Генри Морган

«ПИРАТСКИЙ ВАВИЛОН» НА ЯМАЙКЕ

Появлению Генри Моргана на Ямайке предшествовали важные политические изменения, которые произошли в Западной Европе в середине XVII века. В указанный период соотношение сил на европейской арене решительно изменилось в пользу старых соперников Испании — Голландии, Англии и Франции — и на первое место выдвинулись англо-голландские противоречия. В то же время весьма острыми оставались англо-испанские, англо-французские и франко-испанские отношения; подспудно назревал франко-голландский вооруженный конфликт.

Английский флот, усилившийся после победы в стране буржуазной революции, в начале 50-х годов XVII века начал играть активную роль в торгово-колониальной экспансии. Когда отгремели баталии первой англо-голландской «торговой войны» (1652–1654), высвободилось 160 боевых кораблей, часть которых антииспанская партия в парламенте решила использовать для нападения на американские владения испанских Габсбургов. В 1654 году лорд-протектор Англии Оливер Кромвель выступил в Государственном совете с предложением начать войну с Испанией. «Надо надеяться, что предприятие окупит свои расходы, — заявил он. — Шесть фрегатов будут крейсировать в Мексиканском заливе для захвата добычи».

Летом того же года английские купцы и судовладельцы, ранее пострадавшие от враждебных действий испанцев, попросили выдать им репрессальные свидетельства против подданных испанского короля. Кромвель написал испанскому послу требование удовлетворить жалобы негоциантов Туманного Альбиона, пригрозив, что в случае отказа его правительство разрешит купцам снаряжать каперские суда и захватывать корабли испанцев.

В начале августа 1654 года Кромвель встретился с испанским послом и выдвинул ряд условий сохранения добрососедских отношений с Испанией, в том числе — обеспечение религиозной свободы для английских подданных во владениях испанского короля и разрешение вести там свободную торговлю. Изумленный посол в ответ заявил:

— Требовать такое — это все равно что потребовать от моего господина отдать оба глаза!

Получив решительный отказ, лорд-протектор решил утвердить адмирала Уильяма Пенна и генерала Роберта Венейблса руководителями вест-индской экспедиции. Был разработан так называемый «Западный проект» (Western Design), предусматривавший захват всего Карибского региона с помощью военных сил государства.

Флот Пенна отплыл из Англии 26 декабря 1654 года (5 января 1655 года по новому стилю) в составе восемнадцати военных кораблей и двадцати транспортов. На транспортах разместили 1145 моряков и 1830 солдат. Оценивая качество солдат, уходивших с флотом в далекую Вест-Индию, современник событий с плохо скрытым сарказмом писал, что это были «драчуны, рыцари клинка и обычные жулики, воры, резальщики кошельков и тому подобные лица, долго жившие за счет ловкости рук и изощренного ума, а теперь добравшиеся до Ньюгейта (тюрьма в Лондоне. — В. Г.), откуда их отправили бы на Тайберн (площадь, где казнили преступников. — В. Г.)… если бы они, учитывая опасности такого пути, весьма благоразумно не выбрали иную дорогу, согласившись стать солдатами».

Спустя месяц экспедиция прибыла на Барбадос, в гавани которого были захвачены полтора десятка голландских судов, заподозренных в контрабандной торговле. Здесь, а также на островах Монтсеррат, Невис и Сент-Кристофер удалось завербовать от трех до четырех тысяч добровольцев. Пополнение, однако, оказалось еще худшего качества, чем контингент из метрополии. Не зря шкипер корабля «Свифтшур» Генри Уистлер отметил в своем дневнике, что «Барбадос был помойкой, куда Англия сваливала свои отбросы: разбойников, шлюх и тому подобный сброд».

Среди новобранцев преобладали беглые сервенты, а также разорившиеся фермеры, лавочники и ремесленники, скрывавшиеся от кредиторов. «Разумеется, плантаторы без всякой радости смотрели, как их рабочая сила скрывается в объятиях армии, — писал Тим Северин, — и комиссары, чтобы отчасти исправить свой промах, издали приказ, по которому в экспедиции могли участвовать только те, кому по контракту осталось отслужить меньше девяти месяцев. Несмотря на эти предосторожности, сквозь сеть удалось проскользнуть многим преступникам, и войска Венейблса… пополнились пестрым сбродом негодяев и неудачников, видевших в “Западном проекте” посланную небом возможность сбежать с опостылевшего острова».

