Генерал армии А. А. Епишев

Уполномоченный ГКО

Тот день, 22 июня 1941 г., давно стал достоянием истории. Но каждый, переживший его, снова и снова мысленно возвращается к нему. Первые вражеские бомбы, сброшенные на наши города и села, первые жестокие сражения в приграничной полосе... Судьбы миллионов советских людей как бы разделились на то, что было до войны, и на то, что принесла с собой война во всем ее невиданном напряжении материальных и духовных сил народа, поднявшегося на священный бой с темными силами германского фашизма.

Для Алексея Алексеевича Епишева отсчет долгих военных дней и месяцев начался с необычно раннего телефонного звонка. Звонил командующий войсками Харьковского военного округа генерал-лейтенант А. К. Смирнов.

В последние предвоенные дни обком работал без выходных. Накануне, 21 июня, подводились итоги работы за неделю, вносились изменения в план на последнюю декаду июня. Днем Алексей Алексеевич виделся и со Смирновым. Обсудили вопросы, связанные с очередным призывом молодежи в Красную Армию по Харькову и области. Говорили, понятно, и о международной обстановке, обменялись мнениями о тревожной информации, касающейся положения на наших западных границах, о возможности самого крутого поворота событий.

Может быть, поэтому, когда в четыре часа утра раздался телефонный звонок и Алексей Алексеевич услышал голос Смирнова, молнией мелькнула мысль: «Неужели война?!»

Так оно и было. Командующий войсками округа сообщил о разбойничьем нападении немецко-фашистских захватчиков на нашу Родину. Договорились о самых неотложных мероприятиях, которые надо осуществить уже в ближайшие часы, не ожидая особых распоряжений. Тут же Алексей Алексеевич снял трубку обкомовского телефона: немедленно оповестить членов бюро обкома и горкома, секретарей райкомов партии, обеспечить их явку...

По прибытии в обком стало окончательно ясно: какая-либо ошибка, о возможности которой теплилась надежда где-то в сознании, исключена. Из Киева уже сообщили о налете фашистской авиации. Да, это война. Отныне все вопросы практической деятельности областной партийной организации нужно было рассматривать с учетом перехода страны на военное положение. Вспомнились слова Владимира Ильича: «...раз дело дошло до войны, то все должно быть подчинено интересам войны, вся внутренняя жизнь страны должна быть подчинена войне, ни малейшее колебание на этот счет недопустимо»[28].

В первые же часы войны нужна была максимальная собранность. Требовалось обстоятельно, всесторонне продумывать все вопросы, которые необходимо было решать сразу. И прежде всего — внутренняя перестройка всех людей, руководителей в первую очередь. В сложившейся обстановке практическим делом становилось выполнение мобилизационных мероприятий, о которых так много говорили и писали прежде.

В 7 часов утра открылось объединенное заседание бюро областного и городского комитетов партии. Участвовали в нем секретари райкомов, партийный и советский актив города и области. Обсуждался один вопрос: о переходе на военное положение и перестройке всей работы на военный лад в целях оказания максимальной помощи Красной Армии.

— Помню, как глубоко взволновало людей первое сообщение о нападении фашистов и начале войны, — вспоминал Алексей Алексеевич. — Оно в какой-то мере обескуражило их, было неожиданным, психологически внезапным. И вместе с тем оно не подавило людей, не парализовало их волю. Более того, все собравшиеся были единодушны в своей уверенности, что война в конечном итоге закончится нашей победой.

Конечно, никто из присутствующих на заседании, в том числе и Алексей Алексеевич, не знали, какие испытания предстоит перенести, какие лишения выпадут на долю советского народа, какую судьбу война определит каждому. Но уверенность в наших силах, ненависть к врагу, желание отдать все во имя социалистического Отечества уже в первые часы и дни войны проявились в четком и оперативном проведении первых мобилизационных мероприятий.

Тут же в конце заседания бюро обкома Алексей Алексеевич поставил первую, если можно так сказать, уже боевую задачу перед отделом пропаганды и агитации. Несмотря на ранний час, начать работу городского и областного радиовещания. Поскольку официального сообщения о войне еще нет, передавать советские песни патриотического, военного содержания.

Многие жители города, области, понятно, с удивлением восприняли раннее начало передач областного радио и их тематику. Ведь даже первые передачи московского радио, как и поступившие утром центральные газеты, носили сугубо мирный характер. Они рассказывали о трудовой жизни людей, об их отдыхе в выходной день. «Правда» опубликовала большую пропагандистскую статью «Свобода и необходимость». Все стало на свое место после выступления по Всесоюзному радио В. М. Молотова.

Харьковчане подтянулись, стали заметно собраннее, строже. В обком поступала информация о настроениях на заводах, на улицах, в селах: везде никакой паники. Многие мужчины сразу же пошли в военкоматы. По городу и области в считанные часы развернулась сеть призывных пунктов. В части Красной Армии направлялись первые тысячи призывников. Партийные и советские органы оказывали необходимую помощь в проведении призыва. Своевременное оповещение, прибытие людей, их обмундирование, сколачивание подразделений — все эти вопросы были поставлены во главу угла работы обкомовцев, работников райкомов. На предприятиях и в учреждениях, в колхозах и совхозах, по месту жительства трудящихся развертывались и начинали работу агитпункты, выступали лекторы, агитаторы, оформлялась по-военному боевая наглядная агитация. Партийным руководителям приходилось разбираться и с добровольцами. Среди них было много специалистов, квалифицированных рабочих. Они рвались на фронт, но нельзя было не считаться и с тем, что их мастерство крайне нужно производству.

В первые дни войны десятки тысяч харьковчан встали в боевой строй. На фронт ушли около 19 тыс. коммунистов и свыше 86 тыс. комсомольцев[29].

На второй день войны встал вопрос о направлении на Политическую работу в армию коммунистов из числа партийного и комсомольского актива. Вопрос рассматривался на бюро обкома. Последнее слово о том, кому идти на фронт, а кому оставаться, было за первым секретарем. Алексей Алексеевич хорошо знал всех работников обкома, как и более двадцати секретарей райкомов, которые первыми уходили на фронт. Со многими из них его связывали самые добрые деловые отношения. В армию, партизанские отряды, на выполнение важных оборонных заданий направлялись второй секретарь Харьковского горкома партии В. М. Чураев, секретари райкомов и председатели райисполкомов Т. С. Алешин, Н. М. Миловский, Д. К. Рожков, В. С. Ульянов, И. П. Прохода, А. В. Коваленко, А. Г. Корабельщиков, И. П. Парнюк, П, А. Журавлев, А. Д. Гончаров, А. Г. Бузныка и другие. Они достойно выполнили свой патриотический долг. Многие товарищи отдали жизнь за честь и свободу нашей Родины. Среди них секретари райкомов партии А. Д. Гончаров, Н. М. Миловский, Д. К. Рожков, В. С. Ульянов, И. П. Прохода, председатель облисполкома П. Г. Свинаренко, председатель Алексеевского райисполкома А. Г. Бузныка[30]. С их именами связаны многие героические страницы борьбы с фашизмом, в их судьбе отразились судьбы сотен Тысяч коммунистов-фронтовиков, которые пламенным словом и личным примером вели советских воинов на бой с врагом.

А напряжение нарастало с каждым днем. Огромные усилия потребовались для того, чтобы в кратчайшие сроки в соответствии с мобпланом направить в армию значительные транспортные средства. Дважды обсуждался этот вопрос на бюро обкома партии. Была поставлена задача: в течение 15 дней отремонтировать наличный парк автомашин и подготовить его для передачи воинским частям. Одновременно предлагалось привести в техническую готовность все гусеничные тракторы, тракторные и автомобильные прицепы, мотоциклы. Трудящиеся города и области в короткое время направили в войска 5 962 грузовых и легковых автомобиля, 48 536 лошадей, 9 915 повозок и много другого имущества и снаряжения[31].

Под руководством городской парторганизации разворачивалась сеть госпиталей. Сроки создания эвакогоспиталей по отношению к мобилизационному плану были сокращены втрое: госпитали на 400 коек были развернуты за 3 дня, эвакогоспитали на 600 — 800 коек — за 5 дней. Всего был развернут 41 эвакогоспиталь на 20 тыс коек[32].

По понятным причинам Алексей Алексеевич ни на минуту не упускал из-под своего контроля переход на военные рельсы промышленности. Дело было не простым, хотя многие заводы и ранее выполняли оборонные заказы. В городе и области насчитывалось свыше 1 250 крупных промышленных предприятий, сотни средних и мелких фабрик, артелей, мастерских. В предельно сжатые сроки коллективам предприятий от гигантов индустрии до небольших промартелей предстояло освоить выпуск боевой техники и военного снаряжения. Этой проблемой занимались обком, горком, райкомы партии, первичные партийные организации.

Первенец пятилеток Харьковский тракторный завод, знаменитый ХТЗ, стал выпускать танки и бронированные тракторы ХТЗ-16. Заводы «Серп и молот», «Красный Октябрь», турбогенераторный, Балаклейский № 2 освоили производство минометов. Коллектив завода имени Шевченко перешел на сборку реактивных минометов («катюш»). Узлы и детали для грозных «катюш» производили «Красный Октябрь», «Свет шахтера», паровозоремонтный, электромеханический (ХЭМЗ), станкостроительный, тракторный и другие предприятия[33].

Обком поддержал инициативу коммунистов Харьковского паровозоремонтного завода (ХПРЗ) без уменьшения программы ремонта паровозов изготовить новый бронепоезд. По заявке командования Юго-Западного фронта здесь полностью реконструировали 6 бронепоездов. На них установили новое вооружение. Первый изготовленный заводом бронепоезд был укомплектован паровозной бригадой ХПРЗ во главе с машинистом Буряковским.

Государственный Комитет Обороны возложил на А. А. Епишева персональную ответственность за перевыполнецие планов производства боевой техники. Ему вручили мандат, в котором говорилось: «Выдан сей мандат тов. Епишеву А. А. в том, что он является уполномоченным Государственного Комитета Обороны по Харьковскому Тракторному заводу по производству бронетракторов и Т-60. На тов. Епишева А. А. возлагается обязанность немедля обеспечить перевыполнение программы по выпуску бронетракторов и Т-60 для нужд фронта.

Председатель Государственного Комитета Обороны

И. Сталин».

Решения областного комитета партии о наращивании военного производства воспринимались харьковчанами как боевой приказ, свое кровное дело. Впоследствии Алексей Алексеевич отмечал: «Мы тогда ставили вопрос так: каждое предприятие, работающее на оборону, должно во что бы то ни стало выполнять суточный график выпуска продукции, не допускать простоев, строго выполнять обязательства по поставкам предприятиям-смежникам. Секретари, работники обкома, горкома, райкомов усилили контроль за исполнением принятых решений, делали все для их реализации, для мобилизации людей на выполнение военно-экономических планов, оказывали заводским партийным организациям необходимую помощь в работе».

Харьковчане, как и все советские люди, внимательно следили за ходом жестокой битвы с врагом. Сообщения Совинформбюро, рассказы побывавших в боях воинов, командиров, политработников обсуждались всюду, делались предположения о возможном развитии событий, Алексей Алексеевич по-особому вчитывался в скупые строки, повествующие о первых танковых сражениях у границы. Его академические знания о массированном применении танков получали подтверждение. Поражал ожесточенный характер танковых сражений, большие боевые потери в технике. Так родилась мысль о налаживании в Харькове ремонта и восстановления танков. Через двадцать дней после начала войны бюро обкома принимает соответствующее постановление. Его активно поддержали на предприятиях.

Рабочие, инженеры и техники с исключительным самообладанием, инициативой и организованностью, не считаясь со временем и затратой сил, самоотверженно трудились, давая фронту военную продукцию, восстанавливая танки, поврежденные в бою.

Вскоре обстановка вносит новую вводную. Фашистская авиация стала совершать налеты на Харьков. В городе объявлялась воздушная тревога, люди прекращали работу, уходили в укрытия. И так по нескольку раз в день, что сбивало производственный процесс. В обкоме предложили подумать, как сделать, чтобы производственный ритм не нарушался. Побывали на предприятиях, поговорили с рабочими, руководителями. В один из дней А. А. Епишев сам приехал на завод имени Коминтерна. Нужно было срочно решить вопрос об усилении помощи другим предприятиям в ремонте и восстановлении танков.

Алексей Алексеевич вместе с директором Ю. Е. Максаревым, другими руководителями обходили цеха. В это время начался очередной вражеский налет. Прозвучал сигнал тревоги. Занятые делом руководители завода в убежище не пошли. Осталась и часть рабочих. Они продолжали трудиться в бронекорпусах изготовляемых машин. После налета стали возвращаться на свои места те, кто уходил в убежище. Алексей Алексеевич попросил накоротке собрать партийных активистов.

— Можно ли продолжать работу во время налета? — спросил он.

Мнение было единодушным: можно и нужно. Через день ситуация повторилась на электромеханическом заводе. И здесь рабочие выразили готовность трудиться во время налетов.

Работники обкомов изучили мнение на других заводах. Договорились во время налетов вражеской авиации, если не существует опасности непосредственной бомбежки завода, не прекращать работу в цехах. Впредь люди оставались на своих местах. Тут же были партийные работники, подбадривали людей, помогали в организации производства.

Конечно, не просто, совсем не просто было партийным руководителям решиться на такой шаг. Он был продиктован одним: необходимостью дать фронту как можно больше техники и оружия. Враг, совершая налеты на Харьков, ставил цель — вывести из строя индустриальный потенциал города, остановить производство оружия, боевой техники на заводах. С этой точки зрения бомбежки не достигли своей цели. Подлинный героизм харьковских рабочих не позволил фашистам сорвать работу промышленности.

Обком партии совместно с командованием военного округа принимал срочные меры, направленные на то, чтобы обеспечить безопасность прежде всего заводов, надежно прикрыть их от нападения с воздуха. На самых угрожаемых направлениях были поставлены зенитные батареи. В городе быстро развертывалась стройная система МПВО. В постановлении бюро обкома партии от 23 июля 1941 г. всем лицам, отвечающим за ее организацию, предлагалось «в течение 5 дней полностью обеспечить охрану заводов, фабрик, городских предприятий и населения города, считая эту работу важнейшей работой, равной борьбе на фронте». Партийные организации обеспечили создание 392 постов ПВХО, 425 групп самозащиты, 124 санитарных дружин, 1938 санитарных постов[34].

По инициативе обкома ЛКСМ У. создается комсомольский противопожарный полк с задачей вести борьбу с пожарами от зажигательных бомб. Во всех административных районах Харькова из комсомольцев, работающих на промышленных предприятиях, в учреждениях и проживающих в крупных жилых домах, развертываются комсомольские пожарные роты численностью 150 — 200 человек. Комсомольцы с честью справились с задачами по обнаружению и тушению зажигательных бомб, оказанию помощи пожарным частям НКВД в ликвидации пожаров при воздушных налетах, укреплении противопожарных звеньев на предприятиях, в учреждениях и жилых домах.

