Однако здесь уместно задать традиционный вопрос: Есть ли в жизни место физике? Иными словами нас интересует, существуют ли кардинальные биологические процессы, в которых фундаментальную роль играют именно биофизические механизмы. Существование химических индукторов не решает вопроса в пользу химии. Не вызывает сомнения, что регуляция считывания химического нуклеотидного текста наиболее успешно достигается посредством химических веществ. Но, учитывая сказанное
о возможном отсутствии прямых клеточных контактов и о возможности перестройки морфологии структур, можно допустить осуществление пространственных структур из клеток и посредством физических механизмов. В самом деле, наиболее естественно предположить, что пространство организуется под действием различных физических полей, т. е. совокупности градиентов каких-либо потенциалов — электрических, магнитных, механических, электромагнитных, акустических, гравитационных, а также (и тут нельзя избежать химии!) градиента концентрации каких- либо веществ. Замечательной особенностью процессов биологического морфогенеза является то, что эти поля (если они существуют, вернее, если они определяют процессы морфогенеза) вовсе не должны существовать сразу в завершенном виде в самом начале морфогенеза.
Морфогенные (биологические) поля в каждый данный момент должны характеризоваться относительно несложным распределением градиентов в пространстве. Никакого «образа» морфологии возникающего органа в морфогенном поле не должно быть. Последовательное во времени, соответствующее генетической программе изменение морфогенного поля может определить требуемое последовательное построение необходимой структуры из клеток. Таким образом, широко обсуждавшееся в свое время понятие биологического поля [18, 19, 76] соответствует интегралу по времени от действительного физического морфогенного поля , (если оно существует — мы еще не решили этот вопрос).
Итак, мы вероятно, должны заниматься не столько природой 'биологических полей, сколько исследовать возможную «сущность» виртуальных биологических полей, т. е. полей, существование которых дало бы эквивалентный эффект. Ввиду важности, этого вопроса задержимся на нем подробнее.
Представим себе, что последовательный во времени морфогенез осуществляется посредством соответствующего последовательного изменения поверхностных свойств клеток. Например,, допустим, что биполярные клетки, образующие нити и тяжи, становятся триполярными и вступают в контакты друг с другом в. трех точках. Возникшая в результате последовательного изменения клеток архитектура будет соответствовать некоторому виртуальному морфогенному полю. При таком подходе к проблеме биологического морфогенного поля основная задача заключается в выяснении механизма, определяющего относительно простую геометрию клетки. В основном речь идет о числе возможных точек контакта клетки с другими клетками. Вполне правильное- расположение этих контактов на поверхности клетки, вероятно, не обязательно — микроошибки в геометрии клеток сгладятся в многоклеточном образовании, как сглаживаются, становятся несущественными нерезкости изображения отдельных кадров при: просмотре кинофильма.
Чрезвычайно существенно также установить природу контактов— выяснить роль электростатических взаимодействий, ком- плементарности поверхностей (как при образовании комплементарное™ антиген-антитело), коллагенового клея, белково-поли- сахаридных контактных веществ [191]. Огромная важность этих проблем для теоретической и прикладной биологии очевидна. Геометрия, способность клеток образовывать контакты интересны не только в сеязи с морфогенезом при онтогенезе и регенерации, но и в особенности в связи с проблемой злокачественного роста.
Последовательное закономерное образование клеток разной формы, с разным числом по разному расположенных контактов может, следовательно, обеспечить закономерно сложную морфологию многоклеточных систем. Механизм образования клеток разной формы в соответствии с генотипическими предначертаниями вряд ли может основываться на простой самосборке из молекул с разным числом контактов.
Мне кажется весьма интересной модель механизма морфогенеза клеток, предложенная Л. А. Мартыновым [198, 423]. Он отметил аналогию между морфогенезом клеток и созданием формы надувных игрушек. Форма надувной, например, резиновой игрушки зависит от растяжимости отдельных участков ее оболочки, определяющейся толщиной и химическим составом самой оболочки. При надувании лучше растягивающиеся участки выпячиваются. «Надувание» клеток происходит в результате избыточного- внутреннего давления. Оно имеет осмотическую природу, создается работой мембранных противоградиентных насосов и поддерживается за счет свободной энергии гидролиза АТФ.
Мне кажется еще более наглядным аналогом процесса создания формы клетки работа стеклодува — получение предмета определенной формы путем воздействия на растяжимую разогретую стеклянную оболочку. Последовательно, целесообразно1 разогревая разные участки, стеклодув выдувает из стеклянного' пузыря причудливую елочную игрушку или лабораторный прибор. Последовательное соответствующее генетической программе образование разных компонент оболочки клеток, создающих то более, то менее растяжимые участки поверхности, затвердевание участков, растянутых ранее в результате биохимической доработки, наконец, воздействие постоянного тургора, внутреннего^ давления, поддерживаемого метаболическими процессами — таковы представления Мартынова о морфогенезе клетки. Мартынов отнюдь не ограничился созданием этой гипотезы, но выполнил также экспериментальное исследование по ее проверке. Он выбрал классический объект — уже упомянутую выше ацетабу- лярию (см. рис. 20, в). Сложная морфология зонта этой гигантской клетки диаметром около 5 см запрограммирована в единственном ее ядре, находящемся у основания корня — ризонда. Если отрезать зонт, то в случае неповрежденного ядра он возникает снова. Процесс регенерации зонта ацетабулярии и послужил Мартынову основанием для его модели. Он измерил параметры, определяющие механические свойства клеточной оболочки (модуль Юнга, внутриклеточное давление), а также исследовал оптическими методами расположение волокон целлюлозы в разных местах оболочки клетки на разных фазах морфогенеза.
Я не буду дальше излагать содержание и результаты опытов Мартынова — с ними можно познакомиться по его работам. Мне кажется, однако, что «стеклодувная модель» морфогенеза клетки хорошо соответствует современной молекулярной биологии — она заполняет разрыв между представлениями о самосборке надмолекулярных структур из разных макромолекул и представлением о пространственно упорядоченном расположении клеток в многоклеточной структуре. Так могут образоваться клетки с разным числом по разному расположенных контактов. Механизм морфогенеза, следующий из модели Мартынова, также не предполагает существования действительного сложного биологического морфогенного поля — в каждый момент времени происходит лишь несложный процесс, соответствующий составу клеточной оболочки.
Итак, остается вопрос — существуют ли помимо виртуальных действительные физические морфогенные поля? Он в значительной степени эквивалентен вопросу о существовании дальнодействия при взаимодействии клеток. Естественным способом осу-
ществления дальнодействия клеток в водной среде является их рлияние друг на друга посредством выделяемых в среду веществ.
Клетки могут получать сигналы о присутствии себе подобных посредством «запаха» или «вкуса». Это очень экономный способ•сигнализации: изготовленное сигнальное вещество может длительное время без дальнейших энергетических затрат со стороны клетки-изготовителя выполнять свои сигнальные функции, тогда как сигнализация посредством электромагнитных или акустических полей требует непрерывных трат для генерации сигналов. Конечно же информация о локализации источника сигналов, получаемая при помощи химических веществ, не очень совершенна — пресловутая организация пространства посредством градиентов концентрации данного вещества затрудняется беспорядочной тепловой диффузией. Однако на не очень больших расстояниях (порядка микрон), вероятно, и диффузия не слишком мешает нахождению клетками нужного направления движения и необходимых мест контакта. «Вкус и запах» естественные следствия классической биохимической эволюции. Восприятие присутствия и оценка концентрации определенных химических веществ в среде в принципе легко осуществляются нормальными биохимическими механизмами — по изменению скоростей ферментативных реакций в результате конкурентного или аллостерического взаимодействия этих веществ с макромолекулами ферментов. В ходе эволюции возникли высоко совершенные механизмы химической сигнальной регуляции взаимодействия клеток — системы гормональной регуляции, взаимодействие посредством антибиотиков, сигнализация запахами у животных.
Таким образом, и здесь кажется возможным обойтись чисто химическими, точнее биохимическими средствами. Однако можно поставить вопрос так. А нет ли каких-либо физических свойств, с неизбежностью проявляющихся при биохимических процессах, которые могли бы в ходе эволюции использоваться для дальнодействия при взаимодействии клеток в процессе морфогенеза? На вопрос в такой постановке можно ответить определенно: такие свойства есть — это электрические и акустические сигналы, неизбежно генерируемые клетками при протекании в них биохимических процессов. Генерация электрических сигналов — следствие изменения ионных градиентов и изменений конформаций макромолекул, несущих заряженные группы. Акустические сигналы могут возникать вследствие конформационных изменений макромолекул и их ансамблей. В каждом ферментативном акте макромолекулы ферментов в большинстве случаев претерпевают циклические изменения конформации, сопровождающиеся изменением упаковки в системе макромолекула —• вода, изменениями объема этой системы. Каждая макромолекула фермента в процессе катализа служит макрогенератором акустических сигналов. Взаимодействие одинаковых макромолекул, синхронизация их работы, может привести к генерации звуковой волны с частотой, определяемой числом оборотов фермента в каталитическом процессе. Таким образом, разнообразие и интенсивность работы ферментов в данный момент определяет частотный спектри интенсивность акустического поля, генерируемого клеткой. Любые генотипически или фенотипически обусловленные изменения внутриклеточных биохимических процессов должны в таком случае отражаться в изменении свойств акустического поля клетки. Возможно, не является чистой фантазией (если высказанные выше предположения верны) осуществление музыкального анализа, когда, «выслушивая клетку», удастся получать самые достоверные и оперативные сведения о ее внутренней жизни.
Из общих соображений представляется вероятным, что акустическое поле вполне пригодно для морфогенеза. Всякое строительство связано с толчками, передвижениями и прочими механическими воздействиями — что же может быть лучше толчков и механических давлений градиентов, создаваемых клетками, для строительства многоклеточных конструкций?
