Генри Морган

НОВЫЙ ПРОЕКТ

После грабежа Пуэрто-Принсипе, обеспечив экипажи кораблей достаточным количеством провианта и разделив добычу, Морган не стал возвращаться на Ямайку, а решил совершить нападение еще на какой-нибудь испанский город.

От южных берегов Кубы ямайская флотилия отправилась в сторону материка, к мысу Грасьяс-а-Дьос. Став на якорь в лагуне близ указанного мыса, флибустьеры собрались на военный совет. Обсуждался вопрос, какой очередной испанский город им следует атаковать. Вновь предоставим слово Эксквемелину: «…Морган решил совершить нападение на испанцев и сообщил об этом своим людям. По его мнению, в первую очередь следовало захватить и разграбить Пуэрто-Бельо (ныне город Портобело в Панаме. — В. Г.). При этом он заметил, что сделать это совсем нетрудно: ведь на берегу никто не догадывается об их прибытии. Ему возразили, что вылазка вряд ли удастся, потому что сил для нее явно в обрез».

Из отчета самого Моргана видно, что французские флибустьеры не пожелали участвовать в набеге на Портобело: «Французы полностью отказались присоединиться к акции, полной таких опасностей…»

Морган отнесся к уходу большинства французских союзников философски, процитировав своим сторонникам слова Шекспира: «Чем нас меньше, тем больше достанется на каждого».

Сколько же людей и кораблей было у Моргана перед нападением на Портобело? Эксквемелин сообщает о 460 флибустьерах. Испанские документы упоминают о двенадцати судах.

Кто же командовал отдельными отрядами?

Официальный отчет об экспедиции подписали девять флибустьерских вожаков: адмирал флотилии «полковник Генри Морган», его вице-адмирал капитан Томас Солтер, капитан Эдвард Коллир, капитан Томас Кларк, капитан Джон Моррис-старший, капитан Джон Моррис-младший, капитан Джон Анселл, капитан Жан Дюгла и капитан Рудольф Курт.

Жан Дюгла (в английских документах — Джон Дуглас, Даглесс, Доглар) в письме, отправленном позже в Гавр и перехваченном испанцами, приводит несколько иной список вожаков. «Командирами экспедиции, — читаем в английской версии письма, — были Генри Морган, главнокомандующий; Джон Доглар, Джулиан Джон Солтер, Энох Кларк, капитан Рудольф Курт, Коллиэр, Джон Джеймс и Морис». Итого — восемь человек. Между тем статьи соглашения, заключенного между участниками экспедиции в январе 1668 года, были подписаны двенадцатью капитанами и двадцатью шестью представителями команд. Среди них упоминаются английские капитаны Роберт Деландер и Эдвард Демпстер, позже не поставившие свои подписи под отчетом об экспедиции.

Капитан Томас Солтер, избранный заместителем Моргана, впервые был замечен на флибустьерском поприще годом ранее — в 1667 году. Командуя фрегатом «Джордж», снаряженным на Ямайке, он крейсировал в заливе Кампече и захватил там испанский корабль с грузом кампешевого дерева. Командование этим призом, названным на английский манер «Сидаром» (а позже — «Уильямом»), он передал своему заместителю Уильяму Смиту с приказом отвести его в Порт-Ройял. Но Смит, подстрекаемый совладельцем «Джорджа» Абрахамом Килингом, сговорился с матросами завладеть «Сидаром» и увести приз в Новую Англию. Мятежники привели «Сидар» в Бостон (Массачусетс). Узнав о похищении трофейного судна, Солтер бросился в погоню за вероломными товарищами. В конце августа он появился у берегов Новой Англии и стал на якорь в бостонской гавани. Здесь ему сообщили, что «Сидар» ушел в Нью-Йорк. Не имея времени гоняться за шайкой Смита, Солтер попросил своего бостонского друга капитана Сэмюэла Моузли взяться за это дело. В сентябре Моузли написал письмо нью-йоркскому адвокату Джону Райдеру, перепоручив ему довести указанное дело до суда. Позже шайка Смита была арестована и отдана под суд. Что касается капитана Солтера, то он покинул Бостон в конце осени 1667 года, а уже в начале 1668 года присоединился к флотилии Генри Моргана.

