Генерал армии А. А. Епишев

Комсомольская юность

Через широкие окна в зал вливались лучи майского солнца. На юношах и девушках была нарядная сине-белая форма. Пламенели пионерские галстуки. В тот день участники Всесоюзного слета пионервожатых собрались в просторном зале Центрального музея Вооруженных Сил СССР на встречу с генералом армии А. А. Епишевым. При всей своей занятости начальник Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота откликнулся на приглашение побеседовать с молодежными активистами, воспитателями юной смены.

Беседа началась непринужденно, легко и сразу же приняла задушевный характер. С. Арутюнян, секретарь ЦК ВЛКСМ, старшие пионервожатые Надежда Дубова, Мария Березина, Тамара Мельниченко рассказали о том, как они работают со школьниками, что хотелось бы сделать, чтобы помощь, оказываемая армейскими комсомольцами, была действеннее. Говорили об умении заинтересовать ребят славным прошлым народа, Вооруженных Сил, о том, как растить их честными и мужественными, смелыми и ловкими. Был поставлен вопрос о так называемых трудных детях. Одни винили семьи в том, что число таких детей не сокращается, другие видели основную причину в слабой воспитательной роли школы.

— Алексей Алексеевич, а что вы скажете? — спросили пионервожатые.

Генерал армии улыбнулся. В глазах появились искорки, по которым обычно угадывается хорошее настроение.

— Нелегко растить человека. Нельзя сказать: вот семья — она в ответе. А школа? Но считать — школа даст все, что нужно молодому человеку, — тоже не верно. Роль семьи огромна. А пионерская работа?! Она формирует в ребенке высокие нравственные качества и социально-политическую активность. Но, разумеется, при условии, если ведется без элементов формализма. Огонь зажигается от огня. И только преданность делу, любовь к детям, понимание их, честность, творчество, поиск — это и многое другое должно органически сочетаться в вожатом. Иначе ребята его не примут. Иной вожатый норовит сам все сделать. А детям надо давать простор для самовыражения, поддерживать их инициативу. Ведь мы растим гордую, смелую, деятельную, преданную великим идеалам смену. И тут без чувства самостоятельности, уверенности в своих силах никак нельзя. Вожатый, мне думается, — это тонкий психолог и чуткий воспитатель. Он и старший для ребят, но он и самый верный, самый надежный друг, которому все можно доверить, и сокровенное тоже. Как в песне о вожатом поется: он рядом и чуть впереди. Чуть! Очень точно схвачено.

Словом, взаимодействуйте с семьей, со школой и делайте свою работу с добрым беспокойством, с огнем в душе. А желанные результаты появятся.

Генерал армии, умудренный жизнью коммунист, охотно делился мыслями о воспитании пионеров. Чувствовалось, что он говорит не понаслышке. Из присутствующих в зале мало кто знал, что ему в молодые годы довелось самому несколько лет выполнять почетное поручение комсомола — быть наставником пионеров.

В конце беседы Екатерина Кожаринова, секретарь Астраханского обкома комсомола, от имени присутствующих поблагодарила Алексея Алексеевича за то, что он нашел время встретиться с ними, за добрые советы, а затем, неожиданно для большинства пионервожатых, поздравила его с днем рождения.

— Нам, астраханцам, вдвойне приятно поздравить вас в этот день, — продолжала Екатерина. — В нашем городе, городе, где вы родились и работали в юности, вас, дорогой Алексей Алексеевич, хорошо знают, наши комсомольцы гордятся тем, что являются наследниками добрых дел астраханской комсомолии двадцатых годов.

Слова Кожариновой потонули в аплодисментах. Появились букеты цветов, каждому хотелось высказать свои пожелания старшему товарищу, и, как нередко случается в молодежной среде, в общей атмосфере поздравлений послышалась мелодия известной песенки о дне рождения, который, к сожалению, бывает только раз в году...

Обычно сдержанный, а временами внешне строгий, Алексей Алексеевич улыбался, шутил. А память уносила его в далекое прошлое...

Вот он, инструктор районного бюро юных пионеров Селенского райкома комсомола города Астрахани, в поношенном пиджаке, с газетой в одном кармане и записной книжкой в другом, спешит в пионерский отряд. Там проводится поход по местам боев героических защитников Астрахани от белогвардейцев. Завершится поход пионерским костром. Дело новое, костры только стали входить в пионерскую жизнь, и здесь нужен совет, помощь комсомольцев, более опытных товарищей, имеющих, как теперь говорят, трудовую закалку. Двадцатилетний Алексей Епишев был одним из таких наставников. Он родился 19 мая 1908 г. в рабочей семье. Его отец, Алексей Дмитриевич, трудился на лесотарном заводе, мать — Матрена Ивановна — управлялась по дому. С ранних лет их старшему сыну Алексею пришлось помогать по хозяйству. После окончания вечерней школы II ступени он устраивается на работу в бондарные мастерские, что не так легко было сделать. В Астрахани в середине двадцатых годов еще давали о себе знать безработица, нищета. Трудовой ритм артелей, государственных предприятий пытались нарушить нэпманы, то и дело взвинчивая цены на материалы, необходимые для производства тары. Заказы то росли, то падали. Рабочих время от времени сокращали.

Вспоминая те годы, Алексей Алексеевич рассказывал, как они тогда дорожили самой простой работой, в том числе работой подручного бондаря, куда чаще всего попадали юноши.

Жизнь не баловала. Особенно тревожно было в рабочих семьях с приближением зимы. Надо было запастись продуктами, дровами, приобрести одежду потеплее. Денег не хватало. В декабре 1925 г. профсоюзная организация Госрыбтреста, куда входили и бондарные мастерские, добивается, чтобы рабочим выдали пособие. Областная газета «Коммунист» писала по этому поводу: «Бондаря получают кредит в размере месячного заработка. Кредит будет погашаться в течение 6 месяцев. Благодаря кредиту, бондаря сумеют приобрести на зимнее время все необходимое».

Трудное и славное было время. Партия вплотную приступала к реализации ленинского плана социалистического строительства. Как всегда, в первых рядах борцов за новую жизнь шла молодежь. Алексея влекло в молодежную организацию коммунистов. Он на себе почувствовал ее авторитет, силу. Во многом благодаря заботе комсомольской ячейки бондарей ему удалось закрепиться в мастерской.

В первичных организациях существовали тогда специальные экономические комиссии, а в райкомах комсомола — экономические отделы, которые устраивали подростков на работу. Их направляли в качестве подручных или учеников на государственные предприятия и к кустарям. В Астрахани в те годы их было довольно много. При этом комсомольские организации добивались не только зачисления юношей и девушек на работу и учебу, но и внимательно следили за тем, чтобы они приобретали квалификацию, вовремя получали заработную плату.

Под руководством партийной организации в Астрахани велась борьба с разрухой, безработицей, болезнями. Дома в городе, особенно на окраинах, обветшали от времени, многие еще несли на своих стенах следы отгремевших боев гражданской войны. Такой же неблагоустроенной выглядела и улица Республиканская, пыльная улица поселка бондарей, где жили Епишевы.

Однако новая жизнь все больше утверждается повсеместно. Наращивают производство государственные предприятия. Улучшаются жилищные условия бедноты. Молодежь тянется к знаниям, к активной созидательной деятельности. Растут ряды Ленинского комсомола. В середине двадцатых годов комсомолия Астраханской губернии уже насчитывала в своих рядах 10 000 человек[4]. В семнадцать лет становится комсомольцем и Алексей Епишев.

Требования к поступающим в комсомол были строгими. Наряду с твердым знанием уставных норм надо было показывать пример в труде, безупречно вести себя в общественных местах, хорошо разбираться в текущей политике. Прием в комсомол проходил на открытых собраниях, при широкой гласности. Об этом знали, как правило, не только товарищи по работе, учебе, соседи по дому, но и во всем городе. Газета «Коммунист» регулярно публиковала списки молодых людей, которые подали заявления о приеме в комсомол. Списки сопровождались следующим комментарием-просьбой: «Партия и Ленинский союз молодежи принимают в свои ряды лишь достойных быть в этих рядах.

Все, кто знает названных товарищей и имеет какие-либо отводы против их вступления в РКП(б) и РЛКСМ, должны подать о том письменное заявление по адресу указанных организаций на имя секретаря ячейки (райкома)»[5].

Легко представить переживания молодого человека, собирающегося стать комсомольцем в условиях такой гласности. А на самом собрании, открытом собрании комсомольской ячейки бондарей — сотни человек смотрят на тебя, здесь и коммунисты, и комсомольцы, и беспартийные рабочие. Скажут ли они «достоин»? Окажут ли доверие быть в рядах Ленинского комсомола? Ведь комсомольцы шли плечом к плечу с коммунистами на великие дела по преобразованию всей жизни на социалистических началах. И вот звучат слова председательствующего:

— Отводов нет!

Десятки рук поднимаются вверх, чтобы утвердить в рядах комсомола еще одного бойца.

Алексей Алексеевич, вспоминая тот торжественный день, писал: «Что привело меня, как, впрочем, и многих других моих сверстников из числа астраханской трудовой молодежи, в ряды комсомола? Чем руководствовались мы, связывая свою судьбу с этой организацией? Видимо, немалую роль сыграло то, что молодежь Селения и поселка бондарей, где в основном жили рабочие астраханских промышленных предприятий, своими глазами видела, как интересно, увлекательно организуют работу с молодежью комсомольские ячейки, активно создававшиеся в то время на предприятиях. И, естественно, тянулась к ним»[6].

Молодежь успевала всюду. После работы спешили в школы, на разного рода курсы, собирались просто на улице, чтобы хорошо отдохнуть. Была огромная тяга к знаниям. Всем хотелось учиться, стать образованными, полезными обществу людьми. В то время, делился как-то Алексей Алексеевич, трудно было встретить парня или девушку, которые нигде бы не учились или отлынивали от учебы.

Активно работали политические кружки. Слушателем такого кружка становится и Алексей Епишев. Вместе со своими товарищами он настойчиво овладевал основами революционной теории, ленинским учением о построении социалистического общества, осмысливал задачи, которые призван решать комсомол. В жарких спорах проходили дискуссии и товарищеские собеседования, затрагивающие вопросы жизни страны, которые волновали трудящихся, особенно молодежь. Журналист, побывавший на занятиях такого кружка, писал: «Вечером, в пасмурной комнатушке 30 товарищей кропотливо разбирают самые жизненные, самые необходимые вопросы работы с молодежью».

Наиболее успевающие слушатели кружков по комсомольским путевкам поступали на рабфаки, в советские и партийные школы. Так примерно начинался путь и Алексея. По путевке райкома комсомола он заканчивает курсы комсомольских работников, назначается инструктором районного бюро юных пионеров.

В стране ширилось, набирало силы пионерское движение. Коммунистическое воспитание детей становилось делом государственной важности. Лучшие комсомольцы направлялись на работу с юной сменой. Среди астраханских комсомольцев был выдвинут лозунг «Дадим вожаков пионерам!». Речь ведь шла о воспитании первого поколения советских людей, родившихся после победы Октября, поколения, которое вскоре заступит на трудовую вахту на индустриальных стройках первых пятилеток, поколения, которому суждено было грудью прикрыть Отечество от нашествия гитлеровских захватчиков.

Алексей Епишев, его товарищи по работе с пионерами Ваня Константинов, Вася Кучеров много сделали для того, чтобы пионерские отряды жили активной жизнью[7]. В центре их забот находилось идейное, нравственное и эстетическое воспитание школьников, снабжение школ литературой и репертуарами детских фильмов, спектаклей, ликвидация детской беспризорности, производcтво игрушек и т. д. С увлечением проводились в Селенском районе походы, военные игры, пионерские костры. Все делалось, чтобы не сковывать инициативу детей, наоборот, развивать ее и вместе с тем учить их скромности, критическому отношению к своим поступкам, товариществу и дружбе.

