Гении сыска. Этюд в биографических тонах

От автора

Зачем? Правда, зачем?

Я ведь не историк. Я — писатель.

Зачем же я шесть лет (!) корпел над этой книгой, лез в архивы, выписывал книги английских, американских, французских историков, листал газеты XIX века — чтобы… Чтобы что? Чтобы написать историю частного сыска?

Чтобы восстановить биографии знаменитых сыщиков первого призыва?

На самом деле, нет. Именно потому, что я не историк, меня в наименьшей степени интересовала история частного сыска (при том, что так первоначально должна была называться эта книга). Меня интересовало совсем другое.

Будучи страстным любителем детективной литературы — и читателем, и автором нескольких романов и повестей этого жанра, — я постоянно чувствовал принципиальное отличие детективов от прочих жанров литературы, в том числе, и фабульной. Когда это чувство уже нестерпимо жгло моё воображение, я попытался его проанализировать. Результатом стало небольшое по объёму эссе «Баскервильская мистерия». Именно эссе о детективе или даже роман о детективе, потому что ни в малейшей степени я не претендовал в «Мистерии» на объективное исследование истории и природы детективного жанра. Я просто рассказал о своём личном, субъективном отношении — к образам детектива, к его кажущейся простоте, к особенностям композиции и — главное — к поэтической стороне этой, казалось бы, вполне прозаической, массовой литературы.

Странный это жанр, мягко говоря. Ни в одном больше не назовёшь, с точностью до дня, время рождения (20 апреля 1841 года), «родителя» — писателя, впервые написавшего «историю про расследование загадочного преступления», да ещё и во вступлении к первому произведению сформулировавшего жанровую идеологию (Эдгар Аллан По). Ни в одном жанре — прозаическом, по крайней мере, — не обнаруживается такое обилие ограничений (жёсткий канон![1]), несмотря на которое жанр продолжает расти, развиваться, радовать поклонников и раздражать противников. В этом с детективом могут сравниться разве что некоторые давно сложившиеся поэтические формы — сонет, классическая баллада, рондо.

Вообще, удивительное дело: постоянные попытки «поверить алгеброй гармонию» имеют место именно в детективном жанре, что, на мой взгляд, парадоксальным образом подчёркивает его родство с поэзией.

Ни один жанр не оценивается по худшим образцам (впрочем, это не я, это английский писатель Й. Филлпотс).

И ни в одном жанре прозаическом не присутствует столько поэзии, не обнаруживается столь много отсылок к фольклору и мифологии, как в детективе.

При чём тут реальная история сыска и личности реальных сыщиков прошлого?

При том, что один из парадоксов детектива заключается в следующем.

Все (подчёркиваю — все!) персонажи детективов являются, в той или иной степени, отражениями мифологических персонажей. Они наделены множеством характерных черт героев низовой мифологии. Таким множеством, что сами порой воспринимается даже не отражениями, а самими героями, лишь слегка гримирующимися под обычных людей. Причём это относится не только к центральным фигурам-антагонистам, сыщику и преступнику. Американский писатель Джеймс Н. Фрай в книге «Как написать гениальный детектив», написанной по результатам нескольких университетских семинаров, указывает на мифологическую природу всех без исключения второстепенных персонажей детективной истории.

И в то же время, центральная фигура детектива, фигура гениального сыщика, имеет в качестве прототипа реальных людей, известных в истории криминалистики. В самом деле, шевалье Дюпен и сыщик Лекок (и Эркюль Пуаро тоже) восходят к монументальной фигуре Эжена Франсуа Видока, неподражаемый Шерлок Холмс — к таинственному сыщику-эмигранту викторианской эпохи Игнациусу Полу Поллаки, бесчисленные герои «крутого» американского (и не только) детектива — к великому и незабвенному Алану Натаниэлю Пинкертону[2].

