Жажда/water (СИ)

Глава 20 часть 2 (местами бред, но уж извиняйте — дали слово переводить как можно близко к тексту!!!)

— Это была всего лишь драка.

Один и тот же ответ на один и тот же вопрос в третий раз.

— Лишь драка?

— Да.

— Нет такого понятия, как просто драка, мистер Малфой. Каждое действие это результат чего-то. Осмелюсь предположить, что драка — результат своего рода разногласия. В прочем, как и всегда. Поэтому, Драко, я спрошу вас еще раз: из-за чего вы дрались с Гарри?

— Ему вы уже задавали этот вопрос?

— Гарри по-прежнему в больничном крыле. Где, по существу, и вы должны отдыхать, Драко. Но вы наотрез отказались провести там хоть какое-то время, поэтому вы здесь. Хотя мадам Помфри настояла — и с этим я абсолютно согласен — ваше физическое состояние не позволяет вам гулять по школе.

— Ну тогда, Профессор Дамблдор, — тихо сказал Драко с прохладой в голосе, — я и в правду не в том состоянии, чтобы и на вопросы отвечать.

Дамблдор приподнял бровь: — Да. Надо полагать, что так. Но раз вы считаете, что не нуждаетесь в лечении, тогда я думаю, что это вполне весомый аргумент для того, чтобы сидеть здесь передо мной. И кто я такой, чтобы спорить? Вы уже достаточно взрослый, Драко, чтобы принимать свои собственные решения. Достаточно взрослый, чтобы принять на себя полную ответственность. И достаточно взрослый, чтобы нести ответственность.

Без вариантов соскочить с этой темы.

Ты можешь говорить о — мать ее — погоде, и он найдет какой-нибудь замудрый способ повернуть разговор в прежнее русло — в более обширную тематику твоей ситуации.

Сегодня прохладно, Профессор, как считаете?

Да, Драко Малфой, погода сегодня холодная, так же как и окружающий нас воздух. Воздух, который пропитан ответственностью за ваши холодные действия. Холодные и безжалостные действия, Драко Малфой.

И все в том же духе.

Может на самом деле стоит завести диалог о погоде? Просто чтоб проверить его.

Он коротко по памяти пробежался по инструкциям, который дала Гермиона. Она велела Драко и Гарри сказать, что драка была из-за… из-за нее. Очень правдоподобное и реалистичное объяснение. И почти правдивый ответ на вопрос.

Н по какой-то причине Драко не хотел заговаривать об этом. Он утверждал, что молчание — наилучший ответ на все вопросы. Сухие напрасные вопросы. Потому что, ответив на один вопрос, ты не заметишь, как ответишь еще на триста, и, в результате, прежде чем ты поймешь как, это затронет массу других проблем, которые, по твоему разумению, Дамблдор и не мог затронуть.

Но он затронет. Потому что именно этим он и занимается. Вмешивается. Поэтому нет. Никаких ответов. Если Драко сейчас начнет отвечать на вопросы, то дойдет до того, что ненамеренно выложит все, вплоть до того сколько раз в день дрочит.

Гермиона думала, что защитила их измененной в последнюю минуту историей. Но Драко знал. Дамблдор был стар, невыносимо заносчив и до хера раздражал, но был далеко не дурак. И он прочел ее как открытую книгу. Потому что именно этим Гермиона и отличалась — все эмоции на лице. Ее волнение. Ее сомнение. Даже ее ложь.

Возможно, Профессор на самом деле полагал, что Гермиона не рванет к Гарри и Драко рассказывать свою версию историю, а может и нет. И Драко был удивлен, даже поражен, что ей это действо сошло с рук. Пожалуй, лучше предположить, что это вовсе не так. Поэтому нужно вести себя осторожней. Храня безмолвие.

— По вашему затянувшемуся молчанию, Драко, могу предположить, что вы не намериваетесь сегодня сотрудничать, — Дамблдор вздохнул. И, вероятней всего, я не смогу этого изменить. Но, пожалуйста, я убедительно прошу вас вспомнить о том, что поставлено на кон. Вы уже лишились должности Старосты. Не стоит ставить еще и ваше нахождение в Хогвартсе под вопрос.

Драко ждал, что Дамблдор сошлется на это — на все ту же основную, очень предсказуемую угрозу, которую бросил ему прошлой ночью. Драко вдруг понял, что неосознанно качает головой. Эта реакция абсолютно не вписывалась в его желание сохранить отстраненный вид.