Война потребовала коренной перестройки организаторской и идеологической работы обкома, партийных организаций. Разъяснение трудящимся документов партии направлялось на то, чтобы как можно быстрее перестроить сознание людей на военный лад. Жизнь показала, что дело это не простое. Оно требует огромных усилий, времени и определенного личного опыта жизни человека в условиях войны. Иными словами, в таком сложном деле необходимы и беспощадные уроки войны, суровая действительность которой оказывала огромное воздействие на внутренний мир людей, побуждала быстро переоценивать многие прежние представления.

С началом войны можно было судить и об эффективности военно-патриотического воспитания населения, молодежи в годы, предшествующие фашистскому нашествию. Советский народ грудью встал на защиту своей Родины. Чеканные слова партийного лозунга «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!» глубоко западали в сознание миллионов, звали на борьбу с врагом. Но общий духовный настрой не мог оставаться только благим желанием. Его нужно было воплотить в конкретные дела на фронте и в тылу.

Первые дни войны показали последствия тех недостатков в идеологической работе, которые допускались в мирное время. Война тогда рисовалась упрощенно, а порой легковесно. Видимо, и по этой причине встречались случаи беспечности и благодушия. Немало находилось людей, которым казалось, что враг не может пойти на преступления против человечества, что фашистские солдаты, представители цивилизованной немецкой нации, просто не способны на зверства, от которых потом содрогнется весь мир. Тысячи лекторов, пропагандистов, агитаторов на конкретных фактах о поведении гитлеровцев разоблачали их звериную сущность, захватнические, грабительские цели развязанной германским фашизмом войны.

Конечно, всех тогда в первую очередь интересовали обстановка на фронте, меры, принимаемые партией и правительством по отражению фашистской агрессии. На многочисленных митингах, собраниях харьковчане клеймили позором фашистскую клику, принимали на себя повышенные обязательства по выполнению фронтовых заказов, по оказанию помощи действующей армии.

В агитационно-массовой работе участвовали работники обкома, руководители советских общественных организаций, предприятий и учреждений. А выступать было не просто. Гитлеровцы рвались в глубь страны, наши войска с тяжелыми боями отступали. В такой ситуации сказать правду, объяснить причины наших временных неудач было важно. Но еще важнее было поддерживать, укреплять веру в победу. Не обходилось, разумеется, и без тенденциозных вопросов.

В один из июльских дней Алексей Алексеевич побывал на авиационном заводе. В цеху сборки самолетов СБ встретился с рабочими, инженерно-техническим составом. После выступления посыпались вопросы о положении на фронте. Много было вопросов.

Кто-то из присутствующих обратился: «А что, товарищ Епишев, может, немцы и Харьков возьмут?» Не успел Алексей Алексеевич и рта открыть, как раздался голос стоявшего рядом мастера-ветерана:

— А ты, что, Петро, драпать собрался или руки перед немцем поднять?

Все вокруг засмеялись. Необходимость в ответе отпала.

Секретарь обкома сделал вывод: надо активнее опираться в мобилизации масс на ветеранов партии, труда.

Вскоре провели совещание бывших партизан и красноармейцев, участников гражданской войны. На нем родилось обращение ко всем участникам гражданской войны на Украине с призывом возродить славные боевые традиции прошлого, воспитывать на них рабочих, защитников Родины, активно включиться в борьбу с ненавистным врагом.

На бой с врагом звали публикации областных и городских газет, радиопередачи. Газеты сообщали о положении на фронтах, трудовых подвигах тружеников тыла, патриотических починах рабочих, колхозников, интеллигенции и т. д. Печать помогала каждому харьковчанину определить свое место в борьбе с фашистами, внести свой вклад в общенародное дело. Вся многогранная идеологическая работа партийных организаций обеспечивала формирование здоровой атмосферы, исключала возникновение растерянности, паники, поднимала трудящихся на увеличение выпуска продукции для фронта.

Десятки тысяч харьковчан самоотверженным трудом демонстрировали глубокое понимание своего долга перед Родиной. Тон задавали партийцы. Мастера ХТЗ коммунисты С. И. Антонов и К. В. Остапенко на своих участках досрочно выполняли ответственные фронтовые задания. В два и более раз перекрывали нормы выработки А. Серебрякова, А. Лохвицкий, Г. Бобро, А. Ачкасов и другие. Передовики ХЭМЗ давали по две — четыре нормы за смену. Широко развернулось движение под девизом «Работать за себя и за товарища, который ушел на фронт». Студенты Харьковского авиационного института призывали всех студентов трудиться на производстве, заменить ушедших в армию. Группа учениц 33-й средней школы предложила учащимся школ поступать в ремесленные училища, овладеть специальностями токарей, слесарей и заменить ушедших на фронт отцов и братьев[35].

В обком партии нарастал поток сообщений о патриотических начинаниях, о субботниках и воскресниках, заработанные деньги на которых перечислялись в Фонд обороны. К 18 августа в городскую контору Госбанка поступило свыше 5 миллионов рублей. В Фонд обороны страны начали поступать и личные сбережения граждан.

Суровая обстановка войны, развитие боевых событий требовали решительных мер чисто военного характера. Трудящиеся Харькова активно откликнулись на инициативу ленинградских коммунистов о создании народного ополчения.

Бюро Харьковского горкома партии принимает решение о формировании корпуса народного ополчения в составе девяти дивизий. Утверждается его командный и политический состав. Командиром корпуса назначался председатель горисполкома А. И. Селиванов, начальником политотдела — секретарь горкома партии А. И. Смирнов, начальником штаба — заведующий кафедрой Харьковского авиационного института М. С. Писаревский и т. д. А. А. Епишев стал комиссаром корпуса народного ополчения. С его участием разрабатывается временное положение о народном ополчении, определяются его цели и задачи, условия вступления в него, порядок формирования, организация боевой и политической подготовки. Цементирующей силой ополчения были коммунисты и комсомольцы — более 17 тыс. коммунистов и 11 тыс. комсомольцев. Вскоре численность корпуса народного ополчения превысила 85 тыс. человек.

В связи с приближением фронта обком предложил всем райкомам партии срочно завершить формирование дивизий народного ополчения. Особое внимание обращалось на комплектование и подготовку специальных подразделений (саперных, связи, истребителей танков, разведывательных, транспортных и т. д.). Занятия по боевой подготовке предписывалось проводить главным образом на местности с упором на отработку практических навыков штыкового боя, гранатометания и самоокапывания. Все делалось в тесном контакте с Военным советом и штабом Харьковского военного округа. Забегая вперед, можно отметить, что корпусу народного ополчения не довелось участвовать в обороне города в том составе, как он формировался. В нем числились люди, которые были так нужны на производстве, и они до последнего дня работали на заводах, обеспечивая нужды фронта, заказы действующей армии. Когда же враг непосредственно подошел к Харькову, ополченцы пополнили ряды соединений и частей 38-й армии, оборонявшей город. Пройдет время, и с ней, с этой армией, правда, 38-й армией второго формирования, Алексея Алексеевича надолго свяжет фронтовая судьба. А сейчас, с приближением врага к Харькову, все больше и больше требовалось внимания к вопросам, определявшим прочность ближайшего тыла советских войск, сражавшихся на харьковском направлении, непрерывность производства на заводах, их безопасность, как и безопасность важнейших народнохозяйственых объектов от возможных диверсий врага.

В поле зрения обкома партии постоянно находилась боевая деятельность истребительных батальонов. Они были созданы в городах, рабочих поселках и селах и готовились вести борьбу с вражескими парашютистами, диверсантами. В области насчитывалось 42 таких батальона по 250 — 300 человек в каждом. Их бойцы и командиры Действовали смело и решительно[36]. Все попытки гитлеровцев дезорганизовать работу промышленных предприятий, колхозов и совхозов, учреждений, парализовать движение железнодорожного транспорта, вызвать панику среди населения заканчивались, как правило, полным провалом.

Чем бы ни занимался обком партии, какие бы задачи ни решал, все помыслы и взоры были прикованы к фронту. А положение там становилось все тяжелее, в том числе и на Юго-Западном направлении. Здесь противник имел полуторное-двойное превосходство в силах и средствах. К середине июля его подвижные войска прорвались к Киеву. Началась битва за столицу Украины. Ее размах и ожесточенность почувствовали в Харькове по во много крат возросшему потоку эшелонов, идущих с фронта и на фронт. Харьков — крупный железнодорожный узел. Уже в первые недели войны через него хлынул поток грузов, поездов с оборудованием, людьми. Их с каждым днем поступало все больше и больше. Надо было людей принять, разместить, накормить, многих одеть и отправлять дальше на восток. Вскоре в Харькове появились республиканские учреждения, развернули свою работу отделы ЦК КП(б)У, Совнаркома и Верховного Совета Украины.

Между тем гитлеровские войска группы армий «Юг» продолжали рваться к Харькову и на Донбасс. Их дивизии были хорошо укомплектованы личным составом, достаточно вооружены. Особенно значительным было превосходство в танках и авиации, автотранспорте. В наступлении противник, владея инициативой, свободно маневрировал. Сосредоточивая силы на узких участках, он прорывал еще не окрепшие оборонительные порядки наших войск.

А. А. Епишев, работая в тесном контакте с командованием гарнизона, а также 38-й армии, внимательно анализировал складывающуюся обстановку под Харьковом. Хорошая военно-теоретическая подготовка позволяла ему предвидеть развитие событий, своевременно принимать необходимые меры. Так, на повестку дня встал вопрос об эвакуации области и города. Она велась и до этого. Вывозилось самое ценное и то, что не было задействовано в оборонных целях. А теперь предстояло вести эту работу в самых широких масштабах.

Да, Алексей Алексеевич был уже достаточно опытным партийным работником. Многими вопросами довелось заниматься только в последние годы — налаживание производства новой боевой техники, мобилизация коммунистов района, города и области на досрочное выполнение мирных производственных планов, перевод всего производства на военные рельсы... А ныне приходилось решать еще более сложную задачу: вывести из-под удара врага мощную промышленную базу, спасти от оккупантов по возможности больше народнохозяйственных ценностей, людей. Ничему этому Алексей Алексеевич, понятно, как и другие партийные руководители, не учился ни в военной академии, ни на практической работе в предвоенные годы. До всего довелось доходить самому, учитывая опыт, порой опыт очень горький, тех городов, областей, которые уже оказались под пятой захватчиков.

Группа во главе с первым секретарем обкома партии разрабатывает детальный план эвакуации. Оборудование, тракторы, зерно, скот — словом, все, что можно было увезти, угнать, должно быть увезено. С первых дней августа начинается эвакуация населения. В то же время нельзя было снижать производство оружия, боеприпасов, качество ремонта боевой техники. Работники обкома, партийные активисты бывали на заводах, выступали на собраниях, митингах, призывали к тому, чтобы все силы бросить на разгром врага, с честью выполнить производственные планы, организованно, без паники эвакуировать ценности.

Сложно было работать с людьми, разъяснять им положение на подступах к Харькову, необходимость принимаемых мер, и дело обстояло не только в том, чтобы повысить организованность, еще больше поднять самоотверженность рабочих на предприятиях, трудящихся, сооружавших оборонительные рубежи. Все более отчетливо давала себя знать война. Активистам приходилось просто беседовать с людьми, поддерживать многих в постигшем горе. В семьях все чаще стали получать похоронки, сообщения о пропавших без вести. Потеря родных, близких — большое горе для семьи. Но большая беда, пришедшая во многие семьи, не сломила людей, не парализовала их воли.

— Можно с полной достоверностью засвидетельствовать, — писал впоследствии Алексей Алексеевич, — что испытания первых недель и месяцев войны не только не согнули наших людей, но еще больше закалили их дух, волю, решимость в борьбе.

Еще дрались с врагом защитники Киева, сковывая его значительные силы, а на харьковском направлении произошло резкое обострение обстановки. Гитлеровское командование бросило сюда крупные силы, чтобы через Харьков открыть себе путь на Донбасс, а затем и на Кавказ. Девять дивизий 6-й армии гитлеровцев стремились охватить фланги 38-й армии, обойти ее с севера и ворваться в город. Им противостояли понесшие потери в предыдущих боях две дивизии, части Харьковского гарнизона и подразделения народного ополчения. Уступая в силах, советские войска героически отстаивали каждый рубеж обороны.

В середине сентября в Харьков прибыли главнокомандующий Юго-Западным направлением Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко и член Военного совета направления Н. С. Хрущев. С маршалом Тимошенко Алексей Алексеевич до этого не был близко знаком, знал его как героя гражданской войны, много слышал о его деятельности по укреплению Красной Армии в предвоенные годы.

С. К. Тимошенко, как показалось Алексею Алексеевичу при первом знакомстве, внешне был спокоен, обстоятельно вникал в дела. Интересовало его в первую очередь, чем может помочь фронту Харьков. Нужны и люди, и техника, и командные кадры. В ходе беседы в обкоме встал вопрос о командующем 38-й армией. Генерал-майор Н. В. Фекленко отзывался с этой должности.

— Какие у вас имеются соображения на этот счет? — спросил главком.

— Не могу назвать кандидатуру, — отвечал Алексей Алексеевич. — Но если говорить о людях, которые имеются в Харькове, рекомендую для рассмотрения генерал-майора В. В. Цыганова — начальника кафедры тактики Харьковской военно-хозяйственной академии. Он хорошо знает данный район боевых действий, до войны не раз проводил учения в полосе обороны армии. Хорошо известен он и в Харьковской, и в Полтавской областях. Ему будет легче решать вопросы материально-технического обеспечения войск.

Кандидатура В. В. Цыганова не вызвала возражений. Вскоре он стал командующим 38-й армией.

— А кого бы ты мог рекомендовать членом Военного совета армии? — спросил Н. С. Хрущев.

На этой должности находился бригадный комиссар Н. К. Попель. Но мало ли какие планы были у руководства направления? И Алексей Алексеевич недвусмысленно сказал:

— А зачем вам искать члена Военного совета? Перед вами готовый член Военного совета: окончил Академию механизации и моторизации, первый секретарь обкома партии. Кого же вам еще надо?

Главком и член Военного совета направления переглянулись, маршал С. К. Тимошенко с иронией добавил:

— Ты что, легкой жизни ищешь?

— Какая же на фронте легкая жизнь?

Н. С. Хрущев поддержал главкома. Он подчеркнул, что для дела сейчас важнее на всю мощь использовать возможности харьковской промышленности и одновременно серьезно подготовиться к эвакуации, перебазированию наших заводов на восток.

Стремление Алексея Алексеевича быть на фронте, там, где непосредственно решается судьба страны, пока не осуществилось. Он по-прежнему оставался во главе областной партийной организации. Надо было делать все для того, чтобы наращивать вклад Харькова в боевые дела фронта и в то же время спасать первоклассную промышленную базу.

В один из сентябрьских дней позвонил А. Н. Косыгин, в то время заместитель председателя совета по эвакуации. Поинтересовавшись ходом эвакуации Харькова и области, он предупредил, что перебазирование заводов нужно проводить, не снижая объема военного производства. Сказал, что план производства остается прежним.

Руководители заводов, цехов совместно с партийным активом на каждом предприятии составили графики работы и демонтажа оборудования. Прежний рабочий ритм полностью сохранялся. Давалось это ценой огромного, порой нечеловеческого напряжения. Откуда только у людей брались силы? Однажды Алексей Алексеевич приехал на завод «Серп и молот». В отгороженном углу одного из цехов ему бросились в глаза топчаны и спящие на них рабочие. Оказалось, что это токари и слесари после своей смены домой не пошли.

