Женщины для развлечений

Глава 20

Было семь двенадцать вечера, когда Ровена Дартиг, с бутылкой беспошлинного бренди в голубом пластиковом мешке, вышла из здания для прибывающих международных пассажиров в аэропорту Кеннеди, следуя за полным носильщиком пуэрториканцем — он толкал тележку с её багажом.

Она прошла вдоль здания, оставаясь под навесом и подальше от линии такси, по которым хлестал декабрьский дождь. У Ровены всегда портилось настроение в такую погоду. Но ничего, её ждёт лимузин, она выпьет бренди, согреется, а потом они с Беном поедут на аукцион рабов в Квинсе — ужасное место этот Квинс, проведённый там час кажется неделей.

Кен Ёкои и Бен выбрали дом в Квинсе для содержания рабов потому, что недалеко располагалось детективное агентство Бена и проще было обеспечивать безопасность. Домом этим владела зарегистрированная в Панаме корпорация — корпорация представляла собой совместное предприятие Ровены, Ёкои, Дюмаса и Николаи. Пожилая пара, супруги венгры, постоянно жила в доме, за всем присматривая, и записаны владельцами были они.

Сколь долго доводилось сексуальным рабам жить в этом доме, зависело от различных причин. Те, кто приходил по своей воле — значит по рекомендации Ёкои — редко проводили там больше двух месяцев. Если за это время не удавалось их продать, рабам предлагали уйти.

Ровену интересовали дети из её благотворительной организации, их привезли сюда две старые королевы, давнишние и доверенные помощники. Этот особый товар прибывал примерно за неделю до ежегодного аукциона, и его неизменно расхватывали богатые клиенты. Безопасность обеспечивали люди Бена Дюмаса, зловещие и отвратительные личности, на взгляд Ровены. Оплата принималась только наличными, деньги не возвращались. Ровена могла получить от двух до четырёх миллионов долларов, но не меньше половины съедят расходы.

В аэропорту Ровену встретил у выдачи багажа носильщик, он нёс табличку с её именем и сообщил, что прислал его мистер Дюмас, а лимузин уже ждёт. Бен, который всегда встречал её со всей возможной предупредительностью, сейчас, очевидно, решил держаться в тени. У него, конечно же, есть свои причины на это. А ей не терпелось уйти с холода. Да и не для того она истратила десять тысяч фунтов на норковую шубку, чтобы она вымокла.

Впереди Ровена увидела длинный серебристый лимузин, стоявший позади маленького зелёного автобуса, перевозившего пассажиров от терминала к терминалу. Багажник лимузина был открыт, но Бена она и сейчас не увидела. Вероятно, скрывается на заднем сиденье. Ну и правильно, зачем на дожде торчать.

Когда Ровена приблизилась к лимузину, открылась задняя дверь — как приглашение. Она ускорила шаги, перегоняя носильщика: пусть сам занимается её багажом, ему за это платят. Наконец она будет с человеком, который убережёт её от Пака Сона. Гонорар Бена за убийство чудовищно велик, но разве у неё есть выбор?

Со вздохом облегчения она скользнула в лимузин и открыл рот, чтобы поздороваться с Дюмасом. Но у неё тут же отвалилась нижняя челюсть и выпучились глаза от ужаса. Пак Сон, на дальнем конце сиденья, допил шампанское и заглянул в пустой бокал.

— Добрый вечер, — проговорил он. — Надеюсь, хорошо долетели.

Он поднял руку — это был сигнал. Сидевшие впереди Чои и Давид Митла вышли из машины. Митла закрыл дверь со стороны Ровены, а Сон тут же её запер, нажав кнопку на подлокотнике. Чои расплатился с носильщиком, закрыл багажник и вернулся в машину. Сразу заработал двигатель, машина тронулась.

Ровена сделал несколько глубоких вдохов, потом с трудом сложила лицо в улыбку.

— Пак, милый. Какой приятный сюрприз. А где… где Бен? Мы должны были с ним встретиться и ехать на аукцион.

— Планы изменились.

— Изменились? Я не понимаю.

Давид Митла повернулся к ней с переднего сиденья, его лицо казалось демоническим в тусклом освещении машины. Ровена взглянула на него и быстро отвернулась, стискивая обеими руками бутылку с бренди. И лишь когда лимузин миновал автостоянку и направился к скоростному шоссе, Митла опять повернул голову вперёд.

Ровена чувствовала себя на грани обморока. В горле пересохло, она с трудом концентрировала внимание. Пытаясь выиграть время, она попросила у Сона бокал шампанского, и он вполне любезно удовлетворил её желание. Она быстро проглотила холодную жидкость, думая: где же Бен? С ним что-нибудь случилось? Господи, только не это.

