Герой на подработке. Без царя в голове

Глава 14

Как я заснул за столом, я не помнил. Вроде и глаза не слипались, а взял да и задремал что-то, едва вокруг послышалось сопение спящих людей. Перед рассветом, решивший пойти отлить, Адмирал Джейк, правда, меня разбудил. Я сонно похлопал ресницами, поглядел на залитый воском подсвечник, в котором не осталось даже огарка свечи, и, силой воли влача затёкшее тело, рухнул на лежанку. А там все посчитали за лучшее меня не трогать. Наверное, наивно подумали, что я работал всю ночь напролёт. Так что моё второе пробуждение состоялось далеко не ранним утром. Оно пришлось за пару часов до полудня, но первым, что я увидел, стало не местоположение солнца на небосклоне и не балки потолка, а огромные жуткие глаза-пуговицы. Пока я спал, Элдри сунула мне своего медведя прямо к лицу, не предполагая, что вместо радости со мной едва разрыв сердца не случится.

— Треклятье, — понимая, что к чему, осипшим голосом выговорил я.

— Проснулся? — спросил меня Данко.

— Ага, — я прочистил горло и спросил: — Где все остальные?

— Наш главный всем дело нашёл. Я вот, сука, у него ваще до самых верхов дослужился! Он мне мозги выеб, как бабе, и торжественно за хозяйку в своём доме пристроил, — горько высказал лучник. — Сказал, что всё равно пострелять не пустит. С одной ногой типа от снарядов не побегаешь… Как будто за домом я ему с одним глазом услежу!

— А Элдри где?

— Он её с Соколом отправил, чтобы со стен на диграстанцев поглядела.

— Вот урод, — только и сказал я.

— Урод то урод, но я его понимаю, — пожал плечами лучник. — Он прав, что за неё взялся.

— А я не прав, значит? — тут же насупился я.

— И ты прав. Но, сука, меньше.

— Это отчего же?

— Ты ведь знал, какое говнецо Стая, когда к нам набиваться в други пришёл?

— Знал.

— И что? Тебе самому озарение-то не ниспадает, что твоё право вырастить из дочки милосердную барыньку-недотрогу тут никому понятным не кажется?

— Это ты разбил нос Матёрому?

— Я.

— Тогда не буду говорить вслух то, что только что про тебя подумал. Я ж знаю. Ты не любишь, когда я болтаю.

— При Холще тоже рот на замке держи, — усмехнулся Данко. — Это он мне приказал, и, мать его, не забыл потребовать, чтобы я тебе ничего не вздумал ляпнуть.

— А ты взял да всё и выложил.

— А чё такого? Ты шибко умный, гад. Сам понимаешь, что стал бы я из-за тебя такому матёрому бугаю морду бить!

Я улыбнулся и приятельски похлопал лучника по плечу.

Наверное, виноватой в том, что мы не сдружились, была Марви, а именно её выбор после битвы с драконом. Не могу сказать точно, но я слишком часто возвращался к этому воспоминанию, чтобы искать причину в чём-то другом. Да и любил её Данко. Действительно любил. Так что, скорее всего, Марви причина. А даже если и нет, то пусть у меня не получилось сблизиться с ним так, как с Сорокой, но за столько лет совместной жизни я всё равно научился ценить этого соратника. И он меня, на самом-то деле, тоже.

Данко тем временем деланно поморщился. По сути, он был хорошим человеком, однако не любил этого показывать. А сейчас его угнетала плюс ко всему собственная бесполезность. И всё же один глаз и хромота были лишь половиной беды. В Данко что-то перегорело. Я прекрасно чувствовал его внутреннее безразличие.

… Наверное потому, что подобное уже не первый день ощущал и в себе.

— Не думал вновь у Холщи об отставке просить?

— Нет. Он знает, что мне на воле не жить.