Помимо чисто акустических сил, синхронизированные в макрообъеме конформационные колебания ферментов и обусловленные ими пульсации мембран клеток, могут иметь существенное морфогенное значение в силу гидродинамических следствий таких колебаний. Пульсирующие клетки, разделенные слоем подвижной воды, будут притягиваться или отталкиваться в зависимости от частоты (и степени синфазности) пульсаций. На возможную роль гидродинамических сил, возникающих при пульсации клеток, обращает внимание Уоддингтон в книге «Морфогенез и генетика» [2956]. Я просто процитирую часть его текста, посвященную этому вопросу ...«Быть может, наиболее простой случай возникновения таких сил — это так называемый эффект Гийо — Бьеркнеса. Этот эффект, известный уже более ста лет, заключается в том, что две пульсирующие сферы, погруженные в жидкость, притягиваются, если их пульсации совпадают по фазе или отталкиваются, если разность фаз равна 180°. Этот эффект обусловлен действием гидродинамических сил, возникающих вследствие того, что давление в установившемся течении' жидкости тем меньше, чем больше скорость течения (теорема Бернулли). Фаберже попытался объяснить действием этих сил спаривание гомологичных хромосом в профазе мейоза. Он основывал свои рассуждения на простейшей модели двух сферических тел, пульсирующих в радиальном направлении по всей поверхности... В действительности, однако, мы имеем дело с гораздо более сложной системой. В ней имеется много пульсирующих тел разных размеров и с различными (по крайней мере вначале) периодами пульсации. По-видимому, эти колебания взаимодействуют не только вследствие резонанса, возникающего благодаря среде, в которую погружены эти тела; при этом имеют значения изменения электрического поля вокруг частиц, обусловленные изменениями конфигурации молекул, вызывающими пульсацию. Кроме того, в больших макромолекулах — и: даже в большей степени в частицах — пульсация, по-видимому,.
происходит несимметрично; вероятно, имеется несколько мест пульсации, расположенных в определенных участках на поверхности органелл» [2956, с. 162—163].
Нам сейчас не очень важно, действует ли акустическое поле, возникающее при конформационных колебаниях макромолекул, в результате гидродинамических эффектов или непосредственно. В любом случае кажется вероятным, что такое поле может определять пространственные взаимоотношения клеток (и самих макромолекул), быть существенной частью механизма биологического морфогенеза.
Взаимодействие клеток может обусловить сложные пространственные эффекты в результате интерференции генерируемых ими акустических сигналов. Так, две одинаковые, одинаково звучащие клетки, расположенные на близком расстоянии друг от друга, создадут в результате интерференции «тихую плоскость»— в этой плоскости спокойно, без толчков смогут находиться другие клетки. Четыре «летки-генератора акустических полей могут образовать «тихий луч» и т. д. Различие частот, генерируемых разными клетками, изменение этих частот по.мере морфогенеза способны обеспечить весьма сложную и совершенную пространственную ориентацию клеток (дополняемую еще и специфическими контактами).
Попробуем оценить теперь, в какой мере реальные для биохимических систем клетки частоты возможных звуковых полей могут обеспечить геометрические задачи морфогенеза. Ясно, что речь может идти лишь о волнах, длины которых сравнимы с размерами клеток, т. е. о звуковых волнах длиной порядка 1 — 100 мк\ при нормальной скорости звука их частоты порядка 107—109 гц. Однако в желеобразных протоплазматических структурах распространяются преимущественно лишь поперечные сдвиговые волны. Их скорость, как показал А. П. Сарвазян с сотрудниками [253] порядка 1 м!сек. Соответственно, необходимые длины волн могут быть получены при частотах — порядка 104—-10е гц. Этот диапазон частот вполне биохимически реален — на таких частотах работают основные ферменты. Подробнее мы рассмотрим эти вопросы в 9-й рл. Сейчас же достаточно отметить, что числа оборотов большинства ферментов соответствуют слышимому диапазону частот (см. табл. 2 в гл. 4). Это наводит на приятные размышления о природе слуха, происхождении музыкального восприятия и о многом другом, что принадлежит уже области биохимической эстетики, а не биохимии морфогенеза.
И все же, вероятно, наиболее трудной задачей является объяснение механизмов морфогенеза не многоклеточных организмов, в сложно построенных одноклеточных (см. рис. 15, 20). Поэтому наиболее актуальным представляется здесь исследование механизмов морфогенеза клеток.
Может показаться, что морфологический прогресс в процессе эволюции вовсе не обязательно связан с ростом кинетическогосовершенства. Действительно, образование опорного скелета обусловлено приспособлением к существованию в условиях земного притяжения, сложнейшие морфофизиологические корреляции цветков и насекомых — совершенствованием в ходе сопряженного естественного отбора процессов опыления цветков и питания насекомых. Все это верно, однако, конечным результатом всех этих приспособлений, конечным решающим критерием естественного отбора во всех случаях служит итоговая интенсивность преобразования веществ в вещества данного вида, т. е. биологическое (кинетическое) совершенство.
Цветковые растения — пример морфологического прогресса. По-видимому, предела увеличения кинетического совершенства на пути «чистого» морфологического прогресса достигли на Земле покрытосеменные (цветковые) растения. Поэтому (следуя принятой манере изложения) после анализа общих возможных механизмов морфогенеза рассмотрим некоторые существенные в эволюции особенности цветковых растений.
Цветковые — господствующая на Земле группа растений — отличаются многими замечательными чертами от всех остальных растений. Причины внезапного бурного заполнения всех возможных ареалов Земли цветковыми растениями служили предметом часто весьма эмоциональных и ярких построений ботаников. (Как и в других аналогичных случаях, я предпочитаю предоставить слово специалистам). Н. В. Первухина в книге «Проблемы морфологии и биологии цветка» [234] пишет, что появление покрытосеменных, или цветковых, растений представляет собой один из самых значительных этапов эволюции органической жизни на Земле. М. И. Голенкин назвал свою книгу, посвященную цветковым растениям, «Победители в борьбе за существование» [70]. В самом деле, покрытосеменные являются господствующей группой растений на нашей планете, они составляют главную массу растительного вещества (высших растений). В настоящее время, как указывает Первухина, цветковые занимают то место растительных космических деятелей, которое в прежние эры было занято ныне исчезнувшими папоротникообразными, образователями толщ каменного угля. Современный животный мир, особенно высшие позвоночные (млекопитающие, птицы) и насекомые, всецело зависят от покрытосеменных. Человек, по образному выражению Голенкина, является порождением покрытосеменных. Победа цветковых была переломным этапом, революцией в судьбах всего живого населения Земли. Поэтому середина мелового периода — время массового появления покрытосеменных на Земле — начало новой эры в жизни нашей планеты. Замечательно, что эта новая эра наступает внезапно. Сьюорд [280] говорил о победе покрытосеменных на Земле как о «головокружительно блестящей карьере», сравнимой со «всемирным взрывом». Еще Дарвин отмечал, что вопрос о происхождении покрытосеменных окружен «ужасной тайной». В самом
деле, что обусловило столь явное биологическое совершенство цветковых растений? Вероятно целый комплекс достоинств. Покрытосеменные отличаются от других растений чрезвычайно высокими темпами роста и развития. Голенкин считал наиболее характерной жизненной особенностью покрытосеменных их способность выдерживать максимальные дозы яркого солнечного света. В. Н. Любименко по приспособленности к световому образу жизни покрытосеменных считал покрытосеменных «венцом эволюции». Из приведенного «конспекта» текста Н. В. Первухиной видно, что главным отличием цветковых растений от всех остальных является их наиболее быстрый рост и развитие, обусловленные наиболее интенсивным фотосинтезом. Это позволяет цветковым растениям быстро совершать жизненный цикл (накапливая большую биомассу!), приспосабливаться к жизни & местностях с кратковременными периодами, благоприятными для жизнедеятельности (краткое лето в околоарктических широтах, краткие периоды достаточной влажности в пустынях и степях). Кратковременность, односезонность жизненного цикла позволяет цветковым растениям (первично древовидным) существовать в виде биологически весьма совершенных трав [283, 284]. Все в целом приводит к резкому ускорению эволюционного развития цветковых растений.
Теперь уместно попытаться ответить на вопрос: что является ведущим звеном в процессе биологического совершенствования цветковых растений?
Узловым моментом здесь, вероятно, оказывается скорость движения веществ в проводящих путях цветковых растений, М. И. Голенкин [70] характеризует систему проводящих пучков покрытосеменных как доведенную до последней степени совершенства, что обеспечивает одновременно быстрый приток минеральных веществ и воды в столь же быстрый отток образовавшихся в листьях веществ1. А. Л. Тахтаджян полагает, что способность покрытосеменных к значительному увеличению количества синтезируемого в процессе фотосинтеза органического вещества связана с возникновением высокосовершенных проводящих сосудов. По существу речь здесь идет о следствиях морфологического прогресса. У большинства предшественников цветковых растений движение воды (водных растворов) сопряжено с неоднократным прохождением ее через одревесневшие стенки трахеид (например, у голосеменных). Ясно, что такое движение не может быть достаточно интенсивным. У цветковых растений трахеиды становятся члениками сосудов — цилиндрическими сегментами водопроводной трубы, иногда непрерывно идущей от корней к листьям [357]. Однако известно, что водопроводные сосуды многократно и независимо возникали в ходе эволюции у растений разных групп — у плауновидных, папоротников, голо-
семенных, покрытосеменных (см. ниже). Таким образом дело не в том, что лишь покрытосеменные растения «научились» изготовлять сосуды без перегородок. Эта задача решалась и раньше в эволюции менее прогрессивных групп. Зато, вероятно, только цветковые растения смогли извлечь из резкого ускорения потока воды максимальную пользу, что обусловливается особым совершенством устьичного аппарата, биохимии фотосинтеза и, наконец, самым явным преимуществом покрытосеменных, а именно, образованием настоящих семян, приспособленных для сохранения и распространения жизни в весьма суровых и разнообразных условия*. На фоне всего этого комплекса достоинств покрытосеменных возникновение непрерывных водопроводных сосудов оказалось истинным ароморфозом, резко увеличившим биологическое совершенство этой группы и обеспечившим способность покрытосеменных быстро заполнить занятые ранее другими экологические ниши.
Итак, исчезновение перегородок в водопроводных сосудах именно у покрытосеменных представляется мне преодолением последнего узкого места, что позволило этим растениям совершить головокружительную карьеру. Теперь вода быстро движется непрерывным тяжем, нитью за счет корневого давления и капиллярных сил, сил поверхностного натяжения.
Конечно же, и трахеиды в ходе эволюции достигли предельно возможного для них совершенства. В их одревесневших стенках возникли относительно тонкостенные поры. В одревесневших мембранах этих пор у голосеменных возникли микроскопические •отверстия диаметром порядка 10-4 см.
Попробуем дать количественную оценку возможных скоростей .движения воды по трахеям — водопроводным сосудам у цветковых растений и по системе трахеид (например, у хвойных).
Трахея цветковых растений представляет собой капилляр с радиусом порядка 5-10-3—5-10~2 см и длиной порядка 1 —102 см. Вода движется непрерывным потоком по трахее. Трахеиды-- мертвые одревесневшие .клетки диаметром порядка ЫО-2 ем и длиной порядка 10-1 см. Вода движется по системе трахеид, проходя сквозь поры толщиной 10-4—10“3 см (отверстия в них) от одной трахеиды и другой.
