Флетч и вдова Бредли

ГЛАВА 39

– Томас Бредли не умер, – с этими словами Флетч вошел в кабинет Френка Джеффа. – Он живет в Нью-Йорке в другом обличье. И продолжает руководить «Уэгнолл-Фиппс». Он писал и подписывал документы, выдержки из которых я привел в своей статье. Я хочу, чтобы вы вновь взяли меня на работу.

Флетч появился в редакции «Ньюс-Трибюн» в пятницу, во второй половине дня. Его встретили радостными криками.

– А вот и Флетч. Воскрес из мертвых! Опять!

Кое-кто из репортеров даже не удостоил его и взглядом.

– Джейни, Френк у себя? – спросил Флетч секретаря главного редактора.

– Да, у себя, – кивнула та. – А тебе-то что?

– Пожалуйста, передай ему, что я должен сказать ему нечто очень важное.

– И что ты должен сказать ему?

– Это не для печати.

Флетчу пришлось ждать в приемной больше часа. Люди сновали мимо, заходили и выходили из кабинета Френка. Флетча они вроде бы не замечали. Лишь один пожилой репортер дружески кивнул ему.

– Привет, Флетч.

– Привет.

– С тобой все в порядке?

– Конечно. Цвету и пахну.

– Это хорошо.

Френк поднял голову, сурово глянул на вошедшего Флетча.

– Я поступаю великодушно, разрешив тебе прийти.

– Истинно так, – Флетч закрыл за собой дверь.

Френк посмотрел на часы.

– Пора немного и развлечься. Неделя практически закончилась. Ты принес материал для статьи?

Не спросив разрешения, Флетч сел в одно из кресел перед столом. Пока он говорил, Френк не произнес ни слова, слушая длинную историю о перелетах из одного конца страны в другой, о встречах с семейством Бредли, Энид, Робертой, Томом-младшим и их соседом, о том, как его приятель в прокуратуре выяснил, что в урне не человеческий прах, а зола от сожженного ковра, и по сведениям посольства Томас Бредли не умирал в Швейцарии, о беседе с Чарлзом и Мэри Блейн в Мексике, о встрече с Франсиной в Нью-Йорке, о результатах посещения Далласа и Джуно, о возвращении в Нью-Йорк.

Лицо Френка налилось кровью, когда Флетч рассказывал о последнем разговоре с Энид и Франсиной Бредли, о том, как они вдвоем сидели на диване, держась за руки, испуганные, но уверенные в своей правоте.

– Мой Бог, – выдохнул Френк. – Убийство без убийства. Это сенсационный материал, Флетч. Жаль только, что мы не сможем напечатать его.

– Рад это слышать. Я заверил Бредли, что мы не предадим гласности эту историю.

– »Мы»? Какие еще «мы»? Ты что, говоришь о себе, как о сотруднике «Ньюс-Трибюн»?

– Журналистское «мы», Френк. Я бы не стал писать эту статью, а вы не стали бы ее печатать. Так?

– Разумеется, нет, – Френк потер подбородок. – Без их разрешения.

– Они его не дадут.

– Естественно, не дадут. Бредли потеряют слишком много, если мы опубликуем этот материал. «Уэгнолл-Фиппс» развалится, как карточный домик. Происшедшее – личное дело Тома Бредли... вернее, уже Франсины Бредли. И никого другого не касается. Каждый человек имеет право жить, как ему этого хочется.

Взгляд Френка Джеффа задержался на Флетче. Флетч ясно видел, что искушение очень велико. Главному редактору хотелось дать эту статью. Но видел Флетч и другое: Френк Джефф уважал право на личную жизнь. Любого человека. Будь то Том – Франсина Бредли, он сам или Клара Сноу.

А потому Флетч улыбнулся своему главному редактору. Мгновение спустя заулыбался и Френк.

– Потрясающая история.

Он уселся поудобнее.

– Ты вломился в дом Бредли. Правильно я тебя понял?

– Никуда я не вламывался. Дверь к плавательному бассейну оставили открытой.

– Ты вошел в чужой дом без разрешения. Бредли не подадут на тебя в суд?

– Я же украл не человеческий прах, а золу от ковра.

– А с чего ты взял, что в урне совсем не прах Томаса Бредли?

– Уверенности у меня не было. Но я на это надеялся. А что еще мне оставалось? Я же действительно видел служебные записки, датированные апрелем и подписанные инициалами «Ти-би». И потом, Энид Бредли слишком быстро предложила мне деньги.

– Это лучший способ разбудить любопытство хорошего репортера, – улыбнулся Френк. – Или вконец испортить плохого.