— А мне думается, что это то, чего тебе не хватает, — сознался я, и Данко рассмеялся. Звонко и задорно. Но постепенно смех его стал грустным, а лицо приобрело тоскливое выражение.

— Я ведь, сука, присоединился к Стае незадолго до тебя. Всего несколькими неделями ранее. А до этого у меня даже свой хутор был. И жёнка.

Я удивлённо приподнял бровь, и ему пришлось пояснить:

— Стрельбе я выучился, едва стол перерос. Отец у меня охотой хлеб добывал. Хороший охотник был, удачливый, но, как мне девять зим стукнуло, его медведь-сволочь задрал. Мать моих младших брата с сестрой в реке потопила от горя. А я большой уже был. Вырвался. К дядьке кров просить пришёл. У него в ту пору своих малолетних ртов было немерено. Так что, пусть он меня не обижал, но накормить не мог. Вот я, сука, и подался с голодухи через год-другой в город. К наёмникам навязался. С ними долго вместе кого надо отстреливал. Мне ж, что дичь, что человек. Всё одно. А деньги копились. И живот наконец-то набил, и бородой обзавёлся. Вот я и решил, что хватит с меня жизни разгульной-то! Купил землю, поставил дом, приоделся порядочно да женился на веселушке. Она и работала хорошо, и в постели хороша была. О детях подумывать стали.

— Но не сложилось? — прекрасно понимал я, к чему мог идти такой рассказ.

— Не сложилось, сука. Заболела она сильно. Ребёнка мёртвого родила и сама в горячке скончалась, — вздохнул Данко. — Вот тогда я зажёг факел и спалил всё на своём хуторе к едрене фене. И дом, и сараи вместе с животиной. Лук боевой за плечом оставил с колчаном только да и пошёл куда глаза глядят. И стало мне тогда вот здесь, — он ударил себя по груди, — так хорошо и легко, как будто я чужой жизнью жить пробовал! Вмиг всё горе моё сгинуло. И до сих пор из того прошлого возвращать мне, сука, ничего и не хочется!

Его откровения затронули что-то во мне. Я ненадолго задумался о своей судьбе. О своём собственном прошлом. А потом решил привести тело в порядок, раз с душой как-то никак не выходит. Мысли заставили меня незамедлительно вычистить грязь под ногтями да вымыть с мылом голову в бадье с растаявшим снегом.

— Она ж, етить, ледяная! — аж вздрогнул лучник.

Но я любил холод. Так что ещё и поплескался водичкой, прежде чем вылить помутневшую воду на улицу. А там, несмотря на мокрые волосы, по новой насобирал снега в бадью. С горкой. И лишь потом быстро перекусил да сел наконец-то раздумывать над усилителем, способным помочь Данраду выиграть бой за город.

Дело шло плохо, потому что я не мог определиться с тем, какое заклинание мне стоит усиливать. У всего имелось больше минусов, чем плюсов. В конце концов, из-за таких проблем я начал отвлекаться на всё, что только можно. И когда пришла Элдри, даже заставил её подстричь меня, чтобы хоть как-то убить время. Увы, девочка на этот раз основательно переусердствовала с убиранием лишней длины. Она оставила на моей голове примерно сантиметровый ёжик. И всё. Волосы, ошарашенные отсутствием необходимости свисать по плечам словно пакля, тут же распрямились и стали торчать дыбом. И потому, посмотрев на себя в блюдо, я заключил, что вновь стал выглядеть на шестнадцать… Но, скорее всего, я тогда себе польстил. Сейчас я уверен, что смотрелся тогда на все восемнадцать годков!

— Иди лучше обед готовь, — вздохнул я, ничего не отвечая на вопрос Элдри, понравилась ли мне моя новая шевелюра.

Девочка вроде как расстроилась, но быстро подмела с пола волосы и действительно приступила к кулинарии. Отвлекаться мне вновь стало не на что. Разговор Сокола с Лисом касался каких-то совсем уж неинтересных тем. А там и Данрад пожаловал. По счастливой случайности, я в тот момент сидел за столом и задумчиво выводил спиральку мелом на доске, думая, походит ли она на улитку. А не то досталось бы мне на орехи!