Оценим соотношения скоростей потоков воды по трахеям и трахеидам.
В идеализированной схеме система трахеид аналогична трахее ■с пористой перегородкой, толщина которой определяется числом трахеид, приходящихся на единицу длины трахеи. Примем, что на каждый см. длины приходится 10 пористых мембран (поскольку размер трахеиды 10-1 см). Тогда толщина /2 суммарной пористой перегородки будет равна 4=Ю /Д где — общая длина системы трахеид (равная длине сравниваемой с нею трахеи), d — толщина единичной перегородки (в см), соответствующая диапазону 10~4—10~3 см.
Движение жидкости в трубах описывается формулой Пуа- зейля.
Q = АРП^4 18(х ’
где Q —расход жидкости в см3/сек, Ар —перепад давления (дн/см2), [х — вязкость (пз), / — длина и Я —радиус капилляра. Допустим теперь, что суммарная площадь отверстий в перегородках трахеид равна площади поперечного сечения трахеи, т. е. лпЯ22 = п#Д где 7?, —радиус трахеи, R2 — радиус отверстия в поре трахеиды, п — число отверстий в порах трахеиды. Пусть в обеих системах будут одинаковы перепады давления. Тогда отношение а объемной скорости потока воды в трахее по сравнению с системой трахеид определится формулой
_ Qi _ l^_ _
Q* hRl hRl
Ниже приведены численные оценки по этой формуле для принятых выше геометрических характеристик. Для самой узкой трахеи ^, = 5-10‘3 я самой тонкой перегородкой трахеиды d= 10~4 см а = 2,5.
R1 МО'3 МО-3 5-10-3 5-10-3 1-10-2 1 10- 2 10-! 1C-1 d МО"4 МО'3 МО'4 1 -10“3 1 • 10~4 МО'3 МО-4 МО'1 а 0,1 1 2,5 25 10 Ю3 3 Ю4 10'
Как видно, трахеиды с очень тонкими перегородками не уступают, а даже превосходят очень узкие трахеи (^ = 10“3 см) по’ скорости транспорта воды. Это, конечно, не следует понимать буквально, в этом случае сопротивление движению жидкости по длине капилляра внутри трахеиды оказывается сравнимым с сопротивлением в перегородке. При радиусах трахей больших МО-3 см их преимущество перед трахеидами становится очевидным. Для трахей с Rt порядка 10“г—10-1 см( как у ясеня, дуба и других лиственных деревьев) эти преимущества становятся весьма значительными — в 102—104 раз.
Из этих оценок ясно направление эволюционного совершенствования проводящих путей растений: утоньшение перегородок, пористых мембран трахеид и увеличение радиуса трахей.
Мы приняли, что суммарная площадь отверстий в перегородках трахеид равна площади поперечного сечения трахеи. На самом деле, эта суммарная площадь, вероятно, существенно меньше. Таким образом наши оценки можно считать достаточно осторожными.
Естественно, попытаться найти им фактическое подтверждение. Однако получение данных по объемной скорости потока воды — в см3/сек в разных растениях очень сложно. Гораздо более реально измерение средней линейной скорости перемещения воды в стеблях. Попытаемся оценить величины этой скорости для трахей и трахеид в соответствии с уже принятыми допущениями. Средняя линейная скорость течения жидкостей по капилляру задается формулами:
у = -9— = АР^2
nR2 18[х
Для численных оценок V по этой формуле необходимо знание величин Др и [1. Перепад давления на метр длины стебля Ар можно принять равным порядка 1 атм (Ю4 дн/см2 [155]), для воды 10-2 пз. Тогда для средней (линейной) скорости передвижения воды в трахеях (Ri= 10_3-М0-1 см) получим величины, сведенные ниже.
R, см
ю-4
10-3
10-2
10-1
V, см/сек
ю-3
10-!
10
103
V, м/час
0,0036
0,36
360
36-103
Посмотрим, чему равна средняя скорость движения воды в системе трахеид при толщине перегородок d и длине одной трахеиды 10-1 см. Можно принять, что в системе трахеид основной перепад давления приходится на отверстия в порах. На 1 м длины стебля приходится 103 перегородок трахеид общей длины Ю3 d Отсюда средняя скорость движения воды по трахеидам будет равна (^2=Ю-4см)
= — Rl см/сек.
d,
см
10~4
10~3
10~2
V,
см/сек
1
10-[12]
10~2
V,
м/час
30
3,0
0,36
В этой оценке мы полагали отверстия в порах — «узким местом», определяющим суммарную скорость потока. На самом деле для узких трахеид с радиусом порядка 10_3 см существенно замедление потока и при движении до и после пористых перегородок. Из сравнения величин, приведенных в табл. 13 и 14. видно, что линейная скорость движения воды в трахеях существенно превышает скорость движения воды в системе трахеид при радиусе поперечного сечения трахеи порядка 10-2 см.
Если наши оценки правильны, то предельно возможная скорость движения воды по трахеидам приближается к нижней границе скорости движения воды по трахеям. Мы вправе считать, что эти оценки свидетельствуют в пользу правильности утверждения о возможности резкого ускорения движения воды при переходе от трахеид голосеменных к трахеям цветковых растений.
Теперь пришло время попытаться выяснить, каковы действительные скорости движения воды в стволах (стеблях) голосеменных и покрытосеменных растений. Удивительно, но вопрос о
действительных скоростях движения воды в стволах деревьев все еще нельзя считать выясненным *.
Скорость движения воды в ксилеме измеряли последние 50— 100 лет, применяя самые разные методы, однако, среди них нельзя назвать ни одного вполне удовлетворительного. Может быть поэтому Гейне [398] в своем обзоре, опубликованном в 1971 г., в основном опирается на измерения 1905—1930 гг. Не привело к значительному прогрессу и применение радиоактивных индикаторов [46]. В книге Крамера и Козловского [155] приводятся, в частности, данные Губера и Шмидта о максимальных скоростях движения воды в ксилеме покрытосеменных и хвойных деревьев. Эти авторы измеряли движение воды термоэлектрическим методом — по скорости распространения по стволу нагретой в ксилеме воды — и установили, что максимальные скорости движения воды у лиственных пород варьируют от 45 до 3 м/час (дуб — 43,6, ясень — 25,7, вяз — 6, орех — 3,7 м/час), а у хвойных составляют менее 0,5 м/час.
Приведенные значения порядка 1 см/сек для лиственных пород близки к полученным оценкам, а для хвойных (0,01 см/'сек) на 1—2 порядка меньше моих оценок. Причины этого расхождения скорее всего в завышении суммарной площади отверстий в порах трахеид в приведенных расчетах. Однако то обстоятельство, что скорость движения воды у лиственных пород примерно на два порядка выше, чем у хвойных, по-видимому, подтверждает главную мысль — основой кинетического совершенства цветковых растений является морфология водопроводной системы, обеспечивающая высокую скорость движения воды в растении.
Глава 9
ПЕРЕМЕЩЕНИЯ В ПРОСТРАНСТВЕ. МЕХАНО-ХИМИЧЕСКИЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ ЭНЕРГИИ. ПРОИСХОЖДЕНИЕ МНОГОКЛЕТОЧНОСТИ
П реодоление диффузионное о барьера посредством перемещений в пространстве.
Формирование специальных аппаратов движения на основе: а) изменений поверхностного натяжения, б) ферментативных механо-химических преобразователей энергии. Ограничение предельных размеров и частоты биений макромолекулярных комплексов в двигательных аппаратах диффузией и концентрацией субстратов.
Переход от конформационных циклов к скольжению. Локальные изменения pH в качестве первичного механизма мехам-химических преобразований. Мчогоклеточность как эволюционный результат специализации и интенсификации функций.
Многоклеточность — следствие перехода к движению посредством миофибрилл.
Морфологический прогресс — относительно малоэффективный способ преодоления диффузионного барьера. Второй — высокоэффективный способ — активное перемещение в пространстве организмов или среды к организмам. Первым шагом на этом пути служит беспорядочное движение — простое перемешивание. Ненаправленное перемешивание приводит к увеличению сечения взаимодействия реагентов, к росту вероятности столкновения молекул, и, следовательно, к возрастанию скорости реакций. Эволюционный потенциал в этом направлении эволюции определяется возможностью векторизации перемещений в пространстве — выработки механизмов все более целеустремленного, все менее беспорядочного движения. «Геометрический образ» эволюционного процесса и в данном случае (как и в случае катализа или матричного воспроизведения) — переход от сферически симметричных траекторий к уникальной. Предел эволюции здесь физически определен весьма жестко. Скорость биохимических реакций лимитируется скоростью потока реагентов и продуктов, равной скорости свободного пробега молекул в среде, т. е. скорости звука. Эволюционный потенциал этого этапа соответствует возможному изменению скорости заполнения пространства веществом данного вида от скорости диффузии (10~2—10_3 см/сек) до скорости звука (105 см/сек), что составляет 7—8 порядков.
Вопрос о максимальной скорости биосинтеза живого вещества рассматривал много лет назад В. И. Вернадский [49]. Он оценивал скорость заселения нашей планеты разными организмамипри условии их беспрепятственного размножения. Максимальная скорость «передачи жизни» была найдена Вернадским для бактерий и оказалась равной 330 м/сек, т. е. скорости звука в воздухе. С такой средней скоростью распространялась бы по поверхности Земли пленка бактерий. Заселение Земли слонами происходило бы гораздо медленнее — со скоростью порядка 0,1 см/сек. Однако, если учесть различия в массах бактерий и слонов, то станет ясно, что по скорости прироста биомассы слоны не уступают бактериям. Замечательно, что Вернадский связывал скорость звука со скоростью биохимических процессов, а именно, с предельной скоростью дыхания. Он писал: «Получив для самых быстро размножающихся бактерий скорость размножения, равную по порядку скорости распространения звука в воздухе, я не счел это случайным совпадением, но принял за реальный факт тесно связанный с дыханием бактерий» [49, с. 313].
Движение, перемещение в пространстве посредством роста и размножения лишь конечный итог, результат активных перемещений организмов для обеспечения биосинтезов необходимыми веществами и освобождения от конечных продуктов метаболизма. Однако в некоторых случаях и движение вследствие роста и размножения является способом увеличения вероятности взаимодействия организма к источников пиши.
Попробуем придумать возможные механизмы перемещения в пространстве, исходя из эволюционных достижений предыдущих этапов. В результате этих достижений образовались клетки, содержащие необходимый комплект матричных макромолекул, белков-ферментов, липопротеидных структур — поверхностных мембран и внутриклеточных оргаиелл.