— Вы не станете меня исключать, Профессор, — невозмутимо ответил Драко, а внутри все кричало, чтобы он оставался спокойным и равнодушным. — Вы не можете.

— И почему же нет, Драко?

— Потому что вы не исключите Поттера.

Дамблдор опустил взгляд с выражением а-ля «не удивлен» на лице. Словно это все он уже слышал прежде. Словно не критиковал Драко за его умозаключения. Словно собирался сказать Драко «не стоит никогда быть столь самоуверенным».

— Не стоит так легко…

— Много брать на себя? — предположил Драко, растягивая губы в ухмылке. — При всем уважении, Профессор, я вовсе не самонадеян. Было бы просто нереально надеяться на то, что я или Поттер когда-нибудь поверим в вероятность его исключения.

— И что наталкивает вас на мысль, что в случае вашего исключения, я не нашел бы оснований, чтобы исключить и Гарри тоже?

— Длинный список причин, Профессор, на многие из которых, я знаю, вы бы глаза закрыли. Но это вовсе не проблема. Я понимаю ценность Поттера для Вас. И для этой школы.

— Он ценен не только для меня, Драко. Осмелюсь сказать, в некотором отношении он и для вас имеет ценность, в не зависимости от того согласитесь ли вы с этим утверждением когда-нибудь или нет.

Драко почувствовал, как кожу стало покалывать от гнева. Постоянные намеки на значимость Гарри выше его собственной, брошенные ему в лицо, просто приводили его в бешенство. Да и кем брошенные? Тем, кто так гордился, что беспристрастен и так справедлив. Трудно смолчать. Как же это сложно.

— Он представляет ценность для меня? — переспросил Драко, сузив глаза. — О, он мне необходим, чтобы быть хорошим человеком, Профессор? — его пальцы вцепились в ручки кресла. — Или, может быть, он так важен для меня, потому что собирается спасти всех нас? Даже если среди нас есть те, кто не хочет быть спасен. И при таком раскладе стыд и позор мне просто, что не приклоняюсь перед Избранным. Ибо он, конечно же, так важен для моего существования. Правда, я точно не знаю как…

— Достаточно, Драко, — прервал Дамблдор, таким нехарактерно решительным для него тоном. — Гарри важен для вас в той же мере, что и вы для него. Он важен для вас в той же мере, как, я полагаю, большинство Слизеринцев для Гриффиндорцев и наоборот. Они имеют значение друг для друга, мистер Малфой, по той простой причине, что только в противостоянии с несогласными с тобой, можно познать столь многое в себе. И если Вы способны пройти через это, если способны преодолеть разногласия и подняться над ними, Вы станете куда более лучшей личностью, чем если бы и вовсе никогда не вступали в конфронтацию.

Драко продолжал молчать. Он не знал, что сказать — как быстро отреагировать, но при этом остаться довольным сказанным. Это было так типично, так очевидно, что Дамблдор воспользуется такой вот аргументацией, своеобразной язвительной сентенцией на эмоциональную реакцию Драко. Но с ним еще не покончено. Еще не совсем.

— Тогда я могу только предполагать, Профессор, — ответил Драко тоном намного спокойнее, чем секундой ранее, — что моя вражда с Гарри Поттером не более, чем необходимое, здоровое упражнение для становления характера, и в один прекрасный день мы сможем стать выше этого. Но до тех пор в травмах, что мы наносим друг другу, нет ничего рискованного.

— Рискованного, Драко? — Дамблдор покачал головой, словно ему стало от этого грустно. Или словно это его разочаровало. То самое отвратительное выражение, что Драко больше всего ненавидел. Он услышал, как Директор глубоко вздохнул. — Хочу задать Вам один вопрос, — начал он, — и хочу, чтобы Вы подумали прежде, чем отвечать в защитной манере, Драко. Потому что это вовсе не обвинение. Это всего лишь обычный вопрос. Считаете ли Вы себя опасным человеком?

Драко моргнул.

И вот опять.

Молчание. Хотя это и был первоначальный план. Молчать. Молчать даже в том случае, если ты знаешь ответ на вопрос. И куда больше причин держать язык за зубами, если понятия не имеешь, что отвечать.

Считаете ли вы себя опасным человеком?

Опираясь на очевидное? Да. Именно так это и воспринимается. Мною. И всеми остальными.

Но это вовсе не тот ответ, который он мог произнести вслух. Это было не просто. Потому что подтекст этого ответа был с явным налетом негатива, да таким, что даже Драко не мог ратовать за него, в отличие от его обычного безразличия к последствиям от сказанного им.

