Фрилансер от ксенологии

10. Институт дружбы народов

Мы делаем вид, как будто у нас отпуск. Просто, когда урабатываемся до полного безразличия к чужим проблемам, смываемся на Землю всем семейством, включая даже Домового, и оставляем переадресацию всех срочных вызовов на офис свежеоткрытой Службы Спасения. В горы, к морю, в лес, в города — но обязательно на Земле. Дальних странствий и экзотических мест нам и в будни хватает, не хватало ещё и отдых на это тратить. Да и детёнышу дать увидеть и пощупать историческую родину не помешает, а то он у нас так и вырастет Гражданином Вселенной.

Одна проблема — у нас на Земле оставался только один жилой модуль, тот, что я получила от государства на своё трёхлетие. Пока мы были вдвоём, нам его вполне хватало, а втроём, особенно когда третий — младенец, уже как-то тесновато. А уж когда Аксель подрос… Покупать ещё один модуль который и нужен-то только на время нерегулярных отпусков за свои кровные — жаба давит. Большая такая и зелёная. Выход один — останавливаться в гостиницах, предназначенных для инопланетников, и тут как уж повезёт. Нет, существуют и гостиницы со стационарными комнатами вместо разъёмов под стандартные жилые модули, рассчитанные на людей (в конце концов, к нам ежедневно прибывает масса гостей с Лидры и с Непры), но все они сосредоточены во вполне конкретных местах — крупных городах. А нас, в последнее время, больше тянет поближе к природе.

— Ну, могло быть и хуже, — заключил Мика, кидая наши сумки на один из просторных низких диванчиков. — Кстати, откуда в такой глуши апартаменты рассчитанные на солеран? Они тут что, бывают?

— На соседнем острове находится одно из отделений Межрасового Института Дружбы Народов, а здесь останавливаются, время от времени приезжающие драконы-преподаватели, — по правде говоря, это была одна из причин, заставивших меня обратить внимание именно на этот курорт. — Но местный распорядитель меня заверил, что в ближайшие недели они точно будут пустовать.

Блям-блям — что-то со звоном покатилось по полу соседней комнаты; плюх — плеск воды. Мы, не сговариваясь, ринулись к двери. Конечно же, это оставленный на минуту без присмотра Аксель ухитрился своротить треногу с курительницей (к счастью пустой) и теперь счастливо плещется в драконьем спальном бассейне. Нет, мы ни капли не беспокоились, что он может там утонуть, хотя глубины там, наверняка в два человеческих роста, плавать Аксель научился намного раньше чем ходить и даже ползать, но сам факт, что он влез туда без спроса достоин отдельного рассмотрения.

— Та-ак, а разрешения спросить? — начал воспитательный момент Мика. Я быстренько вернулась в соседнюю комнату — вещи распаковывать. Не люблю слушать, как на Акселя кто-то ругается, сама могу нотации читать преспокойно, а вот наблюдать со стороны… так и тянет защитить детище. Чтобы удержаться от неразумного поведения, приходится прикладывать ощутимое усилие.

— Вы уже устроились?

О! И эти явились. Деды. Небось, загодя забронировали места в нормальной человеческой гостинице и перетащили туда свои жилые модули, а теперь делают вид, что это мы тут самые большие копуши и растеряхи, неспособные толком ничего организовать. Даже такую простую вещь, как переезд.

— Яу, — вставила свои пять копеек Бандитка, внимательно оглядела тщательно выглаженные штанины Куана и, видимо сочтя их достойными, прошлась по ним пушистым боком, оставляя на ткани тонкие светлые волоски.

— Про кошку у нас договорённости не было, — Джентано, оберегая собственную одежду, сделал два шага в сторону. Бандитка, высокомерно проигнорировав этот его манёвр, прошлась другим своим боком по тому же месту. Лицо Куана даже не дрогнуло. Напротив, он поднял нашу кошару с пола, повертел её из стороны в сторону и пристроил у себя на руках, время от времени пробегая ловкими пальцами по вибрирующему горлу.

