Французский поцелуй

Глава 28

Как раз в то время, когда Юрий и Раф рвали и метали в «Ритце», маленькая компания на пляже в Ницце наслаждалась хорошим вином и приятным обществом.

Верни развлекала всех рассказами о своих путешествиях – в качестве няни она несколько раз объехала вокруг света, везде побывала и все повидала. Джорди и Мари сидели у ее ног, захваченные описаниями таиландских храмов и африканских сафари, наводнения, которое застигло Верни в Венеции, и обеда с бывшим правителем Тимбукту.

Во время ее рассказа Джонни и Ники сидели бок о бок в шезлонгах, изо всех сил стараясь не смотреть друг на друга.

Им это даже частично удавалось.

Но Ники уже разобралась в отношении Джонни к дочери, а кроме того, немного побаивалась Верни. Она действительно старалась вести себя тактично и благоразумно.

Тем временем Джонни с трудом удерживался, чтобы не вскочить и не уволочь Ники в ее комнату. Только сила воли и постоянное напоминание самому себе, что в десять вечера – может, чуть позже – он получит награду за свое самообладание, помогали ему оставаться на месте.

Эти часы до обеда тянулись для Ники и Джонни мучительно и напряженно.

Да и выдержать обед было ничуть не легче – с точки зрения подобающего поведения. Особенно когда к десерту открыли третью бутылку вина.

Ники от него отказалась, хотя это был обожаемый ею золотистый мускат. Она боялась, что, выпив еще бокал, уже не сможет отвечать за свои поступки. Джонни, сидевший во главе стола, выглядел слишком соблазнительно – такой загорелый, такой мужественный в своей кремовой шелковой рубашке, с открытой шеей, темный, как грех, и прекрасный, как бог. А то, как он небрежно исполнял роль хозяина, словно только для этого и родился, лишь усугубляло положение. Он был изящен, очарователен, нежен к дочери, эрудирован и остроумен, о чем бы ни шла речь.

И конечно, то, что он был личностью мирового значения, являлось самым серьезным козырем против всех остальных, самых искусных хозяев – особенно в распаленном и беспокойном состоянии Ники.

Она могла думать только об одном – секс, секс и еще раз секс. Охваченная почти непреодолимым желанием прикоснуться к Джонни, Ники вцепилась в шелковую юбку своего нового зеленого платья, купленного в Париже. Это так легко – просто протянуть руку. Он так близко! «Ты должна подождать, – напомнила она себе. – По самым разным причинам… и прежде всего – чтобы не осрамиться перед людьми».

Может быть, имело смысл быстренько выпить несколько чашек кофе? Он поможет ей сдержать всепоглощающую, отчаянную страсть, усилившуюся – вне всякого сомнения – из-за выпитого алкоголя.

Несмотря на три выпитых бокала вина, Ники понимала, что делать это строжайше запрещено.

Подавив дрожь желания, она украдкой посмотрела на часы.

– Черт! – О, она сказала это вслух. – Простите, – пробормотала Ники, обращаясь ко всем сразу. – Опять батарейка в часах села.

– И такое вечно происходит, когда до ближайшего магазина мили и мили, – сочувственно произнесла Верни.

– Утром купим, – пообещал Джонни. – Дайте-ка я взгляну.

Он наклонился к ее руке и прошептал:

– Держись, детка, – словно умел читать мысли. Потом отстегнул ремешок, сунул часы себе в карман и сказал вслух: – Давайте перенесем кофе и десерт на веранду.

Предложил он это не просто так. Было все сложнее и сложнее сдерживать эрекцию, и ему требовалось уйти из-под яркого света столовой. Освещенная свечами веранда гораздо лучше подходила для маскировки.

Обычно Джонни не проявлял такого нетерпения. Должно быть, выпил лишнего. А может быть, секс по требованию был более постоянной составляющей его жизни, чем казалось раньше. Или Ники заинтересовала его больше, чем другие женщины.

Джонни не задержался ни на одной из этих мыслей, он точно знал только одно – свет необходимо убрать, причем быстро.

Взмахом руки он отпустил слугу.

– Мы заберем с собой кофе на веранду, – сказал Джонни, не дожидаясь ответа от остальных.