Сторонники версии о том, что Генри Морган начинал свою вест-индскую эпопею в качестве «белого раба», допускают, что он мог завербоваться в экспедицию Пенна — Венейблса как раз во время ее пребывания на Барбадосе.

Первый удар англичане решили нанести по городу Санто-Доминго — столице испанской Эспаньолы (ныне это остров Гаити). Местный губернатор, граф Пеньяльба, мог противопоставить многотысячному английскому войску лишь 600 или 700 солдат и ополченцев. Тем не менее разработанный им план обороны города оказался на редкость эффективным.

В отличие от испанцев, действовавших как никогда слаженно и уверенно, англичане с самого начала допустили ряд грубых тактических ошибок. Кроме того, соперничество между Венейблсом и Пенном отрицательно сказалось на моральном духе солдат и моряков.

В самом начале операции куда-то пропал лоцман экспедиции — голландский флибустьер Кемпо Сибада, завербованный на Сент-Кристофере. Это привело к тому, что войска, которые должны были высадиться на берег в нескольких милях к западу от Санто-Доминго, 14 (24) апреля осуществили высадку гораздо западнее — в устье реки Нисао, находящейся в 25 милях от города. Чтобы преодолеть это расстояние, измученным жарой и эпидемией дизентерии солдатам понадобилось три дня. При этом их постоянно обстреливали из засад и били пиками испанские ополченцы и свирепые «убойщики коров» (местная разновидность охотников-буканьеров). 17 (27) апреля авангард англичан пошел на штурм форта Сан-Херонимо, но в завязавшейся схватке был наголову разбит. Венейблс, пораженный случившимся, бросил свои войска и отправился на борт «Свифтшура». Адмирал Пени записал в отчете: «19-го на борт прибыл генерал Венейблс и сказал, что армия устала и нуждается в воде, поэтому отступила».

Второй штурм, назначенный на 25 апреля (5 мая), оказался таким же провальным. Передовой отряд англичан был разгромлен и, ударившись в паническое бегство, смел тех, кто двигался во втором эшелоне. Погибли от трехсот до четырехсот солдат, один генерал-майор, один подполковник, один майор и четыре капитана. Если к этим потерям добавить еще полтысячи человек, умерших от дизентерии и иных болезней, то станет ясно: «Западный проект» Кромвеля оказался на грани краха.

4 (14) мая флот снялся с якоря и отошел от побережья Эспаньолы в подветренную сторону. Чтобы не возвращаться на родину с пустыми руками, командиры экспедиции решили захватить менее богатый и, соответственно, менее защищенный остров Ямайку.

Восхищаясь красотой Ямайки, один английский путешественник писал: «Это — волшебный, плодородный остров, подобный… то ли саду, то ли сокровищнице. Земли здесь гораздо лучше тех, что мы видели в иных местах Индий; он изобилен скотом, кассавой и прочими… плодами разных видов».

Однако отсутствие на острове месторождений золота и серебра обусловило слабую заинтересованность испанской короны в развитии этой колонии. В середине XVII века Ямайка представляла собой захолустье, обнищавшее население которого насчитывало не более двух с половиной тысяч человек. Почти все колонисты жили в столице острова — городе Сантьяго-де-ла-Вега (ныне Спаниш-Таун) и его окрестностях, примерно в шести милях к западу от современной Кингстонской гавани. Англичане верно рассчитали, что жители Ямайки не смогут оказать им серьезного сопротивления.

10 (20) мая Венейблс начал высадку своих войск на берег. При этом солдат предупредили, что всякий, кто повернется спиной к врагу, будет убит стоящим рядом; а если стоящий рядом не убьет паникера, за трусость расстреляют обоих.

Приближающийся к берегу многотысячный английский десант поджидали 180 солдат испанского гарнизона. Располагая лишь тремя пушками, защитники Ямайки выпустили по неприятелю два десятка ядер, после чего взяли ноги в руки и бросились в Сантьяго-де-ла-Вегу. Жители города, узнав о силах пришельцев, собрали наиболее ценные вещи и ушли в горы.

