Где правда, там и ложь

4

«Люди в жизни всегда встречаются дважды!»

Дурацкое выражение, которое, к сожалению,

верно. И ещё хорошо, если только дважды.

Прежде чем уйти, я вымыла лицо в туалете фрау Картхаус-Кюртен. Надо сказать, с того момента, когда у меня начали литься слёзы, фрау Картхаус-Кюртен перестала быть такой неприятной. Её неуверенность и высокомерие уменьшались с каждым платком, который я использовала, и она нашла для меня много умных, утешительных слов. Странным образом она действительно меня утешила, сказав, что никто не может мне помочь вынести мою боль, и она тоже не может. «Я могу только помочь вам пережить это», – сказала она, и это прозвучало так замечательно патетично и совершенно уместно, что я согласно кивнула. Пережить – больше я ничего не хотела.

К концу мы договорились, что я приду через два дня. Кроме того, фрау Картхаус-Кюртен постаралась убедить меня подумать о хотя бы временном приёме антидепрессантов. Я показала ей рецепт, который выписал мне врач Ронни, но она покачала головой и сказала:

– С тем же успехом вы можете пить вино. Я выпишу вам нечто новое. – Когда она передала мне рецепт, она снова продемонстрировала глубокое понимание моих чувств. – Спокойно принимайте их не бойтесь из-за этих лекарств меньше чувствовать свою боль. Просто у вас пропадёт желание броситься с моста.

Мими позвонила мне на мобильный, когда я уже вышла на улицу.

– Ну что, было тяжело?

– Она довела меня до слёз. Я думаю, она так и собиралась.

– Я надеюсь, ты не обозвала её идиоткой.

– Только в мыслях. Ты знаешь, как эта женщина назвала своего сына? Кеану!

– Очевидно, при зачатии ребёнка она думала не о муже, а о ком-то другом, – сказала Мими. – Но это не запрещено.

– Но если каждый начнёт так делать, то в детских садах будет не протолкнуться от Брэдов, Колинов, Джонни и Орландо.

– И Джудов, – добавила Мими. – Ты сейчас где? Ты найдёшь одна дорогу домой? Или ты зайдёшь к нам в магазин?

– Может быть, позже. Мне надо ещё кое-что купить. – Я услышала, как Мими сделала вдох, и торопливо продолжала: – В аптеке. Кроме того, мне нужна тетрадка, потому что фрау Картхаус-Кюртен хочет, чтобы я вела дневник. Я назову его «Окружённая идиотами» и потом сделаю из него книгу. Своего рода руководство для отчаявшихся. Как это тебе?

– Ты знаешь анекдот про водителя на встречке? Собственно, это скорее притча, особенно в твоём случае. Короче, двое едут в машине по шоссе и слушают радио. Внимание, внимание, на А4 между Кёльн-Мерхаймом и перекрёстком Кёльн-Ост по встречной полосе едет автомобиль… Ха, говорят эти двое, какой автомобиль! Тут их сотни!

– И ты считаешь, что я как эти двое?

– Именно. Только надо заменить водителя на встречке на идиота.

– Как ты хочешь зваться в моей книге? Люсиль, гадкая старшая сестра?

– Мне всё подойдёт, кроме Гертруды. Купи себе толстую тетрадь. Или сразу пять, фрау Картхаус-Кюртен удивится, как много ты сможешь рассказать, когда возьмёшься за дело.

– Там на несколько страниц растянется история о том, как Люсиль, гадкая старшая сестра, пристрочила мне к голове венок из маргариток. Или привязала?

– Алло? Это же был скотч!

– Верёвка!

– Скотч! И я сделала это только потому, что ты была самым лысым ребёнком на свете, и я хотела тебя немного украсить. – Люсиль, гадкая старшая сестра, велела мне не выключать мобильник и сказала, что она меня любит.