– Отнеси туда и десерт, – попросила Джорди. – Пожалуйста, – пробормотала она, взглянув на отца. – И спасибо, – добавила девочка.

Джонни дождался, пока на веранду выйдут все остальные, а потом вышел и сам, радуясь темным теням.

Летний вечер был прекрасен – теплый и благоуханный, на темном бархате небес мигали звезды, а полная луна над спокойным морем висела, как сияющий апельсин.

Джорди и Мари за десертом болтали не умолкая, и Верни от них не отставала. Наконец, после очередного бессвязного ответа Джонни, она сказала:

– Должно быть, вы устали.

– Да. Хочу сегодня пораньше лечь. – При этой дразнящей мысли Джонни с трудом подавил улыбку.

– Почему бы мне завтра утром не сводить девочек в город и не дать вам выспаться? – предложила Верни. – По-моему, они не прочь прогуляться по магазинам.

– Хорошая мысль, – ответил Джонни. На самом деле он воспринял это как настоящее счастье. На ночь у него имелись грандиозные планы, а Джорди была ранней пташкой.

– Хотите в магазины, девочки? – спросила Верни, а услышав в ответ восторженные вопли, взглянула на Джонни: – По-моему, это означает «да». – Вскоре – хотя двоим взрослым, думавшим только о сексе, это время показалось вечностью – она поторопила своих подопечных: – У нас был тяжелый день. Скажите «спокойной ночи».

– Это что, обязательно? – взвыла Джорди, глядя на отца.

– Вы можете посмотреть кино, – сказала Верни. – Спать прямо сейчас не обязательно, только переоденьтесь в пижамы.

– Лучше послушайтесь Верни, – согласился Джонни. – Если вы рано встанете, и в магазины попадете рано. Как вам эта мысль?

– А можно нам посмотреть «Челюсти»? Пожалуйста, пожалуйста! Верни никогда мне не разрешает, а мне уже девять лет! Это кино не может быть таким уж страшным.

Верни посмотрела на Джонни:

– Вам решать.

– Да пусть смотрят, – сказал Джонни, радуясь, что Джорди не попросила разрешения посмотреть фильм ужасов, потому что сейчас, думая только о том, как бы поскорее затащить Ники в постель, он бы, пожалуй, сказал «да».

Все расцеловались на ночь, и Верни с девочками ушли. Повисло выжидательное молчание. Джонни поставил чашку с кофе, она брякнула о блюдечко, и этот звук показался обоим раскатом грома. Ники сильно вздрогнула. Джонни выдохнул:

– Прости.

– Нервы слегка натянуты.

– Ты мне будешь рассказывать! Кажется, что после пляжа прошли месяцы.

– Скорее годы.

Он улыбнулся:

– Дадим им пять минут, а потом войдем в дом с черного хода. Я не хочу ни с кем столкнуться.

– А как же я?

– Ты – другое дело, – нежно произнес он.

– Только хочу предупредить, – выдохнула Ники. – Я могу кончить в ту же секунду, как только ты ко мне прикоснешься.

– Да и я тоже. Во время обеда я раз сто был на грани. Должно быть, ты колдунья, – пробормотал он. – Правда, добрая колдунья.

Ники подозревала, что Джонни раньше слишком часто, почти непрерывно, был объектом поклонения, и не могла решить, стоит ли ей присоединяться к хору тысяч предыдущих голосов. Хотя какого черта? Она же не рассчитывает на долгие отношения?

– Все, что я знаю, – произнесла она с предельной честностью, – это то, что ты возбуждаешь меня, как никто и никогда. Уж не знаю, волшебство это или твои таланты в постели, – не важно, но я распалена сильнее, чем когда-либо в жизни. Ну что, времени прошло достаточно, или как?

– О да. – После такого откровенного заявления не будет колебаться ни один мужчина в здравом уме.

Джонни наклонился, взял Ники за руку и поднялся.

– Наверх идти обязательно? – прошептала она, вздрагивая.

– Думаю, да. Сможешь потерпеть?

– Не знаю, – ответила Ники едва слышно.

– Дай мне три минуты, – шепнул Джонни и подхватил Ники на руки.

Большими шагами он пересек сад и быстро направился к черному ходу. Останься они на веранде, им могли бы помешать, а этого Джонни не хотел.

