Физик против вермахта

Глава 35 И меч и щит принес я вам…

Штаб-квартира Кригсмарине. Кабинет командующего Кригсмарине адмирала Э. Рёдера.

Тяжелая дубовая дверь открылась, пропуская вперед секретаря. Высокий, подтянутый лейтенант с железным крестом второй степени на груди вытянулся и отдал честь.

— Господин адмирал, к вам вице-адмирал Дёниц.

— Проси.

Рёдер тяжело поднялся из кресла и встал у рабочего стола. Как бы он плохо не относился к Дёницу, но встречать его сидя, счел верхом неуважения.

— Господин адмирал, хайл Гитлер! — командующий подводными силами Германии, вице-адмирал Дёниц остановился на середине кабинета и вскинул правую руку в привычном жесте.

— Хайль, — хозяин кабинета вялым жестом отсалютовал в ответ. — Надеюсь, Эрик, хоть у тебя хорошие новости, а то последняя неделя для Кригсмарине стала одним непрекращающимся кошмаром.

Но тот в ответ печально качнул головой. Он тоже пришел с плохими новостями. Если честно, казалось, весь Рейх теперь каждый день получает трагичные известия.

— За последние три-четыре дня потеряна связь со всеми крупными базами подводных лодок в Балтийском и Северном морях, — начал он докладывать сухим скрипучим голосом, в котором не было ни грамма жизни. Механическая кукла на его месте и то казалась бы живее и осмысленнее, чем он. — На сегодняшний момент достоверно установлено, что подземные базы с выходом к морю в Гамбурге, Киле и Гельголанде полностью уничтожены. Данные авиаразведки категоричны: на месте всех сооружений и рядом расположенных военных баз расположены лишь выжженые пятна.

На стол адмирала легли фотографии, доставленные люфтваффе. Вид на портовые сооружения сверху больше напоминал перепаханную поверхность, на которой не было ни одного целого здания или сооружения. На черно-белых снимках к морю выходили гектары оплавленной земли или камня. Страшное зрелище.

— Подводного флота в Балтийском и Северном морях больше не существует, — добавил он неизменно безжизненным тоном. — Ни одной лодки, господин адмирал.

— А что с базами во Франции? — спросил адмирал Рёдер, имея ввиду крупные базы подводного флота в Бресте и Ла-Рошеле. Ведь, именно здесь базировались основные их силы, которые в составе «волчьих стай» наводили ужас на американские конвои в Атлантическом океане. — Какие меры вамибыли предприняты? Нужны войска, артиллерия, поддержка с воздуха?

Несколько мгновений тянулось молчание. Дёниц играл желваками, словно пытаясь подобрать слова для новой порции доклада.

— Ла-Рошель перестала отвечать час назад. Все попытки связаться с соседними частями также оказались безуспешны. Никто больше не отвечает: ни части береговой обороны, ни посты воздушной разведки, ни военные комендатуры.

Вице-адмирал сделал шаг вперед.

— В последней радиограмме с базы звучало лишь одно — «видим свет, видим очень яркий свет»…Радиограммы примерно такого же содержания принимали и раньше. Везде передавали одно и тоже — «видим очень яркий свет», «с моря бьет слепящий луч света», «видим очень много света», «все вокруг заливая яркий свет». Одно и то же, господин адмирал.

После этого Дёниц вытянулся по стойке смирна.

— Господин адмирал, я собираюсь немедленно отбыть в Брест в Нормандии. Это наша последняя крупная база подводных кораблей и я, как командующий, должен быть именно там.

Адмирал, не говоря ни слова, кивнул. Задерживать Дёница было глупо. Как командир и немецкий офицер, он имеет полной право быть там, где возможно и найдет свой конец.

— Хайль Гитлер! — отсалютовав, главный подводник Германии вышел из кабинета.

— Хайл…

Оставшись в одиночестве, Рёдер вновь погрузился в глубокую задумчивость. Ничего другому, как он понимал, ему просто не оставалось делать.

— Все каким-то мистическим образом летит в тартарары.

В последние недели происходили невероятные события, которые просто никак не укладывались в его голове.И расскажи ему о них еще полгода назад, Рёдер бы рассмеялсяво весь голос.