— Отдохнут пять-шесть часов и снова примутся за работу, — разъяснил директор завода.

«Сколько раз я потом убеждался и в тылу, и на фронте в том, что, если люди знают, во имя чего они работают или воюют, если они воспринимают трудовую или боевую задачу как веление Родины, как свое кровное дело, они способны творить чудеса, — рассказывал после войны Алексей Алексеевич. — Тогда трудовой или боевой подвиг становится не редким случаем, а нормой поведения тружеников, бойцов».

Чем сложнее становилась обстановка на фронте, тем четче и конкретнее работал обком. Его усилия направлялись туда, где решались самые неотложные задачи. Силы распределялись так, чтобы охватить своим влиянием все участки. В целях улучшения руководства районами области создаются три оперативные группы. Первая группа во главе с секретарями обкома и горкома находилась в Харькове вплоть до последнего часа. Вторая группа направилась в Купянск, куда позднее перебазировались обком и горком партии, советские органы. Третья — находилась в городе Изюме. Осуществляя оперативное руководство на местах, эти группы обеспечивали ритмичную деятельность промышленных предприятий, транспорта, колхозов и совхозов в условиях войны, поддержание надлежащего уровня дисциплины и организованности.

Трудно себе представить тот огромный объем работ, который довелось выполнить харьковчанам в дни эвакуации. Под огнем врага, продолжая работать до последних минут, они вывезли целый промышленный район на восток. На первом этапе эвакуации из Харькова было отправлено 320 эшелонов с промышленным оборудованием, 225 — с людьми, 56 — с госпиталями. Из области было перебазировано на восток до 70 крупных промышленных предприятий союзного и республиканского подчинения, 24 научно-исследовательских учреждения и 25 вузов. Было вывезено 4097 тракторов, 505 тыс. голов скота, 30,6 млн. пудов зерна[37].

В восточные районы страны выбыли многие десятки тысяч рабочих, инженерно-технических работников, тружеников сельского хозяйства, деятелей науки и культуры. Вместе с ними уехали более 24,5 тыс. коммунистов, чтобы возглавить самоотверженный труд наших людей на новых местах[38].

В конце сентября обстановка на фронте стала еще более сложной. Войска в ходе тяжелых оборонительных боев отступали к Харькову. Вскоре сюда прибыли штабы Юго-Западного фронта и 38-й армии. Харьков стал прифронтовым городом. Областной и городской комитеты партии бросили все силы на создание оборонительных сооружений. В соответствии с постановлением бюро Харьковского обкома КП(б)У и исполкома областного Совета депутатов трудящихся развернулось строительство оборонительных сооружений в зоне города. Рабочие, не связанные с выполнением заказов фронта, студенты, колхозники и научные работники, домохозяйки рыли окопы и траншеи, устанавливали надолбы, проволочные заграждения, устраивали завалы. В этих работах участвовало более 250 тыс. человек. В целях повышения ответственности за строительство оборонительных рубежей, поддержания здорового политико-морального состояния работающих райкомы партии на каждую тысячу человек назначали командира и политработника, на каждую сотню — старшего сотенного и политрука. Прошли считанные дни, недели, и город опоясали два, а местами три кольца противотанковых рвов. 24 тыс. дотов, позиции для пехоты и артиллерии, усиленные противопехотные и противотанковые препятствия готовы были принять войска. Внутри города появилось несколько сот баррикад, все крупные мосты минировались. На танкоопасных направлениях устанавливались «ежи», мины, в землю были врыты десятки танков для стрельбы с места.

...С обеих сторон в дорогу упираются противотанковые рвы‚ траншеи, на дне которых вода. Улицы ощетинились противотанковыми «ежами» и надолбами. Из заложенных мешками с песком полуподвальных этажей торчали «максимы». Харьковчане извлекли откуда-то устаревшую технику, танкетки и превратили их в неподвижные огневые точки... Так описывает генерал-лейтенант в отставке Н. К. Попель картину, которая открылась перед ними при въезде в Харьков в начале октября 1941 г. Тогда Н. К. Попель был членом Военного совета 38-й армии, сдерживавшей врага на подходах к городу. В один из напряженных дней Н. К. Попель приехал в обком за помощью. «В кабинете Епишева дверь не успевает закрываться, — вспоминает он. — Стол секретаря окружен людьми. Епишев отвечает одному, другому, снимает телефонные трубки...»[39]

Обком партии работал в тесной связи с командованием 38-й армии, другими соединениями, защищавшими город. Помогали войскам чем только могли. 20 сентября, когда немцы захватили Красноград и создалась реальная угроза их прорыва на Харьков, генерал В. В. Цыганов позвонил А. А. Епишеву:

— Положение войск армии на этом участке тяжелое. Нет ли возможности помочь танками? Хотя бы 25 — 30 боевых машин.

Как бывало всегда в трудную минуту, обратились к рабочим с просьбой найти возможность собрать дополнительно два десятка танков для фронта. Призыв нашел всеобщую поддержку. Вскоре 25 танков Т-34 прибыли в распоряжение командующего армией для усиления войск.

А с каким энтузиазмом собирали люди установки БМ-13! Работа также выполнялась по просьбе командования для восполнения потерь, которые понес в боях 4-й минометный полк. Таких примеров было много.

Когда развернулись бои за город, обком чем-то напоминал настоящий штаб. Отсюда направлялись четкие распоряжения по руководству эвакуацией, о развертывании партизанских отрядов. Сюда поступала информация о развитии боевых событий, продвижении противника. Устойчивая связь с районами области позволяла уточнять боевую обстановку. О появлении гитлеровских танков у Дергачей А. А. Епишев тут же сообщил командующему армией.

— Достоверно? Не паника ли? — спросил командующий.

— Абсолютно достоверно. Сообщили из райкома.

Ставка Верховного Главнокомандования учитывала огромное политическое и стратегическое значение Харькова и Донбасса. Однако ее возможности в те дни были крайне ограниченны. Гитлеровские генералы рвались к Москве, враг осаждал Ленинград и Одессу, достиг Крыма. В этой обстановке Юго-Западный фронт не только не мог рассчитывать на усиление — одну дивизию вообще пришлось направить на помощь ослабленным войскам Брянского фронта. Противник же, наращивая натиск, не давал частям 38-й армии организованно отойти и занять подготовленные оборонительные сооружения.

...Враг приближался к Харькову, но на оставшихся заводах шла работа. Во время бомбежек и обстрелов рабочие стояли у станков. На предложение уйти в укрытие многие отвечали: «Фронту нужны танки, можем ли мы отсиживаться в убежище?»

«Утром 19 октября первый секретарь обкома партии А. А. Епишев созвал последнее (до эвакуации) совещание, — вспоминает В. Рыбалов, один из секретарей обкома. — Речь его была кратка. Он предложил в течение двух дней все подготовленные «ежи» установить в местах, указанных представителем инженерно-саперных войск. Весь громоздкий металлический лом, все пришедшие в негодность автомашины и трамваи немедленно вывезти на основные магистрали города и использовать их для устройства баррикад. Чтобы фашисты не использовали наши заводы для ремонта своей техники, котельные и оставшееся оборудование уничтожить!»[40]

Над городом непрерывно «висела» вражеская авиация, ожесточенно бомбившая заводы, позиции оборонявшихся, жилые дома. Жестокие бои за город шли весь день 23 октября. Из города уходили последние эшелоны, колонны машин. Нескончаемым потоком двигались люди.

Эвакуация... Почти три месяца это слово присутствовало в планах работы обкома. Сейчас оно и для А. А. Епишева становилось реальностью.

Обком твердо владел обстановкой. Паника решительно пресекалась. Коммунисты вносили организованность во все, что было связано с оставлением города. Группа обкомовцев во главе с Алексеем Алексеевичем покидала город последней. Ночь на 24 октября провели в опустевших корпусах завода имени Коминтерна, потом перешли на ХТЗ. Сколько раз довелось бывать здесь! В памяти всплыли многочисленные встречи с рабочими, инженерами, конструкторами, частые беседы по насущным вопросам повышения производительности труда, освоения выпуска новой продукции. Вспомнились общие радости, которые приходилось разделять с коллективами предприятий, нелицеприятные разговоры с теми руководителями, которые придерживались устарелой технологии, медленно переходили на передовую. А сейчас в безлюдных цехах заводских помещениях гулял ветер. Местами виднелись следы спешной эвакуации.

На тракторном заводе обкомовцы обнаружили несколько готовых тракторов. Их не успели вывезти. Пришлось браться за молотки, разбивать моторы. А рядом, на небольшом предприятии, увидели партию готовых автоматов ППШ и гранат. Воинские части, отступая с боями, не успели их взять. Ящики с автоматами и гранатами выставили на обочину дороги, ведущей на восток, поставили там своих людей. Оружие грузилось на последние проходящие воинские машины. Несколько тысяч автоматов и гранат удалось спасти.

Через некоторое время Алексей Алексеевич с товарищами прибыл в Купянск. Харьковский обком партии продолжал работать.

Руководство подпольем

Пламя военного пожара разгоралось все ярче. Большая часть Харьковской области была занята врагом, а по оставшимся свободным районам проходила линия фронта. В этой обстановке для обкома партии во главу угла встала задача организовать борьбу подпольщиков и партизанских отрядов на временно оккупированной территории и активно этой борьбой руководить.

До оставления Харькова вопросами организации борьбы в тылу врага приходилось заниматься не раз. Принимались меры по реализации директивы СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 г. партийным и советским организациям прифронтовых областей, а также постановления ЦК ВКП(б) от 18 июля 1944 г. «Об организации борьбы в тылу германских войск». Конкретные указания и непосредственную помощь в организации подпольной работы и партизанской борьбы в условиях Харьковщины оказывал ЦК КП(б) Украины. Много помогали в этом отношении секретарь ЦК КП(б)У Д. С. Коротченко, Председатель Президиума Верховного Совета УССР М. С. Гречуха, заведующий организационно-инструкторским отделом ЦК КП(б)У А. Н. Зленко и другие товарищи.

Самых мужественных и смелых людей отбирали для борьбы с коварным и жестоким врагом. Большое уважение вызывали скромные советские патриоты, которые без колебаний шли на опасное дело, выполняли задания партии.

По понятным причинам, подготовкой подполья занимался узкий круг лиц. Всего несколько человек в обкоме, в том числе первый секретарь. Епишеву приходилось встречаться, беседовать с товарищами, рекомендованными на подпольную работу. Впоследствии он писал: «То были верные солдаты партии, не жалевшие жизни своей во имя победы над фашизмом. С особым уважением вспоминаю я Ивана Ивановича Бакулина»[41].

С И. И. Бакулиным, секретарем подпольного обкома партии, Алексей Алексеевич близко познакомился в начале августа 1941 г. Родился он в 1900 г., в ряды партии большевиков вступил в 1928 г. До войны работал доцентом кафедры математики.

Почему именно на Бакулина пал выбор обкома партии при определении руководителя подполья? Здесь руководствовались многими соображениями. Прежде всего в обкоме хорошо были известны его абсолютная честность, высокая идейность, верность партийному долгу. Иван Иванович считался одним из лучших партийных работников области, человеком собранным, способным действовать уверенно и оперативно в любой сложной ситуации. В нем хорошо сочетались простота, личная скромность с большим гражданским мужеством, завидной силой воли. В течение трех предвоенных лет доцента Бакулина единодушно избирали секретарем партийной организации Харьковского сельскохозяйственного института.

При первой встрече Иван Иванович без колебаний согласился возглавить Нагорный райком партии. О нем осталось самое доброе мнение у Алексея Алексеевича. Запомнилась его неторопливая и немногословная речь, открытый взгляд глубоко посаженных глаз.

В начале октября, когда обстановка диктовала необходимость быстрого перехода к непосредственному развертыванию Харьковского подполья, И. И. Бакулина снова пригласили в обком.

— Обстоятельства переменились, Иван Иванович, — сказал первый секретарь. — Мы еще раз обсудили создавшееся положение и решили поручить вам более ответственное задание. Как вы смотрите на то, чтобы возглавить подпольный обком партии?

Бакулин задумался, а затем со свойственной ему твердостью и прямотой ответил:

— Алексей Алексеевич, если обком партии доверяет мне такое ответственное и сложное дело, значит, на меня надеются. Сейчас не время говорить высокие слова и давать какие-то особые заверения. Могу сказать лишь одно: не пожалею ни сил, ни самой жизни, чтобы оправдать доверие партии. И очень просил бы вас помочь в подготовке к совершенно новой для меня роли.

— За это, Иван Иванович, можете не беспокоиться. Всю необходимую помощь вы получите.

Разговор длился более часа. Алексей Алексеевич познакомил секретаря подпольного обкома с характером и содержанием его будущей работы, с документами, которые понадобятся для конспирации, в самом общем плане довел основные меры по развертыванию партийной работы на временно оккупированной территории. Решением обкома партии по согласованию с ЦК КП(б)У на Харьковщине создавались четыре подпольных территориальных куста: Богодуховский, Змиевский, Купянский и Петровский. Каждый из них состоял из семи — девяти районов. Четыре подпольных райкома создавались в Харькове: Нагорный, Заводской, Железнодорожный, Основянский. Они призваны были опираться на широкую сеть подпольных партийных организаций (только в Харькове их было более двадцати).

А. А. Епишев кратко познакомил И. И. Бакулина с теми, кого рекомендовали в качестве руководителей подпольных партийных органов. Это были люди проверенные, преданные, стойкие, имевшие большой опыт партийной и советской работы. Отдельные товарищи работали в подполье еще в гражданскую войну. В их числе были И. А. Корзин — первый секретарь Старосалтовского райкома КП(б)У, А. М. Китаенко — мастер кондитерской фабрики «Октябрь», И. П. Синицын — начальник цеха завода «Котлодизель», И. Ф. Гаркуша — секретарь нартбюро чертежного отдела ХЭМЗа, А. И. Мотылевский — работник станции Основа. Около пятидесяти человек утверждались связными подпольного обкома и райкомов партии.

Затем один из работников обкома рассказал руководителю подполья о системе явок, конспиративных квартир, об организации связи, разработанных для этой цели паролях, шифрах, кодах. Все это предстояло тщательно изучить, многое запомнить. Минимум записей — таково непременное условие, которым руководствовались в обкоме при подготовке подпольщиков. В заключение беседы Алексей Алексеевич особо предупредил И. И. Бакулина о строжайшей конспирации, бдительности во всем, что касалось связей с партийными организациями на местах.

Были потом еще встречи с И. И. Бакулиным. На них обговаривались конкретные вопросы организации Харьковского подполья. Последняя состоялась за несколько дней до оставления города. На встрече присутствовали также М. С. Гречуха и член Военного совета 38-й армии Н. К. Попель. Расспрашивали И. И. Бакулина о товарищах, отобранных для подполья, базах оружия, продовольствия.

— Как продвигается дело? — спросил М. С. Гречуха.

— Подбираем конспиративные явки, квартиры.

