Географ В. А. Кондаков

РОДИНУ НАДО ЗНАТЬ

Жизнь в Свердловске вдали от любимой Камы, от родного города была не по душе Вадиму Александровичу.

Люди, с которыми он пережил трудные годы, звали его возвратиться в Пермь. Поэтому Кондаков охотно дал согласие занять должность профессора и принять кафедру физической и экономической географии в Пермском педагогическом институте^{15}. Он может заняться любимым делом — подготовкой крайне нужных стране специалистов — географов.

Солнечный день октября 1932 года, аудитория геофака заполнена студентами первого приема. Ни кто не пишет конспект: все завороженно слушают профессора Кондакова и словно видят берега сине-зеленого Каспия, где серые камни пропитаны нефтью, видят город неповторимой красоты.

В те же годы шло наступление на вековую отсталость Урала. Павел Иванович Преображенский^{16} возглавлял поиски границ крупнейшего в мире месторождения калийных солей. Но буровая скважина в Верхне-Чусовских Городках дала вместо калия нефть. Так в 1929 году было положено начало Второго Баку.

Профессор рассказывает об угрюмой, полной дикой красоты уральской природе. Теперь студентов окружают мохнатые ели с побуревшими вершинами, скалы и камни Чусовой…

Заканчивая лекцию, Вадим Александрович обращается к студентам:

— Стране нужны хорошие советские географы. Я уверен, вы ими будете.

Вечером, в общежитии, в тесном кругу, все студенты пришли к единому мнению: лекции Кондакова пропускать нельзя!

В те времена не знали ни клубов кинопутешествий, ни чудес телевидения, переносящих зрителя из одного края планеты в другой. Не применяли учебное и документальное кино. Чрезвычайно редко можно было приобрести даже необходимые пособия, а лекции Вадима Александровича давали возможность почувствовать и понять красоту родной земли.

Кондаков считал, что знать страну — значит, видеть ее с закрытыми глазами, чувствовать, понимать в самом глубоком смысле этого слова.

Обладая особым профессионально-педагогическим навыком «рисовать словами», он кратко и в то же время живо умел рассказать об интересных явлениях природы, типичных природных и хозяйственных особенностях того или иного района. Свободно владел сравнительным методом.

Вадим Александрович собственным примером учил, как надо читать лекции. В своих воспоминаниях А. Н. Пономарев, профессор Пермского университета, писал:

«В. А. Кондаков принадлежал к числу блестящих лекторов. Лекции его были прекрасны по форме и логике, очень насыщены содержанием и отличались какой-то эмоциональной приподнятостью. Они доставляли удовольствие, от них оставалось впечатление чего-то необычного и праздничного».

В 1938 году декан географического факультета Московского педагогического института имени В. И. Ленина пригласил Кондакова прочитать для студентов третьего и четвертого курсов цикл лекций по географии Урала.

Свои выступления Вадим Александрович иллюстрировал более чем пятьюдесятью картинами, картосхемами, графиками, которые выполнил сам. Зал, где он читал, превратился в своего рода «уголок Урала». На некоторых лекциях слушателями были крупнейшие географы, профессора Москвы.

Вадима Александровича слушали красноармейцы подшефной институту части и учителя-географы московских городских школ.

Вскоре по его возвращении из Москвы в стенной газете Пермского пединститута была опубликована заметка студентов географического факультета Московского педагогического института: «Выражаем через Вашу газету глубокую благодарность В. А. Кондакову за его прекрасные лекции. Мы поздравляем Ваших студентов-географов и весь институт с тем, что у Вас есть такой замечательный профессор-педагог, как В. А. Кондаков. Желаем ему долгих лет бодрствования на благо нашей социалистической Родины».

Для чтения лекций и проведения практических работ Вадим Александрович привлекал на кафедру талантливую молодежь. Здесь начинал свою работу Анатолий Георгиевич Воронов, теперь профессор биогеографии МГУ. Бесконечно благодарны ему и другие ученые. А. Н. Пономарев пишет:

«По инициативе и при содействии Вадима Александровича была выполнена А. А. Генкелем и мною работа на тему: «Ботанико-географические экскурсии в окрестностях Перми». Кондаков организовал ботаническую поездку вместе с аспирантами-географами для изучения реликтовых местонахождений куропаточной травы и других арктоальпийских растений на известняках и гипсах реки Чусовой. Он был внимателен к работе А. А. Генкеля по изучению торфяников Кунгурского карста. Это общение Вадима Александровича и молодых ботаников доставляло нам взаимное удовлетворение».

Лекции ботаника Анатолия Николаевича Пономарева любили студенты.

Талантливый, многообещающий молодой ученый Алексей Александрович Генкель ушел на фронт добровольцем в самом начале Великой Отечественной войны и погиб в 1942 году.

Для чтения курсов Кондаков приглашал крупных специалистов из вузов Перми: из сельскохозяйственного института — профессора Г. А. Маландина и Н. Я. Коротаева. Они были большими знатоками Урала, прекрасными лекторами. Доцент университета Павел Моисеевич Рыжков интересно читал историческую геологию. Раскрывая геологическое прошлое Урала, демонстрировал образцы полезных ископаемых края.