На следующий день английские войска беспрепятственно заняли столицу острова. Ямайка была объявлена владением Английской республики, но еще несколько лет ушло на то, чтобы подавить очаги испанского сопротивления в различных частях острова и превратить формальное вступление во владение в фактически осуществившееся.

Когда в Испании узнали о враждебных действиях англичан в Вест-Индии, во всех владениях испанского короля на английские корабли и товары был наложен арест. Осенью того же года началась открытая англо-испанская война. О ее целях Кромвель писал на Ямайку генерал-майору Ричарду Фортескью: «Мы намерены… бороться с испанцами за господство над всеми морями».

Расположенная в самом сердце Карибского региона, Ямайка идеально подходила для ведения морской войны против испанских торговых и морских коммуникаций, а также колоний на Больших Антильских островах и материке. Особенностью этой войны было то, что она сразу же свелась к рейдерским и корсарским набегам, осуществлявшимся в союзе с местными пиратами — флибустьерами.

Флибустьеры были уникальным явлением вест-индской истории. Обосновавшись в первой трети XVII века на «ничейных» землях Антильского архипелага — прежде всего на Тортуге и в западной части Эспаньолы, — эти отчаянные авантюристы промышляли пиратством, никому не подчиняясь и руководствуясь своими собственными законами и обычаями. Их ряды пополнялись за счет лиц, участвовавших в заморской экспансии и колонизации Вест-Индии: матросов, уволенных или бежавших со службы солдат, разорившихся дворян, фермеров, лесорубов, ремесленников и крестьян, беглых или отслуживших свой срок кабальных слуг, буканьеров, беглых каторжников, а также индейцев ряда племен Центральной Америки. Большинство среди флибустьеров всегда составляли англичане и французы, однако немало было также голландцев, ирландцев, шотландцев, валлийцев, фламандцев, португальцев, индейцев, африканцев, мулатов и метисов; иногда встречались немцы, датчане, шведы и евреи. Таким образом, флибустьерские отряды представляли собой независимые многонациональные объединения охотников за удачей, для которых пиратство в водах Испанской Америки стало главным источником существования.

Прежде чем вернуться из Вест-Индии в Англию, адмирал Пени оставил на Ямайке эскадру из двенадцати кораблей под командованием вице-адмирала Уильяма Гудзона. Последнему были переданы подробные инструкции, датированные 25 июня (5 июля) 1655 года. Гудзон должен был приложить «максимум стараний… к взятию, неожиданному овладению и захвату всех кораблей и судов, принадлежащих королю Испании или его подданным в Америке, и любых иных, которые будут содействовать или помогать им или будут врагами и мятежниками по отношению к республике, вместе с их такелажем, судовыми принадлежностями, пушками и амуницией и всеми вещами, продуктами, товарами и деньгами; а в случае сопротивления — топить, сжигать и уничтожать все таковые корабли и суда».

Эскадра первоначально базировалась в Пуэрто-де-Кагуайя — гавани, находившейся на западном берегу современной Кингстонской бухты, близ устья Медной реки (Рио-Кобре). Ее защищал дряхлый форт Пэссидж, представлявший собой земляной вал с деревянным частоколом. Саму гавань англичане стали называть Порт-Кагуэй, а город, строившийся в западной части девятимильной косы Палисадос (которая сегодня служит волноломом для Кингстонской гавани), — Пойнт-Кагуэй или просто Пойнт.