ПЕРЕМЕЩЕНИЕ В ПРОСТРАНСТВЕ ПОСРЕДСТВОМ ИЗМЕНЕНИИ ПОВЕРХНОСТНОГО НАТЯЖЕНИЯ
Простейшим механизмом, обеспечивающим перемещение в пространстве нашей схематизированной клетки, представляется изменение поверхностного натяжения на границе раздела: наружная мембрана — внешняя среда (вода). Причиной увеличения или уменьшения поверхностного натяжения может быть изменение соотношения гидрофобных и гидрофильных групп в липопротеидных комплексах, образующих мембрану. Если расстояние, на которое должны переместиться клетка, превышает ее линейные размеры, аппарат, обеспечивающий движение, должен работать периодически. Поэтому п изменения поверхностного натяжения должны быть периодическими. Периодические, обратимые изменения поверхностного натяжения в разных местах наружной мембраны приведут к беспорядочному, разнонаправленному «перетеканию» клетки с места на место — образованию псевдоподий и (к) амебоидному движению. Если такие изменения поверхностного натяжения будут происходить лишь в некоторыхместах поверхностной мембраны, клетка будет получать импульс и перемещаться в каком-либо определенном направлении, совершать более или менее «целесообразные» амебоидные движения.
Наиболее вероятным представляется изменение поверхностного натяжения наружной мембраны в результате выделения из клетки низкомолекулярных веществ (лигандов), связывание которых с липопротеидными комплексами изменяет в них гидрофобно-гидрофильные соотношения. Такими лигандами могут быть спирты, жирные кислоты или двухвалентные катионы, например ионы кальция.
В такой модели клетка уподобляется капле жидкости, поверхностное натяжение которой изменяется в результате реакции поверхностных макромолекул с веществом, порциями поступающим изнутри капли (клетки). Форма капли резко изменяется, и сама капля перемещается за счет сообщаемого ей этим изменением импульса. Вещество, вступившее в реакцию с поверхностными макромолекулами, расщепляется в ходе ферментативного процесса, катализируемого, например, самими этими макромолекулами, и форма капли возвращается к исходной. Многократное, периодическое изменение формы клетки может привести к непрерывному перемещению организма в пространстве, причем его направление определяется локализацией участков поверхности, изменяющих свои свойства. Прежде чем анализировать эту модель, следует отметить, что она была создана около 100 лет назад и была очень популярна в начале нашего века.
В 1888 г. Квинке предложил теорию протоплазматического (амебоидного) движения, основанную на аналогии с процессом растекания капель масла по поверхности воды. Очень хорошее изложение взглядов Квинке и всей проблемы в целом было осуществлено замечательным физиологом и биологом Ж. Лебом в его классической книге «Динамика живого вещества» [167]. Для иллюстрации такого способа движения предлагалось несколько моделей. Одну из них и рассматривает Леб. В его модели к кап^ ле оливкового масла добавлялось такое количество хлороформа, чтобы удельный вес смеси сравнялся с удельным весом раствора соды (0,5—2%), в который и погружали каплю смеси. В оливковом масле всегда присутствуют значительные количества жирных кислот, и на поверхности капли они образуют мыло (т. е. соли с ионами натрия окружающего раствора). Поверхностное натяжение в месте образования мыла резко падает, и из капли вырастает «псевдоподия», в которую устремляется содержимое капли. При этом площадь взаимодействующей со средой поверхности растет, образуются новые порции мыла — капля движется.
Таким образом, наша исходная модель отнюдь не нова. Впрочем, именно наглядность, явная и грубая упрощенность модели Квинке вызывала в свое время вполне справедливые упреки в «механицизме».
Аппараты биологического перемещения в пространстве, реальные механизмы движения протоплазмы или амебоидного движения бесспорно специфичны и сложны, поскольку они возникли в результате сотен миллионов лет эволюции. Однако исходные для эволюции физические механизмы, вероятно, вполне соответствуют принципам, механизмам движения неспециализированных макромолекулярных комплексов. И сейчас, с высоты уже имеющихся знаний о специфичных и сложных аппаратах биологического перемещения в пространстве мы можем попытаться найти эти исходные принципы и посмотреть, куда должна привести биологические системы с такими исходными данными последующая эволюция. (В предложенной Л. X. Эйдусом [351] теории мышечного сокращения изменение поверхностного натяжения, капиллярных сил рассматриваются в качестве основного механизма).
Кинетически механизм перемещения в пространстве, основанный на изменении поверхностного натяжения наружной мембраны, может быть довольно совершенным. Можно представить себе быстрое выделение необходимых лигандов вслед за «возбуждающим» сигналом через мембрану, а также довольно быстрое обратное всасывание или ферментативное разрушение этих веществ, что необходимо для периодичности функционирования механизма движения.
Однако термодинамически этот механизм оказывается мало совершенным. Выделяемые вещества будут вымываться в среду, создание нужной их концентрации достигается ценой расточительных затрат.
Работа по перемещению в пространстве совершается в данном случае за счет перепада концентраций лиганда при его связывании липопротеидными структурами (A^~RT 1п(с2/с1)). Этот перепад концентраций не может быть очень большим — при возбуждении лиганд переходит из связанного состояния внутри клетки в свободное. Такой переход может осуществляться при резком изменении сродства лиганда к какому-либо внутриклеточному макромолекулярному комплексообразователю. Трудно представить себе наличие в клетке большой концентрации этого комплексообразователя — без чего нельзя обеспечить высокую концентрацию этого поверхностно активного вещества — лиганда с наружной стороны липопротеидной мембраны. Таким образом, перемещения в пространстве посредством изменения поверхностного натяжения липопротеидных структур наружной мембраны клетки несовершенны по двум причинам: 1) из-за большого объема наружной среды, что сопряжено с расходом больших количеств вещества для обеспечения нужной концентрации лиганда, и 2) из-за низкой удельной энергопродукции — малой величины механической работы, производимой на единицу массы лиганда, связываемого «рабочим телом» наружной мембраны. Последнее обусловлено как малыми реальными пере^падами концентрации лиганда в рабочем цикле, так и большим «паразитным» объемом системы.
Эти причины несовершенства, «узкие места» первоначальных, неспециализированных аппаратов перемещения в пространстве — физико-химические по существу — и становятся критериями естественного отбора, направляющие эволюцию, т. е. являются очередными физико-химическими факторами биологической эволюции.
Предельно совершенным решением эволюционной задачи создания молекулярного механизма перемещения в пространстве будет предельно возможное уменьшение паразитного объема, переход к созданию локальной концентрации лиганда в активном центре макромолекулы, изменяющей свою конформацию при связывании лиганда. Для обеспечения не просто -периодичности, а выполнения полезной работы связываемый лиганд должен расщепляться на одной из стадий циклического процесса в экзэрго- нической реакции.
Всем этим условиям удовлетворяет ферментативный механо- химический преобразователь энергии.
ФЕРМЕНТАТИВНЫЙ МЕХАНО-ХИМИЧЕСКИИ ПРЕОБРАЗОВАТЕЛЬ ЭНЕРГИИ
Таким образом, предельно совершенным молекулярным аппаратом перемещения в пространстве будет предельно совершенный фермент, максимально возможно изменяющий свою третичную (конформацию) или четвертичную (конфигурацию комплекса макромолекул) структуру сопряженно с превращением субстрата в продукт [58].
Мы видели в главе 4, что изменение конформации — необходимое условие совершенного ферментативного катализа. Однако вообще в ферментативном катализе изменение конформации — лишь необходимое условие, средство проведения реакции по наиболее выгодному маршруту. В аппаратах перемещения циклические изменения конформации в некотором смысле — «основной продукт» реакции. Поэтому в ходе эволюции должны возникнуть специализированные на механо-химических преобразованиях ферменты.
Рассмотрим общие принципы работы идеальных ферментативных механо-хим'ических преобразователей, следуя в основном работам А. Е. Букатиной и сотр. [40, 41, 42, 87, 214, 430, 431].
Представим себе макромолекулярную «пружину» с двумя одноименными (пусть это будут ®) электрическими зарядами на концах (рис. 21, Е). Из-за отталкивания одноименных зарядов пружина находится в максимально растянутом состоянии. При появлении в среде вещества S-молекулы с двумя отрицательно заряженными концевыми (например, карбоксильными) группами пружина сжимается (рис. 21, Е) и производит меха-
РИС. 21. Схема работы ферментативного механо-химического преобразователи энергии
Е — свободный фермент; 5 — субстрат; ES — фермент-субстратный комплекс; ЕР — фер- мент-продуктиый комплекс; /g —длина £: /gs “ Длина £ в ЈS комплексе /Ј>/eS
РИС. 22. Изменение потенциального профиля при работе идеального ферментативного механо-химического преобразователя энергии
/ — стадия образования £5-комплскса п >корочения Е. 1-й барьер понижен. II стадия — £5-комплекс превращается в £Р-комплекс. происходит каталитическое превращение субстрата в продукт. 1-й барьер повышен, 2-й — понижен; III стадия — £Р-комплекс расщепляется. Оба барьера повышены
ническую работу. При завершении сжатия макромолекулярной пружины на макромолекуле образуется каталитический центр, в котором осуществляется реакция (в нашем примере) «дека- питации», S — обе отрицательно заряженные группы уничтожаются в реакции декарбоксилирования (рис. 21, ЕР) пружина распрямляется. Такая молекулярная пружина будет циклически совершать механическую работу за счет энергии, выделяющейся при расщеплении субстрата S. Замечательно, что сама по себе реакция разрушения субстрата может и не быть экзэргонической. Энергия может выделяться и на другой стадии цикла, например, при связывании субстрата. Поэтому определяющим условием работы такого механо-химического преобразователя будет целесообразное изменение кинетических потенциальных барьеров — целесообразное изменение каталитических свойств в определенных фазах цикла. Субстрат S не должен расшепляться несократившимся ферментом, что обеспечивается большим потенциальным барьером, препятствующим расщеплению. Этот барьер должен резко понижаться в конце процесса укорочения «пружины» и вновь резко возрастать, как только субстрат превратится в продукт. Иначе будет идти обратный процесс — ресинтез субстрата из продукта за счет механического напряжения макромолекулы под влиянием нагрузки. Новая молекула субстрата не должна соединяться с ферментом до его полного распрямления — иначе амплитуда перемещения (Д/) уменьшится, и соответственно уменьшится выполняемая работа. Это может быть обеспечено целесообразным изменением потенциального барьера, препятствующего образованию комплекса (рис. 22). Понижение барьеров аналогично открыванию клапанов в паровой машине или двигателе внутреннего сгорания. Открылся первый клапан, т. е. понизился первый барьер (в результате растяжения пружины при отталкивании одноименных зарядов в нашей модели) — субстрат получил доступ к центру связывания фермента, пружина в £5-комплексе сократилась, совершилась механическая работа одновременно повысился первый барьер, т. е. закрылся первый клапан, образовался каталитический центр, резко понизился второй барьер, т. е. открылся второй клапан, субстрат превратился в продукт, пружина (каждая макромолекула в отдельности) распрямилась, второй барьер повысился, второй клапан закрылся, но снова открылся первый, и т. д. Так работает механо-хнмический ферментативный «трехтактный» преобразователь энергии (рис. 23).
