Форт Заря

День 3

Когда Женя проснулся, в палатке кроме него уже никого не было. Тело ныло во всех местах сразу, болящие от непривычных нагрузок мышцы обнаруживались в таких местах, где, казалось бы, и мышц-то быть не может. Но общее состояние было намного лучше, чем накануне. Наверное, организм начал помалу привыкать к новым условиям. Да и голова была на удивление свежей, отдохнувшей. Немного повалявшись, он решил уже выползать наружу, как вдруг услышал разговор. Видимо, Ольга ходила к ближайшему ручью набрать воды, да совершить гигиенический акт, и только что вернулась. Снежана, будучи необута (один башмак — все равно, что ни одного), ждала ее у палатки. Голоса были вполне узнаваемы. Один звучал резко, вызывающе, другой — примирительно.

— Ты что, действительно веришь во всю эту чепуху про попаданцев, другие миры и все остальное?

— Конечно. Ты подумай сама, как мы могли еще здесь оказаться?

— Запросто. Брызнули чего-нибудь у кафешки, в машину закинули и сюда привезли.

— Вряд ли, от брызгалки мгновенно не отключаются.

— Откуда ты знаешь! Мало ли какой гадости напридумывали. Может, и такую сделали, мгновенного действия.

— А нафига мы кому-то сдались, чтобы такие штуки на нас тратить? И вообще — зачем было нас сюда тащить?

— Как зачем? Пару телок потрахать, может, бизнес мой отжать, еще чего-нибудь. А, может, он просто маньяк какой-нибудь.

— Да кому он нужен, твой бизнес! Там больших денег отродясь не было, никто на него не позарится. Ты сколько мне жаловалась, что дохода почти нет. А потрахать — что, возможности не было? Тебя как следует припугнуть — сама тут же трусы снимешь. Да ты ему вчера предлагалась. И что? Мы спали с тобой в обнимку, а он дрых себе в стороне.

— Говорю же — может, маньяк какой. Заведет в лес поглубже, да и убьет.

— А мы что, неглубоко еще зашли? Да и нафига было нас от негров спасать, кормить, одевать? Можно было тут же и пристрелить, мы бы и пикнуть не успели. А тебя, когда ты на привязи сидела, можно было и без ружья прикончить.

— Да кто их, маньяков этих, поймет! Есть у него какая-нибудь маньяческая идея, вот он ее и реализует.

— Какая такая идея?

— А я почем знаю? Это ты у него спрашивай.

— Тебе надо, ты и спрашивай. И вообще, маньяки так себя не ведут. Нет, Снежка, не сходится у тебя.

— Сходится — не сходится… Ну тебя! И вообще, валить надо. Вон, ружье есть, продуктов отсыплем и сдернем.

— Нет, ты действительно дура. Ты знаешь, куда идти? Будешь ходить кругами, пока не наткнешься на волка или на негра. А стрелять ты умеешь? Да ты в жизни ружья в руках не держала. Ты зажмуришься, пальнешь наугад и попадешь в меня. Нафиг-нафиг.

— А ты что, зря в эльфов рядилась?

— Видать, зря. Я стрелять тоже не умею. И вообще, это нечестно по отношению к нему.

— Это нечестно по отношению к нам — кормить сказочками и держать в лесу на подножном корме. Так что, ты идешь?

В этом месте Женя решил, что гнилые базары пора пресечь. Он нарочито шумно заворочался и принялся выбираться наружу. Разговор тут же смолк.

— Доброе утро, девушки.

— Доброе утро, — это ответила Ольга. Снежана буркнула что-то неразборчивое и отвернулась.

— О, я вижу, вы уже воды принесли! Тогда будем готовить завтрак.

Женя разжег огонь, повесил на таганок котел и демонстративно выпотрошил рюкзак.

— Давайте посчитаем наши запасы. Так, вот смотрите: пачка макарон, банка кильки в томате, банка сгущенки, полпакета риса, полбулки хлеба, полпачки чая, грамм сто сахара, немного сушек. Соли достаточно. Есть еще реквизированное у негров: вот вяленое мясо, наверное, грамм триста в сумме, и восемь лепешек, фиг знает из чего. Это все. То есть послезавтра кушать будет нечего. Давайте прикинем меню. Чай и сахар непринципиальны, заварить в кипятке можно и травки, здесь всего полно. Полкило макарон — это четыре полноценные порции. Или шесть урезанных. Четыреста грамм сухого риса — это примерно восемь порций. Ну, можно растянуть на десять. Вяленое мясо можно порезать кусками в рис и макароны. На третий день остаются только консервы и лепешки. Предлагаю сейчас сварить полпачки макарон с мясом, а потом я пойду осматривать окрестности.

— Это что значит, мы здесь будем болтаться до тех пор, пока все не сожрем? — выдала реплику Снежана, — Так, может, не будем тянуть? Быстрее все кончится — быстрее домой пойдем.

Видимо, блондинку ночное приключение ничему не научило.

— Если так не терпится, можешь идти хоть сейчас, я держать никого не собираюсь. Даже еды с собой дам.

— Куда же я пойду? Мне не в чем.

Она поболтала в воздухе босой исцарапанной ногой.

— Никаких проблем.

Вода закипела, Женя засыпал в котел макароны и мелко порезанное мясо.

— Оль, последи за котлом, я сейчас.

Дождался ответного «угу» и пошел по маршруту ночных приключений. Спасение тапочка не заняло много времени, и через несколько минут он уже вернулся к костру. Бросил добычу к ногам дамы, уселся на свое место и принялся за свою порцию завтрака.

Покончив с трапезой, Женя поднялся. Не то, чтобы ему хотелось куда-то идти, но ситуация настоятельно требовала действий. Опять же, эта Снежана… скоро один ее вид будет вызывать у него нервный тик.

— Значит, так, девчонки: я, как вчера говорил, собираюсь пробежаться вокруг лагеря на предмет каких-нибудь признаков присутствия человека. Еще схожу к тому месту, где вчера оставил негров. Может, уцелело что-то из одежды. Вернусь часов через пять-шесть. У вас остается обрез на всякий пожарный случай. Я тебе, Оля, покажу, как с ним обращаться, но надеюсь, что применять его по назначению тебе не придется. Постарайтесь не слишком шуметь — мало ли кто может ходить в этих местах. И очень хотелось бы, вернувшись, поесть чего-нибудь горячего.

Он сунул в карман анорака компас, пачку патронов и пустой трофейный рюкзачок — тащить возможную добычу, повесил на плечо дробовик и, попрощавшись, отправился по намеченному маршруту. То, что ответила ему только Ольга, его нисколько не задело.

