Французский поцелуй

Глава 8

Пока Джонни вместе с пилотами изучал на частной взлетно-посадочной площадке план полета, Ники решила, что звонить домой не будет. Мать задаст тысячу вопросов, на которые она бы предпочла не отвечать, да и сестра тоже. Однако своему менеджеру она позвонила, поскольку именно он отвечал за работу, когда Ники уезжала. Быстро посвятив его в свои ближайшие планы, она сказала:

– Я позвоню тебе завтра из Парижа, и мы обсудим все возможные проблемы с проектами, если они возникнут. Я улетаю ненадолго.

– Надеюсь, что так оно и есть, – пробурчал Бадди Мак. – У нас работы выше крыши, крошка.

Когда он только начинал с ней работать, Ники попыталась отучить его от дурацкой привычки называть ее крошкой, но ничего не вышло. А поскольку он был лучшим менеджером проектов на всем северном побережье, то вполне покрывал свои несколько «крошек» тем, что всегда мог вовремя или даже раньше срока сдать готовый домик на дереве. Собственно, его вклад в дело был неоценим.

– Это крайняя необходимость, иначе я бы не уехала, – объясняла Ники.

– Так я и передам клиентке, которая требует, чтобы домик на дереве был готов ко дню рождения ее ребенка. Не сомневаюсь, что она все поймет, хотя вообще-то не понимает ничего, кроме «я хочу, чтобы он был готов вчера».

– Извини, Бадди.

– Да ладно. Раз надо – значит, надо.

– Спасибо.

– Не за что. Только завтра обязательно мне позвони. Я не могу со всем справиться в одиночку.

– Конечно. Первым делом.

Однако Ники потребовалось некоторое время, чтобы смириться со своими истинными побуждениями. Она согласилась на поездку, потому что ей этого и самой захотелось.

– Все в порядке? – Джонни уже подошел и смотрел на нее выжидательно.

– Да.

«Бомбардье Г5000», принадлежавший Джонни, поднялся в воздух сразу после четырех. Передав Ники стюардессе, выглядевшей так, словно она только что сошла со страниц мужского журнала «Джи-кью», он извинился и пошел вперед, в кабину пилотов.

После того как Ники предложили меню и карту вин, ее проводили в приватную гостиную, объединенную со спальней, где наглядно демонстрировался исключительный вкус какого-то декоратора мирового класса. Ники еще никогда не видела интерьеров частных самолетов, не говоря уже о такой роскоши. Все выглядело чертовски впечатляющим – начиная с ореховых панелей, отшлифованных вручную, и заканчивая малахитовыми дверными ручками. И это если не упоминать о лоскутном одеяле, брошенном на тахту, – судя по замысловатому узору, его вышивали жители небольшой деревни. А если это сделал один человек, то у него – или у нее – ушла на этот узор вся жизнь.

Ники отказалась от шампанского, решив, что, раз уж ее втянули в историю с похищением ребенка, лучше сохранить ясный ум. Зато не отказалась от закусок, появившихся минутой позже. Честное слово, от одного взгляда на тарелку текли слюнки: креветки такие большие, каких Ники никогда и не видела; приправленные специями пекановые орехи – целые! – а ведь все знают, как трудно вытащить их из скорлупы, не разломав на кусочки; румаки[1] с такой нежной хрустящей корочкой, что при взгляде на них становилось понятно – они божественно вкусны; хорошенькие маленькие овощи, вырезанные в форме цветов и животных, – такое видишь только в книгах с азиатскими рецептами; перчики чили, сыр бри и основное блюдо для любой сладкоежки – поднос с шоколадными трюфелями и дроблеными фисташками.

Ники выросла в северной Миннесоте и не обладала чересчур взыскательным вкусом, поэтому, когда она в конце концов отодвинула от себя поднос и откинулась на спинку мягкого кресла, на тарелке остались не тронутыми только перчики чили.

Интересно, гадала Ники, можно ли включить телевизор или же самолет упадет в штопор, как только заработает электронное устройство? В течение многих лет ее на этот счет запугивали многочисленные бортпроводники, поэтому Ники не знала точно – правда ли, что, если включить в воздухе телевизор, возникнет угроза страшной катастрофы.

