Жернова. Книга 2

Глава 24. Большие надежды

— Загнали, как жеребца… — хмыкнул Гуннар.

— Что — так тяжелы брачные ночи? — выдавил из себя сочувственную фразу Ларс. Он спрашивал, но на самом деле, ему не хотелось ничего знать об этих ночах…

— Даже не знаю, как….

— И не надо, — пожал плечами Ларс. — Незачем тебе напрягаться. Так, с ночей переведем разговор на дни. Если честно, меня бесит и настораживает тот факт, что мы с тобой почти не видимся… Это выглядит нарочито, и я подозреваю, что все делается специально, как на празднестве в честь твоего бракосочетания, когда меня усадили отдельно…

— Но я постоянно с прионсой…

— И днем тоже?

— Ннет… — как-то не слишком уверенно ответил принц, помотав головой, будто пытаясь рассеять туман вокруг себя. — Ты знаешь, днем я, похоже, высыпался… Наверное. После неумеренного употребления вина и любви, у меня в башке все перепуталось, кузен…

— Вот-вот, я об этом и говорю. А еще я ни разу за эти дни не встречался ни с Элмерой, ни с советником Оллардом, который ранее весьма охотно беседовал со мной, ни даже с секретарем… Куда все подевались, Гуннар?

— Ну, здесь нет никаких тайн, брат. Королева, говорят, приболела после ритуала исцеления слепого и безногой… Надорвалась, похоже… Хотя, если честно, я плохо помню и ритуал в Храме, и даже торжественный ужин в нашу честь… А рэй Оллард — я слышал, в тот же день по велению Готфрида направился в Арианию с какой-то миссией…

— Надорвалась, значит… Ладно, пусть так. — Ларс потянулся, не решаясь рассказать Гуннару правду. — Жду не дождусь, когда вернемся в Энрадд. Кажется, что именно там, я наконец, смогу осознать все, что с нами произошло за последние недели… От нечего делать я тут порылся в Королевской библиотеке и узнал много интересного об истории Лаара. И на базе обильной информации у меня даже появились некоторые идеи… Странные дела творятся в Лааре, Гуннар. И давно.

Принц закурил, откинувшись в кресле, и закинув длинные ноги на бархатный пуф, прищурился, довольно улыбаясь. — Ты знаешь, Ларс, пожалуй, только с тобой я могу, наконец, расслабиться за эти суматошные дни. Странно — но с любимой женой я постоянно нахожусь в крайнем напряжении. Только сейчас это понял. Давай, расскажи мне про эту удивительную страну…

— Удивииительную — это дааа! Лаар представляется мне огромным гнойником флегмоной, который никак не лопнет. Или, скорее, раковой опухолью — дающей метастазы…

— Да? И какая разница? — рассеянно улыбнулся Гуннар.

— Нарыв назревает и прорывается, а рак расползается по здоровым тканям, захватывая новые территории…

— Не слишком точное сравнение — Лаар практически не ведет войн… — поймал его на противоречии Гуннар.

— Ты прав — лет пятьсот не ведет. Поскольку к началу Эпохи Рассвета все ближайшие земли по западному побережью Лютого океана, равно как на востоке и юго-западе уже были завоеваны королем Чарлагом, который свихнулся, считая себя Великим чародеем. Его правление ознаменовалось горами трупов, в основном — принесенных в жертву каким-то там Кровавым Богам, а также — полным подчинением соседних земель и островов. Но не это меня увлекло. Я не знаю ни одной страны, чтобы в ее историческом прошлом не было восстаний, переворотов и прочее-прочее…

— А как же их знаменитая эпоха Раздора? — возразил Гуннар. — Когда против массового убийцы Чарлага Синеокого восстала его дочь — вроде как чистая и невинная прионса Маф, поддержанная дядей и по совместительству братом-близнецом короля Вермундом Златооким, кажется…

— Именно, но после гибели Чарлага и последовавшей за ней смерти Вермунда бардак в стране прекратился.

— И что там тебя так увлекло, не понял…

— Количество странных смертей и попытка вычислить настоящего убийцу Чарлага и Вермунда…

— Чего там вычислять? В истории, насколько я помню, именно Вермунд сумел свернуть голову своему помешанному на крови брату.

— Дело в том, что смерть Чарлага была ужасной, — тело было перекручено и выжато, как мокрая тряпка… Кроме того, в ту же ночь были зверски убиты все его отпрыски, кроме юной прионсы Маф, которую оберегал дядя. Естественно, в Лааре считали, что это воздействие яджу.