Идти без груза — ружье не в счет — было легко. По крайней мере, много легче, чем под полным рюкзаком. Так же легко и думалось. Правда, мысли эти были вовсе не такими уж легкими. Как не крутись, а угроза голода вставала в полный рост. Выслеживать зверя, свежевать и прочее, что там полагается делать охотникам — ничего этого он не умел. Съедобных корешков практически не знал. Грибы-ягоды, это еще более-менее, но вот рано им еще, только через месяц пойдут. А этот месяц еще прожить надо. Рыба? Так для этого нужно еще речку найти, или какое-нибудь озеро. Утешает, что вода у них есть, а без еды человек с месяц протянуть вполне может. А, может, и повезет какую-нибудь зверюшку подстрелить. Вот только патронов-то у него… А сколько? Вчера он как-то не удосужился подсчитать.

Итак: пачку в десять штук он нашел у ручья, потом полтора десятка было россыпью в карманах у негров, еще пачка была в рюкзаке у второго. Дальше пять штук в помпе и два — в обрезе. Один ушел в негра, в итоге сорок один патрон. Казалось бы, немало. Но и не лишку. Если пытаться охотиться, то сколько патронов уйдет на хотя бы одного зверя? Допустим — раз он не стрелок и не охотник — пять выстрелов. Получается, восемь раз поохотиться. Хотя… это ж не тир, промазал — и зверь ушел. Запросто можно все сорок патронов впустую пожечь. А ведь есть еще негры, от которых надо как-то отбиваться. А еще могут быть крупные хищники, от которых и не убежишь, и палочкой, как от того хорька, не отмахнешься. Да неплохо было бы хоть капельку потренироваться в стрельбе. Вот и получается, что патронов, на самом деле, кот наплакал. И добыть еду охотой — это только при большом везении.

В общем, — резюмировал Женя — все плохо. Если сегодня он ничего не найдет, завтра надо будет урезать пайку. Хоть на день-два еще растянуть остатки продуктов. Да, не рассчитывал он на столько едоков. А еще говорят, что женщины едят помалу. Фиг там! Каждая навернула полную порцию гречи с тушенкой и не хрюкнула. Ну да, стрессы, физическая нагрузка и все такое прочее. Но сам факт! Свалились же на его голову. И никуда теперь не денешься, подписался кормить и защищать. Нет, Ольга ему, безусловно, нравилась. Против нее не было никаких возражений. Спокойная, умелая, ну и симпатичная, конечно. А вот Снежана… Фасад, конечно, шикарен. И формы выдающиеся, и фигура аппетитная, и на личико весьма даже ничего. Но все остальное… одно слово — блондинка. Ни ума, ни фантазии. Зато гонору — на троих достанет. И что самое печальное — она не просто дура, а дура упертая. Вбила себе в тупую башку дебильную идею. И не слышит абсолютно никаких возражений и доводов. Ишь какая, сбежать она решила! Да флаг ей в… руку и негра навстречу, сам он горевать точно не будет. Вот только одна она, конечно, никуда не дернется, разве что уговорит подружку. И это будет, наверное, даже к лучшему. Ольгу, правда, жаль. А с другой стороны — это для нее хороший тест на трезвость ума. Не выдержит, поддастся на уговоры, так и жалеть не стоит.

Ну да шут с ними обеими. Что дальше-то делать? Куда идти, куда девок вести, где еду добывать? Кстати, о еде: у вчерашних негров на двоих было продуктов совсем не лишку. На один-два дня, не больше. Это значит, что их база — лагерь, поселок ли, максимум в двух днях пути отсюда. Как-то это неуютно, жить по соседству с бандитами. Узнать бы, в какой стороне они обосновались и сместиться в противоположную хоть на день пути. А вообще… эх, узнать бы, где тут нормальные люди живут!

С такими мыслями Женя добрался до места вчерашней битвы. Немного промахнулся, но в конечном итоге вышел на памятную прогалину. Амбре стояло — мама не горюй. Остановившись поодаль с наветренной стороны, он некоторое время размышлял на предмет того, стоит ли идти к кустам и проверять то, что осталось от покойников. Делать это совершенно не хотелось. Кроме того, даже одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что от одежды негров ничего не осталось. За ночь разнокалиберная лесная живность изгрызла и растерзала все на клочки. Эти самые клочки вместе с мелкими косточками были живописно растасканы по траве вокруг кустов. А ведь мог бы и раньше сообразить, не пришлось бы бить ноги. Что ж, не можешь работать головой…

Приблизиться к месту пиршества Женя так и не решился. Обходя ароматизированные кусты по большому радиусу, чтобы меньше травмировать обоняние, он внимательно глядел под ноги, чтобы часом не наступить на какой-нибудь далеко утащенный кусок. Таких, собственно, было немного. Большая часть зверья предпочитала пировать, не отходя далеко от, так сказать, кассы. Тем не менее, чувство брезгливости заставляло держаться поодаль от столь малоаппетитного декора. Кусок кости, обрывок ткани, клочок бумаги, еще тряпка…

Бумага? Женя, не сразу отреагировал на находку. Когда же осознал, то остановился, как вкопанный. Вернулся на пару шагов назад, наклонился, стараясь не дышать. Свернутый в несколько раз лист обычной офисной бумаги был измазан кровью, изгрызен мелкими зубами и насквозь промочен росой. Женя двумя пальцами поднял находку и, брезгливо морщась, развернул. Когда-то это была карта, вернее, грубый, нарисованный карандашом от руки, план. Большая часть рисунка была безнадежно испорчена, а в центре листа была выгрызена изрядная дыра. Более-менее отчетливо можно было разобрать только два значка: рисунок дома у левой стороны листа, примерно посередине, и дерево с раздвоенной вершиной в верхнем левом углу. Да, найти бы вчера эту бумагу в целости, глядишь — сегодня бы не пришлось рыскать по лесу. А сейчас… Эту бумажку ни к местности не привязать, ни себя на ней определить. Впрочем, выкидывать находку Женя не стал. Сложил листок и убрал поглубже в карман. Заодно заметил себе на будущее: обыскивать тела нужно тщательней и раздевать сразу. Зачем раздевать? Затем, что жаба. И если уж он так круто попал, то ни один кусок ткани лишним не будет.

Аккуратно прибрав листок, Женя двинулся дальше. Маршрут был намечен заранее. Он прошел к тому месту, где накануне была привязана Снежана (чтоб ей сей же час сто раз икнулось), и завернул к северо-востоку, обходя по большой дуге свою палатку. Шел не слишком быстро, осматриваясь по сторонам, чтобы не пропустить ненароком чего-нибудь интересного или не напороться на очередных негров. Часа через три такой ходьбы, путь ему преградила сплошная полоса густого кустарника. Он поглядел вправо-влево и, не увидев прохода, вздохнул, поднял руки, прикрывая лицо, и принялся проламываться через колючки. А пробившись, оказался на самой обыкновенной грунтовке. На радостях он исполнил энергичный жест рукой, сопроводив его эмоциональным:

— Йеху-у-у!

И даже попытался сплясать что-то вроде того самого «тустепа», но тут же скривился: мышицы, были не согласны со столь буйным поведением.

