Генри Морган

ШТУРМ И ГРАБЕЖ ПОРТОБЕЛО

Ночью флотилия флибустьерских каноэ двинулась от Апельсинового острова к побережью материка. Около двух часов впередсмотрящий на головном каноэ заметил прямо по носу какое-то движение. К ним приближалось каноэ, отправленное на разведку Фернандесом Давилой. Негры, находившиеся в нем, тоже заметили незнакомцев и, развернувшись, устремились назад в гавань.

Нельзя было терять ни минуты. Ведомые лоцманом-самбо каноэ Моргана вошли в бухту Буэнавентура и спустя час высадили десант примерно в трех милях от города. Каждый корсар был вооружен буканьерским ружьем, саблей и парой пистолетов.

«Их вел англичанин, который уже бывал в этих местах в плену и знал все дороги, — сообщает Эксквемелин, описывая начало операции по захвату Портобело. — Англичанин пошел вперед, прихватив с собой еще трех или четырех пиратов. Они двигались совершенно бесшумно, тихо сняли часового и доставили его к Моргану. Морган стал допытываться, в какую пору в городе встают и какие силы у защитников. Часовой на эти вопросы ответил. Пираты заставили его пойти во главе отряда и пригрозили, что прирежут его, если выяснится, что он хоть в чем-нибудь соврал. Спустя четверть часа отряд наткнулся на редут. Пираты заняли его, не потеряв ни одного человека. Перед штурмом Морган заявил испанцам, что, если они не сдадут редута, пощады им не будет. Но испанцы решили сражаться и открыть стрельбу хотя бы затем, чтобы их услышали в городе и подняли там тревогу. Редут взяли довольно быстро — пираты подорвали его вместе со всеми защитниками. Затем пираты отправились прямо к городу. Большинство жителей еще спали: никто и вообразить себе не мог, что пираты отважатся напасть на столь укрепленный город, как Пуэрто-Бельо».

Рассказ Эксквемелина дополняют и уточняют испанские источники. Редут, а точнее блокгауз, находился в районе старой жемчужной фермы и охранялся стражей из пяти человек. Отказавшись сдаться, солдаты действительно открыли огонь по флибустьерам и ранили двоих. Их выстрелы услышали не только в крепостях Сантьяго и Сан-Фелипе, но и в городе. За полчаса до рассвета 1 (11) июля Портобело пробудился от спячки, напоминая потревоженный улей. По данным Питера Эрла, одним из первых вскочил на ноги королевский альферес Кристобаль Гарсия Ниньо. Быстро одевшись, он бросился на площадь перед зданием казначейства. Здесь его окликнул майор Фернандес Давила, одевавшийся у себя на балконе:

— Дон Кристобаль, что случилось?

— Понятия не имею! Но я слышал выстрелы!

Через некоторое время в порт вошло каноэ, ходившее на разведку. Его команда стреляла в воздух и дико орала:

— К оружию! К оружию! Враг высадился на берег!

Ситуация прояснилась, хотя многие жители не могли поверить, что пираты отважились напасть на столь укрепленный город. На главной площади забили барабаны, послышался звон церковных колоколов. Офицеры, солдаты и мужчины-ополченцы, вооружившись саблями, мушкетами и аркебузами, поспешили к крепости Сантьяго, где в условиях влажного климата приходилось хранить весь порох. Тем временем многие горожане бросились спасать свое имущество: одни прятали деньги и наиболее ценные вещи в ямах и тайниках, устроенных в стенах домов, другие бежали на восточную окраину, чтобы оттуда попытаться уйти в горы.

Гарнизон крепости Сантьяго, услышав сигналы тревоги, начал просыпаться. Сержант Николас Трехо приказал открыть ворота крепости, чтобы впустить спешно возвращавшихся из города офицеров и солдат. Генуэзскому констеблю артиллерии Мануэлю де Оливеру он велел зарядить пушки картечью, а сам побежал будить коменданта — военного инженера Хуана де Сомовилья Техаду. Последний спросонья не понял, что происходит.

— К нам идут англичане! — объяснил ему сержант.

— Англичане? Не морочьте мне голову. Должно быть, это те шестеро пленных, которые сбежали от нас.