Во всяком случае, до утра – а теперь, благодаря Верни, до позднего утра.

До спальни королевы Виктории Джонни добрался за рекордно короткое время, ногой захлопнул дверь и едва успел повернуть ключ в двери, как Ники, задыхаясь, сказала:

– Боюсь, больше ждать я не могу.

– Секунду.

– О Боже, – выдохнула она, не зная, сумеет ли удержаться.

– Сейчас-сейчас, – шепнул Джонни.

Он подошел к постели, положил на нее Ники и, расстегнув брюки, задрал юбку Ники. В одно мгновение сдернув с себя брюки, Джонни устроился у нее между ног и через секунду оказался там, где так давно мечтал оказаться, – и так глубоко, как этого жаждала она.

Ники закрыла глаза от мучительного наслаждения. Она словно тонула, ощущая Джонни внутри и снаружи каждой жаждущей, трепещущей, пульсирующей клеточкой. Его сердце колотилось так же сильно, как и ее.

– Еще, еще, пожалуйста, – умоляла она. Теперь и речи не было о том, сможет ли Ники полностью приспособиться к нему. Ее тело с легкостью подстроилось под тело Джонни. Она дрожала, изнемогая от желания, лихорадочного и отчаянного.

Столь же неистово нетерпелив был и Джонни. Он с готовностью подчинялся ей, быстро выходил, мощно входил обратно, ввинчивался в нее до отказа и чувствовал себя так, словно его подхватило сильным течением и уносит куда-то независимо от его воли.

Снова и снова в безумном неистовстве он вторгался в Ники.

Снова и снова, задыхаясь, поднималась она ему навстречу.

И ни один из них не мог сказать, прошли ли секунды, минуты или целая вечность.

И все же Джонни бессознательно отмечал приближение Ники к оргазму, удерживая себя, ожидая, наблюдая. Почти утратив контроль над собой, он уже не знал, сумеет ли еще хоть недолго оттягивать свой пик, как она внезапно изогнулась под ним и судорожно всхлипнула. И когда оргазм захлестнул Ники и она благодарно закричала, Джонни излился в нее, заполняя ее скользкое лоно, извергая свое семя с такой стремительностью и силой, что на мгновение перестал дышать.

Черт! Черт! Черт! Он опять забыл надеть презерватив.

Он точно рехнулся. Он никогда не вел себя так по-идиотски, а рядом с Ники вообще забывал, что презерватив необходим.

Она наверняка колдунья. Кто еще, черт возьми, может вызывать в нем такое желание?

– О-о-о… как чудесно, – прошептала Ники, ощутив, как его плоть снова восстает внутри ее лона.

Чудесно, как вспыхивающие неоновые вывески в десять футов вышиной, думал Джонни, ощущая, как наслаждение поднимается вверх по позвоночнику, добираясь до самых дальних уголков мозга. Чудесно, как полет на Луну при помощи единственной движущей силы – пылкого, огненно-жаркого вожделения.

У мужчины, который считал, что повидал все на свете, вдруг открылись глаза на совершенно новый мир чувств. И этот мир требовал чего-то другого, а не только внимания мужской плоти. Эти чувства стучались в двери, которые Джонни никогда раньше не открывал. Может быть, эти чувства заставят его задуматься о том, что будет после этой ночи?

Ники сильно выгнулась под ним, возвращая его к реальности, и дальше Джонни думал только о том, как удовлетворить ее, потому что ему это нравилось, но удовлетворить и себя тоже.

После безумия первых оргазмов он оставил Ники, распростертую на постели, сорвал с себя одежду, подошел к французскому окну и распахнул его. Стоя в дверях, он чувствовал, как ночная прохлада овевает его покрытое потом тело, и понемногу приходил в себя.

Джонни любовался морем, залитым лунным светом, по-новому восхищаясь его красотой. Словно пылкий секс обострил все его ощущения.

– Только ты недолго.

Джонни улыбнулся и повернулся к Ники:

– Как будто я могу покинуть тебя надолго.

Она широко раскинула руки и манила его.

– Принеси мне немного лунных лучей и самого себя – и поспеши.

В обычной ситуации Джонни бы возмутился, услышав такое требование. Но в этой ночи не было ничего обычного.

– Я у тебя уже есть, – мягко произнес Джонни. – А сколько лунных лучей ты хочешь?

