Жажда мести: Жажда мести. Храм любви

Глава тридцать пятая

Мутная белая пелена постепенно рассеялась, потолок плавал над головой, потом остановился. Дикшит пытался понять, где находится — похоже на больницу. Он пошевелил рукой: кажется, работает. Может быть, попытаться встать? Ему удалось оторвать голову от подушки, но тут же он со стоном опустил ее.

В памяти постепенно всплывали эпизоды прошедшего дня. Избитые дети, злобный взгляд Санджея. Вот он уходит из мрачного дома, едет в офис, останавливается, выходит из машины, дальше — яркая вспышка, поглотившая весь мир, и покой…

Сбоку к нему наклонилось расплывчатое лицо. Адвокат напряг зрение и увидел прекрасную женщину, глядящую на него с тревогой и состраданием. Такие лица, наверное, у богинь, неужели все-таки вознесся на небеса?

— Вы меня слышите? Вы можете говорить?

Дикшит разинул рот, издав нечто похожее на писк котенка. Ему казалось, что он говорит ясно и отчетливо, но женщина положила руку ему на плечо и сказала:

— Вам лучше лежать спокойно, доктор сказал — опасности никакой нет, вы скоро поправитесь.

К адвокату придвинулось усатое лицо. Внимательно поглядев на больного, доктор произнес:

— Он начнет говорить через несколько дней. Повреждены голосовые связки. Вам лучше его не беспокоить. Я приду через несколько минут, постарайтесь закончить беседу к этому времени.

Доктор ушел. Женщина подсела ближе, участливо посмотрела ему в глаза. Дикшиту показалось, что в ее облике проглядывают знакомые черты, будто она состоит из двух человек. Один — жесткий, волевой, целеустремленный, другой — добрый, мягкий, с милыми, домашними повадками.

— Меня зовут Джотти, — сказала женщина.

Адвокат попытался вспомнить — нет, он не слышал такого имени. Возможно, память слишком слаба.

— Я задам вам всего лишь один вопрос, а вы мне ответите глазами. Если «да», то закройте, «нет» — оставьте открытыми. Вы меня поняли?

Дикшит на секунду сомкнул веки.

— Очень хорошо. Скажите, кто это с вами сделал. Я назову имя, а вы отвечайте «да» или «нет». — Она наклонилась к нему. — Это сделал Санджей?

Глаза раненого широко открылись, потом он сомкнул их.

— Я так и знала.

Кавита стояла у окна, прижавшись лбом к прохладному стеклу. С недавних пор она проводила так долгие томительные минуты в ожидании мамы. С этой точки хорошо была видна аллея, ведущая к дому, часть чугунной решетки и мелькающие на улице автомобили. Сколько раз девочка представляла себе, как ее мама идет по песчаной дорожке, улыбаясь и поправляя развевающийся от ветра платок.

— Когда ты увидишь маму, скажи сразу мне, — говорил Бобби.

— Конечно, скажу, — отвечала Кавита. — Ты рисуй, тебе нельзя отвлекаться.

Мальчик увлекся живописью. Лишенные занятий в школе, дети пытались учиться сами. Девочке хорошо давались точные науки, а ее брат рисовал целыми днями. Из-под его кисти выходили сказочные дворцы, кошки, собаки, битвы гигантских богов и портреты людей. Он изобразил в картинах все, что с ними происходило: вот искаженное злобой лицо Санджея, он кричит на детей, угрожает им смертью; вот хитрый Хералал говорит льстивые слова; Рам испуганно бежит по лестнице, на верхней площадке которой его ждет гибель от рук убийцы. Но чаще всего Бобби рисовал близких людей — отца, грустную Кавиту и маму, такую, какой он ее запомнил.

Если бы кто-нибудь увидел эти рисунки, он бы узнал все, что происходило с несчастными детьми.

— Бобби, — сказала девочка, не оборачиваясь, — ты знаешь, я очень боюсь дяди Санджея.

— Я тоже боюсь.

— Нет, я говорю, что он убил дядю Рама, и я боюсь, что он и до нас доберется.

— Но что же нам делать?

— Бежать прямо сейчас.

Мальчик отложил кисти и краски, посмотрел на сестру оживившимися глазами.

