Гагарин

Глава 19

19.

«В чём сила, брат? В правде!», — как-то обронил отец, Андрей спросил: откуда это, не получив внятного ответа. Гагарин-старший много раз бросал странные фразы, напевал песенки, нигде более не слышанные, но вряд ли им сочинённые.

В чём сила ионного реактивного двигателя? В смысле — не сила тяги, не мощность, не удельный импульс, а в разговорном значении. Ответ один — в способности работать долго, непрерывно, экономично, об этом повторялось много раз, тем не менее, это изобретение человеческого гения не уставало восхищать. Криптон, бесцветный инертный газ, сутками льётся из сопла — мизерный по массе, но со скоростью полёта частиц, более чем в полтора раза превосходящей вторую космическую в поле тяготения Земли.

Несколько дольше лететь к Луне, чем получив разгон от химической ЖРД, зато на ионной тяге эта сцепка может дотянуть до орбиты Марса и вернуться обратно, запасов воздуха, воды и еды хватит Андрею на дорогу в два конца. Вот только Земля убежит по своей орбите достаточно далеко и её не догнать, так что стоило бы найти более изящный способ для самоубийства.

Сколько раз Андрей обсуждал тему ионных ракет с отцом! Сколько мечтали, чтоб тяга увеличилась хотя бы на порядок. Планеты солнечной системы станут ощутимо ближе.

Но, оказывается, существуют непреодолимые технические проблемы, не позволяющие нарастить тягу отдельно взятого двигателя. Учёные говорят о фокусировке ионного луча. С какого-то предела он становится неконтролируемым, ионы разбегаются в стороны и даже летят вперёд, обгоняя корабль и бомбардируя обитаемую зону. Разве что поднять в космос огромный реактор, соизмеримый с применяемыми на земных АЭС, и нацепить на него тридцать два ионных РД, подобно тому, как Королёв хотел навесить батарею ЖРД на первую ступень ракеты Н-1. Пока — технически и финансово невозможно.

Если вернуться из заоблачных мечтаний в реальность, то на Луну полетел пилотируемый корабль, толкаемый обычным буксиром серии «курчатов». В четырёхместном объёме спускаемого аппарата от «сапсана» Андрей путешествовал один, на трёх остальных креслах экипажа лежали прочные контейнеры. Поскольку один астронавт, напортачивший с посадкой, правда, не по своей вине, а из-за сбоя техники, останется на «Колумбии» до прихода американского грузовика, эти контейнеры предстоит аккуратно спустить на поверхность. Скафандры прилетевших на челноке, включая прилунившихся на спускаемом аппарате, спроектированным для Марса, снабжены ранцами с автономной системой жизнеобеспечения минимум на четыре часа. Придут и заберут. Если что-то стрясётся не по плану, а в этой лунной экспедиции не по плану случилось практически всё, Андрей попытается запустить режим зависания, разгерметизирует кабину и просто выбросит грузы наружу. Падая в пыль с тридцатиметровой высоты, всё равно что с пяти метров на Земле, не разобьются. Ему предстоит врубить полную тягу, уходить на окололунную орбиту для стыковки с ионным буксиром и ждать, пока бортовая ЭВМ, общаясь со старшей сестрой в ЦУПе, рассчитает траекторию возвращения к Земле.

Упс! Задумавшись о самых серьёзных проблемах, забыл о менее серьёзной. Начал со стандартного рапорта.

— Заря-1, я Корунд. Самочувствие нормальное, системы в норме. Прогнал симулятор посадки в автоматическом и ручном режиме.

— Корунд, я Заря-1, принято.

Голос незнакомый и без грузинского акцента.

— Заря-1, прошу сообщить американскую версию происшествия. Когда вступлю с ними в диалог, его будет писать Хьюстон?

— Корунд, будь уверен — наверняка запишет. Что именно дадут в эфир, заранее неизвестно. Сейчас их каналы вещают, что раскрылись дополнительные возможности по изучению лунного льда, поэтому срок экспедиции увеличен. К Луне следует ещё один корабль с дополнительным оборудованием. В разговорах с американцами рекомендована предельная сдержанность, чтобы при попадании информации в эфир не раскрылись подробности.