— Дон Хуан, их гораздо больше!

— Может, это команда с разбившегося судна?

— Дон Хуан, их несколько сотен человек! Они хорошо вооружены и движутся к нам по пляжу, что в районе Трианы.

Снаружи послышались мушкетные выстрелы, и комендант Техада понял, что случилось нечто из ряда вон выходящее.

Поскольку стрельба, открытая защитниками блокгауза, всполошила жителей и гарнизон города, Морган отдал своим людям приказ поторопиться. За полчаса они покрыли расстояние в несколько миль — от жемчужной фермы до пляжа, находившегося близ пригорода Триана. От пляжа отряд повернул направо, обогнул скалу Пенья-дель-Анхель и оказался в узком проходе перед крепостью Сантьяго, в пределах досягаемости ее пушек. Адмирал решил, что проводник специально завел их в это место, и схватил его за горло.

— Мы не сможем пройти этой дорогой! — закричал он. — Ты придумал этот трюк, чтобы всех нас погубить!

Однако друзья Моргана подняли его на смех и оттащили от проводника. Один из англичан, сбежавших от испанцев, успокоил главнокомандующего:

— Пушки Сантьяго разряжены, так что можете не бояться.

Убедившись, что артиллерия крепости молчит, Морган приказал начать операцию. Флибустьеры с громкими криками пересекли открытый участок местности и разделились на две группы: меньшая, насчитывавшая около семидесяти человек, побежала к оврагу и по нему — к холму Ла-Глория, который возвышался над крепостью Сантьяго. Остальные бросились к крепости, обогнули ее и устремились по мосту в город. Позже очевидец событий Алонсо Санчес Рандоли показал под присягой, что пираты ворвались в Портобело, «стреляя из своих ружей во все живое — белых, черных и даже собак, чтобы посеять панику».

Почему же молчали крепостные пушки, которые констебль Мануэль де Оливер должен был зарядить картечью? Дело в том, что констебль в суматохе начисто забыл о картечи и приказал канонирам зарядить две — всего две! — пушки ядрами. Однако и тут не все прошло гладко. По данным Питера Эрла, в первую пушку затолкали ядро раньше, чем пороховой заряд, так что она вообще не смогла выстрелить. А вторую пушку навели слишком высоко, так что ядро, пролетев над головами флибустьеров, плюхнулось в море. Пока ее перезаряжали, люди Моргана успели преодолеть опасную зону, а искусные стрелки из числа буканьеров, засевшие на холме, начали обстреливать гарнизон крепости сверху. Говорят, первый же выстрел угодил пушкарю в голову, после чего остальные солдаты предпочли не высовываться из укрытий.

Авангард, ворвавшийся в город, немедленно рассыпался по улицам. Выстрелы, звон клинков, истошные крики женщин и плач детей — все смешалось в невообразимую какафонию. Тех, кто пытался оказать налетчикам сопротивление, тут же убивали. Прочих брали в заложники.

Незначительное сопротивление англичанам попытался оказать недостроенный форт Сан-Херонимо. Хотя это укрепление, поднимавшееся прямо из моря, выглядело весьма внушительно, гарнизон его состоял лишь из горсти солдат. В исправном состоянии находилась всего одна пушка, но поскольку весь порох отсырел, никакого проку от нее не было. Флибустьеры не знали, какова глубина водного пространства, отделявшего форт от набережной, и, укрывшись за вытащенными на берег каноэ, вступили с солдатами в ружейную перестрелку. Затем защитникам Сан-Херонимо предложили сдаться, обещая всем пощаду. На это гордый комендант ответил:

— Никогда! Мы будем драться до самой смерти, как подобает настоящим солдатам!

Ситуация изменилась, когда к месту боя подошли несколько бывших английских пленников. Они посмеялись над нерешительностью своих товарищей, заверив их, что к форту можно добраться вброд.

Увидев, что корсары вошли в воду и вот-вот предпримут решительный штурм форта, испанский комендант пересмотрел свое первоначальное решение и сдался вместе со всеми своими людьми. Всех их отвели в большую церковь, куда флибустьеры сгоняли взятых в заложники горожан.

