Жар ночи

Глава 24

Син хотел позвать констебля, но Джулиана не позволила.

Она увидела расквашенное лицо кузена, когда они проходили мимо, и хотя ужасно злилась на кузена за то, что он с нею сделал, она все же понимала, что Сину магистрат вынесет более суровый приговор.

Кроме того, ее семья не выдержала бы еще одного скандала.

Если лорд Данкомб и впрямь был так умен, как сам утверждал, он уедет из Лондона куда-нибудь подальше, где месть лорда Синклера не сможет его настичь.

А Сину могло понадобиться много лет, чтобы побороть в себе жажду мести.

Джулиана видела не только ужас на его лице, когда он вломился в спальню, но и беспримерную ярость.

Нет, Син не из тех, кто с легкостью прощает своих обидчиков.

— Ты не можешь вызвать его на дуэль.

Син, сидевший напротив нее в переполненном экипаже, удивленно вскинул брови.

— Кого именно: Гомфри или Данкомба?

— Хватит ее дразнить, Синклер! — стала на защиту дочери леди Данкомб. — Она же верит каждому вашему слову!

Маркиза и Корделия не отходили от Джулианы ни на шаг с того самого момента, как вошли в спальню.

— А кто сказал, что я ее дразню?

Джулиана подтянула края одеяла, сорванного с постели Данкомба: свое вечернее платье она оставила в зловещем доме.

— Обоих.

Зубы его, обнаженные в нагловатой ухмылке, в свете фонарей засверкали белизной.

— Тогда мой ответ тебе не понравится.

— Но…

— Давай я улажу эти вопросы сам, — грозно сказал Син. — Я послушался тебя, когда ты не позволила звать констебля. Сделай и мне одолжение в ответ.

Он настолько невозмутимо говорил о грядущей дуэли, что Джулиана ожидала от матери укоров. Но та, как ни странно, не стала возражать.

— Ты же не хладнокровный убийца, Син!

Он не поверил своим ушам.

— Тебе ли не знать, что, когда меня провоцируют, я способен на многое.

Она грустно кивнула.

Ей нечего было возразить: Син действительно проявил себя как человек, способный на безжалостные поступки.

— Синклер, мальчик мой, — с неожиданной теплотой в голосе заговорила леди Данкомб, — как твое плечо? Тебе не нужно обратиться к хирургу?

Син пощупал пропитанный кровью рукав. Когда его спросили, откуда кровь, он лишь махнул рукой.

— Беспокоиться не о чем. Пуля меня лишь задела. — Он поднес пальцы к свету. — Вот, кровь уже не идет. Раной я займусь потом.

— Вы так отважно ринулись за кузеном после того, как первой пулей разнесло вазу! — восхитилась Корделия. — Он ведь мог вас убить!

Син удивленно уточнил:

— Что значит — мог? Он хотел меня убить.

Лусилла закрыла уши руками.

— О нет, не хочу больше об этом слышать!

— Дрезденская, между прочим, была ваза, — вздохнула маркиза.

Джулиана потрясенно уставилась на мужчину, сидевшего напротив.

— Тебя подстрелили? Лорд Данкомб пытался тебя убить?

— Дважды, — подтвердила Лусилла, типично по-женски поводя плечиками.

Почему ей никто об этом не сказал? Их взгляды пересеклись. В полумраке кареты лицо его казалось особенно загадочным.

— Чтобы застрелить человека, нужно, во-первых, иметь кое-какие навыки, а во-вторых, не бояться это сделать. К счастью, ваш кузен стрелять не умел и боялся. Зря ты переживаешь, Джулиана. Данкомб всего-навсего испортил мой любимый смокинг.

Шутку никто не оценил.

Джулиана ощутила материнскую ладонь на щеке.

— И тем не менее наша семья перед вами в долгу. Оливер едва не взял мою девочку в жены. Каким же кошмарным был бы этот союз!

Джулиана молча согласилась с этим утверждением.

— Он нанял человека следить за нами.

Известие всех огорошило. Первой опомнилась Корделия.

— А кто это был, он не сказал?

— Нет, но шпион знал, что маман запланировала везти нас в Лондон. Это должен быть человек, который навещал нас и за городом, и в Лондоне.

Никто не смог назвать имя. Джулиана положила голову матери на плечо, закрыла глаза и с наслаждением слушали уютное поскрипывание дилижанса, везущего их домой.

