Жека 5

Глава 22 От газировки в тайге до Барвихи

В конце июня 1992 года на полную мощь заработало первое предприятие, купленное у итальянцев. Завод по производству газированной воды и соков из концентратов. И строительство его не было лёгким, хотя и получилось относительно быстрым.

В первую очередь, ещё в мае, после покупки комплекса, пришлось влупить хорошую сумму денег местной геологоразведочной партии, чтобы они нашли место для артезианской скважины. По импортной технологии вода для напитков должна быть полностью природной. Никакого хлорирования не допускалось, лишь двойная очистка через серебряные фильтры. Другие бы бодяжили в напитки воду из-под крана и сделали цеха на окраине города, поближе к местам сбыта, но Жека решил полностью следовать проекту. Пусть напитки получатся дорогими, но сложное производство стало бы одним из факторов их выбора из всех прочих.

Нужное место с требуемым водоносным слоем нашли лишь в 20 километрах от города, на берегу таёжной реки. Пробурили скважину, взяли пробу — вода оказалась нужной чистоты, мягкости и минерализации. Ну что ж… Придётся строить завод на таком отдалении от основного места сбыта. Требовалось провести к строящемуся предприятию хорошую автомобильную дорогу и, в первую очередь, линию электроснабжения. По счастью, рядом, в паре километров, находилась железнодорожная станция для отстаивания пустых вагонов при отгрузке угля, и рядом с ней проходила высоковольтная линия. Оттуда и провели линию электроснабжения.

Рядом со станцией в небольшом посёлке Ижморском жили люди, работавшие железнодорожниками. К посёлку с федеральной трассы вела дорога, отсыпанная щебнем, длинной пять километров, не абы какая, но продуктовый грузовик в местный магазин проезжал нормально. Дорогу до посёлка расширили и отсыпали горельником. И тут же проложили новую дорогу до предполагаемого места строительства объекта. По счастью, ни топей, ни болот в этой местности не было. Новая дорога до стройплощадки шла по сухим лугам, находившимся на высоком берегу реки, и проложили её в кратчайшие сроки, за неделю, отсыпав пустой породой с шахты.

Расчистили площадку на берегу реки, забетонировали и построили несколько быстровозводимых зданий. Само предприятие занимало несколько корпусов и располагалось на площади в несколько гектаров. Несмотря на относительно небольшие размеры, производительность планировалась несколько тысяч тонн напитков в месяц. Близость станции неожиданно оказалась огромным плюсом: железной дорогой почти до места назначения можно было доставлять фруктовые и вкусовые концентраты, заготовку для пластиковых бутылок и пустые тетрапаки для сока, а в перспективе и отправлять продукцию по всей стране.

Когда запустили цех, Жека с пацанами лично присутствовали на этом знаковом событии. Пригласили множество представителей прессы, в том числе и с центрального канала — постарался Дуреев. Под прицелом множества видео- и фотокамер Жека перерезал красную ленточку и включил кнопку, знаменующую запуск завода.

После того как первая партия газировки появилась в магазинах, начался бешеный ажиотаж. Ведь такой продукции в стране ещё и близко не было. Газировку и минералку все предприятия выпускали до сих пор в стеклянной таре, в пол-литровых бутылках-чебурашках. Сок, по традиции, в трехлитровых банках с жестяными крышками. Устаревшая и дорогая по стоимости упаковка, не используемая больше нигде в мире. Да и неудобная — разбить очень легко, особенно при вылазках на природу.

Газировка на новом предприятии выпускалась в пластиковых полуторалитровых бутылках, что уже подталкивало её купить, потому что одной бутылки могло хватить на всю семью, а пустой бутылкой можно пользоваться ещё долго. И она не билась! При открытии цеха Жека, важный, в костюме и белой каске, на телекамеры бросал бутылку на пол, и она не разбивалась! Советским людям, непривычным к такой упаковке, это казалось чудом. То же и с соком. Новая упаковка тетрапак была прочной, и сок в ней долго не портился.

Мощная пиар-реклама, проведенная перед открытием производства, вызвала интерес к продукции во всей Сибири. Вкус у новой газированной воды был необычный — персик, апельсин, маракуйя, клубника, тропические фрукты. Советским людям, слаще «Чебурашки», крем-соды и «Буратино», ничего не пробовавшим, ароматы казались восхитительными.