Когда над Сан-Херонимо взвился английский флаг, взошло солнце. Морган, прибыв в город, позволил участникам штурма позавтракать и немного отдохнуть. Затем был созван военный совет. Все прекрасно понимали, что без взятия крепостей Сантьяго и Сан-Фелипе в гавань нельзя будет ввести корабли флотилии и, соответственно, вывезти захваченную в Портобело добычу. Поскольку для штурма обеих крепостей людей у Моргана было явно недостаточно, решили начать с захвата ближайшей к городу крепости — Сантьяго.

В соответствии с разработанным планом 40 человек оставили охранять запертых в церкви пленных; второй отряд был послан на помощь мушкетерам, обстреливавшим крепость с вершины холма, а третий — на западную окраину Портобело, чтобы вести огонь по гарнизону Сантьяго с крыш и из окон домов. Группа отчаянных сорвиголов попыталась поджечь деревянные ворота подземного выхода из крепости, но эта затея не удалась: испанцы сбросили сверху бочонки с порохом и зажженными фитилями, вынудив смельчаков ретироваться под защиту домов.

Хотя этот рассказ вошел почти во все книги по истории пиратов Карибского моря, современные исследователи полагают, что Эксквемелин ввел в него слишком много художественного вымысла. Во-первых, среди защитников Сантьяго не было губернатора города. Во-вторых, испанские документы не подтверждают факта использования монахов, священников и женщин для доставки лестниц к стенам крепости.

Что же произошло на самом деле?

Вернувшись в город, Морган велел вывести из церкви майора города Андреса Фернандеса Давилу, двух монахов, нескольких женщин и монахинь и большую группу стариков. Их решили использовать в качестве живого щита. Подталкивая несчастных заложников в спины, флибустьеры начали продвигаться от окраины города к главным воротам крепости. Помимо оружия они имели при себе топоры и зажженные факелы.

Защитники Сантьяго оказались перед нелегким выбором: стрелять в приближающуюся толпу соотечественников или сдаться на милость англичан. В конце концов некоторые канониры решили действовать так, как того требовал долг:

— Огонь!

Бабахнули пушки, заряженные соединенными цепями ядрами. Двое монахов получили ранения, один из флибустьеров был убит, но при этом одно из орудий взорвалось, слетев с лафета и покалечив несколько солдат.

Люди Моргана воспользовались этим обстоятельством, быстро преодолели остаток пути и бросились с факелами и топорами на ворота.

Тем временем другой отряд корсаров, тащивший осадные лестницы, скрытно обогнул крепость со стороны моря. Приставив лестницы к стене, нападавшие предприняли первую отчаянную попытку взобраться наверх, однако их штурм был отбит. Перегруппировав свои силы, флибустьеры повторили попытку — и на этот раз удача оказалась на их стороне! Над захваченным бастионом взвился красный флаг.

Увидев этот сигнал, буканьеры, находившиеся на холме, с криками «победа!» бросились к крепости — они хотели помочь своим товарищам завершить ее взятие. Около десяти часов утра крепость Сантьяго пала.

Согласно данным Питера Эрла, из восьмидесяти солдат гарнизона сорок пять были убиты, включая коменданта Хуана де Сомовилья Техаду. Сержант Николас Трехо был тяжело ранен и четыре дня провалялся среди груды окровавленных тел, пока флибустьеры не установили, что он жив. Начальник артиллерии Мануэль де Оливер вышел из боя целым и невредимым, однако устыдился этого и стал умолять одного из английских капитанов убить его.

— Для меня — великая честь убить такого предателя короля, как ты! — воскликнул капитан и, вынув из-за пояса пистолет, выстрелил несчастному прямо в сердце.

Захватив крепость Сантьяго, флибустьеры произвели из нее несколько выстрелов в сторону крепости Сан-Фелипе, находившейся на противоположном берегу бухты, а затем отправились грабить город. По словам Эксквемелина, «все пленники были доставлены в особые здания: мужчины в одни, женщины в другие. Пираты выделили караул для их охраны, а затем перенесли своих раненых в дом, стоявший поблизости. Когда все было кончено, пираты принялись пить и развлекаться с женщинами», а также «обшаривать и грабить городские дома; при этом они допытывались у пленных, кто в городе богаче всех. Пленники им это сказали, и пираты схватили богачей, чтобы дознаться, куда они дели свое добро. Всех, кто упорствовал и не желал по доброй воле признаваться, тащили на дыбу и терзали, пока они не отдавали богу душу или не показывали всё, что от них требовалось. Были и такие, кто не имел вообще никакого добра; они также умирали под пытками, как мученики. Пираты не отпускали никого, и пленники показывали, где спрятано их добро».