Этого Андрей до конца не понимал. Очевидно, если грандиозная ложь об «успехе» прилунения челнока лопнет как пузырь, и правда расползётся по СМИ, в США наверняка разразится скандал хуже Уотергейта. Но радиопереговоры перехватить может практически любой продвинутый любитель! Достаточно перенастроить спутниковую телевизионную антенну и снабдить её чувствительным приёмником на нужную частоту. Пусть в СССР спутниковое телевидение ещё не развито, за океаном таких антенн полно. Да и посвящённых в обман громадьё, неужели никто не устоит перед соблазном продать сведения газетчикам? К тому же, подкрепив записью разговоров с «Колумбией» на тему «Хьюстон, у нас проблемы, а точнее — капец», заработает миллионы.

Значит — надеются на авось. Что остаётся иное?

В конце концов, об «успешной» посадке всему прогрессивному и не очень прогрессивному человечеству сообщила Опра Уинфри, она никак не является официальным представителем NASA, Госдепа или Белого дома. Протечёт информация — будут выкручиваться.

Если бы телерепортёрша или кто-то иной освещал бы его полёт, наверняка драматически воскликнул бы: оставалось только ждать. Фигушки. Посадочная программа позволяла демо-режим. Как и отчитывался перед ЦУПом, Андрей снова и снова гонял её, симулируя выход к точке посадки под разными углами и разной скоростью.

Ваня Лавейкин уже совершил пеший марш к ажурной посадочной раме, рассчитанной на Марс, но по капризу судьбы занесённой на Луну, установил радиобуй. Он же вместе с американской скво должен наблюдать прилунение, находясь на прямой связи с Андреем, возможно, что-то подскажет, иногда со стороны виднее.

Вроде всё предусмотрели. Что может пойти не так? Да всё что угодно!

Например, что реактивная струя спалит буй, точно так же, как его расплавили гидразиновые двигатели ориентации «Колумбии». Радиосигнал исчез всего за секунду до касания рамы, Андрей хлопнул рукой по тумблеру, на который была выведена команда «зависание».

Нижние камеры показывали только пыль, беснующуюся под напором реактивной струи.

— Вань! Где я⁈

— Сопло метрах в двух над рамой. Сейчас расплавишь её! Сбрасывай груз и не рискуй.

А на экранах вдруг прояснилось. Керосиновое пламя большей частью сдуло вековую пыль, да её здесь и меньше, часть улетела во время январской посадки МОК.

Он взялся за джойстик, отрубил автоматику и начал уменьшать тягу.

С запозданием на прохождение сигнала до Земли о его манипуляциях узнали в ЦУПе. Ещё секунда с небольшим понадобилась, чтоб радиоволна донесла до Луны вопль оператора:

— Корунд, отставить посадку, немедленно вверх!

Но было поздно.

Внизу заскрежетало, ракета вздрогнула, покачнулась.

Андрей вырубил тягу полностью. Если что-то не так, ракета завалится в бок. Припасы в любом случае попадут к застрявшим на Луне.

А он сам? У его скафандра нет ранца! Он вообще предназначен только на случай разгерметизации при взлёте-посадке на Земле или для внекорабельных работ в открытом космосе, но не для путешествий по Луне! К «Колумбии» в нём просто не доберётся.

Конструкция медленно колебалась как на ветру, хоть на Луне отродясь не было ни атмосферы, ни ветра. Накренилась.

Левой рукой в перчатке скафандра нащупал и откинул блистер тумблера, запускающего аварийный отстрел замков стыковочного устройства. Последний шанс спастись, просчитанный конструкторами «Прогресса», для этого нужно отделить спускаемый аппарат от ракеты, запустить тормозную двигательную установку. Он, взлетев на какой метр, мягко прилунится, используя ТДУ вместо парашюта, ненужного в малом тяготении. Ну, а потом остаётся надеяться, что Лавейкин принесёт скафандр кого-то из американцев.

Слишком много «но». Слишком много «если» и упования пусть не на чудо, но на малые вероятности.

