Желтый билет

Глава 17

Мурфин висел на телефоне почти два часа, прежде чем окончательно положил трубку, повернулся ко мне и протянул пустой стакан. Я взял его, налил виски, сходил в ванную, добавил воды из-под крана. Когда я вернулся в комнату, Мурфин оторвался от лежащих перед ним записей, схватил стакан и жадно глотнул.

— Все сходится, — сказал он.

— Я знаю, — ответил я. — Я все слышал.

— Думаю, нам не помешают некоторые подробности. Вечером мы пойдем на это собрание, а завтра вернемся домой кружным путем.

— Чикаго?

— Чикаго, Филадельфия, Нью-Йорк и, возможно, Балтимор. Нам это не повредит, — он вновь уткнулся в записи. — Почему никто не связал все это воедино?

— Ты имеешь в виду газеты?

— Да, газеты или телевидение.

— Ну, во-первых, такого у нас еще не случалось, поэтому никто этого не ждет, а во-вторых, им не напомнили о Чадди Джуго.

Мурфин кивнул.

— Все это тянется к Хандермарку, не так ли?

— К нему и ЦРУ.

— Они втянули тебя в это дело, да? В шестьдесят четвертом?

— Если не считать того, что тогда я ничего не знал. Они хотели переизбрать Хандермарка, потому что в противном случае потеряли бы выход на Интернационал государственных работников. Так, кстати, оно и вышло.

— Помнится, был крупный скандал. По поводу того, что ЦРУ финансировало ИГР. Любимое детище Хандермарка. Он поездил по свету за счет этой организации. Лондон, Гонконг, Токио. А потом Микс уволил тебя, разорвал отношения с ИГР и, наконец, выгнал меня.

— Я успел уйти сам, — напомнил я.

— Да, конечно. Кого они посылали туда? Этого парня из Техаса?

Я кивнул.

— Джо Доукинса. Из Килгара.

— Мне он очень нравился. Что с ним потом стало?

— После того, как он свалил Чадди Джуго?

— Да.

— Насколько мне известно, он успешно выполнял задания ЦРУ во Вьетнаме.

— Понятно. Ты когда-нибудь говорил с ним об этом? О Чадди Джуго?

— Один раз. Он слегка выпил и приехал ко мне. Я жил тогда на Массачусетс-авеню.

— У тебя там было очень уютно.

— Так вот, один раз мы говорили об этом. Я думаю, Доукинс пытался оправдать свои действия. Чадди Джуго, как ты помнишь, придерживался марксистских взглядов, и в шестьдесят втором году его выбрали президентом бывшей английской колонии на восточном побережье Латинской Америки.

— ЦРУ, вероятно, не устраивало такое положение, — заметил Мурфин.

— Чадди был не просто марксистом, он к тому же родился в Чикаго. Но по каким-то причинам попал в ту страну, занялся политикой, сменил гражданство, и после провозглашения независимости его избрали первым президентом на двухгодичный срок.

— Да, помнится, англичане были очень недовольны.

— То же самое сказал мне и Доукинс. Они не хотели видеть чикагского марксиста в президентском дворце их бывшей колонии и быстро нашли общий язык с ЦРУ. Объединившись, они приняли все меры, чтобы не допустить переизбрания Чадди на следующий срок. ЦРУ действовало через ИГР. Впрочем, свою деятельность оно осуществляло и под другими вывесками — Национальная ассоциация студентов, два-три журнала, даже одна издательская фирма.

— Плюс газетная гильдия, — добавил Мурфин.

— Ты прав, о ней я забыл. Короче, ЦРУ договорилось с АФТ-КПП и направило в бывшую колонию старину Доукинса, щедро снабдив его деньгами, чтобы он скинул Чадди Джуго.

— И Доукинс организовал забастовку, — кивнул Мурфин. — Довольно продолжительную, хотя я и не помню, сколько она длилась.

— Два месяца, — ответил я. — Она продолжалась два месяца перед самыми выборами. Доукинс не жалел денег ЦРУ, прикрываясь вывеской ИГР. Ему удалось парализовать всю страну: автобусное сообщение, железные дороги, порты, пожарную охрану, полицию, больницы, государственные учреждения, бастовали даже золотари. Но главный успех Доукинса заключался в том, что вину за забастовку он смог взвалить на Чадди Джуго. И после этого Чадди канул в небытие.

— А что с ним случилось? — спросил Мурфин.

— Новым президентом стал кандидат оппозиции.

— А Чадди?

— Не знаю. Наверное, уехал обратно в Чикаго.

— Знаешь, что я тебе скажу?

— Что?

— Макс, скорее всего, знал не больше нашего…

— И посмотри, что с ним стало, — закончил я фразу Мурфина. — Он начал действовать, едва Салли Рейнс упомянула Чадди Джуго, о котором ей сказала моя сестра. Он позвонил в те же города, что и ты, и понял, почему исчез Арч. А потом попытался обратить имеющуюся у него информацию в наличные, и это его решение оказалось ошибочным.

— С кого он хотел получить деньги?

— Не знаю, но он говорил Дороти, что затеял большое дело, которое может принести ему двести тысяч.

— Для Макса многовато, — заметил Мурфин.

— Полностью с тобой согласен. И те, к кому обратился Макс, вероятно, решили, что сумма слишком велика, или не доверяли ему, а в итоге Макса зарезали. Я думаю, что и Салли Рейнс застрелили по той же причине. Не знаю, попыталась она выудить из них деньги или нет, да это и не имело никакого значения. В любом случае они не могли оставить ее в живых.

Мурфин отпил виски.

— Похоже, с Арчем Миксом произошло то же самое. Он начал кое о чем догадываться, и его пришлось убрать.

— Возможно. Я уверен, он не стал бы им потакать.

— Нет, не стал бы, — Мурфин помолчал, а затем улыбнулся. — Интересное выходит дельце. За два месяца до выборов профсоюз государственных работников готовит забастовку в десяти или двенадцати крупнейших городах страны. И кому это на руку?

— Только не демократам.

— Это точно. Если они не получат большинства в основных штатах, если Нью-Йорк, Иллинойс, Калифорния, Пенсильвания и еще пара других не пойдут за ними, исход ноябрьских выборов будет предельно ясен, не так ли?

— Еще бы.

Мурфин восхищенно поцокал языком.

— Потрясающе, не правда ли? — внезапно его посетила какая-то мысль, потому что уголки рта поползли вниз, а на лбу появились складки морщин. — Но я не представляю, кто мог это все придумать? Уорнеру Бакстеру Гэллопсу такое не по зубам.

— Нет, это не он, — кивнул я.

— И мне кажется, это не ЦРУ.

— Да, — я вновь кивнул, — для них это слишком большой кусок, особенно сейчас.

— И республиканцы не пойдут на такое. Над ними все еще витает тень Уотергейта.

— Я думаю, они тут ни при чем, хотя именно они и окажутся в выигрыше.

— Есть другие идеи? — спросил Мурфин.

— У меня нет, но, кажется, я знаю человека, у которого их предостаточно.

— Кто это?

— Мой дядя Ловкач. Мне, разумеется, неизвестно, какова его роль в этой истории, но полагаю, что у него должны быть интересные мысли. Особенно, если учесть, что организовать забастовку и тем самым предопределить поражение Чадди Джуго предложил именно он.