Финал Краба

Обычное осеннее утро. Дождя нет, но плотные низкие облака закрыли небо и могут в любой момент омыть землю.

Генерал Романов любил в воскресный день поработать один. Не было обычной круговерти, ежеминутных телефонных звонков, не отрывали от дела сотрудники.

В такие дни генерал обычно просматривал почту: нет ли чего срочного, знакомился с поступившей за неделю литературой, обзорами передового опыта.

Но сегодня он изменил своей привычке и, просмотрев почту, позвонил Севидову:

— Владимир Михайлович! Доброе утро! Чем занимаетесь?

Севидов в этот момент вместе с Савичем и Ветровым уточнял план задержания Краба. Он сказал об этом генералу, и тот предложил:

— Заходите втроем ко мне, вместе и подумаем.

Романов был в курсе всех событий, и время на доклады терять не потребовалось.

Генерал спросил у Ветрова:

— Установили, что за квартиры посещал мужчина, который уехал на машине Краба?

— Так точно, товарищ генерал. В одной он сам живет. Хозяева уехали на несколько лет за границу, и он снял у них это жилье. А другая квартира, где он остался на ночь, принадлежит Борзовой Людмиле Ивановне. Работает кассиром-бухгалтером на каком-то заводе. На каком — пока не знаем, так как в домоуправлении сведений не оказалось. В адресном бюро данные устарели — она числится студенткой института народного хозяйства. Я думаю, Виктор Алексеевич, что эта Борзова и есть объект внимания Краба. Ее и этого мужчину мы хотели сегодня утром издали показать Скалову, но старший лейтенант не уверен, что кого-либо опознает.

— Разрешите, товарищ генерал? — в дверях стоял Тростник.

— Входите, майор.

— Товарищ генерал! Мне было поручено установить фамилию неизвестного, который от универмага уехал на машине Краба.

— Ну и как?

— Все в порядке. Поэтому я и решил зайти к вам. Дежурный сказал, что полковник Севидов у вас.

— Кто он? — спросил Севидов.

— Крокет Георгий Васильевич.

— Та-ак, — протянул Романов. — Для чего же им понадобился этот фокус с передачей друг другу машины?

— Будем выяснять, Виктор Алексеевич, — ответил Севидов.

— Краб не мог засечь наших, когда они ехали следом?

— Не должен, товарищ генерал, — заверил Тростник. — Здесь что-то другое.

Ветров задумчиво чертил на листке бумаги замысловатые фигурки. Его опять мучила давно возникшая смутная догадка: «А что, если это действительно так? Поэтому становится ясным, почему не удалось выявить ни одного человека, который бы видел Краба и Крокета одновременно». Однако Ветров и на сей раз промолчал.

— А что думает Савич? — спросил Романов.

— Я вчера был в прокуратуре. Со следователем, который ведет дело об убийстве Мужлина, договорился о взаимодействии. Как бы нам ни хотелось не допускать кражи, видимо, придется пойти на некоторый компромисс. Краба надо брать с поличными. Я думаю, что и Крокет будет с ним. Сразу и поставим точку.

— По крайней мере, — начал рассуждать генерал, — брать пока не будем. Однако допускать, чтобы он совершил кражу, тоже нельзя. Вот из этого, — заключил Романов, — и исходите. Кстати, где сейчас Крокет?

— Дома, — ответил Севидов. — Спит перед атакой.

— Краб в поле зрения не появился?

— Нет, Виктор Алексеевич. Но мы не беспокоимся. Он придет к Николаеву…

Крокет уже в который раз обдумывал план предстоящего «дела». Он все обстоятельно взвесил, все уточнил до малейших подробностей. Наконец можно приступать к решительным действиям…

