Герои в красных галстуках

Мальчишки уходят в разведку —

мальчишки играют в войну…

Качают кленовые ветки

полуденную тишину,

и городу сонно и жарко

в распаренной той тишине.

Палящее солнце над парком

в белесой висит вышине —

все будто сомлело от зноя…

Разведчик не может сомлеть!

Не скрипнуть сучку под ногою,

травинке не зашелестеть.

Встревожен у «синих» дозорный,

наверно, два долгих часа

все слушает он

каждый шорох,

все смотрит до боли в глазах,

а сам понимает: напрасно! —

безмолвию вовсе не рад.

Он знает:

разведчики «красных»

в разведке не знают преград!

Где телом к стволу припадая

и тенью мелькая в листве,

где вдруг без следа пропадая

в кустарнике мелком, в траве,

повсюду пройдут (что — посты им?),

решая задачу свою, —

и крепко достанется «синим»

в сегодняшнем жарком бою!

Мальчишки уходят в разведку —

ловки, загорелы, босы…

А дома отцы

над обедом

сердито глядят на часы,

и мамы у окон маячат

(тарелка, половник в руках):

«Поди, все сражаются…

Значит,

под вечер придет в синяках!»

И мамы мальчишек ругают:

— Далась же им эта игра!..

И мамы не знают, не знают,

что скоро настанет пора —

и дымным, тревожным рассветом

без долгих напутствий и слез

уйдут их мальчишки в разведку,

да не понарошку —

всерьез.

Не знают и сами мальчишки,

что будет у них впереди…

Сторожко

(ботинки — под мышкой,

чтоб легче дозор обойти) —

пусть мамы и папы ругают

и стынет забытый обед, —

к «противнику» в тыл проникая

в предчувствии скорых побед,

фанерные пистолеты

за пояс привычно заткнув,

мальчишки уходят в разведку,

по книжкам играя в войну.

«…Как раз и придете к рассвету!..

Да зря не рискуйте!.. Пора…»

Мальчишки уходят в разведку.

Но это уже не игра:

мальчишки уходят в разведку,

в ночи не видны,

не слышны…

Второе военное лето

идет по дорогам страны.

Мальчишки про игры забыли,

себе прибавляя года:

с чужими крестами на крыльях

чужие

ревут эскадрильи,

родные бомбят города…

И танки с крестами на башнях

российские топчут хлеба…

И так это горько и страшно,

что тут не до школьных забав.

Но страх твою храбрость не сломит

и горю ты воли не дашь,

покуда враги

в твоем доме

кровавый справляют шабаш, —

покуда не просто

Победу

увидеть за долгой войной.

…Мальчишки уходят в разведку.

Остались свои за спиной.

Так тихо! —

как будто на свете

и нету войны никакой.

Пожары зарницами светят

на том берегу, за рекой.

Там город,

где пели

(а если

привиделось это во сне?)

свои пионерские песни…

играли в войну по весне…

Как много — всего и не вспомнишь —

там было!

От дружб и до драк…

Веселый ты город, Воронеж!..

…Теперь в этом городе — враг.

И все, что узнал,

до рассвета

ты должен к своим принести…

Мальчишки уходят в разведку,

хоть могут назад не прийти…

Река их чуть-чуть покачала,

тела обнимая, волна,

как в мирные дни, зажурчала —

и снова кругом тишина.

А вот и окраина —

город…

Изрытый обстрелом асфальт…

И вдруг —

до нелепости скоро —

все рушится с окриком:

«Хальт!!!»

И Юрка, в ворота ныряя,

кричит тебе:

«Костя, беги!..»

Но выстрелы тишь разрывают,

и гулко гремят сапоги, —

и путь к отступленью отрезан,

и поздняя мысль:

«Не везет…

Вдвоем не уйти — бесполезно…»

Так пусть хоть один — да уйдет!!!

Допросы…

И хочешь не хочешь —

не спрячешь нечаянных слез,

коль град полновесных пощечин

несет тебе каждый допрос.

И все ж,

вытирая угрюмо

подушки раздувшихся щек,

так славно украдкой подумать;

«А все-таки Юрка утек!..»

Молчанье — ответ на побои.

И —

сквозь оглушающий щелк

пощечин —

в душе озорное прорвется:

«А Юрка… ушел!..»