А вот вероятность утраты спускаемого аппарата «сапсана» и марсианской ракеты стопроцентная. Обошедшаяся в сотни миллионов рублей космическая техника, вполне ещё исправная, погибнет и будет валяться на Луне никому не нужным металлоломом. Обезглавленный приборно-агрегатный отсек «сапсана», брошенный у «Салют-12», в лучшем случае пойдёт на запчасти. И виноват в этом единственный человек, нарушитель приказа из ЦУПа, по имени Андрей Гагарин.

Но не случилось. Ракета замерла. Приборы показали угол тангажа восемьдесят семь градусов по отношению к лунной поверхности, то есть нос смотрит практически строго в зенит.

Так в самом деле поверишь в бога!

Только сейчас врубился, как истошно надрывается радио.

— Заря-1, прилунение завершено успешно. Начал проверку систем корабля. Установлен радиоконтакт с Изумрудом. Как поняли?

Если кто-то и решил учинить разнос за дикое нарушение норм безопасности, то отложил его до возвращения Андрея на Землю. Плевать. Победителей не судят.

Привычно надел скафандр. Стравил воздух и открыл люк. Две фигурки в белых скафандрах совершенно другого типа спешили к ракете.

Прихватив первый контейнер, Андрей спустился вниз по лесенке, рассчитанной для противоположного дела — чтобы пилоты марсианской экспедиции поднялись для эвакуации с планеты. Одна шестая земной тяжести казалась совсем немаленькой для тела, успевшего избаловаться за недели в невесомости, едва не выронил груз.

Вдобавок, длины шлангов не хватило до низа, это смутно напомнило историю одного из первых полётов… Он скинул контейнер на обнажённый и слегка почерневший лунный грунт, сам поспешил за следующим.

Когда слезал с последним третьим, Лавейкин и американка уже подошли вплотную к раме. Андрей отдал груз товарищу.

— Обидно! Ты — на Луне, а спуститься на Луну не дают шланги? — прозвучало в наушниках. Потом женский голос по-английски добавил: — Мистер Андре, вы не можете спуститься к нам?

От обоих падали очень длинные и непроницаемо-чёрные тени. Солнце стояло чрезвычайно низко, едва не касаясь горизонта, но светило безжалостно, без опущенного светофильтра в ту сторону лучше не смотреть.

Космонавтом, пережившим жуткий стресс от прилунения на грани катастрофы, овладело хулиганское чувство.

— К вам — могу. Но очень ненадолго.

Пока с Земли не прилетел новый запрет, он выдернул оба шланга вентиляции и электрокабель из разъёмов скафандра, сам прыгнул вниз с двухметровой высоты.

Американка показала ОК двумя пальцами в перчатке, Лавейкин что-то кричал, но абсолютно неслышно, поскольку звуков в вакууме нет, а связь оборвалась. Не искушая судьбу зазря, Андрей притопнул несколько раз, чтоб с чистой совестью утверждать «я ходил по Луне», и полез обратно — в объятия кабины «сапсана». Когда воздух снова хлынул в скафандр, в нём уже стояла температура финской бани.

Экономя воздух, Гагарин не восстанавливал давление и лежал на кресле после эскапады, не открывая шлем и отдыхая в ожидании эвакуируемых. Они пришли только часа через три с половиной, поскольку перезаряжали свои скафы. Из полезного приволокли с собой пробы лунного льда.

— Билл остался один, — первым делом сказала мисс Виттенберг, когда подняла стекло шлема и вдохнула воздух кабины. — Чрезвычайно за него волнуюсь. Он просил передать привет жене и детям.

Несмотря на совместный полёт с русскими и обязательное изучение русского языка американка говорила исключительно по-английски. Это была белая женщина за тридцать, совершенно не женственная. Вроде бы с опытом прежних полётов на челноках, теперь это было не важно.

— Начните с того, что отрегулируйте под себя кресло. Иван, помогите ей.

— Слушаюсь, командир!

Вот чуть-чуть бы поменьше сарказма! Да, Лавейкин — подполковник, Гагарин — всего лишь старший лейтенант, но он привёл корабль и он его капитан. Они общались по-русски, не сильно озаботившись, понимает ли их импортный член экипажа.

Устроились. Мисс спросила:

— Чего ждём? Когда старт?

Учитывая неоднозначные обстоятельства их отлёта, не велась телетрансляция, никакой Фил Донахью не распрягался в прямом эфире.