— Опять эта клятая яджу?

— Если тебе проще — воздействие темного чародейства.

— И что дальше?

— Народ, понятное дело, возликовал, прославляя Златоокого Вермунда, но странность в том, что Вермунд не поклонялся темным божествам и никак не мог сотворить такое с братом, кем бы он его не считал, и уж тем более, со своими малолетними племянниками.

— Может, тогдашние жрецы постарались… Чарлаг оказался слаб, Вермунд их не устраивал — как я понимаю, он не терпел жертвоприношения и кровавые разборки. Вот кто-то из бывших сторонников Чарлага пожелал воспользоваться моментом и захватить трон… Или жрецы его рвались к власти… Вот тебе и причина.

— Вполне жизнеспособная версия, Гуннар. Тем более, что неизвестные убийцы, в хрониках упоминаемые, как урхуд — носители так называемой гнилой яджу, в скором времени сумели свалить и Вермунда. Он был убит таким же способом, как и Чарлаг. И вместе с ним погибла жена и дети.

— Все правильно — так и действуют политические уроды… — хмуро отозвался Гуннар, брезгливо скривившись.

— Ага, только имен их в хрониках нет. Ни одного. Даже для проформы. Хотя были уничтожены все отпрыски генуса Сарэй, включая грудных младенцев. Более того, погибли все внебрачные дети Чарлага и Вермунда, и даже любовницы, носящие в чреве их бастардов…

— Я же говорю — уроды!

— Но тогда почему ставшая королевой Маф не повелела указать в хрониках имена убийц и предателей? Более того, были выкорчеваны все ростки генуса Сарэй. Кроме одного — юной прионсы Маф.

— Сам же говоришь — Маф с самого начала была плотно прикрыта людьми, преданными Вермунду. Ее просто не успели убрать, или не дотянулись. Повезло девчонке…

— С одной стороны, вроде все так — историки вещают, что против «гнилых» ее поддержали чистые жрецы, вставшие на сторону Вермунда, кои стали именоваться Непорочными. По сути, так и возник нынешний Орден…

— Ну вот, вся ясно, а ты детектив средневековый решил придумать от скуки… Лучше бы за девками-фрейлинами потаскался — глядишь, и развеялся бы до нашего отбытия на родные берега…

— Не до девок мне что-то, кузен, — отмахнулся от предложения брата Ларс, с азартом продолжив: — Размышляя на эту тему, я пришел к мысли, а что если…. в этом деле замешаны вовсе не маги, хоть черные, хоть белые, хоть серые… а невинная прионса Маф…

— Подожди — ты считаешь, что убийство отца и его сторонников организовала с помощью дяди сама принцесса, а затем избавилась и от дядюшки, и от всех родственников поголовно? — с недоверием вскинул брови Гуннар.

— Чтобы взойти на трон… чего только не придумаешь, кузен… Ведь именно она, после гибели батюшки и дядюшки, стала королевой и вскоре так завинтила гайки, что Орден еле дышал. Именно по ее велению Непорочные провели масштабные чистки, под которые попали сторонники Чарлага — как высокопоставленные жрецы, так и наиболее близкие к трону знатные династии — генусы, представлявшие угрозу положению новоиспеченной королевы. После чего в стране воцарилась тишь да благодать. То есть, Эпоха Рассвета.

— Нууу, пойдет только в качестве возможной, за уши притянутой версии…

— Кстати, идея о том, что кашу заварила именно малышка прионса не нова — и в те времена по Лаару ходили об этом слухи, и до сих пор ходят…

— Да брось, — отмахнулся Гуннар, — слишком мудрено для девочки пятнадцати лет, ведь ей, кажется, столько было?

— Для умной, владеющей некими неведомыми нам практиками, молодой женщины с железными нервами и пониженной сентиментальностью — вовсе нет… А в древнем Лааре она уже давно считалась взрослой. Ты слушай дальше, Гуннар, это интересно.

— Слушаю, — покорно кивнул Гуннар, плеская в бокал на два пальца крепкого бриара.

— Присев на трон, Маф стремительно выходит замуж за одного из сторонников Вермунда — старика-герцога, годившегося ей в прадеды. Судя по хроникам, после того, как ее престарелый супруг благополучно скончался, она еще трижды выходила замуж, и родила аж восьмерых детей. Только вот с наследниками мужского пола ей не везло — мальчики или умирали в раннем возрасте, или отличались серьезными физическими и умственными дефектами.

