей.» «Системная целостность людей», - это и есть Система, «этническая антисистема» - это Система. Оппозиция действующей Системе - это еще не Антисистема, - в большинстве случаев это слабая система, воюющая за власть. Основной признак Антисистемы: любовь к свободе, заявленная Преступлением. Антисистеме противно, как властвовать, так и подчиняться. Она отрицает не сам мир, а его «сложную и многообразную систему» лжи. По поводу «абстрактных целей»: нет, по-моему, более абстрактной цели, чем официально объявленная цель Системы - «общее благо». Цель Антисистемы: свободная подлинность самобытного. Поэтому: Антиситема - это самобытная целостность индивида с самоощущением независимости от мира. Отрицание ложного мира, как сложной многообразной системы во имя мира подлинного - внутреннего мира свободной личности. Еще одна попытка дать ложное истолкование понятию «антисистема» наблюдается у П. Н. Корявцева. В своей «Философии антисистем», книгу «Государь» Макеавели он называет руководством для антисистем. На деле же упомянутое произведение есть теория Системы, руководство политику, настольная книга лакея Системы. Фашизм и большевизм Корявцев называет антисистемой. Бред. Ибо фашизм и большевизм - это пример подлинного лица Системы, крайнее ее проявление. Ницше он называет предтечей фашизма. Только недалекий ум и поверхностно-буквальное понимание творчества Ницше смогли увязать его и фашизм. Фашизм - это Система в расцвете сил, творчество Ницше - Антисистема. Экзистенциальную философию Корявцев называет философией антисистем, - это верно. Ибо Антисистема - это правда о человеке и его жизни. Неверно утверждение Гумилева, что антисистема исповедует философию жизни отрицание. Антисистема - это философия утверждения свободы, т. е. подлинной жизни. Бессознательное -место обитания Антисистемы. «Бессознательное», - так человек назвал свою подлинность. «Нужно иметь духовное мужество и взор, вполне открытый для восприятия последних глубин, последней правды реальности, чтобы неошатнуться от этой парадоксальности, не испугаться ее, не считать ее признаком невозможности того бытия, которому она присуща, а, напротив, именно в ней уведать признак подлинной, глубинной реальности, подлинной правды, очевидной именно в силу ее потенцированной трансрациональности,

- ее «непонятности» и «противоестественности.» В ней опрокинуты все мерила и закономерности, действующие в ином, «земном», т. е. воспринимаемом во внешнем опыте и рационально истолкованном, аспекте бытия, в ней действуют мерила и закономерности совсем иные, противоположные. Все «правильное» с человеческой точки зрения здесь неправильно, и наоборот: все, что здесь, в этом бытии, углубленном до связи с первоисточником правильно и верно, - не правильно, противоестественно, невероятно, неразумно с точки зрения внешнего разумного «восприятия и понимания бытия» (С. Л. Франк). Используя терминологию Фрейда: Система

- это «Сверх - Я», а Антисистема - «Я», узнавшее и принявшее свое «Оно». «В теперешнее время полезнее всего отрицание», рассуждал Базаров. Отрицание себя - требование Системы, отрицание всего, что требует отрицание себя - требование Антисистемы. Где Система, там нет вдохновения, где нет вдохновения - нет истинного чувства, нет чувства - нет человека. Системы нормативной регуляции мораль и право - две потаскухи, навязанные человеку их сутенером государством, они заражают его заболеванием немогущества, первый симптом которого: законопослушание. Система - это все, что учит: «Не возлюби себя». Безликость продает она человеку. Свобода - цена покупки. «Сделка состоялась», - читаю на лицах законопослушных. Слабый дух нуждается в Системе, в которой он сможет «понять» свое собственное содержание; лишь посадив себя в клетку, он решается приблизиться к себе. Иерархия - первый признак Системы, все ползущее по лестнице должностей, титулов, постов и званий суть лакеи ее. «Не подлежит никакому сомнению, что многие запреты введены лишь для того, чтобы поддерживать власть тех, кто может карать и прощать преступивших их» (Элиас Канетти). Система - это Платон, Аристотель, Гегель. Антисистема - это Штирнер, Кьеркегор, Достоевский, Ницше, Ошо. «Один-единственный момент может стать вечностью, потому что вопрос не в длительности, вопрос в глубине» (Ошо). Длительность - это Система. Глубина - Антисистема. «Всякая власть от Бога», - учил Апостол Системы Павел, ранее поведавший о себе: «. получив власть от первосвященников для многих святых заключал в темнице, и, когда убивали их, я подавал на то голос». Так от Бога власть, или все же Бог от власти? Фарисеи отказывались видеть в распятом Преступнике Мессию. Незаконность его божественности возмущала их праведность. История человечества насчитывает 14,5 тысяч воин, в ходе которых убито 4 млрд. человек. Все войны - плоды Системы. Свобода дышит бунтом, ее легкие -Антисистема. Преступление - эрекция свободы. Абсолютный Преступник -это ее эрегированный орган, насилующий Систему. Система - это всегда маска; скрыть истину объяснения, упаковать в форму из слов, норм и запретов, спасти малодушие структурой, порядком унять невыносимость свободы, - ее забота. Нелюбящий себя находит в ней успокоенье. «Отвергни собственную сущность, стань явлением моим», - приказ ее спешит он выполнять. И на раздачу ложных смыслов ползет униженное Я. Рекруты Системы поглощены усердной службой господину и слишком заняты пресмыканием, чтобы услышать свободы голос: «Измерь глубину свою силой преступающей воли. Выкуй молотом «духа Могу Спасителя». «Слишком свободный, чтобы жить», - выносит вердикт Система и заключает бунтующего туда, где есть все, чтобы не жить. Психологи утверждают, что в семьях, где родители ругаются, дети вырастают преступниками. Почему? Они не хотят быть такими же, как их родители, они становятся врагами Системы, которая отняла у их родителей способность любить. Создатель социологии, как самостоятельной науки Дюркгейм пришел к выводу, что преступность есть нормальное общественное явление. Своим развитием общество во многом обязано преступности. «Преступность - почва прогресса общества». Он утверждал, что даже если у общества получится перевоспитать или уничтожить преступников, то возникнет необходимость сделать преступными иные действия, не считавшиеся таковыми ранее. Преступник, по Дюркгейму, представляет собой отрицательную ролевую модель поведения, необходимую для формирования нормального члена общества. Вот оно как, а нормальные живут и не знают, что их нормальность - плод чьей-то ненормальности.