Работа с юной сменой требовала знаний, умений, терпения, наконец. Многих ребят необходимо было поставить на ноги, вырвать из религиозных пут или националистических предрассудков, которые давали о себе знать среди жителей города. В Астрахани, особенно в пригородах, жили русские, татары, нагаи, представители других национальностей. Вовлекать молодежь, особенно девушек, в отряды юных пионеров было не так просто. Мешали национальные, религиозные пережитки, неграмотные родители. В местах, граничащих с сельскими районами, усиливалась подрывная деятельность кулацких элементов. Комсомольские организации становились в таких случаях настоящими проводниками ленинской национальной политики, знаний, культуры.

Через два года Алексей Епишев становится заведующим отделом пропаганды и агитации Наримановского райкома комсомола. Его можно было чаще видеть теперь и в заводских цехах, и в коллективах молодых рабочих, вечерами — на комсомольских собраниях, в молодежных общежитиях. Вместе с райкомовцами Костей Широковым, Аней Блохиной, Юсупом Рамеевым он разъясняет молодежи политику партии, обсуждает текущие дела и международные события, организует читку газет, журналов, брошюр. Особенно много вопросов всегда возникало о будущем, о коммунизме.

На настроениях рабочей молодежи сказывались трудности с работой, нищета. В свою очередь, в среде молодых людей давал знать мещанский индивидуализм. Отдельные комсомольцы, приобретя квалификацию, утвердившись на производстве, постепенно сторонились общественной жизни, становились обывателями. Райком давал открытый бой таким настроениям. Пришлось провести большую воспитательную работу с комсомольцем Нагорным и теми, кто его поддерживал. Нагорный, когда райком призвал молодежь активно включиться в сбор металлолома, утильсырья, заявил:

— Может ли быть энтузиазм при выполнении тяжелой и грязной работы? Революционной романтике чужд тяжелый труд.

Белоручек удалось не только развенчать, но и убедить в том, что они заблуждаются. И это была победа. Классовый враг не дремал. К душам молодежи протягивали свои щупальца антисоветские элементы. В комсомольской среде находила отзвуки борьба против тех, кто пытался извратить ленинизм, выхолостить самую его суть и тем самым идейно обезоружить рабочий класс. Партия решительно покончила с остатками троцкизма, всеми, кто мешал движению вперед, укрепила единство своих рядов. Она повела перестройку всех массовых организаций, будила творческую энергию в комсомоле. Повысилась боевитость и астраханских комсомольцев. В упорной учебе, жарких спорах, открытой борьбе с отсталыми и неверными взглядами мужали сердца молодых коммунистов.

Настоящим полем битвы за молодежь стала борьба с неграмотностью. Комсомольцы города дали слово обучить 10 тысяч неграмотных юношей и девушек. В Наримановском районе это были в основном дети кустарей, грузчиков, извозчиков, выросшие в условиях бедности, когда главной школой для них была улица. Овладение грамотой начиналось с наведения элементарного порядка. Как-то в беседе с комсомольцами Алексей Алексеевич вспоминал одно из своих первых занятий в кружке по ликвидации неграмотности.

— Курить в классе нельзя! — сказал он, почувствовав в помещении запах табачного дыма.

— Ты что делаешь дома? — спросил далее чернявого парнишку.

— Дома? Ирисом торгую на улице.

— А ты? — обратился к другому.

— Ничего не делаю.

Все засмеялись. А кто-то сказал, что он дома «собак гоняет».

— Значит, так. На занятия приходить опрятно одетыми. Если возникнут вопросы, разом не кричать. Поднять руку. Увижу — выслушаю, отвечу.

Организовать занятия было не просто. Прежде всего, их надо было материально обеспечить. Нужны были классная доска, мел, наглядно представленный алфавит, слова, разбитые на слоги, рисунки, обозначающие значение слова, отдельные предметы, хорошо знакомые молодежи, — топор, кружка, пила, ложка, тетради, карандаши. Разумеется, в классе ничего этого не было. Но комсомольцы — ищущие люди. А кто настойчив в поиске, всегда находит выход из самых трудных положений. И «классная доска» была — лист старой фанеры, и писали на нем не мелом, а угольком, и «карандаши» — обугленные палочки, и «тетрадки» — листы оберточной бумаги. Словом, все, что было нужно. Занятия проходили увлекательно. Хором по слогам читали новые слова: «Ро-ди-на», «со-ци-а-лизм», одновременно вникая в их глубокий смысл.

Отдел пропаганды и агитации поставил цель: занятия в кружке по ликвидации неграмотности, беседы, выступления участников художественной самодеятельности должны развивать юношей и девушек, обогащать их духовно. С помощью первичных организаций комсомола делалось многое для того, чтобы молодежь была в курсе политических событий, приобщалась к новой, социалистической культуре. Вспоминая свою комсомольскую юность, Алексей Алексеевич отмечал: «В то время, конечно, не было у нас ни дворцов культуры, ни хорошо оборудованных клубов, ни тем более плавательных бассейнов. Даже об обычной спортивной форме большинство комсомольцев могло только мечтать. Но тем не менее они не унывали. Своими силами оборудовали спортивные площадки и футбольные поля, создавали драматические, певчие и музыкальные кружки, проводили концерты и ставили спектакли, используя порой под зрительный зал сарай или складские помещения...»[8]

Дел было невпроворот. Наряду с политическим просвещением остро ставились вопросы о личном поведении комсомольцев, о вкусах, модах, которые получали распространение среди молодежи. Худо было тому, кто допускал отступления от строгих нравственных законов комсомольцев двадцатых годов, в том числе таких, как скромность, простота. Когда стало известно, что некоторые комсомолки увлекаются косметикой, воспринимавшейся в те годы как что-то чуждое рабочему человеку, в молодежных общежитиях провели специальные беседы на темы: «Товарищи девушки! Боритесь за новый быт», «Почему не надо пудриться?» и т. д.

Собирались обычно в молодежных общежитиях, в красных уголках. Не было ни президиума, ни трибуны. Говорили чаще всего, собравшись в круг. В таких беседах, спорах молодежь загоралась идеей борьбы за культурного, развитого рабочего человека.

Общие радости и невзгоды сплачивали комсомольцев. Вместе со своими товарищами по работе Михаилом Петровым, Василием Малюгиным, Иваном Сусловым Алексей многое делал для того, чтобы крепла дружба в комсомольских коллективах, развивалось чувство локтя, взаимной выручки. Сложились ли какие-то чрезвычайные отношения на производстве, потребовалось провести субботник, у кого-то случилось несчастье — призыв ячейки, и не только комсомольцы, а большинство молодежи приходили на помощь.

В стране начиналась коллективизация сельского хозяйства. Райкомовцам, как и всем комсомольцам тех лет, довелось непосредственно участвовать в социалистическом преобразовании деревни. В пригородах Астрахани было сильно развито садово-огородное хозяйство. Коллективизация здесь проходила сложно. Были и такие, кто всячески стремился помешать перестройке деревни. В деревне Соленое Займище, где комсомольские активисты Наримановского района проводили беседы о коллективизации, кулаки подожгли дом члена сельсовета, избили заместителя председателя сельсовета. Рядом, в Черном Яру, побили стекла в здании сельского Совета, совершили налет на квартиру секретаря партийной ячейки. А когда в селе Началово вспыхнул мятеж, райкомовцам Алексею Епишеву, Косте Широкову пришлось не только выступать с докладами, беседовать с крестьянами, но вместе с местными комсомольцами поддерживать порядок.

Надолго запомнились те ночи. Деревня спит. Размеренный стук шагов комсомольского патруля. Холодно. Мороз. А за насупившимися в темноте домами мог притаиться враг. Нередко в тишине раздавались выстрелы.

Комсомольцы 20-х годов все активнее участвовали в созидании новой жизни. Повышались требования к уровню работы первичных организаций, совершенствовался стиль руководства ими со стороны райкомов ВЛКСМ. В ноябре 1929 г. в Астрахани проходила вторая окружная комсомольская конференция. Она поставила вопрос прямо: «Соответствует ли темп работы комсомольской организации темпу нашего строительства?» Вопрос ставился законно. Дело в том, что в комитетах комсомола начинали кое-где складываться бюрократические методы руководства, все более давало себя знать бумаготворчество, увлечение масштабными мероприятиями. Окружная газета «Рупор комсомола» писала о том, как проходило обсуждение итогов конференции в организациях Наримановского района. «Дадим жесткий отпор глушителям самокритики!», «Мы против портфельных руководителей!» — таковы были лозунги дня.

В повседневных делах, напряженной борьбе за утверждение новой жизни мужал, закалялся и характер райкомовца Алексея Епишева. В октябре 1929 г. он становится коммунистом. Его особенно тронуло то, как тепло говорили на собрании о его работе в комсомоле коммунисты старшие товарищи. У многих из них за плечами были годы гражданской войны. Их отличали крепкая политическая закалка, полученная в борьбе с разного рода отступниками от линии партии, умение прислушиваться к голосу масс.

Прошло немного времени, и комсомольский работник становится инструктором райкома партии. Возросла ответственность, встали новые задачи. Астраханские большевики поднимали коллективы предприятий, артелей, учреждений на выполнение первой пятилетки, в том числе заданий по добыче и переработке ценных пород рыбы, икры. Деликатесная продукция шла на экспорт, а на полученную за нее валюту страна покупала за рубежом станки, тракторы, другие машины.

Напряженнее, острее становилась и международная обстановка. Успехи нашей страны вызывали бешеную злобу империализма. Астрахань далеко от восточных границ Родины, но и здесь отозвались боевые стычки с китайскими милитаристами на КВЖД. В реакционных кругах Англии, Франции, США оживились интервенционистские настроения, усилилось их стремление помешать социалистическому строительству в СССР. В Германии, Италии все более наглыми становятся вылазки главарей фашистских организаций. Партия, весь народ в такой обстановке усиливают внимание к обороне страны, укреплению боевой мощи армии и флота. Партийные и комсомольские организации Астрахани стали больше заботиться о подготовке молодежи к воинской службе. По инициативе Наримановского райкома развертывается патриотическое движение под девизом «Каждый комсомолец, каждый молодой рабочий должен владеть винтовкой». На предприятиях, в школах создаются молодежные кружки по изучению военного дела. А. Епишев не раз вспоминал, что азы военного дела и он постигал в комсомольских кружках.

Через всю жизнь пронес Алексей Алексеевич тот заряд активности, энтузиазма, коллективизма, который получил в комсомоле. Впоследствии он писал: «С чувством глубокой признательности могу сказать, что опыт, приобретенный мною в Астраханской комсомольской организации, познание там первых основ классовой науки очень пригодились мне затем на партийной работе и в Вооруженных Силах».

Диплом военного инженера

Пожелтевший от времени снимок. Группа красноармейцев сфотографировалась на память о совместной службе. На петлицах угадывается цифра 7. В первом ряду сидит А. А. Епишев, во втором — И. И. Лычагин. Это он, генерал-майор в отставке, через десять лет после войны прислал Алексею Алексеевичу снимок, напоминая о далеких тридцатых.

Начало службы для Епишева складывалось примерно так, как оно складывалось для многих партийных активистов той поры. В условиях резкого усиления военной опасности, когда на наших границах вновь запахло порохом, в стране принимаются меры по повышению боевой мощи армии и флота. Совершенствуется техника, создаются новые образцы оружия. Одновременно улучшается подготовка командиров, политработников, инженеров, техников, которые бы по своей политической зрелости, владению военным искусством отвечали требованию времени. И, как обычно, в таких случаях в армию и на флот направляются прежде всего коммунисты, партийные работники.