Я ответила ей, что я её тоже люблю. С тех пор, как умер Карл, я старалась говорить приятное на прощанье. Никогда нельзя знать.

Назад от фрау Картхаус-Кюртен я, вместо того чтобы проехать три остановки на трамвае, пошла пешком. Стояла не самая оптимальная погода для пешей прогулки, но я была рада тёмному ноябрьскому небу и моросящему дождю. Солнце и весна были бы сейчас для меня невыносимы. И мрачные лица прохожих мне нравились. Они давали мне ощущение того, что я не единственный несчастный человек в городе. Час со слезами у фрау Картхаус-Кюртен немного смягчил меня, во всяком случае у меня не было потребности расталкивать людей и кричать при этом: «Прочь с дороги! Мой муж умер!».

Мими с Ронни жили в довольно фешенебельном предместье, где все улицы были названы именами насекомых. Во многих местах улочки теснились одна к другой, и их было довольно много В какой-то момент после использования обыкновенных муравьёв, стрекоз и шершней у планировщиков кончились идеи, и в поисках новых названий они, видимо, раздобыли руководство по борьбе с вредителями и использовали его под мухой. Больше всего мне понравились «Проезд долгоносика» и «Улица мебельного таракана».

В проезде Жука-бронзовки Мими с парой подруг в начале года открыли обувной магазин, который назывался «Пумпс и Помпс». Люди высказывали много предположений по поводу отсутствующего в словаре слова «Помпс», и имелась даже версия, что Помпс – это экскременты жука-бронзовки, а то и требуха этого жука. Моя мать так путалась с этим названием, что она всякий раз произносила его по-разному, к примеру, «Помп на пампе» или «Пимпс, пумпс и пампс». И даже я на прошлой неделе почти засмеялась, когда она спросила у меня по телефону, не могла ли бы я помочь Мими в «Пумпс и Пупс», чтобы у меня было какое-то занятие и мало времени для раздумий.

Концепция магазина – поменьше мейнстрима, побольше незнакомых марок, необычные сумочки, хорошенькие вещи для девочек и бесплатный капучино – оказалась безошибочной. В магазине было не протолкнуться от клиентов, а ради туфель молодого итальянского дизайнера Франческо Сантини, которые в Германии продавались только в «Пумпс и Помпс», в магазин приходили и покупательницы издалека. Даже я, которая почти совсем не интересовалась модой, считала эти туфли неотразимыми. К моему прошлому дню рождения Мими подарила мне пару бирюзовых босоножек от Сантини. У них был одиннадцатиметровый каблук, но я чудесным образом могла в них ходить. И даже простому комплекту «джинсы с майкой» они придавали нечто особенное. Только ради этих босоножек я купила себе бирюзовое платье от Ghost, ещё бирюзовые серёжки, браслет с бирюзовым бисером и бирюзовый шарфик (разумеется, я носила не всё сразу, а попеременно). Поскольку босоножки по осеннему времени я носить не могла, Мими постоянно предлагала мне спокойно посмотреть зимнюю коллекцию Сантини, пока мой размер не кончился. Но зачем мне покупать новую обувь, если Карл не может её видеть и восхищаться?

В проезде Жука-бронзовки кроме обувного магазина была ещё тайская овощная лавка, турбюро, лотерейный магазин с небольшим ассортиментом канцелярских товаров, магазин детской одежды, булочная и аптека, где я собиралась реализовать свой рецепт. Вместе со мной в аптеку вошла целая семья – мать с тремя детьми. Младшему был примерно годик. Его коляску поставили у двери. Малыш уцепился за ногу матери. На нём была шапочка с козырьком и ушами, которые завязывались под подбородком. Даже у самого хорошенького ребёнка в этой шапочке было бы лицо как блин, а я подозревала, что этот малыш и без шапочки выглядел не особенно симпатичным. Несмотря на мои противные мысли, он мне улыбнулся. При этом у него из рта выпала соска. Я нагнулась, подняла соску и передала её матери, которая тут же опустила её в сумку и достала новую.

