Герои млечного пути

Глава 20

Группа «Октава», вопреки названию, состояла из семи человек. В Титограде, помимо жилья для каждого члена группы, имелись еще три конспиративные квартиры для тайных общих собраний. Сейчас в помещении, находившемся на северной окраине города, томилось только три человека, причем двое из них в группу не входили.

Роман Ермак стоял у окна и угрюмо смотрел на уходившее на север, в сторону Олбен-Сити, шоссе. Квартира располагалась на одиннадцатом этаже сорокаэтажного здания, и открывался неплохой вид.

Жанна сидела на диване в центре большой комнаты и злым взглядом сверлила Ромин затылок.

Единственным из «Октавы», кто сейчас присутствовал на конспиративной квартире, был командир группы майор Вдовченков. Он расхаживал по комнате, поглядывая то на Жанну, то на Ермака.

— Да, Рома, заварил ты кашу, — вздохнул он.

— Кашу заварил не я, — огрызнулся Роман.

— Ну, договаривай уже, — усмехнулась Жанна.

— Сейчас скажу! — Он резко развернулся и взглянул на нее испепеляющим взором. — Какого черта нужен был этот спектакль?! Он и так согласился сотрудничать!

— Потрудись объяснить, — резко ответила она.

— Знаешь, как таких, вроде тебя, курсанты в высшей школе КГБ именуют? — Ермак вызывающе взглянул на девушку.

— Да мне плевать, что могут ляпнуть восемнадцатилетние пубертаты с ночными поллюциями об агентах-женщинах!

— Что-о?! Да ты только что всех мужчин оскорбила!!!

— А это ничего, что ты перед этим оскорбил всех женщин? — Она вскочила с дивана.

— Не всех, а таких, как ты!

Вдовченков не выдержал и встал между спорщиками.

— Прекратите немедленно! Приказываю как старший по званию! Еще драки тут не хватало!

Роман и Жанна разошлись в разные стороны. Она опять уселась на диван, а он вернулся к окну.

— Капитан, глупо пересказывать не имеющие под собой никакой почвы курсантские байки про сексотов. Тем более офицеру, — обратился майор к Ермаку.

— Но она же сексот, Володя!

— Сексот означает «секретный сотрудник», а не секс с сотней. Уясни это, Рома.

— Но она спала с ним!

— Да, — победно улыбнулась Жанна. — И не один раз. А ты ревнуешь?

— Я не с тобой разговариваю!

— Рома, согласись, что ее отношения с твоим другом — это их дело. И уж никак не твое и не мое. Она свободная незамужняя женщина, не связанная ни с кем никакими обязательствами, и ей решать, с кем делить свое ложе. Она это сделала не потому, что ей это приказали или таков был план, а потому, что они оба этого хотели. А таких сексотов, о которых ты говорил, просто не существует.

— Да что ты ему объясняешь, Володя? Он же на уровне курсанта остался! — махнула рукой девушка.

Ермак хотел сказать ей что-то резкое, но его остановил Вдовченков, обратившийся к Жанне:

— Перестань его провоцировать. Надо думать, где нам теперь Ди Рэйва искать.

— Вот пусть она и ищет, — буркнул Ермак.

— Ничего себе! Это по твоей милости он сбежал! Какого черта ты ему все разболтал? И еще, небось, отсебятины наплел!

— Хватит!!! — рявкнул майор. — Я ваше поведение отражу в рапорте! Достали уже своими пикировками!

В комнате наконец воцарилась тишина. Ермак смотрел в окно, на приближающиеся к городу огромные серые тучи оливкового оттенка. Сезон дождей неумолимо приближался.

— Кстати, как Костя сработал в отеле? — Вдовченков решил разрядить обстановку.

— Чисто сработал, — усмехнулась Жанна.

— Ничего себе чисто, — поморщился Ермак. — В отеле, небось, запах неделю не выветрится… Их как-нибудь гуманнее нельзя было убрать?

— Куда уж гуманнее? Они ни боли, ни страха не почувствовали… — заговорила девушка.

— Да нет, Жанна, — покачал головой майор. — Смерть от передоза очень страшная и мучительная. К тому же позорная…

— Да ладно. — Роман махнул рукой. — Что сделано, то сделано. Тем более они это заслужили. Я общался с ними всю дорогу сюда и как никто лучше это знаю.

— Послушай, Роман, может быть, ты все-таки вспомнишь карту, которую тебе Ди Рэйв показывал? У нас просто нет других зацепок.