В сентябре 1930 г. по специальному набору призывается и Епишев. Он начинает службу в 7-м полку связи Приволжского военного округа как курсант-одногодичник. Вся учеба на курсах проходила под выдвинутым партией лозунгом «Овладеть техникой!». Лозунг практически претворялся в повседневной работе командиров, политорганов, партийных организаций. Командующий войсками округа Б. М. Шапошников говорил на очередной партийной конференции: «... ввиду реконструкции армии... насыщения ее техникой коренным образом изменилось ее лицо, меняется роль комсостава в управлении войсками...»[9]

Алексей Алексеевич, привыкший все делать основательно, прочно, учился старательно. Допоздна засиживался за чертежами, схемами, восполняя пробелы прежде всего в технической подготовке. После окончания одногодичных курсов комсостава получает назначение в штаб 61-й стрелковой дивизии. Новый круг обязанностей, новые заботы. Занятия, тренировки, учения. Благотворно сказывался на служебных делах опыт комсомольской и партийной работы. В напряженном труде обогащались знания, совершенствовались навыки. Прошло около двух лет, и в аттестации на начальника 5-го отделения штаба дивизии будет отмечено: «За время службы показал себя с лучшей стороны. Достоин выдвижения в высшую военную школу». Аттестационная комиссия подтверждает вывод, отмечая в заключение: «Кандидат в военную академию».

Выбор пал на Военную академию механизации и моторизации РККА, только что созданную на базе нескольких факультетов ряда технических вузов. Алексей Алексеевич не любил рассказывать, почему решил учиться именно в этой академии. Когда об этом заходила речь, он обычно шутливо ограничивался словами:

— Время было такое.

Действительно. Развернувшаяся техническая реконструкция армии предполагала быстрое развитие бронетанковых войск. Проведенные в начале тридцатых годов учения в ряде военных округов показали целесообразность создания механизированных частей и соединений, организации бронетанковых войск как самостоятельного рода войск. Вполне понятна была и тяга молодых командиров, политработников в новый род войск, а стало быть — и в новую академию. Престиж танкиста был уже достаточно высок.

Вступительные экзамены в академию сдавать было нелегко. Тем более, что Епишев поступал на инженерный факультет. К оценке знаний по физике, математике здесь подходили с особой мерой требовательности.

И вот переживания, волнения позади. Бывший комсомольский активист, партийный работник, молодой командир становится слушателем Академии механизации и моторизации, фактически ее первого набора, которому предстояло пройти полный, то есть пятилетний, курс обучения. А с этим были связаны и свои сложности.

Академия становилась на ноги. Подобного учебного заведения не было ни в нашей стране, ни в зарубежных государствах. Отсутствовала надлежащая учебно-материальная база, как и опыт подготовки командиров и инженеров для бронетанковых войск. Требовалось обеспечить слушателей, преподавателей жильем, питанием. Несовершенство планирования приводило к тому, что на факультете изучалось несколько десятков учебных дисциплин. Слушатели были перегружены. К тому же многие из них не имели достаточной общеобразовательной подготовки. Некоторым учеба давалась с трудом. В обиходе их назызали «хвостовиками». Отдельные преподаватели пытались «обосновать» учебную задолженность слушателей их неспособностью «поднять» академический курс. Сторонников такой «теории» развенчали на совещании партийного актива академии. Было также признано, что одной из причин неуспеваемости слушателей выступает неразбериха с планом. По многим предметам программы «доводились» уже в ходе учебного процесса.

Дело усугублялось из-за отсутствия учебников. На совещании партийного актива академии от 4 сентября 1936 г. отмечалось: «Что касается младших курсов, где проходят физику, математику, химию, там учебники необходимы, а их нет. Что касается социально-экономического цикла, то там, безусловно, вопрос поставлен хорошо. Слушатели не жалуются ни на преподавателей, ни на учебники. Только говорят, что очень много материалов и времени не хватает».

Алексею Алексеевичу также не удалось в свое время получить солидные систематизированные знания. Многим он овладел путем самообразования. И в академии учился с интересом, увлеченно. В архиве академии сохранилась обстоятельная запись выступления А. А. Епишева на собрании партийного актива академии 24 марта 1937 г. Алексей Алексеевич рассказывал о беседе с ним инструктора политоргана Сарандаева.

— Как работаете? — спрашивал инструктор.

— Работаю ничего, особенно не жалуюсь.

— А что проходите в академии?

— Многое проходим.

— Конкретно.

— Конкретно — дифференциальные, интегральные исчисления, прикладную механику, детали машин, сопромат.

— А другое?

— Социально-экономические дисциплины, которые положены в академии.

— Конкретно.

— Историю партии, диамат, политэкономию, экономполитику.

В академических буднях крепло товарищество. Слушатели помогали друг другу овладевать знаниями, вместе проводили свободное время, отдыхали. Епишев подружился со многими однокурсниками. Особенно сблизился он с эстонцем Карлом Антоновичем Талу. Сидели они за одним столом. Полковник в отставке, доктор технических наук, профессор В. В. Тарасов преподавал в то время на инженерном факультете математику. Он рассказывал:

— Как сейчас, вижу тот стол, за которым сидели два слушателя, два друга — Алексей Епишев и Карл Талу. Оба настойчивые, пытливые, подолгу засиживались в лабораториях, засыпали вопросами на конференциях. Нравилась мне их дружба, прямая, открытая. Казалось, они всегда были вместе...

Академические друзья, однокашники... По-разному сложились их судьбы. Но каждая из них неразрывна с исторической судьбой страны, со служением Родине. Им предстояло готовить страну к обороне, геройски встретить коварный удар фашистов, многие из них сложили свои светлые головы в борьбе за правое дело. Но имена павших и ушедших из жизни навечно в памяти живых. Алексей Алексеевич нечасто встречался со своими товарищами по учебе в академии. Но каждая из таких встреч была по-своему примечательной, радостной.

Быстро бежали годы учебы в академии. Лекции, семинары, зачеты, экзамены, теоретический курс и практические занятия на боевой технике — все это было подчинено одному: как можно лучше подготовить себя к роли инженера-танкиста. Но по своему характеру коммунист Епишев уже не мог замкнуться в узкий круг интересов овладения специальностью. Все, чем жила академия, факультет, курс, чем жил партийный коллектив, было и его жизнью. В характеристике при переводе его на очередной курс отмечалось: «Отличник учебы. Общительный, честный в отношении с товарищами. Скромный».

Уже в первый год учебы Алексей Алексеевич избирается комсоргом курса, затем — секретарем бюро ВЛКСМ факультета. В последующем — секретарем Центрального бюро ВЛКСМ академии, на пятом курсе — секретарем партийного комитета инженерного факультета и членом Центрального партийного бюро академии.

Нетрудно представить себе заботы слушателя, на протяжении пяти лет сочетающего учебу с общественной работой. Получилось так, что он как бы овладевал одновременно двумя специальностями — инженера-механика и политработника. И всякий раз с честью оправдывал высокое доверие комсомольцев, а затем коммунистов, которые избирали его в комсомольские и партийные органы. Он ставил острые вопросы, касающиеся совершенствования учебного процесса, воспитания слушателей.

То было сложное время в жизни партии. Нарушения социалистической законности, партийных норм наносили серьезный ущерб делу строительства социализма. Убеждение и воспитание людей нередко подменялись декретированием и администрированием. Имевшие тогда место нарушения партийной и советской демократии получили справедливую оценку.

Вместе с тем и во второй половине тридцатых годов партия, ее организации жили активной, самодеятельной жизнью. Коммунисты заводских, колхозных организаций, армейских парторганизаций боролись за торжество социалистических идеалов. Нормой жизни большинства из них были критика и самокритика, борьба с недостатками, гласность. Об этом свидетельствуют документы тех лет, в том числе и документы, которые позволяют почувствовать пульс жизни партийного коллектива военной академии, боевитость партийных организаций учебных подразделений, активность коммунистов.

...Перед нами подшивка многотиражной газеты академии, а также архивные документы, запечатлевшие партийные мероприятия, которые проводились тогда. Среди отчетов о собраниях, активах, конференциях встречаются и выступления А. А. Епишева. В одном из них он, секретарь партийного бюро факультета, озабоченно говорит о недостатках в организации учебы:

— Правильно Нарком обороны сказал о том, что «вы сначала делаете, а потом думаете». У нас так и получается. Приведу факт. Прошли три лабораторные работы, где пользовались мы измерительным инструментом (микрометры, зубометры, штангенциркули). Вообще слушатели должны были это знать, они проходили это на третьем курсе. Сегодня весь этот измерительный инструмент преподносят и показывают, как пользоваться им. Этому нужно научить, но нам нужно это с первого лабораторного занятия. Мы уже ими меряли, как сказал инструктор, меряли, не сознавая сущности дела.

Для инженерного факультета теория автомобилей является профилирующей дисциплиной, а у нас на этом деле начинают проводить эксперименты. Теорию автомобилей решили прочитать за шестнадцать часов. Слушатели справедливо замечают, что это дело комкается, что основную профилирующую дисциплину не проходят так, как нужно.

В выступлении на собрании партийного актива академии слушатель А. А. Епишев подверг критике нарушения демократии со стороны вышестоящих политорганов.

— Я хочу остановиться на вопросе — как я оказался секретарем партбюро, — начал он. — Меня избрала парторганизация единогласно с аплодисментами, но за то, что меня избрали, я должен был получить соответствующий выговор. (С места: «От кого?») Оказывается, полагалось секретарей партбюро утверждать начальнику политуправления округа. Здесь получилось так, что сначала нужно было утвердить, а потом выбирать. И вот за то, что я оказался выбранным, а потом предстояло утверждение, мне в ПУОКРе сказали: «Тов. Епишев, ошибка допущена». Я сказал: «При чем тут я, меня выбрали». Мне ответили: «Не буду говорить, кто допустил ошибку, нужно было вашему дивкомиссару Антонову (комиссар академии) об этом знать». Конечно, это негодное дело. Пятьсот коммунистов единогласно избрали секретаря, а мы им не доверяем. Это самое грубое нарушение основ демократии...

В напряженной учебе, активной общественной работе мужал характер коммуниста Епишева, выковывались его партийные качества, принципиальность, умение говорить правду в глаза, честность и справедливость.

И вот наступил апрель 1938 г. Заключительный месяц учебы, когда ему, как писал впоследствии Алексей Алексеевич, «пришлось официально перед лицом государственной комиссии под председательством профессора В. В. Ефремова защищать дипломный проект и отчитываться за полученные знания за пятилетний срок обучения в нашей академии».

Отчитался успешно. Многотиражная газета опубликовала корреспонденцию «Выпускной курс защищает дипломные проекты», в которой говорилось: «Необходимо отметить слушателей тт. Епишева, Сачко, Шайна, Ковалева, Тимофеева, Волгина, Бабенко, Воробейчика, отлично выполнивших свои проекты и получивших высокую оценку государственной комиссии».

А в аттестации на выпускника академии А. А. Епишева было записано: «Окончил академию с дипломом инженера I степени. Изучил немецкий язык.

Открытый, прямой, крепкий коммунист».

Еще готовил дипломный проект, заканчивал чертежи, теоретические обоснования выводов, а мысленно уже был в войсках, где-то в отдаленном гарнизоне. Все слушатели готовились ехать туда, куда назначат. Каждому виделся уже новый круг сослуживцев, боевых друзей.

Планы планами, а жизнь распорядилась иначе. Все получилось совсем не так, как ожидалось.

Утром 15 марта 1938 г. А. Епишев защитил дипломный проект, а под вечер был неожиданно вызван в Центральный Комитет партии. О вызове предупредили.

— Видимо, будет решаться вопрос о вашем дальнейшем использовании, — сказал начальник факультета. Но о должности, о месте работы или службы никто ничего не знал.

Первый вызов в ЦК партии. Потом их будет много, а этот особенно запомнится.

Инструктор отдела ЦК сказал Епишеву, что есть мнение направить его парторгом ЦК ВКП(б) на завод имени Коминтерна в Харьков. Затем состоялась беседа с секретарем ЦК ВКП(б) Г. М. Маленковым. Тот поинтересовался учебой, участием в партийной жизни коллектива.

— Я готовил себя к работе инженера-танкиста, такое предложение — это серьезный поворот в моей судьбе. Но если это нужно, то я согласен.

