Французская экспедиция в Египет 1798-1801 гг.: взаимное восприятие двух цивилизаций

Введение

Египетская экспедиция (1798-1801) вошла в историю как одна из крупнейших военно-стратегических неудач Наполеона Бонапарта. Если ее последствия лично для него оказались не столь фатальными, как результаты «русской кампании» 1812 г., то лишь потому, что молодой главнокомандующий не стал дожидаться печальной развязки и вовремя сбежал со своим окружением во Францию, бросив армию в песках Египта. Вместе с тем экспедиция Бонапарта в Египет имела огромное значение как для арабо-османского мира, так и для Европы. Именно со вступлением французских войск на землю османского султана началась эпоха активной колониальной политики европейских стран в регионе Ближнего Востока и Магриба, ознаменовавшая собой новую стадию в отношениях Востока и Запада. Трудно переоценить и роль экспедиции в развитии европейской науки и культуры, поскольку именно изыскания Института Египта, созданного во время Восточного похода, способствовали зарождению египтологии как науки, нового витка интереса к исламу и восточным языкам и развитию «восточного» направления в изобразительном искусстве. В самом же Египте именно с экспедицией был подорван существовавший там уклад, военное поражение от французов дало толчок к дальнейшей модернизации страны.

Несмотря на кратковременность экспедиции, эта тема всегда вызывала живой интерес исследователей разных стран, изучавших различные аспекты этой кампании{1}. Данная монография также посвящена истории Египетского похода, но не конкретным его событиям, а связанной с ним более широкой проблеме взаимоотношений и взаимовосприятия Запада и Востока в Новое время.

Дихотомия «Восток - Запад», ставшая объектом исследования множества философских, культурологических, социологических и исторических работ окончательно оформилась в европейском сознании в XVIII в., хотя была сформулирована намного раньше. Концепт «Восток» (Orient), имеющий не столько географическое наполнение, сколько культурное, изначально обозначал на ментальных картах европейцев объединенный общими культурными и экономическими связями регион Передней Азии с центром в Восточном Средиземноморье. После образования Арабского халифата и с распространением ислама он получил новое значение чуждого Европе культурного ареала в границах примерно все того же Восточного

Средиземноморья, которые затем расширились, включив себя и Марокко, и всю Азию, и Дальний Восток{2}. Однако если в раннее Новое время «Восток» был окружен ореолом таинственности и ему приписывались во многом фантастические черты{3}, то с XVIII в. начинается его рациональное осмысление и научное исследование.

В ХІХ-ХХ вв. концепт «Восток» продолжал развиваться, приобретая все новые характеристики и расширяя свою географию.

Тема взаимовосприятия Запада и Востока разрабатывается в рамках относительно нового направления мировой историографии, возникшего во второй половине XX в. - исследования «образа Другого», которое некоторые ученые даже выделают в отдельную научную дисциплину на стыке истории, психологии и социологии - имагологию (от лат. imago - изображение, образ). В центре этих исследований - изучение представлений народов или отдельных социальных и этнических групп друг о друге, механизмов формирования культурных стереотипов, их трансформаций в контексте отношений «мы - они», «свой - чужой»{4}. В зарубежной и отечественной историографии последних лет появился целый ряд работ по вышеуказанной тематике{5}. Изучение образа «Другого» неразрывно связано с проблематикой становления идентичностей, в том числе национальных, поскольку только на фоне «Другого» происходит осознание собственного «Мы». Именно Восток стал для Европы Нового времени тем самым «Другим», в сопоставлении с которым происходил процесс самоопределения Запада{6}, и в историографии существует ряд работ на тему восприятия восточных стран, в частности Османской империи Францией, в ту эпоху{7}. Однако арабо-мусульманский мир не проявлял подобного интереса к Европе вплоть до начала колониальной эпохи, и точкой отсчета в этом процессе стала как раз Египетская экспедиция Бонапарта.