— И наиболее удобоваримым объяснением может быть лишь одно — мой сон… Но, к сожалению, я не сплю. Я бодрствую.

Его блуждающий взгляд остановился на документе, что сиротливо лежал в самом центре письменного стола. Черный орел с гордо раскинутыми крыльями, что венчал верх листка, говорил о секретности его содержимого. Это был полный перечень потерь, которые понес немецкий флот за предыдущие полторы недели.

— Господи, это же девяносто процентов Кригсмарине.

В списке уничтоженных боевых кораблей и судов обеспечения присутствовали все крупнотонажники. Первым шел линкор «Тирпиц» со своими пятьюдесятью тысячами тонн водоизмещения, до недавнего времени крупнейший боевой корабль Кригсмарине, символ его силы и несокрушимости. Следом шли линкоры с водоизмещением до сорока тысяч тонн — «Гессен», «Пройсен», «Ганновер», «Шляйзен», «Шлезвиг-Голштейн», «Шарнхорст», «Гайзенау». Все это были боевые корабли с артиллерией крупного калибра, мощным броневым поясом и хорошим запасом хода, способные неплохо потрепать нервы даже английскому флоту. Но все они исчезли, словно по мановению волшебной палочки.

— Словно кто-то очень могущественный просто щелкнул пальцами, приводя в движение тектонические силы мироздания. Раз, и все! — Рёдер щелкнул пальцами, отчего в комнате тут же раздался громкий щелчок. — И ничего нет: ни кораблей, ни обломком, ни людей. Куда это все подевалось?

Ведь, должно было остаться хоть что-то. Даже после торпедирования подводной лодкой выживают матросы, болтается на поверхности моря разная рухлядь с корабля. Здесь же не осталось и следов. Как такое было возможно? Как можно было уничтожить столько кораблей сверхкрупного класса и совершенно не оставить следов?

А в россказни о сверхудачливости русского подводного флота адмирал не особо не верил. Все, что сообщалось в английских и американских газетах, считал самой обычной дезинформацией. Взять хотя бы недавнюю новость про русского подводника, капитана-лейтенанта Маринеско, которому приписывают уничтожение линкора «Тирпиц». Мол, лодка по его командованием во время шторма подобралась совершенно незамеченной к линкору и воткнула в его борт две торпеды.

— Сказки для дурачков, — скрипнул он зубами. — Обычные сказки…

Рёдеру было прекрасно известно, что Маринеско командовал подводной лодкой серии «Малютка». Боеспособность таких подводных кораблей, мягко говоря, невелика: дальность хода ограничена, торпедный боезапас крайне мал. К тому же и эффективность его торпед против линкора довольно сомнительна. Словом, обман все это.

— Хотя вопрос, по-прежнему, остается открытым… Кто же тогда, черт побери, потопил «Тирпиц» и все остальные корабли?

Рационалист и скептик до мозга костей, адмирал игнорировал и ширившиеся слухи о странном светящемся корабле, эдаком Летучем Голландце, которого неоднократно видели жители прибрежных городков и поселков. Поговаривали, о чем, естественно, было известно Рёдеру, что на Летучем Голландце ходит капитаном живой мертвец с седыми волосами и жутким смехом. Дело до того дошло, что немецкие рыбаки, что издавна промышляли в прибрежных водах, начали бояться выходить в море. Но кто в здравом уме будет верить этому?

Москва. Кабинет Сталина.

Возникшая пауза явно затянулась. Хозяин кабинета продолжал «мерить» шагами кабинет, вышагивая от одного края стола до другого. Время от времени при этом бросая быстрые взгляды на свою гостью. Теслина, сидевшая на самом краешке стула с неестественно прямой спиной, допивала уже вторую чашку чая.

— Вы, товарищ Теслина, не будете возражать, если я закурю? — Сталин первым нарушил молчание, извиняющем жестом взмахивая курительной трубкой. — Привык уже, знаете ли.

Та быстро кивнула.

— Может заварить нового чая? — он показал на небольшой фарфоровый заварник на подносе перед ней. — Нет?

Качнув головой, Верховный отошел к столу, где принялся набивать табаком трубку. Хоть он и называл это привычкой, но и само курение, и подготовка к нему давно уже стали для него особым ритуалом, приводящим мысли в порядок. И даже, когда в трубке не было табака или из нее не клубился дымок, ее ощущение все равно дарило привычное спокойствие и уверенность. А именно этого ему сейчас больше всего и не хватало.