Вадим Александрович посещал лекции сотрудников, анализировал их и всегда требовал, чтобы изложение курсов, будь то зоология, ботаника или почвоведение, имело географическую направленность. Он высоко ценил значение практических работ и полевой практики в подготовке студентов геофака и потому с неотступным вниманием следил за их проведением. Его радовала увлеченность студентов, изучавших в поле под руководством Александра Александровича Лютина почвы, занятых сбором монолитов почв и анализом их. До придирчивости требовательный, профессор всегда радовался успехам студентов в области картографии, геодезической съемки, которую проводил Константин Константинович Смирнов.

Геофак вскоре стал привлекать широкий круг людей: приходили учителя, школьники, рабочие, работники музеев, театра, краеведы.

Обладая способностью обогащать людей при общении с ними и вместе с этим получать от них все, что они могут дать, Кондаков организовывал встречи, лекции, беседы с участниками различных экспедиций, походов, экскурсий. Для этого приглашал научные силы вузов Перми, Москвы, Ленинграда и других городов.

С интересом слушали об экспедиции в Среднюю Азию юного Алешу Генкеля.

Доцент, преподаватель Г. А. Замятин, всецело преданный своей специальности — истории и весьма сдержанный в выражении чувств, однажды, после яркого сообщения доцента А. А. Апродова о проведенной экспедиции, подошел к Кондакову, крепко пожал ему руку и сказал: «Спасибо, голубчик, накормил голодного. Так много интересного я опять услышал в вашей аудитории».

Профессор П. В. Гуревич из Ленинграда, посетив геофак, писал, что факультет и его работа производят весьма положительное впечатление, что во всем видна рука прекрасного организатора, любовное отношение к людям факультета, преподавателям, студентам и техническому персоналу.

«Он создал вокруг себя особый интеллектуальный климат», — писал о Кондакове В. В. Молодцов, заслуженный учитель.

В иные вечера до позднего часа у Кондакова засиживался декан физмата А. В. Ланков. Это тоже был человек принципиальный, прямой, глубоко эрудированный, влюбленный в свое дело. С Вадимом Александровичем у него было много общего. Оба любили искусство и сами писали стихи. Оживленные беседы нередко проходили и с Е. А. Боголюбовым — профессором, заведующим кафедрой литературы пединститута.

У Вадима Александровича было много корреспондентов. Ему писали его бывшие ученики, преподаватели, работники клубов, музеев. Его связывала тесная дружба со многими методистами Москвы. В их числе был профессор Московского государственного университета А. С. Барков^{17}, автор школьного учебника физической географии.

Говоря о работе геофака под руководством Кондакова, нельзя не отметить повседневную связь с жизнью страны. Шли годы первых пятилеток, когда Родина превращалась в могущественную социалистическую державу. Ни одна крупная стройка, ни одно событие, которое волновало страну, не проходили незаметно для коллектива и студентов факультета. Так, в 1924 году на карте появилась звездочка у города Кизела, где была пущена первая на Урале и третья по плану ГОЭЛРО электростанция; в 1929 году на правом берегу реки Чусовой — отметка месторождения нефти. Вадим Александрович начинает лекцию с поздравления студентов по случаю открытия первой уральской нефти.

1930 год. Профессор ведет студентов на смотр пущенного в действие первого механизированного хлебозавода в Перми.

1931 год. Организует поездку студентов для осмотра Чусовского завода, где введена новая доменная печь.

В 1934 году будущие географы на калийном руднике знакомятся со стройкой первенца советской калийной промышленности — комбината в Соликамске.

В 1936 году студенты с огромным интересом следили за белоснежной полосой бумаги, поступившей из первой советской бумагоделательной машины в Краснокамске.

И так — ежемесячно, ежегодно.

В курсе экономической географии, который на педфаке вел Кондаков, он особое значение придавал экскурсиям на производство.

По годовому плану кафедры намечена экскурсия на нефтеперегонный завод и нефтепромыслы Краснокамска. План был сообщен студентам, проведена подготовительная работа к экскурсии.

Была мягкая зима, но в день, назначенный для поездки, термометр показал минус тридцать. Поезд отходил в 11 часов вечера. Делегация от группы студентов пришла к преподавателю с просьбой перенести поездку ввиду мороза. Позвонили по телефону профессору Кондакову. В трубку послышался суровый голос:

— Куда это годится? Географы четвертого курса испугались мороза? Валенки пусть возьмут у товарищей по общежитию. Останутся только больные и те, кто не сумел достать теплую обувь. Сейчас восемь часов вечера, в одиннадцать всем быть на вокзале.