О жестоком обращении людей Моргана с пленниками свидетельствуют как английские, так и испанские документы. Так, в «Календаре государственных бумаг» содержится пересказ письма Джона Стайла, отправленного в январе 1670 года из Порт-Ройяла в Англию: «Обычным делом среди приватиров, кроме зажигания фитилей и тому подобных изощренных мучений, является расчленение человека; сначала режут плоть, затем отрезают кисть, руку, ногу, иногда затягивают веревку вокруг его головы и палкой закручивают ее, пока глаза не повылезают, — это называется “вулдинг”. Перед захватом Пуэрто-Бельо так обращались с некоторыми людьми, поскольку они отказывались показать дорогу в город, которой не существовало, и со многими людьми в самом городе, поскольку те не могли показать богатство, о котором они ничего не знали; одна женщина была посажена голой на раскаленный камень и поджарена, так как она не призналась в наличии денег, которыми владела лишь в их воображении; об этом, как он слышал, некоторые говорили хвастливо, а один, который был болен, признался с сожалением».

В испанских документах сообщается о двух жительницах Портобело, которые были уличены в дружеских связях с флибустьерами. Они указывали последним на тех пленниц, у которых могли быть деньги и драгоценности. С этими женщинами «дурно поступали и [их] притесняли». Дон Педро Ладрон де Гевара показал под присягой, что некоторым пленницам «прижигали те части тела, которые он из приличия не может показать». Другой информатор, мулат Себастьян Кресло, утверждал, что англичане убили дочь коменданта Техады, когда она рыдала над трупом своего отца, и издевались над самой знатной сеньорой города — доньей Агустиной де Рохас. Женщина была раздета и посажена в пустую бочку из-под вина. Насыпав в бочку порох, флибустьеры зажгли у нее перед глазами фитиль и требовали показать, где она спрятала свои сокровища.

На следующий день Морган собрал своих капитанов на совет, чтобы решить, как им взять крепость Сан-Фелипе. Согласно предварительной договоренности, суда флибустьерской флотилии, направлявшиеся из Бокас-дель-Торо в Портобело, должны были войти в гавань лишь после того, как ударный отряд захватит обе испанские крепости.

Примерно в девять часов утра Морган отправил двух человек в каноэ на переговоры с молодым комендантом крепости Сан-Фелипе доном Алехандро Мануэлем Пау-и-Рокаберти. Но едва каноэ приблизилось к берегу, как пушки крепости открыли по нему огонь, вынудив повернуть назад.

Итак, дон Алехандро решил драться. Какими же силами он располагал? Для обслуживания артиллерии у него было лишь 49 человек — половина необходимого состава. Гарнизон испытывал недостаток в провианте: на всех приходилось четыре фунта хлеба и запас вина. Комендант не знал, что жители города, убежавшие в горы, снарядили для защитников Сан-Фелипе каноэ с большим запасом бананов и маиса, а из Панамы, где уже получили известие о падении крепости Сантьяго, к Портобело движется авангард большого войска. Отсутствие связи с внешним миром в дальнейшем сыграет с доном Алехандро злую шутку.

В 11 часов утра от набережной в районе форта Сан-Херонимо отошла дюжина каноэ, в которых разместились две сотни вооруженных до зубов флибустьеров. Они пересекли бухту с юга на север и высадились на значительном расстоянии к востоку от Сан-Фелипе. Испанский гарнизон был приведен в полную боевую готовность. Солдаты усилили ворота крепости с помощью земли и камней, а затем заняли свои позиции на стенах и бастионах.

Корсаров вдоль берега моря вели два пленника — сержант Хуан де Мальвеги и альферес Алонсо Прието. Чем ближе они подходили к крепости, тем очевиднее становилась угроза для них со стороны крепостной артиллерии.