Набив трубку, Сталин наконец закурил. Пахнуло ядреным дымком, от ударной дозы никотина забегали быстрее мысли.

— Так…

Последние события, так или иначе связанные с Теслиным, довольно сильно повлияли на Верховного. Вряд ли бы он когда-то и кому-то в этом признался, но привычная картина мира, которая долгие годы выстраивалась у него в голове, дала сильную трещину. А теперь, благодаря переданному сообщения, метафорическая трещина на глазах превращалась в бездонную пропасть.

— Как же это возможно? — неожиданно спросил он, оказавшись рядом с Теслиной. От неожиданности та едва не выронила чашку. — Путешествие во времени и пространстве… ведь фантастика.

Опустил на нее взгляд, отчего женщина заерзала.

— Не знаю, Иосиф Виссарионович, — тихо-тихо ответила она, поставив чашку на стол и сложив руки на колени.- Я много об этом думала… Все это никак не укладывается у меня в голове… Прыжок из далекого будущего в наше время, перенос сознания из одного тела в другое, сложно не просто осознать, а даже принять. Взять хотя бы то, что он называет себя моим сыном. Хотя…

Кивавший на ее слова, Сталин замер. Что это еще за «хотя»?

— Хотя с точки зрения физики это в какой-то степени объяснимо. Я сама физик, как и он, и вижу, что некоторые процессы совсем не противоречат фундаментальных законам. Мне немного знакомы теоретические выкладки немецкого физика Эйнштейна о неразрывной связи пространства и времени, который в целом допускает возможность путешествия во времени частиц света. А человеческое сознание это в некотором роде тоже совокупность частиц…

Внимательно слушавший, Сталин не все понимал из ее речи. Женщина часто сыпала, по-видимому, специальными физическими терминами, смысл которых ускользал от него. Но общее Верховный уловил с достаточной ясностью — произошедшее можно было объяснить с научной точки зрения. Дело оставалось за малым — за доказательствами.

— Он предъявлял вам какие-то доказательства? — сейчас этот вопрос приобретал особое значение, переводя весь разговор из умозрительного в практическое русло. Если будут доказательства, то все становится совершенно иным. — Хоть что-то?

Теслина ответила не сразу, что было обнадеживающим признаком. Значит, ей было что еще рассказать.

— … Пожалуй, да, Иосиф Виссарионович.

Верховный при этих словах едва не подскочил на месте. Значит, ей еще что-то известно.

— Николай рассказал то, что было известно только мне. Ни одна другая живая душа на свете не знала этих вещей… Когда мы с сыном эвакуировались из Ленинграда, то Коленька специально оставил дома свою любимую мягкую игрушку — медвежонка с пуговками вместо глаз. И закрывая дверь квартиры, он попросил, чтобы тот охранял наш дом.

Сталин поморщился. Совсем не так доказательств он ждал. Нужно было что-то гораздо существенней, чем это. Это разочарование ее ответом, естественно, не укрылось от Теслиной.

— А знаете, Иосиф Виссарионович, Николай кое-что приготовил и для вас. При нашем расставании он так и сказал, что вы будете сомневаться и станете требовать подтверждения его слов. Он просил вам напомнить про торговца Васадзе из вашего детства и то, что вы ему пообещали[1]. Ой…

Трубка из его пальцев выпала и с громким стуком ударилась о столешницы. По зеленому сукну веером рассыпались крупицы несгоревшего табака, пепел. Хозяин кабинета явно не ожидал такого. Ведь, это случилось в его очень далеком детстве, а тот разговор, вообще, был известен только ему и лавочнику Васадзе. Он точно никому ничего не рассказывал, а торгаш уже давно в могиле.

— Если это вас не убедит, то Николай просил назвать вам имя вашего однокурсника в духовной семинарии Лопурева, которого вы часто… — тут она замялась, явно не зная, как произнести следующие слова. — Обижали.

Внешне он почти никак не отреагировал. Могло было показаться, что ее слова совсем не тронули его. Но это было не так.