– Только чтобы согреть меня.

– С этим я справлюсь лучше, – с улыбкой сказал Джонни, возвращаясь к постели. – Я смогу распалить тебя сильнее любых лунных лучей.

– Я знаю – я знаю, знаю! – воскликнула Ники весело, снова готовая к любовным утехам.

– Это замечательно, потому что я ненасытен, как дьявол. – Джонни наклонился и поцеловал Ники. – Кстати, о жадных наслаждениях – это платье нужно снять, – пробормотал он, усаживая ее на кровати.

– А мне казалось, что оно тебе нравится.

Ники прелестно-капризно надула нижнюю губу и стала выглядеть одновременно очаровательной и сексуальной.

– Я его обожаю. – Джонни ухмыльнулся. – Но не в постели.

Ники улыбнулась:

– Ах вот ты о чем! – И повернулась к нему спиной: – Расстегни мне «молнию».

Она произнесла это так, словно просила о самом привычном деле, словно Джонни каждый день расстегивал ей платья и раньше они много раз купались в лунном свете.

Просьба Ники прозвучала на удивление трогательно. Безмятежный, уютный миг. Джонни всегда считал, что слово «уютный» чуждо его миру, а оказалось, что оно очаровательно.

Расстегивая «молнию», он наклонил голову и ласково поцеловал Ники в затылок.

– Я могу еще что-нибудь сделать для тебя?

– Глупый вопрос, – прошептала Ники, оборачиваясь и улыбаясь. – Для начала сними вот это. – И она подняла руки.

Он стянул с нее платье, отшвырнул его в сторону и неожиданно улыбнулся:

– Никаких лифчиков? Мне это нравится.

– Это практичность. С тобой я все время тороплюсь.

– Только со мной? – Проклятие. Зачем он это сказал?

– Хочешь правду?

Джонни очень захотелось воскликнуть: «Нет, нет, ни в коем случае!» Но он этого не сделал, а произнес:

– Да.

Ники заколебалась, отвернулась, снова посмотрела на него.

– Я не должна этого говорить.

– Скажи.

Ники набрала в грудь побольше воздуха и произнесла, вызывающе вздернув подбородок:

– Я чувствую такое только с тобой. Доволен?

– Вполне. – И это говорит мужчина, всегда гордившийся тем, что он не считает себя собственником!

– Ну вот, теперь ты знаешь. – Ники скорчила недовольную гримаску. – Я изо всех сил старалась… держаться отчужденно, и вот пожалуйста – все равно превратилась в такую же обожательницу, как и остальные твои женщины.

– Ты не похожа на них, – негромко произнес Джонни. – И я тебя тоже обожаю – вот так.

– Лгунишка, – ухмыльнулась Ники.

– Думаю, это записано в моем резюме. – Джонни рассмеялся. – Но в данном случае я не вру. А когда ты увидишь, какие подарки я тебе купил, – добавил он игриво, – будешь обожать меня еще сильнее.

Предпочитая добродушное подшучивание разговору, неожиданно чуть не ставшему серьезным, Джонни подошел к комоду и взял два свертка, которые принесла в комнату экономка. Вернувшись к кровати, он протянул их Ники.

– Это тебе, детка, – сказал он, рухнув на постель рядом с ней.

Две маленькие коробочки, завернутые в серебряную бумагу.

– Я же говорила – ничего не нужно, – пробормотала, улыбаясь, Ники.

Джонни повернул голову и поймал ее взгляд.

– А я говорил – надеюсь, они тебе понравятся.

– Конечно, понравятся – ведь это ты их купил!

Джонни удивился – даже это имеет для нее значение?

В свое время он покупал столько подарков для стольких женщин, что эти простенькие и дешевые вещицы ничего для него не значили. И однако он поймал себя на том, что с волнением наблюдает за Ники, разворачивающей первую коробочку.

– О! Какое чудо! – воскликнула Ники, вынимая из нее крошечный фарфоровый домик на дереве. – Так вот что ты купил в игрушечном магазине!

Джонни улыбнулся, довольный ее восторгом.

– Когда я его увидел, то сразу подумал о тебе. Двери открываются. Там внутри люди.