Название новому бренду тоже выбрали запоминающееся, бросающееся в глаза — «Барс». На каждой этикетке была нарисована голова снежного барса с оскаленной пастью на фоне снежных гор. Это уже само по себе притягивало покупателей, так же как и большая пластиковая бутылка, сразу бросающаяся в глаза на прилавке.

Дело пошло бодро — после начала работы к заводу стала выстраиваться очередь из больших фур, приехавших за невиданным доселе товаром. Ехали отовсюду, не только с местных оптовых баз и магазинов, но даже с соседних областей. Жекина газировка заполонила все продуктовые магазины области, потеснив в продаже других производителей прохладительных напитков. В первую очередь, кондитерскую фабрику, которая принадлежала Вене Одесситу. Фабрика производила классическую газировку по классической технологии, не менявшейся уже лет тридцать.

Авторитет недовольно заявил Жеке об этом, встретив его в коридоре городской администрации, куда Жека пришёл повидаться с Конкиным, и узнать насчёт дальнейших планов на депутатской стезе.

— Здравствуй, здравствуй, Евгений! — холодно улыбнулся Веня, протягивая холодную и белую, как у мертвеца, руку. — Слыхал я, що дела с новой фабрикой хорошо у тоби пошли.

— Нормально идут, — согласился Жека. — Как и предполагалось бизнес-планом.

— А твоим бизнес-планом предполагалось, що ты всего местного производителя прикроешь? — голос смотрящего был вроде и спокоен, но чувствовалось в нём скрытое недовольство.

— А что я могу сделать? — развел руками Жека, как будто недоумевая. — Это бизнес. У всех одинаковые возможности по производству и реализации чего бы то ни было. А к чему эти вопросы, Вениамин Людвигович? Что не так?

— А то, що на кондитерской фабрике, которая, как ты знаешь, принадлежит мени, пришлось производство газводы наполовину уменьшить, — строго заявил Вениамин Людвигович. — У мени бизнэс небольшой, ни как у вас, юных миллионэров, и мени это очень чувствительно.

— Я понял, — кивнул головой Жека. — Так к чему этот разговор-то, и о чем? Мне-то что сделать, чтоб вам хорошо было?

— Дерзишь, юноша! — недовольно сказал Веня. — Мне не нужно, щоб мени кто-то делал хорошо. Я сам всегда себе всё делаю. А это разговор так… Щоб довести до сведения…

После этого базара Жека попросил Славяна усилить охрану фабрики, поставив там надёжных людей. Несмотря на кажущуюся пушистость и добрый нрав, был Веня человеком крайне опасным и отмороженным. Мог и сжечь новое предприятие. Правда, в таком случае это означало бы открытую войну, которую Жека не преминул бы развязать в ответку. Возможно, именно эта черта жекиного характера и удерживала смотрящего от открытого противостояния с центровыми. Их бригада сильно приросла в последнее время.

Впрочем, всё это были рабочие проблемы, и он их так или иначе решал. Не удавалось только решить проблемы по городу как депутату. Жека всё так же исправно приходил в торговый техникум на встречи с избирателями, и туда иногда даже приходил народ. Проблемы в основном озвучивались копеечные: дороги, состояние подъездов, школ и детских садов. Многое требовало ремонта, многое пришло в негодность и требовало замены. Люди, отчаявшись просить помощи от городской власти, приходили к Жеке в надежде, что их услышат. И надо сказать, Жека работал на совесть. Если может сделать — сделает. Если может пообещать — пообещает. Если надо проехать по ушам, и навешать на них лапши — проедет и навешает.

Работал с людьми и адресно. Если нужда, срочно необходимы деньги — давал из своих средств. Но с определенным условием — чтоб они шли на пользу, а не на халяву или пропой. Занимается ребенок музыкой в многодетной или неполной семье, а пианино не на что купить. Покупал пианино. Занимается ребёнок спортом, но нет денег на спортивную форму— покупал форму. Нет денег, не может мужик на работу устроиться — не давал: «Иди нахер». Работы даже в это тяжёлое время было навалом, хоть и платили не везде и мало, но на хлеб с колбасой заработать всегда было можно, даже разгружая машины с сахаром или работая слесарем на заводе.