— Ну, что ж, — подводя итог беседы, сказал Маленков, — будем считать вопрос решенным. — Заметив, видимо, что для выпускника академии такое назначение было неожиданным, желая успокоить, добавил: — Мы направляем вас на партийную работу в промышленность, но одновременно оставляем в кадрах РККА.

О содержании работы парторга ЦК ВКП(б) на заводе обстоятельно говорили заведующий организационно-партийным отделом ЦК Н. Н. Шаталин и один из инструкторов отдела.

Принятый XVII съездом партии Устав ВКП(б) предоставлял право ЦК партии выделять партийных организаторов ЦК на участки социалистического строительства, приобретающие особо важное значение для народного хозяйства и страны в целом. Парторги ЦК непосредственно отвечали за положение дел на порученном предприятии перед Центральным Комитетом. Им предоставлялось право выходить на соответствующие отделы ЦК, секретарей ЦК по вопросам деятельности предприятий. Через них ЦК партии глубоко знал положение дел на местах и мог оперативно вмешиваться в целях устранения недостатков.

С одной стороны, назначение парторгов на крупнейшие предприятия ведущих отраслей промышленности, и в первую очередь на предприятия, работающие на оборону, было особой, специфической формой партийного руководства народным хозяйством, до известной степени ведущей к сужению партийной демократии. Эта мера была вынужденной. Она вызывалась соображениями внешнеполитического плана. Зримо нарастала военная угроза. Надо было активно вести военно-экономическую подготовку страны к отражению агрессии. С другой стороны, партия учитывала процессы, происходящие в стране. Во второй половине 30-х годов бурно росла промышленность, появлялись сотни и тысячи новых предприятий и строек. К руководству ими приходили люди, не имевшие достаточного опыта.

Был ли готов к новой для себя роли А. А. Епишев? При всей неожиданности назначения определенная доля уверенности в своих силах у него была. С точки зрения организации современного производства многое ему дала академия. Не чувствовал он себя новичком и в партийной работе. За плечами — работа в райкоме комсомола, в партийных организациях академии. Эта уверенность еще больше окрепла в ходе бесед в Центральном Комитете, когда достаточно полно обрисовался круг основных обязанностей парторга. Предстояло совместно с партийными организациями завода поднять людей на безусловное выполнение плановых заданий каждым цехом, отделом, сменой, участком в отдельности. Особенно подчеркивалось, что для парторга ЦК очень важно уметь выбирать главные вопросы, сосредоточивать усилия на решении ключевых проблем, систематически обобщать опыт партийной работы, высказывать свое отношение к решению принципиальных вопросов во всех партийных инстанциях, вплоть до ЦК партии.

«Товарищ Епишев, — говорил Н. Н. Шаталин, — на завод вас посылает Центральный Комитет партии. Вы облекаетесь очень большим доверием. Ваше место не над коллективом, а в коллективе. Спрос за состояние дел будет самый строгий и многократный».

Беседы в ЦК партии длились долго. А дома волновалась жена Татьяна Алексеевна. Она собиралась в дорогу, но пока не знала, куда придется ехать. Лишь поздно вечером вернулся Алексей Алексеевич. Вместе отметили два важных события — окончание академии и назначение на ответственную работу.

Семью военного человека, партийного работника в шутку называют «тылом», «вторым эшелоном». Частая перемена мест, ожидания, ответственность, лежащая на муже, — все это накладывает отпечаток на характер отношений в семье. В семье военного, ответственного работника, как ни в какой другой, все подчинено интересам службы, работы.

«Мой «тыл» был всегда крепким и надежным, а «второй эшелон» — боеготовым», — писал впоследствии Алексей Алексеевич.

Парторг ЦК ВКП(б), первый секретарь обкома партии

Путь лежал в Харьков, на харьковский завод № 183 имени Коминтерна, крупнейшее предприятие своей отрасли. Завод имел славные революционные традиции. Здесь по заданию ЦК партии, лично В. И. Ленина работал видный пролетарский революционер Артем (Ф. Сергеев). Отряды Красной гвардии, сформированные из паровозостроителей, принимали активное участие в установлении Советской власти в Харькове. Многие из них геройски сражались на фронтах гражданской войны. Завод сыграл выдающуюся роль в восстановлении народного хозяйства и индустриализации страны.

В 1937 г. обстановка на заводе сложилась непростая. Неоправданно было отстранено руководство завода, что привело к ослаблению влияния дирекции и партийной организации на положение дел. План систематически не выполнялся, нарушалась ритмичность работы предприятия. Среди руководящих работников чувствовалась какая-то неуверенность. Многие порой не знали, что с ними будет завтра. Такие настроения нужно было переломить, добиться того, чтобы люди работали без оглядки, чтобы их ум, воля, энергия были направлены на решение производственных планов.

От коллектива ждали конкретных дел, продукции, так необходимой транспорту, Красной Армии. План, план и еще раз план.

На заводе работала довольно крупная партийная организация — 3 017 членов и кандидатов партии. Большую силу представляла комсомольская организация, в рядах которой насчитывалось свыше 4 000 человек[10].

Нового парторга ЦК на заводе встретили доброжелательно. Ему довольно быстро удалось наладить деловые контакты с руководителями предприятия, отделов и цехов, с партийным, профсоюзным и комсомольским активом. Алексей Алексеевич начал вникать в дела не столько по бумагам, сводкам, отчетам, сколько непосредственно — общаясь с людьми. Беседы в кабинетах и конторах, на рабочих местах, с глазу на глаз и в больших аудиториях, запланированные и стихийные, серьезные и шутливые вселяли заряд бодрости, удовлетворения. Общительность, умение расположить к себе помогали изучать настроения людей, их интересы, побудительные мотивы поступков, правильно воздействовать на них.

Не успел Алексей Алексеевич ознакомиться с предприятием, как тут же довелось осваивать более широкий круг обязанностей. Решением пленума Коминтерновского РК КП(б)У Харькова он утверждается первым секретарем райкома партии, оставаясь на прежней должности. Дело в том, что этот райком и базировался на заводе — имени Коминтерна, и располагался на территории завода. Это был заводской райком партии, созданный исходя из народнохозяйственной и оборонной важности предприятия, а также из многочисленности его партийной организации. Позже ЦК ВКП(б) в своем решении «О заводских райкомах партии» предложил создать заводские комитеты там, где их не было, чтобы улучшить руководство партийными организациями[11].

Паровозы, танки, тракторы «Ворошиловец», винты для подводных лодок — вот основная продукция коминтерновцев. Осуществлялись также доработка и испытание новых образцов боевой техники.

В полную силу на заводе велась работа над новым танком и танковым двигателем, дело, которое, по словам Алексея Алексеевича, для него всегда стояло впереди других. Дело это — создание танка Т-34, ставшего знаменитым потом на весь мир. Танк, превзошедший по своим боевым характеристикам не только хваленые фашистские «тигры», «пантеры», но и бронетанковую технику союзников по антигитлеровской коалиции.

В академии А. А. Епишеву довелось неоднократно слышать авторитетные мнения специалистов о том, что конструкция наших танков, которые находились на вооружении, уже не отвечает потребностям современной войны. Их вооружение предназначалось главным образом для поражения живой силы и огневых точек. Броня даже на тяжелых танках была только противопульной. В связи с быстрым развитием противотанковой артиллерии подобный танк становился довольно уязвимой мишенью. К тому же разрабатывались способы массированного применения танков в операциях будущей войны. Все это делало весьма актуальной задачу создания принципиально нового танка, имеющего броневую противоснарядную защиту, мощную пушку, большую скорость и запас хода.

В августе 1938 г. ЦК партии рассмотрел вопрос о развитии танкостроения. В работе совещания участвовали члены Политбюро, работники промышленности, конструкторы, военачальники. Было признано необходимым принять на вооружение однобашенные тяжелый и средний танки — оба с повышенной броневой защитой, высокой маневренностью, мощным вооружением. На новых танках предполагалось установить дизельные двигатели. Вместо колесно-гусеничного движителя рекомендовалось перейти к чисто гусеничным движителям. Это совещание в ЦК партии определило новое направление в советском танкостроении[12].

Задание на разработку среднего танка было поручено заводу имени Коминтерна. Машину, которая станет потом легендарной, делали простые советские люди, движимые огромным энтузиазмом, патриотизмом, трудолюбием. Работникам заводского КБ не довелось учиться в знаменитых учебных заведениях. Все они были детьми рабочих и крестьян страны, которая только создавала многие отрасли промышленности.

Таким был Михаил Ильич Кошкин, возглавивший КБ. Участник гражданской войны, член партии большевиков с 1919 г. Выдающийся инженер-конструктор, он обладал великолепным даром организатора, имел большой опыт партийной работы (в гражданскую войну был политработником), умел поднять людей на ответственное дело. Этот незаурядный человек обладал большим мужеством, кристальной честностью и принципиальностью.

На завод М. И. Кошкин пришел в 1937 г., имея уже сформировавшуюся идею создания нового танка. В те годы здесь выпускали танки БТ. Михаил Ильич продолжал их совершенствование и одновременно начал работу над новым образцом. В короткий срок он сумел создать группу из наиболее талантливых конструкторов. В их числе были заместители главного конструктора А. А. Морозов и Н. А. Кучеренко. Идея танка начала воплощаться в проекты.

Епишев познакомился с Михаилом Ильичом Кошкиным в первый день прибытия на завод. Встретились они в кабинете главного конструктора. Разговор сразу же принял деловой характер.

— Новой работе завода партия придает большое значение, — сказал парторг ЦК, раскрывая суть установок, полученных в Москве.

Кошкин заметно оживился, узнав, что новый парторг ЦК окончил Академию механизации и моторизации, перевел разговор в профессиональное русло. Появились листы ватмана с набросками, чертежами. Со страстью, жаром души конструктор излагал идеи танка, отстаивал свои взгляды. Танк для Кошкина был делом жизни. Ему он отдался весь без остатка. Танка еще не было, но для него он уже существовал. Он ясно видел его значение для повышения боевой мощи армии.

— Как вам представляются перспективы работы над проектом? — поинтересовался парторг ЦК у главного конструктора.

— Алексей Алексеевич! — отвечал М. И. Кошкин. — Сейчас мы работаем довольно спокойно. Скоро будет готов проект. Как только мы о нем доложим, спокойная жизнь закончится. От нас, если не случится ничего непредвиденного, потребуют в кратчайшие сроки создать опытный образец, испытать его, а дальше — производство и опять же в кратчайшие сроки. И поверьте мне, Алексей Алексеевич, не даст нам этот танк ни сна ни отдыха, смешает он для нас и день и ночь. Сами видите, время-то какое. Война-то ведь не за горами.

Уже расставаясь, Епишев спросил:

— Михаил Ильич! Какие есть просьбы ко мне, к партийной организации в связи с вашей работой?

Кошкин не без лукавства улыбнулся.

— Есть одна просьба. Помогите внушить людям, связанным с новой темой, ее историческое значение, сформировать к ней соответствующее отношение.

Парторг со всей серьезностью пообещал:

— В этом, Михаил Ильич, можете нисколько не сомневаться. Внушим и сформируем все, что для дела необходимо.

Потом ему довелось неоднократно видеть М. И. Кошкина в деле. Видеть его настойчивость и мужество, которые он проявлял, отстаивая идею нового танка во всех инстанциях, конструкцию, компоновку боевой машины. Много, очень много трудностей пришлось преодолеть, прежде чем появились первые ее образцы. Мировая практика танкостроения не знала еще такой машины.

Положение еще больше осложнилось в 1939 г. В самый разгар проектных изысканий и их практической реализации на завод прибыли два сотрудника органов с большими полномочиями. Почти две недели они провели в конструкторском бюро, побывали в цехах, на полигоне. Выискивали недовольных главным конструктором, подолгу беседовали с ними. А потом заявили директору завода Максареву:

— Мы изучили ход работ по созданию танка и пришли к выводу: Кошкин умышленно ведет дело к срыву правительственного задания. Он вносит в проект вредные изменения, которые ухудшают его.