С темой отношений Запада и Востока неразрывно связана и проблематика ориентализма - понятия, возникшего в начале XIX в. и изначально обозначавшего изучение восточных языков и литературы{8}. Однако значение этого термина менялось с течением времени. Если в Новое время оно употреблялось для характеристики исследований ученых о Востоке, а также для обозначения «характера, стиля и черт, ассоциируемых с восточными народами», то начиная с эпохи деколонизации, последовавшей за Второй мировой войной, это слово приобрело еще и значение «корпоративного института, созданного для ведения дел с Востоком, частный взгляд на ислам, инструмент западного империализма, стиль мышления, основанный на онтологическом и эпистемологическом разделении Востока и Запада, и даже идеологии, оправдывающей и обосновывающей подчинение черных, палестинских арабов, женщин и многих других ущемленных, по общему мнению, групп»{9}. Эти взгляды были отражены в работах таких авторов, как Анвар Абдель-Малек, Абдул Латиф Тибави, Брайан С. Тернер и Эдвард Саид{10}. Не останавливаясь подробно на трудах всех этих представителей послевоенной интерпретации ориентализма, коснемся лишь взглядов американского литературоведа и публициста арабского происхождения Эдварда Саида, чья книга «Ориентализм» вызвала в свое время большой резонанс в интеллектуальной жизни США и Европы, а в наши дни - и в постсоветской России, где вышла на русском языке в 2006 г.{11}

Как считает Саид, Запад не только создал определенный образ Востока с присущими ему типическими чертами, но и использовал сам институт изучения и «изобретения» Востока как инструмент для подчинения себе народов колонизируемых стран. Не абсолютизируя правомерность всего сказанного Саидом и принимая во внимание критику его работ{12}, заметим, однако, что первым из таких реализованных ориенталистских проектов Саид считает экспедицию Бонапарта в Египет, которая во многом была подготовлена появлением в Западной Европе специфических ориентальных концепций{13}. Подробнее эту тему разработал французский историк Анри Лоранс, проанализировавший развитие ориентализма в конце XVII - XVIII в. как интеллектуальную предпосылку французского вторжения в Египет{14}.

Поскольку именно в XVIII в. начинала утверждаться ценностная парадигма современного западного общества, изучение формировавшихся тогда представлений друг о друге Западной Европы и мусульманского Востока приобретает особую научную актуальность в наши дни, когда многогранные противоречия между Западом и миром ислама не только не иссякли, но и продолжают набирать оборот.

В данной книге предпринимается попытка ответить на вопрос, какой образ Востока сложился в умах французов накануне вторжения в Египет, и выяснить, каким его увидели французы-участники экспедиции Бонапарта 1798-1801 гг., а также то, какими увидели завоевателей египтяне, то есть исследовать взаимное восприятие двух цивилизаций, а также факторы, влиявшие на него.

Предмет изучения данной монографии еще не становился объектом комплексного исследования, хотя отдельные его аспекты затрагивалась в той или иной мере в работах других исследователей - они будут отдельно упомянуты в ходе повествования.

В настоящем исследовании использован широкий круг источников преимущественно опубликованных, однако привлечены также документы из французских архивов. Основные источники можно разделить на следующие группы, которым соответствуют и главы книги; 1) арабские хроники, посвященные периоду экспедиции; 2) сочинения французских путешественников по Востоку, вышедшие накануне экспедиции Бонапарта в Египет; 3) пресса Восточной армии генерала Бонапарта; 4) дневники и корреспонденция участников похода.

Арабские хроники. Наиболее значимыми из арабских хроник, посвященных периоду французской экспедиции, являются сочинения египтянина Абд ар-Рахмана аль-Джабарти и сирийца Никулы ат-Турка.

Четырехтомная хроника аль-Джабарти «Удивительная история прошлого в жизнеописаниях и хронике событий» («Аджаиб аль-асар фи-т-тараджим ва-ль-ахбар», далее - «Аджаиб») признается исследователями ценнейшим источником по истории Египта в целом и по истории французской оккупации в частности, а сам хронист, по мнению израильского исследователя Д. Айалона, «должен рассматриваться как один из величайших историков арабского мира Нового времени»{15}.

Хроника аль-Джабарти состоит из нескольких томов{16} и содержит, помимо собственно летописного повествования, большое количество жизнеописаний выдающихся, по мнению автора, исторических личностей, а также пословицы, стихотворения, лирические отступления и документы, что делает текст весьма неоднородным. Большая часть третьего тома посвящена французской оккупации, которая изложена с момента прихода иноземцев до их эвакуации{17}.

Существуют еще два сочинения аль-Джабарти, предвосхитившие описание событий французской экспедиции в «Аджаиб»: «История пребывания французов в Египте» («Тарих муддат аль-фарансис би Мыср», далее - «Муддат»){18} и «Священное знамение об окончании господства французов» («Мазхар ат-такдис би завал даулят аль- фарансис»){19}. Первое из них, по мнению израильского исследователя Ш. Море, занимавшегося сравнением разных текстов аль-Джабарти, является своего рода дневником, где фиксировались текущие события {20}. Именно в этом произведении, охватывающем первые семь месяцев французской оккупации, аль-Джабарти наиболее явно выражает свое мнение о происходившем и свое отношение к французам, его тон далеко не бесстрастен, суждения резки. Многие пассажи из «Муддат» в дальнейшем не вошли в «Аджаиб». Однако и в последнем есть фрагменты, отсутствующие в «Муддат» и написанные, видимо, по памяти.