Через три часа неуклюжие, закутанные студенты входили в безлюдный, слабо освещенный вагон. Прижавшись друг к другу, молча сидели в полутемном углу. Группа была в полном сборе. Медленно и тихо запели. Стучали в такт их пению колеса. Поезд приближался к Нижней Курье. Разгорелся огонь в печурке, стало теплее, голоса звучали громче и бодрее. Через два часа вышли на занесенную снегом платформу. Буран продолжался. Был второй час ночи. Пусто кругом. Сквозь снежную пелену слабо пробивался лунный свет. Через сугробы со смехом и криком добрались до освещенной школы. На стук выскочила заспанная босая уборщица. Со сна она не сразу поняла, что это экскурсанты, о которых предупреждали. Ее вид и растерянность вызвали смех и веселье.

Ночь проспали на столах, утром взялись за дело. Весь день ушел на беседу с директором, посещение завода и промыслов. Вечером усталые, но с массой впечатлений возвращались домой. Отчет с зарисовками, диаграммами и схемами сдан в срок. Профессор был вполне удовлетворен результата ми.

Методику проведения экскурсии разрабатывали непосредственно под руководством Вадима Александровича. Результаты тщательно проверяли, отмечали положительные стороны и особое внимание уделяли упущениям.

Кондаков не уставал напоминать будущим географам: «Учитель должен воспитывать у молодежи чувство глубокого патриотизма. Помните, что любовь к Родине начинается с ранних лет, от интереса и любви к родному краю. Чтобы любить Родину, надо ее знать».

Профессор не считал возможным читать лекции по географии без карты. Карта и изложение дополняют друг друга. Образованный человек, тем более географ, без знания карты немыслим.

На одном зачете учитель-заочник, надев очки, тщетно пытался отыскать крупный город и исток большой реки. Кондаков нервно опросил:

— Что, батюшка, с картой не в ладах?

— Да, — сознался отвечающий, — все не запомнил.

— Так вы же не только студент, но и учитель. Как же могут к карте и к вам относиться ваши ученики? — гневно заключил профессор.

Он был убежден, что культурный человек не позволит себе при чтении газеты не отыскать на карте неизвестные названия.

«Карта стала потребностью широкого круга людей, — говорил Кондаков. — Трудно представить себе область человеческой деятельности, которая так или иначе не была бы связана с картой, — вы должны знать, кто ценою жизни помог создать географическую карту. Каждая из них является сгустком человеческого труда, героизма первооткрывателей. Посмотрите на карту мира, — обращался он к сотрудникам, — вы найдете много русских имен. На Крайнем Севере остров Шпицберген; его бухта и мыс носят имя простого русского крестьянина Старостина, который в XV веке появился у берегов, как отважный мореплаватель. Теперь взгляните на восток. У западного побережья Северной Америки на островах жил каргопольский купец Баранов. Более четверти века отдал он освоению этого дикого и сурового края…»

Знания истории великих открытий совершенно необходимы для воспитания высоких качеств человека, утверждал Вадим Александрович. На одном из экзаменов после ответа студентки Кондаков сказал:

— Учебник вы знаете, карту неплохо рассмотрели, а теперь расскажите, что вам известно о человеке. На могиле его были сказаны такие слова: «В лице Николая Николаевича мы хороним человека, который прославил наше отечество в самых отдаленных уголках мира».

Студентка отрицательно покачала головой.

Желая заставить ее вспомнить о человеке, имя которого для Вадима Александровича было священно и чей портрет висел среди портретов других русских путешественников на стене комнаты, где шел экзамен, он вновь обратился к ней:

— Кто же этот человек? Ему Лев Николаевич Толстой писал: «Вы первый несомненным опытом показали, что человек везде человек. Доказали это подвигом истинного мужества, которое так редко встречается в нашем обществе».

— Может, знала, но забыла, — ответила студентка.

— Вам следует познакомиться с жизнью таких людей, имена которых нам, географам, дороги. Приходите еще раз, — категорически и сухо заключил профессор. И, обратившись к студентам, сказал:

— Николай Николаевич умер, когда ему шел сорок второй год. Но всей своей жизнью и деятельностью он показал пример гуманного, истинно человеческого отношения к остальным народам. Нам, советским людям, он особенно дорог. Еще Чехов писал, что Миклухо-Маклая, как и Пржевальского, знает каждый, а вы, географ, его забыли! Куда это годится?!

После другого ответа Кондаков в прекрасном настроении делился своими впечатлениями с аспирантами:

— Если бы все отвечали, как Ася!

Студентке следовало рассказать о Центральной Азии. Она деловито и образно осветила тему, а затем добавила, что первое место среди исследователей этой территории бесспорно принадлежит русским географам, и назвала П. П. Семенова-Тян-Шанского, Н. М. Пржевальского, Г. Н. Потанина, П. К. Козлова, Г. Е. Грумм-Гржимайло, В. А. Обручева, показала четко их маршруты на карте. Закончила словами почетного академика Ю. М. Шокальского, президента Географического общества Союза ССР: «Окиньте взглядом все сделанное Н. М. Пржевальским, и он встанет перед вами во весь богатырский рост, поразит и увлечет громадной совокупностью своих искренних стремлений открыть науке истинную картину Центральной Азии».

— Вот так, дорогие друзья, и вы должны уважать имена, которые хранит летопись мировой географической науки. Нет такой части света, где бы не ступала нога русского путешественника-исследователя. Нет таких океанских вод, где бы не бывали русские мореплаватели, — закончил Кондаков.