Несмотря на то, что такая благотворительная деятельность не приносила ему ни копейки денег, всё же понимал, что это всё работа на будущее. Раз уж решил баллотироваться на пост главы города, надо было идти к этой цели, прикладывая все возможные усилия.

Часто разговаривал по телефону с Сахарихой, поведавшей ему все нюансы столичной жизни. Отец её окопался не где-нибудь, а в Государственном комитете имущества, в одном из управлений, ведающем подготовкой государственной собственности к приватизации и продаже промышленности в частные руки. Это значило, что братва собиралась прибирать к рукам имущество СССР в ходе приватизации, объявленной на осень. Сахара неплохо устроили в Москве на хлебную должность. Полагался ему министерский оклад, в 20 раз больший, чем средняя зарплата по стране, чёрная служебная «Волга», громадная квартира в центре Москвы, дача на Рублёвском шоссе и охрана.

Трудно сказать, приобрёл он или потерял, спрыгнув с криминальной темы на государственную службу. В провинции денег и власти у него было, пожалуй, поболее, чем сейчас. И сам себе хозяин, творю, что хочу. Но сейчас он находился полностью в обелённом статусе и под охраной государства. А ведь впереди было самое главное — приватизация. И вот тогда к рукам Сахара должны были прилипнуть громадные деньги. Если останется на этом же посту.

— И где ты щас живёшь? — поинтересовался Жека. В трубке послышался печальный вздох.

— Мотаюсь туда-сюда. В основном за городом. В деревне Барвиха. Рублёво-Успенское шоссе. Тут сейчас все, у кого есть деньги, строят себе фазенды. Видел бы ты, какие тут хоромы стоят, как замки какой-то европейской знати. Женька!

— Ау! — отозвался Жека в трубку.

— Ну приезжааай, засранец ты этакий! Я уже соскучилась! Плак, плак! — притворно захныкала в трубку Сахариха. — Давай, всё. В субботу эту жду. Рублёвское шоссе, Барвиха, дом двенадцать.

— Ладно, постараюсь! — рассмеялся Жека и так же притворно чмокнул Сахариху. — Тьмок! Приеду в субботу! Жди!

Решил, почему бы и нет, от дел отойти, да и по Сахарихе соскучился. Запуск завода безалкогольных напитков порядком вымотал. Много приходилось ездить туда-сюда. Много с кем встречаться…

Собирался недолго… С собой взял небольшую спортивную сумку и чуток денег, чтоб не давили карман. Немного. С тысячонку баксов. Наконец-то можно было путешествовать так, как хотел всегда, — без фармазонского прикида, без портфеля, английского пиджака и шляпы. Оделся попросту — в майку, джинсы и кроссовки, как ходят все обычные молодые люди. Закинув сумку на плечо, вызвал такси и уехал в аэропорт.

Летел уже третий раз за последнее время, и в самолёте просто и бесхитростно уснул. 4 часа полета до Москвы прошли как один миг. Проснулся, а уже там. И как всегда, как будто обманул время. Вылетел, был полдень, и прилетел, тоже полдень.

У внуковского аэропорта тёрлись бомбилы в поисках лохов. Брали за поездку по такой таксе, как будто до Парижа ехать надо.

— Половину заплачу и поехали, — уверенно сказал Жека, обращаясь к тощему наглому мужичёнке на белой Волге.

— Слышь, парень… — блеснув фиксами, отозвался бомбила. — За половину я тебя только на сто метров отвезти могу.

— Как хочешь, — пожал плечами Жека. — Вон тот жирный фраер на «шохе» сказал, и за четверть увезет. У тебя просто машина поприличнее, чего я и подвалил. К тебе. Не поедешь, так я к нему подойду, мне похер, кому из вас бабки валить.

— Это кто нам цену сбивает? Митрич? Толстый гандон! Убью его! Чуть не заорал фиксатый, но быстро успокоился, переключившись на свои дела и видя, что клиент готов уйти, а другой — толи будет, толи нет. — Ладно… Хрен с тобой. Садись. Погнали за половину. Куда тебе?

— В Барвиху! — ответил Жека, сел в тачку и внимательно посмотрел в глаза бомбилы. Но тот чего-то зашугарился.