— Почему это именно мальчикам так не везло? — недовольно буркнул Гуннар. — Я вижу в этом признаки дискриминации…

— Что поделать? — усмехнулся Ларс. — А единственная девочка, которая родилась у королевы на шестом десятке лет, — не слабо, да?! — оказалась жизнеспособной и смышленой. И тогда, крепко подумав, Королева Маф навечно закрепляет переход власти исключительно к дочерям. Дождавшись тринадцатилетия наследницы, она выдает ее замуж, тут же передает ей трон и буквально через несколько дней умирает. С тех самых пор мужчины генуса Сарэй не могут стать наследниками.

— Стоп! — возмутился Гуннар, — а если рождались мальчики? Причем здоровые?

— За полтысячи лет у владетельниц Лаара здоровыми рождались только девочки — осечки не было ни разу. Кроме…

— Кроме двух близнецов Элмеры Милостивой от Готфрида?

— Именно так — хотя Лизард явно имеет психические отклонения, что поддерживает теорию о проблемах среди мужских представителей генуса Сарэй, ну, а Рунар… Здоровый и очень способный юноша погибает при невыясненных до сих пор обстоятельствах, если не принимать во внимание сомнительную официальную версию… И опять королевой становится девочка — твоя Илайна, кузен.

— Я не против, — расхохотался Гуннар. — Будем дружно править Лааром и Энраддом. Может, отцу придется по вкусу этот удачный расклад, и он к нашему прибытию поостынет… Особенно, когда узнает, что на подходе его внук… — уже не так весело завершил он фразу. — А что касается девчонки Маф — какое нам с тобой дело, что творилось полтысячи лет назад в чужой стране? Своих забот по горло…

— Не скажи, Гуннар, не скажи, — задумчиво пробормотал Ларс. — Порой черные тени прошлого накрывают будущее… Причем с концами.

***

Дирк, как одержимый, крутил рукоять лебедки, Эрк неодобрительно сопел рядом, однако же, опасаясь гнева старшего пилота, не осмелился возражать и помогал. Но даже вместе они с трудом проворачивали ее — два человека на штромтрапе, — нагрузка не малая. Рудо справлялся с машиной в одиночку — стабилизировал, но не торопился с подъемом, чтобы случаем не сбросить живой груз.

Закрепив фиксатор, Рудо свистнул Дирку, чтобы тот сменил его, а сам перегнулся через край люка на корме гондолы. Девчонка неловко карабкалась вверх, зажмурившись и дыша открытым ртом, и ему казалось, что она вот-вот сорвется. Длинные косы били ей по лицу, ветер задирал платье. Когда девушка закинула голову, он встретился взглядом с ее отчаянными глазами и понял, что она на пределе сил.

— Давай, давай, старушка, резвее, — крикнул он, растягивая губы в напряженной улыбке и стараясь сделать ее как можно более ободряющей. Перехватив тонкое запястье, затем предплечье, Рудо уже не боясь случайно упустить беглянку, втянул в гондолу легкое тело.

— Сюда ее, сюда, — услышал Рудо сиплый голос Эрка, и невольно перехватил его похотливый взгляд, брошенный на голые ноги беглянки, с которых сползли чулки. Башмачки, похоже, слетели уже давно.

— Ты лебедку крути, механик, — рыкнул он, отодвинув того локтем, — еще парня затаскивать надо.

Подтолкнув девушку себе за спину, Рудо на пару с Эрком продолжил крутить лебедку, но парнишка и сам довольно ловко поднимался вверх. Дирк уже полностью выровнял судно, когда над краем люка показалось потное расцарапанное лицо второго беглеца. Из носа кровь хлещет. На скулах — желваки. Рот — в нитку. Ухватив его за пояс штанов, Рудо втащил парня внутрь. Эрк, недовольно оттопырив губу, нехотя помогал.

— Что ж, добро пожаловать, господа! — Рудо быстро оглядел юношу, прижимавшего к боку окровавленную рубаху, и трясущуюся девчонку, которая натягивала на колени порванный подол платья. Заметив, как туго натянулась ткань у нее на груди, он понял, что это уже не девочка, а вполне взрослая девушка… и очень красивая. Грязные потеки на щеках не могли скрыть прозрачной зелени чуть раскосых глаз, медового оттенка кожи и ярких волос в растрепавшихся косах.

На ее шее Рудо не заметил ни широкого рабского кольца, ни даже следа от него, хотя он слыхал, что в Лааре любимым домашним рабам и наложницам дарят порой привилегию «свободной шеи», и потому отсутствие ошейника еще ничего не значило. Худощавое тело юноши было жилистым и твердым, будто свитым из одних мышц, а следы порезов и свежих шрамов, видневшихся в разодранной рубахе и странные сине-багровые следы, похожие на ожоги, подтверждали догадку о том, что он, скорее всего, беглый порх. Странная, однако, парочка… На брата с сестрой не похожи, значит, любовники, удравшие от владельца, и судя по всему — с боем.