Кровавый головорез Эдвард Коллир к тому времени еще не успел получить широкой известности, но вскоре станет весьма популярным флибустьерским вожаком и даже будет одним из заместителей Моргана.

О капитане Томасе Кларке известно лишь, что его весьма уважали как английские приватиры на Ямайке, так и французские флибустьеры на Тортуге и Эспаньоле. Губернатор Модифорд нередко использовал его в качестве агента для связей с губернатором Тортуги Бертраном д'Ожероном.

Капитан Джон Моррис-старший уже знаком читателю — вместе с Морганом, Давидом Маартеном и некоторыми другими пиратскими вожаками он участвовал в походах на Вилья-Эрмосу и Гранаду в 1665 году. Джон Моррис-младший был его сыном.

Капитан Джон Анселл — личность загадочная. Жан Дюгла называет его Джоном Джеймсом, а некоторые исследователи ассоциируют его с капитаном Хадселлом. Последнего, однако, звали Чарлзом, а не Джоном.

Упомянутый выше капитан Дюгла в 1662 году командовал судном «Сен-Жан», принадлежавшим португальцу Карлушу де Билсу. Прикрываясь португальским каперским свидетельством, он оперировал против испанского судоходства в Атлантике и Карибском море. Близ Мартиники его атаковал французский военный корабль. В результате сражения большая часть команды Дюгла была убита или ранена, сам он тоже получил серьезное ранение — мушкетная пуля пробила ему руку, вызвав большую потерю крови. Сбежав с поля боя, корсары отправились зализывать раны на принадлежавший англичанам остров Монтсеррат. Местный губернатор, полковник Роджер Осборн, позволил гостям остаться во вверенной ему колонии. По словам самого Дюгла, он «питался и жил на упомянутом острове двенадцать месяцев». За это время его корабль обветшал и стал непригоден для проведения корсарских операций. В начале 1664 года Жан Дюгла перебрался на Ямайку, где с разрешения сэра Чарлза Литтлтона купил небольшой фрегат, вооружил его и нанял новую команду. В том же году в ямайской бухте Блуфилдс-Бей он захватил голландский пинк «Блудав» (тот самый, который ранее захватил и привел в Порт-Ройял Джон Моррис). Дюгла отвел свой приз в Северную Америку, но в июле 1664 года был задержан в Портсмуте и доставлен в Бостон. Там капитана Дюгла и его шайку судили по подозрению в пиратстве, однако, уплатив залог, флибустьеры смогли выйти на свободу и скрыться. Где скитался Дюгла в течение следующих нескольких лет — неизвестно. В конце 1667 года он снова появился на Ямайке и присоединился к флотилии, снаряженной Морганом.

О капитане Рудольфе Курте известно крайне мало. Он был уроженцем Флиссингена (Зеландия) и, прежде чем примкнуть к Моргану, базировался на Тортуге, где приобрел каперское свидетельство у губернатора Бертрана д'Ожерона.

Капитан Роберт Деландер до осени 1664 года был мирным купцом. В октябре указанного года его судно было потрепано штормом у берегов Кубы, и, нуждаясь в ремонте, Деландер обратился за помощью к губернатору Гаваны. Однако губернатор велел арестовать судно и его команду. Пленников отправили в Севилью, где они провели в заключении девять месяцев. Выйдя на свободу, Деландер сначала отправился в Англию, затем перебрался на Ямайку и, горя желанием отомстить испанцам, присоединился к флотилии Моргана.

Что касается капитана Эдварда Демпстера, то он в 1667 году командовал приватирским фрегатом «Релиф». О его антииспанских деяниях известно из «Петиции Чарлза Модифорда и других собственников корабля “Крессент” королю». В ней отмечалось, что в силу переданного губернатору Ямайки разрешения «жаловать или нет специальные военные поручения против испанцев» он «выдал каперскую грамоту против подданных Испании капитану Демпстеру; который, еще до мира с Испанией (заключенного в Мадриде в мае 1667 года. — В. Г.), захватил корабль “Крессент”, тогда называвшийся “Нуэстра Сеньора дела Консепсьон-и-Сан-Хосе”, и привел его на Ямайку, где он был осужден адмиралтейским судом как законный приз и продан Хендеру Моулзвёрту и другим, которые отправили его нагруженным в Англию на попечение петиционера; из владения коего испанский посол пытался забрать его обратно. Молит, чтобы Его Величество признал, что названный губернатор имел право так поступить, и позволил петиционеру продолжить владение названным кораблем».