— Надеюсь, ты готов? — с порога сурово спросил меня главарь.

— Да. У меня есть несколько хороших идей.

Телепортация. Точно! Мне нужна телепортация отсюда к едрене фене… хм… куда подальше отсюда.

— Меня, ядрёна вошь, интересуют не идеи, а их исполнение. Конунги решили по тем херам за стеной первыми ударить. Так что не сношай мне сейчас мозг. И знай, в два ночи тебе с Малой открывать бой ударом по баллистам.

— Понял, — разом ужасно расстроился я.

— Есть чё пожрать?

— Да. Я уже! — довольно пискнула Элдри и принялась вытаскивать из печи на стол большой горшок. А там и сняла с него крышку.

Внутри оказался то ли очень густой крупяной суп, то ли очень жиденькая каша. Посреди этой массы плавало несколько крупно порезанных корнеплодов. Так что, наверное, это был всё же суп. И есть его могли только очень непривередливые люди. На счастье повара, прихотливых в Стае, кроме меня, не наблюдалось. Поэтому вскоре, хваля трапезу, все шустро загремели ложками под довольную улыбку девочки. Она мнила себя настоящей повелительницей кухни.

Горячая еда, по всей видимости, разогрела и мой мозг. Я отложил доску и взялся за перо и чернила. Мысли показались мне достаточно хорошими, чтобы даже записать их. Вдохновение подсказывало, что задача главаря, оказывается, выполнима. Я с энтузиазмом принялся чертить схему. Это Данраду понравилось. Он удовлетворённо на меня покосился, а после, проверив, что его плащ подсох у огня, приказал всем высыпаться да по его уходу закрыть наглухо ставни, не пропускающие лучи слабого зимнего солнца. Самому ему, видно не до сна было. Он собрался уходить по каким-то только ему ведомым делам. Но, едва Данрад открыл дверь на улицу, как громко ругнулся:

— Охерела, что ли?! Чего, мать твою, здесь стоишь, сука, и глаза пялишь?

— Простите, сударь, — узнал я голос Герды и даже вытянул шею, чтобы убедиться, что это она, — я не решалась постучаться.

— Ба! Да я ж тебя знаю, — Данрад приподнял ладонью лицо женщины. — Какая ж ты красотка нынче! Не думаю, что такая кому из моих людей понравится.

— Я не работать пришла. Мне бы со Странником поговорить.

— Эй, Странник, — обернулся главарь. Из-за открытой двери в дом повеяло холодом зимы. Морозы долго царствовали на севере Диграстана. — Тут к тебе шлюха невиданной красоты пожаловала. Надеется, что ты её осчастливишь.

— Я занят, — спокойно ответил я, хотя Герда поймала мой взгляд. В её глазах читалась отчаянная мольба. Ей действительно было что-то очень и очень надо.

— Слыхала? Вали в свою конуру.

— Но мне правда нужно поговорить с ним! Правда!

Она попыталась юркнуть в щель между дверным проёмом и главарём. Само собой, Данрад не дал ей это сделать, ухватив за локоть.

— Пожалуйста, не надо делать мне больно! — тут же испуганно вскрикнула Герда.

— Ах, не надо, говоришь.

— Пожалуйста. Умоляю вас!

Главарь украдкой поглядел внутрь дома и, увидев заинтересованный взгляд Элдри, открыл для девочки обзор да ударил Герду кулаком в челюсть. Женщина сильно ударилась затылком о дверь. Ноги её подкосились. Она упала. Но Данраду этого было мало. Безо всякой жалости пиная женщину носком сапога куда придётся, он заставил её скатиться с крыльца. А там повернулся лицом к дому и, намеренно ловя нахмуренный взор Элдри, с усмешкой произнёс:

— Чего? Тоже хныкать и умолять собралась? В такую же плаксу-бабу вырасти хочешь?