Первые успешные набеги на побережье Испанского Мейна ямайская эскадра совершила в 1655–1656 годах. 24 августа (3 сентября) 1655 года она появилась на траверзе городка Сайта-Марта, находившегося в Новой Гранаде (теперь это территория Колумбии). Вход в гавань защищали два ветхих форта. Рассказывая о захвате Санта-Марты, Гудзон писал: «Мы нашли два форта, расположенных на расстоянии мушкетного выстрела друг от друга, прямо возле берега… Между этими двумя фортами находился бруствер; такими были все их силы. Но Господь был так милостив, что позволил нам за час с лишним стать хозяевами и города, и фортов. Мы взяли лишь восемь или десять пленных, остальные бежали в леса; поскольку мы были новичками в тех местах, а дело шло к ночи, мы решили не преследовать их. Враги, имея возможность в течение шести часов наблюдать за нами, пока мы не приблизились, унесли с собой большую часть своих богатств. Город насчитывал примерно две сотни домов… Через некоторое время после нашего прибытия в Санта-Марту испанцы прислали четырех человек для переговоров с нами. Мы предложили им вернуть их город неразрушенным вместе с пленниками за 20 тысяч пиастров, оставив в своем распоряжении лишь фортификации. Они притворились, что согласны с этим; но вскоре мы поняли, что они лишь тянут время, дабы собрать как можно больше сил, из-за чего мы отправили сильный отряд вглубь страны… и они сожгли все испанские дома и церкви, которые встретили по пути; и после их возвращения мы разрушили их город и форты, предав огню все дома и церкви… Мы доставили на борт 30 пушек с двумя небольшими бронзовыми орудиями, порохом и ядрами. Каким бедным молва рисовала этот город, таким он и оказался; вся добыча, которую удалось собрать там и которую тщательно распределили возле каждой корабельной мачты [среди солдат и моряков], была оценена в 471 фунт».

7 (17) сентября ямайская эскадра снялась с якоря и двинулась в сторону Картахены. 10-го она появилась у входа в Картахенскую бухту. Заметив приближение вражеских кораблей, испанцы открыли по ним огонь из пяти орудий. Англичане ответили им тем же. При этом ни одна из сторон не пострадала. «В гавани Картахены находилось шесть кораблей, — писал Гудзон, — которые были ясно видны; два из них стояли на рейде с флагами адмирала и вице-адмирала… Поскольку мы всполошили все побережье, то пришли к заключению, что оставаться здесь нет смысла; и пошли прямо к Ямайке, чтобы отдохнуть и обсудить какой-нибудь другой проект».

В апреле 1656 года вице-адмирал Гудзон, возглавив эскадру из десяти кораблей, отправился к побережью Эспаньолы, где, по данным разведки, должны были находиться испанские галеоны с сокровищами. Не обнаружив их, англичане повернули в сторону Южной Америки. На этот раз объектом их нападения стал городок Рио-де-ла-Ача (ныне Риоача), славившийся своими жемчужными промыслами. В письме госсекретарю Англии Джону Тэрло вице-адмирал отмечал, что 4 (14) мая высадил «около 450 человек в Рио-де-ла-Аче, жители которого, завидев нас за шесть часов до нашего прихода, сбежали из города, унеся свои богатства или все, что было ценное, с собой; они оставили только 12 человек, чтобы оборонять замок, который мы штурмовали и менее чем за полчаса захватили; в нем стояли четыре большие бронзовые пушки… которые мы унесли, уничтожив часть форта. Испанцы умышленно затягивали внесение выкупа за город, что отсрочило наш отъезд на день; но, в ответ на их неуступчивость, мы сожгли его и 8 мая утром отплыли оттуда».

От Рио-де-ла-Ачи эскадра пошла к Санта-Марте. Прибыв туда 11 (21) мая, она простояла там три дня, запасаясь водой. Потом, захватив небольшое испанское судно с вином из Сан-Лукара, англичане появились на траверзе Картахены. Оставив здесь для крейсерства вице-адмиральский корабль и два вспомогательных фрегата, Гудзон взял курс на Ямайку и по пути овладел еще одним испанским судном с грузом какао. 23 мая (2 июня) эскадра вернулась в Пойнт-Кагуэй с двумя захваченными призами.

Если согласиться с версией, что Генри Морган прибыл в Вест-Индию в составе экспедиции адмирала Пенна и генерала Венейблса, то вполне допустимо его участие в описанных выше операциях эскадры Гудзона. В ходе этих походов он мог приобрести практический опыт по захвату прибрежных поселений на Испанском Мейне и позже использовать его во время своих антииспанских рейдов.