Все попытки испанской стороны вернуть судно и груз не увенчались успехом. В августе 1668 года Джо Майлз и Ричард Ллойд, замещавшие судью Адмиралтейства, подали рапорт членам Тайного совета, в котором пояснили, «почему они отказались постановить отдать корабль “Нуэстра Сеньора де ла Консепсьон” Антонио Мальденасу Висино и команде, испанцам». Основной их аргумент сводился к тому, что «поскольку этот корабль, теперь называемый “Крессент”, был осужден судьей адмиралтейства на Ямайке в августе 1667 года и затем продан на публичных торгах Моулзвёрту, Холмсу и компании, английским купцам и был ими нагружен для следования в порт Лондон под командованием Сэмюэла Уокера… то нет никаких оснований доказывать, почему его следовало бы изъять из владения».

Согласно испанским и нидерландским источникам, в экспедиции Моргана участвовали также голландский капитан Геррит Герритсзоон по прозвищу Роки и его компаньон Йохан Йеллес деЛекат (в английских документах — Яллас или Йеллоуз, в испанских — Хуан Иелес де ла Кот). Они присоединились к ямайской флотилии где-то в районе Москитового берега Никарагуа.

О Геррите Герритсзооне мы упоминали, когда рассказывали об экспедиции сэра Эдварда Моргана на Малые Антильские острова. В «Пиратах Америки» Эксквемелина он фигурирует под кличкой Рок Бразилец. Хотя Роки родился в Гронингене (Нидерланды), большую часть детства он провел в Бразилии. В книге Эксквемелина уточняется, что его родители были купцами, переселившимися в Бразилию после того, как голландцы отвоевали ее прибрежную часть у португальцев в 1644 году. Когда португальцы выбили голландцев из Бразилии, Роки нашел убежище во французских колониях на Наветренных островах. Это случилось около 1654 года. Точно неизвестно, когда Роки впервые появился на Ямайке, — вероятно, в конце 1650-х годов. Из свидетельского показания, которое он сделал на Ямайке в середине 1660-х годов, можно заключить, что в течение нескольких лет он плавал на борту фрегата «Гриффин» под командованием Сварта и, следовательно, должен был участвовать в походах на Сантьяго-де-Кубу и Кампече. Уйдя от Сварта на небольшом трофейном суденышке, Роки какое-то время безуспешно выслеживал добычу, пока не взял на абордаж 16-пушечный корабль «Севильяна» из Новой Испании. Свой приз, переименованный в «Сивилиэн», он привел в Порт-Ройял в 1664 году. «Эта удача, — рассказывает Эксквемелин, — создала Року среди пиратов большую славу, а сам он сильно возгордился. Перед ним стала трепетать вся Ямайка. Он был груб, неотесан и вел себя словно бешеная фурия. Когда он напивался, то как безумный носился по городу и немало перекалечил людей, которым довелось попасть ему под руку. Никто не осмеливался ему ни в чем перечить, только за глаза говорили, что он дурной человек. А у испанцев Рок стал известен как самый злой насильник и тиран. Однажды он посадил несколько человек на деревянный кол, а остальных связал и бросил между двумя кострами. Так он сжег их живьем, как свиней. А вина этих людей заключалась лишь в том, что они пытались помешать его черному делу и спасти свой свинарник, который он намеревался разграбить».

После участия в экспедиции генерал-лейтенанта Моргана на Малые Антильские острова (весна — лето 1665 года) Геррит Герритсзоон до 1666 года прозябал на Ямайке, потом совершил самостоятельный поход в залив Кампече и там попал в плен к испанцам. Его выслали в Севилью, откуда он перебрался в Англию, а затем вернулся на Ямайку. По данным Давида Марли, в начале 1668 года Роки приобрел у французского флибустьера Франсуа Олоне 12-пушечную испанскую бригантину и стал ее капитаном; его первым помощником был Йеллес де Лекат. Отправившись к побережью Никарагуа, Роки повстречал там флотилию Моргана и присоединился к ней.