— Да не помню я. Говорил уже, не помню.

— Ты, конечно, Рома, можешь обижаться, но это уже совсем никуда не годится. Такое ощущение, что занятия, на которых учили запоминать карты, ты прогуливал.

— Ну не запомнил я! Так получилось! — возопил Ермак. — Все равно он рано или поздно свяжется со своими роботами!

— А если нет? Ты думал над этим, капитан? Текнас докладывает, что связи нет уже около пяти часов.

— А что орбита говорит?

— Ты думаешь, что вся разведаппаратура «Черкасова» будет искать Ди Рэйва и исправлять то, что ты натворил? Не обольщайся, капитан, их задача — фиксировать военную активность на поверхности Зети, в ее атмосфере и на орбите. А контролировать Ди Рэйва было поручено непосредственно тебе, и ты с этой задачей не справился.

— Знаешь что, Володя? Я ничуть не жалею, что сказал ему правду. Он мой друг. И я считаю всю эту затею с очаровательной спутницей обычной подлостью. И я бы предпочел, чтобы и он в похожей ситуации поступил так же в отношении меня. И хватит меня третировать. Если ее никто не обязывал вступать с ним в близость, то Жанна во всем и виновата. Не надо было парню голову морочить.

— Я ему голову не морочила! — повысила голос Жанна.

— Ну кому ты тут лапшу на уши вешаешь, а?! Ты еще давай расскажи нам о высоких чувствах! Только сделай это ближе к вечеру, чтобы легче было заснуть, а то бессонница, знаешь ли! — засмеялся Роман.

— Ермак, ну ты и ханжа! Чего ты из себя святошу строишь?! — разозлилась девушка.

— А ну прекратили, пока по репе обоим не настучал!!! — заорал Вдовченков.

Крыша ангара под номером 3 сложилась. Из здания послышался свистящий гул гравитационного двигателя, дающего возможность вертикального взлета. Из ангара медленно поднимался изумрудного цвета «Альтаир» — это название было исполнено в носовой части фюзеляжа золотистыми буквами. Пилотировали корабль Федор Петров и Сергей Жуков. Ловский откатил кресло, в котором сидел, назад и теперь находился за спинами курсантов, держа их на мушке.

— Можно узнать, что на вас нашло, Рональд Генрихович? — тихо, но взволнованно спросил староста Петров.

— Нельзя. Заткнись и выводи нас на орбиту, — резко ответил Рональд, которого сейчас раздражал каждый звук.

Звездолет резко задрал нос и мгновенно набрал скорость. Уже через десять секунд он преодолел звуковой барьер. Еще несколько минут — и «Альтаир» вырвался в космос из объятий земной атмосферы. Скоростные характеристики звездолета были впечатляющими. Даже пилотировавшие его курсанты на миг забыли, что они пленники, так как их охватил неописуемый восторг.

«Альтаир» выровнялся, и в иллюминаторе вынырнула ярко освещенная солнцем поверхность Земли.

Рональд с тоской взглянул на родную планету. На пену облаков и горные вершины. На океан и континент, представшие его взору. Он вдруг совершенно ясно осознал, что никогда больше не вернется на Землю. Даже если захочет. Эта мысль звенела в мозгу, как предостерегающий сигнал. Настал момент, когда можно повернуть назад. Что ждет его в бескрайнем космосе? Неизвестность. А что будет ждать его по возращении на Землю? Возмездие. Рональд наконец сделал выбор.

— Немедленно ввести координаты системы Тау-5. Через тридцать секунд мы должны уйти в гиперпространство.

Сергей Жуков повернулся.

— Это же самоубийство! — воскликнул он. — Мы находимся на орбите Земли и в зоне ее гравитационного и магнитного поля! Даже если мы правильно введем координаты, траекторию исказит, и мы можем врезаться во что угодно!

— Самоубийством будет перечить мне сейчас! — заорал Ловский.

— Убьете нас и сами поведете корабль? — усмехнулся Федор.

— Я убью ваших девок! Как тебе такой расклад, а, Петров? Живо выполнять.

Довод был веский. Курсанты провели несколько манипуляций на пульте. Сияние двигателей «Альтаира» из ярко-желтого стало бело-голубым. Гипердрайв активировался. Корабль рванулся вперед с немыслимым ускорением. Его контуры расплылись. Он сверкнул ярчайшей вспышкой, подобной взрыву водородной бомбы, и исчез.