— Нет.

— Тогда спали эту шлюху!

— Холща, — я решительно поднялся со своего места. — Эта женщина пришла поговорить. Со мной. Дай-ка я сам скажу ей пару ласковых.

Не глядя ни на кого и не ожидая разрешения вожака, я вышел на улицу и наступил всем весом на ладонь стонущей Герды. Она сразу же протяжно заскулила ещё громче.

— Я предупреждал тебя не искать со мной встречи. Ещё раз придёшь сюда, вырой-ка сначала себе могилу, — сказав это совершенно спокойным голосом, я сошёл с ладони. Пальцы на женской руке кровоточили и дрожали. Я схватил Герду за них и поднял на ноги, чтобы сразу же грубо отпихнуть от себя.

— Арьнен…

— Не смей возвращаться!

Она кое-как, шатаясь, постаралась покинуть негостеприимное место. Я не стал смотреть ей вослед, решив продолжить работу, покуда из-за эмоций не потерял долгожданное озарение. Однако взглядом столкнулся с главарём. Данрад скептически‑иронично глядел на меня, а там и, вытягивая руки в сторону от тела, издевательски поаплодировал.

— Тебе нужна смерть? — одними губами шепнул я, задерживаясь возле него. — Подле баллист будет предостаточно солдат и офицеров. И Элдри об этом знает!

— Да, — не менее тихо ответил он. — Я позаботился, чтобы она об этом узнала. Дал подзорную трубу разглядеть их лица.

На этой ноте он ушёл на улицу, а я внутрь дома. Дверь никто из нас закрывать не стал. Так что я накинул меховой плащ, прежде чем сесть за стол. Всё равно в доме было прохладно и без верхней одежды один я красовался. Но Данко моя реакция не устроила. Он витиевато матюгнулся и, выползая из-под одеяла, похромал да прикрыл дверь.

— Эй, детка. Неужели с моей ногой точно ничего поделать нельзя?

— У меня не получается, Данко. Это колено, а колени очень сложные, — виновато ответила Элдри. — Я боюсь разрушить сустав и сделать всё подвижное неподвижным.

— Честно. Лучше ей не экспериментировать, — подтвердил я, заставляя лучника тяжко вздохнуть.

— А если ты сам?

— В принципе, да. Но я уже говорил тебе, что плохо чувствую целительские процессы. Могу трактат написать, как оно надо. Но не больше. Это как талант. Ты вот в любую мишень попадаешь, а кто-то тетиву натянуть не может. Так что тоже свой риск, что затяну чрезмерно, когда уже пора остановиться, или наоборот.

— И плевать. Я не хочу ждать целую неделю.

— Не стоит мне лечением заниматься.

— Плевать! Делай давай, что говорю!

Ну, плевать так плевать. Чего мне от практики отказываться? Я уложил Данко на его лежанку и постарался определить, что с его ногой ранее происходило. Совершённое Элдри вмешательство нельзя было затрагивать без предварительного изучения. А затем, всё-таки вдохновение штука мощная, я принялся за дело. Чувствовал себя я при этом как недоучивший материал отличник-студент на экзамене. Вокруг меня разливалось ощущение напряжённости, неуверенности и нервозности из-за экспромта.

— Всё, — где-то через полчаса кропотливых трудов заявил я. — Перестало болеть ведь?

— Да! — радостно воскликнул Данко и хотел было поднять ногу, чтобы посгибать её в колене, как я с предупреждающим возгласом по новой уложил конечность на лежанку. Крайне аккуратно.

— Тихо ты! Не суетись.

— Э-э-э. А что такое? — с подозрением полюбопытствовал мой пациент.

— Элдри, подай мне какие дощечки подлиннее, чтобы я смог зафиксировать всё.

— Да. Сейчас найду.