Ушел — да не вдруг…

Ты не знаешь,

что месяц-другой — и в бою,

в разведку опять собираясь,

он голову сложит свою

и в мертвые будет на годы

зачислен…

Но время придет —

он в памяти верной народа,

назло всем смертям,

оживет!

Чтоб

завтрашних дней пионерам,

готовым в разведку уйти,

остаться навечно

примером

идущего впереди.

Так — будет!..

А ты и не знаешь —

сидишь без надежд на побег,

часы и минуты считаешь,

что жить остается тебе…

Но и над могилою даже,

когда автоматы — в лицо,

ты слезы упрямо размажешь,

а все же ни слова не скажешь —

боец умирает бойцом!

…А ночью,

очнувшись в кромешной,

безмолвьем пугающей мгле,

не сразу поймешь, ты, конечно, —

на небе ли ты, на земле?

Но вспомнится: Юрка… разведка…

«Да зря не рискуйте!..»

Расстрел…

Успеть бы уйти до рассвета…

«А все-таки я уцелел!»

Смешается кровь со слезами,

с надеждою — страх,

пополам,

покуда, теряя сознанье,

ты будешь ползти

в этой яме

по мертвым остывшим телам.

Так больно, что, кажется, —

нету

ни сил, ни желанья терпеть…

Успеть бы к своим до рассвета.

Успеть бы!..

Успеть бы!..

Ус…петь…

Все будет:

разбитые ноги —

хоть плачь! — тяжелее свинца…

И страх,

что у этой дороги,

наверно, не будет конца, —

и радостный миг возвращенья

и крепкие руки друзей!

И будут недели леченья

в тылу,

и заботы врачей, и бегство

с мечтою заветной

(одна у мальчишек она)

на фронт:

поскорее — в разведку!

Чтоб завтра добиться победы,

сегодня

разведка нужна.

Все помним мы —

в нас не остыли

великие эти года.

Жаль только — уже позабыли

о них кое-где господа.

А надо б им взять на заметку:

с землею,

где — взрослым под стать —

мальчишки

уходят в разведку, —

вовеки им не совладать!

Разведка, разведка, разведка…

Команда короткая:

«Взлет!» —

и мчится в космических недрах

корабль под названьем «Восход».

Легко затеряться в пустыне,

что неба ночного черней…

Но три космонавта в кабине

спокойны на вахте своей.

Следит за полетом, волнуясь,

и слушает жадно Земля —

уверенно в Центр рапортует

пилот-командир корабля:

«Идем по программе.

До скорой!..»

И каждую из передач

«У всех самочувствие в норме!» —

закончит улыбкою врач.

А третий…

Вглядись-ка поближе

(узнать через годы хитро!):

да, третий —

тот самый мальчишка,

расстрелянный в сорок втором!

он, правда, постарше сегодня:

блестит на висках седина

(расстрел — не сюрприз новогодний

и тоже не праздник — война)…

О чем он задумался,

третий,

листая молчком бортжурнал? —

О том,

как тогда, на рассвете,

со смертью в пятнашки играл?..

О том,

что могло бы — и хуже?

Могло бы… Но вот — пронесло

(«а многим —

да Юрке тому же —

отчаянно не повезло»)…

О том,

что опять он — в разведке?

За тех, кто не смог.

Не дожил

(«какая же — та или эта

труднее?

Попробуй, реши…»)

За Павлова Юрку,

чей тезка,

«Восход» провожавший в полет,

шел первым разведчиком в космос

(«а сколько их завтра уйдет!»)…

* *

Разведка, разведка!

Разведка,

ты — детства мечта моего…

Прекрасное слово — разведка!

В чем смысл настоящий его?

Не только приблизить победу,

умело пробравшись к врагу, —

земные богатства разведать,

на поиски канув в тайгу.

Не от тридевятого царства

искать золотые ключи —

от тяжких недугов

лекарства

найти

как находят врачи,

растениевод неуемный —

пшеницы невиданный сорт,

настойчивые астрономы —

мелькнувший в ночи метеор…

Разведка —

все та же работа! —

По трассам рабочих орбит

летят в облаках самолеты,

плывут по морям теплоходы,

по кручам идут вездеходы,

вгрызаются буры в гранит,

уносятся к звездам ракеты,

космические корабли,

и вся наша жизнь

есть разведка

великого завтра Земли!