Чуток успокоив эмоции, Женя принялся изучать подвернувшуюся под ноги дорогу. Судя по всему, по ней никто ни разу не ездил. По крайней мере, никаких следов ни от ботинок, ни от колес не обнаружилось. Широкая, ровная, без единой ямки, присыпанная красноватым гравием, дорога уходила в обе стороны, скрываясь за поворотами. И эта вот находка была во сто раз ценнее бумажки. Даже ребенку понятно: дороги строят люди, и они обязательно куда-то ведут. К жилью, например. Не бывает (по крайней мере, такие случаи не были известны Жене), чтобы посреди леса просто так проложили кусок грунтовки, начинающейся из ниоткуда и уходящей в никуда. Осталось выбрать направление. Направо, на восток — там негры. Туда сходить на разведку, наверное, стоит, но уж явно не сейчас. Значит, налево. Сразу побежать или девчонок тащить? Фиг знает, сколько эта дорога тянется. Но было бы неплохо до ночи еще немного отодвинуться от бандитских районов. Значит, нужно вернуться к палатке, перекусить и по дороге хоть километров пять протопать. А, может, и все десять — это не по лесу продираться.

Женя повернул и принялся ломиться сквозь кусты в обратном направлении. На радостях он развил такую скорость, что уже через полтора часа вышел к лагерю. Заодно оценил, как легко обнаружить их палатку по запаху дыма: он чувствовался, по меньшей мере, за километр. Позже к дыму костра добавился еще и дым от сигарет. Тоже неслабый демаскирующий фактор. Но когда радостный Женя вылетел к костру, он увидел картину, поразившую его до глубины души. Повернувшись спиной к подруге, Ольга сидела около костра, мешая что-то в котле. Рядом на вытащенном из палатки матрасе полулежала Снежана, курила трофейные сигареты и пила прямо из фляжки Женин коньяк. Радом с матрасом валялось несколько окурков, смятая пачка из-под дамских сигарет и пустая банка из-под сгущенки.

Кровь ударила Жене в голову.

— Ты… Ты… Да я… Да я сейчас с тобой не знаю что сделаю!

— Вот не знаешь, и не говори.

Это был удар под дых. Женя даже забыл, что не в его правилах было бить женщин. Кулаки сжались словно сами собой.

— Выдеру! Как сидорову козу!

— Шалунишка! Ну иди, отшлепай меня, проказник.

Женины глаза налились кровью. Он был в бешенстве, что тот бык. Разве что вот пена изо рта не шла.

— Ну вот что, сучка крашеная, вали отсюда, чтоб духу твоего тут не было! — проорал он.

— Вот еще! Ты обещал нас отсюда вывести, вот и выводи.

Блондинка демонстративно уселась на матрасе и отхлебнула из фляжки.

Женя понял, что этот раунд он проиграл. И если он не хочет оставаться мальчиком для битья, ему остается только пристрелить эту девку. Или придушить. Но сделать это ему не позволит его дурацкое воспитание, значит — все, конец. А та видя, что оппонент уже в ауте, добавила:

— Коньяк у тебя неплохой. А вот сигареты — полное дерьмо.

И, снисходительно улыбнувшись, прогнувшись так, чтобы грудь как следует обтянуло футболкой, протянула фляжку.

— На, выпей, расслабься, пока удар не хватил.

«Да она просто меня дразнит!» — внезапно понял Женя. И это открытие вдруг его успокоило. Дальнейшие действия просчитывались простой логикой. Раз его пытаются развести на эмоции, тогда он просто не станет вестись на все эти провокации. Полный игнор — вот его оружие! Отправить блондинку в пожизненный бан. Вообще-то, ему отчаянно хотелось просто выпороть нахальную девку, но такую попытку она запросто могла превратить в очередной цирковой номер. В своих силах Женя был не слишком уверен, а гоняться за Снежаной по поляне с ремнем — это уже изврат. Хрен с ним, с коньяком, да и на сгущенку можно рукой махнуть. Ему надо до темноты уйти по дороге подальше от негров, и он это сделает. А если эта туп… неумная женщина хочет покочевряжиться, то пусть остается здесь бухать. Пусть даже фляжку заберет, у него еще есть. Что ж, решение принято, нужно исполнять. И он равнодушно отвернулся от пьяной девицы.

Женя снял с плеча ружье, повесил на сучок дерева, подальше от блондинки. Подобрал разбросанный ею мусор, закинул в костер. Подошел к Ольге.

— Оль, у тебя уже сварилось? Давай поедим, да будем собираться. Чай вечером попьем.

Ольга кивнула, обернувшись лишь наполовину и не поднимая взгляда, но даже так было заметно, что глаза у нее покраснели, а веки припухли. Наверняка плакала и, скорее всего, довела ее до слез так называемая подруга. «Вот же лахудра!» — подумал Женя. — «Надо ставить эту кикимору на место, пока она не села на шею».

Обед сметали махом, только ложки стучали. Снежана управилась быстрее всех, несмотря на банку сгущенки, заточенную в одно жало. Теперь надо было обговорить с потенциальным союзником коварный план.

— Пойдем, Оль, сполоснем посуду?

— Да что там полоскать-то, я и сама справлюсь.

— Нет, так не годится. Ты и без того нынче поработала.

И пока она не успела возразить, покидал ложки-миски в котел и первым двинулся к ручейку. Ольга потопала следом.

Мыть посуду она все равно не дала, сама все сделала. А когда собрала чистое в отмытый котелок и собралась идти, Женя ее остановил.

— Погоди, Оль, поговорить надо.

Девушка потупилась, плечи ее опустились.

— Женя, ты прости пожалуйста…

— За что? — удивился тот.

— Ну как же, я ведь вчера за Снежку поручилась, а сегодня вон что вышло. Она вообще вразнос пошла. Ничего и никого слушать не хочет. Ты… я… в общем, если ты решишь ее выгнать, я не стану возражать.

Ну нифига себе! Если бы Женя умел свистеть, он бы присвистнул. Это как нужно было подругу оскорбить, что такого ей наговорить, какие мозоли оттоптать, чтобы вот так за полдня человека против себя восстановить! Впрочем, для него это было даже хорошо.

— Просто так выгнать не получится. Ты же слышала, я сегодня попытался.

— Ну да.

— Но у меня есть один план. Получится — будет Снежана твоя по одной половице ходить. А не получится — ты уж извини, вдвоем с тобой останемся. Ты как — согласна?

Ольга молча кивнула.

— Тогда слушай…

Они вышли на полянку, оживленно разговаривая.

— Ты думаешь, стоит сейчас сниматься? Уже время к вечеру.

— Уверен. Опять же, негры… Чем дальше от них, тем лучше.

— Но ведь это опять все сначала — костер, вода, палатка.

— Фигня. Воду возьмем с собой, на ужин-завтрак хватит. Дров здесь повсюду полно, а палатка ставится за пять минут.

— Ну тогда давай в темпе собираться.

— А я о чем! Сперва — палатку. Выгребай все изнутри, я за водой метнусь.

Когда женя вернулся, все вещи уже были аккуратно разложены: свернутые спальники, продукты, патроны и прочая мелочевка.