— А что такое? — с ещё большим подозрением спросил мужчина.

— В принципе всё замечательно. К завтрашнему обеду сможешь ходить, как и прежде.

— А сейчас, сука, то что? — настаивал лучник, нехорошо на меня глядя.

— Я немного передержал процесс, так что кости ноги у тебя пока мягкие, как глина. При движении их может покорёжить, а там так и остаться, — всё же сознался я и быстро-быстро добавил. — Но хорошая весть, что и как глина затвердеют они быстро. Сейчас я всё зафиксирую. И, если ты не будешь вставать до завтра, то всё будет изумительно. Просто изумительно!

— Изумительно?! — гневно выкрикнул Данко. — Тут ночью осада намечается и жопная мясорубка!

— Несмотря на внешние обстоятельства, поверь, тебе лучше полежать этой ночью в кровати.

— Сукин ты сын! — обессиленно простонал он, падая головой на подушку.

— Ты сам просил, — мстительно напомнил я и начал фиксировать конечность в своеобразном лубке.

— Два мага. Два мага и оба на хер недоделанные!

— Да брось ты. Тебе колено повредило так, что любой другой на твоём месте возликовал бы, что вообще хромота пройдёт! — возмутился Адмирал Джейк. — У нас во флоте на руках носят и в очко целуют откровенное фуфло. Я от ассортимента зельев Странника, как впервые узнал, обомлел аж. И ведь хороши! Не подкрашенная водичка.

Эти слова заставили Данко заткнуться. Так что я, закончив с мрачным, но уже молчаливым лучником, вернулся к своему листу и схеме. Элдри подсела рядом и стала наблюдать за моей работой. Несмотря на приказ Данрада отсыпаться, спать ей совсем не хотелось, так что вскоре она начала меня мучить вопросами по тому, что я делал. И ответив на несколько из них, по итогу мне пришлось заявить, что либо она наблюдает молча, а потом получает разъяснения, либо пусть идёт картошку чистить. И, к моему удивлению, выбрала девушка картошку. Вот, собственно, потому поздний ужин и вышел плотнее обеда.

Поздним же ужин стал из-за того, что Стая долго отдыхала, да и повелевший такое мудрое дело Данрад пришёл именно к концу сумерек. Вид у него был совсем невесёлый. Главарь механически отправлял ложку за ложкой в рот и даже не сразу заметил, что плошка опустела. Однако, поняв это, он решительно отодвинул от себя посуду. После чего оглядел нас всех и угрюмо сказал:

— Дерьмовая ночка будет. Сущий кабздец! К ним, ядрёна вошь, подкрепление основательнее некуда пришло. Королевский флаг. А где этот идиот-венценосец там и сучара граф Верриль. И вот этот ушлый сукин сын военного говнеца с собой не притащит!

От такой речи я забыл пихнуть ложку в рот, и тушёная картошка упала на полу моего плаща, оставляя на нём некрасивый склизкий след. Наверное, надо было снять его, как и всегда, но я так хорошо пригрелся.

— А если свалить из города? — поинтересовался Браст.

— Как? Ты разве не видел, что Йордалль свиньями облуплен со всех сторон? Не? — укорил его за непродуманное предложение главарь. — Будем действовать по первоначальному плану… Ты там как, Странник? Готов?

— Почти. Мне надо ещё несколько часов. После услышанного хочу всё-таки помимо основного варианта и запасной отработать.

— А основной какой?

— Повысить мощность выстрела башенных катапульт да заменить ядра на бочонки с замораживающей смесью. Все технические новшества Шрай-Хана может заменить магия. Состав Элдри уже начала готовить, — я кивком головы указал на огромный чан. — Но было бы хорошо, если б шаманы помогли с объёмами. Вдруг здесь траекторию никто толково рассчитать не сможет, и понадобится больше снарядов?

— Лады, я скажу конунгам. Бочки уже нашёл?