Что же касается второй упомянутой выше хроники - сочинения Никулы ат-Турка «Зикр тамаллюк джумхур аль-фарансавийя аль-актар аль-мысрийя ва-ль-биляд аш-шамийя» («Воспоминания о господстве французов в Египте и странах Шама»){21}, то известны две ее редакции. Первая из них была издана вместе с французским переводом в 1839 г. М. Дегранжем. В этой редакции повествование о египетском походе начинается с краткого рассказа о событиях Французской революции, казни королевской семьи, истории отправления войск Бонапарта на Восток и завершается 1216 г. хиджры (1801), то есть временем эвакуации французов из Египта. Подробно сообщается о передвижениях французских войск, большое внимание уделяется батальным сценам.

Вторая редакция хроники была случайно обнаружена в библиотеке короля Фарука в 1948 г. и издана в 1950 г. Гастоном Вьетом под названием «Музаккират Никула Турк» («Записки Никулы Турка», далее - «Музаккират»){22}. Эта редакция не заканчивается уходом войск французов из Египта, но повествует о ситуации в Египте и после эвакуации французов, вплоть до 1804 г. В целом события экспедиции «Музаккират» описывает более кратко, чем текст, изданный Дегранжем, хотя и содержит множество интересных деталей, его дополняющих. В 1985 г. в Американском университете Каира была защищена диссертация, автор которой Маргарета Вейерганг, проведя текстологический и лингвистический анализ редакции, изданной Вьетом, пришла к выводу, что ее мог создать на основе текста редакции Дегранжа другой человек, который «должен был жить в Египте во время французской оккупации и быть знакомым с французами так же, как сам ат-Турк»{23}. Тем не менее в данном исследовании при использовании этой редакции ее автором называется ат-Турк.

Свидетельства путешественников. Интерес французов к Востоку, усилившийся после активизации внешней политики Людовика XIV в этом регионе, выразился и в том, что многие путешественники посетили различные провинции Османской империи в XVII-XVIII вв. Таким образом, знания европейцев об арабо-османском Востоке постепенно накапливались и расширялись, в 1647 г. на французский язык с арабского был впервые переведен Коран. Французская публика конца XVIII в., непосредственно перед вторжением в Египет, уже имела определенные представления об этой провинции Османской империи, как из сочинений соотечественников (библиотекаря короля Ж. Тевено, ученого Б. д’Эрбело дворянина П. Люка, миссионера о. Сикара, дипломатов Б. де Майе, Ф. де Тотта и др.), так и из свидетельств других европейцев (ирландского священнослужителя Р. Поккока и немецкого монаха И. М. Ванслеба, греческого торговца С. Люзиньяна). Однако определяющее влияние на представления участников экспедиции в Египет 1798-1801 гг. оказали сочинения двух французских путешественников второй половины XVIII в. - К.-Э. Савари и К.-Ф. Шассбёфа (взявшего псевдоним «Вольней» - анаграмму слов «Вольтер» и «Ферней»), вышедшие незадолго до Египетского похода Бонапарта. «Письма о Сирии и Египте» Савари{24} и «Путешествия по Египту и Сирии в 1783, 1784 и 1785 гг.» Вольнея{25} представляют собой обстоятельные и очень подробные исследования политической, экономической, социальной жизни Египта и Сирии, особенностей их климата и географии, нравов местного населения. Эти сочинения были использованы в качестве источников для данного исследования во второй главе в силу их сильного воздействия на формирование представлений о Востоке у французской публики конца XVIII в., в том числе будущих участников Восточной экспедиции, которые не раз ссылались на опыт этих путешественников в своих собственных записях.