Настоятельная потребность в могуществе вынудила меня искать право на него. Я искал. «Стань мною и ты получишь его», - пыталась соблазнить меня Система. Я отказался от подделки. И создал того, кто представляет собою такое право. Абсолютный Преступник - имя его. Я стал тем, кого создал. Я стал самим собою. Человек боится одиночества. Почему? Д. Юм утверждал, что рассудок, предоставленный самому себе, подрывает самого себя, не оставляя никакой очевидности ни одному суждению, как в философии, так и в жизни: «Остается выбор между ложным разумом и отсутствием разума вообще». Умерщвленный одиночеством рассудок воскресает в чувстве. Предоставленный самому себе он берет у свободы смелость додумывать все до конца. Добросовестное додумывание неизбежно делает его пленником чувства. Чувства любви к здесь и сейчас. Разом правде одиночество радостно гибнет чувство. Гибелью он спасается от ложности. Почему человек боится одиночества? Одиночество - это честный разговор с самим собою, одиночество пахнет свободой. Страх одиночества - это страх утонуть в глубине подлинности. В одиночестве разум не смеет бросать духу спасательный круг самообмана. Человек боится, что одиночество сделает его Преступником. Додумывание до конца всегда преступно, - это знает разум, спасающий себя во лжи. Рассудок, подорвавший самого себя ответственностью свободы, сообщает истину всему, ибо он становится Духом создающего. Расстройство личности, - так называется самая опасная и самая распространенная болезнь человека, болезнь его духа. Откуда она берется? По мнению известного реформатора психоанализа, Карен Хорни, бессознательный характер внутренних конфликтов и противоречий делает невозможным разумный выбор, отнимает у поведения свободу и произвольность. Невротик пытается разрешить эти конфликты путем следования «защитным стратегиям поведения»: «движения к людям», «движения против людей» и «движения от людей». Пытаясь вернуть целостность личности, человек создает идеализированное «я», усиливающее чувство собственной значимости и превосходства над другими. Это приводит к тому, что его реальное Я становится жертвой идеализированного Я. Ненависть к себе, - считает Хорни, - основная черта невротика, война с самим собою - его удел. Что думаю я: согласен, что неосознанность -причина многих бед человека, главное из которых - несвобода. При тщательном рассмотрении природы этой неосознанности обнаруживается ее умышленный характер; т. е. человек не осознает умышленно, - не осознает то, что потребует взять на себя всю ответственность за свою жизнь, не осознает свое право на абсолютную свободу. Страх перед ней заставляет быть не осознающим. Страх осознать, принять и полюбить себя подлинного - причина расстройства личности. Что касается трех защитных стратегий поведения, к которым прибегает невротик, то две последние «движения против людей» и «движения от людей», - по сути одно и то же; ибо двигаясь от людей, человек, по мнению этих людей, двигается против них: кто не с нами, тот против нас. Сумевшего преодолеть страх перед мнением толпы такая стратегия спасает, ибо движение от людей - это движение к самому себе. Только пришедший в себя, может придти потом к людям со своей правдой, сила которой позволит ему противостоять их требованию предать себя. Пытаясь разрешить внутренний конфликт «движение к людям», т. е. к людям не через себя самого, а к людям от себя самого, - человек окончательно расстраивает свою личность тем, что бессознательно ищет в толпе спасение от себя самого. Защитных механизмов так много, что и в этой ситуации они позволяют убегающему от себя внушить себе под гипнозом самообмана: это то, что было нужно. Он уже не хочет знать правды: быть со всеми и как они - это не быть собою. Он уже не сможет узнать: все, что ему нужно - не бояться; поэтому он спешит растворить «Я» в «мы». То, что Хорни называет созданием идеализированного образа Я, увеличивающего чувство собственной значимости, - это как раз и есть единственно верный путь к обретению той целостности личности, которая вернет поведению подлинную свободу. То, что она назвала идеализацией есть вера человека в себя, в собственное Могу. Благо все, что увеличивает чувство собственной значимости, дающее силу вынести ответственность свободы. «При этом реальное Я становится жертвой идеализированного Я», - утверждает Хорни. Реальное Я становится жертвой нереального Я? Чушь. Если оно стало жертвой, значит, его реальность была псевдо реальностью. Ничто реальное не может быть жертвой, ибо реальность сообщается свободой. Здесь жертвой становится парализованное страхом Я - нереальное Я, вернее это уже не «Я», а «мы». Оно становится жертвой Я узнавшего свою подлинность в свободе и посмевшего заявить миру: Я Могу. Я согласен с психоаналитиком, что ненависть к себе - основная черта страдающего расстройством личности; основная черта большинства людей. Кто произвел этот вирус и заразил им рожденного для любви человека? Система. Система, созданная человеческим страхом перед свободой. Человек возненавидел себя за трусость быть самим собою; он поверил системе в то, что он виновен. И в угоду миру объявил войну самому себе, распял себя на кресте морали малодушия. Как вернуть человеку способность любить себя? Стать тем, кто любит свободу больше жизни - Преступником. «Духовность - это путешествие, в котором человек влюбляется в самого себя» (Ошо). Бывший следователь прокуратуры И. М. Мацкевич в своей книге «Портреты знаменитых преступников» пишет: «Криминальная (делинквентная) субкультура состоит из следующих элементов. Криминальной нравственности, в свою очередь, противопоставляемой нравственности социальной. Основной тезис здесь сводится к тому, что общественная нравственность лицемерна, по сути, направлена на притеснение большинства населения. Криминальные проповедники не без оснований утверждают, что эталонов нравственности много, и часто они противоречат друг другу. В каждом конкретном случае применяется тот эталон нравственности, который выгоден тем, кто находится у власти. Нравственность в криминальном мире якобы одинакова для всех. Она не может быть лицемерна, потому что проста. Каждый несет ответственность за несоблюдение установленных нравственных норм, и наказание любому, будь то начинающий преступник или преступный авторитет, одно - смерть». Вот, что думаю я по поводу выше изложенного: нет никакого противопоставления между нравственностью социальной и нравственностью криминальной. Ибо они суть одно. Так называемая нравственность криминального мира есть отражение нравственности социальной, отражение без маски. Нравственность социальная - это цветущее дерево, - цветами и листьями лжи, нравственность криминальная -это тоже дерево, но без цветов и листьев. Социальная нравственность рождена общественно-политической системой; криминальный мир - это тоже Система, - копия той Системы, нелегальная копия, ее тень. Суть одна, разница лишь в «легальности» и суть выражается разными словами. Обе нравственности прикрываются одинаковой целью «общее благо». Этим мифом они оправдывают все средства. Все несчастья человека от имени и во имя общего блага. Подлинная цель этих нравственностей - власть и она же основной их интерпретатор. Власть - это монополия на изготовление продукта «нравственность». И не имеет значение «законная» эта власть или власть в криминальном мире, ибо суть у власти одна - ложь. Всякий стремящийся к власти в государстве легальном или в его двойнике -государстве криминальном есть малодушный лицемер, страдающий комплексом неполноценности. Подлинная нравственность - удел одиночки; она есть характер свободного Одного. Ее нет, где есть иерархия, общее, где господство и подчинение, ее нет, где есть Система. Нравственность - это всегда Антисистема. «Тюремное мышление порождает преступное поведение», - заключает все тот же автор, кстати, доктор юридических наук, профессор. Выходит, тюрьма не исправляет, а наоборот, - создает преступников. Что такое «тюремное мышление»? Мышление тех, кто в тюрьме? Не совсем. Тюремное мышление - это мышление человека убегающего от свободы. Та тюрьма, что в голове рождает такое мышление, в голове раба Системы. Каждый живущий не по своей воле представляет собою тюрьму и мыслит по-тюремному. В зонах таких немало, но им-то простительно, беда, когда человек живет в тюрьме, находясь на «воле». Бывший надзиратель С. Довлатов сказал: «Я увидел свободу за решеткой». Я знаю, о чем он, ибо живу за решеткой этой свободой. Мышление заключенного - свобода, все мысли его пропитаны ею и стал он заключенным из-за нее. Преступное поведение порождается не тюремным мышлением, ибо тюремное мышление порождает раба, неспособного нарушать запреты. Раб - это противоположность Преступнику. Преступное поведение порождается свободным мышлением, отсутствием тюрьмы в голове. Во мне сейчас, здесь в тюрьме, больше свободы, чем у президента Америки и уж, тем более, чем у доктора юридических наук Мацкевича. Свою любовь я доказал ей образом жизни и она ответила мне взаимностью -поселилась навсегда в моей голове. Мейстер Экхарт: «Люди должны думать не столько о том, что они должны делать, сколько о том, каковы они суть». Добросовестное думанье своей сути побуждает к узнаванию ее деланием. Суть презирает нерешительность действия, и робость мысли, она сообщает себя лишь преступающему запреты духу. Суть узнается предельным напряжением, стиранием границ, разрыванием поводков, сбрасыванием ошейников и намордников. Мятежом и бунтом узнает себя человек. Осилит суть свою Преступник. Публицист Влас Дорошевич - один из многих пытавшихся осилить тему «тюрьма» и один из немногих сделавших свою попытку добросовестно. В своей «Каторге» он рассказал, как « исправляются враги общества». События в книге происходят в Х1Х веке на о. Сахалин; многое с тех пор изменилось в карательной системе государства, но не изменилась суть: задача осталась прежней - сломать волю заключенного систематическим унижением достоинства, лишить самоутверждения, стереть его Я. Не изменилось чувство, с которым осужденный покидает тюрьму. Перебрался Сахалин на материк, рассыпался островками опоясанными колючкой, туго стянувшей людскую безнадегу. Живет и процветает каторга, ибо слишком любо человеку осуждать в ближнем отражение свое. Нужен малодушию фон, чтобы казаться добродетелью. «Но разве есть на свете такая тюремная стена, через которую не перешагнул бы человек, ставящий волю выше жизни», - пишет Дорошевич. Разве есть на свете такая граница, которую не нарушит воля, создающая свободу, воля, узнающего Себя человеком. «... страшная, гнетущая, безысходная скука. Тоска. Такое состояние, когда человек решительно не знает, что ему с собой делать, куда девать свою особу, чем ее занять.» Тоска - болезнь духа, лишенного свободы. Болезнь всеобщая, не только заключенных. Тоска человека - корм Системы. Когда человек не знает, что ему делать, то сразу же тут, как тут она: «Доверься мне, подчинись и пройдет твоя тоска». Тоска - это задышка убегающего от себя человека. Безысходность. это когда человек прекратил убегание, ибо понял, что нет исхода от самого себя, нет спасения в самообмане, это предвкушение встречи с собой. Страшно. это ложь кажемости боится встречи с правдой подлинности. «Милостивые государи, вы стоите рядом с человеческим горем. А горе надо слушать сердцем. Тогда вы услышите в этом «зверстве» много и человеческих мотивов, в «злобе» -много страдания, в «циничном» смехе - много отчаяния.» Объявленное «зверство» не опасно. Зверства милостивых бойся человек, ибо нет страшнее зверств, содеянных «во имя добра». Нет ужаснее зверства трусости, назвавшей свои деяния исполнением долга. «Есть еще одна, может быть, самая страшная для каторги категория служащих - это неисправимые трусы. И с таких обыкновенно выходят наиболее жестокие тюремщики. Жестокость - родная сестра трусости. Трус, мстящий за то унижение, которое он испытывает боясь каторги. Произойдя из ничтожества, он упивается властью.» Когда трус одевает форму - жди беды. Формой он старается прикрыть свою ничтожность. Форма - это простейший путь избавиться от комплекса неполноценности. Система внушила ничтожному: «Стань моим солдатом, и ты обретешь смысл». Смысл лакея, исполняющего чужую волю, вид Преступника невыносим лакею, ибо будет огнем презрение к себе. Ничтожеству непременно нужно властвовать и ради этого оно готово служить всему, что может его уполномочить. «Там, где беззакония творят все, беззаконие становится законом». А когда беззаконие творят проповедники законности, когда именем закона творится зло? Тогда следование с этим законом есть презрение к себе; тогда нарушение их есть условие сохранения самоуважения. «Каторга - ужасная вещь. Словно щипцы, которыми колют орехи. Она удивительно «раскусывает» человека. Раскусит всю эту скорлупу, которая называется общественным положением, и видит сразу, было ли какое-нибудь зерно или одна труха». В этом красота ужаса тюрьмы. Заключение - это экстремальная ситуация, длящаяся годами. Ситуация проявляющая человека. Зона - это весы, показывающие чистый вес личности без упаковки, это зеркало, отражающее наготу подлинности без маскарада притворства. Зона - это уникальная возможность встречи с собой. Но часто, устроивший эту встречу человеку видит печальное зрелище: продолжает и здесь избегать себя человек. Нет страшнее каторги, чем в душе обманывающего себя человека. « - Ну, а в Бога вы веруете?», - спросил я однажды Полуляхова. - Нет. Я по Дарвину! - отвечал Полуляхов. - Как? Вы Дарвина знаете? - Это уж я здесь, в тюрьме узнал. «Борьба за существование» это называется. Человек ест птицу, птица ест мошку, а мошка еще кого-нибудь ест. Так оно и идет. «Круговорот веществ» это называется. Так и все. Один ловит человека, который ему ничего не сделал. Другой судит и в тюрьму сажает человека, который ему ничего дурного не сделал. Третий жизни лишает. Никто ни на кого не зол, а просто всякому есть хочется. Всякий себе, как может, и добывает. Это и называется борьбой за существование. - Ну, хорошо, Полуляхов. Будем по Дарвину. А теория приспособления как же? Должен же человек, из поколения в поколение среди людей живя, приспособиться к их условиям, требованиям, законам общежития? - Приспособление? - Задумался Полуляхов. - Не ко всему приспособиться можно. К каторге, например, не приспособишься. Я так думаю, что человек приспособляется только к тому, что ему приятно. А ко всему остальному, чтоб приспособиться - терпение нужно. А у меня терпения нет. Это самая «теория приспособления», как вы говорите, для меня не годится». Многие только в тюрьме узнают, что такое борьба за существование. Не повезло. Чье-то желание «есть» было сильнее. Жаль, Дарвин в тюрьме не сидел, этак годков 7 хотя бы, чтоб прочувствовать свою теорию на практике. Здесь, все этапы эволюции человека не дают о себе забыть, навязчиво являя себя миру в облике «отбросов цивилизации». Чего только не нарыл бы Дарвин - на этой свалке человеческой. Вещества здесь устраивают такой круговорот, что наблюдателя, привыкшего тешить взор своей мысли правильными вещами, - непременно стошнит. Запах правды о человеке заставит его сознание выблевать всю вкусную ложь, которой он наелся ложкой малодушия из миски лицемерия. Немеют здесь уста праведника, чья жизнь была молитвой: избавь меня, Боже, от правды. Здесь интенсивность борьбы за существование выдает на гора правду из таких глубин, что ее током плавятся все предохранители рассудка, замыкают и коротят все платы морали и нравственности, здесь искрит подлинностью человека. Здесь грязь являет чистоту. Здесь «проигравший» борьбу за существование отбывает каторгу за вину всех «выигравших». Своей низостью разрешает им величие. Здесь Дарвин узнал бы: решающая битва борьбы за существование происходит в самом человеке - битва воли и страха. Битва за свободу. Свободу Дьявола, узнающего в себе Бога. Непременно человеку нужно свое желание «есть» как-то облагородить. «Хитрый мужик! Куда хитер! Две души про себя имеет. Одну про себя бережет. А другую-то про людей, на - поди чистехонька!» Живет по Дарвину, а убеждает всех, что по Божьи. Да что там всех, себя убедить умудрился и зарабатывать научился на осуждении тех, кто по Дарвину, кто не облагораживает свое желание «есть». «Жить, «как можешь», нельзя, будешь жить, как я скажу», - рычит Система на строптивого. «Зачем жить, если не по-своему», - невдомек простодушному. - «Не глупи, будь, как все. Приспосабливайся». «- Жить не по-своему - это же каторга. Неужто к каторге возможно приспособиться». «Бог терпел и нам велел», - вздыхают терпеливые. Затаскали бога терпеливые, надоели нытьем своим, теориями приспособления с ума его сводят. Эрих Фромм: «Главное, что делает нас людьми, лежит не внутри нас, а во вне - это та власть, которой мы подчиняемся. Нельзя достичь благоденствия своей собственной творческой деятельностью, оно достигается пассивным подчинением и вытекающим отсюда одобрением властей предержащих. У нас есть лидер (светский либо духовный: король и королева или Бог), в которого мы верим; нам гарантирована безопасность... пока мы - никто». Вот она, страшная правда о человеке. Как могло произойти, что то, что делает человека человеком, находится не внутри его самого; что счастье свое он пытается обрести пассивным подчинением? Зачем ему безопасность, цена которой самоотречение? От кого безопасность, чего боится? Себя самого. Власть внушила ему: ты враг себе, я спасу тебя от тебя самого, подчинись. Он не захотел проверять правдивость ее слов узнаванием себя. Он поверил миру, поверил, в ложь о себе и подчинился; стал никем. Абсолютный Преступник говорит: то, что делает меня человеком лежит во мне - это воля моя и чем больше она творит свободы, - тем больше я человек. Воля нежелающего становится никем названа властью злой воли. Тюрьма - это бессилие Системы перед волей человека. Вернусь к «каторге» Дорошевича: «Сахалин «создан» - и ради этого истрачена страшная уйма денег, - для исправления преступников. Девиз этого «мертвого острова»: возрождать, а не убивать. Если исправление и возрождение немыслимы без раскаяния, то Сахалин не исполняет, не может исполнять своего назначения. Все, что делается кругом, так страшно, отвратительно и гнусно, что у преступника является только жалость к самому себе, убеждение в том, что он наказан свыше меры, и в сравнении с наказанием преступления его кажется ему маленьким и ничтожным. Чувство, совершенно противоположное раскаянию!» Если бы у общества хватило мужества называть вещи своими именами, то сахалины были бы не местами исправления, а территорией мести. Преступник платит штраф за жизнь не по правилам. Превысил установленную кем-то скорость жизни. Не смог ездить, как все. Прав Дорошевич: жалость к самому себе появляется, и убеждение в том, что наказан свыше меры; а вот, что касается сравнения, то не в сравнении с наказанием его преступление кажется ему маленьким и ничтожным, а в сравнении с преступлениями наказывающих и осуждающих его. Он видит безнаказанность и безответственность, призвавших его к ответу. Он видит несправедливость и понимает, что раскаиваться ему не в чем. Все по Дарвину. Вас, Дорошевич, писал, что каторга полюбила его, доверилась ему. Это правда. Так же полюбила каторга Антона Чехова. Альбер Камю: «Осознав абсурдность жизни, и пытаясь жить соответственно, человек всегда замечает, что труднее всего уберечь цельность сознания. Обстоятельства почти всегда этому препятствуют. Речь идет о том, чтобы сохранить ясность в мире, где царит гуманность. Он замечает также, что подлинная проблема, даже без Бога - это проблема психологического единства и душевного покоя. Он замечает также, что этот покой недостижим без послушания, которое трудно примирить с миром. Суть проблемы в этом. Надо именно примирить послушание с миром. Надо суметь жить по монастырскому уставу в миру.» Осознание абсурдности жизни рождает мятеж против всего, что делает эту жизнь абсурдной, цель мятежа - создание смысла - убийцу абсурда. Жить соответственно, значит: жить сейчас и здесь мятежно. Цельность сознания уберечь невозможно, ибо это продукт скоропортящийся. Цельность сознания воссоздается новыми гранями смысла, - своего смысла здесь и сейчас. Сохраняет ясность в мире лишь сильный, лишь не признающий свою вину перед ним. Психологическое единство и душевный покой есть результат абсолютной веры в свою правоту. Покоя достигает послушник свободой; его послушание есть бунт в глазах мира. «Живи по тюремному уставу, только так ты примиришься со мной», -внушает мир создающему свой смысл Преступнику. Поддавшийся внушению обретает покой. Покой незнание правды о себе. Правды о создателе непринятых смыслов. Надо суметь жить по Своему уставу. Решать все Самому. Суть проблемы в этом. Альбер Камю: «Отвратительно, когда писатель говорит, пишет о том, чего он не пережил. Но, постойте, ведь убийца не самый подходящий человек, чтобы рассказать о преступлении (однако не самый ли он подходящий человек, чтобы рассказывать о своем преступлении? Даже в этом уверенности нет). Следует помнить, какое расстояние отделяет творчество от поступка. Настоящий художник находится на полпути между своими вымыслами и своими поступками. Он -человек. способный «на». Он мог бы быть тем, кого он описывает, пережить то, что он описывает. Только поступок ограничил бы его, и он стал бы тем, кто его совершил». Еще отвратительнее, когда писатель отвратительно говорит, пишет о том, что он пережил. Отвратительно неискренность, рожденная самообманом говорящего. Убийца убийце рознь, поэтому обобщать не стоит. Есть и среди убийц уйма примеров умелого рассказывания. Мемуарами «героев» войн зачитывается и восхищается добропорядочная публика. Восхищаются убийствами и предательствами, грабежами и воровством, всем тем, что возведено государственной системой в «общее благо». Если же взять простого работягу, убившего непутевую жену и сказать ему: расскажи о своем преступлении, он ответит: «Убил, виноват, каюсь» и это будет весь его рассказ, совсем не интересный избалованной сенсациями публике. Кто же самый подходящий человек на роль рассказчика о своем преступлении? Тот, чей рассказ обращен к самому себе, кто рассказывает и пишет лишь с одной целью - разобраться в себе. Какое расстояние отделяет творчество от поступка? Страх творца. Чем сильнее страх - тем дальше творчество от поступка. Творец не удовлетворяется нахождением на полпути - осознавший свое Могу, он тащит свое творчество к поступку, чтобы там оживить его. Добросовестность не позволяет ему довольствоваться «мог бы», ибо додумывание до конца заставляет понимать: право произнести «Я Могу» дает «Я Сделал». Уверенность в своей способности на что-либо невозможно обрести, иначе, кроме как актуализации потенции поступком. Рабы любят повторять: «Я могу быть свободным» и остаются рабами. Подлинная жизнь всегда действие, а не представление о своих возможностях. Творчество требует убить страх поступком самобытной воли. Преступление - это убийство страха. Творец всегда Преступник. Только Преступление освобождает его, и он становится тем, кто его совершил - творцом самого себя. Альбер Камю: «Смертная казнь. Преступника убивают, потому что преступление истощает всю способность жить. Он все прожил, раз он убил. Он может умереть. Убийство исчерпывает». Убийство убийцы не убийство? Те, кто его убивают, не все прожили? Их убийство не исчерпывает?.. Дело вовсе не в том, что среди убийц немало заслуживающих смерти. Дело в правде. Кто присвоил право убивать «по совести»? Государство. Но ведь оно и есть самый главный убийца. Рота раскольниковых - детский сад по сравнению с самым демократичным государством. Что является сутью понятий: государственное задание, военные действия, наказания, наведения порядка, восстановление справедливости и т. д.? Убийство. Уничтожение инакомыслящих. Преступник, совершивший убийство, не заявляет подобно солдату Системы: мое насилие - доблесть. И этим он честнее. Ему жить с этим. «Он все прожил, раз он убил. Убийство исчерпывает». Как узнать все или не все, исчерпал или нет? Оставить жить. Не дать возможности раскаяться, - это им не величайшее зло, которое человек может причинить ближнему? Казнили и казнят не только за убийство. «Преступника убивают, потому что преступление истощает в человеке всю способность жить». Иезуиты позавидовали бы такому оправданию убийства. Способность жить в человеке истощается Системой. Часто человек совершает преступление ради того, чтобы ощутить эту самую способность жить в полной мере. Ради свободы, которая есть мотив большинства преступлений. Мотив, скрытый для неглубины предвзятой мысли. Альбер Камю: «Когда, несмотря на уверенность в том, что «все дозволено», преодолеваешь соблазн в душе, все-таки остается след - перестаешь судить других». Что есть это преодоление соблазна, несмотря на уверенность? Страх, одетый малодушием в ризы морали. Добросовестное купание всегда обнаруживает на дне всяких облагораживающих штучек животный страх. Он - мотив добродетели. Второй вопрос: откуда уверенность, что все дозволено? Могущество подлинности сообщает его. Могущество того, кого назвали Дьяволом. А преодоление соблазна - праведностью. Объявить Бога Дьяволом: то, чего боишься - плохим, - любимый прием заболевшего слабостью духа. Три вида людей: не преодолевающие соблазн быть Богом, живущие своей уверенностью; переставшие судить и соблазн преодолевшие, - те, что с осадком; и третьи: вынужденно преодолевающие соблазн и обретающие утешение в осуждении первых. Последних большинство, вторых - мало, первых - единицы. Хотя. вторые лукавят больше всех, недостаточная, видимо, четкость следа. Альбер Камю: «Узнать, можно ли обрести Бога, предавшись сполна своим страстям». Можно, если есть мужество понимать: обрести Бога - это стать Им. Есть мужество? Ну, тогда вперед. Впереди три проблемы: «Сполна, «своим» и «вина». Духу на сполна, т. е. до конца обычно не хватает. Вторая: не своим страстям привычней предаваться, видимо, чужим - безопасней. Безопасность несвободы соблазняет. Третье: чувство вины - болезнь человеческой совести. Совесть Бога этим не страдает. Альбер Камю: «Сильная трагедия та, что узаконивает все». Написать жизнью сильную трагедию,.. которая узаконит своего автора. Альбер Камю: «Человек виновен - но виновен он в том, что не смог справиться со всем самостоятельно, и вина эта со временем стала еще тяжелее». Виновен, потому что не смог, а не смог, потому что виновен. Вина отнимает силу у Могу. Система прививает человеку вирус вины, делает его больным несуществующей болезнью. Человек виновен в том, что не может быть невиновным. Справляться со всем самостоятельно - удел выздоровевшего от вины. Удел Абсолютного Преступника. Альбер Камю: «Может ли человек выбрать мгновение, когда он готов умереть за истину?» Может, если истина готова не умереть вместе с ним. Он подарит ей свою жизнь лишь взамен на ее бессмертие. Она, приняв его подарок, разделит свою вечность с ним. Мгновение само выберет, когда его готовность воскреснуть в истине. «Моментом истины» назвал такое мгновение человек. Дух абсолютной уверенностью в своей правоте похищает этот момент у бесконечности. Момент, когда он может все. Альбер Камю: «По свободе мечтают немногие. О справедливости - гораздо большее число людей, а самая большая часть даже путает справедливость со свободой. Но спрашивается, равна ли абсолютная справедливость абсолютному счастью? Постепенно перед людьми встает необходимость чем-то пожертвовать: либо свободой ради справедливости, либо справедливостью ради свободы». Мечтающие о справедливости требуют возмездия на головы захотевших свободы. Путающие справедливость и свободу не ведают ни первой, ни второй. Есть подозрения, что делают они это нарочно, чтобы избежать ответственности, каковой является каждая из них. Равна ли абсолютная справедливость абсолютному счастью? Да, если это справедливость свободы. Иной справедливости нет. Справедливо все, что ставит свободу выше всего. Что такое справедливость свободы? Любовь. Ибо она единственная стихия духа, где нет необходимости чем-то жертвовать: либо свободой, либо справедливостью. Свобода рождает любовь, - так восстанавливается справедливость. Альбер Камю: «Может ли человек сам создать свои ценности?» Может, но для этого придется стать Абсолютным Преступником. Альбер Камю: «Это мы создаем Бога. А не он нас. Вот вся история христианства. Ибо у нас нет иного способа создать Бога, кроме как стать им». Стать тем, кого разопнут, тем, кто воскреснет Самим Собою. Предистория всякого Бога - Преступник. Ибо у нас нет иного способа поверить в Бога, кроме как поверить в Себя. Альбер Камю: «Свобода - последняя из индивидуальных страстей. Вот почему сегодня она безнравственна. Безнравственна в обществе, а строго говоря, и сама по себе». Почему же «сегодня»? Всегда так было, есть и будет: называют безнравственным то, чего боятся. А «строго говоря» безнравственностью свободных создано все воистину нравственное. Альбер Камю: «Сам по себе человек ничто. Он всего лишь бесконечная возможность. Но он несет бесконечную ответственность за эту возможность. Сам по себе человек мягок, как воск. Но стоит его воле, его совести, его авантюрному духу взять верх, и возможность начнет расти. Никто не может сказать, что достиг предела человеческих возможностей. В тот день, когда выяснится, на что способен человек, встанет вопрос о Боге. Но не раньше, ни в коем случае не раньше того дня, когда возможность будет исчерпана до конца». Все верно, складно. Но чего это стоит, кем он должен стать, воля кого способна взять верх и наконец, - верх над чем? Не могу я ждать, когда возможность будет исчерпана до конца. Достижение предела дело сугубо индивидуальное. Почему никто не может сказать, что достиг предела человеческих возможностей? Неужели целой жизни мало? Мне нужно самому достигнуть своего предела. Как? Быть Абсолютным Преступником. Что это значит? Взять на себя всю ответственность Творца. Вопрос о Боге встает каждый раз, когда я решаю быть Им. У меня есть

