Гамбусино

XIX. РЕКОГНОСЦИРОВКА

Капитан дон Горацио де Бальбоа бесспорно был мужественным человеком; в его натуре были и пороки, и очень крупные — например, омерзительная жадность и отсутствие порядочности в поступках; но бывали в его жизни моменты, когда он проявлял безрассудную отвагу и смело рисковал своей жизнью; этим он заслужил среди своих людей репутацию отличного солдата.

Если на этот раз он сравнительно легко уступил требованиям Мос-хо-ке, то произошло это в силу очень серьезных причин: во-первых, его захватили врасплох; во-вторых, его окружили враги; он был один, их — много. Поняв, что борьба безрассудна, он, подобно лисице, преследуемой охотниками, схитрил, сделал вид, что уступает добровольно, но в душе поклялся, что возьмет у них, так или иначе, блестящий реванш.

Горацио де Бальбоа не скрывал от себя, что понесенное им поражение весьма серьезно и что отъезд, или, вернее, освобождение доньи Линды лишает его последнего шанса на успех в задуманном деле.

Дон Горацио похитил донью Линду с целью добиться от нее, добровольно или силой, разоблачения тайны императоров инков. Он не побоялся ей в этом признаться с грубой, почти циничной откровенностью.

Теперь, когда молодая девушка была возвращена отцу, всякая надежда когда-нибудь завладеть сокровищем ускользнула от капитана. Совершенный им бесчестный поступок не принес ему никакой пользы. А хуже всего было то, что его, как ребенка, обвел вокруг пальца индеец, которого он почти не считал человеком.

Но дон Горацио был наделен незаурядной энергией и железной волей.

Такие люди, к сожалению, часто встречаются в жизни: они одинаково расположены к добру и злу, и, если вступают на какую-нибудь дорогу — будь она хороша или плоха, не колеблются, никогда не возвращаются назад, а продолжают упорно свой путь, фатально ведущий в пропасть.

Капитан недолго находился в угнетенном состоянии; наступила реакция, и он поднялся со своего места — еще более уверенный и решительный, чем всегда.

Камеристка доньи Линды, забытая всеми участниками предыдущей сцены, испуганная и дрожащая, сидела, съежившись в углу комнаты.

Когда капитан поднялся, его первый взгляд случайно упал на нее; дьявольская мысль прорезала его мозг и злая улыбка искривила губы.

— Что вы там делаете? — с иронической вежливостью спросил он. — Вы забыли, что можете понадобиться вашей госпоже? Убирайтесь отсюда, да поживей!

Бедная молодая девушка смотрела на него испуганными глазами.

— Что я должна делать, сеньор? — еле слышно прошептала она.

— Догоняйте ее, черт возьми!..

— Одна, ночью в темноте… не зная даже, в каком направлении ее искать… ваша милость?..

— Не желаете ли, принцесса, чтобы я предоставил вам конвой?

Молодая девушка залилась слезами.

Наступило молчание.

Вдруг капитан ударил себя по лбу.

— Хвала богу! — прошептал он. — Это идея! Кто бы ни послал мне ее, небо или ад, — безразлично!

И он быстро обратился к молодой девушке:

— Осушите ваши слезы, красавица, и приготовьтесь следовать за мной.

— Следовать за вами, ваша милость? — спросила она. — Куда же, бог мой?

— К вашей госпоже, — усмехнувшись, сказал дон Горацио.

И, оставив бедную девушку в полном смятении, он вышел из дому и направился в кораль.

В корале, расположенном позади дома, за деревянной изгородью помещалось около двухсот пятидесяти лошадей, принадлежавших гамбусинос.

Дон Горацио накинул лассо на ближайшую к двери лошадь, оседлал ее, обмотал копыта бараньими шкурками, чтобы заглушить шум ее шагов, вывел из кораля и привел к дому.

— Вы готовы, мое милое дитя? — спросил он, открывая дверь.

Молодая девушка отшатнулась, вся дрожа.

— Чего вы боитесь? Подойдите, говорю же я вам! Не бойтесь, я хочу проводить вас к вашей госпоже, черт возьми! — с усмешкой добавил он. — Ведь я обязан оказать любезность этой благородной сеньорите.

Молодая девушка поняла: сопротивление бесполезно, она должна повиноваться. Завернувшись в плащ, она вышла из дома, мысленно моля бога о помощи, — она была уверена, что идет на смерть.

Капитан вскочил на лошадь.

— Поставьте вашу ногу на мой сапог. Дайте мне руку… Садитесь позади меня… Вот так. Теперь зацепитесь за мой пояс и крепко держитесь, потому что — клянусь богом! — это будет такая прогулка, которую вы, моя милая, запомните на всю жизнь!

Молодая девушка все выполнила с послушанием ребенка, даже не пытаясь понять, чего от нее требуют.

— Хорошо, — сказал он. — Вы готовы?

— Да, — еле слышно прошептала она.

— Тогда в путь! — воскликнул дон Горацио и вонзил шпоры так сильно, что лошадь поднялась на дыбы от боли, а затем помчалась, как стрела.