Осторожно открыв крохотную дверку, Ники наклонила голову и заглянула внутрь. Детали поражали, исполнение было исключительным. Мужчина, женщина и маленькая девочка сидели за столом, их ручки и ножки можно было двигать, даже глаза открывались и закрывались.

– Это потрясающе! – Ники наклонилась и поцеловала Джонни. – Я никогда не смогу отблагодарить тебя за это!

Джонни усмехнулся:

– Вообще-то я уже представил себе несколько способов, которыми ты можешь отблагодарить меня. Но сначала открой вторую коробку.

– О Боже! – пришла в восторг Ники, развернув небольшую коробку с шоколадом от Русселя. – Как ты это сделал?

– Один телефонный звонок и служба доставки. Тебе нравится?

– Скажи, а рыбы плавают? Теперь тебе придется подождать, пока я их не съем, – заявила Ники, поставила фарфоровый домик на тумбочку, взбила подушку и откинулась на нее, держа в руке коробку с шоколадом. – И не мешай мне, – пробормотала она, снимая обертку.

– А если помешаю?

– Я этого даже не замечу.

– Точно?

Ники улыбнулась:

– Ну хорошо, замечу.

– Благодарю. Не хотелось бы, чтобы какой-то шоколад оставил меня позади.

Но она, кажется, даже не услышала, и Джонни едва заметно улыбнулся. Похоже, его самолюбие запросто может выдержать небольшую конкуренцию, а сам он готов несколько минут обойтись и без секса. Ему просто нравилось лежать рядом и смотреть на Ники.

Наверное, он настолько устал, что легко поддался ее по-детски непосредственному очарованию.

А может быть, ее чары имеют отношение не к детской непосредственности, а к страстному сексу, и он поддался какому-то редкому, распутному колдовству? А может быть, ему просто приятно лежать здесь и смотреть, как она ест шоколад? И ждать своей очереди.

Джонни расхохотался.

– Что такое? – Ники посмотрела на него; рот ее был набит шоколадом.

– Ничего. Не спеши.

Она улыбнулась ему. Какие забавные эти «шоколадные улыбки», подумал Джонни. Чертовски сексуальные.

Каждый день узнаешь что-нибудь новенькое. Может, поэтому мужчины и дарят женщинам шоколад? А может, все дело в том, чтобы что-то давать и что-то получать.

Должно быть, он задремал, потому что, вздрогнув, проснулся и понял, что лежит в постели один.

Охваченный внезапным и непривычным для него чувством паники, Джонни быстро осмотрел комнату.

– Ты не спишь?

Ники, обнаженная, стояла у балконной двери, окутанная лунным светом, и улыбалась ему.

– Я долго спал? – сонным голосом пробормотал Джонни.

– Минут десять. – Она шла к нему. – Я не хотела тебя будить. Я знаю, ты очень устал.

– Я уже отдохнул. – Он протянул к ней руки. – Иди сюда, составь мне компанию.

Это было зашифрованное приглашение.

Она это знала.

Он тоже знал.

И его вновь восставшая плоть не являлась секретом.

– Ты уверен, что не слишком устал? – мягко спросила Ники, присаживаясь на кровать. – Мне кажется, я требую больше, чем следует.

Мышцы на животе Джонни напряглись, когда он резко сел и обнял ее.

– Я не устал. – Приподняв Ники, он усадил ее на себя верхом, провел руками по ее плечам, переплел свои пальцы с ее. – И прекрасно себя чувствую. Тебе нравится этот вид из комнаты?

– Он великолепен – как в кино. Лунный свет над Средиземным морем. Теплая летняя ночь, аромат жасмина…

– Вот этот вид еще лучше, – пробормотал Джонни, отпуская ее пальцы. Он поднял руки и обхватил ее тяжелые груди. Они мягко легли в его ладони. – Венера Милосская во плоти.

От его прикосновения соски Ники затвердели и напряглись. Ей казалось, что ее груди увеличиваются, подчиняясь теплу его ладоней. Или страсти в его взгляде. Или жару от его плоти, прижавшейся к ее животу. Ники подняла руку, чтобы притронуться…

– Подожди, – сказал Джонни.

– Почему?

– Просто хочу, чтобы на этот раз все длилось дольше.

– Почему?

Он рассмеялся:

– А ты предпочитаешь мгновенное удовлетворение?