В январе 1657 года ямайская флотилия приняла участие в разгроме испанского десанта, высадившегося на северном побережье острова. Вскоре после этого Гудзон, жалуясь на пошатнувшееся здоровье, передал военные корабли и несколько флибустьерских судов под командование капитана Кристофера Мингса, а сам отбыл на родину.

С именем Мингса связаны наиболее успешные набеги англичан на испанские владения в Карибском регионе в конце 50-х — начале 60-х годов XVII века. Многие исследователи не сомневаются, что Морган «проходил практику» на кораблях эскадры Мингса. Действительно, если сравнить тактику захвата испанских городов и крепостей, использовавшуюся Мингсом, с тактикой последующих десантных операций Моргана, то можно обнаружить их несомненное сходство.

Кристофер Мингс родился в 1625 году в семье сапожника Джона Мингса. Завербовавшись в военно-морской флот, он прошел путь от юнги до офицера, сделав блестящую карьеру в период английской революции. В октябре 1655 года Мингс был назначен командиром фрегата «Мэрстон-Мур» (через месяц после того, как этот корабль доставил из Вест-Индии на родину генерала Венейблса). Экипаж судна, недовольный полученным жалованьем, взбунтовался, но капитану с помощью жестких мер удалось навести порядок на борту, списав всех смутьянов на беper. В ноябре того же года, набрав новую команду и имея приказ идти в Карибское море, он вышел из Портсмута.

На Ямайке Мингс появился в январе 1656 года, где сразу же перешел в подчинение к вице-адмиралу Гудзону. Через год, когда Гудзон отплыл в Англию, Мингс остался командовать ямайской флотилией, но уже в апреле генерал Уильям Брейн, возглавлявший английскую армию на Ямайке, решил отправить его с отчетом о текущих делах к госсекретарю Тэрло. Капитан прибыл в Дувр на «Мэрстон-Муре» в июле. В Англии его корабль был спешно переоснащен, укомплектован свежим пополнением, снабжен провизией и снова отправлен в Вест-Индию.

В начале 1658 года Мингс зашел на Барбадос и захватил там шесть голландских судов, которые в нарушение Навигационного акта занимались контрабандной торговлей с местными колонистами. Не исключено, что Морган впервые прибыл в Вест-Индию не в 1655 году, как считают отдельные его биографы, а в 1658-м — вместе с Мингсом (правдоподобно также предположить, что он присоединился к нему на Барбадосе).

20 февраля (по старому стилю) «Мэрстон-Мур» стал на якорь в Кагуэе вместе с трофейными голландскими судами, где они были признаны законными призами. Кроме трофейных судов Мингс доставил на остров деньги от лорда-протектора Кромвеля, которые должны были быть использованы для укрепления обороны Ямайки. Часть этих средств израсходовали на завершение строительства форта Генри в Сантьяго-де-ла-Веге, часть — на укрепление восточной окраины Пойнт-Кагуэя, часть — на финансирование строительства форта Кромвель.

В июле 1658 года очередной военный губернатор Ямайки Эдвард Дойли, узнав от пленных испанцев, что в Портобело — городе на карибском побережье Панамского перешейка — стоит под погрузкой «серебряный флот», отправил коммодора Мингса крейсировать между Портобело и Картахеной. Под его командованием находились корабли «Мэрстон-Мур», «Гектор», «Ковентри», «Блэкмор» и «Кагуэй», на борту которых разместились 557 моряков, солдат и флибустьеров.

Погрузка сокровищ на 15 галеонов и 14 торговых судов была закончена лишь 20 (30) октября, но в то время поблизости от них оказались только два английских корабля — «Мэрстон-Мур» и «Гектор» (остальные ушли запасаться водой). Суда Мингса прошли сквозь строй испанских кораблей, не вступая с ними в сражение, затем развернулись и отправились к берегам Новой Гранады. Там англичане совершили нападение на прибрежный городок Толу, подожгли его и захватили в гавани два судна, после чего взяли город Санта-Марту. Оттуда, как писал капитан «Ковентри» Джон Эйлетт — будущий соратник Генри Моргана, — они «продвинулись на двенадцать миль вглубь страны, предав огню и разрушив всё, через что прошли».

