Франция. 300 жалоб на Париж

Глава тринадцатая «Я нажала на курок, и он выстрелил»

Иногда люди долго не могут найти себе места. Мечутся между городами и странами, ищут себя. Мы думали про это и пришли к выводу, что есть города для души, а есть — для мозга. Один говорит, мой город для дела — Берлин, мои картины там лучше всего продавались, но сердце мое — на Крите.

Не знаю. Буду банальной. Мой город для дела — Москва, и в сердце — Москва, пока без изменений, но я уже верю, что они возможны.

Получаю сообщение: «Еду в такси через Сену домой. Боже! У меня нет никаких жалоб на Париж. Извините, я так рада, я дома!»

Поздравляю, пишу, значит, вы нашли свое место.

Ответ: «Место отличное нашла, это правда, мужика только нормального никак не найду!»

Где бы ты ни присел на дорожку: на месяц, год или десятилетие, твои страхи, комплексы и чаяния все равно с тобой. Никуда от них не уедешь.

«Я со всеми своими мужиками дружу, — говорит она. — Это мой бич, мой крест, моя травма. Достало ужасно. А все потому, что мы с первым мужем вместе росли, вместе уехали, вместе жили в бедности, вместе на что-то надеялись. Когда он ушел от меня, я решила, что буду не такой, как все бабы, буду особенной: ненавижу его, козла, ненавижу, мудака, но буду дружить — пусть поймет, что я не такая, как все, сильнее и выше этого. До сих пор дружим. С французами было сложнее. Как объяснить французу, что я хочу с ним дружить? Вот второй мой муж долго не мог понять. Но потом смирился. Сейчас у меня этих друзей… Иногда спасает. Лежишь в больнице, напишешь: принеси сигарет. Он придет — ну вино там, сигареты, яблоки. От французских мужчин, в целом, денег можно не ждать, но по мелочи помогают. Сейчас с очередным рассталась. Ремонт в его квартире сделали такой классный, теперь дружу. Не понимаю, вроде бы который раз уже, а все равно каждый следующий — больно».

Может, тебе снова с русским попробовать?

«Нет, это уже все, теперь невозможно. Мозг у них, конечно, иначе устроен совсем — у наших кривее, занятнее. Я и расстаюсь с французами, знаешь… Книги не те читают, вот это все. Но в сексе… Наши тираны. Им чаще всего на женщину наплевать. А французы такие любезные во всем, они прежде всего о женщине думают, борются за оргазм, причем желательно, чтобы она — чаще. Потому что они всегда живут в страхе, что женщина уйдет к другому, более ловкому любовнику. А русские мужики ничего не боятся, знают, что баб им всегда хватит».

…Свежие новости от друзей: в Марселе напали на британского фотографа. Он приехал, хотел поснимать в опасных районах, все нашел, все снял, остался доволен. Сидит в ночи на остановке (молодец!), ждет автобус. Тут к нему подруливают пацаны на мопеде.

— Это что это, камера у тебя?

— Камера.

— Давай.

Забрали и уехали. Он сидит в ужасе: ладно камера, но вся съемка, весь проект, а еще — чужая свадьба, подрабатывал. В общем, расстроился, ничего еще понять толком не успел, а они возвращаются.

— А у тебя ж и телефон поди есть?

Бедняга.

«А я вот помню историю тоже страшную. Ехал из Вашингтона в Нью-Йорк, решил взять автобус. Был у меня с собой один рюкзак, но там все: документы, деньги, по мелочи. Водила, страшный такой негр, в автобусе все негры, и я один белый…»

«Почему ты говоришь “негр”»? Надо говорить “черный”!»

«Ок. Водила, черный негр, говорит: с рюкзаком в салон нельзя — клади в багажник. Я положил, что делать, поехали. Три часа в пробке стояли, мела метель, в два часа ночи приехали на Манхэттен, и все вышли, а мне в Бруклин надо было, там у друга мастерская. И вот выхожу: вокруг разруха, промзона какая-то, ни одного фонаря, и водила мне говорит: ну бери свой багаж и вали. Я открываю багажник: нет рюкзака. А на всех сиденьях же было написано: претензий по поводу пропавшего багажа не принимаем. Короче, тут я понимаю, что надо бороться. И говорю водиле: второй открывай багажник! Он открыл, недовольный уже такой, сейчас врежет. Там пусто. Третий открой, говорю, третий! Он говорит: да пошел ты, я им не пользуюсь никогда. Но я решил, не уйду отсюда, а сам боюсь уже, но продолжаю настаивать. Короче, достал я его, открыл, и там — мой рюкзак. Мы долго потом с чуваком удивлялись, мистика какая-то, он его и правда не открывал, было страшно».

«Это что, самая страшная твоя история? Вот у меня была. Иду летом, в полдень, по Новосибирску. Вдруг хватает меня мужик и пихает в машину. И говорит: сейчас я буду тебя ебать. Я испугалась, но начала уламывать его: накорми меня сначала, давай пожрем. Он согласился, пришли в кафе, пожрали, выпили, а потом я пошла по проспекту к метро, а он ехал рядом и орал, что я сука».

«А я знаю француза, который уехал жить в Новосибирск. Когда уезжал, я сказал ему: скоро на свадьбе твоей погуляем, значит, а он такой — ты чего, мол, со мной этого не случится. Приезжаю я, в общем, через три месяца, а он говорит: “Прикинь, я женюсь”. “Да ты что, — говорю, — неужели?”».

«У меня жалоба на Мальту есть. Делать там нечего. Приехал туда однажды, на самый дальний остров, а там все пьяные: отгрохали церковь в деревне с храмом Христа Спасителя, весь остров обвешали флагами бархатными с портретами пап. И вот эти папы взирают сверху на свою паству, которая пьяная в хламину валяется и блюет в кусты. Никогда не видел столько пьяных верующих сразу, во что они верят-то?»

«А я из пистолета однажды выстрелила. Пришла в гости к парню, и тот решил выпендриться, дал мне его подержать. У него отец полицейский, думали, не заряжен. Я и не собиралась нажимать, но тогда поняла эту цитату Станиславского про ружье. Я взяла его и не смогла удержаться, я нажала, и он выстрелил».

«Потому что есть в этом тоже какая-то мистика. Оружие, как и деньги, — это вода, которая не может без движения. Хотя есть и другая мистика — в том, как место тебе сообщает, что оно твое, как оно тебя тянет. Я жил на Крите полгода, был там совершенно счастлив, не хотел уезжать, но кончилась виза. А я случайно узнал о таком писателе — Никосе Казандзакисе, все там было его — улицы, площади и так далее. Он на меня бросался из всех углов. И главная книга у него такая — “Грек Зорба”. Там про Будду, и я хотел почитать. И вот приехал домой, снег, ветер, холод, все мне не мило, не нравится, пришел домой. На кровать упал и телик включил, а там фильм: угадайте? В общем, экранизация “Грека Зорбы”. Почему вдруг? И что сказать хотел? Книгу я так и не прочитал».

«А я однажды был на свадьбе в долине Луары. Там совершенно другие французы, жрут, как кони. Огромные столы накрыты, как у гномов в лесу, толстые мужики, как тролли, вгрызаются в бараньи ноги, а аперитив у них — виски или коньяк. И с XII века там, кажется, не было ни одного иностранца».

У каждого из нас своя география.