веские основания быть Богом, - мне нужно успеть полюбить человека, себя полюбить. Альбер Камю: «Единственная истинно серьезная нравственная проблема - это убийство. Остальное вторично. знать, что я ничего не знаю, пока не узнаю, способен ли я убивать, - вот, что главное». Государственная система снимает эту проблему; для ее раба - солдата такая проблема не существует. Убийство по приказу госпожи - не убийство, а торжество справедливости. Способен ли я убивать? Да. Каждый человек способен. Думаю, что главное не в том, способен или нет, главное: убил или не убил; главное: убийство - проблема или уже нет. Я не убил, для меня это еще проблема, для исправляющих меня - уже нет. Альбер Камю: «Есть только одна свобода - выяснить свои отношения со смертью. После этого все становится возможным». Как? Перестать бояться ее. Как это сделать? Преступающим страх действием. Страх перед смертью побеждается любовью ко всему, что обещает ее. Эту любовь посылает свобода в помощь тому человеку, который решил быть Богом, - Преступником. Ибо Бог - это Человек без страха. Альбер Камю: «Я выбрал творчество, чтобы избежать преступления.» Под этими словами могли бы подписаться Макс Штирнер, Ницше, Достоевский, Кьеркегор, Шестов и еще кое-кто из тех мыслителей, кто имел смелость думать правдиво. Совершать преступления творчеством, волей своих героев безопаснее, чем творить Преступлением себя самого. Я выбрал Преступление, чтобы не избежать себя. Дело ведь не в Преступлении, - оно всего лишь орудие, дело, в свободе им добываемой. Подлинное творчество всегда - Преступление. Преступление - всегда Творчество свободы. Альбер Камю: «Жить - значит проверять». Проверять себя поступком. Чем добросовестнее проверка - тем преступнее поступок. «Мое насилие легитимно, твое - нет», - убеждает меня Система. Где взяла она свою легитимность? В мифе. Ни одно из обоснований легитимности не выдерживает испытания правдивым мышлением. Но как бы там не было, а прецедент права на насилие создан и глупо мне не воспользоваться прецедентным правом и получив легитимность у своего Могу, отнять монополию на насилие у Системы. Элиас Канетти: «А приказы и их исполнители оставляют очень болезненные раны в душах людей, ибо разрушают положительное представление человека о себе самом. И от унижения, которое большинство людей испытывает, исполняя приказ, человек освобождается, присоединившись к массе, где он, наконец, среди равных. Или, когда в свою очередь, дает приказы». Послушание рождает агрессивность. Агрессивность, как форма ухода от страха и униженности проявляется по отношению к иначе думающему и действующему. Правоохранительные органы. Придумали же такое. От кого право охраняют? Чье право? На что право? Отвечаю по очереди: от людей; власти; быть правым. Какими средствами они это делают? Всеми. Что это значит? Я имею право всеми средствами отстаивать свое право быть правым. Лишь слабому нужно, чтобы его право охраняли. Богу нужно не преклонение, а соревнование. Немногие участвуют в эстафете. «И сказал Ему диавол: если Ты Образ Божий и Подобие Его, то вели себе сделаться равным Ему». Это были слова Свободы. Но испугался малодушный Самого Себя и прокричал ей: «Уйди, диавол». Ювенал: «Первое наказание для виновного заключается в том, что он не может оправдаться перед собственным судом». Понятие «виновность» объективно не существует, ибо относительно. Откуда оно возникает? Из суда обвинителей. Виновность - это жизненная позиция обвинителей. Если им удается навязать эту позицию обвиняемому, - он соглашается и становится виновным; признанием вины признает чье-то право себя наказывать. Постепенно вся эта схема: суд, обвинение, признание вины, наказание поселяется в человеке, становится частью его и ей дается название совесть. Но это самозванка. Ибо подлинная совесть не обвиняет, не судит и не карает, - она создает невозможность любить, любить себя. Нет ничего страшнее этого. Когда ее место занимает самозванка, рожденная заговором лжи мира и малодушия человека, происходит самоубийство воли. Вина убивает ее свободу. Вина обвиняет свободу в грехе. Вина ставит волю человека перед выбором: я или свобода. И горе выбравшему вину, ибо