А в это время работники милиции стояли перед своей дилеммой. За Крокетом вели неустанное наблюдение Тростник и четыре оперативника. Трудно сказать, сколько еще пришлось бы им быть при этом малоинтересном занятии. Но ситуация вдруг круто изменилась: из квартиры Крокета вышел Краб. Он спустился вниз и сел в зеленые «Жигули», что стояли во дворе. Работники уголовного розыска разделились на две группы: двое остались наблюдать за квартирой Крокета, а трое на автомашине последовали за Крабом. Тот вел машину уверенно и ловко. «Волга» с оперативниками еле успевала за ним. Вот и кладбище. Краб остановил машину, закрыл ее на замок и направился к воротам. Двое сотрудников, соблюдая дистанцию и осторожность, двинулись за ним. Краб подошел к могиле, оглянулся. Вокруг, казалось, было полное безлюдье. Он подошел к памятнику и отставил плиту. Достал из тайника свертки, сложил их в саквояж, поставил на место плиту и, оглядываясь почти на каждом шагу, направился к машине. Вскоре «Жигули» мчались по направлению к заводу, где работал Николаев. Вот и площадка, где обычно стоит личный транспорт работников этого предприятия. Здесь и остановился Краб. Он сразу увидел Николаева, который стоял у проходной и нетерпеливо вертел головой. «Ишь ты! Не терпится, — подумал Краб. — Даже раньше времени с работы дал драпа». Но Николаев огорошил его:

— Жду тебя почти час. Боялся, что опоздаешь и не смогу предупредить.

— О чем предупредить? — насторожился Краб.

— Понимаешь, меня с другими работягами гонят на уборку картофеля в подшефном колхозе. Сколько ни отбрыкивался, и слышать не пожелали. Видишь — уже все на машине.

Краб оглянулся и увидел крытый брезентом грузовик. В нем сидело человек пятнадцать. Один из них крикнул:

— Николаев! Сколько тебя ждать?! Поехали!

Краб махнул рукой:

— Ничего не поделаешь. Езжай, как-нибудь забегу.

— Ты что — сам пойдешь?

— Посмотрим… Пока!..

Краб пешком сходил в магазин, купил две бутылки коньяка и поехал к дому, где жила Борзова. Он быстро поднялся на лестничную площадку и своим ключом открыл дверь квартиры.

Тростник и четыре сотрудника неотступно следовали за ним, поддерживая связь с Севидовым по радио. Тот запросил, где сейчас находится Борзова. Тростник нашел Майского, который вместе с Рыбниковым наблюдал за ее квартирой. Лейтенант пояснил, что Борзова еще не пришла с работы. Тростник тут же сообщил об этом Севидову. Полковник теребил подбородок:

— Так, так, так. Значит, Крокет остался дома, а Краб пришел к Борзовой. Интересно, что же они будут дальше делать? Наверно, Краб и Крокет решили на пару идти.

Ветров улыбнулся:

— На пару-то на пару. Только в единственном лице.

— То есть как в единственном?

— Владимир Михайлович, вам никогда не приходила в голову мысль, почему Краба и Крокета никто не видел вместе? Это — во-первых. Во-вторых, почему все знают только Краба, но ни разу не видели Крокета?

— Об этом я, кажется, не думал. Но здесь есть и объяснение: Крокет действует через Краба, который держится у него на положении марионетки.

— Нет, Владимир Михайлович! Мне это представляется в другом плане. Посмотрите: в кражах участвует только Краб, Крокет — всегда в стороне. Готовит преступление только Краб. Он же имеет и соучастников, ведет с ними переговоры. Спрашивается, чем тогда занимается Крокет? Выходит — ничем! В таком случае зачем Крабу напарник, от которого проку, что с козла молока? А в том, что Крокет совершает преступления, — я не сомневаюсь.

— Ну, не тяни, не тяни! Вижу, что задумка есть. Делись, — проворчал полковник.

— Я полагаю, Владимир Михайлович, что Краб и Крокет одно и то же лицо. Просто человек исполняет две роли в спектакле, который для него имеет свое название — «Сладкая жизнь».

— Ты так считаешь? — изумленно спросил Севидов и задумался…

Краб, как только вошел в квартиру Борзовой, сразу же стал превращаться в Крокета. Снял парик, усы, бороду, умылся, причесался. Взглянул в зеркало и самодовольно ухмыльнулся. На него смотрел вполне симпатичный молодой человек. Правда, серые глаза глядели зло и настороженно. Огромным усилием воли Крокет снял напряжение с лица. Теперь взгляд его был веселым, даже привлекательным. Когда он вот так смотрит на Людку, та балдеет от счастья и готова идти за ним хоть в огонь, хоть в воду.