— А её и не предполагается выгуливать, — высунулся Мика. — Она у нас дама самостоятельная.

Вот что правда, то правда. Где только мы её не пытались нечаянно потерять! Всегда, пусть даже в самый последний момент, совершенно самостоятельно находится.

— Да вы проходите, присаживайтесь, — сделала я гостеприимный жест.

— Мы рассчитывали сразу пойти гулять, — отвлёкся Куан от кошки. — У нас большая программа.

Он что, правда думает, что я вот так сразу отдам ему ребёнка? Мало ли, что мы договаривались и что они специально «в няньки» приехали! Это же надо познакомиться заново, почти полгода прошло с тех пор как Аксель их видел в последний раз (видео- и голосвязь не считается). Они что, не понимают этого? И, наверное, что-то такое отразилось на моём лице, потому как оба чинно прошествовали к неформатным диванам и с комфортом расположились на них. Пока взрослые выискивали общие темы для разговора, Аксель, первое время немного дичившийся, успел освоиться, раза три сменить окраску, отобрать у одного деда кошку (та тут же вывернулась и порскнула куда-то в угол), проверить карманы другого на наличие конфет. В общем, провёл время с пользой и когда пришёл час отправлять их всех на прогулку в парк, я смогла это сделать с лёгким сердцем. Ну, почти с лёгким. В конце концов, на Акселе имеется маячок, а потеряться всерьёз и надолго на маленьком островке негде.

Я посматривала на часы. Не то чтобы постоянно, но периодически. Два часа назад Вредные Деды увели внука кататься на слоновых черепахах и до сих пор от них ни слуху, ни духу. Ну, сколько времени это может занять? Сели-встали-два-шага. Это же не скаковая лошадь, не пони и даже не слон. И уж тем более не машинка в супермаркете.

А звонить и выступать с арией истеричной мамаши как-то не хочется.

— Простите? — когда ко мне успела подойти эта девушка, я даже не заметила, настолько погрузилась в переживания.

— Да? — с готовностью отвлеклась я. Всё лучше, чем нервничать в холостую.

— Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

Я бросила быстрый взгляд по сторонам: в маленькой автоматической кафешке пустовало ещё три столика. Значит, эта девушка, по каким-то причинам, хочет пообщаться со мной, а не просто ищет, куда бы присесть. Кстати внешность у неё примечательная: правильные, до обезличенности черты лица, белокурые локоны вьются крупными кольцами, тонкая, лёгкая — типичный «ангел». А вот характерных для них белых крыльев за спиной нет. Тоже уникум какой-то? Что-то их в последнее время развелось… или это мне так везёт на встречи?

— До тех пор, — я постаралась открыто улыбнуться, — пока не явятся мои муж и сын, я совершенно свободна и готова к общению.

А Микаэль только минут двадцать как залез в море и вылезать оттуда, похоже, пока не собирается. У всех свои способы борьбы со стрессом.

— Тата Гершин, — она подала руку для рукопожатия. — Я здесь один из консультантов-ксенологов в МИДР. Решила сразу же познакомиться с коллегой. Нас, ксенологов, здесь не так много, собственно, только я да мой напарник.

Я с некоторым напряжением сообразила, что эта рычащая аббревиатура не что иное как сокращение название института находящегося на соседнем острове.

— Мне представляться надо?

— Нет-нет, я вас знаю. И по данным регистрации, и по вашим работам в сети. Потому, собственно и наглости набралась.

— Ой, только давай на «ты». А то так я себя совсем старой тёткой чувствовать начинаю.