Простояв в Санта-Марте три дня, корабли Мингса в конце ноября вернулись с добычей на Ямайку. Три приза, которые они привели с собой, были проданы известным флибустьерским капитанам — Лауренсу Принсу, Роберту Сирлу и Джону Моррису. Принс стал командовать бригантиной «Пирл», Сирл — бригантиной «Кагуэй», а Моррис — бригантиной «Долфин».

Терри Бревертон, поленившись указать источник своей информации, уверяет, что все три приза были захвачены Генри Морганом, а затем куплены упомянутыми капитанами. «С того времени, — добавляет он, — эти четверо, очевидно, стали самыми выдающимися, после Мингса, флибустьерами Кагуэя, и Морган был их лидером».

Данное утверждение, на наш взгляд, лишено оснований и является плодом разыгравшейся авторской фантазии.

В начале 1659 года Мингс с тремя кораблями («Мэрстон-Муром», «Гектором» и «Кагуэем»), имея на борту 300 солдат, появился на восточной окраине побережья Венесуэлы. Разорив и предав огню город Куману, он под всеми парусами пошел в западном направлении и высадил десанты в Пуэрто-Кабельо и Коро. В гавани Пуэрто-Кабельо англичане сожгли испанский корабль. В Коро, преследуя убегавших жителей, они неожиданно наткнулись на сказочный трофей — 22 ящика королевских сокровищ (каждый вмещал по 400 фунтов серебра) и партию драгоценных камней. Кроме того, на рейде ими были взяты два голландских корабля, которые стояли там под испанскими флагами. Один из них не имел груза; на втором обнаружили 30 тонн какао.

23 апреля (3 мая) эскадра Мингса с триумфом вернулась в Кагуэй. Вся добыча была оценена примерно в 500 тысяч пиастров, или 200–300 тысяч фунтов стерлингов. Губернатор Дойли, однако, был крайне недоволен тем, что Мингс и его офицеры, ссылаясь на обычай войны, разрешили своим матросам взломать трюм голландского приза и забрать серебро стоимостью 12 тысяч фунтов. Эти данные подтверждает и генеральный управляющий Корнелиус Барроу. В одном из писем он отмечал, что в Кумане и Коро была взята добыча на 200 тысяч фунтов стерлингов; что, по словам Мингса, он привез в Кагуэй 50 тысяч фунтов стерлингов в монете, «не считая колец, слитков и драгоценных камней»; что моряки вскрыли трюм одного из призов и «силой забрали десять или пятнадцать тысяч фунтов».

Бревертон уверен, что Морган принимал участие в описанной выше экспедиции Мингса в Южную Америку. Он пишет: «Записи показывают, что Морган участвовал по крайней мере в двух успешных нападениях на Коро (в лагуне Маракайбо, Венесуэла), Пуэрто-Кабельо и Куману под предводительством сэра Кристофера Мингса». При этом в сноске, относящейся к цитируемому фрагменту, исследователь «забыл» указать, какие именно документальные записи позволили ему сделать столь категорический вывод. Впрочем, в следующей главе, вернувшись к данному сюжету, Бревертон высказался более осторожно: «Морган, вероятно, находился с ним [Мингсом], командуя одним из кораблей».

Гораздо правдоподобнее было бы предположение, что Морган мог участвовать в этой экспедиции в качестве рядового бойца.

В конце весны за неподчинение приказам и утаивание части добычи губернатор Ямайки отстранил «творившего чудеса» Мингса от командования эскадрой и в начале июня 1659 года отправил его на «Мэрстон-Муре» в Англию. Когда капитан прибыл на родину, он выдвинул контробвинения против Дойли, Барроу и вице-адмирала Гудзона, заявив, что они присвоили себе больше призовых денег, чем им полагалось по штату. В июне 1660 года, после реставрации монархии в Англии, все обвинения с Мингса были сняты, а в конце того же года он смог вернуться на службу — теперь уже в королевский флот.

Выше мы уже упоминали, что вместе с Мингсом в набегах на испанские суда и поселения участвовали флибустьеры, свившие «осиное гнездо» в Пойнт-Кагуэе вскоре после английского завоевания Ямайки. Свои грабительские действия они прикрывали каперскими свидетельствами, которые получали от британской колониальной администрации.