— А вдруг этот шпион — мистер Степкинс?

Она тотчас открыла глаза. Джулиана понимала, что этого голословного обвинения обожаемого мистера Степкинса было достаточно, чтобы испортить Лусилле настроение.

— Я познакомилась с ним в деревне. Корделия, ты тоже там была. Он был таким внимательным, таким остроумным!

— А о Джулиане он что-либо спрашивал? — вмешался Син, переключая на себя внимание Лусиллы.

Та смогла лишь горестно вздохнуть:

— Мы говорили обо всем подряд… Разумеется, он задавал вопросы о моей семье. И очень обрадовался, когда узнал, что мы поедем в Лондон.

Корделия, у которой сердце сжималось от жалости, взяла сестру за руку.

— А потом ни с того ни с сего перестал приходить.

— Как и мистер Фискен, — холодно добавила Лусилла. — Мы обе рассудили, что это из-за…

Поймав на себе заинтересованный взгляд Сина, Лусилла умолкла и отвела глаза.

Обе сестры считали, что именно он виноват в исчезновении их кавалеров.

Джулиана деликатно прокашлялась в ладошку.

— Не думаю, что шпионом был мистер Степкинс, Лусилла. Им мог быть кто угодно, — заявила она.

Син ничего не сказал, но взглянул на нее с укором.

Она теснее прижалась к матери. Даже Джулиана не сочла аргумент убедительным.

Кучер объявил об окончании маршрута, и колеса стали вращаться медленнее, пока не остановились вовсе. Слуга спрыгнул, качнув карету, и распахнул дверцу. Карета стояла перед съемным особняком Айверсов.

— Присоединишься к нам, Синклер? — спросила маркиза.

Джулиана чувствовала, что приглашения он ждет от нее. Им о многом нужно было поговорить — но не сегодня. Она не хотела его обнадеживать.

Син, должно быть, это и сам понял. Выйдя из кареты, он протянул маркизе руку.

— Боюсь, мадам, мне лучше отправиться домой.

Мать и сестры по очереди выбрались из кареты, опираясь на его руку. Последней была Джулиана. Как только она очутилась на земле, волосы ее подхватило порывом озорного ветра.

Опасаясь, что потом ей не хватит храбрости, она выпалила невпопад:

— Вы могли бы ответить на один вопрос, милорд?

— Постараюсь.

— Зачем она это сделала? Зачем твоя сестра подослала тебя ко мне? — В этот момент Джулиана ненавидела себя за предательскую дрожь в голосе.

Син уперся ладонью в обшивку кареты. Хотя лица его Джулиана не видела, она почувствовала его нежелание отвечать на этот вопрос.

— Лорд Кид. Сестра его любит. В последнее время ей стало казаться, что он что-то от нее скрывает. Она испугалась, что он полюбил другую. А когда увидела, что он оказывает тебе знаки внимания, посчитала, что это ты его у нее увела.

Джулиана понимающе кивнула, хотя на самом деле ничего не поняла. Их с лордом Кидом объединяла любовь к музыке. Он никогда не делился с ней подробностями своей личной жизни.

— То есть ты соблазнил меня из-за моей дружбы с лордом Кидом?

У нее закружилась голова, и ей захотелось вернуться в экипаж, чтобы присесть.

— Я стал ухаживать за тобой потому, что меня об этом попросила сестра. У меня, кроме нее, не осталось родственников. Она была уверена, что из-за тебя барон медлит с предложением руки и сердца. Она переживала, а я решил ее защитить. — Он замолчал, подбирая слова. — Но давай кое-что уточним. Никто мною не управляет, Джулиана. Даже моя сестра. Я стал добиваться твоего внимания, потому что сам этого хотел. Я не думал о возмездии, когда лишал тебя девственности.

Она совершенно не хотела говорить о плотской любви.

— Знаешь, а ведь леди Гределл бояться нечего, — с грустью вымолвила Джулиана.

Его красивое лицо исказили муки раскаяния.

— Знаю.

Как же она глупа! Естественно, Син об этом знал. Он проник в глубины не только ее тела, но и ее души. Даже если бы он руководствовался при этом расчетом, то все равно не считал бы, что выполняет указания сестры, предаваясь своим эгоистичным желаниям.

— Спасибо за запоздалую откровенность.

