Французский поцелуй

Глава 30

Следующий день начался почти нормально, если, конечно, не считать, что и Джонни, и Ники оба не выспались. Ники пришла в офис раньше всех – уж лучше это, чем в стену таращиться.

Джонни хмуро поздоровался с дочерью и с Верни. Перед ним на столе была чашка с эспрессо.

– Должно быть, вы работали всю ночь, – заметила Верни, усаживаясь напротив и окидывая его взглядом.

– Вроде того. – Не рассказывать же им правду.

– Мария, положите мне блинчиков, – крикнула Джорди.

– Мне тоже, – сказал Джонни. Он ужасно хотел углеводов, чего никогда раньше с ним не случалось.

Поднявшись, чтобы налить третью чашку эспрессо, он думал, как бы прожить этот день, ибо все мысли, что были в его голове, были связаны с сексом и определенной женщиной, у которой дивное лоно и теплая улыбка. Джонни страшно хотелось напиться, потому что он никак не мог прекратить думать об одном и том же, мысленно видеть одни и те же образы, хотеть одного и того же. Казалось, что у него глюки – а ведь этого с ним не случалось уже больше десяти лет.

Бадди вошел в офис, кинул единственный взгляд на Ники и спросил:

– Нелегкая была поездка?

– Да нет. Просто я ночью никак не могла уснуть, все время думала о работе.

Вранье, одно вранье.

– Иди-ка ты домой и поспи немного. Томпсоны придут только в одиннадцать, а для разговора с ними ты должна быть в форме. Женушка везде ходит с планшеткой и все записывает.

Ники поморщилась.

– Женам богачей некуда девать время.

– И не говори! Я только это и вижу. Сплошные фокусы. Но я серьезно – ты выглядишь ужасно. Я уеду только завтра, так что иди домой и отоспись.

– Если бы могла, я бы так и сделала, но ничего не получается.

– Ну сходи на массаж к Джозику, будешь выглядеть отдохнувшей.

– С каких пор тебя волнует, как я выгляжу?

– До сих пор ты меня к этому не вынуждала.

– Что ж, придется тебе смириться с тем, что ты видишь, – пробормотала Ники, отлично понимая, что заснуть ей все равно не удастся.

– Да как хочешь. Это твоя компания.

– Спасибо, – саркастически бросила Ники.

– О-о-о, злючка, – усмехнулся Бадди. – Вот тут я мог бы сказать что-нибудь шовинистическое, если ты понимаешь, что имеется в виду.

Ники фыркнула:

– Мужчины так просто смотрят на жизнь!

– Иногда это помогает.

– Слушай, давай сменим тему, а? Пока я не уволила тебя за сексуальные домогательства.

– Понял. Вопрос закрыт. – Не то чтобы Бадди испугался увольнения, просто Ники показалась ему чересчур раздраженной, и он решил не усложнять ей жизнь. Они хорошо ладили, говорили то, что думают, и всегда знали, когда следует остановиться. Это был тот самый случай. – Так, что у нас на повестке дня?

– Томпсоны и что ты там еще запланировал. И нужно проверить, как дела у Джонни Патрика. – Ники этого совершенно не хотелось, но проявлять слабость она не собиралась.

– Вот там у нас как раз перерыв. Бревна для настила еще не привезли, так что это может подождать.

Есть Бог на свете! Ники почувствовала невероятное облегчение.

– Ну и ладно, – весело произнесла она. – Туда пока не пойдем.

Блинчики не помогли, четвертая чашка эспрессо – тоже. Верни и Джорди ушли по магазинам и оставили его в одиночестве, но и от этого Джонни не стало легче. В мозгу крутилась лишь одна мысль.

Джонни даже собирался позвонить одной из знакомых женщин и пригласить ее сюда, чтобы она заменила ту, которую он действительно хотел. Но он даже не сумел заставить себя поднять трубку. Он не хотел других женщин. Он хотел Ники.

Однако ни под каким видом он не собирался продолжать отношения с ней.