— Это было бы здорово, но мы уже один раз попробовали, и у нас ничего не получилось, а теперь мы под замком, словно в подземелье у людоеда.

Побарабанив пальцами по стеклу, Кавита сказала:

— Я, кажется, придумала. Только дай слово, что ты не испугаешься. Это будет опасно.

— Я готов.

Девочка взялась за задвижку, раздался щелчок, она потянула раму — и окно открылось.

— Вот как мы убежим, — сказала пленница, вдыхая полной грудью душистый воздух сада.

Подойдя к окну, брат посмотрел вниз. Этажи дома были очень высокие, взрослый человек еще мог бы отделаться переломами при падении, а детям пришлось бы гораздо хуже. Прямо под окнами шла полоса, выложенная огромными отшлифованными плитами. Бобби отпрянул от окна, переводя дыхание.

— Ну что, ты испугался?

— Нет, я не боюсь.

— Тогда иди за мной.

— Подожди, — остановил сестру мальчик. — Я мужчина, я пойду первым.

Он встал на подоконник, цепляясь тонкими пальцами за шероховатую стену, шагнул на карниз и оказался снаружи дома. Не удержавшись, мальчик посмотрел через плечо — земля внизу странно покачивалась, словно поверхность океана. Бобби попытался восстановить равновесие и зашатался.

— Держись! — раздался голос сестры.

Ее рука схватила беглеца за плечо, прижимая к спасительной стене.

— Только не смотри вниз!

— Я сам знаю.

Касаясь друг друга, дети пошли по узкому карнизу, опоясывающему здание. Они двигались крошечными шагами, царапаясь о шершавую поверхность стены. Здесь, на высоте, дул сильный ветер. Его неистовые порывы грозили сбросить беглецов на камни, но они упорно пробирались вперед.

Еще несколько шагов — и рука Бобби коснулась окна. К счастью, оно было открыто. Дети не знали, что они наткнулись на комнату Санджея.

— Лезь туда, — шепнула Кавита. — Я не пойду больше по этой ужасной стене, у меня кружится голова.

— Сейчас, сейчас, — забеспокоился мальчик. — Ты стой здесь, а я влезу и подам тебе руку.

Он ловко ухватился за раму и спрыгнул внутрь комнаты. Чуть отдышавшись, встал коленями на подоконник и протянул сестре дрожащую от напряжения руку:

— Держись!

Девочка ухватилась за брата, он дернул ее, но, видимо, слишком сильно. Ноги Кавиты соскользнули, она упала, больно ударившись о подоконник, и повисла над землей.

— Мамочка! Я сейчас упаду! — беглянка понимала, что кричать нельзя, иначе кто-нибудь может услышать, и плакала вполголоса.

— Кавита, держись! Не падай, сестричка!

Мальчик съехал по подоконнику, неумолимо вылезая наружу. Он весил меньше, чем сестра, и очень устал. Тяжесть тащила его вниз. Там не надо бороться, там можно отдохнуть.

Из последних сил девочка ухватилась за подоконник и начала подтягиваться, отвоевывая дюйм за дюймом у смерти. Она подтягивалась, потом ложилась всем телом на ребристую поверхность, немного отдыхала и вновь ползла. Вот ей удалось закинуть ногу на спасительный подоконник, упереться в раму. Немного передохнув, Кавита рванулась и вместе с братом упала на пол.

— Мы победили! — радовались дети.

Они немного полежали на прохладном паркете, набираясь сил. Так приятно было прикасаться щекой к твердой поверхности, которая не уходила в сторону, словно зыбкая трясина, а оставалась надежной. На нее можно встать без всякой опаски.

— Кавита, куда это мы попали?

Бобби огляделся. В прокуренной комнате было неуютно, повсюду разбросаны какие-то вещи. Он подошел к столу. На нем стояла бутылка виски, захватанный стакан, оставивший на полированной поверхности липкие кружки. Рядом лежала куча журналов и вырезок с фотографиями одного человека — Джотти. Цветные снимки, газетные статьи, интервью — здесь было собрано целое досье на женщину. Красным фломастером подчеркнуты противоречивые сведения о происхождении фотомодели и начинающей актрисы. Эти данные отмечались знаком вопроса. Видимо, Санджея всерьез интересовала загадка женщины.