Ночь была темна, в небе не мерцало ни одной звезды. Быстро плывущие облака беспрестанно закрывали собою луну, бледный, непостоянный свет которой только подчеркивал тьму.

Отчаянный ветер мрачно завывал, он поднимал в воздухе вихри пыли, ослеплявшие лошадь и ее всадника.

Издали, на востоке, слышалось хриплое мяуканье ягуаров и пантер, на которое, как зловещее эхо, отвечал прерывистый лай койотов и красных волков.

В деревне прекратился шум, все огни погасли; гамбусинос, большей частью пьяные, спали крепким сном.

Был слышен лишь вой бродячих собак, попадавшихся на пути дона Горацио.

Через несколько минут капитан оставил далеко позади себя хижины искателей золота и очутился на равнине.

Тут он на несколько секунд остановился. Ему нужно было собраться с мыслями. В пустыне, где нет проложенных дорог, легко заблудиться. Капитан хотел сразу же найти верную дорогу. Только мгновение длилось его колебание. С проницательностью людей, привычных к жизни в прериях, он быстро уяснил положение и решительно направился к лесу, где действительно был разбит лагерь ранчерос.

Мы не станем уверять читателя, что в душе дона Горацио пробудилось чувство человечности, когда он решил отвезти молодую девушку к ее госпоже, — нет, дон Горацио в своем роде был человек необыкновенный, он не мог руководствоваться такими мелкими соображениями. Ему просто хотелось узнать, где находятся его враги и сколько их. Если же он увез с собой молодую девушку, то лишь потому, что надеялся сделать ее своей невольной сообщницей в предпринятой рекогносцировке.

В течение следующих десяти минут капитан продвигался очень осторожно, шагом; он почти достиг границы лагеря. Наклонившись вперед, прислушиваясь к каждому звуку, который доносился к нему мимолетным ветерком, он настороженно вглядывался в темноту.

И наконец сквозь густой кустарник, немного вправо от него, мелькнул красноватый свет, сверкнувший, как падающая звезда.

Капитан продвинулся еще немного вперед, с еще большей осторожностью; огонь усилился, и вскоре стало очевидно, что это горит костер.

— Я знал, что выслежу их, — прошептал испанец. Доехав до песчаного холмика, он остановился, сошел с лошади и сказал девушке:

— Мы приехали, сойдите с лошади. Молодая девушка покорно повиновалась.

— Слушайте меня хорошо, дитя, — продолжал дон Горацио, крепко схватив ее за руку. — Не вздумайте забыть то, что я вам сейчас скажу! Речь идет о вашей жизни!

— Приказывайте, я все исполню, — придушенным от ужаса голосом ответила несчастная девушка.

— Хорошо. Видите вы этот свет? Там, перед вами, в лесу?.

— Вижу.

— Это лагерный костер. В лагере укрылись ваши друзья. Там же находится и ваша госпожа. Не более ста шагов отделяют вас от нее. Без страха идите вперед и смело отвечайте тем, кто вас будет спрашивать.

— Что я должна ответить?

— Правду. Скажите, что я сам проводил вас к лагерю. Вы меня хорошо понимаете, не правда ли? Помните: никаких уловок!

— Хорошо, я скажу.

— Слушайте дальше: поднимайте шум, кричите, зовите на помощь! Я вам разрешаю это. Пусть часовые вас заметят и поднимут тревогу… Мне нужно еще раз повторить или нет? Подумайте, прежде чем ответите. Поняли вы меня?

— Да, сеньор.

— Хорошо. Я честно выполнил обещание. Теперь идите, и да поможет вам бог или дьявол! Что касается меня, я не намерен больше здесь оставаться. Мое дело сделано, я возвращаюсь в деревню.

Молодая девушка боязливо и нерешительно пошла по направлению к лагерю.

Следивший за ней капитан мгновенно бросился к ней.

— Вы пойдете быстрее, лентяйка?! Или хотите, чтобы я вам пустил пулю в голову?! — угрожающе закричал дон Горацио, поднимая пистолет.

Бедная девушка, крича от ужаса, бросилась бежать.

— Так-то лучше! Теперь они ее услышат, если не оглохли! — смеясь, произнес капитан.

Спрятав револьвер за пояс, он вскочил на лошадь и укрылся за песчаным холмиком.

Его хитрость увенчалась успехом.

Лагерь был окружен тройной цепью часовых; при первом же крике молодой девушки, как из-под земли, появились два человека; подскочив к бегущей девушке, они остановили ее.

Почти обезумев от страха, бедняжка упала на колени, прося пощады.

В тот же миг сбежались люди, зажглись факелы, и эта часть равнины, такая пустынная и темная еще мгновение назад, оказалась освещенной, как днем, и заполненной людьми.

Молодую девушку подняли и повели в лес; огни исчезли, снова наступили мрак и безмолвие.

— Черт возьми! — усмехаясь, произнес капитан. — Моя хитрость удалась: эти глупцы показались мне, как на параде. Теперь нельзя терять ни минуты! Я хочу устроить им достойный прием, они такого, пожалуй, и не ожидают. Хвала богу, я еще не побежден!