— Вот ты молодец! Давай теперь свернем тент.

Укладываясь, Женя исподволь посматривал на блондинку. Она сперва безразлично, потом подозрительно, а под конец и вовсе с тревогой наблюдала за процессом. Наконец, она не выдержала.

— Вы куда это собрались на ночь глядя?

Никто ей не ответил. Женя сосредоточенно складывал каркас палатки.

— Оль, давай теперь это скрутим. Давай пополам, теперь еще раз… Прижми хорошенько, чтобы воздух вышел. Ага, вот так. А теперь в чехол ее.

— Вы чего, из-за банки сгущенки?

Женя открыл клапан матраса, и Снежана плавно опустилась на землю. Дернув за край, стряхнул девушку на землю. Она кинулась было отнять лежанку, но сделать это босиком оказалось для нее проблематичным. Пришлось садиться прямо на траву и натягивать кроссовки, а матрас тем временем скрылся в недрах рюкзака.

— Оль, я тебе соберу в рюкзак килограммов на пять веса.

— Можно и больше, я помногу носила.

— Как скажешь. Тогда вот патроны, остатки продуктов и маленький спальник.

— Давай и матрас тоже.

— Если влезет.

Лагерь был свернут, рюкзаки собраны. На траве оставались только вещи Снежаны, четвертушка хлеба и банка килек.

— Ну вот и все, осталось только костер затушить. Отвернись, я по-пионерски.

Ольга отвернулась, а Женя, игнорируя присутствие блондинки, принялся заливать оставшиеся угли. Закончив процесс, он надел рюкзак, мельком удивившись, что закинул его на плечи сравнительно легко и с первой попытки, застегнул пояс, подтянул ремни. Тут до Снежаны начало доходить, что шутки кончились.

— Ты чего, за коньяк обиделся? Да я, как только в город вернусь, тебе ящик коньяка куплю!

Ей не только никто не ответил, но даже не обратил на нее никакого внимания.

— Пойдем, Оля. Нам пора. Все-таки тяжеловат рюкзак, быстро идти не получится. Ну да ладно, сколько успеем до сумерек, столько и пройдем.

Женя двинулся к дороге, Ольга — за ним. Вслед им прозвучал истерический вопль:

— Вы чего? Вы куда? Вы что, меня одну тут бросаете? Я же не знаю, куда… Я же… Ну и черт с вами, валите! И без вас обойдусь!

Но едва парочка скрылась за деревьями, блондинка подхватила свое барахло в охапку и кинулась следом.

— Подождите, я с вами!

Под рюкзаком Женя тащился до дороги все два часа, и это еще с получасовым отдыхом. Ольга исправно шла следом, периодически поглядывая назад, где, спотыкаясь и вполголоса матерясь, ковыляла Снежана.

Выбравшись на дорогу и немного передохнув, они, как и планировалось, повернули налево, на запад, подальше от негров. Здесь можно было идти не друг за другом, а рядом. Да и вообще шагать по твердой ровной поверхности — милое дело. Дыхание выровнялось, шаг прибавился, стало можно даже завязать беседу.

— Оль, ты обещала рассказать о себе.

— Да что там рассказывать, — смутилась та.

— Ну как же, ты ведь не вчера родилась.

— По твоим словам, как раз вчера, — парировала Ольга.

— Тогда расскажи о своей прошлой жизни. Или нет — расскажи про девушку по имени Оля, которая когда-то давно жила на одной далекой планете.

— Вот же ты словоблуд! Ну ладно, слушай. Только имей в виду — ничего интересного ты не услышишь.

Некоторое время Ольга собиралась с мыслями, потом начала:

— Тридцать два года назад в одной деревне родилась девочка. Росла, ходила в садик, потом училась в школе. После школы решила поступать в пединститут. Поступила на инъяз, переехала в город, жила в общаге. Случаем познакомилась с одинокой бабулькой, потом подружилась, переехала к ней жить, помогала, а когда та совсем слегла — дохаживала ее. А когда бабулька померла, оказалось, что она свою однушку переписала на эту девушку. Тут закончился институт, девушка пошла работать по специальности, но не сложилось. Надо было на что-то жить, и она пошла работать в городскую библиотеку. Там познакомилась с интересным молодым человеком и спустя недолгое время вышла за него замуж. И тут оказалось, что по жизни этот молодой человек полное дерьмо. Девушка пахала, как проклятая на двух работах, а он разругался с начальством, уволился и сел дома. Ладно бы еще, домашнюю работу на себя взял, так нет — то в телевизоре, то в игрушках, то в соцсетях. А по вечерам рассказывал, какой он замечательный и как ей повезло встретить такое сокровище. Однажды девушка вернулась домой раньше обычного, а ее супруг валяется в супружеской постели с какой-то девкой. Первой вылетела девка, даже не надев трусов, следом — сокровище вперед своих чемоданов. А наутро девушка подала заявление в ЗАГС и вскоре стала обычной разведенкой. Избавилась от лишней работы и стала простым библиотекарем.

— А почему именно библиотека? Разве та девушка не могла найти себе какую-нибудь работу пожирнее?

— А зачем? Зарплаты на жизнь вполне хватало. Запросы скромные, о «лексусе» и вилле на Канарах она не мечтала. Да и за «жирную» зарплату нужно бегать целыми днями с языком на плече. На себя времени совсем не остается. А тут и деньги платят — не такие большие, конечно, и время остается на хобби.

— Хобби — это толкинисты?

Ольга засмущалась.

— Ну да. Детство, конечно, но увлекает. Расскажи лучше о себе.

Женя в свою очередь замялся.

— Честно говоря, мне рассказывать еще меньше, чем тебе. Родился-учился-работал. Не был, не состоял, не привлекался.

— И все?

— В общем, все. Разве что тебе интересно, какой ролик я монтировал начальнику к новому году.

— И какой же?

— Да он решил приколоться, зазвать тридцать первого приятелей в баню. Ну я и делал для пьяной мужской компании нарезку жесткого порно.

— Фу!

— Согласен.

За разговорами дорога шла незаметно, и даже рюкзак, казалось, стал не таким тяжелым. И вдруг она кончилась. Обрывалась четкой, словно по линейке проведенной чертой, и в этом месте сразу же начинались кусты и деревья.

— Не понял, — произнес Женя словно бы про себя. Постоял, потоптался, поглядел на небо. Солнце уже изрядно склонилось к закату, пора уже было думать о ночлеге. Но останавливаться на дороге — нет, не стоит. Все-таки лучше укрыться в лесу. По крайней мере, палатка не будет видна издалека. Кто знает, кого ночью черт принесет.

Подумав, решился и принялся проламываться сквозь заросли. Преодолел преграду, сделал еще пару шагов и резко остановился.

— Оль, ты это видишь или мне мерещится?

Ольга, едва не воткнувшаяся носом во впереди идущий рюкзак, встала рядом.

— Дом? — переспросила она.

— Значит, не мираж.