– Это происходит постоянно, – сказала она. – Константин, маленький сердцеед! Ты опять обворожил девушку своей улыбкой. – Она победно улыбнулась мне. – Хотя он обычно предпочитает блондинок.

Ах ты Боже мой.

В отличие от моей сестры, которая при виде любого ребёнка сразу начинала лопотать всякий вздор, я и до моей злобной фазы «Все идиоты» не находила детей такими уж чудесными. Даже ребёнка моего брата, Элиану, я не особенно любила. Что, вероятно, было вызвано тем, что я её редко видела (и слава Богу) и что она, когда я её видела, всё время либо ныла («Я не буду есть кекс, он покрошился!»), либо ковыряла в носу и ела свои сопли («Мама, Каролина опять плохо на меня смотрит!»), а книжки с картинками, которые я ей приносила, презрительно забрасывала в угол («Я не хочу книжку про черепаху, хочу про принцессу!», «Я не хочу книжку про принцессу, я хочу книжку про няню, которая умеет колдовать», «Я не хочу про няню, хочу про черепаху»). Почему я всякий раз упрямо приходила с книжкой, я и сама не знала. Наверное, я просто хотела услышать, к чему она опять придерётся. Или я хотела войти в семейные анналы как глупая тётушка, которая постоянно дарит книги. Мать Элеоноры – моя невестка Сюзанна, именуемая Циркульной пилой, любила подбросить дровишек в огонь, говоря: «Почему ты не принесла подушку в виде лягушки с тайным карманом, как я тебе советовала? Тогда ни Элиана, ни ты не были бы так разочарованы». Я считала и Сюзанну просто ужасной, но здесь я была по крайней мере не одинока. Никто в семье особенно не любил Сюзанну, кроме, разумеется, моего брата, который на ней женился. «Хотя непонятно, почему», как обычно говорил Карл.

Эта мамаша здесь, в аптеке, была родственной душой Сюзанны, её сестрой-близнецом по духу.

– Марлон, я не думаю, что аптекарю понравится, если ты перемешаешь все эти чересчур дорогие пакетики с якобы полезными жевательными конфетками, – сказала она мягким голосом. «Перемешать» в данном случае означало «разбросать по полу». Аптекарь был занят с другой клиенткой и не видел, что наделал Марлон. Марлону было, вероятно, около пяти лет. Сейчас он был занят тем, что пытался растоптать один из упавших пакетиков.

– Он фофсем не вопается! – сказал он разочарованно.

Что?

– Чтобы он лопнул, на него надо хорошенько прыгнуть, – ответила его мать и повернулась к старшей сестре Марлона. – Флавия, помоги Марлону сложить пакетики с конфетами опять на подставку! Иначе нам придётся за всё это заплатить.

– Я же их не разбрасывала, – ответила Флавия.

– Пожалуйста, не начинай сначала, моя дорогая фройляйн! Немедленно поднимите эти пакетики. – Женщина переложила младенца с одного бедра на другое, и ледяной взгляд, который она бросила на свою дочь, задел и меня. Я тоже чуть не нагнулась и не начала подбирать пакетики.

Аптекарь попрощался с клиенткой и взглянул из-за прилавка. Ему было, вероятно, под тридцать, такой моложавый тип с короткими светло-каштановыми волосами и веснушками на носу.

– Ой, что это тут произошло?

– Пожалуйста, не делайте вид, что это в первый раз, – фыркнула на него мать. – Эти якобы здоровые сладости намеренно выложены так, чтобы дети могли до них дотянуться, а родители потом вынуждены покупать этот мусор.

Аптекарь выглядел озадаченным. Затем его взгляд упал на меня, и на его лице засияла улыбка.

– О, привет!

Ну, его я посчитала довольно милым, в отличие от ребёнка в шапочке.

