Финские уроки. История успеха реформ школьного образования в Финляндии

Предисловие: До финиша еще далеко

Запуск советского спутника вызвал в шестидесятых годах мощное движение за обновление системы преподавания естественных наук и математики в школах США. В восьмидесятых и девяностых годах восходящее солнце Японии и других «азиатских тигров» вызвало призывы к перениманию японских методов образования: повышению уровня требований, расширению использования стандартных тестов и увеличению количества часов занятий в учебном году.

В последнее десятилетие бурное развитие экономик Индии и Китая убедило членов американских комиссий по образованию и авторов законодательных инициатив в необходимости продвигать обучение навыкам XXI века, ужесточать программные требования, развивать общенациональные стандарты, еще больше увеличивать число тестирований, поощрять соревнование учителей и школ и добиваться от всех более напряженной работы. Тем не менее за последние четверть века уровень принятых норм и достижений американских учителей и школ неуклонно падал относительно международных стандартов. Невзирая на это, за два с лишним десятка лет реформ образования как США, так и многие другие англо-американские государства продолжали иллюстрировать эйнштейновское определение безумия: делали то же самое, ожидая других результатов. Нажим, давление, устыжение, вмешательства сверху, рыночные механизмы, соревнование, стандартизация, тестирование, облегчение и упрощение доступа в профессию учителя, закрытие неуспевающих школ, увольнение плохо справляющихся с работой учителей и директоров, набор молодых учителей и открытие новых шкал — все это, то есть те самые подходы реформаторов, которые за последние пару десятков лет показали свою крайнюю неэффективность во многих англо-американских странах, подается под новым соусом и внедряется все с большим усердием и целеустремленностью.

Критика этого подхода звучит уже вовсю. Международный консультант по вопросам реформирования образования Майкл Фуллан предсказывает, что объявленная президентом Бараком Обамой стратегия «Гонка за первенство», задачи которой состоят в изменении к лучшему положения дел в 5000 наименее успевающих шкал США, снятии ограничений на открытие финансируемых государством независимых школ по инициативе снизу и введении таких мер, как оплата труда учителей по производительности, которые должны повысить качество их работы, закончится провалом (Fullan, 2010). По словам Фуллана, эта стратегия оставляет почти без внимания развитие способности руководителей и работников образования совершенствоваться и совершенствовать систему, а в основе данной стратегии лежит опровергнутая теория, согласно которой качество работы учителей можно повысить за счет поощрения соревнования между ними. Кроме того, данная стратегия исходит из крайне несовершенной модели управления, в которой каждый управляет своей единицей, отвечает за результаты ее работы и соревнуется с другими такими же управляющими. Все это приводит к раздробленности, изоляции и недостатку возможностей и желания профессионалов помогать друг другу.

Дайан Равич, работавшая ранее помощником министра образования, тоже осуждает «ужасный план» реформ образования Барака Обамы и считает, что он еще хуже высмеиваемой многими стратегии «Ни один ребенок не забыт», объявленной в 2001 году его предшественником (Ravitch, 2010а). Этот план предполагает развитие независимых школ, несмотря на то что, судя по имеющимся данным, они не только не всегда дают лучшие результаты, чем альтернативные по отношению к ним государственные муниципальные школы, но оказываются не успешнее и в среднем, и что независимые школы просто «снимают сливки лучших учеников в бедных районах», оставляя прочих без внимания (Ravitch, 2010а). Тем временем оплата труда учителей в зависимости от производительности завязана на сомнительные результаты ужасно составленных тестов и мешает «объединению усилий профессионалов», которым по-хорошему «нужно делиться друг с другом знаниями». Из всего этого Равич делает вывод, что проводимая сейчас реформа «недоброжелательная, карательная и глубоко равнодушная к настоящим проблемам, стоящим перед учителями».

Профессор Юн Чжао, ведущий американский специалист по реформам образования, проводимым в Китае и Юго-Восточной Азии, отмечает, что на самом деле Китай, главный экономический конкурент США, проводит политику децентрализации школьной программы, диверсификации системы оценивания и поощрения автономии и инноваций на местах. Чжао отмечает, что, пока Китай осуществляет децентрализацию, а Сингапур поощряет создание творческой среды, следуя принципу «меньше учить, больше учиться», американское школьное образование упрямо «движется в сторону авторитаризма, позволяя правительству диктовать, чему и как школьники должны учиться и чему в школах должны учить» (Zhao, 2009:40).

