Гамбусино

XI. ОХО-ЛЮСЕРО

Дону Луису было грустно: одержанная победа для него была равносильна поражению, так как, несмотря на все усилия, он не освободил молодую девушку, трогательно взывавшую о помощи.

В течение долгих часов он напрягал свою память, но все было напрасно.

Была уже полночь, когда проводник возвратился и увидел, что полковник, погруженный в свои мысли, сидит перед костром.

Великий Бобр сел на корточки рядом с доном Луисом.

Полковник поднял голову.

— А, это вы, вождь! Вы возвратились очень поздно.

— Мос-хо-ке долго шел по следам гачупинов, — ответил индеец, спокойно набивая свою трубку и зажигая ее с помощью священной палочки.

— Вы их видели?

— Много часов Мос-хо-ке шел по их следам.

— Что они делают теперь?

— Они бегут, как лани, вспугнутые охотниками.

— Значит, они не намерены перейти в наступление?

— Нет, они спешат очутиться там, куда они идут.

— Куда же они направляются?

— В пустыню.

— Что они будут там делать?

— Мос-хо-ке узнает это в свое время. У индейца глазорла: он видит все в саванне.

— Они увели с собой молодую девушку?

— Да.

— Вождь знает ее?

— Возможно.

— Кто она? — быстро спросил дон Луис. Индеец остановил на мгновение свой взгляд на нем.

— Наступила полночь, — сказал он, — через несколько часов надо опять идти в путь. Мос-хо-ке нуждается в отдыхе, он идет спать.

И, завернувшись в свой плащ, он лег у костра, закрыл глаза и уснул или, быть может, притворился спящим. Дон Луис был подавлен.

— Ах, мучитель!.. Он что-то скрывает, я уверен в этом, — печально пробормотал он. — Но почему он так упорно молчит? Что за смысл ему скрывать правду?..

С восходом солнца отряд двинулся в путь.

Еще накануне вечером убитых в бою похоронили и положили на могилы тяжелые камни, чтобы помешать диким животным осквернить трупы воинов.

В это чудесное утро наши путешественники продвигались вперед очень легко и без всяких приключений.

Около одиннадцати часов, как всегда, сделали привал, чтобы переждать самое жаркое время дня.

Полковник затаил недовольство против проводника-индейца. Он всерьез рассердился на него за упрямые недомолвки накануне вечером и дал себе слово так или иначе, но заставить его разговориться. Дон Луис хотел скорее узнать все о молодой девушке. Всевозможными способами, искусными уловками старался он навести разговор на эту тему. Но поймать такого хитреца, каким был этот краснокожий, ему не удалось. Неизвестно почему, но Великий Бобр проявлял большую осторожность: о чем бы ни спрашивал дон Луис, индеец с присущей ему ловкостью уклоняться от объяснений. Он даже делал вид, будто полковник разговаривает с ним просто из любезности. В конце концов дон Луис, выбившись из сил и убедившись, что ему ничего не удастся выжать из индейца, решил к этому вопросу больше не возвращаться.

— Мы скоро приедем, вождь? Мне просто не терпится скорей попасть в Охо-Люсеро, — сказал полковник как-то вечером проводнику на привале.

— О-о! Брат мой Пламенный Глаз потерял терпение! — сказал, улыбаясь, индеец. — Он спешит увидеть своих друзей.

— Ну конечно, вождь!

— Хорошо. Пусть молодой вождь подождет еще немного — скоро он будет с ними.

— Вы говорите правду?

— У Мос-хо-ке не раздвоенный язык, он всегда говорит правду. Солнце второго дня не успеет еще скрыться, когда брат мой достигнет большого дома из камней, где живут его бледнолицые друзья.

— Я верю вашему обещанию.

— Мой брат убедится сам.

На следующее утро опять тронулись в путь.

Прошло уже три дня с того момента, когда отряд ранчерос перешел Рио Браво-дель-Норте, вступил на мексиканскую землю и ознаменовал свое появление блестящим сражением с бандой Бальбоа.