t
Наш трехтактный ферментативный механо-химический двигатель построен на основании общих соображений, теоретического анализа, проведенного в работах [41, 42]. Реальные механизмы биологической подвижности не обязательно должны соответствовать этой абстрактной схеме. Разным видам биологической подвижности могут отвечать различные модификации предельно совершенного образца. Однако во всех случаях речь идет о ме- хано-химических, вернее, химико-механических преобразованиях энергии. В связи с этим необходимо подчеркнуть, что сам принцип механо-химических ферментативных преобразований был сформулирован, н его первые экспериментальные подтверждения были получены В. А. Энгельгардтом и М. Н. Любимовой в 1937— 1946 гг. [184, 354]. Непреходящая ценность работ М. Н. Любимовой и В. А. Энгельгардта, открывших АТФ-азную активность миозина (актомиозпча пи современной терминологии), состоит
РИС. 23. Характеристики идеального «ферментативного трехтактного двигателя»
Изменения: а —длины lЈ макромолекулы фермента; б —высоты потенциального барьера, определяющего скорость связывания субстрата 8j и в — высоты потенциального барьера, определяющего скорость превращения субстрата в продукт 8 ij. По оси абсцисс — времяименно в обнаружении экспериментальных оснований для формулирования общего принципа. Этот механо-химический принцип должен по праву называться принципом Энгельгардта. По существу, ставшее столь популярным представление о конформа- ционных движениях макромолекул фермента в связи с его функцией есть развитие принципа Энгельгардта. Естественно, что наиболее явственно он выступает в механизмах биологической подвижности.
В последовавшие за работами Энгельгардта годы принцип механо-химических преобразований при ферментативном катализе получил широкое признание и развитие [175, 176, 409].
Особое, весьма большое значение для развития этой области имели работы А. Качальского и В. Куна и их учеников и сотрудников [409]. Созданные ими на основе биополимерных материалов двигатели осуществляли механо-химические преобразования энергии. Строгий анализ термодинамических и кинетических закономерностей при механо-химических преобразованиях был осуществлен А. Е. Букатиной и В. Н. Морозовым [41, 42], как это отмечено выше.
СИНХРОНИЗАЦИЯ КОНФОРМАЦИОННЫХ ИЗМЕНЕНИЙ МАКРОМОЛЕКУЛ ФЕРМЕНТОВ
Пока мы рассматривали механо-химический преобразователь энергии, состоящий из одной свободно плавающей макромолекулы фермента. При сколь угодно эффективном преобразовании химической энергии в механическую такая макромолекула мало пригодна для перемещений в пространстве макрообъектов. Ее собственные перемещения в пространстве будут осуществляться лишь реактивно, посредством импульсов отдачи. Действительно, в растворе таких макромолекул, движущихся несинхронно и в случайных направлениях, будет происходить лишь некоторое перемешивание, эквивалентное возрастанию амплитуд «броуни- рования» (по терминологии Н. И. Кобозева [136]). Таким образом, «эволюционный потенциал» — возможность эволюционного совершенствования — определяется переходом от беспорядочно движущихся макромолекул ферментов, осуществляющих механо- химические преобразования к предельно векторизованным перемещениям макроскопических многомолекулярных ансамблей таких макромолекул.
Простейшим и, вероятно, исходным способом создания таких многомолекулярных ансамблей является синхронизация кон- формационных циклов свободно растворенных макромолекул ферментов.
Реальна ли синхронизация конформационных движений отдельных макромолекул? Мне кажется, что вполне [335—338, 342, 458]. В са,мом деле, представим себе обстановку в протоплазме. Макромолекулы разных ферментов, отделенные друг отдруга большим или меньшим слоем воды, грызут или сшивают свои субстраты, претерпевая циклические изменения своей конформации. Что это значит? Изменения конформации макромолекул состоят ,в изменении взаимного расположения отдельных функциональных групп макромолекулы, т. е. радикалов аминокислот. Эти группы сближаются и раздвигаются, таким образом, для контактов с окружающей водой и субстратами открываются то одни, то другие аминокислотные остатки. Соответственно изменяются электрические заряды на поверхности макромолекулы. К открывающимся заряженным группам устремляются молекулы воды и соответствующие мелкие противоионы. Движущаяся, изменяющая свою конформацию макромолекула оказывается источником, генератором электромагнитного поля. Правда, противоионы и молекулы воды компенсируют в значительной степени это поле (радиоволны плохо распространяются в морской воде), но конфирмационные колебания — каталитические циклы — происходят с относительно очень малой частотой (1 —105 гц). Такие низкочастотные колебания, такие сверхдлин- ные волны (3-105 — 3 км) вполне хорошо проходят и сквозь морскую воду. Однако сейчас нам важно лишь, что -изменения электрических зарядов на поверхности макромолекул в ходе их конформационных колебаний могут передаваться и на некоторое расстояние от молекулы фермента.
При изменении взаимного расположения аминокислотных радикалов в макромолекуле будут то открываться, то закрываться для контактов с водой и неполярные группы — гидрофобно-гидрофильная мозаика поверхности макромолекулы будет претерпевать циклические изменения рисунка, соответствующие конформационным изменениям макромолекулы. Всякое изменение степени экранированное™ гидрофобных групп, любое изменение рисунка полярно-неполярной мозаики на поверхности макромолекулы вызовет немедленное .изменение ориентации молекул воды около макромолекулы. Молекулы воды, повернутые к полярным группам макромолекулы, отвернутся от возникших на их месте неполярных, образуя связи по преимуществу друг с другом, образуя структуру чистой воды. Это вызовет переориентацию в следующих слоях воды, и волна структурной перестройки воды распространится на некоторое расстояние от поверхности макромолекулы. Таким образом, претерпевающая конфор- мационные колебания макромолекула белка должна быть также и генератором волн структурной перестройки окружающей воды.
Наконец, все эти изменения (и изменения электрических зарядов, и изменения полярно-неполярных соотношений) будут сопровождаться объемными эффектами (о чем мы уже говорили выше). Так, упаковка молекул воды, ориентированных в направлении заряженных групп, и упаковка ее молекул вблизи гидрофобных поверхностей, различна. Конформационные колебаниядолжны, как правило, сопровождаться колебаниями объема системы молекулы белка — вода. Значит, претерпевающая конформационные колебания макромолекула должна быть также и генератором акустических колебаний.
Я излагаю здесь все эти соображения с единственной целью — показать, что между отдельными макромолекулами, испытывающими конформационные колебания, может происходить взаимодействие той или иной природы. Не существенно, сильно оно или слабо — этот вопрос могут решить лишь строгие физические исследования; здесь важно лишь, что оно физически реально. Следовательно, реальна и синхронизация конформационных колебаний многих макромолекул одного сорта. Общеизвестно явление синхронизации, взаимного затягивания по частоте и фазе колебательных систем, генераторов электрических, акустических, механических[13]. Связь между генераторами может быть сколь угодно слабой, но захват, синхронизация все равно осуществляется. Должны возникать синхронно колеблющиеся ансамбли макромолекул. Размеры таких ансамблей должны быть достаточно велики для создания потоков жидкости (а, следовательно, и для перемещения самих ансамблей в жидкости), обеспечивающих преодоление диффузионного барьера в биохимических процессах. Попробуем оценить размеры таких ансамблей.
ПРЕДЕЛЬНЫЕ РАЗМЕРЫ АНСАМБЛЕЙ МАКРОМОЛЕКУЛ В АППАРАТАХ БИОЛОГИЧЕСКОЙ ПОДВИЖНОСТИ
Итак, мы хотим построить макроскопический двигатель, работающий за счет энергии, выделяющейся в ходе катализируемой в самом двигателе реакции. Ясно., что его размеры, размеры такого ансамбля макромолекул должны быть ограничены условиями диффузии. Синхронность конформационных изменений отдельных макромолекул фермента в ансамбле будет определяться отнюдь не только условиями синхронизации в ходе взаимодействия генераторов. Необходимо, чтобы она не нарушалась вследствие различия в доступе субстрата ко всем макромолекулам фермента в ансамбле. Для конформационных колебаний с частотой порядка 1 кгц время образования фермент-субстратно- го комплекса не должно превышать 10_3 и даже 10~4 сек, для колебаний с частотой порядка 10 кгц оно порядка 10-5 сек. Следовательно, при учете скорости диффузии размеры двигательного ансамбля макромолекул должны быть порядка 100— 1000 А. По-видимому, можно найти оптимальные соотношения между частотой конформационных колебаний в ходе ферментативных актов и размерами ансамбля макромолекул, обеспечивающего макроскопические перемещения. Более эффективным
двигателем будет, вероятно, относительно низкочастотный фермент. Чем ниже частота конформационных колебаний, тем больше размер ансамбля, в котором возможна синхронизация. 'Гак, при частоте 10 гц можно пренебречь диффузионными искажениями синхронности в ансамблях размером порядка долей микрона (а то и целых микрон)., Итак, мы приходим к выводу о возможности построения в биохимических (биологических) системах аппаратов перемещения в пространстве на основе макромолекул ферментов, испытывающих в ходе каталитических циклов синхронные конформационные колебания и объединенных в дискретные ансамбли. Такие дискретные ансамбли могут быть органами движения, элементарными движителями. Зато число их в клетке может быть большим — нужно только, чтобы все ансамбли клетка могла обеспечить горючим (например, АТФ).
Таким образом, в ходе эволюции должны возникнуть белки- ферменты, способные расщеплять АТФ с предельно высокой эффективностью преобразования свободной энергии гидролиза макроэргических связей в механическую работу.
Как сказано выше, вероятно, что такие молекулярные осцилляторы, даже разделенные средой (водой), образуют синхронно ьолеблющиеся ансамбли. Однако в ходе эволюционного совершенствования вырабатываются более надежные химические, а не физические способы создания определенных ансамблей специфических макромолекул ‘. Эти способы известны и естественны— самосборка ансамблей макромолекул в результате специфического взаимодействия макромолекул друг с другом, основанного «а химических и физико-химических механизмах. Речь идет здесь об образовании макромолекулярных агрегатов определенной формы, обусловленной последовательностью аминокислот в полипептидной цепи. Существование таких ансамблей не ограничено лишь временем их функционирования. Возникшие молекулярные ансамбли проходят свой обычный эволюционный путь — совершенствование посредством специализации, разделения функций. Автоматический ритмический режим изменения конформаций должен быть подчинен задачам целесообразного движения, что достигается наиболее естественным образом путем регуляции ферментативной активности макромолекулы и тем самым частоты ее конформационных колебаний.