– Честно говоря, Френк, полной уверенности у меня не было до прошлого вечера. И лишь когда Франсина, в своей квартире, предложила мне полугодовое жалование ради того, чтобы я от них отстал, я решил идти напролом.

– То есть ты и тогда не догадывался, что к чему?

– Откуда? Я видел перед собой женщину средних лет, действительно женщину, Френк, с грудями, а исчез-то мужчина, отец двоих детей...

– Ох уж эта наивность молодых.

– Как будто вы сталкивались с чем-то подобным?

Френк улыбнулся и мотнул головой в сторону отдела новостей.

– Там работает парень, которого когда-то звали Элизабет.

– Вы шутите!

– Отнюдь. Ты его отлично знаешь. Современная наука творит чудеса.

Флетч покачал головой.

– Век живи, век учись.

– Если б не индивидуальные отличия каждого человека, о чем бы мы могли писать, Флетч? – Френк положил руки на стол, наклонился вперед. – Между прочем, а чем можно подтвердить твой рассказ? Не похоже, конечно, что б ты все выдумал, но...

– Позвоните Энид Бредли. Мы вместе прилетели вчера вечером. Мы теперь друзья. Можете позвонить Франсине Бредли в Нью-Йорк.

– Я позвоню, – кивнул Френк. – Обязательно позвоню.

– Френк, так я снова работаю?

– Конечно. С понедельника.

– А мои расходы? Я крепко потратился, Френк. Вы компенсируете мне расходы?

– Невозможно.

– Но почему?

– Нет статьи.

– Какой такой статьи?

– С какой стати мы должны оплачивать расходы на подготовку статьи, которую мы не можем напечатать?

– По меньшей мере, вы собираетесь выплатить мне жалование за последние две недели?

– Нет.

– Нет?

– Факт остается фактом, Флетч: ты напортачил. Когда от тебя потребовалось подтвердить достоверность информации, содержащейся в написанной тобой статье, ты не смог этого сделать.

– Но я ее подтвердил.

– Через две недели после публикации. И мы не можем представить на суд читателя эти доказательства. Газете причинен немалый ущерб. Так что скажи спасибо, что тебя вновь взяли на работу.

Флетч уже стоял у стола.

– Вы хотите сказать, Френк Джефф, что я не мог опубликовать эту паршивую, в двенадцать абзацев статью для финансовой страницы «Ньюс-Трибюн» о паршивой, никому не известной компании, предварительно не выяснив, что председатель совета директоров этой компании изменил свой пол?

– Да, – кивнул Френк. – Именно это я и хотел сказать.

– Знаете, как мне хочется вас назвать, Френк?

– Дай подумать. На ум приходит несколько слов из четырех букв <Слово из четырех букв (four letter word) – термин, объединяющий ругательства.>.

– Черт побери, Френк.

– В понедельник жду тебя на работе. И далее приводи в статьях только те факты, которые можешь доказать.

– Что б вам пусто было, Френк Джефф.

– Хорошего тебе настроения, Флетч.

Флетч сел за свой стол, и в отделе городских новостей повисла напряженная тишина. Кто-то положил на стол листок с надписью «Попутного ветра».

Флетч смял листок и бросил его в корзинку для мусора. Затем улыбнулся сидящим за другими столами репортерам.

Первым не выдержал Эл.

– Наконец-то решил забрать вещички, Флетч.

– Нет. Мне это ни к чему.

– Тогда зачем ты пришел?

– Чтобы убедиться, что мой стол на месте. В понедельник он мне потребуется.

В отделе городских новостей стало тише, чем в могиле. Замолчал даже радиоприемник, настроенный на полицейскую частоту.

– Ты хочешь сказать, что Френк снова взял тебя на работу? – вопрос, готовый сорваться с языка каждого, задал Рэндолл, репортер, ведущий церковную страничку.

– Именно так. Ты абсолютно прав.

От изумления у всех пропал дар речи. Им осталось разве что переглядываться.

– Увидимся в понедельник, – Флетч поднялся. – Желаю вам хорошего отдыха на уик-энд.

Он направился к выходу. Оглянулся. Редакторы и репортеры потянулись к кабинету Френка. Среди них и Клара Сноу.

Флетч понимал, что заставило их сорваться с места. Отнюдь не желание выразить главному редактору свое возмущение его решением вновь взять на работу Флетча. Нет, они хотели знать, какую же историю рассказал ему Флетч.

Впрочем, Флетч не сомневался в том, что от Френка они ничего не добьются. Смеясь, он вышел за дверь.