Во все эти дни Ветрову пришлось активно поработать. В вильнюсском архиве он изучал уголовное дело, по которому привлекался к ответственности Шубак. Вместе с местными оперативными работниками участвовал в проверках его связей. Несколько раз беседовал с Чеховским. Сейчас он направлялся к родителям Шубака. Было решено, что Игорь Николаевич под видом знакомого побеседует с ними и попытается собрать дополнительные сведения.
Старики Шубаки жили на окраине города в уютном доме, окруженном высоким дощатым забором. В глаза бросалась прикрепленная шурупами к калитке металлическая пластина. На ней гравер искусно изобразил оскаленную песью морду, а рядом — руку, указательный палец которой протянулся к кнопке электрического звонка. Ветров позвонил и стал ждать.
Прошла минута, другая. Никто не появлялся. Игорь Николаевич снова нажал на кнопку. Прошло еще какое-то время, и наконец во дворе послышались шаркающие шаги. Звякнул запор, и калитка распахнулась. Перед Ветровым стоял пожилой мужчина.
— Здравствуйте! Здесь проживает Шубак?
— Здравствуйте! — ответил хозяин. — Проживает здесь. Проходите, пожалуйста.
Ветров, подходя к высокому крыльцу, обратил внимание на идеальный порядок во дворе. Все было расставлено по своим местам. Под навесом виднелась аккуратно сложенная поленница. Вошли в дом. Хозяин предложил раздеться. Майор снял плащ и следом за хозяином прошел в большую, светлую комнату. Здесь все говорило о достатке. Из боковой двери вышла сухонькая старушка. Игорь Николаевич поздоровался. Она вежливо ответила и пригласила присаживаться.
— А Антон дома?
— Антон? — Ветров заметил, как смутился хозяин.
— Так вы к нему?
— Да, к нему. Я, правда, уже давно в Вильнюсе не был. Может, с ним что случилось? Вас удивил мой приход?
— Нет, нет, — поспешно ответил хозяин. — Я подумал, что вы ко мне. Антона дома нет. Он уехал.
— Надолго?
— Кто его знает. Нам он ничего не сказал… Взял и уехал.
— Странно. А он работает?
— Да где там! — махнула рукой хозяйка, но муж прикрикнул на нее:
— Да подожди ты! А вы, простите, кто будете?
— Я? Просто знакомый. Мы знаем друг друга с прошлого года, когда я был здесь в командировке. Он мне дал свой адрес. Приглашал, когда буду в Вильнюсе, заходить. Вот и зашел. У него тогда затруднения были с работой. Он устроился?
— Устроился, а через месяц бросил, — с огорчением произнес хозяин. — И чего мы только не делали, чтобы он наконец человеком стал. Да разве он послушает! Друзья — на первом плане.
— Да, друзья у него довольно странные, — подтвердил Ветров. — Я тогда ему тоже об этом сказал. Одни имена чего стоят — Краб, Мужик…
— Да, это так, — тяжело вздохнула хозяйка. — Наши слова не идут ему впрок. Сейчас спутался с этой… трудно даже женщиной назвать.
— А кто она?
— На соседней улице живет. С мужем разошлась. Вернее, он не выдержал ее выкрутасов и сам ушел. Теперь как бешеная на мужиков бросается. Нашего дурака окрутила. А он бросил хорошую девушку. Думали, что уж женится, остепенится. И вот как головой в омут. Потянулся за этой, извините, потаскухой…
— Странно, странно. Однако чем-то взяла его! — заметил Игорь Николаевич.
— Да не она нужна ему, а машина ее. Он же всю жизнь о машине мечтает. Работать не хочет, а пофорсить за рулем — хлебом не корми.
— Он что — к ней переехал?
— Ходили мы к ней. Спрашивали. Говорит, что знать не знает, где он. А по глазам видно, что врет.
— А может, с ним несчастье какое? В милицию заявляли?
— В милиции знают. Уже сами несколько раз к нам приходили.
— Вы о женщине этой говорили?
— Не хотели мы раньше о ней говорить. Стыдно было. Но теперь решили: участковому все расскажем.
— Извините. Помнится — у него еще друзья были. Один такой весь заросший, на обезьяну похожий. Вот только имя его забыл. Но видно, что гусь. Нехороший человек.
Старики переглянулись между собой, и хозяин сказал:
— Это, наверное, тот, что ночевал у нас. Действительно, на зверя похож. Но он приезжий. Две ночи переночевал и уехал.