С ней оказалось удивительно легко и приятно общаться и уже через десять минут меня посетило ощущение, что я разговариваю с одной из тех соучениц, с которыми мы посещали разные курсы в ИПКиМД и знакомы уже бог знает сколько лет. А через некоторое время дошли и до обмена текущими жизненными проблемами. Я рассказала, как свёкры увели моего сына в местный парк-питомник редких животных, и что-то их долго нет. Она посмеялась и перечислила всё, на чём там ещё может задержаться внимание малолетки. Всего оказалось много. Я даже посочувствовала Вредным Дедам — они встряли. У неё проблемы оказались не личного, а служебного характера:

— Я просто не знаю, как со всем этим справиться, — тонкий, змеистый, словно бы живой локон Таты выпал из-за уха, но был немедленно водворён на место нетерпеливой рукой. — Их столько… и все разные и у всех требования. Сегодня один требует заменить спальное место, завтра другой недоволен диетой и нужно искать какие-то замены и аналоги из местных продуктов, подходящие ему по метаболизму. Конфликты между студентами какие-то… глупые. Даже не представляю, как вы на Пересадочной Станции со всем этим справляетесь?! У вас же всего того же самого должно быть в разы больше.

Прозвучало, как приглашение поделиться опытом. А, впрочем, я ничего против не имела. Люблю поболтать о своей работе.

— У вас просто ещё система не отработана. Вы же только недавно открылись, я ничего не путаю? Так вот, наверняка для каждого из ваших студентов в сопроводительных документах указан минимум жизненных потребностей, удовлетворение которых обеспечит относительно комфортное существование на нашей планете.

— Есть такой, — она согласно кивнула, — но минимум — есть минимум. А они все существа творческие, отделение-то у нас с художественным уклоном, не естественнонаучным. К тому же хочется, чтобы у наших студентов остались самые радужные воспоминания о времени учёбы на Земле.

— Эдак они тебе на шею сядут. Уже сели, если я правильно понимаю суть затруднений. Речь же не идёт о том, чтобы железно ограничить студентов прописанным минимумом. Просто всё остальное — по заявке и за отдельную плату. На пересадочных Станциях всё организовано именно так и знаешь, эта система неплохо работает.

Тата тяжело вздохнула и заказала себе какой-то бодрящий травяной коктейльчик. Горячий кофе здесь, по понятным причинам, не прижился, а холодный — строго на любителя.

— Что?

— Да как-то не хочется вот так сразу брать в руки «денежную дубину» и всех без разбору бить по головам. Невежливо это как-то получается, неделикатно.

— Зачем же без разбора. Разбирай. Что действительно нужно, хотя бы даже для обеспечения творческого процесса, а что просто капризы. Вот, к примеру, представь, что я приехала на какую-нибудь нелюдскую планету и начала требовать себе на завтрак жареные соловьиные языки, а местные оказались существами настолько деликатными, что не решились послать меня куда подальше. Представила? К тому же не стоит бояться затрагивать финансовые вопросы, наоборот, чаще всего разумные существа начинают себя чувствовать более комфортно, если чётко обозначить нормы, границы и правила. Вот это — входит в «социальный пакет», это — потребует от нас дополнительных усилий по реализации и потому вот вам счёт, а это возможно только у вас дома и если вы настаиваете, то возможно вам стоит рассмотреть вопрос о том, чтобы вернуться на родную планету. И всё это предельно вежливо и бесстрастно. Действует безотказно и вот увидишь, многие почувствуют себя намного свободнее. А то вседозволенность — она развращает, стирает рамки и дезориентирует.

— Может быть, может быть, — она явно пыталась представить описанную мной систему в действии. — А то мы с напарником уже с ног сбились. Работаем даже не посменно, а в паре и круглосуточно. А уж какими словами нас группа снабжения посылает, я даже, пожалуй, постесняюсь пересказать.

— А как же вы раньше справлялись? — что такое круглосуточная работа, даже при неполной загрузке, я знаю не понаслышке.

— А раньше у нас и студентов было поменьше, в этом году — расширенный набор, и занятия по пластификации форм вёл Лаопо-Ри — один из немногих преподавателей-инопланетников. И при нём как-то все конфликты и прочие недоразумения увядали на корню.

— Да, драконы — они такие, — теперь уже я не могла не согласиться. — Особенно Патриархи.