И добавил:

— Предположим, вы знаете об этих людях, но знаете ли вы, что Шокальский по поручению Русского географического общества в 1890 году на лодке с четырьмя рабочими поднялся по Вычегде, прошел за три недели почти 650 километров, при этом производил замеры глубины, измерял скорость течения и производил маршрутную съемку? Затем по Северо-Екатерининскому каналу он проехал с Вычегды на Каму и через девять дней прибыл в Чердынь и оттуда по Каме в Пермь. Целью его экспедиции было изучение возможности создания водного пути из Архангельского порта на Каму.

Говоря это, профессор подошел к доске и быстро набросал схему пути.

Вадим Александрович придавал исключительное значение оборудованию кабинетов геофака, прилагал максимум усилий для приобретения всего необходимого. В те годы это было нелегко. Он умел пробудить инициативу.

Студенты, учителя и школьники помогали создавать экспозицию богатств Уральских гор. Каждый минерал, травка, листочек, кусочек коры дерева и все, что поступало на пополнение кабинета, проходило через руки самого профессора или специалиста-преподавателя и находило себе место в хорошо оформленных альбомах, папках, коробках. Под стекло витрин легли железные и медные руды, яшма и малахит, осадочные породы и много минералов. В шкафах стояли метеорологические, астрономические, геодезические приборы.

Все пособия факультета содержались в идеальном порядке. Тридцать шестая аудитория оформлялась по указанию Кондакова. Она знакомила посетителей с природой края. Большая рельефная карта Урала была выполнена под руководством Вадима Александровича; на стенах висели красочно исполненные им ландшафты Урала. Монолиты с типичными почвами, витрины с образцами растительного покрова, таблицы с изображением животных и коллекции минералов образовали уголок родного края.

Много разнообразных карт и атласов появилось на геофаке, среди них и редчайшие издания. Книжные полки заполнялись пособиями. Новинки обычно приносил сам профессор, который всегда находил время заглянуть в книжный магазин. Кондакову удалось создать ценную для геофака библиотеку (около 6000 названий). В ней были не только учебники, но и редкие издания, например увлекательные произведения о первооткрывателях земли.

Преподаватели и профессора других факультетов, заглянув на геофак, говорили:

— Это только Вадим Александрович способен работать такими темпами!

В отзыве дирекции Пермского педагогического института читаем: «Был организован прекрасно оборудованный географический кабинет, которым пользовались все факультеты и все школы, для которого лично В. А. Кондаковым было изготовлено несколько десятков географических карт».

Упоминавшийся уже ленинградский профессор Гуревич обратил на это внимание:

«Оригинальные пособия по географическим наукам прекрасно оформлены в художественном отношении. Любовно к делу приложил руку положительно талантливый в этой области В. А. Кондаков. Мне кажется, что эта сторона дела на факультете может служить примером и для других педвузов, в том числе и для Ленинградского».

Считая, что изобразительное искусство в соединении с рассказом производит на слушателей глубокое впечатление, Вадим Александрович усиленно заботился о приобретении картин, но проводил строгий отбор, устранял все то, что было исполнено на низком уровне.

Значительную часть пособий составляли репродукции работ Левитана, Шишкина, Серова, Саврасова и других классиков русской живописи. Некоторые пейзажи выполняли по специальному заказу местные художники. Особое внимание Кондаков обращал на правильное использование картин как иллюстраций к лекциям. Объяснение картины «Черноземная полоса», данное географом А. А. Борзовым^{18}, Кондаков считал образцовым: «Это еще не степь, но уже близкое преддверие степи, и ее близость чувствуется и в продолжительности летних засух, и в пышном расцвете природы весною, и в этих прелестных осенних днях, когда лес убирается багрянцем и золотом. Здесь все очертания, все краски так изящны, так полны, переходы так мягки, что только здесь могла родиться и вырасти грустная и задушевная поэзия Тургенева, только здесь могли возникнуть изящные миниатюры Фета, но здесь же, борясь с бесправием, недородами, засухой, в своих убогих хижинах живет тот черноземный крестьянин, из среды которого вышли Кольцов, Никитин, коснувшись которого окреп и великий писатель всей русской земли — Толстой».

Приводя этот текст, Кондаков заключает:

«Так писать может только человек, крепко связанный с трудовым народом, глубоко любящий Родину-мать. Отлично преподавать может только учитель, знающий и любящий свою землю и народ, любящий детей, молодежь и школу».

В своих воспоминаниях В. В. Молодцов пишет: «Кондаков был замечательным человеком, в котором счастливо сочетались глубина и серьезность с нежной любовью ко всему прекрасному, что есть в природе, искусстве, в жизни, в творческой деятельности».

Вадим Александрович понимал искусство. Его связывала тесная дружба с Николаем Николаевичем Серебренниковым — создателем Пермской художественной галереи.

В архиве галереи можно найти аннотации к картинам, которые дал Кондаков. Карта Пермской губернии для поисков деревянных скульптур составлена Кондаковым.