Впереди, метрах в двадцати, за массивными стволами сосен просвечивало солнце. И это солнце освещало какое-то строение. Подробности видны не были, но пусть даже будет полуразваленный сарай — это уже место, где можно обосноваться. Какой там рюкзак, какая там усталость! Эти двадцать метров Женя пробежал в секунду, и Ольга от него не отставала. Они остановились на границе леса, словно бы проведенной по циркулю. Ни обычных на опушке кустов, ни берез с осинами-рябинами. Просто вот тут вековые сосны, а сделай шаг — и окажешься на поляне, по колено в мягкой изумрудно-зеленой траве. А в центре поляны стоит здоровенный добротный рубленый дом из внушительных, в полобхвата, бревен.

— Кто-кто в теремочке живет? — пробормотал Женя, скидывая рюкзак.

— Посиди здесь. — обернулся он к спутнице.

Та молча кивнула. А Снежана, подобравшись сзади, постаралась спрятаться за спину подруги и старательно не отсвечивала.

Воспоминания о дорожной стычке прибавили осторожности. Взяв ружье наизготовку, Женя стал тихонько, насколько позволяла комплекция, обходить дом по краю поляны, вспоминая виденную в стрелялках тактику, и попутно осматривать находку.

Дом был большой. Рубленый в чашку пятистенок. Хорошо рубленый, между венцами ни щелочки нет. Зауголья ровные, бревна все одно к одному, как на токарном станке точеные. Но и не цилиндрованные, это он умел разобрать. Отец, светлая ему память, возил в свою родную деревню. Показывал, рассказывал, и что-то из этих рассказов даже осталось в памяти. Так вот, дом… Хотя какой это дом, скорее сарай, или амбар, или — да кто его знает, как его правильно назвать. Но не жилое строение, точно: окон в стенах нет. Только на чердаке под двускатной тесовой крышей маленькие окошки без рам и стекол. Но это не смотреть, это для вентиляции. В длинной стене сбоку крепкая дверь, запертая снаружи на железный засов. С торца — массивные ворота почти во всю стену, как у гаража. И тоже снаружи запертые. У одной из стен — навес, под ним верстак и небольшая поленница. Серьезное место. Вот только чье?

Сделав круг, Женя вернулся к Ольге. Мельком глянул на Снежану и, словно не заметив ее, накинул рюкзак на левое плечо и мотнул головой — мол, пойдем. У двери потоптался, поглядел вокруг — никого. Трава у порога не вытоптана, вокруг никаких не то, что тропинок — следов не видать. Подолбил в дверь.

— Эй, кто-нибудь дома? Эге-гей, хозяева!

В ответ тишина.

— Ну, тогда зайдем.

Он отодвинул засов и потянул дверную ручку.

В доме было темно и пусто. Ольга вошла внутрь, блондинка мышкой шмыгнула следом. Женя, помедлив несколько секунд, шагнул было за ними, но внезапно его что-то выдернуло из дверного проема, как пробку из бутылки. Короткий полет завершился традиционно — мордой о землю. От удара из легких, показалось, разом вылетел весь воздух. Но не успел Женя перевести дух, как его рвануло еще раз. На этот раз рывок лямки рюкзака просто перевернул его на спину, едва не вывихнув плечо. Первое, что он увидел — болтающийся над ним рюкзак. Совсем рядом остро пахло чем-то… опасным? Да, это определенно был запах опасности. Скорее инстинктивно, нежели осознанно, Женя принялся, энергично толкаясь ногами, выползать из-под рюкзака. Потом, повернувшись, на четвереньках отбежал в сторону и выпрямился, с удивлением обнаружив, что все еще сжимает в правой руке ружье. Громкое рычание совсем рядом заставило его резко повернуться. От увиденной картины его волосы встали дыбом, а спина заледенела. Рядом с ним, в пяти шагах стоял огромный зверь, настоящий монстр. Громадная кошка, раза в полтора больше того тигра, которого Женя когда-то давно видел в зоопарке. Под грязно-бурой без традиционных тигровых полос шкурой перекатывались могучие мышцы, короткий хвост яростно хлестал по бокам, а из пасти, словно сабли, торчали длинные изогнутые клыки. И в этой пасти, застряв клапаном между нижними клыками, болтался Женин рюкзак. Зверь, временно забыв о своей добыче, с глухим рычанием мотал головой, пытаясь освободиться от непонятного предмета. Может, в другой раз Женя попытался бы убежать, спрятаться, но раскрытая настежь дверь дома была сейчас недоступна и оттуда, из двери стеганул по ушам пронзительный женский визг.

Этот визг словно переключил программу, как давеча в кустах перед негром, страх чуть потеснился и стало возможным хоть немного соображать. «Так: кошка занята, на него не кидается, есть время прицелиться и выстрелить». Это промелькнуло в голове за доли секунды. Ружье в руках, цель рядом, с такого расстояния промахнуться невозможно в принципе. Женя еще чуть помедлил, выбирая, куда лучше стрелять, и тут в разрыве ткани, в самой пасти зверя он увидел оранжевый бок газового баллона. Баллон был почти полный — вместе с небольшой горелкой его подарили ему буквально в пятницу. Именно этот баллон и застрял между клыками, не давая монстру освободить пасть. Женя на всякий случай отпрыгнул на пару метров, и щелкнул предохранителем. «Стоматологи рекомендуют регулярно чистить зубы» — мстительно подумал он и нажал на спуск. Плечо больно лягнуло прикладом, грохот выстрела слился с грохотом взрыва. Следом раздался оглушительный рев, полный боли и ярости. Резко завоняло паленой шерстью. Голова хищника на мгновение окуталась оранжевым облаком пламени. Женино лицо обдало волной обжигающего жара. Он невольно зажмурился и отшатнулся, а когда открыл глаза, то увидел, что зверь, хоть и освободился от остатков рюкзака, отступил на несколько шагов и явно на какое-то время потерял ориентацию.

То, что Женя сделал дальше, он никак не мог себе после объяснить. То ли сработали какие-то первобытные гены, пресловутая «память предков», то ли где-то когда-то читанные охотничьи рассказы, то ли еще что, но в здравом уме и с холодным рассудком он бы никогда не решился это повторить. Передергивая на ходу затвор дробовика, он кинулся вперед, почти в упор всадил заряд картечи в сустав левой передней лапы хищника и вновь отскочил назад. Во все стороны полетели ошметки, наглядно демонстрируя разрушительную силу патрона двенадцатого калибра. Лапа подломилась, тигр повалился набок, оглашая окрестности жутким ревом, а Женя уже подскочил к нему с другой стороны. Под непрекращающийся визг, доносящийся из дома, жахнул еще, по задней лапе. Минус два! Тигр, обезумев от боли, рвался, пытаясь подняться, но каждый раз вновь валился на землю. А Женя, словно решив, что неуязвим, стоял в трех шагах, чуть опустив ствол ружья и пытался решить, куда надо стрелять, чтобы наверняка добить монстра. Про выстрел под лопатку он где-то когда-то слышал, но вот где у тигров лопатка, представлял себе лишь приблизительно, да и зверь лежал на левом боку. Тогда в голову.