— Компьютеры высчитывают стартовое окно и программу полёта на орбиту, — объяснил Лавейкин. — Скоро.

— Корунд, я Заря-1. Отказ системы дистанционного управления «курчатова». Он не выполнит орбитальный маневр сближения.

— Похоже, влипли, подполковник, — прошептал Андрей, лихорадочно соображая. — Заря-1, какие варианты?

— Корунд, в МОК-2 минимально достаточно топлива для возвращения на Землю без стыковки.

— Понял, Заря-1. Вариант не лучший. МОК-2 будет потеряна. «Курчатов» бросается на лунной орбите, «Салют-11» лишена толкача для подъёма орбиты и маневров уклонения. Я прерываю полёт и оказываюсь на Земле, не выполнив задания на «Салют-11». Если топлива хватает, предлагаю выполнить орбитальный маневр на двигателе МОК-2.

— Вы должны понимать, мисс Виттенберг, — объяснял встревоженной американке Лавейкин. — Луна делает полный оборот вокруг своей оси за двадцать семь дней. «Курчатов» намотал витки вокруг неё, и его орбита уже не проходит точно над зоной посадки «Колумбии» и этого корабля.

— Я знаю азы навигации в космосе, мистер Иван. Какие будут предприняты меры? Вероятно, мне лучше вернуться на «Колумбию» и ждать там? Мистер Андрэ?

— Пока — считаем. Не торопитесь. Если Земля сочтёт, что маневры на кислород-керосиновом топливе по сближению с «курчатовым» сожрут весь резерв горючего и окислителя, а ионный двигатель не запустится, у нас останется последний вариант — снова лететь к Луне, снижаться, а затем прилуниться. Мы же находимся в спускаемом аппарате основного советского пилотируемого корабля серии «сапсан».

— Но мы и так на Луне! — возразила женщина и попросила связь с Хьюстоном.

Как не сложно было ожидать, получила приказ покинуть русский корабль и отправляться к «Колумбии», не подвергаясь ненужному риску при стыковке с неисправным русским атомным аппаратом.

— Баба с возу… — прокомментировал Иван, когда они восстановили давление, израсходовав слишком много воздуха. — Ракете легче. Что там ЦУП?

— Ты слышишь и видишь то же, что и я. Ждём расчета на стыковку с «курчатовым». Жаль, что мисс не тонну весит. Вот тогда бы облегчила т сэкономила топливо!

— А ты уверен, что ионный движок запустится?

— Когда он тягал меня по околоземной орбите и сюда, компьютер не принял ни одной ошибки. Это когда управление по кабелю. А по радио этот буксир отродясь не водили, как пристыковали к «салюту», там и висел до моих импровизаций. Может, какой проводок отвалился, наждачкой не зачистили. Бывает.

Через несколько минут начался обратный отсчёт. Андрей приподнялся, натянув привязной ремень, и приник к иллюминатору, глядя на лунную поверхность так близко, наверно, последний раз в жизни. Вдаль к невидимому отсюда шаттлу тянулись в пыли цепочки следов. Фигура американки, отбрасывавшая стометровую тень, едва различалась, женщина удалилась на добрый километр. Их выбор.

Марсианская ракета мягко оторвалась от Луны. Через тридцать девять минут штырь стыковочного устройства вошёл в приёмник буксира. А ещё через полчаса, после серии тестов, из сопла буксира ударила синяя струя, не видимая космонавтами, и толкнула в сторону Земли.

— Политычэски нэхорошо, получилось, да? — прокомментировал из Центра управления полётом очень знакомый голос. — Американы на Луне, нас там нэт, да ещё эту мисс бросили одну в пустыне, в трёх киломэтрах от их корабля… Нэ джэнтльмены!

— Заря-1, я Корунд. Прикажете вернуться и уговорить мисс Виттенберг лететь с нами?

— Нэт! Продолжайтэ полёт.

Лавейкин оказался говоруном, хохмачом и шахматистом. С ним в паре обратная дорога показалась короче, хоть по реальному времени — то на то.

На «Салют-12» прибыли триумфаторами.