Его можно было встретить в поле, на лесной опушке или на берегу реки с красками и альбомом в руках.

На правом берегу Сылвы, недалеко от впадения в Чусовую, есть небольшая деревушка с названием «Винный завод». Вадим Александрович зарисовал многие уголки этого живописного места: высокие сосны на обрыве над Сылвой, сквозь кроны деревьев просвечивает пламя заката. В этой деревушке жил в 1926 году у пермского журналиста Б. Н. Назаровского начинающий писатель Аркадий Гайдар.

Кондаков любил первые повести Гайдара и всегда рекомендовал их студентам, так же как произведения Паустовского, Пришвина и других авторов.

Однажды профессор, беседуя со студентами, уходящими на педагогическую практику, увлекся и проговорил почти три часа. Закончил он стихами Всеволода Рождественского:

После этого пояснил:

— Прочел это вам для того, чтобы вы подумали, чем сами заинтересуете школьников, куда направите их воображение. Заставьте их мечтать, фантазировать, дерзать. Вы знаете, Ленин считал, что умение мечтать и не отрывать мечты от жизни — ценное качество каждого творческого работника.

С какой-то особой заботой и вниманием относился профессор к заочникам. Требовательный к студентам, он был и весьма чутким.

Однажды Вадим Александрович, крайне возбужденный, вошел в деканат геофака и обратился к секретарю:

— Немедленно найдите студентку, она только что ушла с госэкзамена. Очень прошу, разыщите ее и верните на экзамен. Вызовите меня, если она сама не войдет.

Как выяснилось, заочница, получив билет, долго готовилась, а когда вышла отвечать, не собралась сразу и молчала. Один из членов комиссии сказал: «Вы еще долго будете молчать? Не знаете, так и скажите, или говорите, что помните». Вместо ответа студентка положила билет и выбежала из аудитории.

Вадим Александрович знал эту студентку — серьезную, хорошо владеющую материалом. Знал, что у нее трое маленьких детей и жизнь нелегкая. Ее нашли в горьких слезах. Убедили выполнить требование профессора и вернутся на экзамен немедленно.

Кондаков взял тот же билет, сказал:

— Отвечайте, я жду.

Категорический тон и вместе с тем доброжелательный взгляд как бы говорили: «Начинайте, вы же знаете»…

Студентка ответила отлично.

Отношение Кондакова к студентам и сотрудникам кафедры было действительно дружеское, но и строго взыскательное.

Студенты географического факультета глубоко уважали своего профессора. В одном из писем к нему они писали: «Вадим Александрович, мы знаем, что под Вашей кажущейся внешней суровостью бьется любящее нас сердце учителя, друга и старшего товарища».

Большую плодотворную работу вел профессор Кондаков как член редакционной коллегии «Ученых записок Пермского государственного педагогического института».

В октябре 1939 года читатели газеты «Звезда» с интересом знакомились с характеристикой образованной Пермской области, которую давал В. А. Кондаков. В то время это был единственный и первый материал, доступный широкому кругу людей. На эту же тему он читал лекции для учителей, обстоятельно рассказывая о своеобразии природы и хозяйства Пермской области.

В 1939 году В. А. Кондакова избрали депутатом областного Совета. Он провел десятки консультаций по запросам облплана и других организаций. Сделал много научных докладов, редактировал научные труды.

Кафедра, возглавляемая Кондаковым, жила содержательной, разносторонней работой в тесной связи с интересами страны. В 1940 году на открытом заседании ученого совета института кандидатура профессора В. А. Кондакова выдвигается в члены-корреспонденты Академии педагогических наук.

Весной 1941 года по инициативе и под руководством Вадима Александровича была организована первая уральская межвузовская географическая конференция. На ней присутствуют научные работники пермских вузов, а также вузов Москвы, Свердловска, Челябинска и Тюмени.

Работа шла полным ходом. Но уже приближалось суровое время испытаний.

Началась Великая Отечественная война.

Число студентов факультета сократилось до тридцати человек. Главный корпус педагогического института был отдан под госпиталь. Там, где раньше занимался один факультет на Заимке, теперь занимались шесть.

В эти трудные годы профессор продолжает заведовать кафедрой. Запросы военного времени находят свое отражение не только в тематике лекций, но и в научно-исследовательской работе, проводимой кафедрой. Изменилась в том же направлении и учебно-полевая практика студентов.

Работники кафедры проводили беседы и лекции в госпиталях, выгружали дрова для детских учреждений, разгружали платформы, которые шли из прифронтовой полосы, сами убирали учебные помещения. Вадим Александрович был вместе со всеми.

Вечерами или рано утром в душных прокуренных помещениях сборных пунктов, а часто и перед отправкой эшелона выступал профессор: «Урал неотделим от фронта. Предприятия, эвакуированные из прифронтовой полосы, в кратчайший срок пускаются в действие. Когда на западе огнем разрушения горят села, города, на Урале загораются огни вновь пущенных заводов, работающих без перерыва».

На заседании ученого совета института, на собрании учителей средней школы Вадим Александрович выступал на тему: «Привитие военно-оборонных знаний и навыков при преподавании географии». Его речи всегда мобилизовали людей на то, чтобы и в тылу быть на боевом посту.