Ники осмотрелась в поисках других развлечений и заметила стопку журналов и книг. Восхищаясь тем, что ее никто не заставил пристегнуться, как на обычных коммерческих рейсах, Ники просмотрела книги – серьезное чтение, никакой беллетристики – и взяла несколько журналов. Какое-то время она обдумывала, не попросить ли у стюардессы чашку чаю, но решила не делать этого, чтобы не показаться слишком нахальной.

В конце концов, Джонни Патрик обеспокоен безопасностью дочери, так что не время проявлять требовательность.

Прочитав от корки до корки два журнала, Ники снова осмотрелась по сторонам. «Хорошо бы раздобыть глоток воды, хотя бы из туалета, – подумала она, – уж очень хочется пить». Но тут открылась дверь, и ее ослепила улыбка Джонни Патрика.

– Не хотите кофе или чаю? – Он кивнул на поднос у себя в руках.

– Кажется, я сейчас поверю в экстрасенсорное восприятие, – улыбнулась Ники.

На близком расстоянии его красивая внешность потрясала еще сильнее. Может быть, все дело в том, что Ники не так часто видела эту ослепительную улыбку, обращенную непосредственно к ней, а может быть, старая «утка» о том, что кино– и рок-звезды являются королями Америки, – чистая правда.

Стоп! – скомандовала себе Ники. Абсолютно неправильно думать в такой момент о чем-нибудь, кроме опасности, грозившей его дочери.

– Чай или кофе? – Джонни отодвинул опустевшую тарелку из-под закусок и поставил на стол свой поднос.

– Чай, пожалуйста. – Вот так. Это гораздо лучше. Деловой тон, вполне соответствующий чистому сознанию. «Помни, почему ты здесь, – предупредила себя Ники. – Потому что говоришь по-французски и нравишься Джорди. И больше никаких причин. А еще вспомни, сколько женщин гоняется за Джонни Патриком».

Знаменитый продюсер не собирался завязывать с ней отношения на высоте тридцать пять тысяч футов. И не стал бы делать этого и в нормальных условиях. А они сейчас далеко не нормальные. Весь этот сюрреалистичный сценарий больше напоминал вымысел, чем реальность.

На какую-то долю секунды Ники подумала, а не ущипнуть ли себя – просто чтобы убедиться.

Но Джонни уже протягивал ей чашку с чаем. «Нет, это реальность. И тем не менее – возьми себя в руки, Ники! Серьезно».

Налив себе кофе, Джонни сел напротив, выпил одним глотком полчашки и сказал, глубоко вздохнув:

– Теперь нам остается только ждать.

– И долго?

– Пилоты делают, что могут. Этот самолет развивает более высокую скорость, чем «Гольфстрим Г450» моей бывшей жены, но даже и так, – Джонни пожал плечами, – мы приземлимся не раньше чем через десять часов. Может, вы захотите поспать? – Джонни кивнул на лоскутное одеяло, лежавшее на тахте. – Не стесняйтесь.

Пытаясь обуздать неприличные мысли о Джонни Патрике, Ники поняла, что придумать нормальный ответ на его намек о постели чертовски трудно. Пока ее мозг откидывал одно за другим неподобающие и весьма непристойные замечания, Ники притворялась, что пьет чай, и надеялась, что выглядит хотя бы не слабоумной (на задумчивость и безмятежность она даже не рассчитывала).

– Может быть, попозже, – все-таки выкрутилась она.

– Тогда расскажите мне о своей семье, – улыбнулся Джонни. – Раз уж нам все равно придется какое-то время пробыть вместе. Я немного знаю о вашей бабушке и давних контактах с Квебеком, а как насчет ваших мамы, папы, братьев и сестер? Вы из маленького города или из большого? Кого любите – кошек или собак? И все такое…

Ники было бы легче собраться с мыслями, если бы Джонни не наклонился вперед, уперев локти в колени, так что его широкие плечи, обтянутые тенниской, казались просто огромными, а мышцы на предплечьях буквально выпирали. Не шло на пользу и то, что ресницы у него были такие темные и длинные, что любая женщина могла разрыдаться от зависти.

Ники мощным усилием воли заставила свой мозг функционировать.

– Мои отец и мать и брат с сестрой живут в Блэк-Даке в Миннесоте. Городок маленький. Наверное, я упоминала об этом и раньше… – Было что-то такое в лице Джонни Патрика и его волнующем теле, что заставляло Ники чувствовать влечение, без которого она предпочла бы обойтись. Особенно если учитывать причину, по которой она здесь оказалась. Да и тысячу других причин, по которым любые отношения между ними – помимо деловых – были так же возможны, как, допустим, ее брак с прирученным Расселом Кроу.