Ни за что на свете. Почему? Трудный вопрос.

Да хотя бы потому, что он знаком с Ники Ледо меньше времени, чем требуется, чтобы очистить банан!

И все-таки мысль о ней не давала ему покоя.

«Боже, это вожделение действительно ненормально. Держись, Джонни».

Он добился такого успеха, в частности, благодаря практическому взгляду на жизнь, отсутствию иллюзий и умению тяжело работать. Эти качества поддержат его и сейчас, в нелегкий час.

Джонни заставил себя вернуться в студию, сесть и приступить к работе.

Забавно – в этом лучшем из миров работа являлась одновременно и страстью, и призванием. Студию заливал солнечный свет, напоминая Джонни о лучших временах и новых начинаниях, и вскоре он забылся, погрузившись в работу.

Ники тоже была очень занята, проверяя и уточняя тысячу и одну важнейшие детали в архитектурной фирме, выполнявшей восемь проектов одновременно. Они с Бадди проверили три частично законченных домика на дереве, а в одиннадцать встретились с Томпсонами.

Разговор сразу начался неудачно, потому что миссис Томпсон заявила:

– Обычно я не люблю иметь дело с женщинами, но у вас очень хорошие рекомендации. Я предпочитаю иметь дело с мужчинами. Они лучше вникают в подробности, а я люблю все детализировать.

«Детализируй это». Ники ужасно хотелось сказать: «Я не люблю иметь дело с тупицами». Но она придержала язык и вместо этого произнесла:

– Почему бы вам не посмотреть, как мы работаем? Вам совершенно не обязательно принимать решение прямо сегодня.

К счастью, Бадди во время разговора был просто шелковым, потому что невыспавшаяся и уже занявшая оборонительную позицию Ники раз десять с трудом удержалась, чтобы не нагрубить назойливой миссис Томпсон. Эта дама с планшеткой считала, что гораздо лучше разбирается в конструировании домиков на дереве, чем Ники, и говорила об этом не стесняясь.

– Ты отлично держалась, босс, – сказал Бадди, когда они сели в машину. – Я просто видел, как у тебя из ушей шел пар, но ты так и не взорвалась.

– Стальные нервы и тот очевидный факт, что решение будет принимать мистер Томпсон. Если бы нам пришлось иметь дело исключительно с его женушкой, я бы не взялась за эту работу.

– Да просто ты сегодня с утра не в себе. Когда это ты отказывалась от работы?

Бадди был прав. Совсем недавно Ники очень нуждалась в деньгах, и ей даже в голову не могла прийти мысль отказаться от работы.

– Поеду-ка я домой и посплю, – сказала она.

– Отлично.

Вообще-то она бы с удовольствием поехала к Джонни, но, поскольку это невозможно, Ники решила ограничиться пинтой мороженого и шоколадным батончиком, привезенным из Франции.

Совершенно неадекватный компромисс.

Собственно, вообще не компромисс.

Просто совершенно неравноценная подмена.

И как будто она была недостаточно издергана, телефон зазвонил сразу же, как только Ники вошла в дом.

Черт, это сестра.

Поскольку Ники так и не перезвонила, несмотря на неоднократные просьбы, ей ничего больше не оставалось – она сняла трубку, иначе вскоре под ее дверью началось бы шоу местных копов. Мама однажды устроила такое, когда пять дней подряд не могла дозвониться до Ники. Семья решила, что она лежит в луже крови, зарезанная каким-нибудь свихнувшимся маньяком.

А все потому, что в Блэк-Даке не случалось никаких преступлений. Если, конечно, не считать забрасывание машин яйцами на Хэллоуин. Мама считала любой крупный город чрезвычайно опасным и кишащим преступниками, и не важно, сколько раз Ники объясняла ей, что в ее зеленом и тихом районе жизнь совершенно безопасна.

Очевидно, она не сумела изобразить беззаботность, потому что успела только снять трубку и сказать: «Алло», как сестра немедленно спросила:

– Что с тобой? Мы все ужасно волнуемся. Ничего не случилось?