Крокет, аккуратно сложив в саквояж свои маскарадные принадлежности и щелкнув замком, взглянул на настенные часы с кукушкой. До окончания работы у Борзовой оставался еще добрый час. От нечего делать он подошел к мягкому креслу и, лениво развалившись в нем, взял в руки тонкую стопку журналов «Советский экран». Его скучающий взор скользил по иллюстрированным страницам. Но этого занятия хватило ненадолго.

Крокет оставил кресло, бросил флегматичный взгляд в окно и снова открыл саквояж. Часть содержимого он выложил на стол. Чего тут только не было! — плоскогубцы, одна маленькая и одна большая отвертки, две связки различных ключей, небольшая фомка, электрический фонарик, нож, ключ от сейфа, два мотка проволоки, веревка, маленькая пилочка для металла и еще всякая всячина.

Он положил в карман только ключ от сейфа, фонарь и нож. Затем все металлические предметы завернул в тряпки и сунул обратно в саквояж. Сверху положил связки ключей, резиновые перчатки, бороду, усы и парик. Всю эту поклажу Крокет поставил возле двери, немного прошелся по комнате. Что-то прикинув в уме, он поднял с пола две бутылки с коньяком, втолкнул их в холодильник. Потом, посмотрев на часы, шагнул к вешалке, перекинул через руку плащ, взял саквояж и вышел из квартиры.

У Тростника и Майского глаза полезли на лоб, когда они увидели, что к машине подходит Крокет.

— Что за чертовщина? — проворчал майор. — Я же своими глазами видел, что Крокет остался дома, а в эту квартиру зашел Краб.

Он тут же из кармана достал радиостанцию:

— «Ромашка», «Ромашка»! Я двадцать третий, я двадцать третий. Как меня слышите? Прием!

И тут же прозвучал ответ «Ромашки»:

— Я — «Ромашка». Слышу вас хорошо. Прием!

— «Ромашка»! Где находится ваш?

— Дома. Пока не выходил.

Крокет в это время положил в багажник саквояж, сел в машину и завел двигатель. Тростник и Майский бегом бросились к своей машине и двинулись следом.

Пока ехали за Крокетом, Тростник, угнетенный и подавленный непонятными фокусами Краба и Крокета, связался с управлением, коротко сообщил об увиденном. Он тут же услышал голос Ветрова:

— Двадцать третий, двадцать третий! Все так и должно быть. Не удивляйтесь. Объясню позже. Продолжайте наблюдение.

Тростник изумленно повертел головой:

— Что за хохмачество? Не пойму! Цирк на дроте — и всё тут!

Крокет остановился недалеко от проходной, и Тростник почти тотчас увидел своих. «Наверное, здесь работает Борзова?» — предположил майор и по радиостанции сообщил, где он находится. Ветров сразу же спросил:

— Наших, которые работают с Борзовой, видите?

— Да, видим.

— Хорошо, продолжайте действовать…

Крокет занервничал — что-то Борзова задерживается. На нее это не похоже. Всегда была аккуратной. Жора глянул на часы: «О-го-го! Уже лишних двадцать минут торчу здесь. Что случилось?»

И в этот момент показалась Борзова. Села в машину и облегченно вздохнула:

— Ух ты! Еле вырвалась. Зарплата сегодня — дел невпроворот. Поехали.

Он, не отвечая, включил скорость, и машина сначала медленно поехала мимо выходящих из проходной людей, а затем, быстро набирая скорость, понеслась по улице. Жора спокойно разговаривал с «любимой» и, конечно, не видел, как за ним, соблюдая необходимую дистанцию, повторяя его маневры, шли две машины.

Вскоре «влюбленные» приехали к дому Борзовой. Закрыли машину и поднялись на третий этаж в ее квартиру…

Тростник услышал по радио, как центр вызвал «Ромашку» и приказал снять наблюдение за квартирой Крокета. Это еще больше смутило майора, и он начал искать причину столь неожиданной метаморфозы. Однако загадка так и осталась для него загадкой. Правда, в данном случае никакой вины за ним не было.

Ветров был в курсе всех событий, и поэтому только ему одному и удалось раскусить все хитросплетения, к каким прибегнул опасный преступник…