Убежище Дерека было вместительным, но для семи тысяч беженцев из общин Сидония и Марс оно оказалось слишком тесным. Провизии запасли совсем мало. Возможно, две-три тысячи беженцев могли бы чувствовать себя в относительном комфорте, но семь грозили эпидемиями и голодом. Медлить было нельзя. Общее состояние колонистов оставалось глубоко подавленным. Оно и понятно. То, что создавалось годами, было разрушено в одночасье. А все это грозило обернуться весьма нежелательными последствиями, вплоть до социального взрыва, предательств или массовых самоубийств.

Ни Рейнхард Бист, ни Хан Линг не знали, что делать дальше и как пережить в этом убежище кризис. Именно поэтому председатель Сидонии все больше склонялся к использованию предложения незваного гостя по имени Симон Ди Рэйв.

Легендарный пират Дерек заботился о своих людях. В этом убежище имелся даже свой медицинский блок. Именно сюда поместили раненого.

Линг сидел на стуле возле лежавшего на койке Джонатана Либерта, спасенного Ди Рэйвом. Профессор Либерт был одним из соратников председателя и вместе с ним стоял у истоков создания независимой общины Сидония. Поэтому Линг решил поговорить сначала с ним, прежде чем принять окончательное решение. Однако после разговора о постигшем Джонатана несчастье Линг запнулся и замолчал, не зная, как в такой час можно спрашивать о совете. Молчание затянулось.

— Что за вопрос тебя мучает, Хан? — вздохнул профессор.

— Всегда поражался твоей проницательности, — улыбнулся председатель. — Ты будто мысли читаешь.

— Уметь бы мне читать мысли. — Либерт прикрыл лицо ладонью. — Я бы хотел знать, какие мысли крутились в голове тех негодяев, которые сбили наш вертолет.

— Прости…

— Да перестань. Я не должен был этого говорить. Извини. Лучше выкладывай, что за вопрос тебя терзает.

— Что можешь сказать об этом парне, который тебя спас?

Либерт на какое-то время задумался.

— Ты в чем-то его подозреваешь?

— А как иначе в такой обстановке? Сам посуди.

— Я понимаю. Только думаю, что твои подозрения беспочвенны. В этом парне что-то есть. И оно не враждебно нам.

— Но почему ты в этом уверен?

— Ты только что сам сказал, что я проницателен, — грустно улыбнулся Либерт.

— Ты понимаешь, что на кону очень многое?

— Я это понимаю, как никто другой.

— Джонатан, подумай, насколько мы можем ему доверять.

— Знаешь, я ведь вовсе не рад, что остался жив. Но ему я благодарен, за настоящий поступок. Я видел его глаза, когда он помогал мне хоронить жену. Ему стоило огромного усилия сдержать слезы, когда вокруг него тлели обугленные тела погибших. Когда на нас напало это чудище, я понял, что он готов на все ради спасения незнакомого ему человека. И он этого человека спас. Он в два счета мог бы добраться до своей машины и смыться восвояси, но он тащил на себе абсолютно незнакомого старика, не желающего жить. Я не даю тебе совета, Линг. Но я скажу, как поступил бы я. Я бы доверился ему. Судьба послала его мне, чтобы я мог сказать тебе, что судьба послала его нам.

— Прости, Джонатан. Но разве ты не усматриваешь в этом умысла?

— Нет никакого умысла, Хан! — воскликнул старик. — Они стреляли по нам! Они нас убивали! Ты уж поверь мне, в их планы не входило, чтобы в этом ржавом вертолете кто-то выжил! Да и чудо, что выжил после такой пальбы! У меня отняли последнее, понимаешь?! Много лет назад я потерял единственного ребенка! А теперь жену! Какой тут умысел?!

— Успокойся, друг. Извини. — Линг положил руку ему на плечо. — Думаю, ты все же прав.

Генерал Иван Сотников. Живая легенда для молодых офицеров Комитета государственной безопасности России. Его сурового и пронизывающего умного взгляда из-под тяжелых бровей на вытянутом жилистом лице побаивались даже начальники. На счету этого двухметрового седовласого великана было двадцать шесть боевых операций, в которых он лично принимал участие. Генерал Сотников слыл авторитетом даже для президента страны, чей портрет висел за спиной генерала, а это говорило о многом. Очень жесткий и бескомпромиссный человек, но никто не мог упрекнуть его в несправедливости.