– Сейчас наша очередь! – Женщина злобно посмотрела на меня. – И не надо на нас так смотреть!

Мой муж умер, глупая корова. Я могу так смотреть.

Флавия положила лопнувший пакетик на прилавок.

– Марлон его раздавил.

– Ницево не лаздавил! Он узе сам вопнул.

– Разумеется, я заплачу, – рявкнула женщина на аптекаря. – Как вы и запланировали, не так ли?

Аптекарь по-прежнему выглядел озадаченным, но он не возразил ей, а только вежливо спросил:

– Что нибудь ещё?

Я невольно улыбнулась.

– Вши, – фыркнула женщина. – Опять появились случаи вшей. Некоторые люди не придерживаются предписаний и старательно способствуют их распространению. Поэтому я на всякий случай хочу иметь дома какое-нибудь средство. – При этом она снова бросила на меня мрачный взгляд, как будто я тоже относилась к «некоторым людям». Я демонстративно почесала голову.

Пока аптекарь продавал женщине средство от вшей и соответствующую расчёску, Марлон пошлёпал к полке с косметикой. Я затаила дыхание, но Марлон удовлетворился тем, что стал указательным пальцем расстреливать коробочки с кремом, выкрикивая «Пуф, ты убит». Поскольку Флавия в это время обкусывала ногти, её мать купила ей горький гель для ногтей, не забыв попутно выяснить его состав. Когда эти четверо наконец ушли, аптекарь облегчённо вздохнул. Я его очень хорошо понимала.

Он снова одарил меня сияющей улыбкой.

– Очень мило, что ты зашла.

– Э-э-э. Спасибо. – Я привыкла к тому, что люди считают меня моложе, чем я есть. Причина была в том, что я была невысокого роста и довольно хрупкого телосложения, а красилась я только тогда, когда это было совершенно необходимо. Сегодня я была ненакрашена. Поскольку мою слишком длинную чёлку придерживала заколка в виде божьей коровки, которую забыла у Мими моя пятилетняя племянница, то мой вид был совсем уж невзрослым. Я протянула ему рецепт. – У вас есть это лекарство?

Аптекарь взял листок, но не посмотрел в него.

– Я думал, может, мне стоит заглянуть и спросить, как ты себя чувствуешь, но потом решил, что тебе, возможно, будет неловко. Но ты выглядишь хорошо, правда, немного бледная.

– Что? – Он что, со мной флиртует? Если да, то это был какой-то очень странный флирт.

– Ну да, и честно говоря, мне и самому было немного неловко, – продолжал он. – Я мог бы быть не таким строгим с тобой. Но для меня это острая тема, подростки и алкоголь, понимаешь?

Я с непониманием пробормотала:

– Ну за кого вы… – но тут я запнулась. О нет! Аптекарь был тем типом, который подобрал меня с тротуара после моего эксперимента с вином. Я только не запомнила его лица. А он моё, к сожалению, запомнил. Я секунду размышляла, не сказать ли мне: «Ах, понимаю! Вы перепутали меня с моей сестрой-близнецом!», но потом решила этого не делать.

– Очень мило, что вы мне помогли, – сказала я. – Спасибо.

– Любовные проблемы? – сочувственно спросил он.

– Можно сказать и так.

– Ни один мужчина не стоит того, чтобы ради него напиваться!

Ах. Это классика среди утешающих банальностей. Мне было интересно, какая будет следующей.

Он стал изучать рецепт.

– И то, и другое у меня есть. Но это сильные средства. Меня удивляет, что тебе это прописали.

В качестве альтернативы у нас есть валерьянка и чудесный чай из мелиссы.

– Терапевт сказала, что они удержат человека от бросания с моста, – пояснила я. – И я думаю, что ни один мужчина не стоит того, чтобы ради него бросались с моста, верно?