И, пригнувшись в седле, он поскакал во весь опор. Сзади раздались ружейные выстрелы и послышался свист пуль.

— Опоздали, господа! Теряете напрасно порох — птичка улетела! — насмешливо вскричал испанец.

Через двадцать минут он был уже в своем лагере и соскочил с лошади у Дома Монтесумы.

Поставив лошадь в кораль, не теряя ни одной минуты, он поспешно разбудил двенадцать преданных ему гамбусинос, живших в нескольких шагах от его дома.

Когда они собрались в той комнате, где еще недавно был сервирован обед, он обратился к ним без вступления:

— Друзья! Время дорого! Выслушайте меня: нас предали. Нам казалось, что тайной клада владеем только мы. Кому-то она стала известна. Кто эти люди, не знаю, но уверен, что они намерены на нас напасть и воспользоваться нашими трудами. А между тем успех, который должен увенчать наши усилия, так близок!

Гневный ропот пробежал по рядам гамбусинос.

Капитан продолжал:

— Вы знаете, мои друзья, что мы ищем здесь. Вам я без колебаний доверил мою тайну. Я был уверен, что могу положиться на вас. Ответьте же мне: отдадите ли вы без борьбы это сокровище, которое, быть может, завтра будет в наших руках, или вы станете защищать его, как настоящие мужчины?

— Прежде всего, капитан, мы хотим знать, существует ли вообще это сокровище? — заметил старик гамбусино. — Подумайте, вот уже три дня мы роем землю, как кроты, но вы сами видите, что до сих пор, несмотря на все наши усилия, нет никакого признака, что мы на верном пути.

— Сокровище существует! — горячо воскликнул капитан. — Я в этом уверен. Оно огромно, неисчислимо! Я жду вашего решения. Колебание невозможно, отвечайте!

— Сокровище принадлежит тому, кто открыл его, это закон пустыни, — сказал тот же самый гамбусино. — Во имя бога, оно будет нашим, потому что мы первые начали его искать.

— Значит, друзья, вы решили защищаться, если посмеют напасть на вас? — радостно вскричал капитан.

— Конечно, — ответили они, — и, черт возьми, мы будем биться насмерть!

— Хорошо, друзья! Благодарю вас! Я вижу, что не ошибался в вас, и вы мне преданы.

— О! Разрешите, сеньор дон Горацио де Бальбоа, — снова поднял голос тот же старый гамбусино. — Здесь дело не в преданности. Давайте договоримся, чтобы избежать всякого недоразумения в будущем. Речь идет только о том, чтобы мы должны найти то огромное богатство, которое было потеряно для мира в течение ряда веков.

— Да, — насмешливо улыбнувшись, сказал испанец, — найти то богатство, которое всех вас обогатит при дележе. Старый гамбусино презрительно пожал плечами.

— Полноте, капитан! — сказал он. — Видно, вы совершенно не знаете искателей золота, настоящих гамбусинос! Научитесь нас понимать и прежде всего знайте, что бог создал нас, именно нас, чтобы открывать богатства, зарытые в недрах земли, и заставлять их блестеть на солнце! Золото проходит через наши руки, но не остается в них. Настоящий гамбусино должен жить и умереть бедным. Его назначение — обогащать мир, ничего не сохраняя для себя.

Капитан был поражен, услышав такое необыкновенное заявление. А между тем это была совершенная правда. Гамбусинос действительно таковы. Всю свою жизнь они с лихорадочной горячностью ищут золото, но стоит им обнаружить его, как тотчас оно теряет всякую ценность в их глазах, и они равнодушно покидают открытый ими тайник, чтобы приняться за поиски следующего.

Этот факт наблюдался тысячи раз.

После небольшой паузы капитан заговорил:

— Мне безразлично, почему вы решили драться. Мне важно одно: вы будете бороться?

— Да, насмерть!

— Вот и все, что мне нужно. Идите разбудите скорей товарищей и приступайте к делу. Мы должны с восходом солнца быть готовыми отразить атаку врагов.

— Будет так! — ответили они. — Рассчитывайте на нас, капитан.

И они вышли.

— Черт возьми! — воскликнул капитан, со скверной улыбкой потирая руки. — Если эти безумцы так презирают богатство, тем лучше! В таком случае, сокровище целиком достанется мне одному. Черт возьми, мне это нравится!

После этого дон Горацио де Бальбоа наспех поел — обед оставался нетронутым на столе — и быстро покинул дом. Он хотел поторопить людей и убедиться в том, что все отданные им приказания исполнены.

Капитан испытал уже на себе решительность и смелость своих врагов и не хотел быть вторично захваченным врасплох, особенно сейчас, когда благодаря занятой им выгодной позиции у него были все шансы на успех.

Через час чрезвычайное оживление царило в лагере гамбусинос.

Воодушевленные общим интересом, обитатели деревни работали с большим подъемом. Они хотели так укрепить лагерь, чтобы он стал неприступным даже в случае нападения на него еще более значительных сил, чем те, которые им угрожали в данный момент.