– Причем всегда.

– Иногда ожидание только усиливает наслаждение.

– Только не говори мне про «иногда», – сердито произнесла Ники, словно имела на это право.

– Извини, мне не следовало об этом упоминать. – Джонни приподнял ее груди, они нежно округлились, он легко сел и, склонив голову, втянул один из сосков в рот, с удовольствием услышав, как Ники с наслаждением вздохнула. Он посасывал их нежно – сначала один, потом другой, и сжимал губы все сильнее и сильнее, и очень скоро Ники уже извивалась, и изгибалась, и ерзала по его бедрам вперед и назад.

Джонни не торопился, словно твердо решил унять ее гнев, словно он точно знал, как нужно поднять ей настроение и распалить ее чувства. Когда она уже с трудом дышала, Джонни прошептал прямо в твердый сосок:

– Мне остановиться?

Ники хотелось сказать: «Да. Я хочу большего. Я хочу тебя». Но от его губ расходились жаркие блаженные волны, спускались вниз, жар возникал у нее между ног, и, пойманная в ловушку между жаждой немедленного удовлетворения и желанием изведать неизведанное, она шепнула в ответ:

– Не останавливайся. – И словно в дополнение к просьбе, Ники притянула голову Джонни еще ближе к себе.

Даже если бы она сомневалась, Джонни знал точно – ее горячее лоно было таким влажным, что она соскальзывала с его бедер.

– Хочешь кончить прямо сейчас или попозже? – поддразнил он Ники, оторвавшись от ее соска лишь настолько, чтобы она его услышала.

– Как остроумно, – задыхаясь, бросила она и еще сильнее вцепилась в его волосы.

И словно в ответ на его вопрос, содрогнулась и ахнула – ее внезапно накрыло удивительно тихим, несильным оргазмом.

Через несколько секунд Ники открыла глаза – Джонни лежал, откинувшись на подушку, и слабо улыбался.

– Тебе не помешает немного притормозить – понюхай розы, что ли?

– Говори только за себя, – сладким голоском отозвалась Ники. – И большое спасибо. Еще раз. – Наклонившись, она прикоснулась к его восставшей плоти. – Полагаю, ты думаешь, что сейчас твоя очередь?

– Не обязательно. – Он забавлялся. Эта Ники – просто редкостная прелесть. Одновременно и бесстыдная, и наивная. Совершенно независимая – и вежливая, как любая уроженка маленького городка. – Мне и так хорошо. Тебя так легко удовлетворить.

– Это ты. Это все ты. Я стала алчущей, ненасытной, – она ухмыльнулась, – и глухой к голосу разума. И позволь тебе сообщить – это чертовски приятное ощущение.

Джонни фыркнул.

– И что будет дальше?

Глаза Ники расширились.

– Ты меня спрашиваешь? Насколько любезной мне следует быть?

– Можешь делать все, что тебе угодно, лишь бы не втягивать в это животных.

Ники улыбнулась:

– Мы никого не потревожим, если немного посидим на балконе в лунном свете? Я не часто попадаю в подобные места.

– Остальные спят в той стороне, где бассейн. Мы никому не помешаем.

Ники наклонилась и поцеловала Джонни долгим, томительным поцелуем.

– Спасибо. За все. Я говорю от души. Я действительно в восторге от всего.

Ее груди прижались к его груди, ее теплое тело было мягким как шелк, а милый, открытый характер заставлял его отбросить привычную сдержанность. Джонни провел руками по ее спине, нежно обнял и прошептал:

– Это я должен благодарить тебя. Никогда еще я не был так околдован.

Ники ласково ответила:

– Это все лунный свет. Давай выйдем на балкон. – Ей не хотелось думать, что он говорит все это и другим женщинам. И пусть это глупо, но так оно и есть. Она попала под его обаяние.

Как любая другая женщина.

Джонни подхватил ее под мышки, сдернул с кровати и поставил на ноги одним непринужденным движением. Он тоже сказал слишком много – как правило, он никому не открывал свою душу.

После этого оба вели себя осторожнее.

Это только игра в любовь.

Это только секс – так безопаснее всего.

Но как ни называй, это было прежде всего настоящее наслаждение.

И время, проведенное ими на вилле у моря, было блаженным, чистым и безыскусным.