А известный популяризатор истории науки Юрген Торвальд в нашумевшей книге «Век криминалистики», многократно издававшейся и переведённой на множество языков, утверждает ещё и об обратной связи детективной литературы и реальной борьбы с преступлениями. Торвальд пишет:

«В Германии так и не зародились свои Сюртэ или Скотланд-Ярд либо иная уголовная полиция, с которой связывались бы какие-либо славные дела или легенды… Но дело заключалось в том, что в Германии тех лет не было ни одного хорошего писателя, достойного сравнения с англичанами Чарльзом Диккенсом, Уилки Коллинзом, позднее с Конан Дойлом или французом Эмилем Габорио, избравшими героями своих произведений детективов…»[3]

Уникальный случай влияния писательской фантазии на реальность! И связан тоже именно с детективом. А говорят, что литература отражает жизнь…

Вот он, парадокс. С одной стороны — безусловно, мифологическая природа, персонализация страхов и чаяний общества, стихийных сил природы, словом, всего, что воплощается в фольклоре и низовой мифологии. С другой стороны — реальные прототипы со своими, весьма сложными, но всё-таки не придуманными биографиями.

Я подумал, что разрешить этот парадокс можно только изучив жизненный путь и характеры этих реальных людей, ставших гениями сыска. Ведь должно же в их личностях, в их характерах, в их биографиях быть нечто такое, что располагало к мифологизации этих людей? Вот какую цель я изначально ставил перед собой, приступая к написанию этой книги.

Была и ещё одна задача. Знаменитые преступники прошлого надолго остаются в памяти человечества. Фольклор любого народа изобилует легендами и песнями о разбойниках, грабителях, убийцах, пиратах. Неважно, восхищаются ими или ненавидят, но их имена сохраняются в веках, их «подвиги» описывают историки, хронисты и поэты. Геродот подробнейшим образом и с явной симпатией рассказывает о хитром и ловком египетском воре, который фактически вступил в единоборство с самим фараоном и победил — стал зятем повелителя Египта. Талмуд повествует о великом мудреце рабби Шимоне бен-Лакише, в юности бывшем галилейским грабителем, не скрывая скрытого восхищения его молодой лихостью. Немецкие хроники взахлёб рассказывают о Дамиане Гисселе, «Баварском Гисселе», ставшем прототипом Карла Моора в «Разбойниках» Фридриха Шиллера. Хитроумные воры и отчаянно смелые разбойники являются героями английских народных баллад и русских народных песен, арабских сказок и немецких легенд. От «Не шуми, мати, зелёная дубравушка» и до «Мурки», десятки тысяч народных песен воспевают подвиги преступников, их удаль, лихость, верность товарищам-подельникам.

А вот тем, кто боролся с преступниками, тем, кто защищал общество и отдельных его представителей от убийц и воров, с памятью, тем более — с благодарной памятью, — повезло значительно меньше. Положительный образ сыщика, следователя, бескомпромиссного борца с криминалом появился в культуре значительно позже, в самом конце XVIII или даже начале XIX века.

И, прямо скажем, придуманные великими писателями шевалье Огюст Дюпен или мистер Шерлок Холмс изрядно отличались от реальных борцов с преступностью, какими были герои этой книги — француз Эжен Франсуа Видок, британец Игнациус Пол Поллаки и американец Алан Пинкертон. Возьму на себя смелость утверждать, что Видок, Поллаки и Пинкертон, как ни покажется странным это любителям детективной литературы, были гораздо сложнее прославленных литературных героев, их биографии многократно превосходят причудливыми поворотами сюжеты рассказов Конан Дойла или Агаты Кристи. Тайны, окутывавшие их жизнь, по сей день не раскрытые, поражают воображение сильнее всех головоломок Рекса Стаута или Эллери Куина. В этой книге я попробую раскрыть некоторые из них. Надеюсь, это покажется интересным.

Эта троица — главные, но не единственные герои книги. В документальных новеллах, которые носят названия интерлюдий и которые помещены между биографическими очерками, я рассказал о некоторых, по сей день неразгаданных криминалистических загадках истории. С этими загадками я столкнулся в ходе работы и решил, что они тоже заслуживают внимания благосклонного читателя.

И ещё несколько слов, прежде чем перейти к рассказу о гениях сыска и их тайнах. Для многих любителей детективной литературы понятие «частный детектив», «частный сыщик» означает «гениальный дилетант». В самом деле, писатели любят делать своими героями персонажей, никак не связанных напрямую с криминалистикой. Между тем частные сыщики, в первую очередь, были и остаются профессионалами. Ибо борьба с преступниками — это удел настоящих профессионалов.

История выдающихся сыщиков — это ещё и история профессии, история уголовного сыска, история частного сыска. И для того, чтобы понять, как эта профессия формировалась и почему именно герои этой книги стали «Гениями Сыска», я решил начать с рассказа об их предшественниках — предтечах частных сыщиков.