— Нет пока. Я думал после ужина отправить ребят на улицы.

— Забей, они мне на стене нужны. Кто из варваров прикатит да на телегах до места довезёт.

— Отлично!

— Ещё что-нибудь нужно?

— Нет. Только время.

— Тогда явишься с Малой, когда будете готовы. Сокола я с вами оставлю. А остальные все давайте, собирайтесь.

— И я?

— Ты за домом следить останешься, — сухо ответил главарь обнадёженному Данко.

— То есть меня уже и за всех не считают, — буркнул тот, но Данрад никак на его ворчание не отреагировал.

Сборы не были долгими. Много ли воинам надо? Так что они ушли. Садящееся солнце на диво живописно окрасило небо и лежащие на крышах сугробы в розово-алый и голубой цвет. И следы Стаи, кажущиеся в поздних сумерках чёрными пятнами на сером покрывале, наполняли тоской моё сердце. Нехорошее предчувствие разлилось по моему телу, огненными иголочками проникая в каждую жилку.

— Интересно, за какое предсказание шаману отрубили голову?

Никто мне не ответил. Сокол помогал Элдри сыпать в котёл сколотый с крыльца лёд. Данко лежал на кровати и зло пыхтел, погружённый в свои мысли. А я… я вышел на улицу и постарался зачистить снегом плащ. Помогло это мало, так как я обнаружил и множество других пятен помимо нынешнего следа картошки. Пришлось вернуться в дом да застирывать. И глядя на то, как гротескно висит одежда возле печи, огонь в которой уже погас, я достал из сундука основательно запылившийся чёрно-серебряный плащ. Тот самый, который некогда столь старательно чинили гномы. В родимых сапогах да в нём водить пером по бумаге, наслаждаясь изгибами линий, стало намного приятнее… ибо Сокол, ранее не видевший этой одёжи, снова завистливо прицокнул языком.

Раздался стук в дверь.

— Кого там опять принесло? — тихим голосом рассердился Сокол. — Уж сказано сотню раз, что не нужно больше бочонков! Сами скажем, когда будем готовы разливать.

— Объясни этим тупоголовым снова! Не поймут, так хоть дубиной по макушке вдарь, но дай мне уже тишины! — зло прикрикнул я.

Мне требовалась всего минута времени, чтобы закончить схему, и даже эта последняя минута не могла пройти спокойно!

— Малая, когда ты там доваришь, а? — с надеждой шёпотом вопросил, не покидающий лежанки Данко. — Меня не то, чтобы старательные идиоты так достали, но уже действительно пора разливать. Надо вывезти это дерьмо, и вам на войну топать.

— Недолго. Около часа где-то, — не отвлекаясь от перемешивания второй порции состава, пояснила она. — Пены много. Она мешает.

— На пиве она тоже мешает, — задумчиво заметил лучник, и я не преминул гаркнуть:

— И это я постоянно болтаю?! Заткнитесь все уже!

Сокол тем временем открыл дверь:

— О! Чего тебе, баба?

Я внутренне напрягся — вдруг снова Герда? Но голос женщины оказался другим, более робким, неуверенным и девчачьим.

— Мне бы с магом поговорить.

— Пошла на хер, — тихо шикнул на неё Сокол.

— Пожалуйста, сударь!

— На хер пошла!

— Не гоните меня!

— Вали тебе сказано!

— Хочешь орать, так впусти её лучше! — взбесился я.

— Ну, маг дозволил. Повезло тебе, девка.

— Кто там, Сокол? — спокойно спросила Элдри.

— Девчонка какая-то. Снова. Батька у тебя сегодня популярнее некуда! — пошутив, Сокол посмотрел на меня. — Так что с ней делать?

— Отойди от двери и пропусти её внутрь. Самому интересно, что сказать хочет, — благодушно усмехнулся я над своим недавним гневом, ибо всё-таки завершил заключительных штрих руны.