Портобело, избранный целью похода, в рассматриваемую эпоху был одним из богатейших портов Испанской Америки. Ранее он дважды подвергался нападениям английских корсаров: в 1596 году, когда город еще только строился, его сожгли участники экспедиции Фрэнсиса Дрейка, а в 1601 году Портобело неожиданно захватил и ограбил отряд капитана Уильяма Паркера.

Эксквемелин отмечал, что «после Гаваны и Картахены этот город, пожалуй, самый значительный из всех городов, заложенных испанским королем в Западных Индиях. Он защищен двумя крепостями, которые расположены у самого входа в гавань и могут отразить атаку любого корабля. В них всегда постоянный сильный гарнизон — триста солдат. В городе около четырехсот коренных жителей, кроме того, там живут и купцы, дожидаясь, пока нагрузят их корабли. Однако почва в этих местах постоянно выделяет испарения, и поэтому климат не очень-то здоровый, и купцы охотнее живут в Панаме, хотя их склады находятся в Пуэрто-Бельо и там работают их служащие. Из Панамы на мулах туда привозят серебро к прибытию испанских галеонов и кораблей, доставляющих негров».

Информация Эксквемелина нуждается в корректировке. Город расцветал, становился многолюдным и усиленно охранялся лишь с приходом туда «серебряного флота» («галеонов Тьерра-Фирме», или «галеонов Материка»), а это случалось нечасто — один раз в два-три года. Последний раз галеоны заходили в Портобело под командованием генерала дона Андреса Давалоса в 1667 году, а очередной визит «серебряного флота» состоится лишь в 1669 году. Таким образом, Морган запланировал свое нападение в то время, когда город меньше всего походил на оживленную ярмарку, да к тому же в начале дождливого сезона. Главным информатором флибустьерского адмирала стал индеец из Портобело, хорошо знавший реальное положение вещей и степень защищенности города.

Портобело располагался в глубине красивой бухты, на ее южной стороне, и не имел оборонительных стен. В нем насчитывалось полторы сотни домов, имелись две площади, две церкви, здание королевского казначейства, в котором находилась также резиденция губернатора, госпиталь Сан-Хуан-де-Дьос, монастырь Ла-Мерсед, склады и стойла для мулов, доставлявших сокровища из Панамы для погрузки их на галеоны «серебряного флота». По данным Питера Эрла, постоянных жителей здесь было сравнительно немного: несколько десятков испанцев да сотня мулатов, негров-вольноотпущенников и рабов. Главными оборонительными рубежами были две крепости, построенные на южной и северной сторонах бухты. На южной стороне, к западу от города, возвышалась крепость Сантьяго. В ней, по документам, должно было быть 32 пушки и 200 солдат гарнизона. На северном берегу стояла небольшая крепость Сан-Фелипе, вооруженная двенадцатью пушками; ее гарнизон должен был насчитывать 100 солдат. Ни одно судно не могло беспрепятственно проникнуть в гавань, поскольку сразу же попадало под перекрестный огонь упомянутых крепостей.

В самом городе, прямо на набережной, возводился еще один форт — Сан-Херонимо. Его строили английские пленные, захваченные на острове Санта-Каталина в 1666 году. На ночь пленных запирали в тюрьме при королевском казначействе.

За крепостями находились блокгаузы и сторожевые посты. Кроме того, к востоку и западу от Портобело вдоль всего побережья размещались дозорные вышки. Службу во всех указанных фортификациях и дозорах несли солдаты, находившиеся на королевском жалованье. Однако их моральный дух и боевая готовность оставляли желать лучшего. Солдатам 18 месяцев не платили жалованье. Многие дезертировали; другие переселились в город, где подрабатывали сапожниками, портными, трактирщиками и бакалейщиками. К моменту нападения флибустьеров на город в его гарнизоне оставалось не более половины личного состава: в Сантьяго — около восьмидесяти солдат, а в Сан-Фелипе — около пятидесяти. Лишь восемь солдат несли дежурство в форте Сан-Херонимо и еще шесть — в здании королевского казначейства. Каждый из них имел при себе шпагу, мушкет или аркебузу, фитили, запас пороха и пуль. Однако у солдат было мало бомб и гранат. Ощущалась также нехватка опытных канониров и людей для обслуживания пушек.