Мысли у нее в голове смешались. Отвернувшись, она рассеянно перебирала жемчужины на шее, пока наконец не зашагала прочь от мужчины, причинившего ей больше боли, чем лорд Гомфри и кузен, вместе взятые.

И тут она вспомнила жестокие слова лорда Данкомбского.

«Я слышал, что Синклер дарит жемчужную нить всем своим любовницам… И преподносит дар в весьма необычной манере…»

Джулиана вернулась к экипажу, где Син стоял в прежней позе.

— И еще…

Она одним рывком сдернула ожерелье с шеи; бусины разлетелись во все стороны, а те, что остались у нее в руке, она протянула Сину.

— Я ценю все, что вы сделали для меня и моей семьи, но, надеюсь, вы понимаете, что видеть вас я больше не желаю. — Джулиана молилась, чтобы во тьме он не заметил ее слез. — И ваш изысканный подарок мне не нужен. Он напоминает мне, что я ничем не отличалась от всех своих предшественниц. Так что вам придется найти новую дурочку для своих жестоких утех, лорд Синклер. К счастью, в Лондоне дурочек хватает.

Он дернулся, словно от удара. Когда он отказался принять остатки ожерелья, она сама вложила его ему в руку, после чего развернулась и, держа королевскую осанку, некогда очаровавшую лорда Данкомбского, ушла.

— Значит, ты сделал все, чтобы оправдать имя, данное тебе при рождении.

Алексиус ничуть не удивился, обнаружив, что дома его ждет Фрост: о визите друга его предупредил Хембри сразу по приезде. Сидеть без дела Фрост не любил, а потому, налив Алексиусу рюмку наилучшего бренди, вызвался почистить дуэльные пистолеты.

— Я слишком устал, чтобы разгадывать твои загадки, Фрост. — Алексиус снял смокинг и плюхнулся в ближайшее кресло.

Вся его рубашка пропиталась кровью, а спереди ткань даже прилипла к коже. Слава Богу, он не позволил леди Данкомбской взглянуть на рану — слишком уж впечатлительной была эта особа.

Он осторожно снял рубашку, стараясь не сковырнуть подсохшую корку на ране.

Фрост оторвался от чистки пистолетов.

— Ты, кажется, сам когда-то сказал, что тебя решили так назвать потому, что «Алексиус» значит «защитник».

— Да, Белль так говорила, когда я был маленьким. — Он, скривившись, соскреб загустевший слой с пульсирующей кровавой борозды. — Но отец рассказывал другую историю — о византийском императоре, который отобрал престол у брата, выдавил ему глаза и запер в темнице. Если бы он дожил до наших дней, ты бы, наверное, предложил ему вступить в наш клуб.

Граф хихикнул над язвительным замечанием.

— Очаровательно. В общем, понаблюдав за тобой в последние недели, я склонен принять версию твоей сестры. В тебе слишком много материнской крови, Син, и, извини за откровенность, отец ненавидел тебя за это.

Алексиус нашел это объяснение вполне логичным. Как он ни старался выслужиться перед отцом, Синклер-старший оставался непреклонен. В конце концов ненависть стала взаимной.

— Простите за беспокойство, милорды.

Хембри занес в библиотеку миску с горячей водой и перевязочные материалы.

Алексиус поставил миску на стол, а Фрост, отложив пистолет, вызвался ему помочь.

— Позволь уж мне поухаживать за твоим хозяином, Хембри, — сказал он. — А ты пока приготовь ему поесть чего-нибудь горяченького: у него за весь день, небось, и маковой росинки во рту не было. — Он окунул чистое полотенце в горячую воду и тщательно отжал лишнюю влагу.

— Как скажете, лорд Чиллингсвортский.

Фрост велел Алексиусу сесть.

— Есть ли на свете человек, способный тебе отказать, Фрост? — Алексиус зашипел, когда граф без лишних разговоров прижал горячее полотенце к ране на его плече. — Черт, да осторожней ты! Больно ведь.

Друг сочувственно зацокал языком.

— Хорошо еще, что Гомфри не отстрелил тебе ухо.

Фрост предположил, что в Алексиуса стрелял именно он.

— Когда я ушел от Гомфри, тот и стоять на ногах не мог, не то что прицелиться мне в голову. Нет, с момента нашего последнего разговора я обзавелся новым врагом.