Следовательно, из общих эволюционных, физических и химических соображений мы пришли к представлению об универсальных элементарных аппаратах движения в биологических объектах. Они должны представлять собой дискретные, самособира- ющиеся ансамбли ферментативных макромолекул, претерпеваю
щих синхронные, или во всяком случае, упорядоченные во всем ансамбле конформационные колебания, конформационные циклические изменения, происходящие за счет выделения свободной энергии в экзэргонической реакции.
ЛОГАРИФМИЧЕСКАЯ ЗАВИСИМОСТЬ ЧАСТОТЫ КОНФОРМАЦИОННЫХ ЦИКЛОВ ОТ КОНЦЕНТРАЦИИ СУБСТРАТОВ
Одним из интересных признаков кооперативного функционирования всего ансамбля макромолекул фермента в этом дискретном двигательном аппарате должна быть логарифмическая зависимость частоты конформационных колебаний ансамбля макромолекул от концентрации АТФ. Иными словами,
г л т I, dv г/ 1 dC 1 ,
~ In [АТФ], или — = /( — ; отсюда — = — dC С dv К
где С=[АТФ] — концентрация АТФ, v — частота колебаний, пороговая концентрация АТФ при v = 0.
Физический смысл этой зависимости, по-видимому, таков: число макромолекул фермента (АТФазы), вовлеченных в ферментативный процесс, пропорционально концентрации АТФ. Макроскопические колебания возникают вследствие синхронизации по ансамблю конформационных колебаний отдельных макромолекул. По мере увеличения числа вовлекаемых в процесс макромолекул вклад каждой следующей в синхронные колебания становится меньше. Таким образом, приращение частоты колебаний с увеличением концентрации АТФ (или, что то же, с увеличением числа вовлеченных в колебания макромолекул) обратно пропорционально числу уже вовлеченных макромолекул, величине уже образовавшегося синхронного ансамбля. Количественный анализ этой логарифмической зависимости может дать очень важные сведения о размерах такого ансамбля, о степени кооперативное™ конформационных колебаний отдельных макромолекул. Для такого анализа нужны, однако, дополнительные экспериментальные исследования. Стоит, однако, выяснить, почему вообще частота макроскопических колебаний, может зависеть от числа макромолекул, вовлеченных в такой ансамбль.
Дело в том, что речь идет не о синхронизации осцилляторов, имеющих собственную частоту ко-нформационных колебаний, а о синхронизации механо-химических циклов [41]. В каждом цик- те происходит преобразование энергии макроэргических связей АТФ в механическую работу. Время оборота такого цикла зависит как от каталитической активности, неодинаковой на разных фазах цикла, так и от скорости преодоления механического сопротивления среды. Чем быстрее это сопротивление будет преодолено (сопротивление вязкой среды, инерция перемещаемого тела), тем быстрее наступит фаза расщепления следующей молекулы АТФ. При кооперативной работе макромолекул скорость преодоления механического сопротивления растет. При механических деформациях убыстряется и каталитическое расщепление макроэргических молекул. Тем самым скорость оборота, частота механо-химических циклов растет по мере образования синхронизированного ансамбля макромолекул.
Проведенное рассмотрение логарифмической зависимости частоты механо-хим,ических циклов от концентрации субстрата имеет, возможно, более широкий биологический смысл: логарифмическая зависимость вообще характерна для процессов реагирования живых систем, для физиологических процессов. Логарифмическая зависимость величины ответной реакции от силы воздействия (например, громкость звука определяется логарифмом его интенсивности) — давно известна в физиологии под названием закона Вебера — Фехнера. Закон этот неоднократно критически переосмысливался и млого раз сужалась область его применимости, но зависимость такого рода исе же существует для значительного диапазона интенсивностей раздражителя. Я убежден, что причина логарифмической зависимости самых разных ощущений от интенсивности раздражителя всегда одинакова— наличие кооперативно-ансамблевого аппарата восприятия.
Наиболее важным для дальнейшего выводом из анализа зависимости частоты макроскопических колебаний от концентрации «топлива» является существование предельной частоты таких колебаний. В самом деле, концентрация АТФ в клетке не может превышать некоторую, довольно низкую величину, порядка 10‘4-М0~3М. Следовательно, и частота конформационных циклов ансамблей макромолекул не может быть выше некоторой величины, пропорциональной логарифму предельной концентрации АТФ.
Итак, размеры макромолекулярных ансамблей и частота их конформационных колебаний-биений предельно ограниченны.
РОЛЬ КОНФОРМАЦИОННЫХ ДВИЖЕНИИ И ЛОКАЛЬНЫХ ИЗМЕНЕНИИ pH В АППАРАТАХ БИОЛОГИЧЕСКОЙ ПОДВИЖНОСТИ
Существенной частью механизма описанной выше модели ферментативного механо-химического преобразователя являются силы взаимодействия заряженных групп макромолекулы. Следует отметить, что модель биологической подвижности, основанную на конформационных изменениях полипептидных цепей (спиралей) в результате изменения взаимодействия электрических зарядов боковых групп, предложил в 1929 г. К. Майер^см. [407]). Он полагал, что заряды на полипептидной цепи изменяются при изменении pH внутриклеточной среды. Мысль эта была тогда вполне естественной. Мейархоф, казалось бы, однозначно установил, что мышца сокращается в результате закис- лення, вызванного образованием в процессе гликолиза молочной кислоты [407]. Впоследствии (после работы Лундсгаардта в лаборатории М'ейерхофа) «стало ясно», что мышца сокращается не потому, что образуется молочная кислота, а за счет расщепления макроэргических фосфатов [407], а после знаменитых работ Дж. Хэнсон, X. Хаксли и Э. Хаксли (см. [104]) была оставлена идея конформационных изменений макромолекул, как причина биологической подвижности и стала общепринятой «теория скользящих нитей»— сокращение мышц и другие виды биологической подвижности в результате встречного скольжения не изменяющих свою конформацию фибриллярных структур. Однако «на самом деле» установление уникальной роли макроэргических фосфатов и открытие явления скольжения не опровергает ни ключевого значения изменений электростатических взаимодействий, определяемых в свою очередь уменьшениями pH, ни изменений конформации макромолекул в аппар.ата.х биологической подвижности. «Скольжение» основано на конформационных движениях ТММ-фрагментов миозиновых молекул, циклически замыкающих и размыкающих связь («мост») с нитями фибриллярного актина [86]. Важную роль изменений конформаций макромолекул в явлениях скольжения неоднократно подчеркивал Г. М. Франк [307]. Возможное значение изменений pH в аппаратах биологической подвижности практически ускользает из поля зрения современных исследователей. В соответствии с представлениями, изложенными в гл. 7, основной способ накопления свободной энергии в биохимических системах — наполнение емкости рН-буферов. Там же приведены утверждения, согласно которым биохимическое назначение макроэргических пирофосфатных связей состоит в локальном (в нужном месте и в нужное время) изменении pH, сопровождающем гидролиз этих связей. Я полагаю вероятным, что такой же смысл имеет расщепление АТФ в ходе АТФ-азной реакции при мышечном сокращении. Миозинавая АТФ-аза, расщепляя АТФ, осуществляет быстрое локальное закисление района активного центра — области контакта ТММ-участка молекулы миозина с актином. Такое локальное изменение концентрации водородных ионов приводит к изменению конформации белков и к возникновению механической силы. Если меромиозиновый мост уже соединен с актино- в-ой нитью, то развивается натяжение —форма мышечной клетки изменяется, т. е. мышца сокращается.
На самом деле, ситуация, конечно, много сложнее (см., например, [40, 84, 85]); однаш сейчас серьезных возражений против такого смысла элементарного акта АТФ-азной реакции, по- видимому, нет. Вполне вероятно, что смысл гидролиза макро-эргических фосфатов состоит в обеспечении локальных, контролируемых изменений pH. Так, что, может быть, Нобелевская премия, присужденная более 50 лет назад А. Хиллу и О. Мейер- хофу, была не напрасной (см. [407]).
ДВУХКОМПОНЕНТНЫЕ МЕХАНО-ХИМИЧЕСКИЕ ПРЕОБРАЗОВАТЕЛИ.
ПЕРЕХОД ОТ КОНФОРМАЦИОННЫХ ДВИЖЕНИЙ К СКОЛЬЖЕНИЮ
Итак, мы пришли к выводу, что, следуя физико-химическим критериям, естественный отбор должен привести к возникновению универсальных механизмов, обеспечивающих перемещение клеток в пространстве. Эти универсальные механизмы должны представлять собой ансамбли ферментативных механо-химиче- ских преобразователей энергии. Размер этих ансамблей порядка 1 —10 мкм ограничен диффузией субстратов и продуктов. Частота периодических изменений конформации макромолекул в ансамбле, ограниченная концентрацией АТФ, имеет порядок десятков гц. Непосредственной причиной изменений конформации макромолекул при преобразовании химической энергии в механическую может быть локальное изменение pH.
Ясно, что все это соответствует реально существующим универсальным двигательным аппаратам клеток — ундулоподиям — жгутикам и ресничкам [259]. Специализация ундулоподий может привести к усложнению их структуры и разделению функций — ферментативное расщепление макроэргических субстратов может осуществляться в специализированном активном центре в отдельной макромолекуле, а изменение размеров—.производство механической работы — в других макромолекулах. Такое разделение единого ма.кромолекулярного механо-химического преобразователя на специализированные макромолекулы обусловлено, вероятно, задачей увеличения эффективности механо-химиче- ских циклов (А. Е. Букатина). В самом деле, в нашей модели- пружине с двумя одноименными зарядами требовалось довольно искусственное предположение о полном уничтожении зарядов субстрата в результате, например, декарбоксилирования— замене сильных кислотных групп карбоновых жислот слабой угольной кислотой. Кроме того, «обратный ход» — распрямление пружины — сопряжен с преодолением более алт менее сильного взаимодействия внутри пружины. Существенное облегчение «обратного хода», предотвращение или сильное «уменьшение трат энергии на этот процесс достигается в двухкомпонентной системе— взаимодействии двух «независимых частей» .пружины, например, по тому же электростатистическому механизму. Теперь обратный ход — «расслабление»—может осуществляться почти без затрат энергии.