Максарев решительно отклонил все, что пытались приписать главному конструктору, тут же сообщил об этом Епишеву.

Много лет спустя на встрече с ветеранами танкостроения Алексей Алексеевич рассказывал, сколько упорства пришлось проявить, чтобы отстоять доброе имя главного конструктора. Партийная организация завода решительно выступила в защиту создателей тридцатьчетверки. Острый, нелицеприятный разговор состоялся и в Харьковском обкоме партии. Но Алексею Алексеевичу не удалось убедить обкомовцев в абсурдности обвинений, выдвинутых против Кошкина. Пришлось ехать в Москву. В соответствующем отделе ЦК также не смогли принять решения, посоветовали идти к Маленкову. Тот выслушал доклад о создавшейся на заводе № 183 ситуации, выяснил ряд связанных с этим вопросов.

— Вы лично уверены в том, что Кошкин наш человек? — поинтересовался секретарь ЦК партии.

— Как в себе!

— Имейте в виду, отвечать за все вам.

— Отвечу!

— Ну что ж, будем считать вопрос решенным. Пусть работают конструкторы. Сейчас дорог каждый день.

Вмешательство Центрального Комитета, поддержавшего новатора танкостроения, вызвало одобрение на заводе. Сил вроде прибавилось. Работы по завершению новой машины ускорились.

Самое непосредственное участие в сложном деле строительства нового танка принимал партийный комитет. С активом, конструкторами и инженерами многократно обсуждались конкретные вопросы создания боевой машины. Не обошлось, разумеется, без горячих споров как по отдельным узлам, так и по конструкции в целом. И во всех этих спорах партийная организация занимала твердую, принципиальную позицию в интересах поиска оптимального варианта машины, ее проектирования и претворения конструкторского замысла в жизнь.

Большое внимание коммунисты завода уделяли созданию двигателя для танка. В то время у нас и за рубежом на танках применялись бензиновые двигатели. Наши специалисты Т. П. Чупахин, Я. Е. Вихман, М. П. Поддубный и другие пошли по совершенно иному пути. На Т-34 впервые в практике танкостроения устанавливали дизельный двигатель. Тем самым значительно увеличивались запас хода машины и ее скорость, повышалась безопасность ее эксплуатации в пожарном отношении. Немало раздумий, острых споров вызывала сложная проблема. Высказывались и обсуждались разные точки зрения. В конце концов верх взяли сторонники танкового дизеля В-2. Их активно поддержала вся заводская партийная организация.

К слову, военные специалисты Германии проявляли повышенный интерес к тому, что делалось на заводе № 183 имени Коминтерна, как, впрочем, и во всей нашей оборонной промышленности. Интерес подогревался и тем, что топливные насосы для двигателя В-2 завод получал от германской фирмы «Бош». Как-то на завод прибыла военная делегация из Германии. Возможно, в каких-то инстанциях по этому вопросу и имелась предварительная договоренность. Во всяком случае, бывший директор завода, не поставив парторга ЦК об этом в известность, принял делегацию, провел ее по всем заводским цехам, ознакомил с процессом производства танков.

Последствия посещения завода зарубежными «гостями» не заставили себя долго ждать. Задавшись целью сорвать у нас производство боевых машин, фирма «Бош» стала тормозить поставку нам топливной аппаратуры, а затем и вовсе ее прекратила.

Однако нет худа без добра. Перед коллективом танкостроителей во весь рост встал вопрос о создании собственной, отечественной топливной аппаратуры. Необходимо было строить на заводе специальный цех.

Партийная организация стала душой нового начинания. Коммунисты, руководители, конструкторы сначала предлагали соорудить цех на территории завода. Затем, взвесив все «за» и «против», пришли к другому решению — строить цех за пределами заводской территории.

Большой цех возвели в небывало короткие сроки — за 11 месяцев! Вскоре он вырос в мощный завод по производству топливной аппаратуры для всей нашей танковой промышленности.

Время требовало новых и новых усилий в наращивании возможностей предприятий, работающих на оборону. В марте 1939 г. состоялся XVIII съезд ВКП(б). На нем была подчеркнута необходимость всемерного укрепления боевой мощи Красной Армии и Военно-Морского Флота.

Алексей Алексеевич Епишев был делегатом съезда от Харьковской партийной организации. Ему особенно глубоко запали в сознание требования партийного форума об ускоренном развитии оборонной промышленности.

Вскоре после съезда на пленуме Коминтерновского райкома партии были заслушаны и обсуждены доклады директора завода Брусникина и секретаря заводского партийного комитета И. С. Савельева по производству топливной аппаратуры. Дело в том, что на предприятии сложилось тревожное положение. Простаивало 40 процентов оборудования. Плохо было с планированием, не справлялась со своими задачами технологическая служба. Подводили и строители. Оставалось много недоделок в новом цеху, срывался план ввода жилья.

Алексей Алексеевич говорил на пленуме: «Конструкторский коллектив работает упорно. Задача создания мотора практически решена. Но это только начало. Скоро нас обяжут приступить к массовому, серийному производству надежного мотора».

Выступившие на пленуме поддержали предложенные меры по улучшению организации производства, в частности идею о создании третьей смены в целях более полной загрузки оборудования. Заводскому парткому указывалось на необходимость осуществлять более предметный контроль за деятельностью хозяйственников, не подменяя при этом дирекцию завода. Было подчеркнуто: не дело, когда секретарь заводского партийного комитета занимается выколачиванием гаек и болтов. При этом упускается из виду партийно-массовая работа, движение стахановцев, хромает политическая учеба[13].

Разговор на пленуме райкома пошел на пользу. Положение на новом предприятии стало поправляться, хотя работа завода и в дальнейшем находилась в центре внимания райкома партии.

В выступлении на очередном отчетно-выборном партийном собрании завода А. А. Епишев подчеркивал, что весь коллектив хорошо справился с первой частью правительственного задания — «довел» машину, но со второй частью — выполнением программы выпуска моторов — справился лишь частично. Виноваты в этом заводоуправление и вся партийная организация. Подвергся критике директор завода Брусникин. Он иногда видел ошибки только у других, не знал всех возможностей коллектива, мало работал с людьми.

В другой раз первый секретарь райкома партии рекомендовал партийной организации завода взять под свой контроль выполнение производственных заданий, правильно расставить партийные силы.

— Больше внимания второй и третьей сменам, — говорил Алексей Алексеевич. — Хорошо бы увеличить там партийную прослойку, направить туда партийных активистов для оживления политико-массовой работы.

Внимание к танку было повседневным. Не проходило и дня, чтобы А. А. Епишев в той или иной форме, с теми или другими людьми не обсуждал проблемы его создания, превращение его из чертежей в металл. Многочисленные доводки, исправления, проверки — все это полностью занимало время как создателей новой боевой машины, так и всех заводских коммунистов.

Люди трудились с огромным напряжением, не считаясь со временем, очень часто без выходных и отпусков. Потом, уже после войны, Алексей Алексеевич скажет: «По напряженности, самоограничению эти недели и месяцы во многом были схожи с трудовым накалом времен Великой Отечественной войны. Для нашей конструкторской, инженерной мысли война с фашизмом началась значительно раньше 22 июня 1941 г. И они ее выиграли с честью».

Сказалось то огромное внимание, которое ЦК партии и Советское правительство уделяли созданию нового танка. Вопрос об отдельных его узлах рассматривался на одном из заседаний Политбюро ЦК с участием конструкторов, работников танковых заводов, руководителей танковых войск. Новый танк был создан в предельно короткий срок, практически в течение года. В июне 1940 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «О производстве танков Т-34 в 1940 году». Наркомату среднего машиностроения вменялось в обязанность изготовить в 1940 г. 600 танков Т-34[14].

Справедливо говорят — все гениальное просто. Т-34 был прост и надежен. Он был прост в производстве, управлении, обслуживании, ремонте в полевых условиях. Этот танк определил на долгие годы основные направления отечественного танкостроения, прошел всю войну без существенных конструкционных изменений. Лишь в 1943 г. на нем вместо пушки калибра 76,2 мм была установлена 85-мм пушка в новой башне с увеличенной толщиной брони.

Не мог тогда Алексей Алексеевич предполагать, что много лет спустя, уже будучи начальником Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота, ему часто придется вникать в работу научно-исследовательских и опытно-конструкторских коллективов, направлять деятельность их партийных организаций. И всякий раз ему будет помогать тот стиль в работе, подход к партийному руководству научно-исследовательскими организациями, которые сформировались у него в заботах о создании новых образцов боевой техники еще в довоенные годы. Это прежде всего умение направить усилия научных и инженерно-технических коллективов к общественно значимым целям. Алексей Алексеевич в таких случаях руководствовался правилом: каждый ученый, конструктор, инженер должен рассматривать свою деятельность не только и не столько как средство самовыражения, самоутверждения, а как служение народу, государству.

— Не секрет, — отмечал он, — наряду с научно-исследовательскими и опытно-конструкторскими организациями, стоящими на острие научной мысли, технического прогресса, есть немало таких, которые не успевают за наукой, за инженерной мыслью, попросту плетутся в хвосте. При этом сохраняются все или почти все внешние аксессуары: ученые степени, звания и т. д.

Почему танк Т-34 был создан в короткий срок? Ответ может быть такой: у всего коллектива, начиная с главного конструктора и кончая рабочим экспериментального производства, была единая цель — как можно быстрее дать Родине танк, сделать его как можно лучше. Партийная организация КБ, партком завода, райком партии ежедневно нацеливали всех и каждого именно на достижение этой цели. Все личные, групповые интересы людей ушли на второй план. Великая, благородная цель, многоустно повторенная на партийных, профсоюзных и комсомольских собраниях, в личных беседах, в жарких спорах и дискуссиях, объединила, сплотила весь коллектив.

Известно и другое. Отсутствие высокой цели, которая объединяет коллектив, ведет к тому, что берут верх личные, групповые интересы. В таких случаях сотрудники объединяются не ради задач, которые они призваны выполнять, а во имя диссертационных, каких-то других престижных моментов. Ждать весомой отдачи от таких коллективов вряд ли возможно. Будут толстые тома отчетов — годовых, квартальных, будут рапорты о повышении научной квалификации сотрудников и многое другое. Не будет только практической отдачи. И одна из главных причин здесь — слабая партийная работа, в результате люди свыкаются со спокойным, размеренным ритмом жизни, ответственность у них низка.

В работе над танком Т-34 партийная организация видела свою задачу в том, чтобы создать благоприятную обстановку творческого труда для конструкторов, инженеров, рабочих. Коммунисты, лично парторг ЦК, он же секретарь райкома, следили, чтобы людей без нужды не отрывали, чтобы у них было все необходимое для плодотворной деятельности. Под партийный контроль были поставлены службы материально-технического обеспечения, энергоснабжения, работа столовой, буфетов.

Особое внимание уделялось изготовлению первого образца нового танка. Так, на одном из участков по инициативе райкома партии собрали производственное совещание. В присутствии директора завода, секретаря парткома, председателя завкома, секретаря комитета ЛКСМ У. были подведены итоги предварительной работы, поставлены задачи. В своем выступлении Алексей Алексеевич подчеркнул, что предстоит сделать каждому, чтобы успешно выполнить ответственную задачу.

Создание благоприятного морально-психологического климата в научном, конструкторском коллективе — вот формула, которой обычно придерживался Епишев. И понимал ее неоднозначно, не как тишь да гладь. Нет, в такой обстановке многого не сделаешь. Задача ставилась так, чтобы каждый, кто болел за дело, вкладывал в него все свои знания, опыт, душу, дрался за новаторские решения проблемы, а не тянул назад к устоявшимся, апробированным взглядам, решениям, во вчерашний день. Партийная организация не сковывала инициативы технических специалистов, не отдавала без оглядки предпочтения той или иной идее, стояла на позициях объективного, делового подхода к рассмотрению сути каждого предложения, любой идеи. Заседания бюро райкома партии, парткома завода нередко становились ареной жарких технических споров, в которых рождались оптимальные решения.