отныне его жизнь - судебный процесс над самим собою. «. люди должны научиться бояться авторитета не только в лице «начальника», который «носит меч». этого страха недостаточно, чтобы обеспечить должное функционирование государства: гражданам следует интернализировать этот страх и предать неповиновению моральное и религиозное качество - назвать его грехом. Люди соблюдают законы не только потому, что они боятся, но и потому, что неповиновение вызывает у них чувство вины. От этого чувства можно избавиться, получив прощение, которое может исходить лишь от самой власти. Условиями такого прощения являются: раскаяние грешника, его наказание, принятие грешником этого наказания и тем самым подчинение закона. Установившаяся последовательность: грех

(неповиновение) чувство вины снова смирение (наказание) прощение -представляет собой порочный круг, ибо каждый акт неповиновения ведет к усилению повиновения. И лишь немногих не удается усмирить таким образом.» (Эрих Фромм «Быть или иметь»). Этот немногий есть Абсолютный Преступник. Для него не существует авторитетов и поэтому никто не может внушить ему вину. Лишь повиновение заставляет его чувствовать вину; вину за испытанный страх. В ненависти малодушных он находит себе одобрение. И нет такой силы, которая может загнать его в порочный круг, в колесо, где человек, подобно белке, пытается убежать от самого себя. Бег раскаяния в несуществующей вине. «И пока столы накрыты лишь для меньшинства, а большинство должно служить целям этого меньшинства и довольствоваться остатками с барского стола, следует культивировать отношения к неповиновению, как к греху. Такое отношение и культивировалось государством и церковью действовавшими сообща, ибо они должны были защищать свои иерархии. Государство нуждалось в религии, как в идеологии, отождествляющей неповиновение с грехом; церковь нуждалась в верующих, которых государство воспитывало в духе повиновения.» Церковь назвала неповиновение грехом, а государство назвало преступлением. Церковь одела ошейник, государство пристегнуло поводок. Так, возник «человек - повинующийся»; подлинность сделалась грехом, а свобода - Преступлением. «Освобождающее, гордое, великое преступление» (Штирнер). Распятый Системой воскресает в Самом Себе. Система - это тезис страха. Антисистема - это тезис свободы. Философия Преступника - это религия свободы. Абсолютный Преступник - ее пророк. Свобода - вина Бога - так решил мир в страхе своем. Преступник оправдывает Бога своей волей. «Он жил неправильно, он жил по-своему», -пусть скажут обо мне так и это будет высшей похвалой. Проигравшие в схватке животные становятся в «позу покорности», подставляя противнику самое уязвимое место. Из этой позы выйти в боевую стойку невозможно... Животное «человек» становится в позу покорности без схватки. Его воля -сплошное уязвимое место. Его пластика достигла неимоверного: находясь в позе покорности, по команде «фас» умудряется одновременно занять боевую стойку. «Первичная орда», - таким было, по Дарвину, изначальное состояние человеческого общества. Орда Системы - к такому состоянию оно пришло.

«Возьми за правило быть Богом», кричит свобода человеку. Услышавший ее - Преступник.

Толпа рабов - не сброд, а воинство

при травле редкого из них,

кто сохранил в себе достоинство,

что люто бесит остальных. (И. Губерман).