— Где будет ваша основная квартира?

— У профессора Михайловского.

— Надежен?

— Причин сомневаться нет.

Пароли, явки, адреса, фамилии связных, структура подполья, режим связи, система конспирации, первоочередные задачи борьбы с врагом — все эти вопросы были внесены в «экзаменационные билеты» И. И. Бакулину. Ответил он на них блестяще. И не просто отвечал, но и по ходу беседы вносил свои предложения об ужесточении условий конспирации. По всему чувствовалось, что он входит в новую для себя роль, успешно осваивает новые обязанности.

Безупречно честный и бескомпромиссный человек И. Бакулин не допускал мысли о слабости духа отдельных людей, с которыми многие годы довелось работать в институте. Он не сомневался в их стойкости, надежности. Но то были годы мирной жизни. Тяжелые месяцы фашистской оккупации по-иному проверяли честь и достоинство человека. Не все выдержали такую проверку. Но это станет известно значительно позже. А сейчас, после ухода И. И. Бакулина, М. С. Гречуха заметил:

— Толковый человек. Думаю, мы не ошиблись, поручив ему такое ответственное задание. Он не подведет. — И как бы самому себе заметил: — Нет, не подведет.

За несколько дней до взятия Харькова немецко-фашистскими войсками А. А. Епишев встретился с И. И. Бакулиным в последний раз. Подвели итоги подготовки к подпольной работе. Они получились внушительные. На борьбу с врагом в условиях подполья было отобрано 2 662 коммуниста и 1 780 комсомольцев. Подпольный обком ЛКСМ У. возглавили А. Г. Зубарев — первый секретарь, П. А. Глущенко — второй секретарь, член обкома ЛКСМ У. Г. А. Никитина.

На территории области развертывали борьбу с врагом 94 партизанских отряда общей численностью 3 310 человек, 66 диверсионных групп, в которых насчитывался 271 патриот[42]. Это рабочие, колхозники, партийные и советские активисты, служащие, представители интеллигенции, многие из них были коммунистами и комсомольцами.

При всей нехватке времени, а также в сугубо секретном деле принимались меры к тому, чтобы люди, отобранные для борьбы в тылу врага, были по возможности подготовлены. Обком создал кратковременные курсы для будущих партизан и подпольщиков. Они учились метко стрелять, минировать объекты, поддерживать надежную связь, овладевали искусством политической работы с советскими людьми, временно оказавшимися под гнетом захватчиков. Отряды снаряжались оружием, всем необходимым для ведения активных действий в тылу врага. Более двух тысяч человек прошли подготовку на курсах. Многие из них по решению ЦК КП(б)У были направлены в Киевскую, Полтавскую, Сумскую области.

Отбор в партизанские отряды, диверсионные группы проводился индивидуально. Людей предупреждали о смертельной опасности, величайших трудностях. С каждым командиром и комиссаром отряда перед их утверждением беседовали в обкоме партии.

Многое было сделано для того, чтобы захватчики не чувствовали себя хозяевами на чужой земле. Но одно дело подготовка, а другое — конкретная работа, борьба. В обкоме, понятно, заранее учитывали, что партизанское движение, борьба подпольщиков на Харьковщине будут иметь свои особенности. Здесь практически отсутствуют обширные леса, местности, где можно было бы надежно укрыться от преследования, отдохнуть. Действовать предстояло в большом городе, крупных селах. К тому же ход войны внес свои существенные коррективы в планы. Почти пятнадцать месяцев по харьковской земле проходила линия фронта.

Наши войска неоднократно предпринимали попытки освободить город. Зимой и летом 1942 г. они не увенчались успехом. После разгрома немцев под Сталинградом и последовавшего вслед за ним общего наступления советских войск на южном крыле фронта Харьков был освобожден. Однако ненадолго. Гитлеровцы сосредоточили здесь крупные силы, нанесли мощный контрудар, и город вновь пришлось оставить. Такие перипетии борьбы за Харьков не случайны. Если для главарей фашистского рейха он был «ключом на Восток», то для Советской Армии освобождение Харькова открывало дорогу на Киев, на Правобережную Украину, позволяло активизировать боевые действия по разгрому вражеской группировки в Донбассе и Крыму.

Словом, харьковская земля почти пятнадцать месяцев была полем сражений. Города, поселки буквально кишели фашистскими войсками. Всюду свирепствовали гестапо, полевая жандармерия, другие карательные органы и службы врага, стремившиеся любой ценой обезопасить фронтовой тыл своих армий, утвердить фашистский «новый порядок» в захваченных районах.

Сложные условия, исключительно опасная обстановка, в которой довелось действовать, не остановили патриотов. Взрывались вражеские штабы и военные объекты, шли под откос эшелоны врага. Подпольщики и партизаны вели разведку, уничтожали живую силу и технику противника, распространяли листовки, несли населению слова правды о положении на фронтах.

Гитлеровцы еще не успели обосноваться в Харькове, как в городе уже прогремели первые взрывы. Через несколько дней после их прихода взлетел на воздух мост, соединяющий Холодную Гору с центром. В это же время взорвалось несколько мин на харьковском аэродроме. Один взрыв разрушил здание, где размещались эсэсовские подразделения, другой — особняк, где находился штаб 68-й вражеской дивизии.

Что касается минирования военных объектов, узлов дорог, то к нему самое непосредственное отношение имел и А. А. Епишев. С его ведома разрабатывались планы минирования объектов не только партизанами, но и воинскими частями перед отступлением. Полковник в отставке И. Г. Старинов, который в дни боев за Харьков возглавлял оперативно-инженерную группу, вспоминает о своей встрече с Алексеем Алексеевичем:

«Прием посетителей был в разгаре. В приемной собралось много народа, и я подумал, что мне придется долго ждать. Однако вышедший из кабинета помощник секретаря сразу вызвал четырех человек и, обращаясь ко мне, сказал:

— Товарищу Епишеву о вас доложено. Он примет вас сразу после этих товарищей.

Войдя в кабинет, я представился, коротко доложил утвержденный Военным советом фронта план заграждений и сказал, что выполнение его в значительной мере зависит от того, насколько быстро и полно предприятия Харькова сумеют обеспечить нас необходимой техникой.

Посмотрев заявку на корпуса для мин замедленного действия, мин-сюрпризов, буры, секретарь обкома сказал:

— Заявка небольшая, но и времени мало, промышленность перебазируется в глубокий тыл, однако все необходимое наши предприятия подготовят. — Епишев дал советы, которые очень помогли нам»[43].

С секретарем обкома полковник в отставке И. Г. Старинов уточнил и главную задачу: план минноподрывной операции «Западня», в соответствии с которым предполагалось установить около тысячи только мин-сюрпризов и две тысячи мин замедленного действия различного назначения. После ознакомления с замыслом операции А. А. Епишев поинтересовался: «Ну а где оставим радиоподарок?» И, не дожидаясь ответа, подсказал адрес одного из объектов — дом № 17 по улице Дзержинского. Особняк со всеми удобствами находился в глубине двора, среди могучих лип и дубов, за высоким сплошным забором. В подвале этого дома на двухметровой глубине заложили мины замедленного действия. Случилось так, как и предполагали. Гитлеровцы, вступив в город, облюбовали особняк, проверили его, извлекли даже несколько мин, которыми оказались специально установленные устройства, так называемая «блесна», отвлекающая внимание от основного заряда. В доме расположился начальник харьковского гарнизона генерал фон Браун. А через двадцать дней, ночью 14 ноября, переданные воронежской радиостанцией сигналы сделали свое дело. Мощные взрывы потрясли оккупированный врагом город. От одного из них взлетел на воздух особняк на улице Дзержинского вместе с генералом Брауном и офицерами его штаба[44].

Гитлеровцев, вошедших в город, на каждом шагу подстерегала опасность. Солдат 294-й фашистской дивизии, захваченный в плен в феврале 1942 г., показал на допросе, что в Харькове «часто возникают пожары. Неизвестные и неуловимые люди поджигают и взрывают дома и казармы, занятые немецкими военными учреждениями и воинскими частями».

«В Харькове подготовлено восстание. 57-ю пехотную дивизию не выводить» — так записал в своем дневнике в январе сорок второго года начальник штаба сухопутных войск гитлеровской Германии генерал Гальдер[45]. Хотя восстание и не произошло, как казалось перепуганному гитлеровцу, но всенародная борьба против оккупантов в Харькове и области нарастала. Город не хотел подчиняться насилию, сопротивлялся. Патриоты срывали попытки гитлеровцев использовать индустриальные возможности Харькова в своих целях. В одном из донесений городская управа сообщала, что удалось ввести в строй 51 предприятие, на каждом из которых работало в среднем по 20 — 30 рабочих. А один из руководителей антипартизанских карательных отрядов Оберлендер сообщал: «Гораздо большей опасностью, чем активное сопротивление партизан, здесь является пассивное сопротивление — трудовой саботаж[46].

В обкоме внимательно анализировали скупую информацию, которая поступала от подпольщиков и партизан. По всему было видно, что люди, действовавшие в тылу врага, нуждаются в помощи, в дополнительной информации. С рядом партизанских отрядов и подпольных организаций была потеряна связь. Существуют ли они? Удалось ли им сохранить силы в условиях, когда через город проходил фронт? Алексей Алексеевич предложил всесторонне изучить сложившуюся ситуацию, принять неотложные меры по усилению партийного руководства действиями патриотов в тылу врага. Своими соображениями поделился с М. С. Гречухой, человеком легким на подъем. Договорились о поездке в Печенеги, районный центр, который находился почти на передовой. Отсюда неплохо была налажена связь с партизанами, действовавшими в ближайшем тылу гитлеровцев. Прибыли туда под вечер. Встретились с райкомовцами, связанными с отрядами, заслушали их доклады о действиях партизан. В ходе беседы стало ясно, что для улучшения руководства партизанами четыре отряда надо объединить в один. Взвесили все «за» и «против» и одобрили предложение. Возглавить объединенный отряд было поручено секретарю райкома партии И. Г. Белоконю. Забегая вперед, можно отметить, что вскоре отряд, взаимодействуя с частями 300-й стрелковой дивизии, разгромил опорный пункт противника. Через несколько дней партизаны этого отряда совершили налет на штаб немцев, взяли в плен двух офицеров с секретными документами, передали их нашему командованию.

В Печенегах вся обстановка напоминала о близости фронта. Невдалеке то и дело вспыхивала перестрелка, время от времени, завывая, проносились мины, чтобы с грохотом разорваться где-то в нашем тылу. Алексей Алексеевич вместе с Гречухой, после того как были выяснены все вопросы, решили переночевать в селе. Хозяева хаты, куда их привели, оказались приветливыми. Они предложили гостям все, что могли, для отдыха. А. А. Епишеву досталась, как он потом вспоминал, ископаемая редкость — кровать с углублением, своего рода нишей, для головы. День был напряженный, и партийные руководители быстро уснули. А ночью поднялась стрельба, в небо взвились ракеты.

— Я, — рассказывал как-то во время встречи с ветеранами Алексей Алексеевич, — проснулся. Темно. Пытаюсь поднять голову и не могу этого сделать: мне на шею давит какая-то железяка. Не пойму, в чем дело, лежу, соображаю. Потом вспомнил особенности кровати, освободил голову из ниши.

— Что, секретарь, попался, — смеясь, комментировал случившееся Гречуха. — Впредь будешь внимательнее выбирать кровать.

Что же это все-таки за стрельба? Не пронюхали ли фрицы, что недалеко от них партийные руководители проводят совещание? Со словами «Сейчас пойду, разберусь» Алексей Алексеевич выскочил на улицу.

Оказалось: боевое охранение партизан спутало сигналы. Своих приняли за чужих и подняли тревогу, наделавшую много шума.

Встречи, беседы с теми, кто не раз выполнял боевые задания в тылу врага, позволили уточнить и некоторые другие моменты в сложной и ответственной работе патриотов. Поскольку партизанам приходилось проводить свои операции в прифронтовой полосе, в обкоме возникло предложение более активно координировать их действия с частями Красной Армии. Мысль поддержал Военный совет 38-й армии. Для связи с партизанами выделялись работники политотдела и разведотдела штаба. Бесценной была помощь партизан в сборе сведений о войсках противника, их дислокации, вооружении, перемещениях.

В марте 1942 г. состоялся пленум Харьковского обкома партии. А. А. Епишев выступил с докладом «Об очередных задачах областной партийной организации». Наряду с вопросами хозяйственной жизни на неоккупированной территории в докладе большое место было отведено руководству партизанским движением и подпольем. Секретарь обкома говорил о трудностях работы харьковских подпольщиков в условиях прифронтового города, о том, что, несмотря на это, многие заранее созданные организации уцелели и активно действуют, в том числе подпольный обком, ряд райкомов партии. После пленума через линию фронта направились связные, разведчики. Они передавали директивы, распоряжения, листовки, восстанавливали связи, явки.

Благодаря принятым мерам более ощутимыми стали удары партизан по врагу. Отряд имени Н. Щорса в разгроме вражеского гарнизона успешно взаимодействовал с частями 76-й горнострелковой дивизии. Народные мстители Старосалтовского района совместно с частями 300-й стрелковой дивизии уничтожили фашистский штаб в Хотамле. Противник потерял здесь убитыми и ранеными до 260 человек. Вместе со 199-й и 304-й стрелковыми дивизиями громили врага Шевченковский (командир — Н. Ф. Гаврющенко, а затем А. Ф. Федоров) и Изюмский (командир — А. М. Сало) партизанские отряды[47].

Фашистское командование было обеспокоено. Летом 1942 г. только против небольшого партизанского отряда, действовавшего на территории Нововодолажского района, гитлеровцы бросили регулярную дивизию, которой предстояло отбыть на фронт.

Активную боевую деятельность вели также партизаны Харьковского отряда (командир — Н. И. Варенцов), на территории Сумской области, Липецкого района (командир — И. Н. Парнюк), Балаклейского района (командир — Н. И. Вербицкий). Много боевых дел на счету отряда, созданного в октябре 1941 г. из работников НКВД (командир — И. Н. Кулишов). По заданию обкома партии и военного командования он совершил глубокий рейд по тылам противника, помог отвлечь силы действовавших здесь партизан, установить связь с ними, добывал ценные разведданные.

Удары партизан Харьковщины были чувствительны. Враг потерял только убитыми более 23 тыс. солдат, офицеров и их прислужников. Было разгромлено 4 штаба, взорван 21 эшелон с войсками и техникой, выведено из строя около 90 паровозов, около 800 вагонов, взяты больие трофеи[48].

Советские люди, томящиеся в оккупации, из уст в уста передавали вести о боевых действиях патриотов, радовались. Но одного этого было мало для поддержания духа населения временно захваченных противником районов. Требовалось постоянно их информировать о ходе вооруженной борьбы с гитлеровскими войсками, о жизни Советской страны, в частности Урала, Сибири, где ускоренно готовились резервы, ковалось оружие.