— Да нет, — Тата внезапно рассмеялась, — этот не патриарх, он, кажется, вообще ещё довольно молод. Резкий, задиристый, бесконечно обаятельный. Талантливый художник, но с даром преподавания. Ему достаточно было один раз улыбнуться во все клыки, чтобы даже аскольцы уши прижимали.

— Душка, — заключила я и пожалела, что этого представителя чешуйчатых сейчас нет на месте. Интересно было бы пообщаться.

— А где можно подробнее почитать о системе оплаты дополнительных услуг на Пересадочных Станциях? — вернулась Тата к своей проблеме.

— Вот здесь, — я черканула электронный адрес, где речь шла о двух наших, человеческих. А то пока разберёшься, как там инопланетники управляются со своими Станциями — мозги сломать можно, хотя принцип везде вроде бы один и тот же.

— Спасибо. Не возражаешь, если я ещё разок подскочу за советом?

— Да пожалуйста! В ближайшие две недели я ничем кроме отдыха не занята, а от него тоже нужно когда-то отдыхать, — я подмигнула, она рассмеялась, с тем мы и расстались. А уже буквально через пару минус вернулись деды с Акселем. И выглядели они настолько вымотанными, что мне даже захотелось переименовать их «Вредных» в «Бедных». Похоже, сынуля попользовался безраздельным к нему вниманием взрослых по полной.

— Мама, что? — требовательный пальчик Акселя уткнулся в многолапое чудище, выставляющее на стол заказанные прохладительные напитки. Оба деда хором сделали вид, что настолько поглощены чтением меню, что совсем ничего не слышат. Очень хорошо их понимаю: даже у меня, хотя я привычная, временами от постоянных вопросов начинает звенеть в ушах.

— Это робот-официант. Он приносит нам то, что мы попросили, — а такие вот короткие информационные справки вылетают из меня уже почти автоматически. Много ли Аксель в них понимает — не знаю, но выслушивает с неизменным вниманием, и тут же находит что спросить ещё. И продолжаться эта игра в вопросы и ответы может довольно долго.

— Папа, что? — моментально отвлекшись от робота, он ухватил всей пятернёй горсть песка.

— Это песок — много-много маленьких-маленьких камешков, — вылезший из воды Мика дышал тяжело — не мог отдышаться, но на вопрос ответил быстро и чётко. Стекающие по смуглой коже капельки воды бриллиантово сверкают на смуглой коже — ещё пара недель и мой заяц станет оттенка тёмного шоколада. Эх, не к месту тема для размышления и не ко времени.

— Да-а?

На самом деле песок мы уже видели в позапрошлый свой приезд на Землю, но Аксель уже похоже всё забыл. По крайней мере, прилипшие к ладошке песчинки принялся разглядывать с чисто исследовательским интересом.

— И часто он так? — понизив голос, чтобы ненароком не отвлечь внука от познавательной деятельности, спросил Джентано.

— Постоянно, — честно ответила я. С тех пор, как Аксель научился произносить кое-что помимо «мама» и «папа», он стал требовать разъяснений ко всем встречающимся предметам и явлениям. Да и не по одному разу. В нашу с Миком задачу входило рассказывать и желательно каждый раз по-новому, не повторяясь, добавляя новые подробности в картину окружающего Акселя мира. Впрочем, время от времени мы всё же сваливали эту почётную миссию на воспитателей детского сада.

Вызов от Таты с просьбой о встрече пришёл только через два дня, когда мы уже успели и позагорать, и накупаться, и сплавать с аквалангом, и посетить большую часть достопримечательностей местного масштаба и уже начинали подумывать, чем бы заняться ещё. Может, на один из соседних островков слетать? Или купить однодневную лицензию на подводную охоту? Мне Вредные Деда обещали показать, что там к чему, а Мика вроде бы и так умеет.