— У меня есть подарок для вас, — нарушил молчание Сон. Он сунул руку в карман пальто, вытащил что-то и осторожно вложил ей в руку. Ровена опустила глаза и вскрикнула. Он вручил ей серьги Джулиано.

— Где ты их взял? — возбуждённо проговорила Ровена. — Они украдены из моего депозитарного сейфа.

— Твой муж украл — если ты забыла. Я получил серьги от Дюмаса.

— Не понимаю.

— Ты и твой муж взяли мои деньги. Я хочу получить их обратно.

— Ты сошёл с ума. Я у тебя и пенни не брала. Зачем вдруг, после стольких лет? К тому же у меня больше чем достаточно своих денег.

Сон презрительно фыркнул.

— Но у тебя есть муж, который в деньгах нуждается постоянно. Кстати, Дюмас рассказал мне о твоём плане убить меня. Вероятно, ты скажешь, что это не имеет никакого отношения к краже моих денег. Да, это помешало бы мне взяться за тебя, тут никаких сомнений.

Ровена тряхнула головой.

— Я никогда не просила Бена…

Сон приложил палец к губам в знак молчания.

— Бен решил, что если убьёт меня, это только осложнит его жизнь. Как ты знаешь, я делаю некоторые вещи для важных людей в моей стране. Шпионю для них, убиваю для них, подделываю документы для них. Если бы Дюмас убил меня, ему пришлось бы отвечать перед этими людьми. Он решил, что это слишком рискованно.

Ровена всплеснула руками.

— Пак, милый, поверь мне, произошло какое-то недоразумение. Я не из тех, кто убивает. Ты же меня знаешь.

— Он записал ваш разговор и проиграл мне.

— О Боже.

Когда лимузин свернул на омытое дождём скоростное шоссе, Сон мягко положил руку Ровене на бедро. В следующую секунду она вскрикнула: его пальцы впились в нервное сплетение вокруг коленной чашечки. Руку он вскоре убрал, но нога от колена вниз уже онемела, и Ровена судорожно всасывала воздух раскрытым ртом.

— Ты мне всё расскажешь, — вновь заговорил Сон. — Расскажешь о нигерийце, которого подбила ограбить меня, расскажешь побольше о своём глупом муже. Кто-то должен говорить за него, сам-то он вряд ли может. Я собираюсь тщательно тебя допросить. И спешить я при этом не буду.

Лимузин угодил в рытвину, на ветровое стекло плеснуло водой. Машин впереди них не было, позади очень мало.

— Что ты сделал с Майклом? — прошептала Ровена.

— Я ничего не делал. Его убил Дюмас.

Ровена закрыла лицо обеими руками.

Сон пожал плечами.

— Майкл свою роль сыграл. Пора ему было уйти со сцены. Он назвал имена, признал своё участие в ограблении — до конца остался тем дружелюбным ничтожеством, которым был всегда. Я бы его и сам убил, но то уже сделано.

Ровена напряглась: он опять коснулся её бедра.

— С Дюмасом нелегко торговаться, — продолжал Сон. — Мне пришлось заплатить большую сумму, чтобы сохранить себе жизнь. Вдвое больше того, что я должен за девочку, плюс сто тысяч подделками, которые он может употребить по своему усмотрению. Ты ничего близкого ему не предлагала, я думаю. Ну что ж, ты всегда была скуповата.

Давид Митла хихикнул.

— Я могу что-нибудь сказать? — проговорила Ровена мёртвым голосом.

Сон помотал головой.

— Совершенно ничего.

— Я так и думала.

Вскрикнув:

— Сволочь! — она ударила Сона по лбу бутылкой бренди — его голова откинулась назад, и он рухнул в угол лимузина. Впереди Митла отчаянными жестами торопил Чои остановить машину. Лимузин сбросил скорость, но ещё двигался, когда обезумевшая Ровена отперла дверь и выбросилась на мокрое шоссе.

Приземлилась она в большую лужу воды, покатилась по асфальту, обдирая кожу на руках и лице. С трудом поднявшись на ноги — оказалось, что у неё вывихнуто колено — Ровена захромала прочь от лимузина. Взглянув через плечо, она увидела, что лимузин остановился. Помигивая задними огнями, он начал приближаться к ней задним ходом. Ровена повернулась, её ослепили фары машины, которая в следующую секунду на неё наехала.

Водитель, крупная женщина с лошадиным лицом, резко затормозила, но остановить машину не смогла. Голову и плечи Ровены протащило под правым передним колесом тридцать футов, прежде чем машина замерла у обочины.