В голосе сестры действительно звучала искренняя тревога, и Ники на какой-то миг захотелось сказать ей всю правду: что ее жизнь совершенно разладилась. Что она в страшном унынии, потому что влюбилась в человека, который даже не знает, что означает это слово. И что еще хуже, если кто-нибудь ему это растолкует, он умрет со смеху.

– Я просто устала, – солгала Ники – не о том, что устала, а о том, почему устала.

– То, что ты устала, не объясняет, почему ты несколько дней подряд не отвечаешь на телефонные звонки, – заметила Белль с коварством детектива. – Чтоб ты знала, мама едва не вызвала жандармов.

Ну прямо по Фрейду, нервно подумала Ники. Я только что провела несколько дней в стране, где существуют жандармы. Может, это знак, что нужно рассказать хотя бы часть правды? Может, Господь пытается ей что-то сказать?

– Вообще-то я на несколько дней уезжала из страны, – произнесла Ники, решив, что нельзя гневить богов при таких расшатанных нервах. Не нужна ей больше плохая карма, особенно со стороны семьи.

– И где же ты была? – затаив дыхание, спросила сестра, и каждое слово в ее вопросе было пронизано тревогой.

– Совершенно деловая поездка. – Ники врала напропалую. – Я строю домик на дереве для одной семьи, и они захотели, чтобы я посмотрела на него во Франции.

– Ради всего святого, кто во Франции строит домики на деревьях?! – Сестра была права. Она не хуже Ники знала, что ее архитектурная специализация была исключительно редкой.

– Это не совсем домик на дереве, они просто хотели показать мне площадку и кое-какие материалы.

– И где это было?

О Боже, она зарывается все глубже…

– Да там, в деревне, к западу от Парижа. Ты не знаешь. Как дела у мамы с папой? Как малютка и Эд?

– Отлично. У всех все отлично. Значит, ты не собираешься рассказать мне, твоей единственной сестре, чем занималась? – подзадорила ее Белль. – Я всегда чувствую, когда ты врешь. Давай, выкладывай. Где ты, черт возьми, была?

– Я не обязана тебе ничего рассказывать, – пробурчала Ники, занимая оборонительную позицию.

– Тогда я скажу маме, что ты не хочешь мне рассказать, куда ездила, потому что это было ужасно опасно, и тебя чуть не похитили, и…

– Я не обязана тебе ничего рассказывать, и ты это знаешь, – упрямо пробормотала Ники, решив, что будет придерживаться политики «непробиваемая стена». – А теперь я вернулась домой, и мама уже ничего не сделает.

– Ну тогда просто поделись со мной, потому что у тебя очень, очень грустный голос, – убеждала сестра с искренним сочувствием. – Я никому не скажу, Ник, ты же знаешь. А если захочешь, – добавила она, решив подсластить пилюлю, – я расскажу тебе сплетню про Дженни Гроджин. Это тебя наверняка подбодрит.

– Сначала ты. – Сестры знали слабые места друг друга. Они были очень близки между собой, хотя и не виделись так часто, как раньше.

– Ну, для начала, – заявила Белль, – она спуталась с каким-то женатым судьей – можешь себе представить? Придется поверить. Это чистая правда, Ева узнала от очень надежного человека.

– Да ты что? Мисс пай-девочка, которая поступает только так, как написано в книжках, связалась с женатым судьей?

– Того лучше! Жена судьи вышла на тропу войны, и все его денежки тю-тю. Так что карьерной дорожке Дженни «прямо-к-вершине», продуманной до последней мелочи, придется сделать обходной крюк.

Ники расхохоталась:

– Да, это чертовски интересная новость. Не забывай посвящать меня в подробности.

– Не волнуйся. Ева Монтель держит ушки на макушке, а ты же знаешь – она буквально видит сквозь стены. Поэтому как только Дженни расскажет матери что-нибудь новенькое, даже и хорошенько отредактированное, Ева обо всем узнает.

– А вслед за ней – весь мир.