— Это истории из очень далекого детства, — глухо произнес он, вновь хватаясь за трубку. — Много я и сам уже не помню.

Лукавил. Конечно, он все помнил. Все эти события буквально врезались в его память. Случай с лавочников Васадзе с их села, вообще, помнил так, словно это случилось вчера. Торговец, гнида, всех односельчан обманывал, придумывая несуществующие долги и потом заставляя оплачивать их. Виссарион же, к тому же часто выпивавший, вынужден был часто нести к нему последние копейки.

Лопырева из тбилисской семинарии тоже хорошо помнил. Этот мальчишка, выходец из богатой купеческой семьи, никогда не знал проблем с деньгами. Они по сравнению с ними выглядели настоящими нищебродами, чем тот и пользовался. За какие-то несколько месяцев учебы Лопырев опутал долговыми обязательства едва ли не всех гимназистов, требуя с них деньги или разного рода услуг. Вот поэтому Иосиф его и гнобил.

— Я… Я верю вам… ему, — в какой-то момент выдавил из себя Сталин. — Все говорит о том, что товарищ Теслин каким-то немыслимым образом попал в наше время.

И тут женщина вытащила из кармана какой-то небольшой черный предмет, в котором можно было узнать микропленку.

— Это тоже просил передать Николай.

У Сталина перехватило дыхание. Вдруг стало сложно дышать, словно в комнате исчез весь воздух. Неужели именно на этой микропленке секрет изготовления оружия, которое сейчас громит немцев в хвост и гриву?

— Это то, что я думаю? — прохрипел он, осторожно касаясь маленького мотка целлулоида. — То самое оружие, секрет которого он привез из нашего будущего?

У него дух захватывало лишь от одной только мысли, что теперь Союз сам сможет выпускать это оружие невероятной мощи. И больше никто из врагов даже посмотреть косо не сможет в их сторону.

— Нет, Иосиф Виссарионович, — она вдруг качнула головой. — Николай сказал, что ни мы, ни кто другой из местных, пока еще не созрел для такого оружия. Он дает нам совсем другое.

Взяв было микрофильм, Верховный тут же вернул его на место. Причем еще и посмотрел на него так, словно это какая-то ядовитая гадюка.

— Тогда что здесь?

— Здесь секрет бесконечной энергии — чистой, безопасной, беспроводной. Я, правда, сама не все поняла, — женщина извиняюще пожала плечами. Мол, она, конечно, физик, но некоторые вещи ей совершенно незнакомы. — Николай сказал, что переданные им чертежи помогут построить несколько энергетических комплексов, которые смогут передавать энергию без проводов на тысячи километров. И на этой энергии смогут работать любые механизмы — двигатели тракторов и автомобилей, агрегаты станков. Даже, если находятся на Северном полюсе или морском дне, сказал он…

Она еще много чего говорила. И, если честно, Сталину далеко не все из этого понравилось, что, собственно, и не удивительно. Видите ли не доросли они до настоящего оружия, нельзя им в руки давать такой силы оружие! Что советские люди несмышленые дети, не понимающие что творят⁈ Как можно так думать⁈

— Энергия это, конечно, хорошо, но оружие сейчас нужнее. И товарищ Теслин должен это понимать…

[1] Этот довольно примечательный случай, соответственным образом характеризовавший Сталина, случился на одиннадцатилетние будущего руководителя СССР. Лавочник Васадзе заявил в полицию на отца Сталина, обвинив того в неуплате долга и попытке напасть на него самого. Причем никакого долга не было. Подросток Иосиф нашел Васадзе и пригрозил сжечь его лавку и дом, чем изрядно того напугал.

ИСТОРИЯ ПРО ФИЗИКА В ТЕЛЕ НИКОЛО ТЕСЛЫ уже показала свое дно. И пока ждете пару-тройку заключительных глав, можете почитать цикл про попаданца в ИМАМА ШАМИЛЯ и его КАВКАЗСКУЮ АЛЬТЕРНАТИВУ. Вас ждут три книги с ДИНАМИЧНЫМИ приключениями, ОТВЯЗНЫМ прогрессорством, ЖЕСТЯНОЙ жестью и РОЯЛЯМИ САМОЙ ВЫСШЕЙ ПРОБЫ

https://author.today/reader/125891/1004793