— Была бы здесь Лариска, я выделила бы вам закуток, где нет камер, — шепнула на ухо Ксения, тиская брата в объятиях. — На пользу советской науке, в целях медико-биологического эксперимента.

— Если для науки, то как раз под камерами и микрофонами. Кто-то на этом диссертацию бы защитил. Да хоть ты!

— Можно — я? — Иван, оказывается, подслушал разговор. — У вас же тут ещё две девочки есть. Ради науки готов собой пожертвовать!

Ему не обломилось. Всё свелось в шутку, в подначки: чего же ты не совратил мисс Виттенберг в просторном салоне «Колумбии», а затем в ответные попытки оправдаться: «С американой? Ни за что, я — советский патриот».

Отлёт Андрея откладывался из-за неисправностей его буксира в системе управления. Когда же, наконец, наступил день прощания с «Салют-12» и обитателями станции, на душе заныло. Там, на месте своего основного задания, если только не придётся срываться спасать попавших в беду коллег или, как Джеймс Бонд, выручать всё человечество, предстоит снова маяться одиночеством. Дату пуска корабля с туристами ЦУП не подтвердил.

Перелёт на «свою» станцию произошёл обыденно и просто. Она приобрела прежнюю конфигурацию с ионным толкачом в кормовой части и «сапсаном» у среднего стыковочного узла.

К тридцатому июня Андрей узнал, что NASA, наконец, отправила к Луне ракету «Дельта» с модулем мягкой посадки и топливом для челнока. Американцы столь любезны, что согласились на обратном пути произвести стыковку с «Салют-12», забрав на «Колумбии» Лавейкина. А затем на связь вышел Береговой.

— Корунд, я — Заря-1. На девятое июля назначен старт корабля с туристами: гражданка Соединённых Штатов Эльвира Хильштейн, подданная британской короны Лаура Робертс и гражданин Федеративной Республики Германия Кнут Шнайдер. О психологической совместимости вас с ними не спрашиваю. Это наши гости, оплатившие полёт и с пониманием отнёсшиеся к переносу даты начала. Если по-простому, терпите любые их выверты, кроме вредящих безопасности.

— Принято, Заря-1. Обеспечу наилучшие условия на «Салют-11». Кто из наших парней их сопровождает?

— Из «парней»… — через десятки ретрансляторов и преобразователей сигнала сквозь помехи пробилось явное выражение иронии. — Из «парней» командиром корабля назначена лейтенант Гусакова Лариса Евгеньевна шестьдесят второго года рождения, дублёр — Мысков Дмитрий Сергеевич. Корунд, как слышите меня?

— Слышу нормально, — Андрею показалось, что отсек станции сделал полный оборот вокруг него и снова остановился. — Обоих претендентов знаю. Гусакова — журналист, брала у меня интервью для статьи в газете. Мысков одного со мной выпуска с Саратовского. Психологическую совместимость гарантирую.

— Корунд! У вас пульс подпрыгнул до ста десяти, поднялось давление. Что случилось?

Да, тут особо не соврёшь. Словно на детекторе лжи, физиологические параметры на экранах ЦУПа — как на ладони.

— Заря-1, это от радости взволновался. Одному одиноко. Пусть прихватят свежих видео и музыки, улетят — опять останусь один.

— Принято, Корунд. Продолжайте работу по графику.

Какой график! Ему хотелось прыгать и скакать, насколько это возможно в невесомости, а надо сдерживаться, иначе на Земле решат, что сошёл с ума.

Лариса летит к нему… Подбила своего отца протолкнуть именно в этот полёт, а не на обычную стажировку на «Салют-12»? Или подъехала на кривой кобыле к Юрию Алексеевичу? Не важно, главное — результат!

Лишь бы ничего не сорвалось…

А она сама пошла на риск, возникнув на экране во время следующего сеанса связи, презрев, что многочисленные свидетели разговора учуют недосказанное. Держалась предельно официально, словно на приёме у британской королевы. Правда, условности вроде «Заря-1» и «Корунд» были отброшены.

— Андрей Юрьевич, мне передали ваш заказ. Что-то ещё?

— Нет, спасибо, Лариса Евгеньевна. Каждый килограмм дорог. Может только, если родители черкнут по письмецу, прихватите. Контактные телефоны есть в ЦПК.