Часто приходилось Кондакову выступать на шахтах, на колхозных фермах, добираясь до места то на грузовике, то на подводе, а чаще пешком, по бездорожью, и не один километр. Но это никогда не пугало Вадима Александровича. Он снова и снова говорил с любовью о родном крае, об Урале. Цитировал письмо ушедшего на фронт студента пединститута, лейтенанта А. М. Кривощекова: «Только здесь, на защите родной земли, я всей душой почувствовал, как бесконечно дороги сердцу все завоевания нашей Родины, как близки и дороги сердцу каждый кустик, камешек, былинка на оставленной родной земле. И удивительно: защищаю Ленинград, а думаю об Урале, о Перми — во мхах и болотах узнаю свой родной Коми-Пермяцкий край…»

Напряженная работа сказывалась на здоровье. Профессор заболел. Но, оправившись, продолжал свою деятельность. При огромном масштабе работы в институте Вадим Александрович находит время, чтобы выступить в газете с добрым словом в адрес Ленинградского театра имени С. М. Кирова. Театр возвращался в Ленинград в 1944 году.

Кондаков на страницах газеты «Звезда» писал: «Жизнеутверждающее искусство кировцев звучало всегда призывом к победам, умножало в нас силы для свершения нашего долга. Война не сломила, а укрепила богатырские силы и высокие моральные и духовные качества советского народа. Она еще более породнила людей и города… Славному коллективу Кировского театра — наше уральское, крепкое, как сталь, твердое и чистое, как наши пермские алмазы, спасибо».

Когда же наступил долгожданный час победы, Вадим Александрович читал студентам передовую «Правды», где было написано: «Урал взял на свои могучие плечи оборону страны и с честью ее выдержал. К своей прежней неувядаемой славе прибавил новую бессмертную славу…» И уже от себя взволнованный профессор добавил: «Мы не можем забыть, какой ценой досталась эта Победа. Многие из тех, кого мы провожали, не вернулись к станкам, не сели за учебные столы, жизнью своей они укрепили славу трудового Урала и дали наказ нам сделать родной край еще краше и могущественнее!»

Большой радостью для Вадима Александровича явился Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении его медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

В этом же 1945 году В. А. Кондакова избирают членом-корреспондентом Академии педагогических наук РСФСР. С этого времени начинается его постоянная связь с Академией. Поток рукописей на отзывы, рецензии поступают к нему из Москвы.

Страна переходила к мирной жизни, к залечиванию ран войны. Это требовало напряженной работы. И Кондаков не жалеет себя.

18 мая 1946 года Кондаков организует открытое заседание кафедры географии, посвященное столетию Географического общества СССР. В переполненном актовом зале собрались научные работники пединститута, университета, сельхозинститута, студенты вузов Перми. Это заседание кафедры было большим событием в жизни факультета и еще раз подтвердило основную направленность в преподавании географии: постоянную связь с жизнью страны.

Уже многие выпускники геофака стали школьными учителями. Они не теряли связи с родным факультетом.

Коллектив геофака знал, что Кондаков требовал от своих учеников и контролировал их не только в стенах вуза, но и в средней школе, где они преподавали и где проходили практику его студенты. Посещая школу и привлекая к этому сотрудников геофака, профессор давал советы, указания и помогал в подготовке уроков и внеклассных мероприятий.

Так произошло с организацией краеведческого кружка в школе № 6, где директором была Анна Константиновна Эльфман — человек высокой культуры. Со своим небольшим педагогическим коллективом она добилась, что школа стала краснознаменной. Профессор Кондаков решил организовать в этой школе кружок по изучению родного края, и вот, загруженный до предела, он дает согласие провести с учащимися беседу.

В один весенний день в институте, как обычно, прозвенел звонок на перерыв. Вадим Александрович поспешно вышел из аудитории, немедленно его окружили студенты. Вопросы за вопросами, но он не торопится. Заботливая секретарша возмущенно обращается к студентам:

— Дайте Вадиму Александровичу хоть позавтракать! Успеете еще наговориться.

— Да, да, действительно, надо же Кондакову позавтракать, — смеется он, а сам спускается по лестнице к выходу и круто поворачивает в противоположную от дома сторону. Он спешил, обещал между лекциями быть у ребят.

В большом классе школьники сидят вплотную. Предвещая весну, лучи солнца заливают всю комнату. Душно: дети собраны по окончании пятого урока. «Как-то будут сидеть? — тревожатся руководители. — Надолго ли хватит выдержки?» Полтора часа не шелохнулись ребята, раскраснелись их лица, восторженно смотрели они на говорящего. Они воображают себя поднимающимися по отвесным скалам реки Чусовой, видят прозрачные воды, слушают шум горных ручьев и ползком пробираются в неведомую пещеру. Возвращаясь домой, несут тяжелые рюкзаки, а в них драгоценные минералы, обломки костей мамонта, черепки.

Последние слова Кондакова обращены к аудитории:

— Так пойдемте, друзья, в поход?