Слишком многие англо-американские страны выработали в сферах культуры, политики и бизнеса нездоровую одержимость всем, что больше, крепче, жестче, быстрее и сильнее. Компании, жертвующие безопасностью клиентов, чтобы хоть ненадолго повысить стоимость своих акций, предприятия, вызывающие экологические катастрофы, используя слишком смелые и рискованные меры для увеличения прибылей, финансовые крахи, связанные с астрономическими суммами долгов, которые невозможно выплатить, специалисты по смене курса, создающие проблемы, произвольно прогнозируя нереалистичные темпы роста и устанавливая квоты на увольнение сотрудников, — все это следствия нетерпения, высокомерия, самонадеянности и жадности, характерных для худших форм нашего бизнеса. Неуспеваемость, увольнение работников, соревнование и закрытие школ — образовательные аналоги сомнительных деловых инициатив. Они сулят реформы школьного образования, которые сделают его разросшимся, раздутым, искусственно поддерживаемым организмом, сидящим на стероидах.

Даже в бизнесе подобные нереалистичные стратегии смены курсов и развития не приносят долговременных успехов. Компании распадаются, их собственность распродается, а работники безнаказанно увольняются, и все это ради кратковременного повышения доходов акционеров, однако стратегии такого рода редко оправдывают себя в долгосрочной перспективе, и многие компании, сменившие курс, рано или поздно становятся жертвами безрассудства своих руководителей. Более того, эксперт по управлению Манфред Кете де Вриес утверждает, что многие из так называемых специалистов по смене курса — люди психически ненормальные, самовлюбленные психопаты, одержимые манией управления (Kets de Vries, 2006).

В некоторых других англо-американских странах наихудшие проявления движения за подобные «стероидные» реформы сдерживаются менее жесткими, менее карательными альтернативами. В этих странах по-прежнему настойчиво и негибко преследуются политические цели, связанные с повышением результатов тестирований по уровню грамотности, математике и естественнонаучным предметам, но теперь внедряются и не столь радикальные идеи, а также профессиональная поддержка на высоком уровне, в частности совершенствование учебных материалов, увеличение финансирования и улучшение подготовки учителей.

Около десяти лет назад в Англии, а затем (немного по-другому) в канадской провинции Онтарио и в Австралии была предложена и продвигалась альтернативная модель, в чем-то занимающая промежуточное положение между полной профессиональной автономией семидесятых и внедрением стандартизации и рыночного духа недоброжелательности и скупости, проводившихся в Англии в девяностых годах и во многих других местах после этого.

«Третий путь», выражаемый этой альтернативной моделью, не отличается очевидной «стероидностью» подхода и предполагает следующие приоритеты:

• явный акцент на нравственных задачах образования;

• приверженность развитию способностей.

Эти приоритеты кажутся более достойными в профессиональном плане, чем устремления реформаторов, издевающихся над учителями, добиваясь от них строжайшего повиновения. Но их воплощение на практике оказывается тоже весьма проблематичным.

Во-первых, за похвальным стремлением преследовать нравственные цели, поощряемым реформами третьего пути, на практике стоит все та же «нравственная» цель, независимая от культуры, страны и контекста: «поднять планку и сузить щель», стараясь улучшить показатели прохождения стандартных тестов по уровню грамотности и математике. Эта цель почти одинаково преследуется в Онтарио, в Австралии, на Бермудах и в английском Большом Манчестере. Страны и культуры могут быть разными, но слайды презентаций, с которыми выступают консультанты, остаются почти одинаковыми. Третий путь не предполагает, что люди должны совместно определять или развивать общие взгляды и моральные ориентиры. Их взгляды им не принадлежат. Эти взгляды им навязывают вышестоящие.

Во-вторых, хотя третий путь и отличается достойной приверженностью развитию способностей, понятие «способного» человека нередко извращается и уводит работников образования в сторону от первоначально намеченных благородных целей. Идея поощрения развития способностей впервые возникла применительно к развивающимся странам. Подобно концепции развития местного самоуправления, задача развития способностей преследовала цель помочь людям научиться самостоятельно о себе заботиться. Это была гуманистическая концепция, направленная на развитие собственных сил людей и их умения добиваться ими же намеченных целей. Однако политика третьего пути нередко превращала эту задачу в нечто совсем другое: в стремление научить людей следовать заранее определенным стратегиям, успешно играя в обществе роли, навязываемые этим людям другими.