— Если туда, то возьму по полной!

— А чё так? — поинтересовался Жека. — Чё там за территория ужасов?

— Ээ, братан, не территория ужасов там, — усмехнулся водила. — Там мусорская территория. И крутых. Они держат тут поляну. Там и министерские дачи, и новые русские себе коттеджи строят. Там, считай, одна запретка вокруг, одни мусора и частные охранники. Не-е-е-е, брат, туда только за полный гешефт. Не хочу я перед мусорами платиться.

— А ты мужик бывалый, — усмехнулся Жека. — Зону топтал? Чё так мусоров пугаешься?

— Топтал… — отозвался мужик. — В зону если раз попал, она с тобой навек. Не выпустит, падла, никогда, хоть куда беги. От себя-то не убежишь… А мусоров в тюремном бараке все ненавидят, уж поверь на слово. Ты сам-то из каких? Пацан? Блатной? Сидел?

— Не сидел, и желания нет, — признался Жека. — Хотя сто раз было за что. Но это не та тема, что тебе надо знать. Меньше знаешь, крепче спишь, дядя. Ладно. Дам я тебе сколько просишь, по полной. Чё я, фраер какой бабло жалеть…

До Барвихи ехали минут сорок. Бомбила высадил у въезда в поселок, чуть не в чистом поле — дальше как знаешь, парень, но туда ни ногой, ни колесом.

Сама деревушка неказистая. Старорусская. Два забора, три двора, как говорят. Почерневшие брёвна стен изб, покосившиеся заборы, разваленные печные трубы. Плохо жилось в деревушке Барвихе. Но рядом с ней строился элитный поселок. Наверное, про него то водила и говорил, что строятся там все богатеи, кому не лень, от министров до новых русских, как стали называть совков, нежданно и массо разбогатевших на ворованном.

Туда и направился Жека. Не в вымирающей же деревне приземлился Сахар. Только как тут найти дом?

Все дома в поселке имели вид дворцов или замков — правильно Светка говорила. Если в Н-ке поселок Абрикосовый казался светлым оазисом богатства среди окружившей его со всех сторон темной российской безнадеги начала 90-х, то на фоне Барвихи Абрикосовый смотрелся бы убогой деревней. Настолько громадны и богаты были здешние особняки. Однако надо отдать должное. Такого дома в стиле неомодерн, как у Сахара в Абрикосовом, здесь не было. В основном барвихинские обитатели демонстрировали полное дурновкусие, возводя дома в одном стиле — ренессанс и барокко. По-настоящему красивых зданий было мало.

— Молодой человек, а вы куда направляетесь? — вежливо спросил Жеку мужик в какой-то черной военной форме в виде комбинезона. Знаков различия на ней не было, и Жека сразу понял, что это представители местной охранной конторы. Прямо у въезда в поселок стояла иномарка без номеров, в которой сидели ещё трое таких же черных мордоворотов и внимательно смотрели на Жеку. Тот, что спросил, только вышел из машины и стоял, широко расставив ноги и поигрывая дубинкой.

Вид у него был донельзя наглый, и Жека подумал, как бы классно зарядить ему в челюсть с вертушки. Однако это не то, с чего стоило бы начинать визит в новое место жительства любимой, поэтому он точно так же нагло улыбнулся и, по-блатному растягивая слова, ответил:

— В гости пригласили меня. Александр Иванович Сахаров. Есть такой человек. Знаешь?

Выражение лица охранника моментом изменилось, и сразу же стало испуганным и подобострастным. За что Жека всю эту мусорскую кодлу и не уважал. Ну будь ты мужиком, раз решил наехать, гни свою линию до конца, невзирая на возможные неприятности. Но нет же, чувачок моментом прогнулся, услышав имя авторитетного жильца. Понял, что и гость, наверное, такой же.

— А… да! Александр Иванович предупреждал, что к ним приедет гость! — подобострастно сказал охранник. — Их дом номер двенадцать. Вот по той улице, шестой справа! Удачного вам дня!

Жека ещё раз насмешливо посмотрел охраннику в глаза, и усмехнулся, увидев, как он опустил их. А потом неспеша пошёл по улице, засунув руки в карманы джинсов, разглядывая окрестности.