Всадники, снявшись с привала, еще сонные, ехали как бы ощупью; это было незадолго до восхода солнца.

По традиции, введенной им с первого же дня, Великий Бобр для разведывания дороги находился шагах в трехстах впереди отряда. Вдруг он остановился, внимательно осмотрелся и, вместо того чтобы ехать вперед, спешно повернул назад к полковнику.

— Что случилось? — спросил дон Луис.

— Пусть Пламенный Глаз посмотрит, — ответил индеец, указывая правой рукой на что-то вдали.

Полковник посмотрел.

— Я ничего не вижу, — сказал он.

— Глаза бледнолицых не видят ничего! — и краснокожий презрительно улыбнулся. — Там деревня Охо-Люсеро.

Дон Луис почувствовал укол в этих словах, посмотрел снова, но с тем же успехом, что и в первый раз.

— Ничего не вижу, — повторил он.

— Ну что ж!.. — сказал индеец. — Пусть брат мой спрячет своих воинов под прикрытие, а Мос-хо-ке выйдет из леса и пойдет в деревню.

— Вы хотите нас покинуть, вождь? — быстро спросил дон Луис.

— Мой брат меня не понял, — с улыбкой сказал проводник. — Великий Бобр — воин, известный у костра согласия своего народа. Он очень хитрый. Он войдет в деревню бледнолицых, как путешественник, который возвращается в деревню к своему племени. Йорри19 не заподозрят человека безоружного и идущего в одиночестве. Индейский воин поглядит всюду и, как только обнаружит гачупинов, вернется, чтобы предупредить брата.

— Хвала создателю! — вскричал дон Луис. — Ваша мысль превосходна, вождь! Идите в разведку, мы вас будем ждать здесь.

— Хорошо. Теперь мой брат понял. Пусть он не показывается. Великий Бобр уходит и скоро вернется.

Проводник быстро повернулся и вскоре исчез в глубине леса.

Полковник решил последовать его совету.

Всадники спешились, лошадей привязали к колышкам и, во избежание неприятных сюрпризов, расставили часовых. А солдаты постарались устроиться возможно удобнее, чтобы незаметно сократить время ожидания.

При свете солнца дон Луис разглядел наконец деревню Охо-Люсеро, ранчо которой белели в густых зарослях самых разнообразных деревьев. Деревня находилась в полу-лье от стоянки лагеря. Дорога из леса в деревню, широкая, извилистая, была совершенно безлюдной.

Дон Луис взял подзорную трубу и стал тщательно изучать окрестности.

Асиенда Охо-Люсеро (в переводе на язык страны — Сверкающий Родник) находилась на склоне довольно высокого холма, поднимающегося на дороге из Чиуауа в Пасо-дель-Норте. У подножия холма лежала деревня; в жалких домишках ее жили индейцы и пеоны, работающие на серебряных рудниках.

Охо-Люсеро по своему местоположению представляло собой для мексиканцев очень важный стратегический пункт, поэтому они поместили там многочисленный гарнизон; он должен был обеспечивать связь с пустыней.

Дорога, ведущая в деревню, все еще оставалась безлюдной. Дон Луис начал уже чувствовать безотчетную тревогу, как вдруг кто-то тихо коснулся его плеча. Полковник быстро обернулся и увидел проводника, такого же спокойного, такого же бесстрастного, как всегда.

— Как! — удивленно воскликнул дон Луис. — Это вы, вождь?

— Великий Бобр вернулся, — ответил, насмешливо улыбаясь, индеец.

— Позвольте… — возразил изумленно молодой человек. — Но я ведь целый час не свожу глаз с дороги, а вас не заметил! Каким же путем вы пришли?

— Для бледнолицых нужна точно обозначенная дорога, — ответил индеец, — а путь Мос-хо-ке — это путь птицы, он может пройти всюду.