При этом, по словам Алексея Алексеевича, главным компасом партийного работника в технических спорах специалистов всегда должна быть принципиальность, поддержка не личностей вообще, а людей, болеющих за дело, двигающих его вперед. Всякая другая позиция мешает делу, способствует созданию в коллективах конфликтных ситуаций, не сплачивает, а разъединяет людей.

На заводе имени Коминтерна был готов образец нового танка. Потом, только после государственной комиссии, он получит свое название — Т-34, в честь тридцать четвертого года, когда партия приняла постановление о техническом перевооружении Красной Армии. Была одержана выдающаяся победа творческой мысли, человеческой воли, энергии и, добавим, партийной целеустремленности, настойчивости. Благодаря постоянной заботе партийной организации завода смелый замысел коллектив довел до конца. А. А. Морозов — заместитель начальника КБ, а с 1940 г. — главный конструктор — писал впоследствии: «Исключительно большая роль в создании новой машины директора завода Юрия Евгеньевича Максарева и главного инженера Сергея Нестеровича Махонина, парторгов ЦК ВКП(б) на заводе Алексея Алексеевича Епишева и Семена Андреевича Скачкова» (С. А. Скачков сменил А. А. Епишева на посту парторга ЦК ВКП (б). — Авт.)[15].

На груди А. А. Епишева засиял первый боевой орден — Красной Звезды. Он был награжден им за участие в создании и налаживании производства танка Т-34.

Много лет спустя Епишев вручал ордена группе политработников. В заключение начальник Главного политического управления поздравил награжденных и сказал:

— Я вижу здесь много молодых офицеров. Думаю, им надолго запомнится этот день. В моей памяти навсегда осталась теперь уже далекая волнующая картина: торжественная атмосфера Кремлевского зала, напутственные слова Михаила Ивановича Калинина. Потом мне не раз вручали награды, но тот первый орден для меня особенно дорог.

Победа радовала конструкторов, инженеров, рабочих. В то же время она побуждала с новой энергией браться за дело. Создать танк — это только начало его жизни. Предстояла не менее сложная, хлопотная работа по организации его серийного производства. Забота об этом стала одним из главных дел А. А. Епишева.

В начале марта 1940 г. А. А. Епишева вызвали в Киев. Там, в ЦК КП(б) Украины, он был принят секретарями ЦК ВКП(б) Н. С. Хрущевым и М. А. Бурмистенко. Поинтересовавшись делами на заводе, Н. С. Хрущев спросил:

— Товарищ Епишев! Как вы оцениваете уровень руководства Харьковского обкома партии и работу его секретаря Фролкова?

— Фролков бывал у нас, стремился вникнуть в дела завода, мы видели его готовность помочь нам, — заметил Алексей Алексеевич. — Правда, у нас сложилось впечатление, что он не всегда прислушивается к нашему мнению.

— Вот-вот, — подхватил Хрущев, — он пытается решать все вопросы единолично, занялся самовосхвалением, приписками и обманом, допускает вольности в работе и поведении, неправильно понимает свое положение. Есть решение освободить его от занимаемого поста, а тебя, товарищ Епишев, рекомендовать первым секретарем Харьковского обкома. Что ты на это скажешь?

Что мог сказать Алексей Алексеевич? Такое предложение вызвало растерянность, замешательство. Область ведь не завод, тем более такая область, как Харьковская.

— Вряд ли я готов к такой работе. Боюсь, что у меня не получится. Молод я еще для секретаря обкома, — последовал ответ тридцатидвухлетнего партийного работника.

— Молодость, — с улыбкой заметил Бурмистенко, — недостаток, быстро проходящий. А получится или не получится — это зависит от тебя. Должно получиться. ЦК КП(б) Украины тебя знает, доверяет и вышел с твоей кандидатурой в ЦК ВКП(б).

— Дело это, товарищ Епишев, решенное. Давай-ка лучше поговорим, с чего начать работу, — продолжал Хрущев.

— Наверное, с того, — пошутил Бурмистенко, — что придется снять военную форму и облачиться в гражданский костюм.

К слову, он после академии так и не расставался с формой, поскольку оставался в кадрах. Тем более, что оборонными вопросами приходилось заниматься практически повседневно, прежде всего делами, связанными с созданием и испытаниями нового танка. Воинское звание военинженера 3 ранга здесь нисколько не мешало проводить строгую партийную линию, направленную на своевременное выполнение ответственного задания.

Затем состоялся обстоятельный разговор о предстоящей работе. Много было сказано о том, как в кратчайшие сроки улучшить партийное руководство промышленностью, сельским хозяйством, всеми сторонами жизни одной из самых крупных областей Украины.

По дороге домой, в Харьков, Алексей Алексеевич стремился осмыслить предстоящие перемены в работе. Оказанное партией доверие рождало в душе знакомое, наверное, каждому советскому работнику — партийному, хозяйственному, военному — чувство благодарности и признательности коллективу, где ты трудился, чьи дела были твоими делами, в чьих успехах ты видел и долю своих усилий. Это чувство адресовалось в первую очередь рабочему коллективу завода имени Коминтерна, Именно здесь он прошел хорошую школу партийности, деловитости, гражданственности, которую не забываешь всю жизнь.

На пленуме Харьковского обкома КП(б)У 20 марта 1940 г. А. А. Епишев избирается первым секретарем обкома. Буквально сразу же ему становится ясно, как изменились масштабы, характер и содержание работы.

Харьковская область вместе с областным центром была крупнейшим индустриально-аграрным районом не только Украины, но и страны в целом. Здесь насчитывалось свыше 1 250 предприятий. Среди них такие гиганты, как Харьковский тракторный завод (ХТЗ), Харьковский электромеханический завод (ХЭМЗ), станкоинструменальный завод, завод «Серп и молот», завод «Гидропривод», завод имени Коминтерна, авиационный завод № 135 и т. д. В городе насчитывалось 39 высших и 40 средних специальных учебных заведений, 46 НИИ, КБ и других научных учреждений[16]. Предстояло вникнуть в работу Советов депутатов трудящихся, в сферу торговли, обслуживания, поддержания правопорядка и социалистической законности, в нужды и заботы горожан и селян, в новую для Алексея Алексеевича область — сельское хозяйство.

Требовалась немалая внутренняя перестройка. Нужно было научиться мыслить и действовать в соответствии с новыми масштабами и задачами, чтобы в полную силу использовать возможности областной партийной органиации. В ее рядах на 1 марта 1940 г. насчитывалось 40 737 членов и 25 958 кандидатов в члены партии[17].

...Рабочий день секретаря обкома расписан, что называется, до минуты. С раннего утра и до позднего вечера прием людей с их многочисленными и, как правило, важными вопросами. Заседания, совещания, телефонные звонки и сверху, и снизу, доклады, указания, справки, отчеты. Текущие, повседневные дела и заботы, то, что кратко, довольно емко зовется «текучкой», которая действительно может «заесть», «засосать» и в конечном счете погубить дело и руководителя. У каждого партийного работника, наверное, есть свои методы «борьбы» с этим явлением. Были такие и у Алексея Алексеевича. Это, как он писал впоследствии, во-первых, планирование посещений предприятий, поездок в районы для изучения определенных вопросов. К таким поездкам готовился тщательно, изучал необходимые документы. Хорошая справка, любой другой материал, в обобщенном виде отражающий положение дел, много значат для руководителя. Без их просто нельзя. Другое дело, они не могут и не должны заменять живое общение с людьми, снижать потребность к нему. Во-вторых, составление программы такой поездки, посещения участков, цехов, объектов, где должен побывать, с какими категориями работников должен встретиться. И, в-третьих, обязательные встречи с рабочими, колхозниками, рядовыми тружениками. Жизнь научила — если хочешь досконально изучить проблему, то найди возможность услышать мнение о ней тех, кто ее непосредственно реализует или от чьих действий, настроений зависит ее реализация.

Много лет спустя, возглавляя высший политорган армии и флота, Алексей Алексеевич будет часто наставлять разного рода группы, комиссии, направляющиеся в войска с проверкой или инспекцией. И всякий раз внимание работников будет сосредоточено на умении строго продумать и организовать свою работу, чтобы глубоко изучить состояние дел на месте, обязательно побеседовать с людьми, выявить их мнения, заботы, сделать выводы, рекомендации, которые помогли бы повысить партийное влияние на все стороны жизни частей, соединений.

Непросто было овладевать методами партийного руководства. Права и возможности у обкома партии, его первого секретаря были большие. В то же время весом был и груз ответственности. Спрашивали за все и спрашивали серьезно. Стремление, желание как можно быстрее добиться сдвигов в работе порождало соблазн за все взяться самому, везде обеспечить влияние обкома.

— Но увы... Даже простой подсчет возможностей своих и аппарата обкома показывал, что добиться этого нельзя, — отмечал Алексей Алексеевич. — Свои главные усилия обком концентрировал на подборе, расстановке и воспитании руководящих кадров, повышении их деловитости, самостоятельности, ответственности за состояние дел на порученном участке. Тем более, что учить и учиться надо было всем: большинство партийных работников были молодыми, и вопрос о вооружении их опытом партийного руководства приобрел особую актуальность.

В систему вводятся доклады, отчеты секретарей райкомов партии на пленумах обкома, заседаниях бюро. Десятки ответственных партийных, советских, хозяйственных руководителей «прошли» через бюро обкома, его отделы. Заслушивая руководителей, принимая решения и контролируя их выполнение, обком партии держал тем самым руку на пульсе жизни области.

Не обходилось, конечно, и без организационных выводов. А. А. Епишев, как он отмечал позже, никогда не был сторонником крайних мер по отношению к тем, кто болел за дело, но не имел достаточного опыта в его организации или допускал ошибки, недостатки и в то же время мог критически оценить их, исправить. Другое дело, если человек смирился с недостатками и упущениями, перестал быть самокритичным, отстал от жизни, неправильно ведет себя, злоупотребляет служебным положением. Такого нельзя оставлять на руководящей работе. Приходилось от таких освобождаться.

Была в те годы в Харькове фабрика «Красная нить». Она выпускала продукцию массового спроса. В горком партии, горсовет посыпались жалобы на низкое качество товаров, выпускаемых фабрикой. Обком решил разобраться в причинах происходящего, направил туда группу работников, специалистов. Алексей Алексеевич и сам побывал на фабрике, беседовал с директором, секретарем партийной организации, рабочими. Неприглядная открылась картина. За первое полугодие 1940 г. с фабрики уволилось 339 человек, столько же было принято вновь. Люди уходили, потому что были недовольны организацией их работы, бездельем, низкими заработками. Ослаблена была и политическая, агитационно-массовая работа. Руководители смирились с имеющимися недостатками[18].

А. А. Епишев попросил секретаря партийной организации рассказать, как организована работа агитаторов на фабрике. Тот ответил: «Плохо. У нас нет помещения, где бы мы могли собрать людей, прочитать лекцию или доклад».

— А небольшими группами у вас есть возможность собраться?

— Есть, — отвечает секретарь, — но что это за мероприятие, если на нем присутствует полтора-два деся человек.

Он, видимо, только и знал, что лекции, доклады проводятся в больших аудиториях. У него сложилось свое, неправильное представление об организации политической агитации.

В ходе беседы выясняется, что секретарь не знает норм выработки, забыл, кто на фабрике стахановцы. Он просто оказался не на своем месте, так и не поняв сути политической работы в производственном коллективе. Пришлось об этом вести речь на бюро горкома партии, признать и недоработки горкома и райкома партии в работе с партийным активом.