– Точно. А теперь выкладывай свою историю, сестренка, а я скажу тебе, чтобы ты не беспокоилась, и ты сможешь перестать грустить.

Они с Белль всегда предлагали друг другу такое всеобъемлющее заверение вечного счастья. Оно не решало проблем, но все равно заставляло их чувствовать себя лучше.

– Да в общем-то это и не проблема, – начала Ники. – Я прекрасно понимаю, что глупо просить луну с неба или ждать, что любые отношения приведут к счастливому концу, как в сказке про Золушку, но я действительно немного выбита из колеи, потому что кое по кому тоскую. Вот и все.

– Я его знаю?

– Ты, наверное, знаешь о нем. Если читаешь бульварную прессу.

– Да ты шутишь! Ты знакома с какой-то знаменитостью?

Ники пришлось объяснять, как ее пригласили построить домик на дереве для Джорди Патрик, а потом рассказать о событиях, случившихся за последние несколько дней.

– И хотя я знаю, что от человека вроде Джонни Патрика глупо ждать чего-нибудь, кроме милого «прощай», – закончила она, – я все равно… несчастна. Да, думаю, это самое правильное слово.

– И голос у тебя несчастный, – согласилась Белль. – И конечно, парень хорош в постели. Кто бы на него не запал! Господи, да он считается самым сексуальным мужчиной в мире по тысяче очевидных причин! Конечно, не получится сразу забыть такого мужчину.

– И это называется – ты мне помогаешь? Что-то я не чувствую.

– Прости. Но правда, признай, что он основной игрок! Я понимаю, что это ничего не значит, если твое сердце разбито. Но подумай, сестренка, скольким женщинам выпадает шанс пожить жизнью, которая на несколько дней выпала на твою долю? Тут есть о чем вспомнить. И ты знаешь, что время все лечит. Ты-то знаешь, что это правда. Вспомни, как ты ходила к психотерапевту, когда Тео сбежал, а теперь даже и не вспоминаешь о нем. Я уже не помню, когда ты в последний раз упоминала его имя. Через несколько месяцев имя Джонни Патрика тоже ничего не будет для тебя значить.

Ники вздохнула.

– Ты говоришь разумные вещи. Спасибо. Я все это знаю, но всегда полезно, когда кто-нибудь укажет тебе на очевидное.

И, разговаривая с Белль, Ники почти поверила, что все пройдет. Она почти поверила, что сможет преодолеть тягу к Джонни через несколько дней, максимум – через несколько недель.

Но, повесив трубку, она разразилась слезами. Чертовы слезы! Ники не могла в это поверить. Она не плакала даже тогда, когда сбежал Тео, – только немножко, когда обнаружила, что он опустошил ее банковский счет.

Черт, раз она из-за этого плачет, нужно посмотреть правде в глаза. Нет простого выхода из ее горя и – что еще серьезнее – из того, что она теперь лишена секса.

Определенно пора лечиться самой.

Ники пошла на кухню, выбрала самую большую плитку шоколада из тех, что привезла из Франции, открыла морозилку, вытащила из нее полукилограммовое ведерко мороженого, нашла ложку и вернулась со своим временным утешением в спальню.

Сняв деловой костюм, она переоделась в удобную одежду – свою майку с Симпсонами, купленную еще в колледже, и шорты, сохранившиеся, наверное, еще со школы. Взбив хорошенько подушки на кровати, Ники расположила шоколад и мороженое так, чтобы можно было легко до них дотянуться, взяла пульт дистанционного управления и собралась исчезнуть из мира страданий и скорби.

Если в течение пяти минут начнется новый сезон «Антуража», ее жизнь станет значительно лучше.

Чуда не случилось, поэтому Ники немного поскакала по каналам и решила пересмотреть «Дейли шоу».

Она была в самом подходящем настроении для фальшивых новостей, потому что фальшиво убеждала себя, что сумеет жить, даже не надеясь больше на секс с Джонни Патриком.

А смех при депрессиях очень полезен.

Это всем известно.