Бог, сотворенный человеком, ждет оправдания, ждет, когда сотворивший оправдает себя и этим Его оправдывает. Теодицея - оправдание Бога. Антроподицея - оправдание человека. Первая всегда вторая, вторая всегда первая. Свобода - это стремление человека быть Богом. Стремление, породившее Абсолютного Преступника. «Только государству позволено меня унижать, грабить, убивать», - визжит законопослушный. «Девиантное» поведение преступника провоцируется «виктимным» поведением раба Системы, чье выборочное отстаивание своего достоинства распаляет аппетит у преступника. Подчинившееся пастуху стадо овец осуждает поведение волка. Их покорность возбуждает у волка неимоверный аппетит. О неложном поиске: найти себя свободой. Противоречие между счастьем и свободой, -это ли неглавное несчастье человека? Но откуда оно? Почему стремление к свободе грозит несчастьем? Все это подстроено Системой. Она выдрессировала сознание человека до состояния, когда в службе он ищет смысл, в подчинении счастья. Система подсадила его на самообман, без инъекций которого человек уже не может обходиться. Взрослеющий человек вынужден отказаться от большинства своих подлинных желаний и интересов, от своей воли и принять волю и желание, и даже чувства, которые не присущи ему самому, а навязаны принятыми в обществе стандартами мыслей и чувств. Обществу. приходится решать трудную задачу: как сломить волю человека, оставив его при этом в неведении? В результате сложного процесса внушения определенных идей и доктрин, с помощью всякого рода вознаграждений и наказаний, и соответствующей идеологии общество решает эту задачу в целом столь успешно, что большинство людей верят в то, что они действуют по своей воле, не осознавая того, что сама эта воля им навязана и что общество умело ею манипулирует» (Эрих Фромм). Я решил создать себя, но когда приступил, то увидел: кто-то меня уже создал. Удивился, присмотревшись - испугался. Подделка. Кто-то подделал меня. Экспертиза совести обнаружила неподлинность. Кистью лжи был написан, резцом страха вырезан, покрыт слоем самообмана. Жутко сделалось мне. Кто посмел делать меня без меня? И оглянувшись, увидел бесчисленность копий, выдающих себя за оригиналы. И закричал: «Что с нами?» Проснувшись от своего крика, я обнаружил себя в мастерской свободы, себя создающего. И волна радости поглотила меня: Абсолютным Преступником проснулся я. Власть, объявившая устами апостола божественность своей природы, отказала в праве на божественность человеку. Преступник - это возвращение украденной властью божественности. Я - трансгрессия. Я живу, пока Я Могу. Могу любить, - это главное. Могу. Могу, рождающее миллиарды Могу. Любовь - это вечность временного. Система - это периметр закона, контрольно-следовая полоса норм, это вышки кодексов, на которых несут службу псы ее. Они вгрызаются в судьбу беглеца из зоны несвободы, они натасканы на самобытность, на выявление контрабанды подлинности. Рамки периметров разбросаны по земле, словно капканы на дикого зверя, идет охота на волков - на вымирающий тип свободного человека. «Познай себя», - призывали древние. «Познай себя верой», - сказал Преступник. Верой в себя, в свое могущество. Система - это лживость и неподлинность внешнего. Антисистема - это правда искренностью внутреннего. Свобода - это гибель страха в любви. Теория государственного управления в изложении реформатора из числа первых лиц государственной иерархии древнего Китая. Гунсунь Яна (390-338 гг. до н. э.): «Если управлять людьми, как добродетельными, они будут любить своих близких; если же управлять людьми, как порочными, они полюбят эти порядки. Сплоченность людей и взаимная поддержка проистекают от того, что ими управляют, как добродетельными; разобщенность людей и взаимная слежка проистекают от того, что ими управляют, словно порочными. Там, где к людям относятся, как к добродетельным, поступки скрываются; там, где к людям относятся, как к порочным, преступления жестоко караются. Когда проступки скрываются, - народ победил закон; когда же преступления строго наказываются - закон победил народ. Когда народ побеждает закон, в стране, воцаряется беспорядок; когда закон побеждает народ, армия усиливается». Суть теории не изменилась. «Полиция есть душа гражданства и всех добрых порядков и фундаментальный подпор человеческой безопасности и удобности», - постановил основатель полиции Петр I. Лучше не скажешь: полиция - душа гражданства. Добропорядочный гражданин в душе всегда полицейский; проповедью законопослушания он оправдывает свою участь раба. Государство - всегда полицейское государство, на полицействе т. е. доносительстве, предательстве, трусости и лицемерии оно существует. Воспитать в гражданине полицейский образ мысли - такую задачу ставит Система, над этим усердно работают ее институты. 4 миллиона доносов было написано гражданами государства в сталинские времена. Полицейские души законопослушных граждан во имя добра и всеобщего блага натворили столько кровавых дел, что деяния преступников по закону, в сравнении с этим, детские шалости. «Полиция - душа добрых порядков». Тогда: Преступник - душа свободы. Есть философы - интерпретаторы, есть философы - экспериментаторы. Первых много, они придумывают умозрительные теории, сооружают системы. Вторые - редкость, ибо опыт свободы их жизнь, практический эксперимент с собственным Могу. Подлинный философ всегда Преступник. Лагеря и тюрьмы - это консервы Системы, консервы с людской плотью, которой она насыщает свое политическое тело.

Прочитал книжку одного из последних советских политзаключенных Льва Тимофеева с громким названием «Я особо опасный преступник». Сроком получил за сочинение против системы власти. С некоторыми из них я ознакомился, понравилось. Оказавшись в зоне, их автор успешно трудился за станком на благо той же, так горячо на словах, презираемой системы и даже хотелось ему стать бригадиром свинарника, мясо из которого «шло за зону на ментовское потребление». «Работа на свинарнике, со стороны-то глядя, мне понравилось», - пишет он. Как, уважающему себя человеку, может нравится работать на своих тюремщиков, как можно хотеть кормить тех, против кого выступал речами?.. Все мы совершаем сделки с совестью, беда в том, что не называем вещи своими именами, а пытаемся облагородить их ложью. Страх питается мыслью. Мыслью о предмете страха. Сделай предметом мысли свое могущество и страх исчезнет. Когда я говорю «Бог», -я подразумеваю «Дьявол», когда я говорю «Дьявол», - я подразумеваю «Бог». Когда я думаю о них, я думаю о Человеке. Свобода и власть - это два непримиримых врага. А где власть, где хозяин и раб, - там нет свободы. Многие философские системы претендуют на звание трансцендентальной философии. Таковой является философия свободы. Последняя же сеть всегда философия Преступника. Это всегда возвещенное Я Могу. Узнавший правду о себе становится врагом Системы. В Преступлении я принадлежу самому себе. «Я Могу», - кричит сущность в глубину своей бесконечности. «Ты можешь», - отвечает эхом бессмертия. Ницше определил задачу философии, как создание ценностей. Философия Преступника создает ценность - правду о свободе. Абсолютный Преступник - это то, что психолог Юнг назвал движением к глубинному архетипу Самости. Одиночество - это разговор со свободой, без которого человек узнает о себе правду. Узнает, что Бог - это он. Абсолютный Преступник - это бунт Дьявола против власти Бога. Бунт узнавшего свое право быть равным, а не изгнанным. «Каждый прав по-своему», - сказал Карел Чапек. Верно, только не каждый может и хочет быть правым по-своему. Опасное это дело. Быть правым по чужому - такой удел большинства. Свою свободу отдают они за кусочек общей правоты. Преступление - это воля человека оправдывается перед свободой. Моральные императивы, нормы поведения выведены из знания о сущем путем недобросовестного мышления. Все этические системы совершают подмену «есть» на «должно». Именно на этом незаконнорожденном «должно» построила себя ложь, назвавшаяся государством. Система -списывает, копирует человека. Антисистема - сочиняет его. «Ты плохой», -говорит мне узаконившая себя чужая воля. «Я люблю тебя, Плохой», -говорит мне свобода. По определению Х. Арендт: власть - это общая сила, которая является результатом желания жить вместе и существует лишь до тех пор, пока действенно это желание. Мыслю: власть - это сила, созданная нежеланиями жить по-своему, нежеланиями свободы. Власть построена человеческими «я не могу». Чем меньше веры в себя, - тем больше силы у власти. Государственная монополия на легитимное насилие обеспечивает всему покорившемуся защиту от насилия «нелегитимного». Обещает обеспечить силой права, а обеспечивает правом силы. Всякая попытка отнять у Преступника свободу - это попытка посолить соль, ибо свобода есть его неотъемлемая сущность. Система - это ложь о человеке. Что есть человек? «Человек - существо, наиболее известное самому себе в своей эмпирической фактичности и наиболее трудноуловимое в своей «сущности», - читаем в «Новой философской энциклопедии». Почему так трудно уловить свою сущность? Трудно или страшно? Трудно, потому что страшно. Страх -основная трудность человека. Человек боится, поэтому ему так трудно уловить себя. Видимо, бояться есть чего ибо там есть все, что оно так рьяно осуждает и призирает в другом, - последняя низость и злодейство, там ад и рай смешались воедино, там бог и сатана старинные друзья. Все малодушно несамобытное улавливается сетями чужих мировоззрений, впрессовывается в формы систем. Когда подлинность становится в тягость, когда овладевает бессилие духом, испытывающим тошноту и головокружение от своей глубины, когда свобода захватывает дух не радостью, а страхом, заболел человек, нелюбовью к себе заболел.

«Полюби себя, человек, ибо только так ты узнаешь себя, узнаешь

Создателя, сущность которого наполнена мной», - читает молитву свобода. Абсолютный Преступник - это оптимизм свободы. Пленённый Системой задаёт себе вопрос: «Кем я должен быть?» Преступник спрашивает себя: «Кем Я Могу быть?» Философ сказал, что жизнь не может иметь смысла в себе самой, её можно понять лишь как «постоянно перешагивающего границы», перешагивая, она производит «больше жизни», стремится быть «ещё больше жизни». Смысл в том, чтобы быть Создателем Смысла, быть перешагивающим - Преступником. «Мы не будем неправы, сказав, что Мудрость рождается Могуществом, т. е., что Мудрый происходит от Могучего» (Пьер Абеляр).

«Не умеешь себя вести», - твердит мне мир. Детский сад, школа, семья, общество, государство, - всё указывает человеку, как ему должно себя вести. Жизнь под диктовку. В школе ставят отметки за поведение, учитель делает в дневнике запись: «Плохо ведёт себя!» Плохо? Это как? Не так, как нужно учителю, государству... Плохо - это значит не угождает Системе, не прогибается. Плохо - это когда он имеет наглость быть самим собою, делать то, что хочется. Ребёнку говорят: «Ты бессовестный!», надеясь вызвать в нём к себе презрение. «Не смей быть самим собою - это грех, преступление, это низко, подло, это...», - внушается на каждом шагу. Системе нужен презирающий себя, ибо таким легко управлять. Ей нужен виновный, и стоит человеку признать себя таковым - всё, пиши пропало, отныне голосом его совести будет социально-политическая система. Уметь себя вести, что за умение такое? Разве это не значит вести себя Самому? «Нет, - возмущается Система, - это значит быть ведомым мною». Моему сыну 7 лет, и когда в очередной раз в дневнике появляется «Плохо себя вёл», я радуюсь и говорю себе: «Он снова вёл себя Сам, он учится быть Самим Собою». Может и объяснять не придётся, почему его отец - Плохой. «Не-Я противостоит человеку как глухая, неустранимая и опасная стена, и всё же человек обязан заставить себя жить рядом с ней, противостоять ей и творить самого себя» (А. Камю).

Поруганная свобода мстит миру Преступником. Он - агрессия свободы. Зло есть всё, отнимающее силу крикнуть «Я Могу». Добро есть всё твердящее: «Ты можешь». Философия - это любовь к свободе. «В сущности, вся философия возникает как недоверие к традиции, к тому, что навязывается индивиду внешним (природным и социальным) окружением. Философия -это способ самоопределения свободной личности, которая полагается только на себя, на собственные силы чувства и разума в нахождении предельных оснований своей жизнедеятельности» (В. А. Лекторский). Поэтому подлинный философ - Преступник. Голос подлинного христианства, произнёсшего своими, ещё детскими устами: «Для нас нет дел более чуждых, чем государственные», - утонул в шуме политики попов: «Противящейся власти противится Божию установлению. всякая власть от Бога». С тех пор как узнал человек от попов политики, что он виновен - с тех пор и страдает, искупает подлинность свою. Ловко придумали заарканиватели воли. Наделившие себя властью совершать таинство питаются малодушием несовершающих таинство свободы воли своей. «Вы подчиняете дающих их дарами. Вы хлещете их той верёвкой, что вам они плетут. Вы раздеваете их донага той тканью, что ткут они для вас. На голод обрекаете тем хлебом, что вам они пекут. Возводите темницы им из камня, что вам они тесали. Их кровь и пот взаймы даёте им же, чтоб возвратилось всё с лихвой».