Вопрос о состоянии политической агитации в области рассматривался на одном из пленумов обкома партии. М. Д. Максимов, «секретарь по пропаганде», как его называли, отметил, что агитационная работа стала более конкретной и наступательной. Но много еще недостатков, нерешенных проблем, и в первую очередь в руководстве этим важнейшим участком деятельности областной партийной организации. Следовало больше заботиться о составе лекторов, пропагандистов, агитаторов.

Алексей Алексеевич поддержал докладчика: содержание и характер идейного воздействия определяются прежде всего теми, кто выходит на трибуну, встает перед аудиторией, говорит с людьми. Такое право имел только тот, кого отличала четкая классовая позиция, хорошее знание основ марксизма-ленинизма. Не секрет, что при попустительстве и беспечности отдельных работников трибуна иногда предоставлялась разного рода халтурщикам, лицам, чьи взгляды, мягко говоря, были сомнительными. Пленум обкома обязал партийные организации еще и еще раз пересмотреть состав лекторов, пропагандистов и агитаторов, позаботиться об их теоретической подготовке.

Партийная организация области и города всемерно повышала политическую сознательность людей. Много делалось для формирования у них нового отношения к труду, массового развертывания социалистического соревнования, стахановского движения. Харьковчане были в первых рядах соревнующихся в своих отраслях промышленности, не раз выступали застрельщиками ценных починов, «ломали» установленные нормы выработки.

Встречаясь с активом, А. А. Епишев подчеркивал: новаторы, инициаторы — люди, как правило, одержимые, беспокойные, настойчивые, ищущие. Оценить, поддержать, направить их энергию в нужное русло, придать почину широкую общественную значимость — задача руководителей. Более того, в их руках знание, опыт, инженерная, конструкторская мысль, организаторская сметка. И наконец, внедрение почина, достижение высоких производственных показателей невозможны без мер материально-технического, организационного, технологического, воспитательного обеспечения. Только при этом условии соревнование может превратиться в могучий фактор повышения производительности труда, совершенствования производства, воспитания людей.

Повышение трудовой активности рабочих, инженеров приносило свои результаты. План 1940 г. область выполнила как по товарной, так и по валовой продукции. Рост производства на машиностроительных предприятиях составил 104,7 процента по сравнению с 1939 г. Это был хороший задел, чтобы из месяца в месяц наращивать темпы выпуска продукции.

В феврале 1941 г. коммунисты Харьковской области избрали А. А. Епишева делегатом на XVIII Всесоюзную партийную конференцию. На ней рассматривались задачи партийных организаций в области промышленности и транспорта. Учитывая возросшую военную опасность, партия стремилась поднять индустрию на уровень, который диктовался требованиями укрепления обороны страны.

Сердце наполняло и естественное волнение, и возросшее чувство ответственности за дела областной организации. Захотелось выступить, поделиться мыслями о том, что мешает использовать потенциал предприятий Харькова на полную мощь. И Алексею Алексеевичу была предоставлена такая возможность. С трибуны конференции он проанализировал причины невыполнения планов отдельными заводами, в частности заводом имени Коминтерна, показал, что многие сбои в работе харьковчан объясняются недопоставкой нужных сортов стали, комплектующих устройств и т. д. В заключение своего выступления А. А. Епишев подчеркнул: «Смею заверить конференцию, что партийная организация Харьковской области, все работники промышленности и транспорта приложат все силы, знания, чтобы со всей большевистской настойчивостью ликвидировать недостатки в работе»[19].

Предельно деловая атмосфера конференции, глубокая озабоченность ЦК партии вопросами подготовки страны к надвигающейся войне передались всем делегатам. Коренным образом улучшить партийное руководство промышленностью, транспортом, работой заводов, фабрик, железных дорог — вот конкретные задачи, поставленные конференцией перед всеми партийными организациями.

Более напряженные задания получили и предприятия Харькова, прежде всего машиностроительные заводы, выполнявшие заказы для обороны страны. Коллективы этих предприятий работали упорно, настойчиво, планомерно наращивая производство боевой техники.

Страна торопилась, стремилась в недели и месяцы пройти путь, для которого в другое время уходили годы. Она готовилась к отражению надвигающейся агрессии. Особенно высокими темпами развивалась оборонная промышленность. В 1938 г. при объеме увеличения промышленного производства на 11,8 процента выпуск военной продукции возрос на 36,4 процента, в 1939 г. соответственно — 16 и 46,5 процента, в 1940 г. — выпуск военной продукции возрос более чем на одну треть[20].

Алексей Алексеевич вспоминал: «Мы, представители старшего поколения, участники войны, имеем счастливую возможность обратиться к событиям предвоенных лет и оценить их не только на документальной основе, но и через призму пережитого, личного. Могли ли мы тогда сделать для подготовки страны к обороне больше, чем сделали?»

По опыту работы харьковской промышленности Епишев знал, что заводы в те годы работали на пределе своих возможностей. Мощность заводов не позволяла давать большего, чем они давали.

Летом 1940 г., после того как опытные образцы нового танка были одобрены членами Политбюро ЦК ВКП(б) и правительства, на заводе имени Коминтерна развертывалось его серийное производство. Работа предстояла огромная. Трудное и без того дело осложнилось в связи со смертью М. И. Кошкина. Он умер, как солдат на боевом посту... Его настойчиво отговаривали от личного участия в тысячекилометровых пробегах двух опытных танков по маршруту Харьков — Москва — Харьков. Против этого решительно возражали медики.

— Бронхи твои воспалены, — доказывал директор завода Максарев.

— Если за себя боишься — отбей молнию: Кошкин выехал самовольно, хотя ты, директор, запретил...

Он же главный конструктор — ему не обойтись без дополнительной проверки своих машин. И Михаил Ильич возглавил пробег, который проходил в крайне тяжелых условиях бездорожья и мартовской распутицы, снежных заносов и метелей. Когда танк попал в топь, больной Кошкин не раз оказывался в ледяной грязи, а то и в воде. Болезнь резко обострилась, и в сентябре его не стало. За выдающиеся заслуги в создании танка Т-34 М. И. Кошкин был награжден орденом Красной Звезды, а в 1942 г. ему посмертно была присуждена Государственная премия I степени.

— Для всех нас, — писал Алексей Алексеевич, — смерть М. И. Кошкина была огромной потерей. Не последним был и вопрос: кто заменит М. И. Кошкина на посту Главного конструктора? В различных инстанциях и ведомствах были свои предложения. Называли и имя А. А. Морозова. Но тут же раздавались голоса и не в его пользу.

— Конечно, Морозов — талантливый конструктор, но у него нет высшего образования, кто утвердит на такой пост техника, да к тому же беспартийного?[21]

Дирекция и партийная организация завода придерживались иного мнения в отношении Морозова, единомышленника и ближайшего помощника М. И. Кошкина. Их предложение поддержал обком партии.

Алексей Алексеевич хорошо и близко знал Морозова. Это был настоящий русский самородок. Занимаясь самообразованием, Александр Александрович прошел путь от чертежника до главного конструктора, от выпускника техникума до доктора технических наук. Будучи помощником М. И. Кошкина, он вместе с тем всегда имел собственное мнение, умел его отстаивать перед кем угодно, невзирая на должности, ученые и прочие звания. Авторитет он имел непререкаемый. Поэтому другой кандидатуры на место главного конструктора в обкоме не искали.

Морозова пригласили в обком. Он приехал озабоченным. Опять что-то не ладилось с организацией серийного выпуска машин. Алексей Алексеевич пообещал ему в ближайшие дни побывать на заводе, разобраться и помочь в делах, а когда сказал о причине приглашения, тот стушевался, подумал немного и ответил:

— Алексей Алексеевич, ты же знаешь, что я не подойду.

— Почему?

— Забыл ты, видно, что я беспартийный.

— Нет, Александр Александрович, все хорошо помню.

— Так как же мне, беспартийному, на таком посту?

— А мы тебя в партию примем. За рекомендациями, думаю, дело не станет.

— Нет, товарищ секретарь обкома, вступить в партию — это огромная честь. Я не считаю себя достаточно подготовленным для того, чтобы носить звание большевика.

Не первый разговор на эту тему был у Алексея Алексеевича с Морозовым. Ответ был один: считаю, что еще не заслужил права быть принятым в ряды партии Ленина. Скромность в сочетании с огромной требовательностью к себе всегда отличали Морозова. В партию он вступил лишь в годы войны.

Больших усилий стоило убедить А. А. Морозова предварительно дать согласие стать главным конструктором. Мнение обкома и предложение дирекции завода поддержали в ЦК партии и Наркомате. Главным конструктором был назначен А. А. Морозов.

— Я никогда не был любителем высоких слов, но здесь, скажу, — отмечал впоследствии Алексей Алексеевич, — был сделан единственно правильный и счастливый для нашего танкостроения выбор. Он с честью решил задачи совершенствования конструкции Т-34, организации его серийного производства в Харькове, а затем во время войны, после эвакуации завода, — в Нижнем Тагиле.

Под руководством А. А. Морозова после войны были созданы новые танки. Его огромные заслуги перед Родиной по достоинству оценены Советским государством, он был дважды удостоен звания Героя Социалистического Труда, награжден орденами Ленина, Суворова, Кутузова, ему была присуждена Ленинская премия и трижды Государственная премия СССР.

Массовое производство танков в тех количествах, которые требовались для оснащения Красной Армии, было бы невозможным без наращивания производственных мощностей. Под пристальное внимание областного комитета партии были взяты вопросы строительства. Объемы, масштабы его из года в год нарастали. Но плановые задания не выполнялись. План четырех месяцев был выполнен лишь на 70 процентов. Затягивался ввод в строй ряда важных промышленных предприятий, имеющих важное оборонное значение. В мае пленум обкома обсудил данный вопрос. Предварительно работники обкома и горкома побывали на стройках, на предприятиях, производящих строительные материалы, в проектных организациях.

И Алексей Алексеевич встречался и беседовал с рабочими. Многое вынес из этих бесед, увидел своими глазами. В памяти особенно запечатлелось посещение завода № 75. Здесь возводился цех по производству топливной аппаратуры для двигателя В-2. После беседы с руководителями стройки Алексей Алексеевич пошел к рабочим. Подошел, поздоровался, представился. Рассказал им о причине посещения стройки, выразил тревогу за снижение темпов строительства, напомнил о важности этого цеха, попросил их высказаться. Подходит рабочий и говорит:

— Товарищ секретарь обкома! Прежде чем мы выскажемся, можно ли задать вопрос?

— Спрашивайте!

— Скажите, на сколько лет рассчитано здание этого цеха?

— ???

— Ну, хорошо. Объясните, мы строим капитально или времянку?

— Какой разговор! Конечно же должны строить капитально, навеки.

— Да? А по-нашему, нет! Пойдемте, посмотрим!

И показали, как в погоне за выполнением плана (или как выразились рабочие: «Чтобы не ругали») были допущены отступления от проектной документации. Эту уловку рабочие раскусили.

— Знаете, — говорят, — зачем это делается?

— Догадываюсь, — отвечает секретарь обкома, — но хотел бы знать вашу думку.

— Очень просто. Цех сдадут в срок, а затем в течение года будут устранять недоделки. А по-хозяйски ли это?

— Нет, конечно же не по-хозяйски. Что и говорить!

А затем рабочие рассказали, что им мешает: не привозят вовремя оборудование, материалы. Одни участки работают, а на других нет фронта работ, люди бездельничают. Словом, острый, заинтересованный вышел разговор.

Алексей Алексеевич пообещал помочь в наведении порядка на стройке. Свои наблюдения, поставленные рабочими вопросы он положил в основу выступления на совещании 12 марта, посвященном ходу строительства на заводе № 75. Прямо сказал, что руководители, отвечающие за стройку, ослабили к ней внимание, появилась несогласованность между заказчиком и подрядчиком, плохо организуется работа. Дело дошло до того, что ответственные люди стали по мелочам обращаться в обком, вместо того чтобы самим принимать меры. Все это привело к снижению темпов строительства. Этого допускать никак нельзя. К 1 апреля работы по строительству цеха должны быть завершены.