— В горло!

Он обернулся. В дверях дома стояла Ольга с обрезом в руках и пыталась перекричать рычание и визг.

— В горло бей!

Поймать момент, когда зверь, трепыхаясь, подставит шею, оказалось не так-то просто. С первым выстрелом Женя поторопился. Картечь хлестнула по клыкастой морде, но получилось лишь высадить тигру глаз.

В магазине оставался только один патрон. Остальное у Ольги в доме, а туда надо еще как-то добраться. Нет, надо попадать! Секунды, которые понадобились, чтобы поймать нужный момент, показались Жене вечностью.

— Сейчас, сейчас, — шептал он себе.

Выждал. Поймал. Ружье громыхнуло, выплюнув порцию свинцовых шариков, и сейчас же оглушительный рев прервался, превратившись в тихое сипение, а под головой монстра появилась и стала быстро расти лужа крови.

Тигр еще трепыхался, разбрасывая лапами по поляне комья земли, но это была уже агония.

— Йо-хо-хо! — не удержался Женя.

Все еще возбужденный битвой, полный адреналина, он старательно обогнул подыхающего хищника и подошел к Ольге. Где-то за ее спиной прекратился визг. В проем двери высунулось бледное лицо Снежаны и тут же скрылось. Что-то тихо стукнуло о пол. Собственно, сама Ольга была не намного румянее своей подружки, а в глазах еще стоял недавно пережитый страх.

— Я так за тебя испугалась, — тихо сказала она. А потом уткнулась лицом Жене в плечо и заплакала. Молча, почти беззвучно, только плечи вздрагивали под футболкой. Целых две секунды растерявшийся герой топтался на месте. Наконец, сообразил: неловко, не выпуская ружья из рук, обнял женщину и притянул к себе. А она уронила на траву обрез, крепко обхватила Женю обеими руками и — словно плотину прорвало — разрыдалась в голос.

Женские слезы — страшная штука, гораздо страшнее десятка огромных тигров. Женя совсем растерялся. И, в состоянии полного ступора, свободной рукой гладил Ольгу по голове, плечам и приговаривал:

— Все уже хорошо, все кончилось, успокойся, бояться больше нечего…

Слезы унялись так же внезапно, как и начались. Ольга резко отстранилась. Сверкнув подтянутым животиком, вытерла подолом футболки покрасневшие глаза и, смущаясь, проговорила:

— Извини, накатило что-то… Расхвасталась, что сильная, а сама… Еще от прошлых страхов не отошла, а тут такое… Я как эту жуть увидела, так перепугалась, что чуть не померла.

— Так это ты с испуга за ружье схватилась?

— Я…

Она покраснела, как помидор.

— Я когда увидела тебя под этим страшилищем, думала, что уже все, что ты… в общем, я так на эту тварь разозлилсь, что мне захотелось ее пристрелить.

— Так ты разозлилась или испугалась? — съехидничал Женя.

— И то, и другое. Причем, одновременно. А ты вот не ценишь.

— Я очень даже ценю. Ты просто молодчина. На такое и мужик-то далеко не каждый способен.

— То есть, ты ставишь женщину ниже мужчины? — тут же нахмурилась Ольга.

— Нет, конечно!

Женя мысленно выругал себя за бестактность.

— Просто защита — это, все-таки, в первую очередь, мужское дело.

— Ну да, а когда мужики не справляются, за дело берутся женщины.

Ольга улыбнулась.

— А знаешь, кто это? — она кивнула на лежащую у порога тушу, переводя разговор на другую тему, — Махайрод. Ископаемая саблезубая кошка. Только все они вымерли несколько миллионов лет назад.

— Ну, видимо, здесь еще не вымерли. Что ж, еще один факт за то, что мы попали и это не Земля. А стрелять, судя по всему, придется научиться. И мне, и тебе. Раз тут такие киски бегают, без оружия вообще за порог выходить опасно. Фиг знает, какое еще чудо может встретиться на узкой тропинке. Да и негры эти, вдруг еще какого занесет? Давай-ка на всякий случай стволы перезарядим. Смотри, как это делается…

— Надо убрать тушку, — сказала Ольга, когда тигр перестал трепыхаться и затих.

— Может, завтра? — взмолился Женя. — У меня сил осталось только лежать!

Ольга уперла руки в бока.

— Вот смотри, — начала она перечислять. — Во-первых, туша лежит посередине поляны, мешает пройти. Во-вторых, портит пейзаж. В-третьих, под ним осталось твое барахло. В-четвертых, сейчас на улице тепло, он разлагаться начнет, вонь будет страшная.

Тут Женя спорить не стал, помнил визит на полянку с неграми. А Ольга продолжала:

— В-пятых, бесхозное мясо будет приманивать падальщиков и мелких хищников, а это уже угроза как минимум здоровью. В-шестых, это антисанитария. Налетят мухи, набегут крысы. А они переносят, в том числе, и чуму. Мне продолжать?

— Не надо.

Женя тяжело вздохнул.

— Только убирать нечем. Разве что обложить дровами и сжечь прямо здесь.

— Ты что! Еще и домик заодно спалишь. Да и вонять горелым мясом будет за версту. Его бы утащить метров хотя бы на сто и закопать.

— Закапывать тоже нечем. Разве что ножом.

— А, может, в доме что-нибудь подходящее найдется? Мы ведь даже не посмотрели.

Тут из дома донеслось:

— Вау!

Снежана, выкопав из Ольгиного рюкзачка трофейный фонарик, уже принялась за осмотр. Женя достал еще один и вместе с Ольгой присоединился.

Они находились в довольно большой комнате. В центре из дикого камня был сложен круглый очаг, над ним висел конус дымосбора, переходящий в трубу. У одной из стен стояли массивный стол и три крепких на вид табурета, у другой — длинная лавка. Дальние стены были сплошь заставлены стеллажами с какими-то коробками и ящиками, над столом была прибита полка с утварью. В перегородке устроена дверь на другую половину, в потолке — закрытый крышкой лаз на чердак. Неплохая такая база.

Двух небольших фонарей было недостаточно, чтобы как следует осветить комнату, но для осмотра штабелей и стеллажей вполне хватало. Содержимое можно было описать одним словом: сокровищница. Там было все. Продукты — крупы, мука, макароны, консервы, постное масло, печенье, чай, сахар, соль, специи. Одежда и обувь. Одеяла и постельное белье. Небольшая аптечка. В самом дальнем углу — два ящика вполне приличного вина. Для курильщиков — ящик болгарских сигарет. Керосиновые лампы с запасными фитилями и стеклами и фляга керосина. Ручной инструмент — молотки, топоры, пилы, стамески, рубанки. Гвозди и скобы. Ведра, спички, два бензогенератора, один на пять киловатт, другой маленький, киловаттный, провода, лампы, электроарматура. Два десятка небольших носимых раций. А вот и сельхозинвентарь: лопаты, грабли, вилы, пара литовок разного номера. В общем, борьба за выживание на ближайшее время была окончена. По крайней мере, голодная смерть им теперь не грозила.