– А школа в вашем городке была?

Вопрос Джонни вернул Ники обратно в реальность. Она еще раз быстро прокрутила его в голове и удивилась – откуда он знает?

– Вы тоже родом из маленького городка?! – выпалила она. Слияние школ в Блэк-Даке и Бемиджи, когда Ники училась в средних классах, стало одной из главных травм ее жизни.

– Да. Семь тысяч населения – фабричный городок в северной Калифорнии, знававший лучшие времена. У нас все время говорили, что среднюю школу закроют, а нас будут возить на автобусах через холмы в Юкайю.

– Так это ваши корни удерживают вас у залива вместо Лос-Анджелеса?

– Более или менее. – Джонни не стал рассказывать, что наркотики в Лос-Анджелесе едва не погубили его в самом начале деятельности в музыкальном бизнесе, и только университет Беркли помог удержать дистанцию, необходимую, чтобы вести нормальную жизнь.

С этой минуты Ники почувствовала более близкий контакт со своим нанимателем – то, что они из маленьких городков, каким-то образом перевесило ослепительный блеск шоу-бизнеса, который так смущал ее на борту шикарного частного самолета. Хотя, конечно, находясь с ним наедине, она все время чувствовала смущение.

Когда они сравнили воспоминания о жизни в маленьких городках и поделились рассказами о семьях, Ники немного расслабилась – мать и отец Джонни Патрика жили в Напа, а брат в Колорадо.

– Мы собираемся вместе во время отпуска, – рассказывал Джонни. – У меня дома или в Напа; а в лыжный сезон предпочитаем поехать к брату в Денвер. У него есть дети. Они младше Джорди, но это не мешает им прекрасно ладить между собой. А вы ездите домой в отпуск?

– Очень часто. У моих родителей и брата с сестрой есть елочный питомник, поэтому Рождество – прекрасное время. В начале ноября деревья отгружают по назначению, и тогда все расслабляются и начинают готовить еду. Этим занята вся семья, а День благодарения и Рождество – это просто пиры Гаргантюа.

– Вы тоже готовите?

– Конечно. Я делаю конфеты.

Джонни вскинул брови:

– Да ну?

Ники улыбнулась:

– Вообще-то мне просто досталось то, что осталось в меню. Хотя я не страдаю по этому поводу. Но папа делает колбасы и коптит бекон, мама занимается скандинавскими хлебцами к кофе и лютфиском,[2] старшая сестра выбрала рождественское печенье, а брат делает самые лучшие на три округа китайские блинчики с начинкой и картофельную запеканку. По правде говоря, диплом инженера здорово помогает, когда готовишь конфеты. Это очень точное искусство. Все остальные у нас в семье – биологи, поэтому много импровизируют, не придерживаясь технологий.

– Так вы, получается, белая ворона?

– Ну да. И мои домики на дереве тоже, – фыркнула Ники. – Скажите, а вы не выбиваетесь из семьи?

Джонни рассмеялся:

– В общем-то, нет. Папа работал на фабрике и слушал по радио не музыку, а бейсбольные репортажи. Мама библиотекарь, сейчас на пенсии, и, по ее мнению, музыка – это исключительно церковные гимны. Брат преподает математику. Но ни один из них никогда не сокрушался, что я выбрал этот путь. Даже когда дела у меня шли не очень хорошо.

– А как вы добились успеха?

– Просто делал свое дело. – Джонни усмехнулся. – Для начала я создал рок-группу, причем очень хорошую, хотя репетировать приходилось в гараже.

– А откуда вы знали, что они хорошие музыканты?

Джонни откинулся на спинку кресла и одарил Ники своей отрепетированной улыбкой – той самой, которую мог с легкостью «включать и выключать».

– Нутром почуял. Поверьте, диплом Беркли еще ничего не значит, хотя и его со счетов не сбросишь. Но в основном я учился методом проб и ошибок.

– А когда в вашей жизни появились телохранители? – Вероятно, не самая лучшая тема, но эти парни выглядели угрожающе.

На мгновение глаза Джонни расширились, но он тут же улыбнулся.