— Хорошо, пусть будет так, — ответил дон Луис. — Но для чего такие предосторожности? Разве мои друзья в трудном положении?

— Пусть Пламенный Глаз возьмет свои волшебные глаза, — сказал индеец, показывая на подзорную трубу, которую полковник держал в руках, — он сразу увидит своих друзей. Они радостно спешат к нему.

Молодой человек направил трубу на дорогу и не мог сдержать крика радости при виде группы всадников, мчавшихся во весь опор.

Спустя несколько минут всадники подъехали к опушке леса. Дон Луис тотчас же разглядел среди них своего друга Энкарнасиона Ортиса и дона Хосе Морено. Он поехал к ним навстречу и невольно остановился при виде их грустных лиц.

Поспешно обменявшись любезным приветствием с остальными офицерами, он с волнением приблизился к Энкарнасиону и Хосе Морено.

— Ради бога, что случилось?! — вскричал он, пожимая их руки.

— Скоро вы это узнаете, друг мой, — печально ответил Энкарнасион.

— Немного позже, — прибавил дон Хосе. — Сначала надо заняться общественными делами, а потом уже частными.

Молодой человек поклонился, понимая, что настаивать в данный момент бестактно.

— Я к вашим услугам, сеньоры! — сказал он, повернувшись к офицерам и низко им поклонившись.

— Наоборот, полковник, мы к вашим услугам! — ответил один из офицеров. — Ведь вы безусловно лучше знаете, почему мы приглашены сюда.

— На этот вопрос, кабальерос, отвечу я, — сказал дон Хосе, выступив вперед.

— Мы вас слушаем, сеньор.

Дон Хосе Морено вынул спрятанный на груди большой запечатанный конверт с гербом конгресса и передал дону Луису.

— Прошу вас прочитать, сеньор полковник, — сказал он. — Это приказ главнокомандующего армией независимых, подписанный президентом Национального конгресса. Он дает мне право отобрать из вашего отряда тех людей, которые мне понадобятся для выполнения одной важной задачи. Тайна ее известна мне одному.

— Все это именно так, дон Хосе Морено, — ответил дон Луис, прочитав бумагу, находящуюся у него в руках. — И даже более того: я получил твердое указание быть в вашем распоряжении и слушаться вас во всем, не спрашивая объяснений.

— Мы получили точно такие же инструкции, — сказал капитан, вступавший уже прежде в разговор.

— Согласны ли вы, сеньоры, повиноваться этому приказу?

— Конечно, — ответили офицеры.

— Что бы я ни потребовал от вас?

— Приказывайте! — сказал полковник.

— Кабальерос, — сказал дон Хосе, — извините меня за такую поспешность, но, повторяю вам, поручение, возложенное на меня, чрезвычайно серьезно, мы не должны терять ни одной минуты! Капитан Фриас, не получили ли вы какого-либо особого приказа?

— Так точно, кабальеро, — ответил капитан. — Вчера, на заходе солнца гонец-индеец доставил мне депеши.

— Ив этих депешах вам дается приказ…

— …поместить гарнизон в крепость Пасо-дель-Норте, некоторое время назад захваченную доном Энкарнасионом Ортисом. Быть может, по забывчивости этого не сделали раньше.

— Очень хорошо. Дон Луис передаст вам командование отрядом, и это повзолит удвоить силы дель-Пасо, не ослабляя гарнизона Охо-Люсеро.

— Слушаю, сеньор!

— А еще какого-нибудь другого распоряжения не было в этих депешах?

— Прошу прощенья, сеньор, было. Мне приказано как можно быстрее составить отряд охотников или гамбусинос человек в шестьдесят или восемьдесят для особой задачи.

— Вот об этом я и спрашивал.

— Разрешите мне сказать, ваша милость. К моему величайшему сожалению, я не успел приступить к этому заданию до сих пор, так как получил эти депеши только вчера вечером.

