Жених со знаком качества

Глава 13

“Скорая помощь”, к счастью, приехала быстро. Их было трое: доктор с красным носом, медсестра в очках и верзила-водитель с брелоком в руке. Всей командой ввалились в квартиру. Возможно, всем хотелось посмотреть на отравленную Кристину.

— Полюс у вас имеется? — сходу поинтересовался доктор.

Я опешил:

— Какой полюс?

— Страховой, — строго пояснила медсестра.

— В своем ли вы уме? — возмутился я. — Там, в кабинете, умирает молодая женщина, возможно уже умерла, а вы, забыв клятву Гиппократа, затеваете пустые разговоры.

— Не умничайте и не дерзите! — прикрикнул на меня доктор. — Если она умерла, зачем вы нас вызывали? Покойников мы не лечим.

— Так что? Полюса у вас нет? — строго спросила медсестра, угрожающе поправляя очки.

Я пожал плечами и сник:

— Если и есть, то вряд ли Кристина носит его с собой.

— Тогда платите, — заявил водитель.

— Хорошо, — согласился я.

— Платите вперед.

Тут я не выдержал и, вспомнив добрую Лидию, закричал:

— Послушайте, это что, визит “скорой помощи” или бандитский налет? Знайте: “вперед” не берут даже проститутки!

— Берут, — не доверяя моему опыту, заверил доктор. — Теперь вперед все берут. Так вы платите или нет?

— Плачу.

— Тогда поспешите.

Отыскав бумажник, я открыл его и спросил:

— Сколько?

Доктор и медсестра воровато переглянулись.

— Сколько не жалко, — зевая, ответил водитель. — Чем больше, тем лучше.

Я достал сто рублей и гордо протянул их доктору.

— Вы что, издеваетесь? — спросил он, брезгливо передергиваясь и демонстративно хватаясь за ручку двери. — Не та валюта. Забыли где живете?

— Хорошо-хорошо, я живу в США и получаю по их же расценкам, поэтому вот вам сто долларов, и займитесь, пожалуйста, Кристиной! — закричал я, протягивая ему купюру.

Доктор радостно почесал красный нос и заверил:

— За эти деньги мы всю ее вылечим, с головы до ног.

Я проводил эту банду в кабинет, но сам остался в коридоре, нервно ожидая приговора. Вскоре дверь приоткрылась, главарь-доктор высунул красный нос, протянул мне серую коробку и спросил:

— Что было в этой упаковке?

— Кристина жива? — оставляя вопрос без ответа, воскликнул я.

— Жива, что удивительно. Если верить названию лекарства, она должна была бы умереть. Ваша сестра утверждает, что выпила тридцать таблеток.

Я охнул и бросился звонить Светлане, ведь в лекарствах, принесенных ею в мой холодильник, разбиралась только она.

— В той серенькой коробочке лежат капсулы Гинко Билобы, — потрясая меня своей эрудицией, без секундной заминки сообщила Светлана.

— Что это?

— Это безобидная американская пищевая добавка, но, Роберт, неужели по таким пустякам ты будишь меня среди ночи?

Пришлось ей признаться:

— Только что я выпил все тридцать штук. Что теперь меня ждет?

— Если верить рекламе, в тридцать раз лучше заработает твоя голова, — сообщила Светлана и, наконец, заинтересовалась: — А зачем ты это сделал?

— Отравиться хотел, — порадовал я ее.

— Ах, Роберт, не делай этого, — начала причитать Светлана, но я ее больше не слушал.

— Кристина выпила Гинко Билобу, пищевую добавку американского производства, — торопливо сообщил я доктору.

Он обрадовался:

— Значит будет жива. Знаем мы эти добавки: чертовы америкашки кладут один крахмал и дерут в три шкуры.

— Кто бы говорил, — не скрывая осуждения, сказал я, намекая на сто долларов (не сочтите меня мелочным).

Доктор намек понял и задумался, огорченно почесывая пунцовый нос.

— Ладно, — сказал он, — сделаем ей обследование на все сто. Можете присутствовать.

Я поплелся смотреть на Кристину. Сестра действительно была жива и выглядела очень пристыженной.

— Вот, Роби, даже отравиться не смогла, — виновато сказала она, вытирая слезы.

— Твой Макс этого не стоит, — гладя ее по голове, сообщил я.

Доктор меня отстранил, снял с Кристины халат и зачем-то начал целеустремленно щупать ее маленькие груди. Я был так потрясен, что даже не догадался отвести взгляд и растерянно смотрел на это безобразие.

— У гинеколога давно были? — строго глядя на меня, спросил доктор.

Кристина ответила:

— Хожу регулярно.

— Тогда надо бы вам показаться момологу, — снова глядя на меня, порекомендовал доктор.

— Да, надо бы, — вяло согласилась она.

Потом доктор заглянул в ее горло и опять сообщил мне, что миндалины у меня воспаленные. Потом он, все так же, осматривая Кристину, сказал, что у меня плотный живот, что мой позвоночник ни к черту, что надо бы показаться окулисту, кожвенерологу, невропатологу, отоларингологу и еще раз посетить гинеколога.