Женя взял топор, подумал, присмотрел себе моток веревки и кусок полиэтиленовой пленки и пошел на дело, оставив женщин на хозяйстве. А из дома доносилось:

— Смотри, какая маечка! Как раз мой размер!

— Ого, туалетная бумага! Долой лопухи!

— Конфеты, прямо мои любимые, как по заказу!

«Женщины!» — снисходительно подумал Женя. Еще раз вздохнул и принялся за работу.

Дело было, в общем, простым и понятным: тушу надо расчленить на куски, посильные для транспортировки. Потом утащить куски в лес, потом закопать. Размахнись, рука! Раззудись, плечо!

Х-ха! Топор воткнулся в ногу тигра и застрял. Был вытащен, хотя и не без усилий.

Х-ха! В этот раз получилось лучше, но топор попал сантиметров на пять ниже. Или выше? Короче, не туда.

Как это учил в свое время инструктор? Женя приостановился, напряг извилины, выскребая из недр памяти то, чему когда-то учил инструктор. Встал, занес топор над головой, чуть присел, разгоняя железяку, в последний момент чуть добавил руками.

Х-ха! В предыдущие разрубы не попал, но результата добился: удалось откромсать изрядный кусок лапы. Фрагмент был уложен на пленку, к углам которой была привязана веревка, и на таких импровизированных санях утащен на подходящую полянку.

Главное — слегка приноровиться, и дело пошло. Где-то в доме шерудили девчонки — кажется, собирались топить очаг и греть воду. Вода, кстати, нашлась сравнительно недалеко. Небольшой ручеек разливался в крошечное озерцо, к которому от дома шла тропинка. Нетоптаная, заросшая невысокой травой, но несомненно тропинка. Но это Женю сейчас не волновало, он сражался с тигром второй и последний раз. И это было весьма неаппетитно. А что взять с человека, который об анатомии знает только то, что у каждого млекопитающего есть кости, мясо и внутренние органы? И не задумывается о том, что если рубануть тушу поперек, то из нее вываливаются кишки и прочая требуха, а из кишков вываливается, скажем так, завтрак.

Уже после третьей ходки его спина была мокрой, а к концу трудов он еле стоял на ногах. Присев на корточки, он привалился спиной к стволу высоченной сосны рядом с кучей окровавленного мяса. Два с половиной дня пешего пути и без того изрядно утомили его. А тут еще негры, тигры… Нет, прежде, чем копать, все же надо передохнуть и перекусить. Ольга, поди, уже чего-нибудь приготовила. Но странное дело: хотя Женя и устал, как никогда ранее, он был доволен сделанным. С усилием поднявшись на ноги, он, гордый собой, постарался выпрямиться и, расправив плечи, направился к дому. Но едва сделал несколько шагов, как сзади раздался голос:

— Подождите! Подождите пожалуйста!

Женя обернулся. К нему бежал молодой человек лет двадцати, в модных драных джинсах, белой рубашке навыпуск и белых же кроссовках. С разгона он чуть не налетел на дефрагментированного махайрода. Переменился в лице, судорожно сглотнул, бочком обошел кучу и уже шагом подошел к Жене. Поглядел на него, и отступил на шаг. Потом подумал, и отошел еще немного. Кажется, бегун уже пожалел о том, что прибежал. И теперь решал, что безопаснее: убежать обратно или все-таки задать вопрос. Наконец, он решился:

— Здравствуйте, — начал он, странно поглядывая на своего собеседника. — Подскажите, пожалуйста, как добраться до ближайшего поселка. Со мной случилось что-то непонятное: я ехал домой, задремал в автобусе, а проснулся — лес кругом. И телефон не работает.

— До ближайшего поселка ты уже, можно сказать, добрался. А связи тут нигде нет и не предвидится. Ты попал, парень.

— Куда попал? — не понял тот.

— Сюда попал. Пойдем, порубаем, заодно расскажу, что знаю.

В дом Женю не пустили. Нового знакомца пустили, а его нет.

В дверях встала Снежана, перегородила бюстом проход и тоном скучающей Мальвины заявила:

— Сперва умываться!

И небрежным жестом ткнула свеженаманикюренный ноготок, указывая направление.

Видимо, это было из разряда тех самых соломинок, что ломают хребет верблюдам. По крайней мере, Жениному терпению конец пришел однозначно. Не в его правилах было повышать голос на женщин, а о рукоприкладстве и вообще речи быть не могло, но все эти принципы одномоментно рухнули.

— Это что за нафиг? Ты, коза драная, что тут вообще делаешь? Тебя кто сюда звал? Ты еще за свои косяки не ответила, сучка крашеная! А теперь еще на меня вякаешь? Смеешь мне еще указывать?

Женин голос, начав почти с шепота, плавно нарастал почти до крика.

— Порешу нахрен, тварь! — рыкнул он, завершая тираду и принялся нашаривать отставленный в сторону топор.

Блондинка, видимо, прочитав в Жениных глазах свой приговор, побледнела, как мел, что-то пискнула и исчезла. Женя, полный кровожадных намерений, ринулся было за ней, и тут же уперся в выставленные вперед ладони Ольги.

— Тихо, тихо, успокойся! Да успокойся, тебе говорю!

Коня-не коня, но рассвирепевшего мужика русская женщина остановить сумела. Не сразу и не без труда, но справилась.

— Ты уже в состоянии воспринимать? — спросила она, увидев, что глаза программера принимают более-менее осмысленное выражение.

Тот неохотно кивнул.

— Не обижайся, но видок у тебя сейчас как у Фредди Крюгера. Будто ты весь день проработал на скотобойне. Тот еще мясник. Видел бы ты сейчас себя в зеркале! То-то Шурик весь из себя такой бледный, все на тебя косится и едва не заикается. Пойдем, я тебе полью, а потом ты в чистое переоденешься.

— Я сам, — буркнул Женя.

— Ну тогда вот тебе штаны и футболка, вот мыло и полотенце, вот тропинка. Сполоснись, переоденься и приходи. Я как раз стол накрою.

После водных процедур Женю уже не тянуло немедленно придушить блондинку. Впрочем, она благоразумно прикинулась ветошью и не отсвечивала.

— Я потом поем, — подала она голос из дальнего угла.

Стол был, можно сказать, роскошный. Мяса в каше было, наверное, вровень с крупой, к ароматному крепкому чаю было печенье. Был даже хлеб, пусть и из вакуумных упаковок. Сыр, колбаса — все, что нашлось в кладовочке. Женя рубал за троих, Шурик — новый компаньон — пытался не отстать и параллельно умудрялся трещать без перерыва. Какое-то время это воспринималось нормально: понятно же — перепугался парень, опять же, шок перенес неслабый. Но, опять, пора бы уже и успокоиться, но вот как-то он не успокаивался.