В кабинет вошел полковник Калашников, который был другом генерала еще с далеких и славных лет боевой академии, которую проходил каждый второй выпускник школы КГБ.

— Володя, заходи. — Сотников указал на кресло рядом со своим рабочим столом. — Садись.

Калашников положил на стол перед генералом черную кожаную папку и сел в кресло.

Сотников раскрыл папку. Экран внутри ее автоматически включился. Генерал стал просматривать лежавшие в папке бумаги, то и дело поглядывая на экран.

— Выяснили, что там за необъяснимая вспышка была на орбите? — спросил он, не отрываясь от документов.

— Вспышка была зафиксирована нашим орбитальным патрулем на высоте около пятисот километров над Европой. Характер вспышки говорит о том, что либо на орбите взорвался ядерный заряд, либо какой-то идиот вздумал уйти в гиперпространство прямо над планетой. Отсутствие характерных излучений и ударной волны говорит о втором, — отрапортовал Калашников. — Хорошо, что в иллюминаторах космических кораблей стекла реагируют на яркие вспышки и затеняют их. А то все, кто это видел, могли потерять зрение. Вспышку наблюдали и с Земли. В Европе ее хорошо было видно, хотя бы и днем.

— Это серьезное ЧП, Володя. — Генерал взглянул на полковника. — Как все это можно объяснить?

— Летчики противовоздушной обороны с мыса Таран докладывают, что наблюдали взлет одного из кораблей Балтийской академии имени космонавта Леонова. Обычно академия ставит в известность военных, так как их космодромы примыкают друг к другу. Но в этот раз все прошло без оповещения о полетах. Я связался с академией. Никаких полетов на сегодня не запланировано. Правда, в комплексе должны были находиться шесть курсантов, которые занимались самоподготовкой. Военный патруль с базы на мысе Таран по моему распоряжению обследовал ангары академии. Отсутствует учебно-тренировочный звездолет «Альтаир». Курсантов тоже нет. Дома они не появлялись. Я дал распоряжение территориальному управлению КГБ разобраться в ситуации и представить более полный отчет в течение двух часов.

— Черт возьми, полковник, — прорычал Сотников. — Знаешь, как это называется? Вот как: из-под носа у ПВО угнали космический корабль. А потом под носом у орбитального патруля совершили немыслимое! Ушли в гиперпространственный скачок прямо с орбиты! Завтра прилетит армада космических пиратов — мы и ее проморгаем, потому что ни у кого не было в мыслях, что кто-то может на такое пойти! Так?! Ведь никто не мог представить, что какой-нибудь псих решит угнать звездолет и создать гиперпространственную воронку на орбите планеты, подвергая тем самым опасности не только свою жизнь, но и жизни тысяч людей на Земле! Черт возьми, но ведь и ПВО, и орбитальный патруль для того и существуют, чтобы предполагать все, что угодно! Заигрались?! Задрябли совсем?! Матиас Руст, севший на Красную площадь, по сравнению с этим просто отдыхает, черт возьми!

— Иван, давай горячиться не будем, а дождемся окончательного отчета.

— Черт возьми!!! — снова выругался генерал.

— Наш корабль спецсвязи, который курсирует невдалеке от «Черного пульсара» и обеспечивает нам связь с «Октавой», засек еще один связной корабль. Конечно, никакого криминала в этом нет, но они попытались просканировать содержание переговоров, когда корабль проводил двухстороннюю передачу. Связь осуществлялась посредством пятисотдвенадцатибитного нелинейного плавающего кода. А это, согласись, очень подозрительно. Он почти не поддается расшифровке.

— Ты знаешь, чем пахнет нарушение закона о защите прав конфиденциальной информации, Вова? — усмехнулся Сотников. — Кто давал санкцию на сканирование содержания передачи данных?

— Маленькое проявление инициативы, — улыбнулся Калашников.

— Эх, Володя. Плачет по тебе гауптвахта. Чей корабль — выяснили?

— Да. Все тот же загадочный консорциум «БеркМедиаХолдинг».

— Вот как? Ты думаешь…

— Да. Ты меня правильно понял.

— Хорошо. Жду вечером отчет по Зети — и разберись с угоном звездолета. Это ЧП государственного масштаба, Володя.