Дружище, если мы не свернем, то погибнем вместе с англичанами, — вполголоса сказал сержанту альферес.

— Весьма возможно, что Господь спасет нас за наше доброе намерение, — ответил Хуан де Мальвеги. — Если же он не пожелает это сделать, что ж, пусть лучше мы оба умрем, погубив всех англичан, чем позволим им захватить крепость.

— Э нет, дружище, — возразил Алонсо Прието. — У меня жена и дети, и я не хочу умирать.

К счастью для флибустьеров, среди них было немало таких, кто хорошо знал географию Портобело и его окрестностей. Один из англичан догадался, что испанский сержант хочет подставить их под огонь крепостных орудий, и ударил проводника прикладом мушкета по голове. Отряд тут же свернул на тропу, убегавшую в сторону холмов, где его не могла достать артиллерия Сан-Фелипе.

В два часа дня защитники крепости вновь увидели неприятеля, показавшегося из лощины в пределах мушкетного выстрела.

— Огонь! — закричал комендант Пау-и-Рокаберти. Шквал огня из пушек и мушкетов заставил флибустьеров

немедленно отступить. Несколько человек было убито. Две другие попытки выйти из лощины и атаковать крепость также провалились.

Посовещавшись, англичане разделили свои силы. Один отряд двинулся под защитой скал и камней к стене, обращенной к бухте, и попытался поджечь находившиеся там ворота. Поскольку испанцы не могли обстреливать врага с этой стороны, они ограничились тем, что стали сбрасывать на флибустьеров камни и горшки с порохом.

Бой был упорным. Испанцы не сдавались, но у молодого коменданта неожиданно начали сдавать нервы. Он попросил лейтенанта Хуана Саборино, командовавшего бойцами на крепостной стене, спуститься вниз, на плац, для важного разговора. Когда Саборино подбежал к нему, комендант в отчаянии спросил:

— Сеньор лейтенант, что нам делать? — И тут же сам ответил: — Нам надо сдаться!

Саборино отказывался верить своим ушам:

— Сдаться? С какой стати? Враг убил у нас всего пять человек, а мы бьемся лишь два часа. Нет, мы будем сражаться до последнего человека!

Дон Алехандро сконфузился и велел лейтенанту вернуться на свое место.

Едва Саборино поднялся на стену, как за его спиной послышалась барабанная дробь. Это был сигнал прекратить огонь! Ничего не понимая, лейтенант снова бросился на плац. Оказалось, что комендант согласился на переговоры с англичанами. Со стены спустили лестницу, и два английских капитана поднялись наверх.

Переговоры заняли немного времени. Через несколько минут комендант Пау-и-Рокаберти согласился сдать крепость Сан-Фелипе на почетных условиях. Гарнизон мог отправиться по дороге на Панаму с «развевающимися знаменами, барабанным боем, зажженными фитилями и пулей в стволе».

Офицеры со всех сторон бросились к коменданту. Они были вне себя от ярости:

— Как вы посмели сдать крепость, не посоветовавшись с нами?!

— Это предательство!

— Где ваша честь, сеньор?

Слишком поздно. Пока испанские командиры выясняли отношения, флибустьеры вскарабкались по лестнице наверх и открыли главные ворота. Основной отряд ворвался на территорию крепости. Испанский флаг был спущен, его место занял флаг с крестом Святого Георгия.

Англичане не собирались выполнять условия соглашения. Как только солдаты гарнизона вышли за ворота, флибустьеры отобрали у них огнестрельное оружие, копья и знамена, оставив им только сабли. Лейтенант Саборино, возмущенный вероломством победителей, вырвавших у него из рук знамя и копье, с решительным видом направился к коменданту. Отыскав его в крепости, он высказал ему все, что думал о нем и его чудовищном поступке.

Дон Алехандро ничего не ответил лейтенанту. Как рассказывали очевидцы, комендант смотрел на Саборино как сумасшедший. Очевидно, он находился в шоке от того, что сделал. Его добрая репутация пошла прахом. Бесчестие и клеймо труса — вот что ожидало дона Алехандро в дальнейшем.

Не вынеся позора, он в ту же ночь попросил англичан дать ему флакон с ядом. Агония несчастного продлилась два дня.