– Они вас смущают?

– Ну, вроде того.

– Барри и Коул нужны мне просто на всякий случай.

– Этого я и боюсь.

– Вам опасность не угрожает.

Ники нахмурилась.

– Тогда что означает ваше «на всякий случай»?

– Просто общая помощь, – спокойно ответил Джонни, очевидно, уловив в ее тоне напряжение. – Иногда они помогают мне, если приходится идти сквозь большую толпу поклонников. А если я отправлюсь на большой прием или вечеринку, что теперь случается очень редко, они удерживают… – Он запнулся.

– Женщин на расстоянии?

Джонни на мгновение прикрыл глаза, собираясь солгать, но передумал.

– Да… иногда. – И снова вернулся к предмету разговора: – Барри и Коул требуются мне нечасто – только иногда, для работы вне дома. Или в таких случаях, как сейчас. Дополнительные мускулы еще никому не повредили.

– Однако вы платите им жалованье. – Ники заметила, что все трое отлично ладят друг с другом.

– Я много кому плачу жалованье. Слушайте, мне жаль, что они вас нервируют, но я не знаю точно, где и с кем смогу отыскать Джорди. Мне придется занять оборону, поэтому я взял их с собой. Надеюсь, для вас это не такая уж большая проблема. Но вы в любом случае в безопасности, даю слово.

Ники вздохнула. Вероятно, они по-разному понимали слово «безопасность». Но прежде всего Джонни должен был думать о безопасности своей дочери.

– Простите, что я вообще заговорила об этом, – пробормотала она. – Меня все устраивает.

А что еще она могла сказать? Выпустите меня на высоте тридцать пять тысяч футов?

– Если повезет, мы заберем Джорди за пару часов и сразу полетим обратно. Я рассчитываю на короткую поездку.

Выражение лица Джонни сменилось, когда он заговорил о Джорди, – он явно был очень расстроен.

– Я тут лезу со своим беспокойством о телохранителях, а вы так тревожитесь о дочери! – Ники чувствовала себя виноватой. – Пожалуйста, извините.

– Да ладно. – Джонни попытался улыбнуться, но не особенно преуспел. – В конце концов, на борту самолета, в котором летит Джорди, есть команда и они присмотрят за малышкой. Надеюсь, с ней все хорошо и она не испугана. Хотя…

– Я уверена, что с ней все в порядке. Джорди такая общительная девочка! Она с кем угодно поладит. – Слабое утешение, конечно, но уж лучше эти банальные слова, чем суровая действительность.

– Я надеюсь. – Однако настроение у него не особенно улучшилось. Лайза уже столько раз устраивала ему неприятности, что он не рассчитывал, будто она вдруг поведет себя как взрослый человек. – Слушайте, – сказал Джонни, – я пойду к пилотам, уточню полетное время. – И встал с кресла. – Спасибо за беседу, – добавил он вежливо, но отстраненно.

– Не за что. Жаль, что я не могу вам больше ничем помочь.

– Вы будете переводить для меня, когда мы прилетим в Париж и я начну искать Джорди. – Джонни остановился у двери. – Ну, вы понимаете – вам придется быть одновременно дипломатичной и настойчивой.

– Сделаю все, что смогу, – кивнула Ники.

– Поспите, если получится. – Джонни открыл дверь. – Я разбужу вас перед посадкой.

До сих пор Ники даже не осознавала, насколько устала, но через несколько минут она уже спала.

Оказывается, «держать марку» так долго – очень утомительно.

Тем временем Джонни сходил к пилотам, переговорил с Барри и Коулом, в последний раз позвонил помощнице Лайзы и поморщился, услышав тот же ответ, что и в предыдущий раз. Насколько ей известно, Лайза находится на пути в Париж, а что будет дальше, она не знает.

У них с Мэнди Ингрэм были натянутые, однако вполне продуктивные отношения. Разумеется, она была предана Лайзе, но при этом отлично знала, кто заботится о той, если требуется помощь. Если наркотики окончательно брали над Лайзой верх или очередной любовник выдвигал безрассудные требования, звонили всегда Джонни – пусть он и бывший супруг, но именно его звали, когда возникала необходимость решить сложную задачу.

Однако прямо сейчас ничего не требовалось.

Потому что все было чертовски неопределенно. В том числе и место, в которое должны были привезти дочь.