Бездействие угнетало. Оно вгоняло в депрессию. Ди Рэйв понимал, что если он не займет себя, свой разум чем-то очень важным, то обречен постоянно думать о Жанне. А от мыслей этих становилось очень плохо. Необходимо было сублимировать свою боль во что-то иное. Теперь, когда лидеры повстанцев, а именно так они стали себя называть, приняли Ди Рэйва не как шпиона Зоренсона, а как человека, способного помочь, у него появился шанс уйти от своих переживаний.

Однако повстанцы решили действовать по принципу «доверяй, но проверяй». Именно поэтому к нему приставили двух соглядатаев. Это были великан Карл Ховард и кубинский красавчик Рауль Карлос. Они всюду следовали за Ди Рэйвом по пятам и оставляли его в одиночестве разве что в туалете. Симону вернули его вещи, в том числе телефон; выдали даже оружие, но эти двое, которых Ди Рэйв окрестил странными прозвищами Бивис и Батхед, служили ему напоминанием, что все это доверие мнимое и один неверный шаг может стоить ему жизни. Одна внешность Ховарда наводила такую тоску и желание держаться подальше, что иным мыслям не оставалось места.

В данный момент Ди Рэйв находился в одной из небольших, выдолбленных в горной породе ниш. Эта так называемая комната без лишних удобств была выделена ему для составления плана, который Симон должен был явить Лингу и Рейнхарду. Он сидел за компьютером и изучал карту континента. Киномагнат только что связывался по телефону с Сайлером и уже знал, что завтра состоится тотальный налет на все оставшиеся поселения планеты, а сейчас идут упорные поиски беглецов из Сидонии и Марса. Руководил разведывательными полетами Эрвин Валдис, а это значило, что тот не пошлет шпионов в эту область, так как спрятал здесь главный козырь — Симона Ди Рэйва. Это большой плюс. Но вот как спасти жителей остальных колоний? Хотя можно было дать головорезам Зоренсона учинить расправу, и тогда выжившие без колебаний присоединились бы к повстанцам. Но Симон не мог пойти на такой шаг. Если есть возможность спасти людей, ее надо использовать. Если таковой возможности нет, ее надо найти.

— Карл, поди сюда, пожалуйста, — позвал Ди Рэйв, пристально смотревший на развернутую компьютером трехмерную голограмму.

— Ну? — Ховард, вертевший на пальце свой бластер, подошел к нему.

— Что вот это за место отмечено предупреждающим знаком? — Симон ткнул пальцем в голограмму, отчего та замерцала.

— Где?.. А, вижу. Это пещера Асхолия, — сообразил Карл.

— Как ты сказал? — Ди Рэйв уставился на своего соглядатая.

— Пещера Асхолия.

— Ass hole? Это что, шутка? Кто мог так назвать пещеру?

— Ну, вообще-то, официальное ее название Хелл-Плэйс. Но у нас в народе ее называют Хеловое Место или чаще Асхолия.

— И за что такая нелюбовь?

— Дурная репутация. Ни одна живая душа, которая спускалась в эти пещеры, не вернулась. По некоторым данным, за все время колонизации Зети там пропало около семисот человек и представителей других рас.

— И что, никаких научных экспедиций не проводилось? Двадцать второй век на дворе!

— Почему? — Ховард усмехнулся. — Проводились. Даже спасательная операция с участием вооруженного спецназа проводилась. Но я же говорю: никто оттуда не вернулся. Вот и наложили запрет на данное место.

— Нам надо срочно осмотреть эту пещеру. — Ди Рэйв потер руки.

— Ты сдурел, что ли?! Ты слышал, что я сейчас сказал?! НИКТО оттуда не вернулся! Семьсот душ просто исчезли!

В комнату вошел угрюмый Рейнхард.

— С каждым часом все хуже и хуже, — сказал он, обращаясь к Ховарду. — Уже воровство здесь началось. Это вызвало несколько драк и истерик. Общее настроение в убежище все падает. Разговоры пошли, что я и Линг используем всех беженцев как заложников. Такими темпами и до бунта недалеко. У вас есть какие-нибудь идеи, Ди Рэйв?

— Выявите и изолируйте на время всех смутьянов, — усмехнулся Симон.

— Нам еще обвинений в репрессиях не хватало! — вскинулся Бист.