Хозяйка дополнила:
— А через два дня и наш сказал, что едет к другу. И тоже уехал. Возвратился только через неделю. Потом, наверное, месяц в загуле был. Пил беспробудно.
— Куда же это он ездил?
— Да наверняка к тому — с львиной гривой, — ответил хозяин. — Старуха, когда они прощались, слышала, что наш обещал скоро быть у него.
— А где живет тот — с львиной гривой?
— Не знаем. Спрашивал как-то Антона, но он рявкнул: «Не твое дело!» Стукнул дверью и на улицу.
— Тот больше не приезжал?
— Нет, не появлялся. Если бы и появился, то показали бы ему где бог, а где порог.
— Может, вам надо в милицию сходить, посоветоваться? Я вот слушаю и чую: здесь что-то не чисто. Может, ворует Антон? Чтобы пить, деньги нужны. А он не работает…
— Ой, не говорите, дорогой человек, — перебил его старик. — Мы тоже так подумали. И знаете, почему? Старуха однажды взяла его брюки — почистить да погладить. Кладет под утюг — карман оттопыривается. Думает, что там такое? И вдруг достает целую пачку денег. Прямо в банковской упаковке. В милицию хотели заявить. Но ведь сын как-никак.
— Сын, говорите? А если он живет за счет других? Может, грабит или убивает… Мой совет — не тяните. Сходите в милицию, — сказал Ветров вставая. — Поймите, сколько бы веревочка ни вилась, а конец наступит. Может столько наворочать… Вижу теперь, что это за человек. Мне такой не нужен. А вы подумайте. Не мучайте себя на старости лет…
Игорь Николаевич попрощался со стариками Шубаками и ушел. По дороге в управление его мысли были заняты этими людьми. Хорошая, трудовая супружеская чета. А сын? В кого такой удался? Почему еще встречаются такие типы? Нет, здесь на пережиток прошлого не сошлешься. Здесь мы, взрослые, сами где-то допускаем ошибки в воспитании. И эти ошибки порой бывают непоправимыми.
В управлении майор сразу же зашел к Лисаускасу, рассказал ему о беседе с родителями Шубака и предложил:
— Давай направим под каким-нибудь предлогом к ним участкового. Пусть попытается по душам поговорить. Уверен — они ему все расскажут. Кстати, надо участкового спросить, кто эта женщина. Он наверняка знает.
Лисаускас поднял трубку телефона и попросил дежурного пригласить к нему участкового инспектора.
Вскоре в кабинет вошел молодой подтянутый лейтенант. Ветров рассказал ему все, что удалось узнать о той женщине. Этих сведений оказалось достаточно. Участковый, чувствовалось, хорошо знал свою территорию и людей, проживающих на ней.
— Так это же Лариса Орехова! — воскликнул он. — Действительно, муж поймал ее с другим. И, точно, ушел. Она осталась одна. Правильно, у нее — машина.
— А где ее дача находится? — спросил Лисаускас.
— Вот этого не знаю, но я мигом…
— Нет, нет, спасибо, товарищ лейтенант, — не надо. Пока не трогай ее. Мы это сделаем иначе. Зайди ты лучше к родителям Шубака и, не показывая какого-либо интереса к их сыну, побеседуй по душам.
Участковый ушел. А Лисаускас не скрывал своей радости. Наконец-то установлена женщина, которая прячет Шубака!
Сейчас нужно выяснить, где находится ее дача, и приступать к операции по задержанию преступника. Было известно, что Шубак человек по натуре очень жестокий и с придурью. Наверняка, имея оружие, он применит его и попытается скрыться.
Лисаускас пригласил к себе группу оперативных работников и поручил им не спускать глаз с Ореховой, установить, где ее дача, сообщить, когда она поедет туда. Затем он отпустил их и повернулся к Ветрову. Игорь Николаевич стоял у окна, и, что-то мурлыча себе под нос, улыбался.
— Ты что улыбаешься?
— Считалочку вспомнил.
— Какую?
— Про Бориса и Ларису.
— А ну тебя! — махнул рукой Лисаускас. — Опять эта чепуха!
— Нет, дорогой, не чепуха! Это дети, наверное, сочинили. А они часто мудрые вещи придумывают. Лично меня эта считалочка успокаивает. Хочешь, научу?
Оба расхохотались…