Развитие способностей, предполагаемое третьим путем, нацелено на реализацию определенной политики. Другой, четвертый путь, который наметили мы с Деннисом Ширли, учитывая, в частности, непосредственно знакомый нам опыт Финляндии и канадской провинции Альберта с их высокими достижениями в области школьного образования, основан на идеях воодушевления, новаторства и коллективной ответственности и предполагает развитие способностей прежде всего как самостоятельно направляемый рост и совершенствование (Hargreaves, Shirley, 2009). Говоря коротко и ясно, третий путь нацелен на навязывание чужих идей и реализацию чужой политики, а четвертый — на всеобщее участие в управлении и достижение образовательных целей, определяемых обществом.

Во всей этой мешанине подходов недавно привлек к себе внимание совершенно неожиданный пример успешных реформ системы образования — Финляндия. Эта небольшая североевропейская страна, население которой меньше 5,5 миллиона человек, внезапно начала устойчиво демонстрировать в международных исследованиях достижений учащихся исключительно высокие показатели. Учитывая самую низкую в мире степень неравенства достижений, а также равно благоприятные показатели экономической конкурентоспособности, корпоративной прозрачности и общего благосостояния и качества жизни, Финляндия осветила иной путь к достижению педагогических и экономических целей, отличный от путей, принятых в англо-американских странах.

Заинтересованные и заинтригованные необычным примером Финляндии, работники образования и разработчики реформ со всего мира стали приезжать в эту страну в надежде узнать секрет ее успехов. Мне повезло оказаться в их числе. В 2007 году мне выпала редкая возможность привезти в Финляндию небольшую команду представителей Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), чтобы исследовать связь между достижениями финнов и их стратегиями совершенствования школ и методов руководства образованием (Hargreaves et al., 2008).

В отличие от многих других исследователей финского опыта, мы полагались не только на вторичные источники, или на отдельные интервью с ведущими разработчиками реформ, или на доступную педагогическую литературу. Мы своими глазами видели и расспрашивали школьников, учителей, работников школьных и окружных администраций, университетских ученых и сотрудников Министерства образования, вплоть до самых высокопоставленных. Мы знакомились с материалами по истории Финляндии и устройству финского общества, а также по истории динамично развивающейся ведущей финской компании «Nokia». Нам хотелось разобраться не только в финских школах, но и в самой Финляндии, а также в резкой смене экономического курса и подходов к образованию, последовавшей за падением Берлинской стены и крахом защищенных рынков сбыта финской продукции, связанных с Советским Союзом. В ходе этих изысканий нам быстро стало ясно, что среди ведущих специалистов по финской стратегии реформирования образования не было (и нет) равных Паси Сальбергу.

Сальберг вырос в Финляндии в семье педагогов. Он сам работал учителем в школе, а затем преподавателем в университете. После этого он перешел в Министерство образования Финляндии, где отвечал за реализацию стратегии повышения квалификации. Как и все лучшие исследователи и аналитики, Сальберг был и остается знатоком своего предмета, хорошо знакомым с ним как изнутри, так и со стороны. Возглавляя сегодня одну из ведущих финских организаций, работающих в области инноваций, он располагает обширными и надежными сведениями о работе финской системы образования и всего финского общества и зачастую недоступным для иностранных гостей глубоким пониманием процессов, происходящих в этом обществе.

Покинув Финляндию, чтобы занять важный пост во Всемирном банке, Сальберг вскоре научился разбираться также в обществах стран Восточной Европы, Средней Азии, Северной Африки и Ближнего Востока, интерпретировать данные об этих странах и участвовать в оказании системной поддержки этим странам. Кроме того, он не только опубликовал несколько важных научных работ о Финляндии, но и подготовил для Всемирного банка исчерпывающий отчет по этой стране.