Переход к двухкомпонентным .системам, преобразование химической энергии в .механическую работу— переход от совершения работы за счет конформационных движений макромолекулы самого фермента — к «скольжению» — активному «встречному» перемещению двух макромолекулярных компонентов обеспечивает максимальную эффективность механо-химических преобразований.
В двухкомпонентных системах активное встречное движение макромолекулярных компонентов, т. е. сокращение системы может осуществляться за счет конформационных движений. Обратный ход — [расслабление — может осуществляться без изменения конформации компонентов системы. Для этого встречное движение— скольжение — должно осуществляться в результате относительно большого числа циклов изменения конформации одного из компонентов (периодического замыкания и размыкания мостов ТМ1М и актина), а обратное движение — скольжение несцепленных макромолекул должно осуществляться пассивно.
Такая двухкомпонентность—наличие актина и миозина — ха|ра,ктерна для большинства систем биологической .подвижности [86].
Итак, логика рассмотрения физико-химических критериев естественного отбора при эволюционном построении аппаратов перемещения в пространстве цривела нас от изменений поверхностного натяжения к изменяющим свою конформацию ферментам, и, наконец, к двукомпонентным механо-химическим ферментативным преобразователям, м.акромолекулярные компоненты которых не обязательно .изменяют свою конформацию.
ОТ УНДУЛОПОДИЙ к МЫШЦАМ
Пока мы обращали внимание лишь на термодинамическую эффективность и на скорость (кинетику) преобразования энергии в аппаратах перемещения организмов в пространстве. Однако имеются еще чисто механические .критерии совершенства аппаратов перемещения в пространстве. Совершенство перемещения в пространстве в значительной степени определяется абсолютной скоростью движения. Чем быстрее организм достигнет источника пищи или избегнет опасности, тем больше вероятность его выживания. Абсолютные скорости перемещений в пространстве определяются размерами рычагов. Размеры ундулоподий, как было показано, ограничены диффузией субстратов и продуктов ферментативного катализа. Единственным способом увеличения скорости перемещения посредством ундулоподий оказывается увеличение их числа у каждого организма — клетки. Так возникают клетки, покрытые большим числам ресничек.
Было бы о.чень интересно рассчитать предельно возможную скорость перемещения организмов .посредством жгутиков и ресничек. Однако расчет этот очень сложен. Движение клеток посред-«ствам ресничек было предметом ряда исследований (см. [259]). Как показал Л. Н. Серавин [260, 231], движение инфузорий осуществляется посредством движения «чехла» воды, прилегающего ,к поверхности клетки. Реснички при биениях .вызывают движение этого поверхностного слоя. Таким образом, основная энергия затрачивается на преодоление вязкого сопротивления б этом слое движению ресничек. Это следует .из весьма низких значений чисел Рейнольдса, характерных для движения инфузорий и жгутиконосцев [368, 464, 472]. Следовательно, предельная скорость движения таких организмов определяется трением. При биениях ресничек в прилегающем слое воды накапливаются импульсы и клетка «разгоняется»—скорость ее перемещения относительно (отдаленных слоев воды или) этого прилегающего слоя воды постепенно возрастает. Ясно, что существует предел этой скорости, заданный частотой биения ресничек. При некоторой скорости движения клетки реснички цр,и биении не будут передавать импульс окружающей среде. Таким образом, предельная скорость движения клетки будет лимитирована предельной частотой биений, лимитируемой, в свою очередь, диффузией субстратов («топлива») к ферментативным мехаио-химическим преобразователям. Поэтому задача увеличения .максимальной скорости перемещения в пространстве может быть решена лишь посредством увеличения скорости движения «весел». Это нельзя сделать посредством увеличения частоты биений, но это, казалось бы, можно осуществить посредством увеличения длины рычага. Мы уже видели, что размеры у.ндулолодий также лимитированы диффузией. Поэтому можно представить себе удлинение рычага лишь при условии, что большая часть этого рычага погружена в среду, содержащую «топливо» (например, АТФ). Это значит, что большая часть двигательного аппарата должна находиться внутри клетки. Мы приходим к новому принципу движения — клетка движется посредством максимального рычага, равного ей и даже превосходящего ее размеры, и движение совершается посредством изменений фор,мы клеток. Для этого необходимо прикрепить «сократительную» нить изнутри к двум максимально отдаленным участкам клеточной стенки. При сокращении этой нити клетка будет (более или менее резко) изменять свою форму. Скорость движения клетки будет определяться скоростью движения «концов» клетки при ее, например, сжатии и распрямлении. Такой аппарат является, по сути, мышцей.
Ясно, что организмы, вставшие на этот путь эволюции, будут увеличиваться в размерах: чем больше размеры рычага, клетки, органа, организма, тем выше абсолютная скорость движения организма.
В настоящее время трудно оценить из общих соображений величину выигрыша в абсолютной скорости движения при переходе от ресничек к мышцам. Воспользуемся поэтому экспериментальными исследованиями и их анализом, выполненными
РИС. 24. Зависимость максимальной скорости перемещений
У су /сен
в воде от длины тела различных животных [346]
to Z Wj to31, см
/ — жгутиковые; 2 — ресничные; 3— весточогие ракообразные; 4 — рыбы* 5 — киты
В. В. Шулейкиным и его сотрудниками еще в 1939 г. [347]. На рис. 24, взятом из [346], приведены данные о зависимости максимальной скорости перемещения в .воде различных животных от длины их тела. Видно, что для движения посредством ундулоподий характерна предельная скорость порядка 10-1 см/сек. Для движения веслоногих рачков, обусловленного сокращением мышц, парящего движения взвешенных в воде организмов характерна предельная скорость порядка 10 см/сек, рыбы движутся со скоростью порядка 5-10—5-102 см/сек, и, наконец, китообразные с предельной скоростью порядка 103 ом/сек.
Следовательно, переход от движения посредством ундулоподий к движению посредством мышц позволяет в принципе увеличить абсолютную скорость перемещения в пространстве на четыре порядка (от 10'1 до 103 см/сек). Таким образом, направление эволюции от ундулоподий к мышцам характеризуется большим эволюционным потенциалом, скорость .перемещений в пространстве оказывается мощным фактором биологической эволюции.
Эволюция в направлении совершенствования перемещений в пространстве посредством мышц приводит к формированию множества новых свойств :и приспособлений. Становится возможным не только полное овладение водной стихией, но и выход на сушу и полет в воздухе [140]. Одним из важнейших следствий эволюционного совершенствования перемещений в пространстве посредством мышц является образование многоклеточных организмов.
ПРОИСХОЖДЕНИЕ И БИОЛОГИЧЕСКИМ СМЫСЛ -МНОГОКЛЕТОЧНОСТИ
Переход от ундулоподий к мышцам сопряжен с возникновением многоклеточности. В самом деле, каждая сокращающаяся (мышечная) клетка с сократительной нитью, прикрепленной к внут- генней стороне оболочки клетки, функционально равнозначнаодной ресничке или одному жгутику. Задача управления движением, осуществляемым с максимально возможной скоростью, решается посредством 'объединения в один организм некоторого числа специализированных, сокращающихся лишь в определенном направлении мышечных клеток. Специализация (мышечных) клеток на совершении сокращения лишь одного вида — естественный путь эволюционного совершенствования их работы. Образование многоклеточных организмов — естественное следствие такой специализации. Колоссальное увеличение скоростей перемещения, возникающее при замене ресничек мышцами, дает многоклеточным макроорганизмам огромные преимущества в естественном отборе.
Миофибриллы, обеспечивающие быстрое изменение формы клеток, появляются уже у одноклеточных организмов — инфузорий[14]. Однако действительно эффективным средством не только быстрого изменения формы, но и перемещения в пространстве миофибриллы становятся при специализации всей клетки на движении в данном направлении. Быстрое перемещение в произвольном направлении в пространстве может быть достигнуто лишь у многоклеточных организмов.
Эволюция многоклеточных животных в дальнейшем в значительной мере определялась совершенствованием самих органов движения я аппаратов управления их работой— системой рецепторов, нервных клеток и нервных центров. Глубокие обобщения в проблеме эволюции локомоторных органов беспозвоночных животных принадлежат Л. А. Зенкевичу (112].
Из сказанного не следует, что переход от ундулоподий к мышцам и специализация мышечных клеток — единственная причина возникновения многоклеточное™ [15]. Многоклеточность обусловливает предельное совершенство перемещений в пространстве, предельно возможную абсолютную скорость перемещений и управления этими перемещениями.
Однако наиболее общей причиной многоклеточности является выгодность специализации функций, частным случаем которой оказывается и возникновение мышечных клеток.
В самом деле, всякая функция сопряжена с синтезом определенных белков; чем интенсивнее данная функция, тем интенсивнее синтез данных белков. Целесообразное чередование функций основано на соответственном чередовании синтезов определенных белков.
Ясно, что преимущественный синтез белков для обеспечения какой-либо преобладающей в данный момент функции основан на репрессии синтезов других белков, не нужных в данный момент. Это требует очень громоздкой и неэкономичной системы регуляции считывания матричных текстов — больших концентраций разных на разных стадиях жизни клетки белков-репрессоровг сложного аппарата управления синтезом самих репрессоров, существования механизмов целесообразной дерепрессии (активации) синтеза очередных белков.
Помимо громоздкости и неэкономичности такой системы существенна медленность включения очередных функций — необходимо длительное время для прекращения уже идущих синтезов, появления репрессоров, дерепрессии очередных генов и т. д.
Специализация клеток состоит прежде всего в специализации их генома — утрате или прочной репрессии большей части генов. Предельно специализированной клеткой является эритроцит млекопитающих. Он содержит практически (по массе) лишь один белок — гемоглобин— и выполняет лишь одну функцию: транспорт кислорода и углекислоты. В гораздо более сложных мышечных клетках преобладает синтез сократительных белков.
Итак, специализация — основной путь совершенствования функций — достигается лишь в многоклеточных организмах. Специализация обеспечивается дифференциацией клеток — стойкой репрессией .или даже утратой значительной части наследственных текстов в процессе онтогенеза.
Ясно, что специализация клеток в многоклеточном организме' возможна лишь при возникновении системы взаимосвязи специализированных клеток, объединяющей их в единый организм — «государство клеток», как говорил Р. Вирхов. Такая связь осуществляется посредством химических (гормональных) или электрических (нервных) сигналов.
Само существование многоклеточных организмов сопряжено с новыми эволюционными «заботами» — обеспеченней определенной «внутренней среды», целостности, регенерации при повреждении и т. п. Обсуждение этих проблем выходит за пределы задач этой книги.