Пресса Восточной армии. Наполеон Бонапарт, осознававший огромную роль прессы в деле пропаганды, еще до оккупации Египта имел опыт издания газет и журналов на завоеванных территориях - в Италии выходили Courrier de l'Armée d'Italie и La France vue de l'Armée d'Italie, на Мальте - Journal de Malte, feuille nationale, politique, morale, commerciale et littéraire{26}. Эти газеты, помимо информационной составляющей, имели своей задачей, как пишет английский историк Аллан Форрест, «объединить войска, формируя в то же время репутацию Бонапарта как героя и патриота, лидера, гения, который понимал своих солдат, и которому они доверяли»{27}. Периодика на покоренных территориях, по словам американского исследователя Уэйна Хэнли, являлась для Бонапарта «хорошей политической трибуной, с которой он мог сообщать о своих военных и дипломатических успехах»{28}. Эту зарекомендовавшую себя модель Бонапарт воспроизвел и в Египте, где французы выпускали два периодических издания - газету Courrier de l'Égypte{29} и журнал La Décade Égyptienne, journal littéraire et d'économie politique (далее в тексте - Décade Égyptienne){30}. Первая информировала военнослужащих французского экспедиционного корпуса о новостях в мире и в Египте. Второй, как следует из его названия, представлял собой журнал, освещавший вопросы «литературы и политической экономии», а также научные изыскания Института Египта, который и готовил его выпуски. Эти издания предназначались для французов и выходили исключительно на французском языке, в отличие, например, от газеты Journal de Malte, публиковавшейся и на мальтийском. Особенность газеты Courrier de l'Égypte состоит в том, что она отражала официальную точку зрения на события экспедиции и мировые новости, а потому создаваемый ею образ Востока нес ярко выраженный отпечаток государственной пропаганды. Что же касается Décade Égyptienne, то в этом журнале приводится множество этнографических заметок о нравах и обычаях жителей Египта, что позволяет понять, как именно воспринимали различные стороны жизни Востока его авторы.

Дневники и корреспонденции участников экспедиции. Французская экспедиция в Египет оставила после себя огромный корпус не только официальных документов, но также источников личного происхождения, как опубликованных, так и хранящихся в архивах{31}. До нас дошло множество писем, дневников и мемуаров участников экспедиции. Для данного исследования были использованы два первых вида источников. Безусловно, порой провести грань между дневником и мемуарами довольно трудно, однако дневники, в отличие от воспоминаний, предполагающих осмысление увиденного задним числом, передают непосредственные впечатления участников экспедиции. Как правило, это путевые записи, сделанные прямо во время экспедиции, зачастую с точной датировкой событий, даже если позже эти записи и были подвергнуты самими авторами некоторой литературной обработке. Так, артиллерийский генерал Ж.-П. Догеро (1774— 1826) свел воедино свои разрозненные повседневные записи по горячим следам после экспедиции - уже в 1802 г.{32}, капитан Ш. Франсуа - основную часть до 1815 г.{33} Инженер Э. де Вийер дю Терраж (1780-1855) сделал это гораздо позже - в 1835 г.{34} Полковник Ф. Виго-Руссильон (1744-1844) также обработал свои записи уже после экспедиции и сохранил их для семьи{35}. Тем не менее эти и другие имеющиеся в распоряжении исследователей дневники участников Египетского похода не предназначались авторами для публикации, в отличие от мемуаристики, и были изданы позже либо их потомками, либо историками, военными и архивистами (дневники Виго-Руссильона, Вийера дю Терража, артиллериста Л.-Ж. Брикара, дневники Догеро, офицера Л.-Э. Малюса (1775-1812), инженера П. Жоллуа (1776-1842), безымянного драгуна 14-го полка), а потому их можно рассматривать как отражение непосредственных впечатлений о Востоке.

Что касается корреспонденции, то этот пласт источников обширен и практически неисчерпаем. Помимо многочисленных и пока не изданных архивных материалов подобного рода{36}, существуют весьма пространные и подробные академические публикации переписки командующих французскими войсками в Египте Н. Бонапарта{37} и Ж.-Б. Клебера{38}, а также официальной корреспонденции других высших чинов армии{39}. Однако эти письма, в подавляющем своем большинстве составлены в форме приказов и распоряжений, а потому для данного исследования представляют не слишком большой интерес: в качестве вспомогательного материала используется только переписка Бонапарта. Особое внимание в настоящей работе сосредоточено на частной корреспонденции - письмах во Францию руководителя мастерской по изготовлению обмундирования для армии Востока Ф. Бернуае (р. 1766-?){40}, генерала Ш. Морана (1771-1835){41}, занимавшего в 1799 г. пост губернатора провинции Джирджа, зоолога Э. Жоффруа Сент-Илера (1772-1844){42}.