Вошедшая девушка действительно оказалась молода и в целом приятной наружности, хотя сутулилась чрезмерно. Она пугливо сжималась и горбилась. Глаза её, словно у испуганной лани, метались по обстановке дома, но она всё же нашла в себе силы преодолеть сильный внутренний страх и робко подошла ко мне.

Это было настоящее проявление смелости, достойное уважения. Для самой себя девушка совершила подвиг.

— Это вы сударь Странник?

— Я, — признавая истину, развёл я руками и улыбнулся. Настроение стало хорошим, а гостья мне понравилась.

— Не знаю, насколько правильно было к вам идти, — она начала судорожно мять в руках снятые варежки, — но мне больше не у кого просить помощи. Я слышала, что маги могут всё.

— Всё, в пределах разумного.

Зря я с таким воодушевлением это сказал. Видимо, прозвучало как согласие какую-нибудь просьбу осуществить, раз лицо моей собеседницы вмиг расцвело. Она бухнулась на колени, схватила мою руку и прижала к своему лбу.

— Помогите мне. Я сделаю всё! Всё, что вы попросите взамен!

— Да чего тебе надо-то? — вырвав из её хватки свою конечность да искоса поглядывая на во всю усмехающихся Данко и Сокола, прикрикнул я.

— Моя подруга умирает. У неё начались роды, но что-то не так. Из неё льётся столько крови!

— Девочка, тебе нужен не маг, а повитуха, — едва сдержал я желание покрутить пальцем у виска.

— Повитухи не придут к нам ни за какие деньги, — начала та плакать навзрыд. — Мы неприкаянные!

— И с чего это вдруг?

— Если какая повитуха придёт, то тогда никто более не позовёт её в свой дом. Вот почему некому спасать жизнь шлюхе, вняв мольбам побирушки!

— А я-то с чего должен? — снова начал сердиться я. — Каждый получает только то, что заслужил.

— У меня есть семь серебряных медью! — девушка постаралась всучить мне в руки мой же кошель, на днях отданный Герде. — И речь идёт о хорошей женщине. Она правда хорошая!

— Кареглазая и с тёмными волосами? — уточнил я.

— Да. Вы её знаете? — удивилась девушка.

— Знаю, — я тяжело вздохнул. — Не нужно денег. Давай. Отведи меня к ней.

На моё решение повлияло отнюдь не чувство вины. Мне не давало покоя другое. Герда ведь пришла к дому Стаи с целью, которую я не смог разгадать. И эта цель или вообще приход женщины, по всей видимости, являлись для меня важными. Иначе судьба не стала бы столь настойчиво вновь соединять наши пути за столь краткий срок.

Наверное, не надо было мне оставлять молодую женщину тогда, когда мы встретились в Йордалле впервые. Она же всё-таки была кровью мастера Гастона и носила в себе продолжение его крови.

— С ума сошёл? — с силой упираясь руками о мой стол, рассердился Сокол. — Ничего, что нам вообще-то воевать надо? И на тебе первый удар!

Перст судьбы. Если не последовать ему, то мироздание может расстроиться.

… И отомстить.

— Эй, а далеко нам идти придётся? — спросил я девушку. — Долго?

— Нет, тут совсем ничего. Мы на Косом переулке живём. На мансарде пожжённого зелёного дома.

— Слышал? — обратился я к Соколу. — Тут всего минут пятнадцать хода. Пятнадцать туда, пятнадцать обратно и на все дела полчаса хватит. Как раз Элдри доварит.

— Да пускай идёт себе, куда хочет, — с раздражением в голосе вмешался в разговор Данко. — Сокол, ну ты ж не дурак. Прикинь только, как он нам тут целый час нудеть будет, что мы его к бабе не отпустили?

— Ладно, — явно нервничая, нехотя согласился Сокол. — Но ты уж побыстрее там.

Быстро и роды — обычно два несопоставимых явления, но я благоразумно не стал об этом сообщать.