На оккупированную территорию области по воздуху направляются центральные газеты «Правда», «Известия», «Комсомольская правда», «Советская Украина», «Радянська Украiна», специальная газета для населения оккупированных районов «За Радянську Украiну». В тылу врага с самолетов сбрасывали и газету «Социалистичня Харькивщина», которая по решению обкома издавалась малым форматом. Советские люди с любовью называли ее «Партизанкой». Усилиями областного комитета партии удалось отпечатать и переправить за линию фронта 9,5 млн. листовок на украинском, русском и немецком языках.

Ставится задача о выпуске листовок в подполье. Ее по предложению И. И. Бакулина рассмотрели на одном из первых заседаний подпольного обкома партии. Патриоты слушали радиопередачи из Москвы, записывали сводки Совинформбюро. Составленные на основе полученной таким путем информации листовки размножались на машинках. Затем они отправлялись по надежным адресам и вскоре появлялись на рынках, на заборах.

Большевистское правдивое слово нейтрализовало вражескую дезинформацию и ложь, укрепляло веру людей в наши силы. Фашисты в своих газетах, по радио кричали о «решающих победах германской армии», «скором падении Москвы». А на улицах города, на заборах пестрели листовки, озаглавленные «О зимнем наступлении Красной Армии», «О разгроме немцев под Москвой», «О героизме защитников Севастополя».

Люди вчитывались в скупые строки листовок, газет, и в их сердцах крепла вера в победу над ненавистным врагом. Один из подпольщиков Нагорного района города Харькова Н. Я. Франков отмечал в своих воспоминаниях: «Распространялись не только листовки, написанные группой, но также листовки и газеты, которые попадали на оккупированную территорию через линию фронта. Они передавались из квартиры в квартиру в городе, из будки в будку по железной дороге, доходя до Краснограда. Газету «За Радянську Украiну» зачитывали до дыр»[49].

Война сурово экзаменовала народ, партию, каждого партийца, каждого советского человека. Экзаменовала на верность революционным идеалам, на стойкость, мужество. Обком партии особое внимание уделял повышению личной примерности коммунистов, как рядовых, так и руководителей, в борьбе с врагом. Многие отважные сыны партии, самоотверженно выполняя свой патриотический долг, погибли.

В застенках гестапо погиб и Бакулин. Профессор Михайловский, в квартире которого поселился секретарь подпольного обкома партии, оказался не тем, за кого себя выдавал. Он отказался регистрировать паспорт подпольщика, вынудил его искать другое прибежище с риском на каждом шагу попасть в руки гестаповцев.

«Хранить постоянно» — такая надпись сделана на папке, в которой содержатся архивные документы о деятельности И. И. Бакулина. Все, что в ней собрано, рассказывает о славных делах секретаря подпольного обкома партии, о его товарищах, боевых помощниках, таких, как И. Ф. Гаркуша, А. Г. Зубарев, Н. Т. Волкова, А. М. Щербак.

Уже после войны Алексей Алексеевич принял живое участие в том, чтобы воздать должное мужественным патриотам. Подвиги руководителей Харьковского подполья, рядовых членов подпольных организаций, партизан высоко отмечены Родиной. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 мая 1965 г. И. И. Бакулину, Н. Т. Волковой, А. Г. Зубареву, М. Т. Кисляк и А. М. Щербаку за выдающиеся заслуги в борьбе с фашистскими захватчиками, за проявленное мужество и героизм посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Не все выдержали суровые испытания войны. Некоторые работники, направленные в тыл врага, смалодушничали и струсили. Партийный суд над такими был суров, соответствовал законам военного времени. Решением бюро обкома партии за невыполнение задания, самовольное оставление района был исключен из партии ряд партийных и советских работников. «Я никогда не был стоонником крайних мер, — вспоминал впоследствии А. А. Епишев, — но если коммунист, тем более коммунист-руководитель, в минуту опасности на первое место ставит спасение собственной шкуры, ему нет места в рядах партии».

Чем сложнее и ответственнее задачи встают перед партией, народом, тем более строгим становится спрос с коммуниста. Такова партийная традиция, и ей следовали неукоснительно в обкоме партии, направляя активность партийных организаций, каждого коммуниста на повышение вклада в борьбу с врагом. В условиях прифронтовой зоны все больше и больше требовалось внимания вопросам, связанным с оказанием помощи войскам. У обкома партии сложились тесные отношения с Военными советами 6, 38, 21-й армий, с командирами, политорганами, штабами соединений и частей.

Обком располагался рядом со штабом армии. Здесь А. А. Епишев познакомился с генерал-лейтенантом К. С. Москаленко, только что назначенным командующим войсками 38-й армии. В Купянске они в тесном контакте решали многие вопросы, связанные с совершенствованием оборонительных позиций, обеспечением личного состава частей теплым обмундированием, продовольствием и т. д. Впоследствии, вспоминая ту зиму 1942 г., Маршал Советского Союза К. С. Москаленко отмечал: «Неоценимую помощь в строительстве оборонительных рубежей оказало нам местное население. Женщины, старики, подростки выходили на окопные работы целыми селами и трудились от зари до зари»[50].

Возможности харьковчан помогать войскам, понятно, значительно сократились по сравнению с теми, что имелись раньше. Однако и их необходимо было привести в действие. Коммунисты настойчиво доводили до сознания людей ту истину, что защищает Родину не только тот, кто сражается с оружием в руках на фронте, но и тот, кто преодолевает огромные трудности, лишения военного времени, готовит оружие, продовольствие, теплую одежду для бойцов, кто выносит с поля боя раненых, лечит их, с любовью ухаживает за ними. Газеты, листовки, плакаты разъясняли, призывали: защищает Родину и тот, кто строит оборонительные сооружения, роет окопы и траншеи, расчищает дороги и ремонтирует мосты. Защищает Родину и, тот, кто не на словах, а на деле готовит с высоким качеством тракторы, инвентарь, семена к предстоящему весеннему севу, кто помогает армии всем, чем может. Вот одна из информаций Харьковского обкома партии ЦК КП(б)У о помощи трудящихся неоккупированных районов области частям Красной Армии:

«Потребности частей в хлебе, крупе, мясе, картофеле и фураже до последнего времени обеспечиваются полностью. В дни Октябрьских праздников колхозники области обстирали и обмыли всех бойцов, организовали им подарки, приглашали к себе на обеды.

Секретарь обкома КП(б)У А. Епишев»[51].

Обком учил активистов строить агитацию под лозунгами: «Все ли ты сделал для защиты Отечества?», «Нет ли возможности сделать больше для Красной Армии?».

Анализ возможностей предприятий, наличия кадров позволил разработать план производства предметов обозно-вещевого и инженерного имущества на I квартал 1942 г. Предусматривалось выпустить 10 тыс. винтовочных протирок, 31 тыс. подков, 21 тыс. ложек, 3 100 пар валенок, 1 800 полушубков, отремонтировать 425 тыс. комплектов обмундирования и т. д.[52]. Причем выполнение плана осуществлялось за счет местного сырья. Максимум инициативы, находчивости и изобретательности — вот как ставился вопрос. Как свое родное дело восприняли его трудящиеся. Тысячи предметов первой необходимости во фронтовой жизни стали поступать в войска, в том числе телеги и сани, полозья для перемещения артиллерийских орудий по снегу, лыжи и маскхалаты для разведчиков и лыжных батальонов.

Намеченный план производства имущества для Красной Армии выполнили в срок. За большую организационно-политическую работу по мобилизации масс на оказание помощи фронту ряд руководителей партийных и советских органов были рекомендованы Военному совету 38-й армии для представления к правительственной награде. Среди них Е. Г. Макагон — секретарь Купянского КП(б) У, И. С. Хименко — председатель исполкома Купянского райсовета депутатов трудящихся, В. Я. Юрченко — секретарь Двуреченского РК КП(б)У, Ф. Г. Шевченко — председатель исполкома Двуреченского райсовета депутатов трудящихся, Ф. Г. Садошенко — секретарь Великобурлукского РК КП(б) У, Г. Я. Лиман — председатель исполкома Великобурлукского райсовета депутатов трудящихся[53].

А сколько инициативы, настойчивости, подлинной отеческой заботы проявляли труженики области о раненых, находящихся в полевых госпиталях! Как важна была эта помощь! Ожесточенные бои под Харьковом не утихали ни осенью 1941 г., ни зимой 1942 г. В марте 1942 г. бюро обкома партии и облисполком приняли специальное постановление об оказании помощи в работе походно-полевых госпиталей, развернутых на территории Харьковской области. Партийные и советские органы делали все необходимое для нормальной работы госпиталей. Колхозы, совхозы поставляли молоко, сыр, муку, хлеб. Каждый госпиталь имел своих шефов. Забота о раненых бойцах и командирах позволила многим из них залечить раны без эвакуации в глубокий тыл, возвратиться в свои части и подразделения, что было крайне важно в условиях высокой активности боевых действий.

Фронт постоянно нуждался в пополнении. Требовалась прежде всего молодежь, знакомая с основами военного дела, прошедшая начальную военную подготовку. Обком партий держал в центре внимания и вопрос об организации всеобщего военного обучения. Этим занимались и перед войной. Однако горькие уроки начального периода борьбы с хорошо вооруженным противником на многое заставили взглянуть другими глазами. В планы военной подготовки молодежи потребовалось внести много новых вопросов, в том числе таких, как овладение средствами борьбы с танками, применение в бою автоматов.

К тому же выяснилось, что в условиях прифронтовой зоны военные комиссариаты, в первую очередь областной военкомат, ослабили этот важный участок работы. В обком поступали сигналы о серьезных недостатках в организации начальной военной подготовки. Военкоматы проверили — недостатки подтвердились. Алексей Алексеевич сам поехал в Шевченковский район. На месте стало ясно, что занятия не проводятся совсем, учебные пункты как следует не оборудованы, учебно-материальная база или отсутствует, или примитивна, не хватает опытных командиров. Слабо проводилась и политико-воспитательная работа, требования военной присяги, воинской дисциплины разъяснялись плохо. Не лучше картина оказалась и в Вильховатском и Боревском районах.

Вопрос о состоянии всеобщего военного обучения вынесли на заседание бюро обкома партии. В принятом постановлении были намечены конкретные меры по улучшению партийного руководства Всевобучем. Из числа коммунистов подобрали политруков на учебные пункты. Ответственные работники райкомов и обкома усилили контроль за ходом занятий.

В обкоме партии родилось предложение о возможности расширения программы подготовки будущих бойцов. Были организованы комсомольско-молодежные подразделения для подготовки минометчиков, водителей танков, гранатометчиков, младших командиров. Военкоматы добивались обязательного посещения занятий. В свою очередь партийные и советские органы повысили ответственность руководителей предприятий за обеспечение явки людей на занятия. На учебных пунктах стали утверждаться твердый порядок, дисциплина. Качество подготовки пополнения повысилось.

Но тут военнообязанных, да и всех жителей подстерегала новая опасность. Из-за большой скученности войск и населения, их постоянного перемещения появились признаки эпидемических заболеваний. Бюро обкома партии в срочном порядке рассмотрело вопрос и совместно с исполкомом областного Совета депутатов трущихся приняло постановление «О мероприятиях по предупреждению эпидемических заболеваний среди населения и частей Красной Армии на территории Харьковской области»[54]. Создается чрезвычайная противоэпидемическая комиссия. В короткий срок партийные, советские органы, органы здравоохранения совместно с воинскими частями и военными медиками провели огромную работу по нормализации эпидемиологической обстановки в области. Бани были переведены на круглосуточный режим работы, обеспечивались топливом, водой. Во многих населенных пунктах, на предприятиях построили бани-времянки. В три смены стали работать прачечные.

Подумали о том, как рассредоточить жителей из перенаселенных пунктов. Часть эвакуированного населения, осевшего в крупных поселках области, перемещалась в сельскую местность. Под особый контроль был взят железнодорожный транспорт. Разгрузили вокзалы, пустили дополнительные поезда, запретили проживание в вокзальных помещениях лиц, ожидающих отъезда.

Вся работа носила исключительно оперативный, по-военному организованный характер. Буквально в течение нескольких дней осуществили поголовную иммунизацию призывников против острокишечных заболеваний, санитарную обработку гражданского населения, привлекаемого для выполнения оборонных работ. Принятые меры оказались эффективными: в области не было отмечено сколько-нибудь серьезных вспышек эпидемических заболеваний. В санитарном отношении тыл наших войск оказался полностью обеспеченным.

Прифронтовая зона... Все здесь приходилось решать с учетом боевой обстановки, требовавшей высочайшей организованности, повышенной бдительности. Делу хорошо помогали поездки в войска, встречи с командованием армий, дивизий.

Много лет спустя, будучи на учениях в Дальневосточном военном округе, А. А. Епишев встретился с генерал-майором Ф. К. Ищенко. Алексей Алексеевич расспросил о действиях войск на учениях, о работе партполитаппарата. А затем поинтересовался:

— Смотрю на тебя и кажется, что мы где-то встречались в годы войны.

— В районе Барвенково, Лозовая, — ответил Ищенко.

— Точно! Мы летели вместе в самолете.

А дело было в начале 1942 г.

«Мне, — вспоминает Федор Калистратович, — тогда сержанту 672-го бомбардировочного авиаполка, было приказано командиром полка майором Филипповым вместе с командиром звена младшим лейтенантом Стрижевым вылететь на самолете в район Барвенково и доставить оттуда в Сватово секретаря обкома Епишева. Мы выполнили задание. Алексей Алексеевич угостил нас трофейным шоколадом, сигаретами. Я об этом случае уже и запамятовал, а он вспомнил, поздравил меня с генеральским званием.

— Вот видишь, был сержант, а сейчас генерал-майор авиации».

Ответственным участком партийного руководства становилось обеспечение строжайшего соблюдения советских законов, приказов и директив военного командования, борьба с агентурой противника. Чекисты достойно выполняли свой долг, проявляли мужество и самоотверженность. В обкоме постоянно анализировали работу областного управления НКВД. Были вскрыты случаи нарушения социалистической законности, процессуальных норм. В ряде населенных пунктов не соблюдался паспортный режим, в городах и селах проживало много неизвестных, непроверенных лиц. Недостаточно велась работа по воспитанию населения в духе революционной бдительности, слабо разоблачались приемы и методы разведывательной, подрывной деятельности фашистской агентуры.

В целях оказания помощи органам НКВД райкомы партии принимали необходимые меры по организации и укреплению истребительных батальонов, проведению с бойцами систематической политической работы. Сюда направлялись коммунисты, комсомольцы и беспартийные товарищи, готовые с оружием в руках уничтожать фашистов и их приспешников.

Многое делалось для предотвращения возможности организации вооруженных банд. Ведь практически на всей территории не прекращались бои. Легко можно было обзавестись оружием. Принимались меры по выявлению и сбору оружия, оставленного, утерянного или брошенного. На учет бралось не только оружие, но и все трофейное имущество, как военное, так и гражданское. Виновные в разбазаривании, утаивании этого имущества привлекались к ответственности по законам военного времени.

А война продолжалась. Люди, измотанные отступлением, невзгодами, радовались успехам наших войск под Москвой. Разгром гитлеровских полчищ у стен столицы вселял надежду на то, что скоро и на Юго-Западном направлении дела пойдут лучше. Алексею Алексеевичу, поддерживавшему тесную связь с военным командованием, были в общем плане известны замыслы о готовящемся наступлении на Харьков. Об этом говорило и то, что группировка войск, расположенная здесь, пополнялась новыми дивизиями, усиливалась танками, артиллерией. Словом, все ждали наступления.