— Что же, тоже неплохой вариант, — рассудительно заметил Мика, когда я схлопнула окошко голограммы. — Островное отделение Межрасового Института Дружбы Народов — тоже своего рода достопримечательность, правда — закрытого типа. И хотя от этой поездки попахивает скорее работой, чем отдыхом, мы всё же, пожалуй, не откажемся съездить.

— Просто в первую нашу встречу, — повинилась я, — я надавала ей кучу разных советов. Вроде бы толковых, но не знаю, вдруг, что-то криво сработало?

Что случилось что-то непредвиденное, было заметно сразу по поведению Таты, которая почему-то не спешила посвящать нас в суть проблемы, несмотря на то, что сама только что, чуть не слёзно, умоляла приехать, помочь разобраться. Нет, она не бегала из угла в угол и руки картинно не заламывала, но выглядела обеспокоенной и удручённой, настолько, что даже живые цветы в причёске выглядели поникшими и погрустневшими. Лёгкие, белые, матово-прозрачные, крепящиеся тонкими стебельками к коже головы… Бр-р.

— Что-то не так? — Тата остро и внимательно посмотрела на меня. Так, а о чём я сейчас думала? Нет, упоминать о том, как когда-то с помощью такого же геномодифицированного украшения подставили меня саму, я не буду. Мутная была история и к тому же я совершенно не помню, что из того, что с нами тогда случилось можно упоминать, а что нет. А начни рассказывать одно, за ним и всё остальное вытянется.

— Почему у тебя нет крыльев? — брякнула я первое же, что пришло мне в голову. — Ты же типичный «ангел».

— Купировала, — она безразлично пожала плечами.

— Это как? — опешила я.

— Чик-чик, — она показала пальцами знак ножниц, улыбнулась, глядя на мою ошарашенную физиономию, и кажется впервые, с момента встречи чуть-чуть расслабилась. — Родители мне этого до сих пор простить не могут. Оперённые крылья — жуть какое неудобное украшение, а эстетический эффект от него сомнителен. Плавать мешают, мыть — трудно, сушить — долго, и нет бы на них можно было бы не летать, так хоть планировать!

— А что, нельзя? — где-то я слышала, о планеристах, пользующихся собственными крыльями.

— Если спрыгнуть с чего-нибудь высокого, да при подходящем ветре, можно опуститься на землю по относительно плавной дуге. Но это всё равно спорт для каскадёров, а нормальному человеку в обычной жизни они только мешают. Так что как только мне исполнилось восемнадцать, я от них избавилась.

Мда, а мне даже ни разу не пришла в голову идея избавиться от хвоста, хотя было время, когда он меня здорово раздражал. Видимо, не настолько.

По коридору прозвучал дробный стук приближающихся шагов, двери распахнулись и к нашему обществу присоединился ещё один занятный персонаж: сатир, молоденький, не старше Таты, и, похоже это и был тот самый её напарник, о котором она упоминала. Брякнул на ходу что-то типа: «Здрассь» — и бухнулся с размаха на стул.

— Я всё осмотрел и это может быть только он.

— Кого потеряли? — Мика приподнял одно ухо, которые как обычно, когда он находился в расслабленном состоянии нависали над глазами.

— Студента, — тяжело вздохнула Тата. — Единственный хох на всё наше отделение — зовут Яалин. Хохи вообще-то не слишком склонны к изобразительному искусству. Да и этот, насколько мне известно не блистал… Но в общем, учебный процесс нас не касается.

— Загулял, — пожала я плечами, — со студентами это бывает. Стоит ли по этому поводу беспокоиться?

— Система зарегистрировала вход в здание вчера после полудня. С тех пор он его не покидал. На занятиях не присутствовал. Никто из опрошенных его не видел. А самое главное, всё это случилось сразу после того, как мы поскандалили. Ему, видишь ли захотелось омаров, он о них слышал, он требует включить их в своё индивидуальное меню. Причём именно натуральных, не выращенного на гидропонике «рачьего» мяса.

— Попали вы, — оценила я масштабы происшествия.