Наконец я взорвался и закричал:

— Послушайте, я дал вам всего лишь сто долларов, вы же наговорили на миллион! Зачем вы даром работаете?

— Действительно, — спохватился доктор. — Что это я? Провожайте нас, провожайте.

Я начал их провожать, но это оказалось нелегко: доктор застрял в прихожей.

— Значит, вы поняли меня, да? — без умолку трещал он. — Первым делом покажитесь окулисту. Да, горло, горло у вас нездорово…

По всему было видно, что ему понравилось у меня. Ехать неизвестно к какому больному бандиту совсем не хотелось. Вдруг там действительно придется работать, кого-то от смерти спасать, тащить на носилках в больницу и так далее и тому подобное… Уж лучше валять у меня дурака.

Я всячески направлял его к выходу, но он упирался. Так продолжалось до тех пор, пока (о, ужас!) не пришел Заславский. Он лихо забарабанил в дверь и пьяно прокричал:

— Роб! Открывай! Я знаю, ты дома!

— Теперь это знают все, — проворчал я, поспешно впуская его в квартиру.

Увидев в прихожей людей в белых халатах, Заславский остолбенел:

— Вот это да! Роб, так это к тебе неотложка?

Я покосился на доктора и сдержанно ответил:

— Да, это ко мне.

— Ты болен?

— Практически при смерти, — пошутил я.

Пока Заславский изумленно хватал ртом воздух, доктор продолжал выдавать рекомендации.

— Мне не нравится ваш живот, — в сотый раз повторил он. — Очень не нравится ваш живот.

— Чем он плох, живот Роба? — удивился Заславский.

— Грудь тоже настораживает, — не обращая на него внимания, продолжил доктор. — Обязательно обратитесь к момологу.

Пьяный Заславский задохнулся от изумления:

— К момологу?!

— Да-да, — подтвердил доктор, — и повторите визит к гинекологу. Кстати, в какой вы поликлинике наблюдаетесь?

Я встал в тупик, но, вспомнив замашки Крестины, сказал:

— В самой дорогой.

Заславский охнул и, закатывая глаза, простонал:

— Роб, я своим ушам не верю!

— Это хорошо, — констатировал доктор и спохватился: — Как же я ухожу, когда вам рецепт не выписал. Пройдемте обратно.

— Нет-нет, — закричал я, преграждая дорогу в кабинет, — если уж проходить, то туда, в гостиную.

Доктор проследовал в гостиную, уселся за журнальный столик и спросил:

— Ваш возраст?

— Тридцать пять, — выпалил я, после чего Заславский сполз на пол.

— Что тут у вас происходит? — ошарашено прошептал он.

— Ничего, — ответил я, — разве не видишь, доктор выписывает мне рецепт. Пить меньше надо. Иди-ка, Виктор, лучше в ванную, умойся.

Заславский послушно вышел. Пользуясь этим, я схватил доктора за шиворот и со словами благодарности потащил его к выходу. Пока управлялся с доктором, медсестра зачем-то забрела в спальню и сказала:

— О, там лежит еще одна больная.

— Хорошо-хорошо, сам с ней управлюсь, — воскликнул я, выталкивая всю компанию на лестничную площадку и радушно прощаясь.

Но как бы не так. Раз десять доктор пытался войти обратно, поочередно поминая мои грудь, живот и некоторые другие, несуществующие у меня органы. Истощенный проводами, я вышел из квартиры и спустился вниз к крыльцу подъезда. Не успокоился, пока не помахал рукой вслед этой разнузданной банде. Вот они, люди в белых халатах, прославленные социализмом. Что может быть отвратительней, чем цинично наживаться на чужой беде? С этим вопросом я вернулся домой.

И обнаружил Заславского в прихожей: он снимал башмаки. Увидев меня, обрадовался как ребенок:

— Роб, ты где был?

— Так, покурить вышел, — я пожал плечами.

— Ты же не куришь.

— Теперь закурил.

Заславский мне подмигнул:

— Кого-то ждешь?

— Нет, не жду, пошли в гостиную, там поговорим.

На самом деле разговаривать не хотелось. Хотелось спать: утомили многочисленные гости. К тому же беспокоила Кристина. Бедняжка нуждалась в защите и утешении, я же весь день занимался глупостями. Сейчас бы самое время уделить ей внимание, да какой там. Заславскому явно не терпелось что-то обсудить.

— Как тебе Деля? — спросил он, доставая из моего бара бутылку коньяка и ловко распечатывая ее. — Скажи, совсем не изменилась.

— Почему, изменилась и очень, — ответил я, ловко подставляя бокал под струю.

— Да? Ты так считаешь? Кстати, Роб, что с тобой случилось? Зачем приезжала “скорая”?

— У меня был сердечный приступ.

Заславский (он пытался сделать глоток) поперхнулся коньяком, прокашлялся и с укором сказал:

— Роб, хватит, не делай из меня идиота.