ОБЗОР РЕАЛЬНЫХ МЕХАНИЗМОВ БИОЛОГИЧЕСКОЙ ПОДВИЖНОСТИ
На самом деле имеется несколько типов явлений биологической подвижности. Прежде всего это движение протоплазмы’. Потоки протоплазмы омывают или даже увлекаюте собой клеточные органеллы, осуществляя активное перемешивание внутриклеточного содержимого. Кинетический смысл такого перемешивания очевиден. Движение протоплазмы происходит в клетках растений, животных, низших грибов. Удивительным образом его механизм, несмотря на примерно 200-летнюю историю исследований, все еще не ясен. Об этом свидетельствует чрезвычайное изобилие остроумных гипотез и теорий, объясняющих этот феномен. Яркая особенность движения протоплазмы состоит е правильной периодической смене направления движения потоков. Мне представляется наиболее вероятной причиной движения протоплазмы синхронизация конформационных движений ансамблей специализированных макромолекул. Изменения направления — колебания вектора напряжения — могут быть результатом явления, аналогичного «волнам структурной перестройки» — перекристаллизации то по одной, то по другой затравке. Следует отметить, однако, что Н. С. Аллен [361] сообщила об обнаружении в эндоплазме нителлы нитей, аналогичных жгутикам, биением которых обусловлено движение протоплазмы.
Ко 2-му типу явлений биологической подвижности можно отнести амебоидное движение, очень часто неотличаемое от движения протоплазмы. Однако мне представляется их различие существенным — образование и исчезновение псевдоподий сопряжено не только с перетеканием протоплазмы, но и образованием (исчезновением) поверхностной мембраны, а также с изменением кортикального слоя клеток типа гель^±золь (см. [362]).
3-й тип явлений биологической подвижности движения хромосом при митозе и мейозе. При этом существенна все еще необъяс- ненная правильность пространственного взаиморасположения гомологичных хромосом. Расхождение хромосом к соответствующим центриолям происходит в результате сокращения нитей веретена, пучков, микротрубочек, состоящих из белка тубуллина (см. [362]) ‘.
Своеобразные движения 4-го типа осуществляются в результате изменения тургора — гидростатического давления, обусловленного осмотическими или иными механизмами. Так, посредством амбулакральной системы перемещаются иглокожие. Изменения тургора обусловливают движения растений — открывание и закрывание устьиц, опускание и поднятие листьев.
К 5-му типу движений относится перемещение бактерий (прокариот вообще) посредством жгутиков. Каждый жгутик бактерий состоит обычно из трех фибрилл, образованных последовательно соединенными глобулами белка флагеллина. В большинстве случаев нити жгутиков длиной порядка микрон и диаметром около 120 А, лишены оболочки (мембрана).
Как следует из работ недавнего времени [366], механизм дви- женин жгутиков бактерий неожиданно своеобразен. Сам жгутик является лишь пассивным органом — двигатель расположен в основании жгутика в мембране — это базальное тельце. Движе- ние осуществляется посредством вращения базального тельца в мембране. Существует представление, в соответствии с которым это вращение непосредственно обусловливается градиентом концентраций ионов водорода [269, 366]. Таким образом, в биологических структурах давным-давно изобретено колесо (!). Более того, это колесо аналогично ротору электродвигателя. Во всех этих типах движений скорость перемещении имеет лишь второстепенное значение. Этим объясняются малые абсолютные значения скоростей перемещения этих типов.
Скорость перемещений становится критерием естественного отбора, фактором биологической эволюции при решении задачи поиска подвижной добычи или активного избегания опасности. Эта задача решается посредством движений трех различных типов. При своеобразных движениях 6-го типа происходят быстрые изменения формы тела инфузорий и некоторых жгутиковых. Ярким примером такого движения является быстрое сокращение стебелька сувойки с укорочением в несколько раз за сотые доли секунды (скорость движения порядка 20 см/сек). Сокращение этого типа осуществляется за счет изменения упаковки (конформации субъединиц) лолиглобулярнсй белковой фибриллы —- спазмонемы (мионемы). Непосредственной причиной такого изменения является увеличение концентрации (активности) ионов, кальция [363]. Такой механизм позволяет сувойке и ее родственникам быстро, «мгновенно» выходить из опасного контакта с врагом. Однако обратное движение, лимитируемое, по-видимо- му, откачкой ионов кальция специфическими насосами, происходит медленно. В то же время для любого перемещения в пространстве ,на расстояния, существенно превышающие размеры тела, нужны быстрые, многократные, периодические движения.
Отличие спазмонемы от мышцы состоит в том, что в первом случае возможен лишь один акт сокращения при увеличении концентрации ионов кальция вблизи сократительной системы, и производимая работа определяется непосредственно величиной изменений концентраций (активностей) ионов кальция, а в мышце— после запуска ионами кальция начинается циклический процесс, на один импульс ионов кальция эсвобождаются многие сотни порций энергии макроэргических фосфатов, происходит резкое возрастание мощности. Пределом совершенства таких механизмов являются перемещения 7-го и 8-го типов — посредством жгутиков и ресничек эукариот и посредством мышц. Сведения об устройстве и функционировании жгутяков и ресничек можно найти в книгах Л. Н. Серавина [259] и Н И. Арронега [10], а также в [362, 402]. Поэтому нет необходимости подробно излагать имею- шиеся данные. Замечательна однотитность строения жгутикови ресничек эукариот. Жгутики н реснички (ундолоподии) всех эукариотных организмов состоят из 9 пар периферических фибрилл и 2 центральных фибрилл, погруженных в относительно бесструктурную протоплазму и окруженных трехслойной мембраной. Сами же фибриллы, как и в жгутиках бактерий, состоят из глобулярных макромолекул белка тубулина и динеина, полимеризированного в виде нити или трубочки. Важным научным достижением было создание моделей жгутиков и ресничек, способных к ритмической активности. Это впервые удалось сделать Гофман — Берлин гу IB 1953—1954 гг. Он показал, что у мертвых, экстрагированных 50%-ным раствором глицерина, простейших и сперматозоидов после помещения в раствор, содержащий хлористый калий (в концентрации 0,1 М), ионы магния (в концентрации порядка 10~3М), буферную смесь, поддерживающую pH близ 7—8 и АТФ в концентрации порядка 10_3М, возобновляются энергичные биения жгутиков. С тех пор такие глицеринизированные препараты ундолоподий были получены из разных организмов (см. книгу Н. И. Арронета [10]). При обработке глицерином и другими экстрагирующими веществами разрушается клеточная мембрана, вымывается протоплазма, и остаются лишь фибриллы. Образующие их макромолекулы белка расщепляют АТФ. И этот процесс, эта АТФ-азная реакция сопровождается ритмическими достижениями фибрилл. В моделях частота биения жгутиков и ресничек пропорциональна логарифму концентрации АТФ. Значение этого обстоятельства рассмотрено выше. Движение ундолоподий отражает, вероятно, циклические изменения конформации — кон- формационные колебания — макромолекул фермента в каталитическом акте. Способность к таким колебаниям, равно как и способность образовывать многомолекулярные ансамбли, должна быть свойственна самим белковым макромолекулам, образующим фибриллы ундулоподий.
Наблюдавшиеся мною [335—339, 458] и другими авторами [293, 323] синхронные в макрообъеме конформационные колебания в растворах белков актимиозинового комплекса или креа- тинкиназы происходят без субстратов и не отражают непосредственно циклические изменения макромолекул в ходе ферментативного катализа. Эти колебания беспорядочны, непериодичны, однако в них, вероятно, проявляется способность этих белков к синхронным колебаниям в ходе ферментативного катализа. Однако колебания, посредством которых работают аппараты биологического перемещения в пространстве, должны осуществляться за счет расщепления макроэргических соединений, вероятнее всего за счет расщепления АТФ.
Так, Паутард (см. [362, с. 97]) наблюдал колебания (сокращения частиц геля контр актильного белка, выделенного из ундулоподий сперматозоидов рыб, в среде с АТФ в присутствии ионов магния.
Весьма интересные наблюдения описаны А. Оплаткой и Р. Ти- рошем [440, 441]. В работах А. Оплатки и Р.Тироша [440] описано явление, возможно имеющее прямое отношение к приведенным рассуждениям. Авторы показали, что в растворах универсально- ю 'Сократительного белкового комплекса ,актомиозина, выделенного из плазмодия (или же из мышц кролика) и помещенного в узкие капилляры, в присутствии АТФ происходит энергичное движение потоков раствора. Направления этого движения время от времени ритмически изменяются.
Оплатка и Тирош полагают, что движением растворах белков актомиозинового комплекса происходит в результате конформационных колебаний макромолекул за счет энергии АТФ. Это их предположение соответствует всей системе рассуждений, приведенных выше. Однако прежде всего необходимо подтверждение феномена, описанного этими авторами, в новых экспериментальных исследованиях \
Поскольку биохимии и биофизике мышечного сокращения посвящено большое число фундаментальных работ [20, 40, 81, 82, 84, 85, 104, 376], и особенно книга В. И. Дещеревского [86], нам нет необходимости описывать современные представления по этому вопросу.
Глава 10
УПРАВЛЕНИЕ ДВИЖЕНИЕМ. НЕРВНАЯ СИСТЕМА
Совершенствование перемещений в пространстве. Возникновение рецепторов и нервов. Необходимость концентрации нервных центров
(образование мозга) и рецепторов
для обеспечения высокого совершенства управления движением.
Эволюционный потенциал эгапа эволюции, начинающегося с выработки .аппаратов активного перемещения, обусловлен в основном возможностью векторизации перемещений в пространстве, выработки механизмов строго направленного движения. Наиболее сложно при этом обеспечение перемещений к произвольно движущейся цели. Такая задача возникла в процессе эволюции после выработки механизмов произвольного перемещения к относительно неподвижным целям. Но особенно острой она становится при «взаимодействии» жертвы и хищника. Речь здесь идет о высокосовершенной жертве, способной к сложным произвольным движениям, и соответственно о не менее совершенном хищнике. Преследование совершенной жертвы совершенным хищником сопряжено с предельно совершенным управлением перемещений в пространстве.
Как хищник, так и жертва должны прежде всего быть способны воспринимать сигналы, информацию о местонахождении «друг друга». Оба они должны, кроме того, быть в состоянии прослеживать траектории взаимного движения, обобщать увиденное и услышанное, создавать абстрактный образ, т. е. находить общую закономерность перемещения «партнера», запоминать обобщенную картину, сопоставлять ее с реальной траекторией, направлять свое движение в ожидаемую точку пространства и, победив, съесть жертву или, избежав съедения, продолжить свое существование.