— Покажи-ка бочину, боец…

— Ерунда, — качнул головой парень, задирая рубаху, — задел, сука, когтями… Слава Синдри, — лишь поверху…

Рудо осмотрел раны от когтей тсаккура — глубокие, но не задевшие крупные сосуды — и кивнул: — Сейчас быстро дело поправим.

***

Ноги не держали, и Бренн сполз на пол, скроенный из листов гулкого серебристого железа. Несмотря на рвотные позывы, забитый кровавыми сгустками нос и мелкие судороги, он не позволял себе уплыть в бессознание. Помогло жгучее любопытство, которое он и не собирался обуздывать.

Дирижабль множество звуков — гудел, вибрировал, и даже скрипел, как морское судно. Внутри пахло соленым ветром, железом, кожаной обивкой, мокрой парусиной и еще — чем-то горько-дымным похожим на запах смолы или дегтя. Глядя на рассветное небо, заполнившее огромные окна от пола до потолка, он всем телом ощущал необъятную пустоту, что тянулась от дрожащей палубы до самой земли.

Приходя в себя, Бренн внимательно разглядывал человека, который возился с ним, крепко перетягивая бинтами ребра, только что вырвав его из зубов смерти, как надкушенный кусок мяса. Широкое лицо с высокими скулами, обсыпанными веснушками, короткий рыжий чуб и прямой взгляд понравились ему сразу.

— Да уж, когти у зверя будь здоров — можно подумать, тебя драло целое стадо кошек…, — засмеялся пилот.

Пошарив под узкой откидной полкой, он протянул ему плоскую бутылку с золотисто-коричневой жидкостью.

— Спиртное на борту не положено, но порой, в качестве лекарства…очень кстати… — улыбнулся он. — Хлебни, поправься чуток! И подружку свою поправь… — он оглянулся на Айви, которая сидела с закрытыми глазами, безвольно откинув голову и приоткрыв пересохший рот.

— Или может она ребенка ждет? Тогда не стоит…

Бренн поперхнулся ядреным напитком, по вкусу не похожим ни на синюху, ни на ром.

— Она не моя женщина, — он откашлялся, — она мне… сестра…

— Ага, вот как…, — не стал копать дальше командир корабля. — Ну тогда… в углу вон — бутылки с водой, — он ткнул в небольшой ящик, заполненный бутылями с яркими этикетками. — Напои сестренку…

Бренн вытянул бутылку с розоватой водой, рассматривая нарисованную на этикетке вишню и длинную крышку на узкой горловине.

— Не тяни за нее, а крути вправо, — объяснил второй пилот, которого рыжеволосый называл Дирком, — по солнцу!

Бренн крутанул и сделал большой глоток — вода действительно была с привкусом вишни и также вкусно пахла. Наклонившись к Айви, он коснулся ее рта влажным горлышком бутылки, и она тут же припала к ней, глотая, обливаясь и оживая, как цветок, напившийся дождевой воды. Ее взгляд прояснился, и она уже с нескрываемым интересом разглядывала своих спасителей и внутреннее устройство рубки. Бренн понимал ее — в похожей на корабельный мостик кабине пилотов глаза не знали на чем остановиться, перебегая с железных механизмов на крошечные мигающие светильники, рычаги, похожие на часы приборы, металлические тросы и тонкие трубки…

Пожилой мужик в форме, который помогал поднимать Бренна, недовольно скривившись, продолжал с подозрением сверлить взглядом незваных пассажиров, особое внимание уделяя Айви, вернее ее смуглым коленкам в разодранных чулках.

— Вы кто такие? — хмуро спросил он, опять стрельнув глазами на ноги девушки. — Рабы беглые, что ль? Иль злодеи-убийцы, что от правосудия скрываются?

— Мы не порхи и не преступники, — сухо ответил ему Бренн, и повернулся к пилоту, — просто сестру пришлось отбивать у одного благородного урода из Розстейнар, он и обозлился, — соврал он. Если бы не вы…

Рыжий авиатор серьезно кивнул, хмуро сдвинув светлые брови.

— Ну да, ну да… если бы не мы… — прищурился пожилой, и его взгляд, ощупывавший тело Айви, очень не нравился Бренну.