— Ну, тогда готовьтесь к худшему, любезный. Ваше общество находится в состоянии войны с властью мракобесов. И это кризисный случай. Во времена любого кризиса настоящий лидер должен уметь принимать твердые решения и не бояться ответственности за них. И уж никак нельзя отмахиваться от очевидных бед, предпочитая принцип «проблемы нет, потому что я не хочу ее видеть». В прошлом веке человечество едва не сгубили не шовинизм и не религиозный экстремизм, не социал-дарвинизм и масонство, не сатанизм и крестовый поход демократии с ее идеалом однополярного мира под властью мировой закулисы! Наш мир едва не погубил либерализм, который ничего этого не желал видеть, пока человечество не запылало пожаром мировой войны, скатившись к тотальной деградации и моральному разложению общества! Так было в свое время и с гитлеризмом. Не задабривайте зло! Запомните, Рейнхард. Опаснее болезни — нежелание больного лечиться. Так что выявите и изолируйте смутьянов. Запустите в массы надежных людей, и пусть они тоже распускают слухи, но уже отвечающие вашим интересам. Пресекайте любую крамолу. Из-за кризиса ваши люди перестали быть дружной общиной. Теперь они все больше похожи на толпу, готовую сорваться в безумие. Когда общество превращается в стадо, ему нужен заботливый, но строгий пастух. Если у стада будет вожак, то оно превратится в стаю. Иначе всех съедят поодиночке. Это простая истина, и нельзя ее забывать.

— Много риторики для простого актера. — Бист пристально смотрел в глаза Ди Рэйва. — Однако весьма разумные доводы.

— Чтобы находить решения для преодоления политических кризисов, необязательно быть провидцем и уметь заглядывать в будущее. Достаточно хорошо знать прошлое. Я ничего нового не изобрел и просто опираюсь на опыт человечества. Так что займитесь наведением порядка внутри общин. Думая о том, каким будет ЗАВТРА, не забывайте про ВЧЕРА. А я попробую подыскать дополнительное убежище для возможной эвакуации отсюда и сокрытия вероятных беженцев из других общин, которые будут атакованы завтра. Нам нужны еще сутки. Мы дискредитируем Зоренсона перед всей планетой и войдем в один из ближайших городов, где население встретит вас с большей симпатией, чем могло бы быть нынче.

— Почему бы просто не дать команду вашим роботам, которые находятся у канцлера, чтобы они его убили? Зачем еще чего-то ждать и создавать себе трудности? — осведомился Ховард.

— Во-первых, Карл, роботы не могут убивать. Это основополагающий принцип робототехники. Во-вторых, это ничего не изменит. Нам — точнее, вам — нужен не дворцовый переворот, а революция. Вам нужна симпатия масс. В данный момент вас воспринимают не иначе, как террористов и угрозу обществу. Поверьте, за то время, что я находился в столице, это ясно бросалось в глаза. Без общественной симпатии не видать вам успеха. А убийство Зоренсона, ко всему прочему, может спровоцировать крупномасштабную военную интервенцию фенфирийцев.

— Ну что же, Симон. Признаю, что в общем вы правы, и охотно соглашусь с вашими доводами. А где вы собираетесь найти дополнительное убежище? — Рейнхард скрестил на груди руки.

— Тут. — Ди Рэйв снова ткнул пальцем в голографическую карту.

Бист некоторое время изучал проекцию, а после изумленно уставился на Ховарда.

— Это что, Асхолия?

— Да, — кивнул Карл. — Я предупреждал его, а он не хочет слушать.

— Симон, вы плохо знаете, что это за место, — начал Бист.

— А вы — знаете? — Ди Рэйв усмехнулся и поморщился. — Что-нибудь, помимо глупых суеверий и предрассудков, есть в сведениях об этой пещере?

— Но сотни пропавших не суеверие, а факт! — воскликнул Бист.

— Говорящий только о том, что они пропали, и ни о чем больше. Возможна тысяча причин, по которым они не вернулись. И львиная доля этих причин, скорее всего, представляет собой вполне разрешимую проблему. Это я и собираюсь выяснить. — Киномагнат был настроен решительно. Так он пытался преодолеть и собственный кризис.

Симон пытался сказать что-то еще, но в комнату влетел Хан Линг и, глядя на Ди Рэйва испепеляющим взглядом, прошипел:

— Надеюсь, у вас есть внятное объяснение?! Потому что у меня есть непреодолимое желание поставить вас к стенке!

— А в чем дело? — Симон нахмурился.

— К нам приближается еще один флайер! Такой же, на котором явились сюда вы! Что все это значит? Только не называйте это простым совпадением! — негодовал председатель Сидонии.