— Классика жанра, — закатил глаза Мика. — Очередной потеряха. Везёт нам на них.

— А зачем ему омары? — меня заинтересовало другое. — Они же не употребляют в пищу морепродукты.

— Не знаю, — растерялась Тата. — Лило?

— Мы поначалу не слишком вникали в детали, — её напарник нервно дёрнул одним плечом, — просто доставали запрошенное и только смотрели, чтобы оно не было опасно для конкретной расы. На большее времени не оставалось.

— Кстати, в прошлый раз ему понадобились речные раки, — а в позапрошлый… не помню, — у Таты явно голова шла кругом. — Нужно, наверное, сделать запрос на выборку всех его заказав.

— Нужно, наверное, попросить местного искина сделать это, — поправила я. Не самим же заниматься такой ерундой, в самом-то деле?

— Так, давайте не будем соскакивать с темы, — повернул разговор в нужное русло Мика. — Система зарегистрировала вход Яалина в здание общежития, выхода не зарегистрировала, видеть его больше не видели. Какие-нибудь следы остались?

— Кокон, — коротко и совершенно неинформативно сообщил Лило. — Громадная такая, чёрная штука под потолком висит в его комнате. Мы предполагаем, что это он сам там закуклился. И что в связи с этим делать, мы не знаем.

— Вроде бы у хохов процесс закукливания и перехода к следующей стадии жизненного цикла связан с какими-то сложностями, — нерешительно начала Тата.

— А нам, прежде чем отсылать отчёт начальству нужно сформировать полное понимание происшествия, — обозначил Лило то, в чём понадобилась наша помощь.

— А пойти и самим посмотреть? — в свою очередь предложила я.

Не то, чтобы я не доверяла выводам ребят, просто, всегда лучше взглянуть самой. Ну и потом, хохи не входят в основной список разумных рас, изучению которых в ИПКиМД уделяется максимальное внимание (нельзя объять необъятное и всегда приходится жертвовать чем-то одним в пользу другого), так что придётся поднапрячь не только органическую, но и имплантную память. А это требует времени и не слишком похоже на обычные, родные воспоминания. Сначала находим какие-то ближайшие ассоциации: обложку книги, иллюстрацию, какую-нибудь особо запомнившуюся фразу, термин или название — годится что угодно и дальше информация начинает разворачиваться последовательно, слово за словом, со всеми схемами, сносками, иллюстрациями и приложениями, до тех пор, пока сама себе не скажешь: «Стоп!», найдя нужное, или пока обособленный фрагмент имплантной памяти не закончится. Программисты всю эту последовательность действий называют как-то по-другому, по-умному, но я не они, я только пользователь и мне этого хватает.

Данные, сведения, сухая статистика и коротки забавные заметки очевидца тонкой струйкой потекли в мой мозг. И даже результаты вскрытия какого-то особо невезучего хоха. Гадость какая! А ведь я всё это прочитывала перед тем, как записать на имплант, иначе и быть не может. Но совершенно ничего не помню.

Мика, судя по прикуренной самокрутке из очень хитрых травок, занимался примерно тем же — вспоминал некогда записанное на импланты, но до сих пор не бывшее востребованным.

— У нас здесь принят индивидуальный подход к каждому студенту, — вещала Тата тоном опытного экскурсовода, проводя нас по широким светлым коридорам. — Это касается не только внутреннего, процесса обучения, но и внешнего, условий существования. Никакой стандартизации, — она бросила быстрый взгляд на меня. — У них слишком разные потребности, чтобы можно было выработать нечто вроде стандартного жилого модуля для всех инопланетников разом.

Я молча отмахнулась: это-то как раз понятно. Тритона с Лидры, вон как раз один прошествовал мимо (я приветственно взмахнула рукой и удостоилась ответного взмаха) не поселишь в тех же условиях, что Бирданских Неразлучников (не помню их самоназвание, но у нас их называют только так, за неспособность жить вне коллектива из сородичей), предпочитающих сухой и жаркий климат. Тут действительно пришлось очень творчески подходить к формированию жилого пространства для наших гостей, делать каждую комнату по-своему уникальной, совершенно не так, как принято у нас строить дома для людей. И кто бы этим не занимался, но получилось у них не только функционально, но и по-настоящему красиво.