Попробовав не сдаваться, я повторил:

— У меня был сердечный приступ.

— И поэтому доктор советовал тебе посетить гинеколога. И момолога. Она что, беременна?

— Кто? — испугался я.

— Девица твоя. Кстати, никогда бы не дал ей тридцать пять. Выглядит гораздо моложе. Если память не изменяет, ты что-то про двадцать восемь говорил. Ведь это та, Роб, которая сегодня голяком к нам в комнату забегала?

Я взвился:

— Ах ты наглец! Опять шпионишь? Пока я провожал неотложку, уже побывал в моем кабинете?!

Заславский растерялся:

— Почему в кабинете? В спальне. Только глазком одним заглянул.

— Зачем? — поинтересовался я, несколько успокаиваясь и радуясь, что Кристину он не видел.

Заславский лукаво усмехнулся:

— Хотел проверить всех ли ты дам своих выпроводил. Знаешь, Роб, она очень красиво лежит на кровати, эта крошка, так и хочется пристроиться рядом. Обожаю чулки-сеточки. Роб, они всех мужиков заводят.

Чулки-сеточки были на Лидии; я подскочил, как ужаленный:

— Она, что, снова пришла?!

— А ты, выходит, не в курсе? — растерялся Заславский.

Я помчался в спальню. Лидия действительно лежала на моей кровати, точнее, спала. Юбка ее неприлично задралась, открывая чулки до самых подвязок.

— Ну это уж слишком! — я зарычал и схватил ее за руку.

Заславский бросился меня оттаскивать. Какое-то время мы боролись, но Лидия так крепко спала, что даже не шелохнулась.

— Ты не знаешь, не знаешь кто она! — вопил я. — Ее надо выгнать! Она проститутка! Настоящая проститутка!

— Это очень хорошо, — успокаивал меня Заславский. — Всегда предпочтительней иметь дело с профессионалом, чем с дилетантом. Тебе ли не знать, Роб, ты же известный перфектционист, всю жизнь стремишься к совершенству.

— Совершенство в любви, это не работа тела!

— Да-да, Роб, это работа души, но начинать-то надо с тела. Ведь только в нем душа и может развиваться. Иного не дано.

— Но развитие должно идти параллельно, иначе неизбежен перекос.

— Этим-то и полезна нам проститутка: наши развитые души очень удачно лягут на ее развитое тело. Идеальный конгломерат получится.

Так мы препирались довольно долго, используя логику и привычный нам научный подход. Вдруг Заславский уставился на Лидию и озабоченно спросил:

— Тебе не кажется странным, что она так крепко спит? Извини, Роб, но ты так вопишь, что и мертвого разбудишь.

— Она пьяна, — отрезал я.

Заславский наклонился над Лидией и, расстегивая пуговицы на ее блузке, сказал:

— Может ей плохо.

Он испытующе посмотрел на меня и, щупая ее пульс, спросил:

— Роб, что доктор сказал? Какие у нее проблемы?

Я снова взревел:

— Да не к ней приезжала “скорая”!

Заславский тоже взбесился:

— Роб, не станешь же ты меня убеждать, что гинеколог с момологом тебе понадобились!

— Нет не мне!

— Значит девице!

— Да, но не этой, а другой!

— У нее совсем нет пульса, — равнодушно отметил Заславский, отпуская руку Лидии и с интересом глядя на меня: — Другой? Роб, так у тебя здесь еще одна девица? Другая?

Но мне уже было не до него. “Действительно, — подумал я, — почему Лида так крепко спит? И почему рука ее упала безжизненно, как плетка?”

— Роб, так кто еще тут у тебя? — тормошил меня Заславский. — Я ее знаю?

Оттолкнув его, я метнулся к Лидии, приложил ухо к ее груди и с ужасом завопил:

— Она мертва! Мертва! Сердце не бьется!

— Да брось, Роб, не может быть, — пьяно отмахнулся Заславский, снова хватая руку Лидии.

— Ну что? Что? — в отчаянии закричал я.

— Тише, Роб, не кричи. Дай зеркальце.

Я полез в сумочку Лидии, отыскал там зеркальце и протянул его Заславскому.

Он приложил его к губам и носу девушки, потом рухнул на колени и попытался услышать работу ее сердца, но я-то уже точно знал, что оно не работает.

— Да, Роб, — трезвея, констатировал Заславский, — она мертва.

“Я тоже”, — столбенея подумал я.

Думаю, вид у меня был незаурядный, потому что Заславский испуганно воскликнул:

— Эй, Роб, очнись! Ты не наделал в штаны?

Я ответил:

— Пока еще нет, но не могу обещать, что так будет всегда.

— Роб, слышишь, Роб, держи себя в руках, — посоветовал Заславский.

— Это конец! — взвыл я. — Уж лучше пустить себе пулю в лоб!

— У тебя есть пуля?

— В том-то и дело, что нет!

— Роб, не отчаивайся. Как это произошло?

— Что — это?

Заславский виновато посмотрел на меня и спросил:

— Как ты ее убил?

— Что-ооо?!