Еще одним важным источником являются письма французских военнослужащих из Египта, перехваченные и опубликованные в трех томах англичанами{43}. Особого упоминания заслуживает третий том этого издания, включающий в себя письма высшего командного состава (командующих Бонапарта и Клебера, управляющего финансами армии Ж. Пуссьельга и др.) Директории в целом или отдельным ее членам, министрам и другим должностным лицам Французской республики. Хотя некоторые из этих писем можно отнести к официальным, тем не менее они также используются в данной работе, поскольку отражают взгляд высших чинов армии на Восток. Это издание, опубликованное англичанами в пропагандистских целях, сопровождалось довольно колкими комментариями и должно было отразить злоключения французской армии в Египте. Тем не менее оно включает в себя подлинные письма, которые по содержанию во многом перекликаются с теми, что были позднее опубликованы уже во Франции. Таким образом, определенная тенденциозность подборки уравновешивается возможностью верификации ее содержания другими источниками.

Использованные в настоящем исследовании корреспонденции и дневники вышли из-под пера представителей разных социальных групп и рангов французской армии. Помимо уже упомянутых писем командующих Бонапарта и Клебера, имеются отрывки из дневников того же Клебера и его адъютантов{44}, отражающие взгляды высшего эшелона армейского руководства. Генералитет армии Востока представлен дневниками бригадного генерала Морана и артиллерийского генерала Догеро. Среднее командное звено представлено дневниками капитана Франсуа, офицера инженерных войск Малюса{45}, полковника гренадеров Виго-Руссильона{46}, артиллериста Брикара{47}, некоего безымянного офицера 14-го драгунского полка{48} и шефа бригады артиллерии Ж. Гробера{49}. Впечатления представителя вспомогательных служб армии передают письма руководителя мастерской по изготовлению обмундирования для армии Востока Бернуае. Отдельную группу составляют свидетельства ученых: корреспонденция зоолога Жоффруа Сент-Илера, дневники инженеров Вийер дю Терража{50} и Жоллуа{51}, архитектора Ш. Норри (1756-1832){52} и путевых заметок минеролога П.-Л. Кордье (1777-1861){53}. Отдельно стоит отметить путевые заметки гравера Д. Вивана Денона (1747-1825), будущего директора Луврского музея, впервые опубликованные в 1802 г., которые имели огромную популярность, выдержали несколько переизданий и были переведены на разные языки{54}.

В качестве вспомогательного источника была привлечена пятитомная публикация источников по истории Египетской экспедиции, подготовленная Клементом де ля Жонкьером{55}, содержащая отрывки из корреспонденции и дневников, хранящихся в Венсенском военном архиве (шефа батальона инженеров Ж.-Ф. Детрое, командира бригады О. Д. Бельяра и др.). Таким образом, произведенная выборка источников отражает представления о Востоке всех социальных групп участников Египетской экспедиции Бонапарта.

В данной монографии также задействованы материалы Архива Министерства иностранных дел Франции.

Хочу поблагодарить коллег, без которых данная книга и лежащее в ее основе диссертационное исследование не увидели бы свет. В первую очередь я выражаю огромную благодарность моему научному руководителю Александру Викторовичу Чудинову за поддержку, ценные советы и материалы, которыми он со мною делился. Я глубоко признательна С. А. Кириллиной (ИСАА МГУ) за комментарии, замечания и всестороннюю помощь. Благодарю С. Я. Карпа и других сотрудников Отдела истории Европы XVIII-XIX вв. ИВИ РАН, С. И. Лучицкую (Центр исторической антропологии ИВИ РАН) за ценные замечания в работе над исследованием. Хочу сказать спасибо Д. Ю. Бовыкину (Исторический факультет МГУ), Д. Р. Жантиеву (ИСАА МГУ), Н. П. Таньшиной (МПГУ), А. В. Гордону (ИНИОН РАН), Е. А. Кокиной (ГМИИ) за их комментарии в ходе работы. Я признательна иностранным коллегам - директору Фонда Наполеона Тьери Ленцу (Париж, Франция), сотруднику Центра Александра Койре Высшей школы социальных наук и Национального музея естественной истории (Париж, Франция) Патрису Бре, доценту университета Николая Коперника (Торунь, Польша) Анджею Неуважному (к сожалению, безвременно покинувшему нас) за их поддержку, беседы и материалы по теме исследования, которыми они со мною делились. Отдельная благодарность парижскому Дому наук о человеке (Fondation Maison des sciences de l’homme), в первую очередь Соне Кольпар, за помощь в организации работы во французских библиотеках и архивах.

Также эта книга никогда бы не была написана без поддержки и заботы моей семьи.