Однако первые попытки освободить Харьков не увенчались успехом. Удалось лишь продвинуться на несколько десятков километров на запад и освободить ряд районов области полностью или частично. Воины наступавших частей, а также многие партийные и советские работники, которые возвращались в освобожденные села, город Изюм, впервые своими глазами увидели зверства фашистов.

Освобожденные от фашистов люди нуждались в помощи. В обкоме тут же рассмотрели сложившуюся ситуацию. В связи с тяжелым продовольственным положением в Изюме было решено направить туда 150 тонн муки, в том числе 10 тонн — белой, 5 тонн крупы, 1 тонну масла, распределить это среди трудящихся города. В первую очередь помощь оказывалась семьям красноармейцев, инвалидам, пенсионерам.

Комсомольцы села Шеловатка предложили организовать сбор теплых вещей, домашней утвари, продуктов питания для населения, пострадавшего от фашистского разбоя. Благородный почин поддержала молодежь других сел и городов. Душевная щедрость, бескорыстие советских людей, готовность помочь другому ярко проявились и на этот раз, в годину суровых испытаний.

В своей работе обком, первичные партийные организации стремились всеми формами поддержать, укрепить у людей эти замечательные качества, направить энергию людей на решение стоящих перед областью задач. При этом учитывалось, что советские люди, оказавшиеся на временно оккупированной врагом территории, подвергались массированному воздействию фашистской пропаганды. В освобожденных районах отмечался огромный интерес населения к положению на фронтах, в стране, к вопросам международной политики.

С волнением выезжал А. А. Епишев в освобожденные села, города. В Изюме машину, в которой он ехал с работниками обкома, окружили женщины, старики, молодежь.

Вопросы, вопросы. Трудно было ответить сразу на все. Людям раздали газеты, листовки, которые захватили с собой. Но требовалось повседневное политическое информирование населения, разъяснение неотложных задач, которые решали партия, народ, Вооруженные Силы.

Встречи в освобожденных районах, а также знакомство с состоянием идейно-воспитательной работы в других местах позволили сделать вывод: требуются дополнительные меры на этом участке. Тем более что из некоторых мест поступали тревожные сигналы. Начальник политотдела 21-й армии полковой комиссар Козлов (армия держала фронт в Волчанском районе) в письме в обком партии сообщал, что районные руководители подолгу не бывают в селах прифронтовой полосы, разоблачение враждебной пропаганды здесь ослаблено, среди населения отмечаются нездоровые настроения. В письме высказывалась просьба улучшить воспитательную работу среди трудящихся прифронтовой полосы[55].

Обком партии принял необходимые меры. Во все районы, освобожденные от врага, направились лекторы, докладчики. Пропагандистский актив районов сориентировали на решительное разоблачение лживой фашистской пропаганды, противопоставление ей большевистской правды. На митингах, собраниях, в беседах с людьми партийные активисты стали острее раскрывать звериный облик фашистов, их злодеяния на советской земле, предметнее разъяснять задачи по оказанию помощи армии.

Особое внимание обращалось на усиление идейно-воспитательной работы среди женщин. К весне 1942 г. они составляли большинство населения. На их плечи легла огромная тяжесть мужских забот. Они заменили ушедших на фронт мужей, братьев, отцов на трудовом фронте. Когда в преддверии весны 1942 г. встал вопрос о подготовке механизаторов для колхозов и совхозов области, было принято решение комплектовать курсы главным образом за счет женщин и девушек. А надо было подготовить ни много ни мало — 3 500 трактористов, 500 комбайнеров, 500 помощников комбайнеров, 240 бригадиров тракторных бригад.

Женское сердце отзывчиво и к доброму слову, и к простому участию в человеческой судьбе, и к большим делам, которые приходилось решать нашим труженицам. В работе с женщинами агитаторы, пропагандисты говорили о той огромной роли, которую выполняют в годы войны труженицы тыла, рассказывали им о положении на фронтах. Алексею Алексеевичу по-особому запомнилась одна из таких бесед. Дело было на сельском сходе в Купянском районе. Агитатор-учительница в здании правления колхоза рассказывала о последних событиях на фронте, о победах советских войск под Москвой. Алексей Алексеевич с председателем колхоза незаметно вошли и устроились у самой двери. Их поразила тишина и какая-то исключительная сосредоточенность, с которой колхозницы слушали своего агитатора. Женщины, казалось, ловили каждое слово. Их можно было понять: после иссушающих душу сообщений об отступлении наших войск, оставлении городов новость о контрнаступлении Красной Армии под Москвой радостью отозвалась в сердцах людей. Учительница говорила, а женщины слушали и... плакали, не скрывая радости и слез.

Председатель предупредил Алексея Алексеевича, что накануне в селе получены сразу три похоронки, а всего уже 12 семей лишились кормильцев. И когда агитатор заговорила о том, что принесла в наши дома война, то начались другие слезы. Не совладала со своими чувствами и агитатор. Тогда секретарь обкома решил вмешаться. Вышел вперед и сел на табуретку, стоявшую рядом со столом. Появление незнакомого человека помогло женщинам справиться с собой. Когда стихли всхлипывания, Алексей Алексеевич встал, представился.

— Горя, какое фашисты принесли на нашу землю, в каждую семью, нам никогда не выплакать, — прозвучали его слова в притихшем зале. — Агитатор интересно беседовал с вами, можно еще поговорить о последних событиях на фронте. Но нельзя забывать и свои дела, дела колхоза.

Каких-нибудь пятьдесят минут продолжалась беседа. Но секретарь обкома узнал за эти минуты столько, сколько порой не почерпнешь за долгие часы. Открытость, живое участие в делах, готовность сделать больше определили содержание той беседы. Много было нареканий и в адрес председателя колхоза, районного начальства.

— Забыли они про нас, — сказала одна из женщин.

В Купянске А. А. Епишев поделился своими наблюдениями с товарищами. Вскоре бюро обкома приняло постановление, в котором обязали райкомы, первичные партийные организации улучшить массово-политическую работу среди женщин. Она направлялась на выполнение планов весеннего сева, на проведение оборонных работ, использование широкой инициативы женщин в улучшении санитарного состояния села, организации детских садов и яслей для детей красноармейцев и сирот. Особое внимание уделялось созданию нормальных условий для красноармейцев, расквартированных у колхозников, организации стирки белья, помывки личного состава, ремонта одежды. Во всех районах прошли собрания женщин с докладами первых секретарей райкомов «О текущем моменте и задачах женщин в Отечественной войне». Принимались меры по улучшению торговли, налаживанию работы школ.

Война диктовала свои формы и методы, свой стиль работы партийных организаций. Как можно меньше заседаний, совещаний, постоянно быть в гуще масс, вопросы решать оперативно, на месте — такой стиль становился нормой деятельности обкома партии. Вместе с тем назревала необходимость и коллективного осмысления сделанного и пережитого, начиная с той июньской тревожной ночи. Требовалось обсудить и наметить задачи на весенне-летний период. Все это решено было обсудить на пленуме обкома КП(б) У. Он состоялся в марте 1942 г. В его работе участвовали секретарь ЦК КП(б)У Д. С. Коротченко, заместитель председателя Совнаркома УССР В. Ф. Старченко. Бюро обкома поручило выступить на пленуме с докладом первому секретарю[56].

С особым чувством готовился Алексей Алексеевич к этому докладу. Прошло 9 месяцев войны и 10 месяцев со времени последнего пленума обкома. Какие это были месяцы! Справедливо месяц, проведенный на фронте, стали приравнивать к трем месяцам мирной жизни. Сколько пережито, сделано за эти месяцы, какое величие духа проявили советские люди! И морально, и физически миллионы ощутили грандиозность подвига, совершенного народом во имя Родины, и тяжесть невосполнимых утрат. К этому времени каждый коммунист, каждый человек стал лучше, полнее и глубже понимать, каких еще огромных усилий и жертв потребует война, как много предстоит еще сделать, чтобы переломить ход войны, погнать врага с нашей земли, уничтожить его. Первое крупнейшее за вторую мировую войну поражение немецко-фашистских войск под Москвой неизмеримо укрепило уверенность в победе, более четко определило пути ее достижения. Все стали лучше понимать, что и как надо делать, чтобы одолеть врага.

В ходе раздумий родился план-конспект доклада, а затем и сам доклад. Время сохранило текст доклада А. А. Епишева на пленуме обкома, написанный его строгим каллиграфическим почерком. Пожелтевшие страницы рукописи воскрешают атмосферу военных лет, ту неимоверно трудную и сложную борьбу, которую вели коммунисты Харьковщины за то, чтобы весомее был их вклад в разгром немецко-фашистских захватчиков, чтобы в условиях отступления наших войск сберечь как можно больше материальных ценностей, помочь людям не терять веру в силы социалистического государства, его армии.

Трудящиеся Харьковщины под руководством областной партийной организации с честью выдержали и выдерживают испытания начавшейся войны, отмечалось в докладе. За каждой строкой его видятся колоссальные усилия сотен тысяч людей, направляемых коммунистами, их воля, любовь к социалистическому Отечеству и ненависть к гитлеровским захватчикам, все те духовные ценности, идеалы, которые поднимали рабочих, колхозников, инженеров, врачей, учителей на трудовой подвиг.

Быстрый переход на выполнение мобилизационных планов, отмечалось в докладе, уже в первые месяцы войны позволил области увеличить выпуск оборонной продукции, несмотря на отлив кадров и воздействие авиации противника. Колхозы и совхозы области стали мощным источником снабжения войск мясом, хлебом, овощами, другими видами продовольствия и фуража.

В докладе и постановлении пленума подчеркнута главная задача партийной организации области: наращивать помощь Красной Армии. Чтобы успешнее решать ее, предстояло укреплять на местах партийные и советские органы, восстанавливать сельское хозяйство, организованно вести весенний сев, усиливать массово-политическую работу, особенно с молодежью, воспитывать у трудящихся беззаветную преданность Родине, жгучую ненависть к агрессору.

Пленум нацеливал коммунистов области на активную работу в массах. Все планы связывались с освобождением Харькова и области. Алексей Алексеевич был хорошо осведомлен о готовящейся наступательной операции на Юго-Западном фронте. Ставилась задача ударами из района Волчанска и с барвенковского плацдарма разгромить харьковскую группировку противника, овладеть Харьковом и создать предпосылки для освобождения Донбасса.

Войска Юго-Западного фронта успешно начали операцию, значительно продвинулись вперед. Однако вскоре наступление приостановилось. Более того, врагу удалось нанести сильный удар со стороны Донбасса, выйти в тыл наступающим советским войскам, частично окружить их. События развивались драматически. Наши части с большими потерями отходили, пытаясь закрепиться на тыловых рубежах. Прошло всего несколько дней, и остававшиеся свободными районы Харьковской области оказались захваченными врагом.

Сколько было надежд, планов на лето, и все они рухнули. Снова надо было уходить на восток. Начался, как тогда говорили в обкоме, второй этан эвакуации.

Несмотря на сложность обстановки, он прошел в целом организованно. Партийные и советские работники, милиция обеспечивали порядок, дисциплину. Последние группы активистов двигались фактически с тыловыми частями войск.

На переправе через Северский Донец А. А. Епишев встретился с генералом А. М. Василевским, исполнявшим тогда обязанности начальника Генерального штаба. Он был прислан Ставкой ВГК для оказания помощи командованию Юго-Западного фронта в налаживании управления войсками, нарушенного в результате контрудара немцев. У Александра Михайловича была нелегкая миссия, и его интересовало состояние наших войск, действия командиров, ход эвакуации населения, материальных ценностей, скота и т. д.

А. А. Епишев в беседе с А. М. Василевским спросил:

— Как, по вашему мнению, будет развиваться обстановка на юге?

Ответ был малоутешительным:

— Немцы, не считаясь ни с чем, рвутся на Дон и Кавказ, — говорил А. М. Василевский. — Достаточных сил, чтобы остановить их, у нас сейчас нет. Значит, придется, видимо, отступать, а до каких пор — не знаю. — Затем он с горечью добавил: — Не надо было нам наступать или, по крайней мере, нужно было вовремя остановить наступление и перейти к жесткой обороне на занимаемых рубежах. Теперь трудно сказать, чем эта наша неудача кончится. Недооценили мы силу немцев, — не без сожаления заметил генерал, — теперь дорого платим за это.

«Признаться, его рассуждения тогда несколько обескуражили меня, — вспоминал впоследствии А. А. Епишев.— Не скрою, все мы ждали наступления на Харьков и связывали с ним далеко идущие надежды и планы...»

Лишь позже Алексей Алексеевич узнал, что А. М. Василевский был одним из тех, кто выступал против планов командования Юго-Западного направления провести наступательную операцию, дважды предлагал И. В. Сталину остановить наступление наших войск на Харьков после мощного контрудара немцев из района Краматорска. Его предложения не были своевременно приняты. И в этом была одна из причин ухудшения обстановки на южном крыле советско-германского фронта.

Представитель Ставки порекомендовал обкомовцам двигаться быстрее, нигде не задерживаться, что было делом не простым. Отступала армия. Все дороги были забиты. А впереди был Дон. Когда группа обкомовцев вышла к нему в районе станицы Цимлянская, полетела коробка передач машины, на которой ехал секретарь обкома. Пришлось остановиться. Пока водитель занимался с машиной, А. А. Епишев пошел в райком партии. С секретарем райкома обменялись мнениями о последних событиях на фронте, поговорили о возможностях переправы войск, а также гражданского населения через Дон. Из окна райкома были видны толпы людей у реки, вереницы подвод, машин. Возможности существующей переправы были явно ограничены. Наплавные мосты не справлялись с нагрузкой. К тому же то и дело появлялись «юнкерсы», бомбили переправу. Внимание А. А. Епишева привлекла большая бочка, стоявшая в углу комнаты.

— Что за бочка? — поинтересовался он.

— Из-под вина.

— И много их у вас?

— Если поискать, то, наверное, найдем.

А. А. Епишев предложил использовать пустые бочки в качестве поплавков для парома. Быстро собрали людей, натаскали к берегу бочек, надежно скрепили их. Сверху устроили прочный настил из досок и бревен. Для пробы закатили какую-то разбитую машину. Получилось. Таким методом соорудили еще несколько паромов. И переправа заработала с новой силой. Люди, техника, имущество стали быстрее перебрасываться на левый берег Дона. Рано утром следующего дня туда перебрался со своей машиной и Алексей Алексеевич. Поехали прямо на Саратов, где находилась оперативная группа ЦК КП(б)У. Харьковскому обкому было определено место сбора и дальнейшей работы — город Энгельс Саратовской области.

