Франция. 300 жалоб на Париж

Глава тридцатая 300 попыток завести друзей

Пока я писала эту книгу (а я писала ее в режиме онлайн, люди получали новые главы в виде писем, так что им была доступна опция комментирования), многие ругали меня на чем свет стоит, писали, что таких, как я, нужно выслать из той страны в другую, желательно на аннексированные территории, чтобы перестала ныть, а то, ишь, не хочет, сволочь, адаптироваться, знаем мы таких, вас таких век бы и не видать.

На самом деле я немного старалась. Не скажу, что старалась очень сильно — вот еще, — но несколько попыток сделала.

Прежде всего, как только приехала, я записалась на курсы французского языка для продолжающих, и не абы какие, а в Альянс Франсэз. Ну, это как Институт Гёте для изучающих немецкий. Однажды я уже ходила в АФ, еще в Петербурге, тысячу лет назад, походила туда недолго, пару недель (долго я умею ходить только за человеком, которого люблю, и в театр). Это вообще в моем стиле: я немножечко ходила в балет, немножечко в хор, немножечко в «Что? Где? Когда?», чуточку на большой теннис и капельку на пинг-понг, пару раз в фитнес, несколько — в качалку, десяток — в бассейн, три — на танго, двадцать восемь раз на английский, два — на гитару и четыре — на аккордеон.

Люблю начинать, не люблю заканчивать. Кому это нужно, в конце концов?

Так вот, Альянс Франсэз. Больше всего в учебе мне нравилось на нее ездить. Выйдешь морозным утром на остановку (какое морозное утро в октябре в Провансе? Просто немного сыро, над соснами висит туман, остановка запотела, жилетку накидываешь на кофту и все), ждешь автобуса, сядешь и едешь — 40 минут до города Экс-ан-Прованс. Там — мимо фонтанов, мимо лубочных ларьков с самоварами и матрешками (какие самовары и матрешки в Провансе? Такие: всенародные промыслы, ярмарочная суета), в узкие улицы, где ни машин, ни пицц, ни кого бы то ни было. Потом вход — под свирепым каменным львом, заходишь — две комнатушки, одна другой крошечнее, там десять немцев и я одна. Им всем по девятнадцать, они тут «о пэйр», то есть работают няньками за еду и кров, и я: меня зовут Ксения, я из Москвы, в Москве — восемнадцать миллионов жителей. Нет, сорок восемь миллионов. Умрите от зависти.

Короче, хватило меня ненадолго. Уроки я, как и прежде, не делала. Дружб завести среди малолеток мне не удалось. На второй семестр не пошла.

Или давеча: бросили в ящик рекламку. Приглашаем в театр, театр для самых взрослых, театр — это ваш шанс.

Надо сказать, это не первый мой опыт. В пионерском лагере «Звездный» я была ведущей актрисой. Играла фей, нимф, Шамаханскую царицу и даже мальчика-с-пальчик. Роль была немая, сыграна великолепно.

В общем, соблазнилась я на рекламку, написала письмо по указанному адресу: как вы думаете, могу я прийти попробовать? Почему бы и нет — приходите.

Пришла. Дом досуга: зеркало, занавешенное простыней, пол грязный, но все босиком. Все: дедушка с огромным пивным животом, бегает покурить, бабушки — Жанна и Мэриам, араб Дамир, девушка (или бабушка? возраст совершенно не могу определить) с глазами, смотрящими в разные стороны, одета, как подросток, но морщины выдают, девушка с ДЦП, которая делает то, что ей хочется, еще несколько невыдающихся.

Руководитель студии — лысый веселый мужик, два часа тактильных упражнений и пантомимы. Выйдите в круг и крикните свое имя так громко, чтобы услышал весь район! Как? Кисениа? Ксэня? Сэня?

Падайте и ловите друг друга. Делайте море: нагнетайте, шумите. Изобразите страх. Покажите мне ужас.

«— Покажи мне страсть, детка! — кричит фотограф.

Вспышка.

Покажи мне злобу!

Вспышка.

Покажи мне отрешенность, внутреннее опустошение экзистенциалиста.

Вспышка.

Покажи мне неистовую интеллектуальность, как способ выживания в этом мире.

Вспышка».

И так два часа. Мне очень понравилось, больше ни разу не пошла.

Или кулинарные курсы.

Французская кухня — это кухня прошлогодних мифов. Многие говорят, ну как же — это же кухня соусов, вы ничего не понимаете. На самом деле тут есть только один стоящий соус (не считая чесночного масла), который меня научили делать, я вас сейчас тоже научу, считайте, что вы окончили курсы французского шеф-повара. Налейте в плошечку оливковое масло, добавьте щепотку соли, перца, пол-ложечки горчицы, три капли винного уксуса. Перемешайте. Как вариант: масло, подавите туда чеснок, три капли лимона, соль, перец, измельченные каперсы. Все. Этими соусами вы можете заправить любой салат, любую картошку, любой овощ вообще. Да хоть пейте.

Кстати, когда давите чеснок через чеснокодавилку, его можно не чистить. Не благодарите. Этот совет мне дал однажды Джейми Оливер — через телевизор.

Или коворкинг. Восхитительная квартира с высокими потолками и белыми стенами, рога искусственного оленя свисают над полкой с искусственными книгами. Желтые столы, бутафорский камин, мраморные прожилки по периметру, потолок в вензелях, на полке в кухне кофе да чаи — сплошь невыносимые меланжи: ромашка, имбирь, крапива, сучий волос, бабий яг. Вокруг — бородатые хипстеры в «маках». Ах как весело поют, я нашла себе приют! Выбрала место, самое красивое, надела на себя двадцать кофт, потому что ничего не отапливается. Сижу, озираюсь. Жду, когда все ко мне знакомиться пойдут, звеня бородами. На третий день подошел один, увидел у меня наклейку «хештег» на макбуке. Что, говорит, тоже занимаешься соцсетями?

— Уи.

Ну и наши пути разошлись по углам.

Кстати, среди интерьерных книг в коворкинге я обнаружила потрясающую книгу «Русский без боли», Париж, 1971 год. Если бы составители учебников французского, английского или немецкого так же издевались над нами, как М. Балахонов (Ленинградский государственный университет), то мы бы не знали ни одного языка.

Или вот еще одни курсы французского. Уже социальные — пошла на районе, чтобы куда-то ходить. Лучше всего были благотворительные распродажи барахла каждый четверг с утра и бесплатный кофе в фойе. Купила там пару платьев за бесценок.

Преподавательницы очень с нами скучали. С арабами, болгарами, албанцами (серьезно — они существуют), с австралийцами, украинцами, белорусом со сломанной ногой, беременной бразильянкой и афроафриканцем Иссуфом, который в лунном свете становится голубым. Иссуф единственный, с кем мне захотелось поговорить. Игорь со сломанной ногой принес конфеты «Белочка, грильяж», но знакомиться я пошла с Иссуфом. Я догнала его на остановке и сказала: Я пишу книжку о том, как я пытаюсь тут с кем-нибудь подружиться. Можно я сфоткаю тебя для нее?»

С тех курсов мне еще несколько раз звонили, хотели узнать, почему я больше туда не хожу, но я не взяла трубку.