Ключевое значение здесь имеет знакомство Сальберга с финской системой образования изнутри. Реформирование этой системы интересует его не только как исследователя, но и как человека, всем сердцем болеющего за школьников, учителей и всех граждан, которым реформа призвана служить, и сохраняет глубокую связь с ними. Одна из отличительных черт его характера проявляется в том, что, приехав в какую-либо новую страну для оценки положения дел и обеспечения поддержки, он всегда в числе других профессиональных занятий проводит урок математики в одной из обычных средних школ этой страны и лично общается с учениками.

Сальберг помог нашей команде из ОЭСР и поможет читателям этой книги разобраться, что именно обусловило исключительный успех финских реформ и почему они казались для англо-американских стран неудобным образцом для подражания. Он показывает, что в Финляндии было сделано следующее:

• разработана и принята собственная концепция перемен в системе образования и в обществе, основанная на отказе от дискриминации и поощрении творческих подходов, а не на навязывании стандартизованной концепции, разработанной кем-то другим;

• обеспечена опора на высокопрофессиональных, высокообразованных учителей, получивших университетское образование и обладающих степенью магистра, привлекаемых в школы и удерживаемых в них значимой социальной ролью профессии учителя и связанными с этой профессией автономией и поддержкой (что разительно отличается от непродолжительного обучения, быстрого получения работы и высокого оборота учителей в таких странах, как Англия или США);

• принята педагогическая стратегия, отвергающая дискриминацию и позволяющая почти половине школьников получать ту или иную специальную поддержку на каких-либо этапах получения девятилетнего базового шкального образования (и отличная от популярной в англо-американских странах педагогической стратегии юридической идентификации и распределения учащихся, сопряженной с навешиванием ярлыков);

• выработана способность учителей к коллективной ответственности за разработку учебных программ и совместное оценивание достижений учащихся (и отказ от централизованно установленных программ и подготовки к стандартным тестам, разрабатываемым на государственном уровне);

• реформирование образования было успешно связано с творческим развитием экономической конкурентоспособности, а также с укреплением социальных связей, борьбой с дискриминацией и местным самоуправлением, встроенным в систему всего общества.

Сальберг убеждает нас не следовать стратегиям реформирования образования (которые он обозначает сокращением GERM[1]), продвигаемым англо-американскими политическими лидерами и их советниками по образованию, отвергающими потенциальную поучительность финских реформ в связи с тем, что они неудобны в идеологическом плане. Государства, отличающиеся высоким уровнем экономического неравенства, готовы реагировать на общественное недовольство лишь громкими заявлениями и краткосрочными мерами. Сальберг показывает, что те, кто отвергает финский опыт (разумеется, в пользу своих собственных излюбленных моделей), ссылаясь на скромные размеры Финляндии, забывают о том, что по численности населения 5,5 миллиона человек эта страна вполне сравнима со средним американским штатом, а именно на уровне штата и принимается в США основная часть решений, связанных с политикой в области образования. В порядке возражения на то, что Финляндия слишком сильно отличается от Америки, Англии или Канады (как будто Индия, Китай и Япония отличаются меньше!), Сальберг показывает, как радикально финны пересматривали концепции своей национальной самобытности и национальной ориентации и как другие страны могут и должны делать то же самое.

Существует масса вопросов, на которые идеологам англо-американского «стероидного» подхода к реформированию образования и бессмысленной «гонки за первенство» ответить нечего и на которые книга Сальберга дает убедительные ответы. Это связано не только с тем, что автор этой книги — самый авторитетный финский специалист по образцовым реформам, проведенным в его стране. Дело также в том, что, как ученый мирового уровня и бывший специалист Всемирного банка по целому ряду стран и их системам образования, Сальберг выработал глубокие представления о реформах образования в международном плане и умеет смотреть на свою страну извне, что помогает ему разъяснять иностранцам то, что давно знакомо финнам.

Один из путей повышения квалификации учителей основан на изучении опыта других учителей. Школы тоже выигрывают от того, что учатся у других школ. Изоляция — враг всякого прогресса. Мы потратили не один десяток лет, пытаясь преодолеть изоляцию учителей в рамках наших школ и между школами. Если мы хотим подготовить реформы, которые действительно вдохновят наших учителей на то, чтобы лучше учить всех школьников, особенно тех, кто больше всего старается, пора покончить с идеологией собственной исключительности, процветающей в США и других англо-американских странах. Несомненно, что Паси Сальберг — один из самых лучших учителей по этому предмету.

Энди Харгривс