Августин определял грех как желание пользоваться тем, что предназначено для наслаждения и наслаждение тем, что предназначено для пользования. Я давно подозревал, что самый великий грех - не грешить. Принцип чань-буддизма: «Выявляя собственную природу, становится Буддой». Можно ли выявить собственную природу, оставаясь в рамках запретов, в страхе перед свободой, оставаясь как все?! Кем нужно стать человеку, чтобы выявить себя? Абсолютным Преступником. Осознавший своё Могу заявляет миру: Я прав. И нет силы, способной отнять правоту его.

Борьба с преступностью нужна Системе как процесс, а не как результат, победа здесь не нужна. Предположим, что преступность побеждена. Одно только предположение - страшный сон для добывающих в этой «борьбе» жратву и почести отважных псов Системы. Отвага здесь - заслуга поводка и руки, которая держит его. Скажи такому: «Всё, надоел, не нужна твоя служба более», - и отцепи поводок. Здохнет ведь сразу от разрыва сердца, от страха перед свободой здохнет. То, что назвали лишением свободы, для некоторых становится обретением её, повышением её пробы, осознанием того, что свобода - это то, что внутри. Среди так называемых авторитетов тюрем и лагерей таких очень мало. Большинство «смотрящих» по совей сути комсомольцы, то есть помощники администрации в нелёгком деле управления заключёнными. За свою помощь они получают выгоды в виде облегчённого режима, возможность безнаказанно делать то, за что обычный зэк окажется в штрафном изоляторе, а то и срок новый получит. Системе проще иметь дело с так называемым организованным преступным миром, с мини-копией себя. Система - это предсказуемость, с таким воевать не трудно. Другое дело Преступник-одиночка, действующий не по шаблону законов и понятий, а по-своему.

«Иметь дело с преступниками, придерживающимися определенных правил и принципов было легче», - пишет в своей книге бывший прокурор И. М. Мацкевич. Ясное дело, легче, тем более, что многие из этих правил, придуманные самими ментами и трусостью зэков. «Наше дело страдать», -так обычно оправдывает «порядочный» арестант свое бездействие на ментовский беспредел. Так и живет порядочным терпилой. Большая часть «преступников» есть продукты жизнедеятельности социальной системы, ее незаконнорожденные дети; они преступники лишь по закону. Абсолютный Преступник - это Преступник по духу, врожденный Преступник. Его Преступление - это творчество свободы, путь к самому себе. Вор Купцов из «Зоны» Довлатова сказал: «Один всегда прав». Это про Абсолютного Преступника.

Сегодня вызвал меня психолог и предложил стать библиотекарем зоны. Странным иногда образом жизнь пытается исполнить желания человека. Ей, видимо, виднее, что и как ему нужно. Дело в том, что работать в библиотеке моя давняя мечта. Нет, не работать, а жить в ней. Создать свою библиотеку, сидеть в ней и слушать мудрое спокойствие книг, вдыхать их аромат. Спрятаться за баррикаду из книг от лжи мира. Психолог удивился моему отказу. Должность библиотекаря в лагере - привилегия и он, видимо, был уверен, что я соглашусь и до конца жизни буду благодарен администрации. Я не согласился, потому что это: «должность». Я не приемлю милостей Системы, даже если они являются в одеждах моих желаний. Сумка книг под нарой, время их читать, думать и писать свою, - что еще нужно человеку для счастья... Для того, чтобы быть свободным даже в тюрьме. Кстати, Аль Капоне был в тюрьме библиотекарем. В «Записях бесед Линьцзы» говорится о «истинном человеке без звания», - согласно этой концепции подлинная природа человека проявляется лишь в его независимости от рангов, званий и должностей. Отказаться от должности библиотекаря мне было не труднее, чем от титула смотрящего зоны, которым мне предлагали стать в «крытой» на особом режиме 6 лет назад. Видимо, все дело в подлинной природе. Не может человек оставаться самим собою, находясь при должности. «Рожденные парить в высотах, бродить по бесконечному пространству, вселенную охватывать крылами, вы, словно куры, битком набились в клетки удобных верований и привычек, которые вам крылья прищемили, сковали жилы, повредили зрение. Вы образ и подобье Божьей, свели на нет и образ, и подобье. Свою божественную стать принизили настолько вы, что более ее не узнаете. Ваш лик божественный измаран грязью, закрыт обильем масок шутовских» (М. Найми «Книга Мирдада»).

Момент истины. Есть мнение, что у каждого человека он случается, или даже не раз. Что же это за момент такой? Как распознать? Момент точки возврата к Самому Себе. Это миг времени, требующий принятия решения, от которого зависит, нет, не жизнь, - что-то гораздо большее - вера в себя. это и есть вера в Бога. Это было в декабре месяце, три недели, как я 18-летний преступник прибыл отбывать 6-летний срок в зону усиленного режима. Прибыл с чесоткой, вызванной антисанитарией и клопами транзитной камеры Львовской тюрьмы. Две недели в санчасти и на отряд. С отрядом не повезло, на всю зону таких было два: 4-й и 8-й. два показательных отряда, - в деле уничтожения человеческого достоинства. На усмотрение начальника отряда осужденный назначался уборщиком барачного продола. Мой отказ мести был встречен загадочной улыбкой капитана. Значение этого оскала я узнал очень скоро. «За отказ от выполнения законного требования администрации 5 суток штрафного изолятора», - был вердикт вершителя судеб человеческих в лице начальника зоны. По дороге в изолятор завели в дежурную часть, где за пультом восседал подвыпивший начальник смены. Ознакомившись с постановлением, он каким-то отсутствующим взглядом прошелся по моей персоне и почти добродушно спросил: «Не будешь убирать?» «Нет», - ответил я. Пауза. «Будешь», - еще добродушнее произнес он и это был уже не вопрос, а предсказание ясновидящего. Били долго, бетонный пол бокса, перерыв на обед (обедал не я), продолжение. В камере оказался под вечер, придя в себя на следующий день, понял: холодно. Очень холодно, это когда спать больше 5 минут невозможно. Момент истины наступил на 4-е сутки. Помню, я лежал на полу, глаза открыты, но очертания были искажены соленой жидкостью. Нет, я не плакал, они как-то сами текли и текли, внося собой лепту в сырость тюрьмы. В тот момент я был не один. Меня было двое. Один говорил: дурак, делай, что требуют, 6 лет впереди, подумаешь, взять веник в руку, все берут; выполняй, что говорят, не то не выживешь. Другой молчал, он слушал доводы первого, и казалось, вот-вот уступит, уйдет. Но что-то произошло; нет, молчун так ничего и не произнес, - замолчал тот, здравомыслящий, поперхнувшись очередным аргументом. Замолчал, увидев на лице другого нечто страшное - это была решимость умереть. Умереть, чтобы воскреснуть в Себе Самом. Воскреснуть Преступником. Говоривший исчез, вместе с ним исчезла точка невозврата к самому себе. Молчание правды вернуло воле силу свободы. Впереди было 6 лет. позади всего 18. Момент истины - это предельная интуиция бесконечности Могу. Момент истины - это смерть страха. Абсолютный Преступник своей жизнью на грани, хождением по черте законов и переступанием втаптывает, стирает эти уродливые пунктиры, нормованные трусостью и лицемерием на теле воли человеческой. Свобода любит того, кто сумел вызвать ненависть Системы. Преступник - это тот случай, когда стремление к собственной пользе способствует пользе других, тех, кто мечтает о жизни по-своему, но не может. Тех, кто восхищенно смотрит репортажи о грабителях банков и позволяет банкам грабить себя.

«А я действительно - настоящий тюремщик. Причем тюремщик, причинивший зэкам столько болей и страданий, что нынешние «пенитенциарии» по сравнению со мной пушистые овечки.» При этом я абсолютно не комплексую по поводу своего сурового прошлого и ни сколько в нем не раскаиваюсь», - это слова подполковника Владимира Аджиппо из его книги «Не зарекайся». Правду говорит бывший опер, впрочем, бывших оперов не бывает. О его зверствах в тюрьме и зонах Харькова я знал еще до его признания в книге, знал от тех, кого он «исправлял». То, что Аджиппо называет болью и страданием, является нарушением закона системы, в которой он был уполномочен вершить акт справедливости. Тот, кто получал деньги за исправление людей, заявляет: «Я абсолютно не комплексую по поводу сурового прошлого и нисколько в нем не раскаиваюсь». Никто и не ждет раскаяния от псов Системы. «Мы выполняли приказ», - заявляли коллеги Аджиппо на Нюрнбергском процессе. Раскаяние возможно лишь в случае, если совесть является автономной субстанцией; совесть несущего службу разговаривает голосом Системы, она репродуктор своего хозяина. Не испытывать угрызений совести - это привилегия и обязанность солдата системы. Аджиппо: «Почему наша тюрьма никого не исправила?.. ложь. Ложь системы, которая, как будто предназначена для воспитания оступившихся членов общества, и ложь людей, систему удерживающих». Правда, сказанная привыкшими лгать устами, особенно ценна. «Белые и пушистые овечки» коллеги Аджиппо были возмущены его книгой: «Предатель», - раздавались голоса «системуудерживающих». Санскритский стих гласит: «Брахман - истина, мир - ложь, душа неотличима от Брахмана». Система - это штурм души ложью мира. Душа слуги Системы - это результат удачного штурма. Марута Гойло в своей книге «Территория зверя»: «Из неволи человек выходит опозоренным навсегда». То, каким человек выйдет из неволи зависит только от него самого. Опозоренный - это позволивший себя опозорить. Позор не быть Преступником, а быть рабом Системы. Неволя - это испытание воли человека. Назначение тюрьмы: заставить волю отречься от свободы; если это произошло, значит выходит опозоренным. Если же не отреклась воля от свободы, отстояла, не предала ее признанием вины, раскаянием и трусостью, значит опозорена система, значит, выходит из неволи самобытная воля. Марута Гойло: «Жить в тюрьме - значит, постоянно осознавать собственное ничтожество». Тюрьма создана, чтобы убедить человека в том, что он ничто, она последний аргумент убеждения для особливо непонятливых. От тех, кто не согласился признать свое ничтожество подчинением на воле, добивается согласия более убедительными доводами в тюрьме. «Осознавать», - удел немногих, в тюрьме тем более. Поэтому человек предпочитает не осознавать и довольствуется продуктами общественного «сознания». «Жить в тюрьме», -удел немногих, ибо основная масса существует и выживает. Жить - это постоянно осознавать свое величие. Жизнь в тюрьме требует предельных усилий от сознания и если выдержало оно экстремальные нагрузки и не отказалось здесь осознавать свое величие - значит, проиграла Система человеку. «Создали все условия для того, чтобы человек прекратил себя понимать и уважать, чтобы у него не было самолюбия, чести, достоинства, -ничего». Такие условия созданы государственной системой не только в зоне. Цель Системы: создать условия лагеря на территории всего государства, сделать осужденными всех граждан. Для сильного духом тюрьма - это идеальные условия для того, чтобы начать себя понимать, уважать, любить и сохранять достоинство. Марута Гуйло поднимает в своей книге вопрос о «проблеме маргиналов». Если у «маргиналов» и есть проблемы, то разрешить их «не маргиналам» не под силу, ибо у последних ситуация с проблемами гораздо серьезнее. В пору ставить вопрос о проблеме законопослушных. Почему проблемой является не покорность, а независимость. «Преступник -это образ мышления. Согласно мировой статистике только 10-12% заключенных являются закоренелыми преступниками, с ними и нужно работать. Остальные - просто потерявшиеся люди». Работать?.. в качестве ответа приведу ее же слова: «Кошмарен постулат сегодняшней демократии -«плохие» должны меняться, и только «хорошие» знают, как это делать. Раб Системы - это тоже образ мышления и статистика здесь куда более впечатляющая. С ними не нужно работать? А ведь именно они есть те «остальные - просто потерявшиеся люди, те, кто З стор. 351