Специальные призовые суды были учреждены на Ямайке полковником Дойли в 1657 году. Рассмотрение дел по призам, захваченным флибустьерами, было простым и быстрым. Когда очередной приз приводили в гавань, он переходил под контроль призового офицера. Затем комиссионеры, назначенные Дойли, собирали свидетельские показания. Когда судно объявлялось законным призом, его тут же продавали с торгов.

Необходимость поддержки флибустьеров ямайской администрацией диктовалась не только соображениями материальной выгоды, но и тем, что количество военных кораблей на Ямайке с каждым годом неуклонно сокращалось. Если в 1656 году их насчитывалось восемь, то в 1658-м — семь, в 1659-м — шесть, а к 1660 году — только два, да и те из-за нехватки провизии вскоре были отправлены домой. В следующие восемь лет к ямайским гаваням не было приписано ни одного военного корабля, из-за чего охраной острова по сути занимались лишь частные боевые суда (private men of war) пиратов и корсаров.

В британских архивах хранится список пиратских вожаков, которым ямайские власти в 1659–1660 годах позволили выйти на промысел в море. В этом списке упомянуты капитаны Морис Уильямс, Жакде Сенн, Томас Грэгг, Льюис Элфорд, Ричард Гай, Уильям Джеймс, Эдварт Мансфелт, Филипп Бекель, Ян Петерсен, Бонидель, Лейке (видимо, Жак Лепен), Аллен и Уэйд. В действительности, однако, базу на Ямайке в те годы использовали и другие флибустьерские капитаны, в том числе Принс, Сирл и Моррис. Последний считался близким другом Моргана и в дальнейшем будет участвовать во всех его экспедициях.

Итак, к концу 50-х годов XVII века Ямайка приобрела славу крупнейшего убежища флибустьеров, которые с разрешения английской колониальной администрации превратились в легальных корсаров — приватиров. Однако пользоваться их услугами — по крайней мере теоретически — можно было лишь во время войны. Между тем после реставрации монархии в Англии (май 1660 года) король Карл II Стюарт направил испанскому послу предложение заключить перемирие в Европе и Америке и восстановить торговые отношения между двумя королевствами. Английский дипломатический агент в Мадриде сэр Генри Беннет сделал аналогичное предложение испанскому королю. 15 (25) июня все английские каперские свидетельства, выданные для действий против подданных испанской короны, были отменены.

В Мадриде о прекращении войны с Англией объявили в сентябре 1660 года. Но поскольку новости о европейских делах доходили до вест-индских колоний с большим опозданием, Эдвард Дойли продолжал санкционировать походы против испанцев до февраля 1661 года. Можно себе представить огорчение ямайского губернатора, когда 4 (14) февраля указанного года он получил от испанского губернатора Сантьяго-де-Кубы письмо с сообщением Беннета о прекращении войны между Англией и Испанией. Заключение мира неизбежно вело к отмене английских каперских поручений против испанцев, а без этих поручений флибустьеры могли покинуть Ямайку и уйти «под крылышко» к французскому губернатору на Тортугу. Тем не менее на следующий день Дойли вынужден был объявить в Пойнт-Кагуэе о прекращении антииспанских акций.

Но еще до того, как новые королевские инструкции достигли Ямайки, Дойли и созванный им в марте военный совет пришли к выводу, что прокламация о мире «не касается территорий за демаркационной линией (то есть южнее тропика Рака. — В. Г.) и вряд ли его возобновление возможно». Поэтому они «решили оставить все, как было, столкнувшись уже после объявления о прекращении войны с достаточно сильным возмущением жителей, которые живут лишь с добычи и грабежей, и никакой закон или суровый судья не в состоянии удержать их в повиновении».

Ранее мы уже отмечали, что основным местом базирования флибустьеров на Ямайке был Кагуэй. Первое упоминание о нем сделал генерал-лейтенант Уильям Брейн в июле 1657 года: «Здесь, на косе этой гавани, положено прекрасное начало городу, который желательно построить при малых затратах… Я рассчитываю на то, что здесь будут находиться все наши склады и торговля, каковые вскоре сделают его процветающим местом».