Секретарь обкома сказал: «Цех надо делать от начала до конца, каким он и будет существовать. В том числе это касается и подключения к системе электроснабжения. Не ориентируйтесь на временные сооружения»[22].

Вмешательство и помощь обкома партии сыграли положительную роль, о чем было сказано на пленуме.

«А как добиться в строительстве, чтобы начало и конец стройки были единым циклом, без годовых исправлений сделанного?» — задал Алексей Алексеевич вопрос присутствующим и сам ответил: «Прежде всего любить свое дело и уважать себя как строителя».

На пленуме был поставлен вопрос о работе с кадрами строителей. Их ряды пополнялись главным образом крестьянами. Они шли на стройку по призыву партии: строить важные объекты, от которых зависит их дальнейшая жизнь, судьба нашего государства. А кое-кто из руководителей строек этого не понимал. Прием рабочих был организован плохо, забота о них не проявлялась. Людей надо на стройках закреплять. Путь к этому — повышать их квалификацию, дать возможность раскрыть способности, проявить энергию, энтузиазм, подчеркивалось на пленуме.

В июле 1940 г. раздался тревожный звонок из Наркомата: на заводе может быть не выполнена июльская программа по танку Т-34. Просили принять меры, помочь на месте. Меры тут же были приняты, помощь оказана. Для себя Алексей Алексеевич сделал вывод — необходимо встретиться и поговорить с партийным активом. Возможность такая вскоре представилась. В конце июля состоялся пленум Коминтерновского райкома, где среди других обсуждались вопросы политической агитации. В своем выступлении секретарь обкома откровенно сказал, что политическая агитация в районе не стоит на должной высоте с точки зрения информирования населения и решения хозяйственных вопросов. Главное в агитации — предметность, связь с задачами хозяйственного строительства, международным положением, последними событиями. Между тем агитационная работа не всегда отражает актуальные вопросы жизни, в том числе заводского коллектива.

— О чем говорит пример с выпуском Т-34, — говорил А. А. Епишев. — Заводской парткомитет, газета «Коминтерновец» вовремя, оперативно не подняли этот вопрос, не мобилизовали людей на выполнение задач, поставленных ЦК партии и правительством, не объяснили коллективу их важность. И на этом потеряли полмесяца. Если бы вопрос был выдвинут своевременно, организовано его выполнение, задание не было бы провалено. А теперь надо держать ответ перед ЦК партии. А перед ним отчитываться не просто. Надо давать машины. Надо оснащать Красную Армию современной техникой. Своевременность, политическая заостренность и предметность агитации решают все дело.

В беседах до пленума, в выступлениях на пленуме коммунисты жаловались, что после выхода Указа Президиума Верховного Совета СССР «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений» стало труднее работать с людьми. Пришлось секретарю обкома напомнить об огромной важности этого документа для усиления порядка и дисциплины, улучшения работы промышленности в условиях обострения международной обстановки.

— Работать в партийных организациях и в новых условиях можно, надо работать больше, но искать формы, подходящие к условиям уплотнения рабочего дня, проявлять больше инициативы и самостоятельности, — подчеркивал Алексей Алексеевич[23].

От обкома, от директоров заводов требовали выпускать как можно больше техники и как можно быстрее осваивать ее массовое производство. Дело не ограничивалось директивами, циркулярами, телефонными разговорами, вызовами в Москву. Систематически приезжали работники ЦК партии, наркоматов. Они изучали на месте состояние дел. Вопросы, как правило, решали оперативно, меры принимались неотложные.

Епишеву хорошо запомнился приезд в Харьков В. А. Малышева — члена ЦК ВКП(б), заместителя Председателя Совнаркома СССР. С ним Алексею Алексеевичу приходилось встречаться на XVIII съезде партии, на XVIII Всесоюзной партконференции, на рабочих совещаниях. Уже в то время он был известен как организатор промышленности. Это был руководитель, органично сочетавший в себе высокие партийные качества с глубокой теоретической подготовкой и недюжинными способностями вести за собой людей, ставить дело. Личность во всех отношениях незаурядная. Он был из плеяды руководителей, к которым относились Н. А. Вознесенский, А. Н. Косыгин, И. Ф. Тевосян, И. А. Лихачев, Д. Ф. Устинов, А. И. Шахурин и другие.

По прибытии Малышева в Харьков в обкоме были заслушаны доклады секретаря по машиностроению Чучкалева А. И. и секретаря по оборонной промышленности Чуписа Н. М. По всему чувствовалось, что Вячеслава Александровича особенно интересовали вопросы выполнения планов и освоения выпуска новой военной техники, в первую очередь танков Т-34.

После совещания в обкоме В. А. Малышев и А. А. Епишев поехали на завод имени Коминтерна. Встретились с руководителями, конструкторами, рабочими. Было видно, что Вячеслав Александрович пытается докопаться до главного, уяснить себе, что мешает коллективу наращивать производство танков, интересовался характером производственных связей между заводом и смежниками, поставщиками, здесь же намечал меры по оказанию помощи заводу.

Интересно было наблюдать за его беседами с рабочими. Создавалось впечатление, будто бы он только что снял рабочую спецовку. В совершенстве знал он и танк, и технологию его производства. О деталях, узлах машины он говорил так, что А. А. Морозов, обычно сдержанный, заметил: «Вячеслав Александрович, переходите работать в наше КБ. Мы бы вас с удовольствием взяли».

В. А. Малышев шутку принял и ответил: «Я-то со всей душой, да, боюсь, Сталин не отпустит».

За время своего пребывания в Харькове В. А. Малышев посетил еще четыре завода. 22 мая 1941 г. (ровно за месяц до войны!) состоялось совещание директоров, главных инженеров и секретарей партийных организаций заводов по вопросу о выполнении производственной программы за первое полугодие. Цель его — подвести итоги работы в 1941 г., наметить пути ее улучшения на второе полугодие. На совещании выступили многие директора крупных предприятий, секретари парторганизаций. Разговор получился деловой, откровенный. Почти каждый из них от имени своего коллектива брал дополнительные конкретные обязательства.

«Машиностроители как оборонной, так и гражданской отраслей, — говорил В. А. Малышев, — в немалой степени определяют оборонную и наступательную мощь нашей Красной Армии. Я подчеркиваю — наступательную! Это потому, что мы не только будем обороняться, а если будет нужно, то и наступать. Поэтому нам нужно, чтобы нас было больше боевых, наступательных машин для Красной Армии»[24].

В. А. Малышев остался доволен результатами поездки. Он сказал перед отъездом, что, увидев прекрасные заводы, стал патриотом харьковского машиностроения. Расставались тепло, по-дружески. «До новых встреч», — сказал Вячеслав Александрович Алексею Алексеевичу на прощание. Тогда они еще не знали, что танк Т-34 снова сведет их, но уже в другом месте и совершенно в иных условиях.

Наряду с подготовкой промышленности города к войне обком уделял большое внимание усилению оборонно-массовой работы. Среди населения многое делалось для улучшения деятельности Осоавиахима, других оборонных организаций.

В соответствии с решениями XVIII съезда ВКП(б) при обкоме, горкомах, райкомах партии были созданы военные отделы. Они направляли деятельность оборонных организаций, оказывали помощь военкоматам в обеспечении призыва в Красную Армию и переподготовке военнообязанных. Вопросы оборонно-массовой работы встали в центр внимания партийных комитетов. Они регулярно обсуждались на пленумах и заседаниях бюро обкома, горкомов и райкомов, в первичных партийных организациях.

В Харькове и области работали сотни стрелковых, летных, парашютных, санитарных кружков. Гордостью Харькова был аэроклуб, основанный еще в 1933 г. Его низовые организации действовали на многих заводах, в институтах, техникумах, готовили летчиков, планеристов, парашютистов. На заводе «Серп и молот» работало 10 стрелковых, 4 пулеметных и 3 артиллерийских кружка. В них занималось 1 600 человек[25].

На заводе имени Коминтерна насчитывалось около пятидесяти первичных организаций Осоавиахима. В них овладевали военными знаниями более 13 тысяч человек. На заводе работали 2 военно-учебных пункта, которые готовили шоферов и младший командный состав с отрывом от производства. Проводилась большая военно-физкультурная работа[26].

Партийные организации области выступили инициаторами соревнования между коллективами города, между предприятиями Харькова и других городов на лучшую организацию оборонной работы. Труженики харьковских заводов вызвали на соревнование по оборонно-массовой работе коллективы ленинградских заводов — Кировского и «Электросила».

Но, разумеется, в этой большой и ответственной работе были и недостатки. Например, слабо учитывался профиль предприятий при определении контрольных заданий на подготовку военных специалистов. Заводу имени Коминтерна дали план обучить снайперскому делу 20 человек в год. Подготовка каждого из них обходилась в 400 рублей. В то же время на заводе имели полную возможность готовить в массовом масштабе без отрыва от производства с наименьшими материальными затратами механиков-водителей для танковых войск.

Алексей Алексеевич позже отмечал: «Не знаю, может быть, во мне тогда говорил танкист, но я был глубоко убежден, что в этом деле надо работать с головой. Действительно, у нас на ХТЗ лучше было готовить танкистов, на ХЭМЗ — связистов, на авиационном заводе — авиаспециалистов и т. д.»

В те годы большое внимание уделялось противохимической защите. Повсеместно изучали противогаз, правила пользования им. Учились ходить и даже работать в противогазах. В то же время воинскими специальностями владели буквально единицы.

Обком партии потребовал дать каждому трудящемуся определенную военную специальность с учетом потребностей армии. Был поставлен вопрос о налаживании более тесной связи партийных организаций предприятий с руководством Харьковского военного округа, воинскими частями в целях улучшения оборонно-массовой работы.

В короткий срок организации Осоавиахима на Харьковщине выросли. В начале 1940 г. более полумиллиона рабочих, колхозников, студентов, учащихся техникумов, школьников активно занимались в оборонных и спортивных организациях. В Харькове среди овладевших военными специальностями было 13 429 коммунистов и 35 835 комсомольцев[27].

В работе первого секретаря обкома партии оборонные вопросы в те годы стояли на одном из первых мест. Это и выполнение плановых заданий предприятиями, выпускавшими военную технику, и разработка и частичное осуществление военно-мобилизационных планов, и контроль за состоянием начальной военной подготовки в школах, за работой военно-учебной сети оборонных организаций, и оказание помощи военкоматам в проведении призыва молодежи в армию и на флот, и т. д. Главным, конечно, было выполнение заданий по выпуску боевой техники, особенно по освоению производства в массовом масштабе новой техники и вооружения.

На митингах и собраниях принимались производственные обязательства, содержались призывы к усилению бдительности, укреплению дисциплины и организованности, выражалась готовность в любой момент выступить на защиту Родины. В трудовых, учебных коллективах проводились встречи с участниками событий на Халхин-Голе, Карельском перешейке, участниками освободительного похода в Западную Украину и Западную Белоруссию.

Значительно окрепли связи трудовых коллективов с воинскими частями, военно-учебными заведениями, партийных органов с командованием и политорганами военного округа. У А. А. Епишева сложились хорошие отношения с командующим войсками Харьковского военного округа генерал-лейтенантом А. К. Смирновым, начальником Управления политической пропаганды округа бригадным комиссаром А. В. Шелаковским. Общаясь с военными, вникая в их дела, Алексей Алексеевич постоянно, как он говорил, «подпитывался», «подзаряжался».

— Это позволяло мне быть в курсе принципиальных вопросов военного строительства, происходящих в армии перемен, более предметно решать оборонные вопросы, находившиеся в компетенции обкома, его отделов, секретарей, — отмечал А. А. Епишев.

Когда началась война, работникам обкома не нужно было налаживать связи и контакты с руководителями военного округа, определять совместные задачи, «притираться» друг к другу. Все это было сделано в мирное время и сыграло большую роль в решении вставших трудных задач.