Шла, восхищалась, но поселиться надолго в подобном интерьере так желания и не возникло — мне и в стандартизованном пространстве обитать было вполне комфортно. Стандартные жилые модули, а в них стандартные штекеры, пазы, разъёмы, всё подходит ко всему. Словно живёшь среди деталек громадного лего-конструктора, где из бесконечного разнообразия «кубиков» можно слепить что-то своё, неповторимое… К примеру, жилой модуль в катер переделать.

Кокон не был чёрным, уж скорее серо-бурым и очень напоминал длинный мешок, в который запихнули что-то неровно-угловатое и подвесили к потолку. Занимал целый угол и был расположен так, что его невозможно было не заметить.

— Это он, — уверенно заключил Мика. — Безусловно, это — закуклившийся хох. Тот ли это, которого вы потеряли я, утверждать не берусь, но другим здесь взяться вроде бы неоткуда? — он вопросительно посмотрел сначала на Тату, потом на Лило. Те, почти синхронно кивнули. — Можем ещё запросить центр ксеномедицины и провести сканирование, но на мой взгляд это излишне. Да и трогать кокон нежелательно. Во избежание! Или вы собираетесь освободить комнату для другого студента, раз уж этот, некоторым образом, выбыл?

— А мы, по-моему, права на это не имеем, — неожиданно заявил Лило.

— Ну-ка, ну-ка, об этом подробнее, — почуявший интригу Мика азартно сощурил глаза.

— Ну да, есть такой пункт в соглашении, — слега опешил от его энтузиазма Лило. — Слишком уж накладно менять начинку в комнатах каждый раз, когда кому-то захочется «переехать», поэтому помещение за студентом закрепляется до конца обучения.

Ближайший к нам настенный коммуникатор подал звуковой сигнал и приятным безличным голосом произнёс:

— Запрошенные вами пакеты данных сформированы. Вывести на экран?

— Давай!

И мы склонились над выданными сведениями, азартно разбирая, зачем ему могло понадобиться то или иное, временами «зависая» обратившись к имплантной памяти, а временами начиная шустро перемещаться по комнате, выискивая в вещах хоха доказательства осенившей теории. И всё это в его молчаливом присутствии.

— Ну вот, теперь мне всё более-менее ясно, — заключил Мика после того, как выволок из недр шкафа с личными вещами перегонный куб. Будете смеяться, но он действительно был кубическим — из безупречно-ровных граней выступала только пара непонятного назначения раструбов. И если бы муж не сказал что это такое, ни за что сама не догадалась бы.

— Итак, — начал Лило излагать нашу реконструкцию произошедшего по порядку, — решил этот парень повысить свой статус «задёшево» и мимо принятых на родине обычаев. И начал искать, на какой из относительно дружественных, но не имеющих с ними активных связей планет (чтобы никто раньше времени не просёк суть интриги), имеются подходящие условия.

— Или увидел один из тех буклетов, — в свою очередь выдвинула теорию Тата, — что мы рассылали по обитаемой части галактики, прочёл, какие мы тут условия для студентов гарантируем, на какой срок и тут его осенило…

— Точно, — согласилась я. — Вы же не только предоставляете помещение, но и обеспечиваете в нём максимально комфортные условия существования, а для правильного созревания кокона это важно. Кстати, рисковый парень — а вдруг мы поотключаем все режимы, что он для себя тут выставил? — а он таки выставил, это я уже успела проверить. Да не стационарные, а динамические, которые должны были постепенно меняться в течение следующих двух с небольшим месяцев.

— Не суть важно, с чего именно оно началось, — быстро свернул тему Лило, — важно то, что прибыл этот кекс к нам с вполне конкретными намерениями. И тут же принялся изводить нас требованиями то одного, то другого.