— Это же та тетя, что приходила к нам в гости! — удивилась Кавита. — Здесь все журналы про нее.

— Куда же мы попали?

— Ты что, не понял? Это комната дяди Санджея.

— Но почему у него эти журналы?

— Я боюсь! — вскрикнула девочка.

— Что случилось?

— Я боюсь за тетю. Он не зря все это собирает, а вдруг он хочет ее убить, как дядюшку Рама?

Мальчик призадумался. Такое вполне возможно, а если так, надо скорее предупредить добрую тетю о смертельной опасности.

— Бежим, мы должны отыскать ее!

Дети подбежали к дверям, они оказались не заперты — Санджею некого было бояться в этом доме. Он считал себя полновластным хозяином.

— Подожди, — сказал мальчик, — я выйду первым.

Тихонько открыв дверь, Бобби выскользнул на лестничную площадку и прислушался. Внизу отчетливо хлопнула дверь и раздались чьи-то шаги.

— Что там? — спросила сзади сестра.

— Кто-то идет, надо бежать.

Дети заметались по площадке, но скрыться было негде. Все двери, выходящие на этот этаж, оказались заперты.

— Скорее назад!

Девочка юркнула обратно в комнату, а мальчик перегнулся через перила и посмотрел вниз. Он увидел, как чья-то рука хватается за деревянный резной брус, кто-то шел наверх, опираясь о перила. Вот на повороте мелькнуло плечо, и Бобби узнал отчима, тот поднял голову, всматриваясь, но беглец успел отскочить.

Вбежав в комнату, мальчик никого не увидел:

— Кавита, ты где?

— Я здесь! — раздался голос из-под дивана.

Бобби с разбегу упал на живот и въехал под диван по скользкому паркету, как по льду. Здесь было темно и пыльно. Санджей не часто пускал слугу в свою комнату, он не обращал внимания на пыль, а в последнее время, когда его настроение сильно испортилось, предпочитал сидеть в полном одиночестве, словно зверь в логовище.

— Как ты думаешь, он нас найдет?

— Не найдет, — ответила Кавита, — если ты не будешь разговаривать.

— Я не буду, но здесь очень много пыли. Когда я сюда забрался, она набилась мне в нос, и я все время хочу чихать.

— Потерпи, пожалуйста.

Дверь распахнулась настежь, в комнату вошел отчим и стал посередине, настороженно оглядываясь. Дети видели только его белые туфли.

— Господин! — раздался приглушенный голос из-за двери. — Господин, они сбежали!

— Войди в комнату и скажи толком, что случилось?

Слуга вошел бочком и бессвязно заговорил:

— Я принес детям обед, но их нет нигде, дверь заперта, а окно открыто и никого, будто они вознеслись на небо.

— Что ты болтаешь! Иди, осмотри сад, спусти собаку, может быть, она найдет их по следу.

— Так ведь собака тоже сбежала.

— Убирайся!

Пыль была такая едкая, что Бобби еле сдерживался, чтобы не расчихаться. Он закрыл лицо ладонями, давясь в мучительных судорогах.

— Тише, пожалуйста, тише, — шептала сестра. — Он сейчас уже уйдет.

Мальчик не выдержал и издал сдавленный звук, заставивший Санджея обернуться. Молодой человек подошел к открытому окну, внимательно осмотрел подоконник, выглянул наружу.

Дети ничего не видели, они ждали, что в любую секунду к ним заглянет страшный дядя, вытащит их из-под дивана и сбросит из окна на камни.

Не обнаружив ничего подозрительного, отчим закрыл окно. Он убедился, что по карнизу и взрослому человеку не пройти, чего уж говорить о детях.

— Кажется, он ничего не заметил, — прошептала Кавита. — Как только дядя уйдет, мы убежим.

— А если он догадается закрыть дверь?

Эта мысль была настолько страшной, что дети решили больше не думать, не гадать, а дожидаться ухода отчима.

Они услышали звяканье стекла, бульканье и стук поставленного на стол стакана. Санджей походил еще немного по комнате, хлопнул дверцами платяного шкафа и вскоре вышел.

Дети выбрались из-под дивана, послужившего им временным убежищем, отряхнулись, и подошли к двери. Она оказалась не заперта. Неслышно, как котята, они выскользнули на лестницу и стали спускаться по мраморным ступеням.