Аптекарь, казалось, несколько смутился и что-то пробормотал себе под нос. Затем он исчез между полками позади прилавка и вернулся с двумя маленькими коробочками. Тем временем в аптеке появился ещё один покупатель, пожилой мужчина.

– Мне нужна мазь, – пролаял он вместо приветствия.

– Минуточку, я сейчас подойду, – сказал аптекарь.

Пожилой мужчина застонал.

– Что, больше нет никакого персонала, Господи Боже мой?

– Извините, но моя коллега заболела.

– Тогда я лучше зайду в другой раз. Но отложите для меня мазь, я тороплюсь.

– О какой мази речь?

Пенсионер был уже на полпути к выходу.

– Так, которую я всегда покупаю. Белая коробочка с синей надписью! Господи Боже мой. Германия – это пустыня сервиса! Неудивительно, что экономика падает. – Ругаясь, он вышел за дверь.

– Постоянный клиент? – спросила я.

– Нет, – ответил аптекарь. – Но, к сожалению, таких много. Вчера пришёл один, показал мне таблетку и сказал, что он хочет точно такие же, но красные. Как он на меня рычал! Даже на той стороне улицы можно было слышать, что я самый некомпетентный шарлатан во всём городе.

– Звучит так, как будто это работа мечты.

– О да. Но не только пенсионеры регулярно радуют. Молодёжь тоже. На прошлой неделе один юноша совершенно разъярился из-за того, что мы не продаём упаковки кондомов по сто штук. То есть – Боже мой, зачем ему такая?

– Может, он хотел запускать воздушные шарики. Или у него бордель.

– Нет. Я думаю, он хотел впечатлить мою ФТА. Потому что он пришёл на следующий день и попросил средство от аллергической эрекции. – Он хихикнул и выжидающе посмотрел на меня, не засмеюсь ли я тоже. Но я не смеялась уже пятую неделю, не считая случая с опьянением.

– Что такое ФТА?

Он вздохнул и положил мои лекарства в бумажный пакет.

– Любовные заботы не дают возможности смеяться, верно? ФТА – это сокращённое «фармацевто-технический ассистент». Твоя семья из Польши?

– Почему вы так решили?

– Ну, в ту ночь ты всё время говорила со мной по-польски.

– Правда?

– Во всяком случае ты сказала, что это польский. В моих ушах, честно говоря, это звучало как пьяное бормотание.

Мне стало стыдно, что я своим опьянением повредила репутации польского языка, и я ощутила необходимость загладить произведённое впечатление.

– Польский – чудесный, музыкальный и поэтичный язык, – строго сказала я. – Он ни в коем случае не звучит как пьяное бормотание. Нет, мы не из Польши. Из Польши происходит моя учительница мандолины. Вы хотите узнать что-нибудь ещё? Или сказать что-нибудь оскорбительное про мандолину?

Он покачал головой.

– Я просто хотел немного подбодрить тебя. Любовные заботы! Брррр. Это не причина ненавидеть весь мир. – Я видела, как он напрягся, принимая деньги, а затем откашлялся. Было видно, что он хочет ещё что-то сказать.

– Такая красивая девушка, как ты, наверняка скоро найдёт себе кого-нибудь получше, – предложила я.

Он поднял голову, и я увидела, что он слегка покраснел.

– У других матерей тоже есть красивые сыновья, – безжалостно продолжала я. – И, разумеется, классическое: ты ещё такая молодая. Радуйся, что ты от него избавилась.

– Я совершенно не собирался этого говорить, – сказал он, качая головой.

– Ах, нет?

Он ещё покраснел.

– Я только хотел сказать про инструкцию. Эти медикаменты несовместимы с алкоголем. Иначе будут довольно неприятные последствия.

– Я приму это во внимание. – В следующий раз я пойду в другую аптеку. – До свиданья.

– Хорошо бы, – сказал аптекарь. Когда я уже была у двери, он тихо добавил: – Вредная колючка.

– Я это услышала, – ответила я. По-польски.