— В моем распоряжении уже около сорока гамбусинос, ожидающих меня больше двух месяцев в условленном месте. Так что ваша задача облегчается — вам нужно найти только половину необходимых мне охотников.

— Точно так, сеньор. И все же, несмотря ни на что, я могу обещать вам найти этих людей не раньше пяти шести дней.

— Мы их найдем в течение десяти минут, — улыбаясь, сказал дон Хосе. — Мой дорогой дон Луис, — прибавил он, обернувшись к французу, — ведь в вашей квадрилье найдется сорок волонтеров, не так ли?

— По первому нашему слову.

— Мне помнится, что дон Кристобаль Нава до войны был охотником на бизонов. Он мог бы принять командование над отрядом гамбусинос — под вашим начальством.

— Благодарю вас, дон Хосе, вы угадали мое желание.

— Значит, все к лучшему! Мне не нужно говорить, что все должно держаться в величайшей тайне. А теперь, кабальерос, вы свободны.

— Не окажете ли вы нам честь — поехать с нами в Охо-Люсеро, сеньор Луис? — с изысканной вежливостью спросил капитан Фриас. — Там все приготовлено для достойной встречи.

— Принять ваше очаровательное приглашение или нет, зависит не от меня, сеньор капитан, — так же любезно ответил ему полковник.

— В таком случае, я за вас отвечу согласием, мой дорогой дон Луис! — живо сказал дон Хосе Морено. — Мы воспользуемся предложением капитана, чтобы закончить последние приготовления… Сеньор Фриас, у вас есть мулы?

— Да, несколько мулов есть.

— Вы можете достать штук пятьдесят или шестьдесят?

— Легко.

— В течение какого времени?

— Самое большее, в течение двух часов.

— Прекрасно! А лошади?

— У нас здесь водятся только мустанги.

— Вот именно о них-то я и говорю, мой дорогой капитан!

— Это легче всего. Сегодня же я велю поймать полтораста или даже двести мустангов, и мы их поместим в корале асиенды.

— О, мне столько не нужно, капитан, мне совершенно достаточно сотни!

— Прекрасно! Значит, сотня. А упряжь вам нужна?

— Нет, благодарю вас, дорогой капитан, не нужна. Я хочу иметь этих лошадей в резерве.

— Слушаю, сеньор. Сегодня же вечером они будут доставлены в асиенду.

Разговор на этом окончился.

Дон Хосе дал приказание отряду сняться с места, и все всадники галопом поскакали в направлении Охо-Люсеро, куда прибыли через час.

Только что дон Луис собирался переступить порог асиенды, как Великий Бобр, приблизившись, шепнул ему на ухо:

— Что я должен сказать тем, кто послал меня к Пламенному Глазу?

— Как, вы хотите уйти от нас, вождь? Но почему? — спросил его полковник.

— Разве Мос-хо-ке не выполнил честно возложенное на него поручение?

— О, безусловно, вождь! Не только умно и быстро выполнили, но и проявили настоящую преданность.

— Мои бледнолицые братья будут довольны мной, а сердцу Мос-хо-ке радостны их похвалы. Мос-хо-ке хочет вернуться к ним.

— Подождите немного, вождь, — сказал дон Луис. — Может быть, вам придется отвезти им письмо.

— Хорошо. Раз Пламенный Глаз приказывает, Мос-хо-ке до захода солнца останется в деревне бледнолицых.

— Нет, — вмешался дон Хосе Морено, до сих пор бывший молчаливым свидетелем этого разговора. — Нет! Мос-хо-ке — умный и опытный вождь. Белые друзья просят его войти в их дом и занять место у огня совета. Быть может, бледнолицым начальникам понадобится, чтобы мудрый вождь сказал им свое мнение.

Индеец горделиво усмехнулся, получив это неожиданное и лестное приглашение, и последовал за мексиканскими офицерами в асиенду.

Отряд расположился в первом дворе — патио, где по распоряжению дона Хосе Морено пеоны стали усердно угощать солдат освежающими напитками и закусками.