— Хорошо, Андрей Юрьевич. Станция готова?

— В лучшем виде. Не хватает цветов в вазе на подоконнике.

«Я тебе подарю цветы, когда оба будем на Земле!» — говорили его глаза.

«Жди! Я очень скоро к тебе прилечу», — отвечали её глаза на экране, очень ясные, несмотря на рябь помех.

Какую там частоту пульса передадут в ЦУП приборы? А, плевать. Лишь бы вправду прилетела.

В Государственном комитете по науке и технике референт положил на стол Гагарина пакет, присланный спецпочтой со Старой площади. На бумаге с эмблемой ЦК КПСС в виде ленинского профиля был отпечатан документ под грифом «секретно», в прессу попадут лишь самые общие положения, без конкретизации.

Юрий Алексеевич прочитал его, перечитал вторично, отмечая, где удалось добиться своего, а в чём проиграл.

«Постановление Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза и Совета Министров СССР №79 от 6 июля 1985 г. 'Об образовании Государственного комитета СССР по освоению космического пространства и партийном контроле над деятельностью по исследованию космоса».

В целях совершенствования управления и координации деятельности по созданию новых типов ракетно-космической техники и осуществления полётов в космическом пространстве в интересах укрепления обороноспособности СССР и развития народного хозяйства, во исполнение решений XXVI съезда партии, Центральный Комитет КПСС и Совет Министров СССР постановили:

1. Образовать Государственный комитет СССР по освоению космического пространства (Госкосмос СССР) при Совете Министров СССР.

2. Определить важнейшими задачами Госкосмоса СССР управление всеми научно-исследовательскими работами в области покорения космоса, производством космической техники, эксплуатацией космической техники, а также космодрома «Байконур» и строящегося космодрома «Восточный».

3. В целях реализации этого постановления вывести из ведомственного подчинения и передать Госкосмосу СССР конструкторские бюро и научно-исследовательские учреждения по списку в соответствии с Приложением №1.

4. Передать Госкосмосу СССР промышленные предприятия и объединения по списку в соответствии с Приложением №2.

5. Обеспечить организацию постоянно действующей лунной колонии СССР к открытию XXVII съезда КПСС.

6. Обеспечить подготовку к пилотируемому полёту на Марс не позднее 1988 года.

7. Образовать Отдел космической промышленности в составе ЦК КПСС с приданием статуса заведующему данным отделом Секретаря ЦК КПСС и члена Политбюро ЦК КПСС.

8. Избрать заведующим Отделом космической промышленности ЦК КПСС Дважды Героя Советского Союза Гагарина Юрия Алексеевича.

9. Назначить председателем Государственного комитета СССР по освоению космического пространства Дважды Героя Социалистического Труда Козлова Дмитрия Ильича.

10. Академии наук СССР…'

Дальше следовали менее интересные пункты. Гагарин предпочёл бы лично возглавить Госкомитет, над собой иметь не Секретаря Центрального Комитета, а кого-то пониже и спокойнее. Но товарищ Шкабардня, выслушав доводы генерал-полковника, невинно предложил: тогда в ЦК на отдел космоса ставим Евгения Гусакова. Юрий Алексеевич всплеснул руками, воскликнул «только не это» и согласился с принятием секретарского портфеля.

Козлова Гагарин намеревался отправить на почётную пенсию. Но тот, зная о перспективе рождения громадного госкомитета, объединяющего «Прогресс» с таким количеством заводов, газет, пароходов, что промышленным министерствам не снилось, заранее подсуетился и вместо заслуженного отдыха получил возможность пропихнуть свой проект станции «Салют-14» в наиболее грандиозном варианте — с двухсотметровой беговой дорожкой.

Юрий Алексеевич мечтал о советском аналоге NASA со справедливым распределением заданий на контрактной или конкурсной основе по предприятиям, ОКБ и НИИ, вышло нечто противоположное — все эти организации влили в структуру новорождённого монстра. Учитывая, что многие из них работают не только для космоса, страшно представить, какой плач Ярославны поднимется у ограбленных.

Ничто и никогда в СССР не получается как задумано, ни в одной из реальностей.

Конец третьей части. Продолжение следует