Его отец был опасным человеком. Это была его сущность. Он шел тропой войны. Он был фактически лидером. Дома, в делах — хотя не то чтобы существовало какое-то различие между ними. Это, в понимании Драко, и представляло собой опасность. Отец, который возвращался домой не в духе из-за очередного поражения. Приходивший в бешенство от беспечного замечания матери. Разъярившийся от того, что Драко разбил бокал.

Драко надеялся, что его не сопоставляли с тем значением опасности, что Дамблдор так в легкую упоминает.

Это было сильное слово, даже для Драко. Хотя он прежде и не задумывался о точке зрения других людей, сейчас все выглядело абсолютно по-другому. Хотя Дамблдор и утверждал обратное, конечно же это было обвинение.

Вполне обоснованным, как он прошептал себе где-то в потаенном уголке сознания.

— Позвольте спросить еще кое о чем, Драко, — сказал Директор, выдержав молчание Драко всего лишь около минуты, чтобы удостовериться, что тот вовсе не колеблется с ответом. — Считаете ли вы, что Гарри опасен?

Еще один отсутствующий взгляд.

Опасен ли Поттер?

Это что, важно? Что случилось, то случилось. Он не хотел углубляться в анализ своих собственных умозаключений в присутствии Престарелого Могущественного Альбуса. Не хотел, да и желания ни малейшего не было. Да и не должен.

Он закрыл эту дверь в своем сознании.

Дамблдор даже не шелохнулся, видя нежелание Драко отвечать.

— Я много раз возвращался к мысли, что самое важное и необходимое оружие студента, покидающего эти стены — это ясное осознание собственного я. В это военное время просто необходимо четко знать, кем ты являешься на самом деле. И как представляешь свою роль в происходящем, — Дамблдор мягко улыбнулся. — Естественно, я не делаю вид, будто чудеса случаются, даже если речь о мире волшебников. Я сомневаюсь в том, что хотя бы половина студентов на самом деле знают себя или осознают свое направление по жизни, — он сложил руки перед собой. — Как видите, Драко, вы не одиноки. То, что вы чувствуете — потеря направления, потеря смысла жизни — все это, я полагаю, относится к большинству людей в этой школе — как студентов, так и всех остальных. Вы можете ничего не знать о том, кто вы, Драко. Но вы и не должны знать. По крайней мере, пока, — он помедлил немного. — Но придет время, будет ли это завтра или через десять лет, когда что-то привнесет ясность. Поверьте мне. В не зависимости от нашего желания, что-то укажет нам путь. Нам просто нужно не закрывать глаза. Продолжать держать голову над водой.

Альбус Дамблдор был могуществен. Никто этого не стал бы отрицать. Его слова обладали способностью проникать в ваше сознание вопреки вашему желанию. Было чертовски сложно проигнорировать его. Каждое его слово. Потому что он зачастую говорил тебе те вещи, причин заговорить о которых ты в сущности даже не понимаешь когда успел дать. Но ты знаешь, что причины были. Знаешь, что были причины, которые имели для тебя смысл, но только не для него.

Драко внутренне встряхнулся. Не смотря на это, Директор знать не знал его. Он не смог даже приблизиться к разгадке. Драко не был просто рядовым глупым студентиком, которые слонялись по залам Замка, сокрушаясь над тем, куда к чертовой матери податься. Он наЕго возмутил намек на то, что он всего лишь еще один студент, проходящий через бурные этапы подросткового взросления, в замешательстве от осознания своего я и смысла собственной жизни. Происходящее вовсе не было таким. Отнюдь нет.

Он застрял совсем в другом. В чем-то за пределами того, что могла постичь мудрость Дамблдора.

Она единственная, кто смог затронуть его.

Он услышал, как Дамблдор вздохнул.

— Драко, — снова начал он, словно собирался зачитать нудную нотацию толи в пятый, а толи в шестой раз за этот час, — вы уже признались, что первым начали драку, — он сделал паузу в ожидании реакции, которая не последовала. — Хочу обратить ваше внимание на один момент. Это не первая драка, начатая вами, — очередная пауза. — Одна из многих. Длинная череда кровавых ударов, которую можно отследить к вам — будь то по вашим указаниям или собственноручным исполнением. Многие Профессора становились свидетелями ваших разборок со студентами — как словесных, так и с применением силы. И этого вы не можете отрицать.