часто скрывают свое «я», чтобы избежать жестокого преследования со стороны общества» (Марута Гуйло). «Закоренелость» тех 10-12% вызвано не скрыванием своего «я», ибо не быть самим собою для них страшнее, чем преследование со стороны общества. Абсолютный Преступник - это не только мышление, это, в первую очередь, состояние воли; таких 0,01% от тех «закоренелых». «Чаще других мы говорим об организованной преступности. А кто ее организовал?.. Преступность во всех ее смыслах и проявлениях - от мелких краж до взрыва бомбы в руках террориста, порождает, провоцирует и организовывает государственная власть. А политика во все мире оказалась куда более грязным делом, чем гангстеризм.» Преступность в подлинном своем смысле порождена стремлением человека к абсолютной свободе, стремлением быть Богом. Подлинный смысл Преступления -метафизический: бунт человека против ничтожества удела, отведенного ему «общей волей». «. прошу вернуть мне свободу, лишение которой, в силу данных мне природой, физических особенностей, становится для меня самой ужасной из всех возможных пыток», - это строки из письма заключенного Маркиза де Сада, адресованного одному из властьимущих. В чем его преступление, что нужно было такого совершить, чтобы быть осужденным на 30-летнее заключение в тюрьмах и психлечебницах? Быть самим собою. Он имел неосторожность называть вещи своими именами; посмел не только озвучить свои желания, но и, не таясь реализовать их. Де Сад не желал и не делал ничего из того, чего не желали и не делали осудившие его, просто им удавалось скрывать свои «извращения», даже от самих себя. То, о чем малодушная немочь испуганно мечтала и презирала себя за свои желания, -Маркиз осуществлял. Целью его деяний было не телесное удовольствие, а осознание собственного Могу, обретение свободы нарушением границ и запретов. Его эксперименты - это преодоление страха перед свободой. Вся его преступность - тоска по самому себе, по свободе. По той свободе, в которой у него запертого в камере было больше, чем у живущего во дворце короля Франции. Он просил лишь для тела свободы. Дух же его черпал свободу из воли, из чуждого самообману образу мыслей. «Он облегчает все мои тюремные страдания. Он заменяет мне все удовольствия мира. И я дорожу им более жизни. Не из-за моего образа мыслей я страдаю, а из-за того, как думают другие. И еще - убейте меня или принимайте таким, как я есть, ведь другим я не стану», - писал де Сад своей жене. Когда Богу становится невыносимо терпеть ложь мира, он посылает Спасителя, его миссия - вернуть человека к самому себе, рассказать своей подлинностью правду. Спасителя объявляют Преступником, умалишенным, его распинают, садят в клетку или убивают... Но дело сделано: человек узнал о себе Правду. Человеку нужно время, много времени на осознание правды о себе. Жизнь коротка, он понимает, что может не успеть и принимает решение напролом, непроторенными путями, без указателей и знаков, он ставит все на кон. Он становится Абсолютным Преступником. Он погибает и все потешаются: «не успел». «Успел», - радостно шепчет свобода, принимая в объятия вечности уставшего путника. В. Г. Бабенко о Саде: «Наиболее адекватной его характеру, его предназначению, его вызову формой бытия являлось пребывание в узилище. Там он сильнее всего ощущал и проявлял себя. Можно сказать, что личность Сада по-особому расцветала в условиях преследований и заключения». Я знаю о чем идет речь. Обязанность «любить» людей утомляет. Тюрьма отменяет ее. Заключенный обретает право не любить осудивший его мир. Все становится предельно ясно. Нет смысла больше притворяться. Тюрьма возвращает к самому себе. Тюрьма -это исполненный долг перед свободой. В мире, где подлинность -Преступление, тюрьма становится единственным местом, где можно сохранить себя. Тюрьма - это Воля доказала Свободе свою любовь делом. Тюрьма - это право на могущество, право быть правым. Решимость не оглядываться обретается здесь. Человеку нужны основания быть «злым». Здесь он их находит. Человеку нужно право не испытывать вину. Здесь дается оно ему. право полюбить себя. Жорж Батай в своей книге «Сад» пишет: «Несчастье позволило ему прожить мечту, погоня за которой есть душа философии, единство субъекта и объекта; при случае это может быть (если перейти границы самих человеческих существ) равенством объекта желания субъекту, испытывающему желание». Мечту ему позволила пережить творящая свободу воля. Многолетнее заключение сконцентрировало эту свободу, повысило ее пробу, уничтожило остатки неверия в себя. Свобода щедро наградила своего мученика - даровала ему Могу Бога. Несчастье стало его счастьем. По Сартру «Я» человека изначально свободно, но оно может пытаться избежать этой свободы. Это он делает путем создания подсознательного мира, якобы независимого от сознания. Происходит ограничение собственной свободы путем умышленного неосознавания. Подсознание, по Сартру, это самообман сознания, избегающего ответственности свободы. В точку. От свободы человек убегает в Систему. Система - это рай бессознательности. Она говорит человеку: «Стань частью меня, служи мне, и я избавлю тебя от тревоги, от ужаса ответственности свободы». Покорившемуся нет больше необходимости осознавать самому, ему говорят, что хорошо, что плохо, что можно и чего нельзя. Он больше не осознает себя; о себе он узнает от других. Себе не верит, потому что не верит в себя. Осознается только то, что удобно, что не приносит дискомфорта. Горе поверившему Системе, ибо страх отныне не покинет его. Страх перед свободой, которая хочет рассказать человеку, что Бог - это он сам. «Прежде всего, человеку нужно вернуться к самому себе с тем, чтобы сделавши шаг, подняться и вознестись к Богу» (Блаженный Августин). Я Могу, не потому что я «должен», Я Могу, потому что Я Смею. Omnis determinatio ast negatio (всякое определение, ограничение есть отрицание), сказано древними. Меня с детства определяют: октябренок, пионер, гражданин, подозреваемый, осужденный. Социально-политическая система торопится определить человека, нужно не дать ему время определиться самому. Самоопределение - угроза Системе, самоопределяющийся - ее враг. Позволивший себя определять - отрицает Себя. Нежелание быть определяемым предусматривает определение «осужденный». Имеют ли право позволившие себя определить, - те, что в стойле, осуждать самоопределяющегося. Утверждение себя есть всегда отрицание Системы. Абсолютный Преступник ослабляет путы несвободы, затянутые Системой на истерзанном страхом духе человека. Система в своем тигле нормы вываривает из «Я» свободу до тех пор, пока оно не превратится в «мы». Большинство проблем создаются углом зрения рассматривающего явления. Угол зрения систем отнимает у взгляда способность замечать суть. Смотреть - не всегда видеть. Видит лишь смотрящий по-своему. «Сказано, что преступление - это «власть отрицать других». Преступление - это власть отрицать ложь других о свободе. Преступление - это власть быть самим собой. С. Генри, У. Айнмтадтер: «. вместо взгляда на некоторых людей, как «плохие яблоки» или как причиняющих другим яблокам вред, критические криминологи видят в обществе «плохую корзину», в которой все больше яблок будет портиться. Решение только в новой корзине». Для «плохих яблок» общество давно сплело плохую корзину «тюрьму». Гниение яблок в этой корзине малопривлекательно для взгляда критических криминологов. Преступление - это воля черпает свободу из бесконечности.

Давно мое сознание беременно свободой,

И схватки мысли сообщают духу:

Скоро появится на свет сестра твоя

Люби ее, и ты себя полюбишь

Она даст силу быть самим собой.

«Нет таких преступлений, каких бы я мысленно не совершил», - изрек Гете. Мысль, вкусившая свободы, мысль-преступница обретает сознание своего права требовать у духа выпустить ее из темницы страха поступком на свободу. Дух, соблазненный преступницей, выпускает ее. Так воля человека обретает свободу, так преступная мысль получает бессмертие в преступающем страх поступке. Совершать преступления лишь мысленно -удел малодушной праведности. Осуждение - это зависть, зависть мысли действию. Трусость зависть свою нарекла моралью. Дух знает, что путь к вершине начинается в глубине бездны. Истина не в конце пути, не на вершине, крупицы ее рассеяны ветром перемен по всему пути. Захочет ли идущий собирать их? Успеет ли? Да, если начнет путь из глубины себя. Дух знает: глубина создает вершину, и преодоление своего пути дарит истину. Я поставил задачу оправдать себя. Перед кем? Перед самим собою. Моя преступность - это этика. Этика свободы. Имеет право быть лишь та философия, которая оправдает своего создателя: философия, рожденная необходимостью полюбить себя. Врожденное отсутствие страха перед свободой становится решимостью создавать свой порядок вещей, порядок, позволяющий быть самим собою. Мотив его Преступления всегда один -свобода. Жизнь предоставила мне редкую удачу в виде многолетней изоляции от суеты мира, отвлекающей от созерцания в себе чего-то важного. Приговором суда общество высказало свое отношение ко мне, предстояло решить, как мне к этому отнестись. Поверить, признать вину и начать презирать себя и исправляться ему в угоду, принять требуемую позу заполнить собою заготовленную форму, прекратить Себя. или же погрязнуть в себе так глубоко, что не найдется больше силы, способной выдернуть и заставить убегать от себя. Сумел ли я сполна оценить предоставленную возможность? Да, не сразу, но все же да. Сумел ли до конца использовать? Покажет время. время правдивой жизни непрекратившего себя человека. И все же: преступниками рождаются или становятся? Ламброзо утверждал, что рождаются. А. Кетле уверял, что становятся: «Общество заключает в себе зародыш всех имеющих совершиться преступлений, потому что в нем заключаются условия, способствующие их развитию; оно. подготавливает преступление, а преступник есть только орудие». Г. Манхейм такого же мнения: «Каждое общество обладает таким типом преступности и преступников, которые соответствуют его культурным, моральным, социальным, религиозным и экономическим условиям». К. Маркс: «Само по себе право не только может наказывать за преступления, но и выдумывать их». Ф. Энгельс: «. общество порождает спрос на преступность, который удовлетворяется соответствующим предложением». Как видим, больше мнений в пользу версий, что преступниками становятся. Однозначного ответа на этот вопрос быть не может. Это не тот случай, где можно обобщать. То, что общество системой запретов создает преступность - факт. Также фактом является существование врожденного свободолюбия, выражающего себя в стремлении поступать по-своему и никому не подчиняться. Преступники - все, ибо каждый хоть раз нарушает закон, но это преступники из слабости, по необходимости. Особняком стоит Преступник по убеждению, он рождается свободой. Он Абсолютный Преступник и его преступность - врожденная.