Работать теперь приходилось совсем по-иному. Основные кадры были те же — партийный и советский актив области. А вот пространственные рамки их деятельности, люди, которых коммунистам надо было возглавлять, были, если можно так сказать, рассредоточены почти по всей стране. Одни находились на временно оккупированной врагом территории, другие трудились в глубоком тылу на эвакуированных заводах, фабриках, третьи, прежде всего отошедшие с войсками женщины, дети, нуждались в заботе, помощи. По-прежнему остро стояли вопросы учета коммунистов, партийных документов. Хранящийся в архиве план работы обкома, составленный в этот период, передает заботы, объем работы тех дней. Составлен он был в сентябре 1942 г. для утверждения на бюро обкома. В плане намечались такие мероприятия:

1. Через отдел кадров ЦК КП(б)У разместить на постоянную работу основные кадры руководящих партийных, советских, хозяйственных работников номенклатуры обкома, ЦК КП(б)У и ЦК ВКП(б) с последующим возвращением в распоряжение обкома КП (б)У. — Епишев, Петров.

2. В целях поддержания связи и подъема населения оккупированных районов Харьковской области на борьбу с фашистскими захватчиками организовать систематический выпуск листовок и воззваний к населению с призывом к участию в партизанской борьбе с фашистами. — Пинчук, Назаренко, Басс.

3. Во исполнение указания ЦК КП(б)У дополнительно произвести отбор из числа партийного и непартийного актива области, находящегося в Энгельсе, а также из числа рабочих, служащих и колхозников, эвакуированных в глубь страны, в спецшколу и партизанские отряды. — Петров, Профатилов, Чураев, Селиванов.

4. Рассмотреть на бюро обкома КП(б)У все персональные дела членов и кандидатов ВКП(б), оказавшихся без партийных документов, на предмет определения их партийной принадлежности. — Епишев, Огиенко, Профатилов.

5. Проработать план мероприятий по подготовке массовых кадров для области (секретари сельсоветов, счетоводы колхозов, трактористы, комбайнеры) из числа эвакуированного населения и размещенного в восточных областях Союза. — Петров, Епишев.

6. Рассмотреть все персональные заявления и письма трудящихся, членов семей военнослужащих и работников, выполняющих спецзадания. Принять по ним соответствующие решения с последующим извещением заявителей. — Горохов, Огиенко.

7. Провести тщательную проверку состояния хранения партийного хозяйства области, эвакуированного в глубь страны, обеспечив его дальнейшую сохранность. — Горохов, Огиенко, Исичко.

8. Подготовить и представить в ЦК КП(б)У отчет по материальным ценностям, находящимся на балансе обкома КП(б)У, а также финансовый отчет обкома КП(б)У за первую половину 1942 г. — Рудько, Профатилов.

9. Провести перерегистрацию и бронирование через местные райвоенкоматы всех номенклатурных работников обкома КП(б)У и исполкома облсовета, а также весь автотранспорт области. — Горохов, Селюков, Рудько.

10. Установить связь с предприятиями, учреждениями и колхозами области, эвакуированными в глубь страны, в целях оказания им возможной помощи в выполнении возложенных на них задач, а также использования их как базы для подготовки кадров для области. — Епишев, Чураев, Петров.

11. Исполкому облсовета установить число детей рабочих, служащих и колхозников области, оставшихся без родителей и нуждающихся в государственном обеспечении, для постановки вопроса перед ЦК

КП(б)У и СНК УССР об организации детского дома.

Секретарь Харьковского обкома КП(б)У Епишев[57].

Все помыслы, как видно, были об одном: делать максимум возможного для борьбы с фашизмом. Для того чтобы организованно вернуться на освобожденную территорию области, приступить к восстановлению разрушенного врагом, налаживанию производства, всей жизни.

Обком действовал, работал. Его влияние сказывалось и в трудовых делах коллективов предприятий, выпускающих оружие, боеприпасы, в боевых подвигах партизан и подпольщиков, действовавших в тылу врага, в думах и мыслях людей, которые все отдавали ради победы над фашизмом.

Как бы то ни было, в обкоме все рвались на фронт, туда, где решался исход жестокой битвы с захватчиками. Многие ушли в действующую армию. Вскоре и Алексея Алексеевича пригласили в ЦК КП(б)У и довели решение: он и секретари Донецкого, Ворошиловградского обкомов направляются на Украину для работы в партизанских отрядах. Начались сборы в дальнюю дорогу. Однако вскоре поступило новое распоряжение. А. А. Епишева вызывали в Военный совет Сталинградского фронта.

На Урал с высокими полномочиями

В сводках Совинформбюро почти ежедневно упоминался город на Волге. По названию сел, станиц, за которые шли бои, Алексей Алексеевич отчетливо видел, что бронированный клин фашистского наступления нацеливается на Сталинград. Неужели гитлеровские дивизии сумеют дойти до него? С нелегкими мыслями ехал А. А. Епишев по вызову, о причине которого, как и о характере возможной работы, а может быть, и службы, он ничего не знал. По прибытии в район Камышина направился в указанный пункт. Здесь состоялась беседа с представителями ГКО и Ставки ВГК Г. М. Маленковым и генералом армии Г. К. Жуковым. Г. М. Маленков кратко познакомил с обстановкой в районе Сталинграда, сказал, что немцы, не считаясь с громадными потерями, хотят во что бы то ни стало взять город.

— Есть решение ЦК партии города ни в коем случае не сдавать, сделать все для его обороны, — подчеркнул он. — Но сейчас для решения этой задачи у нас мало сил, не хватает техники, особенно танков и запасных частей к ним. Мы можем полным ходом организовать ремонт танков на месте, но у нас нет комплектующих деталей, моторов.

— Не забыл еще, что являешься танкистом? — неожиданно спросил Г. М. Маленков.

— Нет, не забыл.

— В таком случае ты назначаешься уполномоченным Военного совета Сталинградского фронта по обеспечению танковых войск танками, танковыми моторами, запасными частями. Бери сколько надо тебе для дела самолетов и отправляйся на Урал. Там есть харьковские заводы?

— Есть. И не один.

— Это к лучшему. Люди тебя хорошо знают, помогут, да и тебе легче поднажать на них будет. Заодно посмотришь, как там устроились харьковчане, как живут, работают.

Алексей Алексеевич, стремясь уточнить задание, которое ему поручалось, поинтересовался:

— Что же обеспечивать, когда есть постановление ГКО, других органов о производстве танков?

— Э-э, дорогой товарищ Епишев, — вмешался в разговор Г. К. Жуков, — если бы все решения выполнялись, у нас не было бы беспокойства. В том-то и дело, что отнюдь не все и не всегда выполняют решения. И подтолкнуть таких не помешает. Прошу понять и этим руководствоваться: фронт большой и везде много чего надо. Но для нас сейчас главным является Сталинград.

Из соответствующих служб фронта А. А. Епишеву выделили офицеров. Взял он с собой и несколько обкомовцев. Получилось нечто оперативной группы. В свое распоряжение она получала 20 транспортных самолетов.

Сразу же полетели на Урал. Посетили Челябинск, Свердловск, Нижний Тагил. Больше месяца, как отмечал Алексей Алексеевич, он выколачивал танки, моторы, запчасти. «Выколачивал» — это, может быть, сильно сказано. Танкостроители работали с громадным напряжением. Казалось порой, что большего и сделать нельзя. Но после разговоров уполномоченного представителя, Военного Совета Сталинградского фронта в обкомах, горкомах партии, в парткомах заводов, с руководителями предприятий, бесед с рабочими, инженерно-техническим составом всегда, как правило, люди находили новые возможности, новые резервы. Само слово «Сталинград» было тогда своего рода паролем, позволяющим вводить в дело новые возможности трудовых коллективов, новый энтузиазм, новые резервы.

В Свердловске А. А. Епишев позвонил в ЦК ВКП(б) и внес предложение дать коллективам танковых заводов телеграмму-обращение с призывом максимально увеличить выпуск боевой продукции. Предложение было принято. Обращение ЦК всколыхнуло коллективы заводов. Объявили месячники, декады ударной фронтовой работы, боевой помощи Сталинградскому фронту.

Вскоре десятки сверхплановых моторов, запчастей пошли на танкоремонтные заводы, в мастерские фронта как особо важный и ценный груз. Их доставляли самолетами. Ведь в кратчайшие сроки оснащались вновь создаваемые танковые армии, танковые корпуса.

Получить танки по нарядам и заявкам фронта составляло полдела. Еще большую трудность представляла доставка их по назначению. Железные дороги были перегружены до предела. А. А. Епишев, работники его группы обращаются на местах к железнодорожникам, в соответствующие политорганы. И на пути эшелонов с танками в сторону Сталинграда загорался зеленый свет. Словом, свою задачу группа выполнила.

19 ноября 1942 г. началось сражение, которому суждено было положить начало коренному перелому во всей войне. Утром после мощной артиллерийской подготовки советские дивизии сокрушили оборону противника. В прорыв ринулись танковые корпуса, чтобы окружить крупнейшую группировку гитлеровских войск и затем разгромить ее. Каждое сообщение Совинформбюро о победах наших войск под Сталинградом радовало и вдохновляло всех. «Приятно было сознавать, что в начавшемся 19 ноября 1942 г. контрнаступлении советских войск на Волге была частица и твоего труда», — отмечал впоследствии А. А. Епишев.

После выполнения задания Военного совета Сталинградского фронта А. А. Епишева вызвали в ЦК ВКП(б). Его назначили сначала ответственным организатором Управления кадров ЦК, а затем — заместителем наркома среднего машиностроения по кадрам.

Впервые Алексей Алексеевич непосредственно стал заниматься кадрами. Конечно, и в обкоме вопросы кадровой политики находились на первом плане. Однако сейчас, в такой частой перемене поручений, столь разных по своему характеру, крайне важно было правильно сориентироваться, определиться, понять, что от тебя требуется, какой результат ожидается.

В те суровые месяцы начала 1943 г. продолжалось дальнейшее развертывание и организационное укрепление Советских Вооруженных Сил. Наращивалось военное хозяйство. Оптимальное распределение кадров между армией и экономикой, фронтом и тылом приобретало первостепенное значение. Осуществлялся невиданный прежде маневр кадрами. В связи с переходом на новый профиль продукции работники одного завода фактически в считанные дни становились работниками другого.

Перед кадровыми органами всех уровней война, как никогда, серьезно поставила вопросы повышения ответственности за выполнение решений ЦК ВКП(б), ГКО, Советского правительства. Всюду утверждался стиль работы, соответствующий требованиям военного времени. Во главе производственных, научных, опытно-конструкторских коллективов ставились руководители, способные осуществлять функции единоначалия в сочетании с высокой партийностью, компетентностью, умением организовать работу людей на пределе человеческих возможностей, точно и в срок выполнять поставленные задачи, особенно заказы фронта.

Но и здесь не довелось долго поработать. В феврале 1943 г. вслед за разгромом немецко-фашистских войск под Сталинградом и на Кавказе советские фронты развернули зимнее наступление. Войска Воронежского фронта успешно продвигались на харьковском направлении. 16 февраля сосредоточенными ударами с юга, севера и востока они овладели Харьковом, освободили большую часть Харьковской области.

Боевые успехи нашей армии радовали всех. По-своему их воспринимали партийные работники Харьковской области, Еще шли бои на подступах к городу, когда А. А. Епишев обратился в Центральный Комитет КП(б)У с просьбой направить его и работников обкома и облисполкома туда. Просьба была удовлетворена.

Надо иметь в виду, что при всех перемещениях А. А. Епишев оставался членом ЦК КП(б)У и секретарем Харьковского обкома партии. 1 марта 1943 г. газета «Советская Украина» публикует его статью о восстановлении народного хозяйства в районах области, освобожденных от фашистских оккупантов. «Пройдет немного времени, — говорилось в статье, — и Харьковщина снова зацветет яркой звездой в созвездии всех освобожденных областей Советской Украины»[58].

...Поезд из Москвы двигался медленно. Ехали окружным путем, через Воронеж, Лиски. В дороге узнали радостную весть — освобожден Харьков. На станции Купянск-Узловой пересели на грузовую машину — поезда дальше не ходили. И вот харьковские окраины. Всюду сожженные дома, груды мусора, кирпича. В. В. Семаков, бывший заведующий военным отделом Харьковского обкома партии, который ехал в группе с А. А. Епишевым, пишет в своих воспоминаниях: «Возле разрушенного здания городского Совета нашу машину окружила большая толпа горожан.

— Откуда, товарищи? — спросил кто-то.

— Из Москвы.

— Где сейчас правительство? Жив ли Калинин? Воюем ли мы с Японией? Что слышно насчет второго фронта?»

Вскоре у здания горсовета возник митинг. Алексей Алексеевич, другие обкомовцы выступали, рассказывали о главных событиях в жизни страны, обстановке на фронте. Все газеты, журналы, которые имелись у партийных работников, тут же раздали собравшимся.

Обком партии разместился на улице Фрунзе в небольшом уцелевшем домике. До войны в нем располагался детский сад. В ту же ночь состоялось заседание бюро обкома. Наметили план работы.

Уже на следующий день в обком, а затем и в райкомы партии повалил народ. Шли рабочие, служащие, врачи, домохозяйки. Они предлагали свои услуги, требовали работы. А работы было непочатый край. Многие дома были полуразрушены, водопровод не работал, электричество отсутствовало. Усилиями тысяч людей удалось открыть несколько школ, детских садов. Оборудовали госпитали, которые начали принимать раненых.

Благодаря энергичным действиям прежде всего коммунистов в освобожденном городе налаживалась жизнь, расширялись восстановительные работы, в том числе на некоторых предприятиях. Однако все это осуществлялось в сложной обстановке. В городе почти не прекращалась стрельба, особенно по ночам. Фронт проходил рядом. Обкому партии приходилось менять место своего нахождения. Когда усилились бомбежки, перебрались в одно из бомбоубежищ на Сумской улице. А. А. Епишев все время находился в штабе армии, мог оценить ход ожесточенного сражения.

Становилось все более очевидно, что и на этот раз не удастся окончательно закрепиться. Фашисты, сосредоточив почти тридцать дивизий, в том числе 12 танковых, перешли в контрнаступление.

Во второй раз покидали город и работники обкома. Тысячи харьковчан также уходили с нашими войсками, Тем, кто оставался, суждено было еще долгих шесть месяцев находиться под пятой оккупантов. Лишь 23 августа вновь взвились алые флаги над Харьковом, город был освобожден доблестными войсками Воронежского и Степного фронтов. Алексей Алексеевич не мог в это время разделить с харьковчанами радость по поводу освобождения города и области, где довелось так много поработать. Он уже находился в боевом строю 40-й армии, наступающей значительно севернее. А сейчас его путь лежал на Урал. В Нижнем Тагиле А. А. Епишев стал первым секретарем горкома партии.

В разных городах Урала А. А. Епишев встретил немало старых знакомых, партийных и советских работников, руководителей предприятий, инженеров, рабочих, которые эвакуировались из Харькова в первые месяцы войны. В беседах с ними раскрылось все величие трудового подвига коллективов предприятий, сумевших перевезти ценное оборудование и на новом месте продолжить производство оружия. Первая военная зима началась рано. Заводы размещались в неприспособленных помещениях, а некоторые из них начинали работу под открытым небом. Благодаря героизму, самоотверженности рабочих, инженеров и техников, местного населения в течение одного-двух месяцев почти все эвакуированные заводы вступили в строй действующих предприятий, стали давать оборонную продукцию.