— Кислоты. Полным демонстрационным набором из школьного продвинутого курса юного химика, — вспомнила Тата. — Раки эти…

— В общем, добывал те вещества, которые можно добыть на месте и перерабатывал вот в этом агрегате в нужные соединения, — подхватил его рассуждения Мика. — Хитин в частности. Очень близкий аналог тинампа, который используется на его родине. Кокон-то не из абы чего строится.

— Кое-что наверняка привёз с собой, — прикинула я.

— А кое-что для него с вас стребовали его сокурсники, — Мика ещё раз просмотрел ведомость, где было перечислено всё запрошенное. — Здесь, если я что-то в чём-то понимаю, есть не всё. И он спешил. Процесс трансформации, — он кивнул в сторону висящего в углу кокона, — запускается не в один момент. Насколько я знаю, это дело довольно долгое.

— Скорее всего, он уже из дома вылетел, находясь, так сказать, в процессе, — вставила я.

— Время тикает, вот-вот уже придёт пора закуклиться, а тут вы его круто обломали с теми омарами. А строительного материала по-прежнему не хватает. Как было не разораться?

— С чего ты это взял? — удивился Лило.

— Вот, — Мика дотронулся до поверхности кокона, сделав в ней небольшую вмятину, которая тут же, стоило только убрать руку, вернулась в исходное состояние. — В норме они гораздо твёрже.

— А он у нас тут ногами не дрыгнет? — забеспокоилась Тата.

— Не должен. Но это можно будет уточнить у его сородичей, когда мы с ними свяжемся.

Связаться с хохами, не имевшими собственного посольства на Земле, получилось далеко не сразу, а внутригалактическая связь, к сожалению, пока несовершенна. Зато когда это удалось… Тата долго распиналась перед очень важным, антрацитово-чёрным дядей, металась от извинений до почти обвинений в адрес студента, а он всё молчал, не реагируя абсолютно никак. У нас даже стало закрадываться подозрение, а понимает ли он вообще, то, что она ему уже битый час втолковывает? В конце концов, на её почти истерический призыв: «Что же нам теперь делать?», он буркнул:

— На ваше усмотрение, — и отключился.

— И как это понимать? — бледная от выплеснутых эмоций Тата обернулась к нам. Весь коллектив «переговорного пункта», который за время переговоров успел уяснить в чём суть проблемы, затаив дыхание ждал, как же мы будем разруливать эту ситуацию.

— Это так понимать, что хохи примут любое наше решение, — начала рассуждать я. — Кроме, разве что уничтожения ослушника. А может даже и его.

— Да что ты такое говоришь?! — возмутилась она.

— Пытаюсь очертить границы наших полномочий в отношении этого субъекта, — как можно более невозмутимо ответила я. — Раз уж вернуть его на родину до вылупления не удастся, потому как это почти равносильно тому самому убийству…

— В тридцати семи и шести десятых процентах случаем, — уточнил Мика. — Так что я бы всё же попытался.

— Нет, ну это совершенно… — растерянно начала отнекиваться Тата, когда её азартно перебил Лило:

— Позорить мы его будем. Так позорить, что ни одному другому хоху не придёт в голову повторить этот фокус. Да и сам он, когда очнётся, станет обходить Землю десятой дорогой. Экскурсии к этому кокону водить и рассказывать, какой нехороший и нечестный субъект в нём находится. Он же и сейчас способен, пусть и в очень ограниченном объёме, воспринимать окружающую реальность. Так вот, пусть слушает и проникается.

С некоторыми оговорками эта идея была принята как план и приведена в исполнение. И последствия имел гораздо более весомые, чем мы могли рассчитывать: спустя два с половиной месяца по земному счёту хох Яалин покинул свой кокон в состоянии, близком к нервному срыву и, не медля, отправился на родину.

На родине нашу выходку приняли не то что бы как должное, но с пониманием и вроде бы даже уважением.