Помимо солдат в Портобело имелись милицейские отряды. Горожане сформировали четыре роты по расовому признаку: из испанцев, мулатов, свободных негров и рабов. Согласно ревизии, проведенной в конце 1667 года, в этих ротах насчитывалось 129 человек, но к лету 1668 года их численность сократилась. По мнению Питера Эрла, в городе оставалось не более двух десятков испанских ополченцев; свободные негры ушли в горы ловить сбежавших негров-рабов, тогда как остальные африканские невольники работали на загородных плантациях и скотоводческих ранчо. Таким образом, перед нападением корсаров в Портобело проживало не более сотни ополченцев.

Информация индейца-осведомителя вскоре была дополнена более оперативными данными. Близ Москитового берега флибустьеры захватили небольшое испанское судно, высланное из Портобело с целью разведки. На допросе пленные показали, что туманные сведения о корсарах, поступившие в город, не всполошили жителей и не привели к укреплению его обороны. Двигаясь дальше вдоль побережья, передовой корабль флотилии заметил каноэ с шестью гребцами и остановил его. К несказанной радости Моргана, незнакомцы оказались англичанами, которые два года провели в плену у испанцев и работали на строительстве форта Сан-Херонимо в Портобело. Им удалось похитить у местных рыбаков каноэ и сбежать. Беглецы снабдили адмирала новейшими данными о ситуации в городе, а кроме того, рассказали о жестоком обращении испанских конвоиров с английскими заключенными, чем еще больше «подогрели» антииспанские настроения людей Моргана. Позже они повторили свой рассказ губернатору Ямайки, который приложил его к отчету, отправленному в Лондон: «Они были прикованы цепями к полу в темнице размером 12 на 10 футов, в которой находилось 33 заключенных. Их заставляли работать в воде с пяти часов утра до семи вечера по таким нормам, что, как признавали сами испанцы, один из них делал больше, чем три негра; тем не менее, когда ослабевший человек хотел поесть и поспать, они сбивали его с ног и били палками, так что четверо или пятеро умерли. У них не было никакой одежды, а их спины были покрыты волдырями от солнечных ожогов; их головы пекло, их шеи, плечи и руки были ободраны от переноски камней и мортир, ступни оббиты, ноги в кровоподтеках и избиты цепями, тела же источали зловоние».

Планируя захват Портобело, Морган главную ставку сделал на внезапность нападения. Он понимал, что незаметно провести флотилию из двенадцати судов мимо крепости Сан-Лоренсо, возвышавшейся над устьем реки Чагрес, и сторожевого поста, находившегося на берегу залива Бонавентура, ему вряд ли удастся, и поэтому решил укрыть почти все корабли в лагуне Бокас-дель-Торо. В поход адмирал взял лишь один корабль. Команды остальных судов пересели на 23 каноэ, захваченные ранее на Кубе. Поскольку каноэ являлись привычными плавсредствами в карибских водах, они не должны были вызвать подозрений у жителей прибрежных селений и испанской береговой охраны.

26 июня (6 июля по новому стилю) флотилия каноэ, охраняемая одним боевым кораблем, устремилась вдоль Панамского побережья на восток. Двигались только ночью, в дневное время скрывались в укромных бухточках. Однажды встретили рыбацкую лодку, в которой сидели три чернокожих самбо. Флибустьеры предложили им стать лоцманами флотилии, но пленники заупрямились. Лишь после того, как двоих из них зарезали и выбросили за борт на съедение акулам, третий согласился служить налетчикам проводником.

За четыре ночи прошли 150 миль и стали на якорь у острова Исла-де-Наранхас (Апельсиновый остров). Днем 30 июня (10 июля), ближе к вечеру, группа негров-дровосеков, возвращавшаяся в Портобело из леса, заметила с вершины горы подозрительное судно: оно стояло на мелководье между Апельсиновым островом и материком. Новость всполошила испанцев — солдат и офицеров гарнизона, — которые сообщили о своих подозрениях майору Андресу Фернандесу Давиле. Последний посмеялся над их страхами:

— Ну какая опасность может исходить от одного-единственного суденышка, болтающегося у побережья? Должно быть, это работорговец с Кюрасао или пакетбот, доставивший почту из Испании.

Тем не менее майор согласился выслать в сторону Апельсинового острова каноэ с несколькими нефами, велев им разузнать, что за гости пожаловали в их края.

Когда каноэ отошло от причала, на землю опустилась липкая тропическая ночь.