Люди познали все: и холод, и лишения, и бытовое неустройство. Но они жили одной мыслью, одной заботой: дать фронту как можно больше продукции, так необходимой для борьбы с врагом.

Многие харьковские заводы были уникальными. На основе отдельных их цехов возникли самостоятельные заводы. В Саратове заработал на оборону завод «Серп и молот». Моторный завод со своим КБ во главе с И. Трашутиным и Я. Вихманом обосновался в Челябинске, в знаменитом «Танкограде». Вместе с ленинградским Кировским заводом и другими предприятиями здесь выпускали тяжелые танки КВ, КВ-1С, ИС-1, ИС-3, а затем и созданные на их базе самоходные установки ИСУ-122, САУ-152, ИСУ-152. Выпускал завод и танки Т-34.

Свою роль в обеспечении выпуска боевой техники играли специалисты харьковских заводов. Радостной была встреча Алексея Алексеевича с С. Н. Махониным, главным инженером «Танкограда». Его он хорошо знал еще по учебе в Академии механизации и моторизации. Учился он с огромным желанием, обладал ненасытной тягой к знаниям, всегда настойчиво шел к цели. Однокашники ему говорили: «Ты, Сергей, далеко пойдешь». В нем как-то особенно сочетались душевность, обаятельность и принципиальность. Его улыбка могла обезоружить любого оппонента, но если он сам был в чем-то убежден, то держался этого до конца.

После академии С. Н. Махонин был назначен главным инженером на танковый завод. Он быстро освоился со своими обязанностями, стал активно внедрять в практику все то новое, что появилось в танкостроении. На этой почве нажил недоброжелателей, которые не ограничивались спорами, а прибегали и к методам другого рода. «Словом, оказался Сергей Нестерович в сфере внимания органов, — вспоминал Алексей Алексеевич. — Пришлось вступиться и отвести наветы, снять подозрение с этого замечательного специалиста и настоящего партийца. В «Танкограде», в новом коллективе, его талант организатора производства, руководителя новой формации раскрылся в полную силу».

Впоследствии генерал-лейтенант-инженер С. Н. Махонин стал директором завода, ответственным работником министерства. Он был награжден двумя орденами Ленина, тремя орденами Трудового Красного Знамени, орденами Отечественной войны I степени, Кутузова I степени, тремя орденами Красной Звезды.

И в Нижнем Тагиле для А. А. Епишева многое оказалось знакомым. Сюда перебазировался завод № 183 имени Коминтерна. Он развернул свои цеха на базе Уральского вагоностроительного завода — одного из первенцев второй пятилетки. Сюда было перевезено 2 721 единица оборудования, 435 сварочных аппаратов, 820 тыс. различных инструментов, 754 штампа, 110 вагонов деталей и заготовок, 348 вагонов разных материалов. Со всем этим оборудованием прибыло 5 234 квалифицированных работника завода. 26 эшелонов потребовалось для перебазирования 3 044 работников моторостроительного завода и наиболее ценного оборудования[59].

В состав завода вошли Московский станкоинструментальный завод имени Серго Орджоникидзе, часть заводов «Красный пролетарий», «Стальконструкция», «Станколит». Его коллектив пополнили специалисты с заводов Ленинграда, Мариуполя, других городов. Теперь под названием Уральский танковый завод № 183 имени Коминтерна он стал головным предприятием по выпуску танков Т-34. Уже через два месяца после прибытия на новое место первый эшелон с 25 танками ушел на фронт. Как бы ни хвастали гитлеровцы, что они вроде полностью уничтожили харьковские заводы, и прежде всего танковый, заводы продолжали работать.

А. А. Епишев, понятно, хорошо знал, что Нижний Тагил — крупный индустриальный центр. С начала войны его промышленный, научный потенциал значительно увеличился. Выросла здесь и партийная организация. Масштабы работы горкома значительно возросли, стали более сложными задачи. Главная из них: поднять городскую партийную организацию на неуклонное наращивание выпуска танков. На три танка больше плана должен давать завод каждый день. И сделать это нужно было в предельно короткие сроки!

Ехал Алексей Алексеевич к новому месту работы с особым чувством. Предстояла встреча с близкими людьми, товарищами по работе в Харькове. Директор завода Ю. Е. Максарев, секретарь парткома С. А. Скачков, главный конструктор А. А. Морозов возглавили производство танков на Урале. Производство танков росло из месяца в месяц, из квартала в квартал, а фронт требовал: «Давайте больше танков!» И вот теперь новая задача. Возникла она в связи с подготовкой к новым боям в летне-осенней кампании 1943 г., и в первую очередь на Курской дуге, где немецко-фашистское командование возлагало надежды на новые танки «тигры», «пантеры». Укротить их должны были Т-34.

А. А. Епишев собрал в горкоме секретарей, заведующих отделами, кратко проинформировал их о последних событиях на фронте, довел задачу, поставленную перед городской партийной организацией Центральным Комитетом партии. Попросил подготовить предложения по выполнению поставленной задачи, а сам, по обыкновению, поехал на танковый завод. После взаимных приветствий Ю. Е. Максарев спросил:

— Что, Алексей Алексеевич, опять приехал танки выбивать? Мы уже привыкли, если товарищ Епишев появился на заводе, значит, будет нам новая задача. Какая же теперь?

— Задача простая: дать три танка сверх плана каждый день.

— Всего три танка?!

Товарищи засмеялись. Семен Андреевич Скачков, умевший быстро переходить на деловой тон, заметил:

— Давайте думать, надо посоветоваться с людьми.

Пошли по цехам, на поточные линии. Как изменился состав работающих! Под неусыпным оком старых мастеров, кадровых рабочих, знакомых по заводу имени Коминтерна, трудились подростки, парни и девчата 14 — 15 лет. Заменив отцов и старших братьев, ушедших на фронт, работали они 11—12 часов в сутки, а то и больше. Бывало, что парень или девушка, едва добравшись до койки, падали и засыпали. Но к делу они относились прилежно, с душой. Были среди них подлинные герои труда. А. А. Епишева познакомили с рабочим заводской кузницы Толей Смирновым. В 14 лет он за свои успехи в труде был награжден орденом «Знак Почета». Получив орден, он подошел к трибуне, чтобы высказать благодарность, и тут оказалось, что награжденного передовика за трибуной не видно. Пришлось подставить стул.

Комсомолка Надя Хайдукова возглавляла фронтовую бригаду, составленную из ее сверстниц. В свои 14 лет она с подругами трудилась так, что даже старые кадровые рабочие удивлялись, откуда у девушки столько сил и задора. Бригада ежемесячно выполняла три-четыре нормы. Через год Надя была удостоена высокой награды — ордена «Знак Почета».

Уже в апреле 1942 г. коминтерновцы стали давать продукции больше, чем давали ее в Харькове. В мае они в полтора раза превзошли уровень апреля. А фронт требовал больше и больше танков.

Горком партии считал, что задача выпуска дополнительно трех танков в сутки коллективу по плечу. Непременной предпосылкой здесь служил прежде всего огромный патриотический подъем, трудовой энтузиазм людей. На заводе стало правилом: человек не уйдет с работы, пока не выполнит планового задания. Более того, сотни, тысячи рабочих выдвигали встречные планы, активно участвовали во Всесоюзном социалистическом соревновании, перевыполняли нормы в несколько раз. Движение «двухсотников», «трехсотников», «тысячников» приобрело массовый характер. В горкоме партии были уверены, что и на этот раз рабочие, инженеры поддержат призыв.

Большие надежды возлагались на науку, новаторов, рационализаторов, на рабочую и инженерную сметку. Здесь у завода был и хороший опыт, и славные традиции.

А. А. Епишев поехал в Институт электросварки АН УССР, который также расположился в Нижнем Тагиле. Рассказал Е. О. Патону о планах и задачах. Директор института коротко заметил:

— Поможем. Не в первый раз. И не такие крепости брали.

В разговоре с Е. О. Патоном вспомнили, как перед войной разрабатывался и внедрялся метод автоматической сварки. Тогда специальная комиссия проверяла готовность танкового завода к удвоению выпуска продукции по мобилизационному плану на случай войны. Слабым местом оказалась электросварка. Дирекция, партком обратились к Е. О. Патону за помощью. Он предложил сваривать броню автоматами. Многие отнеслись к идее скептически. Ю. Е. Максарев принял решение попробовать, распорядился изготовить все необходимое. Успех превзошел все ожидания. Скептики оказались посрамлены: автоматическая сварка в несколько раз подняла производительность труда. Внедрили новшество за несколько недель.

И на Урале сварщики Е. О. Патона крепко помогали танкостроителям. В 1943 г. на заводе было организовано 72 новые поточные линии, введена в строй конвейеризация процессов сварки и сборки.

Горком партии, опираясь на коммунистов, партийные организации цехов, участков, вместе с руководителями брали под контроль важнейшие операции, сборку сверхплановых машин. Все это прибавляло людям работы, вызывало дополнительное напряжение физических и моральных сил. Коммунисты показывали пример интенсификации производства, уплотнения рабочего времени. По их инициативе родился призыв, зовущий на трудовой подвиг: «Фронту надо — сделаем!»

Совершенствовался стиль работы коммунистов — руководителей предприятий, цехов, участков. Горком добивался, чтобы каждый из них глубоко вникал в дела коллективов, был тесно связан с рабочими, лично участвовал в выпуске боевой техники. Когда завод имени Коминтерна получил заказ на сверхплановые танки, то к каждому такому танку был прикреплен ответственный работник, коммунист: директор завода Ю. Е. Максарев, главный инженер Л. И. Кордунер, главный конструктор А. А. Морозов, секретарь парткома С. А. Скачков и другие[60]. Каждый из них «проводил» свой танк от заготовительных цехов до сборки и сдачи заказчику. Непосредственное участие крупных специалистов в производственном процессе позволило не только успешно выполнить поставленную задачу, но и вскрыть многие резервы роста производительности труда, реализовать немало предложений рабочих и ИТР.

Каждодневное общение с рабочими, специалистами, командирами производственных подразделений, личные наблюдения позволяли выявлять настроения людей, острые вопросы, которые их волнуют. Горком партии, парткомы предприятий возглавили работу по улучшению жилищных условий и питания рабочих, инженеров и служащих. Пригодился опыт создания базы производства овощей, картофеля, который был накоплен в Харькове. Развитие огородничества, расширение связей с сельскими районами позволило довольно сносно по тем временам поддерживать жизненный уровень людей.

Ни на минуту не упускались и вопросы массово-политической работы среди трудящихся и населения. Агитаторы и пропагандисты улучшили информацию о положении на фронтах, в тылу, о положении в мире. По-боевому велась пропаганда опыта передовиков, их трудовых достижений. На одном из самых людных мест города соорудили Доску почета. Крепли связи с фронтом, с частями и соединениями действующей армии. Заводу имени Коминтерна за успехи в труде несколько раз вручалось Знамя 3-й гвардейской стрелковой дивизии.

Напряженная работа партийной организации города, заводских коллективов давала замечательные результаты. В 1943 г. завод имени Коминтерна выпустил в 6 раз больше танков, чем в 1941 г. Получил фронт и сверхплановые танки. Пятьдесят из них поступили на доукомплектование Уральского добровольческого танкового корпуса. На заводе с радостью узнали, что эти танки громили врага на Курской дуге. Всего же за время войны Уральский танковый завод № 183 имени Коминтерна произвел 35 000 танков. Последний из них навечно застыл на площади перед заводом как символ огромного вклада танковой кузницы в нашу победу.

Через несколько десятков лет в газетах появилась небольшая информация. В ней сообщалось о реконструкции площади, которая раскинулась перед главным корпусом бывшего танкового завода в Нижнем Тагиле. Потребовалось переместить и танк — символ трудового подвига заводчан в годы войны. Боевую машину расконсервировали, заправили горючим. Мотор завелся с первой попытки, исправной оказалась и ходовая часть. Прославленная тридцатьчетверка своим ходом направилась на новое место, чтобы встать там и напоминать всем поколениям о доблести и геройстве рабочих, инженеров, конструкторов, которые в суровую военную годину ковали оружие победы.

Надо ли говорить, какие чувства вызвала в душе Алексея Алексеевича эта небольшая газетная информация. Его личная судьба сложилась так, что ему довелось стоять у истоков появления танка Т-34, налаживать его массовое производство в Харькове, заниматься этим делом в Нижнем Тагиле, наконец, видеть танк на полях сражений, где эта боевая машина зарекомендовала себя с самой лучшей стороны. На ней доблестные советские танкисты, тесно взаимодействуя с пехотинцами, артиллеристами, летчиками, воинами других родов войск, громили врага под Москвой и Сталинградом, на Курской дуге и под Ленинградом, на Украине, в Белоруссии и Прибалтике, на Висле и Одере, в битве за Берлин. В боях за Родину многие танковые части и соединения покрыли свои боевые знамена неувядаемой славой.

Особенно памятны для А. А. Епишева боевые дела танкистов 40-й, а затем 38-й армий, в составе которых ему довелось пройти по фронтовым дорогам до Дня Великой Победы. Время распорядилось так, что в Нижнем Тагиле Алексею Алексеевичу пришлось поработать недолго.

Завершался второй год войны. Многое довелось пережить, испытать советским людям за время борьбы с фашизмом. Позади была горечь отступления и эвакуации, когда небо гудело от «юнкерсов», а клинья гитлеровских войск все глубже врезались в просторы родной земли. Позади были Сталинград, радость и гордость многих побед советского оружия, которые множили силы, укрепляли уверенность в скором разгроме фашистских захватчиков. С первых дней войны А. А. Епишев, как и тысячи партийных работников, отдавал все свои силы и знания одному — делу мобилизации и организации коммунистов, всех трудящихся области, города на борьбу с врагом. Не раз ему довелось бывать в районе боевых действий, помотать военному командованию выполнять боевые задачи. В Нижнем Тагиле он по-прежнему трудился по-фронтовому, без сна и отдыха. И все же в сознании жила надежда о переходе в действующую армию. Вот почему, когда в один из майских дней 1943 г. в его кабинете раздался звонок и сообщили, что будет говорить член Военного совета Воронежского фронта Н. С. Хрущев, Алексей Алексеевич обрадовался.

— Как ты там жив-здоров? — послышался знакомый голос.

— Все в порядке, работаю в обкоме.

— У тебя еще не пропало желание перейти в армию?

— Нет, не пропало.

— Мы думаем назначить тебя членом Военного совета 40-й армии. Что на это скажешь?

— Спасибо. С удовольствием принимаю предложение. Когда приезжать? Кому сдать дела в обкоме?

— Готовься. Получишь приказ.

Через несколько дней Алексей Алексеевич прочитал газету «Правда» за 27 мая 1943 г. В номере публиковалось постановление Совета Народных Комиссаров СССР «О присвоении воинских званий высшему начальственному составу Красной Армии». Ему также было присвоено звание генерал-майор. Алексей Алексеевич понял: состоялось и решение о назначении его членом Военного совета 40-й армии.

Так как А. А. Епишев оставался в кадрах, военная форма у него была. «Надел генеральские погоны и поехал в 40-ю армию, на Курскую дугу, — писал он впоследствии. — Отсюда и начались мои фронтовые дороги».