И куда большее число раз я так и не был пойман. Уж поверьте. Так может это ваша вина? Вы не так тщательно делаете свою фантастическую работенку.

— Тогда зачем меня назначили на должность Старосты? — спросил Драко. Вопрос, который, возможно, так и продолжал крутиться в голове.

— Вы были способны.

— Способен к чему?

— Способны измениться. Это был риск. Но я решил, что это станет огромным подспорьем для вас. И для школы. Если ваш пыл направлять в нужное русло, Драко, то ваш потенциал поможет стать вам великим лидером. Добавив вам ответственности…

— У меня не было шансов, — Драко усмехнулся, — и вы знали об этом. Так для чего вы так поступили? Почему решили, что будет в порядке вещей отдать мне должность? Зная, что в конечном итоге придется лишить меня ее? — уже знакомый колючий жар стал расползаться по коже.

— Нет смысла выходить из себя. Могу вас заверить, что это ни к чему вас не приведет.

— А я и не планирую придти к чему бы то ни было, Директор, — возразил Драко, распрямившись. — Я давно оставил эту мысль. А сейчас я просто хочу узнать, зачем вы отдали мне должность Старосты. К чему оказывать такую честь, если это лишь одна из многих моих драк? Навряд ли я заслужил это, учитывая такие стандарты.

— Не всегда все так просто.

Драко стиснул зубы. Хренов правдивый ответ был бы кстати.

— Это что, из-за войны, да? Лишь потому, что вы решили, что если сын мертвого Пожирателя сможет возглавить школу, сможет показать какой он хороший, то это даст людям надежду? Такой наглядный пример исправления? Отрешение от темной стороны? Что?

— Как вам известно, я стараюсь не вовлекать политику войны в дела школы. У вас будет масса возможностей столкнуться с ней после вашего выпуска. Это не должно влиять на ваше обучение.

— Но тем не менее влияет. На каждого. И вы не можете этого отрицать.

— Решение назначения на должность Старосты было не из легких. Не стану делать вид, что внешние факторы не оказывают влияния на вещи, но, конечно, и не правят балом. Мы рассматривали несколько кандидатур, учитывали массу факторов. Как я и сказал, а все Главы Факультетов согласились: это был риск. Но думаю, Драко, вы должны согласиться с тем, что ваша жестокость в данном случае отошла просто на второй план. Уровень конфронтации не выше, чем у любого другого студента. Факт на лицо, если бы вы стали меняться.

Но, в конечном счете, потому что мой отец умер. И я растерялся. Я больше не знал, за что сражался. Я не менялся. Мне просто не в кого было измениться. Я просто… был.

— И поэтому вы решили, что в порядке вещей будет отдать эту должность мне, — с досадой выговорил Драко, — в полной мере осознавая, через что я проходил? Вы решили, что это отвлечет внимание? И вы думали, что Гермиона сможет помочь с наведением мостов ко мне? — Драко покачал головой. — Профессор, при всем уважении, так вы не могли ошибиться. деялся, что он не такой. Он мог убить за такую нерадивость.

Дамблдор медленно закивал: — Одна из самых моих сильных сторон — это признание собственных ошибок. Это необходимо всем нам.

Драко кивнул, стиснув зубы: — Так вы согласитесь, что было ошибкой назначать меня? — в лоб спросил он. Он не хотел, чтобы это назвали ошибкой. Он не хотел, чтобы этот, вырываемый насовсем из него кусок, отнимали подобным образом.

— Ошибочно было полагать, что результаты в итоге станут именно тем, на что я надеялся. Хотя это только тем и было. Надеждой. Но я, однако, не считаю, что ошибся в своей вере в ваши способности. Вы давали определенные знаки.

— Разве давал? Понятно. Не соглашусь с вами, по крайней мере.

— Зачастую мы можем совершать поступки, на которые мы даже не думали, что способны. Все дело в отношении. В обязанностях. Все дело в обстоятельствах.

— А вы и не представляли себе, что обстоятельство между Старостой Мальчиков и Девочек зайдут так далеко? — Драко мечтал заткнуться. Хранить молчание вместо того, чтобы впадать из крайности в крайность. Он сболтнул слишком много.

Дамблдор приподнял бровь.

— Гермиона рассказала свою версию произошедшего, — ответил он, не на йоту не отклоняясь от сути вопроса. — Какова ваша версия?

Драко плотно сжал губы и стиснул зубы. Его рот снова не откроется. Не перед Дамблдором. До тех пор, пока не станет прощаться и не выйдет из его кабинета.