Бывает, умрет человек непутевым, не успел оправдать себя перед самим собою. Все откладывал. И что ж теперь? Зря жил, что ли? Да не в жизни. Ведь любил он кого-то, и кто-то его любил и продолжает любить такого непутевого. Вот этим самым чувством - любовью и оправдывается человек; покрывает оно всю непутевость его. Одна слеза любящего на могиле его смоет всю неоправданность, одно «люблю тебя» воскресит путевость его. Спи спокойно, непутевый человек, любовь живых оправдает тебя, как когда-то ты оправдал своей любовью. Успевай любить, человек.

«Мы» создало немало мифов призванных оправдать свое малодушие. Главный миф: единство, солидарность в деле отстаивания «общего блага». Единство «мы» - это единство рыбы хек, спрессованной кем-то в консервную банку. Объединить толпу способно лишь одно - личность, не являющаяся частью толпы, пришедшая из вне и решившая возглавить стадо. Лишь смелый пастух может спасти обезумевшее от страха стадо овец, указав им куда двигаться. «Мы» существует, потому что дает возглавить себя «Я», тому Я, которое ненавидели и осуждали во времена жизненного штиля. Сильный знает, что помочь можно только сильному, поэтому помогает с удовольствием лишь равному себе, - тому, кто не просит о помощи. Бывший опер Борис Хигир состряпал книжонку «Как в человеке распознать преступника?» в книге нет ответа на этот вопрос. Ибо ответ на него требует глубины философской мысли, а не спекуляцией рассудка солдата Системы. П. Хиндемит сказал, что преступление и творчество это две стороны единого процесса. Подобная мысль не давала покоя Томасу Манну, - мысль о творчестве, как преступлении. В своей статье о Манне, Б. С. Грязнов писал: «Любое творчество - всегда преступление, конечно не в юридическом смысле этого слова. Творчество (преступление), как созидание. Художник может стать сильнее отпущенного ему природой (Богом), но для этого он должен совершить преступление против природы (Бога), т. е. творчество оказывается делом дьявольским. творчество. есть преступление». Но почему: «. конечно не в юридическом смысле»? Чем вызвана эта оговорка? Страхом. Ибо «юридический смысл» - это реальная опасность; совершать преступления против природы горазды все, а вот бросить вызов Системе. Преступление «в юридическом смысле» - это творчество создающей свободу воли. Человек хочет творить себя сам, но, для этого ему нужно вернуть себе свободу, украденную юристами Системы. Что это за преступник «против природы (Бога)», если ему страшно стать Преступником против того, что запрещает ему быть самим собою. Как он может стать сильнее отпущенного ему природой не став сильнее отпущенного ему людьми? Как ему узнать, что отпущено ему Богом, оставаясь в цепях законов отпущенных людьми. Самое страшное преступление перед Богом - это не хотеть быть Им. Быть Богом -дело дьявольское. Наука разделяет девлантное поведение человека на позитивный его аспект и негативный. Позитивные девлации - это творчество, созидание, т. е. отклонение от нормы - несущее благо. Негативные - это разрушение, деструкция, зло. Учитывая относительность «негативного» и «позитивного», - такое разделение не может претендовать на признание добросовестным мышлением. Зло - всегда для кого-то благо, а благо - кому-то зло. Чье-то созидание кому-то разрушение и наоборот. Мудрый всегда релятивист, ибо понял негативность позитивности и позитивность негативности. «Я не пришел, чтоб мир судить, скорей уж, чтоб не осуждать его. Одно невежество рядиться любит в парик и мантию, законы учреждать и наказанья мерить» (Михаил Найми). Тот факт, что в языке слово «преступник» сохранилось лишь в негативном смысле, говорит о сильном желании человека оправдать свой страх перед свободой. Моя книга - это возвращение понятию Преступник подлинного смысла. Жить свободно, жить по-своему - жить преступно. Желать лишь дозволенное - удел ничтожества. Желание сильного создает закон; «Я», осознавшее свое «Могу» мерой сделало свое желание. Американский социолог Д. Белл пишет, что человек с пистолетом добывает личной доблестью то, в чем ему отказал сложный порядок стратифицированного общества. Доблесть одиночки имеет иное качество в сравнении с «доблестью» солдата Системы. «Сумма преступлений, совершенных государствами - «столпами порядка», стократ превысило преступления одиночки. При этом государства - «спонсоры убийств», - не раскаиваются. а отрицают, отказываются от содеянного» (Я. Гилинский). Система внушает человеку: то, что благо для меня, есть и твое благо, не смей создавать свое благо, пользуйся моим. Он и не смеет. Посметь создавать самому - значит навлечь гнев не смеющих. «Ты вредишь общему благу», - предъявляют они посмевшему не быть рабом. Почему так шокирует «эгоизм», рожденный самобытной волей? У Системы монополия на эгоизм. Она выдает разрешения на него лишь тем, кто играет по ее правилам. Не легальный эгоизм наказуем. Злом объявляет Система все угрожающее ее монополии на зло. Э. Фромм: «. эгоизм, порожденный системой, заставляет ее мудрецов ставить личный успех выше общественного долга. Никого больше не шокирует то, что ведущие политические деятели и представители деловых кругов принимают решения, которые служат их личной выгоде, но вредны и опасны для общества». Система присвоила себе право определять мое право. Суть ее права есть несправедливость, осуществленная насилием. «. право поражено насилием, постольку его собственное обоснование можно свести не к праву, а лишь к насильственно осуществляемой несправедливости легитимируемой в последствии в качестве права» (Д. Беккер). У насилия, совершаемого мною не меньше легитимности, чем у насилия государственного. А если брать критерием легитимности честность, то, пожалуй, и больше. Что есть Преступник? Способ. Способ быть самим собой. Каждое «я не виновен» значит: «я свободен, я люблю себя». Преступление - это извинение перед свободой за трусость. «Плохо» поступающий ребенок - это протест против насилия над его волей, отнимающего свободу насилия. Постепенно желание протестовать появляется все реже, человек становится «воспитанным», его выдрессировали и приручили. Поводок, ошейник, намордник из законов, норм и обычаев надежно прилажены на родившееся свободным существо. Но бывают сбои: то ли воспитатели дали маху, то ли вулкан «плохой» сущности проснувшись, решил отомстить за изнасилованную волю; важно одно: человек решил не быть виновным. И нет такой вины перед миром, которую не согласился бы он вынести, лишь бы только не быть виновным страхом перед волей своей. И нет больше цепи, способной удержать его от Самого Себя. Зачем быть свободным? Чтобы любить. «Любовь - дитя свободы», -поется в старинной французской песне. Любовь уничтожает страх. Гибель страха - рождение свободы. Любовь и Свобода - одно целое. Человек в поисках смысла. Ищет или делает вид, что ищет? Если ищет, то напрасно, ибо это искание несвободного. Смысл создается подлинностью того, кто ищет. Не сорвавшись с привязи, не покинув хозяйский двор, кричит «хочу смысл». Хитрый человек. Батай: «И как раз в «отверженной части» человека заложено то, что в жизни людей имеет самый глубокий смысл». Потому и страдает человек отсутствием смысла, что отвергает из страха часть себя в угоду миру. «. большая часть нашей энергии расходуется на то, чтобы скрывать от самих себя все, что мы знаем», - сказал Эрих Фромм. Человек изучает себя по других, - так безопаснее; изучение первоисточника - дело грешное. Свобода - пламя, сжигающее все неподлинное, когда оно разгорается, ветер страха не может затушить его. Быть Самим Собой - это быть тем, кем я Могу быть. Энергией Могу мое Я обнаруживает Меня. Святой Августин сравнивал историю Древнего Рима с историей разбойничьей шайки. История каждого отдельно взятого государства является по сути своей узаконенным разбоем; зло, легализировавшее себя ложью и черпающее силу в трусости верящих и покорившихся ему. «. ибо их «я» постоянно меняется в соответствии с принципом «Я такой, какой я вам нужен. Они не задаются никакими вопросами, кроме одного -насколько хорошо они функционируют, - а судить об этом позволяет степень их продвижения по бюрократической лестнице» (Эрих Фромм). Разве бывает все так плохо? У зэка бывает. Крайняя степень «плохо» переходит в «хорошо». Закон диалектики? Нет, закон экстремальной ситуации. Отчаяние потерявшего все, возвращает к самому себе; страх потерять мешал вернуться. Теперь чего бояться. иди. Геннадий Микасевич, по прозвищу «душитель из Солоники» в период с 1971 по 1985 убил на территории СССР 36 женщин. Он был дружинником и членом группы, расследующей его же убийство. За совершенное им было арестовано 3 невиновных: один просидел 10 лет в тюрьме, второй, не выдержав допросов, покончил с собой, третий казнен по решению суда. Таких примеров уйма. Где берет Система себе право творить зло? Там, где запрещено брать его мне. «Мало ли приходилось мне видеть приговоров более преступных, чем само преступление?» (Монтень). К мыслителю: займись аналитическим потенциалом философии Преступника, ибо праведность себя исчерпала. Добросовестность исследования потребует от тебя быть тем, кого хочешь узнать. Философия Преступника - это философия трансценденции человека. Абсолютный Преступник - протест против конечности, границ и пределов. Криминологии не под силу объяснить его, ей здесь делать нечего, ибо Преступник - предмет метафизики. Трансцендентальная философия (от лат. transcendens - перешагивающий, переступающий, выходящий за пределы) - это всегда философия Преступника. Абсолютный Преступник - это философ - трансценденталист -практик, который не только размышляет о бесконечности человека, но и осуществляет эту бесконечность поступком. Строго говоря, выражение «философия преступника» является тофтологией, ибо истинная философия не может не быть философией Преступника. Лишь малодушие не хочет этого увидеть и признать. Гуссерль: «Истинный философ не может не быть свободным: сущностная природа философии состоит в ее крайне радикальной автономии». Свободный не Преступник? Не лгите, не обманывайте себя. Ибо, «крайне радикальная автономия» - это Преступник. Фома Аквинский определял благо, как схождение сущего с желанием. Как происходит это схождение? Обычно желание самоумоляется и, не смея требовать у сущего исполнения себя, униженно становится в очередь желаний других. От имени сущего здесь выступает социально-политическая система. Но бывают случаи, когда воля желающего устраивает их схождение на своей территории, где желание всегда находит в себе силу удовлетвориться. Желание преступной воли оплодотворяет сущее, в результате чего рождается подлинное благо - свобода. Нарушил закон человек, содеял кражу, ограбил и никого не убил и не покалечил. Плохо поступил, по мнению жертвы и закона, ведь оскорбил, унизил, отнял... Нужно ему отомстить. Думаете месть - это приговор суда в виде 5 лет. Нет, месть - это те секунды и минуты, из которых состоят эти 5 лет, секунды и минуты, плохо удающихся попыток сохранить достоинство, защитить его от вандализма Системы. Месть унижением, цель которого отнять самоуважение. Жертва Преступника терпела унижения минуту, час (от Системы всю жизнь терпит, и ничего), за это преступник должен терпеть десятки тысяч часов. Есть такие, что и здесь не терпят, ибо не умеют терпеть. Месть. дающая преступнику право не раскаиваться, право на свою месть. «Вместо того, чтобы оглянуться назад и вспомнить о наказании, я глядел вперед и видел мщение. Я считал, что раз меня бьют, как воришку, это дает мне право воровать» (Ж.-Ж. Руссо «Исповедь»).