Молодого человека звали Александр. Ему было двадцать два года, он учился в московском ВУЗе на экономиста. Ехал с лекций домой, но вот не доехал. Обнаружил себя в лесу, впал в панику, а как чуть отошел от первого шока, пошел искать людей. Услышал выстрелы, двинулся на звук. Все это он бодрой скороговоркой сообщил уже дважды и было видно, что на этом не остановится. Впрочем, Женя уже переключился на другое, на то, что сейчас рассказывала ему Ольга:

— Вещи с поляны мы все собрали. Примерно половина выжила. Рюкзак, понятно, вдрызг, я его на заплатки оставила. Спальник твой тоже погиб. Палатка подлежит ремонту. Посуда выжила — железо, чего ему сделается. Ну, сам потом посмотришь. Запасов здесь куча, если даже на четверых считать — не на один месяц хватит.

— Угу, — согласился Женя, не переставая работать челюстями.

А еще я один момент отметила в самом начале.

Женя прикончил с чаем один бутерброд и принялся сооружать следующий.

— Какой же?

— В доме запахов нет. То есть, не было. В жилом доме всегда пахнет хозяевами, едой, живностью. В брошенном — плесенью, затхлостью, сыростью. А тут ни того, ни другого. Ничейный дом, не жил в нем никто.

— Ты думаешь? — с сомнением протянул Женя.

— Практически уверена.

— Тогда в нем будем жить мы. — А вторую комнату не смотрела?

— Нет, посчитала, что без тебя это будет неправильным. Да и некогда было, если честно.

— Тогда завтра, ладно? Чувствую, сегодня я уже буду не в силах.

Женя насытился, и отвалился от стола. И сразу же прорезался Шурик, который до сих пор воспринимался бубнящим фоном где-то на заднем плане:

— Три часа ходил по лесу, думал, что уже кранты. Никто не отзывается, телефон молчит. Ноги промочил, весь в паутине, какие-то ягоды нашел, а есть страшно — вдруг ядовитые. А тут вон что выясняется. А что, кроме вас совсем никого нигде нету?

Эта скороговорка внезапно стала раздражать.

— Есть негры. С обрезами. — резко ответил Женя. — Хочешь, покажу трупы?

— Трупы?

Шурик успел уже прийти в себя, на щеки вернулся румянец, но тут он снова стремительно побледнел. Да так, что даже при скромном освещении бросалось в глаза. Он покосился на ружье, стоящее рядом с Женей, и, видимо, что-то сообразил.

— Ну да, у них и отобрал. Вон, пусть Ольга тебе расскажет, как дело было. Ну, хорош сидеть. Уже вечер, а нужно тушку прикопать. Хватай, Шурик, лопату, пойдем тигру хоронить.

Закончили с делами уже в сумерках. Обходиться фонарями и без того было не слишком удобно, а сейчас стало и вовсе невозможно. Но были же керосиновые лампы! И устроены они оказались не слишком сложно. Гораздо сложнее было вытащить на улицу флягу с керосином. Ольга категорически не позволила заправлять лампы в доме.

— Ты сейчас наверняка прольешь, все завоняешь, а нам здесь спать! И вообще, посмотри тару поменьше — каждый раз флягу не натаскаешься, да и удобнее будет.

Сопротивляться не было никакой возможности, но и делать лишние движения категорически не хотелось. Нет, умом Женя понимал, что Ольга права. Но с другой стороны — вот ведь женщины! Столько нервов — негробандиты, звери, а она чуть оправилась и давай чистоту блюсти. Ну да куда денешься — нашел жестяной бидон с лейкой, с помощью Шурика отлил в него керосину из фляги, зажег лампы и прикрутил фитили, чтобы не коптили. Три семилинейные лампы хоть и тускловато, но приемлемо освещали комнату.

На стеллажах нашлись надувные матрасы, одеяла и даже простыни. Женя, едва добравшись до постели, буквально рухнул на нее. Казалось бы, после такого количества событий, переживаний и такого объема физической работы Женя должен был уснуть мгновенно. Но он вот уже с четверть часа крутился под одеялом, а сон все не шел. В голове, словно в странном кинематографе, прокручивались эпизоды прошедших дней: Черное лицо, превращающееся в красную кашу, оскаленная клыкастая пасть, кричащая Снежана, плачущая Ольга, испуганный Шурик… Сказал бы кто раньше, что он, Женя, всего за пару-тройку дней натворит таких делов — категорически не поверил бы. Да и в то, что он вдруг стал пусть мелким, но начальником, было трудно поверить. Но факт налицо: даже эта тупая… блондинка признала его право отдавать приказы. С одной стороны, это приятно грело самолюбие. Но ведь это же еще и ответственность! Случись что, все будут смотреть на него и ждать команды, решения, а он и за себя-то не всегда решить может, не то, что за других. Это пугало. Это же выходит, что если он чего-то не додумает, не доделает, кого-нибудь схарчит тигр. Или поймает негр. Бр-р-р! А кто другой в этих условиях может стать командиром? Снежана, Шурик? Да не смешите! Ольга? Вполне возможно, но она этого не сделает. Почему? Потому, что есть он. Похоже, он опять попал. И уже не дернуться, и не отвертеться. Вот завтра утром все сядут за стол и от него будут ждать плана, конкретных указаний, что делать дальше. А у него такого плана нет. А значит, надо думать.

Сидеть просто так на месте не получится. Запасы продуктов не бесконечны, да и спокойной жизни, скорее всего, не будет. Кто знает, откуда пришли эти негры и сколько их там еще осталось. Обязательно будут шляться, и хорошо, если мимо. А что, если на том клочке бумаги нарисован как раз этот дом? Значит, ходить будут точно. Кладовочка-то знатная, желающие отобрать запросто найдутся. Пару бы крепких мужиков, умеющих хорошо стрелять… Да где их взять! Но и бросать такое место просто так не хочется. Куда идти пока неизвестно. Ночевать в палатке в глухом лесу, когда тут такие киски бродят — невеликое удовольствие. Значит, пока можно, придется оставаться здесь и разведывать окрестности. Нужно сходить посмотреть, куда ведет дорога. И еще: если это все-таки тот самый дом, который нарисован на плане, то глянуть бы, что там под крестом у дерева с раздвоенной верхушкой.

Теперь об оружии. Сколько у них патронов? Утром был сорок один, На махайрода ушло пять штук, стало быть, осталось тридцать шесть. Учитывая ожидаемый расход, весьма негусто. И все-таки несколько штук придется потратить на учебу. Нужно, чтобы Ольга и Шурик хоть по разу попробовали выстрелить. Наверняка пригодится. Да и ему надо мало-мальски вспомнить навыки. Что-то еще он упустил… Вот! Вторая комната и чердак! Может, там еще что-нибудь есть. Итак, программа на завтра: первое — осмотр неосмотренного. Второе — учебные стрельбы, третье — поход налегке километров на пять по дороге. Теперь можно и спать.