В ответ радостные возгласы. Его окружают, не хотят отпускать. К походу готовы, сегодня, сейчас.

Через несколько дней руководители кружка не знали, как охватить всех желающих. Установился контакт с соответствующими кафедрами педагогического института. Во главе организации похода стали старшеклассники.

Эта близость Кондакова и всего геофака со школьной жизнью проявлялась часто.

Школьное краеведение он понимал не как самоцель для накопления знаний. «Учителя, — писал он, — которые не ограничиваются только формальным выполнением программы, а заботятся о всестороннем развитии и воспитании своих учеников, должны использовать природно-географическую и общественно-трудовую обстановку, окружающую школу, в учебно-воспитательных целях».

На одном из семинаров преподавателей географии Вадим Александрович вел беседу о растительности Пермской области. Ему сказали, что завтра будет открытый урок в Закамске с использованием местного материала. Дает его скромная, мало известная, но очень живо ведущая уроки пожилая преподавательница Кривокорытова. Там же в школе создана выставка к краеведческой конференции.

— Что ж, не хотите ли вы, чтобы и я в Закамск поехал? — неожиданно спросил профессор.

В то время сообщение с Закамском было трудным, поезда и речные трамваи ходили редко. Профессора постарались убедить, что никому и в голову не приходило предложить ему ехать в Закамск.

Но рано утром еще до семи часов в речном трамвайчике сидел Вадим Александрович. Чтобы попасть на урок, необходимо было выехать именно с первым рейсом.

Урок прошел блестяще. Вадим Александрович был в восторге и от урока, и от экспонатов краеведческой выставки. Особенно ему понравился стенд: «Сосна, что она дает человеку», и ряд других работ, выполненных учащимися начальной школы под руководством Н. А. Теплоуховой.

С посетителями выставки Кондаков провел беседу о важности краеведения. Его искренне благодарили. Когда возвращались поздно вечером на вокзал, задержались из-за образовавшейся пробки — машины стали на плохой весенней дороге. Вадим Александрович начал нервничать, волноваться. Он еле успел сесть в поезд в самый момент отхода.

В вагоне профессор, смеясь, говорил:

— Ну и ну, в первый раз в жизни зайцем еду. Хорошо, что везу материалы, покажу, как люди работают, когда дело любят. — Он потряс папкой с рисунками, что подарили ему на прощание.

Он всегда помогал студентам организовать внеклассную работу. Студенты-практиканты готовились к вечеру в школе № 11, посвященному Уралу. Была создана выставка, занявшая два класса, подготовлен монтаж.

Минералы — богатство недр, почвы, растительность в гербариях с различными таблицами лекарственных и других растений, карты, картины, чучела животных и птиц, экспонаты, взятые из музея, и даже живые птицы из зоопарка. Все это привлекло внимание посетителей. Не меньший интерес вызвали викторина, карта туристских походов, список литературы и красочная стенгазета.

Часов в семь Кондаков зашел в школу проверить подготовку к вечеру. Занятия давно закончились, в школе тихо… Только в большом зале лампочка освещает подмостки невысокой сцены, возле которой столпились ребята.

Поглощенные своими занятиями, они не заметили, как подошла учительница.

— Что вы тут делаете? Почему до сих пор в школе? — спросила она строго.

— Нам профессор объясняет, как оформить выставку об Урале. Он художник и делает эскиз декораций, — был ответ.

— Какой профессор? Какой художник?

Ребята расступились, и учительница увидела сидящего на выступе подмостков человека с большой черной бородой. На коленях у него был альбом, в руке карандаш.

Он быстро поднялся, представился:

— Кондаков. Прошу прощения, что так поздно задержал их. Увлеклись.

Учительница проговорила:

— Простите меня, Вадим Александрович, я не знала, что они с вами, — и добавила, обращаясь к детям — Почему не проводили профессора в кабинет директора или в учительскую, даже стул не догадались принести?

— Нет, нет, и здесь хорошо. Не беспокойтесь. Скоро кончим, — ответил профессор.

Минут через пятнадцать в руках учеников были наброски декорации первого и второго отделения вечера.

Большая часть экспонатов к тому времени уже была размещена в освобожденном для этого классе, и Кондаков со свойственной ему требовательностью приступил к осмотру.

— Что начали с богатства недр, это хорошо, но что все минералы в куче — никуда не годится!

Когда он увидел распределение растительного покрова, предложил взять образцы почвенных монолитов с геофака, чтобы показать зависимость растений от состава почв.

В следующем классе были выставлены чучела обитателей наших лесов, взятые для этой цели из краеведческого музея.

Здесь Вадим Александрович преобразился:

— Вот это чудесно! Как это удалось вам все достать: тут косой и косолапый, лис, еж, а птицы весьма удачно расположились на ветках ели. Молодцы! Теперь остается подготовить из вас экскурсоводов…

Увидев аквариумы с рыбами наших водоемов, спросил:

— Есть среди вас рыболовы?

Раздалось дружное:

— Есть, есть! — И ребята подтолкнули вперед зардевшегося до ушей паренька.