Фрост насмешливо фыркнул. По рукам, груди и спине Алексиуса стекали теплые ручейки крови, смешанной с водой.

— Значит, тебе таки удалось побеседовать с леди Джулианой. Кто же тебя подстрелил: ее мамаша, одна из сестер или она сама?

— Ее кузен. Лорд Данкомб.

Алексиус стал вспоминать все, что случилось за последние сутки. К тому моменту, когда он пересказал все события, Фрост уже наложил, причем вполне профессионально, повязку ему на плечо.

Он подал другу свежую льняную рубашку, которую принес Хембри.

— Значит, кто-то поведал ей о твоей слабости к жемчугу и влагалищам, — с прежней насмешкой в голосе подвел итог Фрост. — Неловкая, должно быть, вышла ситуация.

Алексиус подозревал, что это сделал Гомфри. При помощи Фроста он просунул раненую руку в рукав и надел рубашку через голову.

— Джулиана сорвала ожерелье с шеи и швырнула им в меня. — Алексиус почесал подбородок, вспоминая боль, отразившуюся в ее глазах, и синяк у нее на щеке. — Немудрено, что она рассвирепела. Это была… жестокая шутка. Я шутил так со множеством женщин, но на них мне было плевать. Я просто разворачивался и уходил.

— Настоящий подонок.

Возмущенный Алексиус взглянул на друга и увидел сочувствие в его глазах.

— Да уж, Фрост, уж кто-кто, а ты умеешь оскорбить меня просто и со вкусом. Я знаю, что ты считаешь меня идиотом, но Джулиана мне дорога. Я причинил ей боль — и мне самому от этого больно. Когда маркиза сказала, что Джулиана собирается выйти за своего кузена, я готов был убить ради нее. Черт побери, я, кажется, влюбился!

Фрост легонько стукнул друга по макушке.

— А это еще за что? — воскликнул Алексиус.

— За безрассудство! — ответил тот. — Женское сердце не стоит горестей и несвободы. Любовь разрушает мужчину. — Он взял со стола дуэльный пистолет. — Можешь с тем же успехом засунуть дуло себе в ухо и нажать на курок. Так ты хоть умрешь быстро и безболезненно.

Алексиус со смехом убрал пистолет подальше от своего лица.

— Ты, должно быть, вылупился из яйца. А сестра твоя знает, как цинично ты относишься к представительницам ее пола?

Веселье в глазах Фроста померкло.

— Я выполнил свой долг перед Реган. Ей не на что жаловаться.

И больше он ничего о ней не сказал. На самом деле Реган была, пожалуй, единственной женщиной, разбившей сердце циничного Фроста. После смерти их родителей граф стал ее опекуном — и ребенок несколько лет жил безо всякого присмотра. Лишь под давлением какого-то дальнего родственника Фрост согласился с тем, что Реган требует больше внимания, чем он в состоянии ей уделить. Не слушая яростных возражений сестры, он отослал ее в школу-интернат.

Но никто не был рад такому разрешению проблемы. Реган так и не простила брата за своеволие.

— Я так понимаю, между вами еще не все кончено, — подытожил Фрост.

— По ее мнению, кончено. Мне, полагаю, следует уважить ее пожелания. — Алексиус вспомнил порванное ожерелье, остатки которого до сих пор лежали у него в кармане. Хватит с него этих игр!

— Следует-то следует, — согласился Фрост, — но когда дело касается этой женщины, ты редко поступаешь так, как следует.

— Верно, — отозвался Алексиус, и на лице его появилось подобие улыбки.

Джулиана считает, что он соблазнил ее исключительно ради сестры. Ну, и ради утоления своей похоти, конечно. Алексиус был слишком зол, чтобы попытаться разуверить ее в этом. И все же с того самого момента, как он разглядел ее в кроне орехового дерева в саду Леттлкоттов, его влекло к ней. Она притягивала его как магнит. Ничего не изменилось.

— Мне еще предстоит разобраться с Гомфри и ее треклятым кузеном. — По его тону было ясно: он не успокоится, пока не всадит в каждого из них по куску свинца.

— Что ж, я буду с неподдельным интересом наблюдать за твоими обреченными на неудачу попытками вернуть леди Джулиану. А если ты потерпишь поражение, то всегда сможешь наставить дуло пистолета на себя.