Генри Моргану довелось стать свидетелем быстрого роста Кагуэя. К августу 1658 года в селении уже имелось три ряда частных зданий. В стороне от них находились форт Кромвель, дом главнокомандующего, государственный склад и кузня. Однако Кагуэй не был защищен с восточной стороны, поэтому, стремясь восполнить этот пробел, майор Ричард Стивене начал «строить форт на восточной оконечности Пойнт-Кагуэя». Форт Стивенса представлял собой сплошную линию частокола, пересекавшую косу Палисадос с севера на юг.

Когда в августе 1660 года в Пойнт-Кагуэй пришли известия о реставрации монархии и возведении на трон Карла II (по-английски — Чарлза II), полковник Дойли переименовал форт Кромвель в форт Чарлз.

В июне 1659 года бывший испанский вице-губернатор Ямайки дон Франсиско де Лейва Исаси представил отчет Совету по делам Индий о состоянии дел на захваченном англичанами острове. Он, в частности, отметил, что в порту Кагуэя «обычно находятся семь или восемь фрегатов с пятнадцатью, тридцатью и сорока пушками, с солдатами и офицерами, с которыми они ходят вдоль побережья этого острова и возле Кубы, грабя все, что повстречают… Кроме того, многие корабли французских и английских пиратов входят и выходят из названного порта, доставляя товары и увозя продукты этого острова. Как хозяева этих морей, они бросают якорь, берут воду и запасаются говядиной и дровами в любых незащищенных [испанских] портах…».

Имея превосходную гавань, способную вместить до пятисот судов, Кагуэй постепенно превратился в один из богатейших портов Нового Света. В 1661 году в городе насчитывалось почти полтысячи домов, предназначенных в основном для «приватиров [флибустьеров], которые были их лучшими покупателями». Многие жители Ямайки, прельщенные перспективой быстрого обогащения, стали забрасывать свои участки земли и ремесла и записываться в команды флибустьерских судов.

Поданным из британских архивов, в 1660–1663 годах флотилия ямайских флибустьеров насчитывала около дюжины судов с 1000–1500 пиратами на борту. Английские власти использовали эту флотилию для защиты Ямайки от возможного нападения неприятеля, для нанесения ударов по морским коммуникациям и колониям испанцев, а также для увеличения богатства острова: флибустьеры не только свозили сюда награбленную добычу, но и покупали здесь съестные припасы, спиртные напитки, военное и корабельное снаряжение.

Торговля с пиратами обогащала жителей Ямайки, особенно купцов и владельцев таверн, и способствовала процветанию Пойнт-Кагуэя, переименованного в начале 60-х годов XVII века в Порт-Ройял. С ростом экономической активности города в нем осели агенты влиятельных купеческих групп Но-элов, Томпсонов, Свиммеров, Пинхорнов, Мэнов, Гордонов, Давидсонов и Элкинов. Скупкой и перепродажей пиратской добычи занимались также многие представители колониальной администрации, включая членов Совета Ямайки.

О быстром росте Порт-Ройяла в 60-е годы XVII века свидетельствуют следующие данные: в 1660 году в городе насчитывалось 200 домов, в 1664 году — 400, а к 1668 году — 800 домов, которые были «столь дорогими, словно стояли на хороших торговых улицах Лондона». Некоторые офицеры, купцы и плантаторы держали в домах утварь из серебра, а лошадей подковывали серебряными подковами.

Злачные заведения в Порт-Ройяле росли как на дрожжах. За десять лет количество питейных заведений увеличилось вдвое, и к началу 1670-х годов на каждые десять жителей приходился один трактир. Помимо сотни официально зарегистрированных трактиров в городе имелось множество сахарных и ромовых предприятий, торговавших спиртными напитками без лицензии. Наибольшей популярностью пользовались таверны «Три бочки» и «Сахарная голова». Эксквемелин не раз был свидетелем того, как отдельные флибустьеры умудрялись за ночь промотать две-три тысячи пиастров — всю свою долю добычи!

Разгульная жизнь пиратов различных национальностей, базировавшихся в Порт-Ройяле, явилась причиной того, что в Европе этот экзотический город стал известен как «пиратский Вавилон».