— Знакомимся, — авиатор протянул широкую ладонь, — Рудо Хебер. Пилот транспортного воздушного флота Империи Энрадд. А это штурман наш — Дирк Филан.

Темноволосый штурман обернулся, приветственно подняв ладонь. Бренн назвался, неуверенно пожав крепкие пальцы и замер, увидев на кисти пилота массивные наручные часы с тремя большими колесиками на бронзовом корпусе. Внутри на темном фоне в трех циферблатах двигались толстые и тонкие стрелки.

— Часы с хронографом — полезная штука, — пояснил Рудо Хебер, заметив его взгляд.

— У меня… были похожие — с компасом… — пробормотал Бренн.

— Да ты что?! — с преувеличенным интересом воскликнул рудо, видимо пытаясь разговорить и успокоить его. — Неужто купил?

Бренн усмехнулся, принимая шутку: — Куда там — купил… Мне их подарил герцог нор Байли, когда гулял с принцем Гуннаром по Бхаддуару… Еще до королевской свадьбы…

В кабине повисло молчание. — Мы с Дуги… это друг мой… помогли ему немного, и вот… — решил прояснить ситуацию Бренн, не представляя, зачем он все это рассказывает. Бахвалится, как мелкий канавочник? Есть немного, признался от сам себе, но главное не это. Главное — ему хотелось, чтобы командир корабля, его славный помощник и злющий пожилой мотомеханик с масляными глазками поняли, что он не порх, не преступник, а свободный подданный, и что у него даже водятся знакомые среди высокородных нобилей их страны, которые оценили его помощь…

— Ну и горазд же ты, парень, языком чесать! — яростно нацелил на него Эрк свои мелкие глазки под морщинистыми, как у ящерицы, веками, — герцог наш ему часы подарил! А чо не сам принц Гуннар или император Магнус?

— Эрк, — резко одернул его Рудо, — ты, по ходу, бортач или как? Забыл свои обязанности — шуруй на мост и проверь махалки, как бы чего не вышло. Смени Деорсу на втором мостике, узнай, как наши…. С коек не попадали, пока мы машину вертели?

Бренн не слишком понял, о чем говорит пилот, но Эрк, раздув ноздри бугристого носа вышел, лязгнув откатной дверью. Рудо не просто выпнул мотомеханика из кабины из-за того, что тот постоянно его выбешивал своим поведением и нытьем. В свое время ему самому доводилось пробираться к мотопилонам, выходя на узкие алюминиевые мостки под оглушительный грохот мотора, и он отлично знал, как легко с них навернуться вниз при небольшой оплошности.

— Так, пора за рули, — озабоченно пробормотал он, садясь в кресло пилота. А Бренн, уже напрочь забыв о словах Эрка, внимательно разглядывал брошенную на полку потертую кожаную шапку с железными застежками и ремешками, на которых крепились большие выпуклые стекла с маленькими козырьками.

— Это шлемофон, — усмехнулся Рудо, заметив его интерес и радуясь, что может таким образом «разрядить обстановку». — Ну а сестру твою как звать?

— Айви, — опередила Бренна «названная сестра», подняв зеленые глаза на рыжего авиатора.

— Рудо улыбнулся, с удовольствием отметив, что девушка пришла в себя и оглядывается с явным интересом.

— У меня тоже сестра имеется, постарше правда. В Эббе стенографии учится…

— Чему?

— Сте-но-гра-фии. Так называют умение быстро записывать длинные слова и предложения, обозначая их разными короткими закорючками.

— Зачем? — Айви, покачиваясь, встала, усевшись на жесткое сиденье, настойчиво дожидаясь ответа. «Шустрая у меня сеструха» — пришла к Бренну запоздалая мысль, когда он с досадой осознал, что и сам охотно бы сел позади Рудо.

— Ну, — Рудо с удовольствием смотрел на чумазое лицо красивой зеленоглазки, по которому струйки пота проложили белесые дорожки, — представь, если человек быстро говорит, ты же не успеешь за ним записывать, так? Вот затем стенография и нужна, хотя уже и диктофон изобрели, который записывает за человеком речь.

— Диктофон, — рассеянно повторила девушка, завороженно глядя в окна — на тяжелое колыхание океана и бесконечный горизонт, где темно-зеленые волны розовели под светом рождающегося солнца.

— Интересные дела творятся в дивном городе Бхаддуаре, — Рудо почесал бритый затылок. — Ладно, доберемся до Вальбурга, будем вас пристраивать…

Бренн молчал. Ему казалось, что он задыхается от облегчения и упоительного ощущения свободы.