На этот раз пауза затянулась на срок более трех минут. И каждую секунду Дамблдор пристально смотрел на него.

Драко тоже не отводил взгляда.

После продолжительной паузы, профессор вздохнул.

— Пора завести разговор о последствия ваших, Драко, действий, — начал он, — и о результатах вашего нежелания сотрудничать, — он сложил ладони на поверхности своего дубового стола. — Хотел бы напомнить вам… нет, заверить, что выясню подробности случившегося. Найду тех, кто еще в этом замешен. И доберусь до сути, что это за безумие такое распространялось по всей школе в последние несколько недель. Так что, пожалуйста, не стоит ошибаться на этот счет.

Вы найдете только то, в чем хотите убедиться. Правда заключается абсолютно в другом.

— Но прямо сейчас вернемся к теме последствий ваших деяний. Я не могу временно исключить вас, Драко. Только не в последний год вашего обучения. Нет никакого смысла в вашем исключении, кроме как навредить вам на сдаче выпускных экзаменов — еще более ухудшить ваши отметки. Отстранить вас и снова восстановить — это, соответственно, только навредить, — он медленно прикрыл глаза. — Поэтому, я не стану вас исключать. А так же дам вам время до воскресенья, чтобы уложить вещи и вернуться в спальни Слизерина. У вас есть два дня.

В чем подвох?

— Но естественно, это не все.

Кто бы сомневался.

— Послушайте, Драко, меня очень внимательно. Я искренне надеюсь, вы поверите мне на слово. Если вас застанут вовлеченным в драку в очередной раз — удары, пинки, любая форма физической расправы — вас исключат из школы незамедлительно. Не на время! Исключат навсегда. Если обнаружатся хотя бы предпосылки к драке с вашим участием — неважно, кто начал первым или кто спровоцировал ее — один ваш удар, и это день станет вашим последним в Хогвартсе. Ни компромиссов, ни дискуссий, ни жалости.

Драко впялился взглядом.

— Надеюсь, — продолжил Директор, — вы имеете представление, почему я пришел к такому умозаключению. Хочу дать вам последний шанс. Измениться. Дайте себе, Драко, возможность увидеть, что можете вырасти вопреки прошлому. Можете стать личностью, а не чьим-то проектом. То, что, по вашему мнению, тянет вас назад — довлеет лишь до тех пор, пока вы сами позволяете. Большинство вещей всецело нам подконтрольны, и неважно признаете вы этот факт или нет. Гораздо проще думать, что решения продиктованы ситуацией, нашими обстоятельствами, но это в крайне редких случаях. Поэтому надеюсь, что вы воспримите это серьезно. Потому что у этого правила не будет исключений. Ни для кого.

Точно. Без исключений.

Поттер, естественно, не в счет.

Драко все еще пялился на Директора. Не моргнув даже. Потому что было крайне важно показать ему, насколько он был смелым. Что он мог потерять лишь одну единственную вещь, и это далеко не его место в Хогвартсе.

Но он все еще чувствовал, что вправе задать свой вопрос. Чувствовал, что он заслужил знать, вопреки тому, что в третий раз нарушит свое клятвенное молчание.

— Что на счет Поттера?

Дамблдор, очевидно ожидавший этот вопрос, снова сложил руки.

— Гарри не станут исключать, если его поймают во время драки. Но это не говорит о том, что он не будет сурово наказан.

Драко засмеялся, но Дамблдор поспешил продолжить, прежде чем он смог бы возразить.

— У него не такая предыстория в этой школе, нежели у вас, Драко. И мне нет необходимости это пояснять. Вы можете злиться, негодовать на меня, Гарри или кого-то еще причастного, но, тем не менее, это правда. И даже вы не можете отрицать этого. Вы с ним разные люди, и число людей, которым вы причиняли боль, тоже разное. В этом, боюсь, и заключается огромная разница между вами. Даже при том, на что вы способны, Драко, при том, что внутри вас огромный потенциал для достижения великих, грандиозных целей, вы не сделали выбор в пользу этих свершений, — Дамблдор заколебался. — Даже при таком раскладе, еще не слишком поздно, изменить свое сознание, — еще один долгий выдох. — Но на пути, которым вы следуете для достижения текущих намерений, есть масса последствий. Последствий, которые, я уповаю, вы не пытаетесь выяснить. Для вас остался один единственный шанс.

Один единственный шанс.

Драко захотел уйти прямо сейчас.

Здесь он уже закончил.