— Ты будешь объяснять посетителям все, что знаешь, а перед этим зайдешь ко мне. Я дам тебе книжку.

До чего не хотелось ребятам уходить из школы!

Провожать Вадима Александровича пошли все.

Дорогой он давал советы по музыкальному оформлению вечера и настаивал на том, чтобы отыскать ноты песни Анатолия Новикова «Урал — голубой», даже напел мотив.

В. А. Кондаков вел большую работу и на курсах повышения квалификации учителей средней школы. Он читал лекции на десятках учительских курсов, оказывал большую помощь географической секции Института усовершенствования учителей Перми и научно-педагогическим конференциям.

Кондаков был один из лучших лекторов общества «Знание». Его можно было встретить среди школьников различного возраста, в обширной предвыборной аудитории, в цехах заводов, на колхозных собраниях, в краеведческом музее, на заседаниях ученого совета вузов и в общежитии студентов. Везде с одинаковым подъемом звучала его речь. Нередко лекции он начинал так:

«От холодного Карского моря, покрытого вечно льдом, до степей Казахстана, с палящим зноем, протянулся Уральский хребет. На подробных картах Урала нанесено свыше двенадцати тысяч месторождений, почти вся менделеевская таблица. Откуда такие сокровища? Нигде в мире нет такого скопления богатств на сравнительно небольшой площади.

Много-много миллионов лет назад на месте современного Урала было обширное море. В то время дно морское то поднималось, то опускалось.

В течение времени со дна морского образовались острова. И тогда над ними полыхало зарево. Это было вулканическое извержение, сопровождающее горообразование, с ними и рождались те рудные богатства, которыми так славен Урал».

Кондаков, демонстрируя минералы, показывал их месторождения на карте. Своим вступлением он быстро завоевывал внимание слушателей.

Он умел учитывать запросы любой аудитории и всегда удовлетворял их. Слушатели искренно благодарили его, а он обычно возвращался утомленный, довольный, что принес пользу.

Немало сил вложил Кондаков в дело картографии Урала, в составление карты его. По окончании сложного труда рабочие, техники и инженеры картографической фабрики в адресе, преподнесенном Кондакову, писали: «Ваше активное участие и авторитетные указания по физической карте Урала были одним из основных и решающих стимулов, обеспечивающих коллективу фабрики выпуск хорошей карты. Ваши лекции по общей геологии и геоморфологии Урала, прочитанные нам с правильной целеустремленностью, еще больше подняли любовь в нас к карте, к труду картографа».

Близился новый учебный год. Почти все были еще в отпуске, но тревожная весть разнеслась среди студентов геофака: Вадим Александрович оставляет институт и переезжает в Казань. Как выяснилось, решение было связано с настойчивой просьбой его жены, которая твердо решила вернуться на родину, дожить последние годы со своими близкими. Болезненно переживал отъезд Кондакова весь геофак. Не верилось, что профессор оставит тех, кто привык с ним работать, кто любил и ценил его как руководителя и человека.

Август 1947 года. В огромном здании пединститута никого нет, кроме швейцара и профессора. Вадим Александрович давно уже поднялся на второй этаж. В гулких коридорах и на лестницах — везде царит полная тишина.

Лучи заходящего солнца заливают географическую аудиторию, где в глубоком раздумье сидит профессор. Оформлению ее он отдал немало сил, немало пережил радостных часов, тревожных и горестных минут в этих стенах. Приближался день его отъезда, и он прощался со всем, что было ему памятно и дорого.

Вот солнечный луч высветил на картинах берега реки Камы, отвесные скалы Чусовой, вершины Таганая, каменные «речки» Урала. Сколько души вложил он, рисуя эти пейзажи… Солнечные блики заиграли на друзах горного хрусталя, отразились от витрин с минералами и медленно переползли на монолит сине-желто-красной калийной соли.

Перед профессором встала картина далекого 1929 года. Он со студентами у первой шахты Соликамского калийного рудника. Кругом шумят темными вершинами ели, внизу кипит работа…

На белом фоне простенка поблескивала бутыль на высокой подставке — нефть Урала. Это память о 30 апреля 1929 года, когда страна узнала об открытии Второго Баку.

…Медленно и тяжело профессор поднялся с кресла. Усталые шаги на лестнице. Повешен ключ у швейцара в вестибюле. В последний раз стукнула входная дверь родного института…

А утром на мокрой от дождя палубе теплохода, отходящего в Казань, стояли Вадим Александрович с женой. На дебаркадере сотрудники геофака, знакомые. Пожелания счастливого плавания и хорошей погоды тонут в шуме. Прощальный гудок, и вот уже полоска воды между судном и пристанью стала шире. Пароход медленно разворачивается.

Перед Вадимом Александровичем проплывает низкий правый берег Камы с уходящими вдаль лесными просторами, а на левом — за пристанью в зелени последний раз мелькнул знакомый купол художественной галереи, где так часто бывал он со студентами, причалы грузового порта, где в военные годы грузил дрова…

«Прощай, Пермь, прощай, родной Урал, когда-то теперь увидимся вновь?»