Жернова. Книга 2

Глава 5. Прыжок

Горбун-управляющий через несколько минут вернулся с миской густой похлебки и уставился на израненного кортавида, который лежал на тюфяке с закрытыми глазами и тяжело дышал.

— Поставь на пол, — велел Хрящ. — Будешь каждый час заходить и проверять… — Дрессировщик вышел, сопровождаемый горбуном. Как только снаружи лязгнул засов, Бренн подтянул к себе миску и с жадностью набросился на еду. После чего едва успел на четвереньках добраться до ведра, куда тут же выблевал все съеденное. Залив в себя полкувшина воды, он улегся на спину, дрожа от слабости.

План побега от Джерга Ригана оказался полным дерьмом. Бестолковым и смертельно опасным. Затащить полудохлого бойца на самый верх охраняемой башни, вокруг которой мельтешат рабы и слуги, запереть, приставить смотрящего, и на голубом глазу убеждать, что он запросто справится со всеми препятствиями, вооруженный лишь столовой вилкой. Такой план мог придумать лихой и туповатый мальчишка, каким Бренн был полгода назад. В реальности слишком много всего и прочего должно совпасть, чтобы побег удался.

Причем, особая гнилая хитрожопость этого плана заключалась в том, что включал в себя обязательное убийство одного, двух или больше рабов… Сургач вязал Бренна кровью. Зачем? Ведь это значит, что на отлов кровавого убийцы Служба спокойствия и правопорядка немедля бросит все силы. По его следу пойдут гончие-скорпы, среди которых, наверняка, окажется Вислоусый. В том, что его схватят, где бы он не прятался, Бренн не сомневался ни на минуту, — система поимки, изоляции и безжалостного уничтожения преступников в Лааре работала безупречно. И вот тогда мучительные пытки и страшная казнь на площади Искупления ему обеспечена.

Пока он не совершил смертоубийство, у него есть шанс на жизнь. На свободную жизнь. Ну, и главное — убивать Бренн не хотел. Кровью он был сыт по горло.

А уважаемый старший дрессировщик врал. Недоговаривал и врал, как сивый мерин. Наверняка Морай уже выплатил ему весь выкуп целиком, не дожидаясь освобождения Бренна. При всей природной недоверчивости у Морая просто не было другого выхода, кроме как поверить на слово серьезному человеку, который принес радостную весть о том, что ученик жив, находится совсем рядом и его можно вызволить. Поэтому Ригану и плевать, сумеет Бренн сбежать или его схватят. Деньги получены, и теперь Хрящу незачем рисковать своей безупречной репутацией и вызывать ненужные подозрения у Тухлого Краба.

Но тогда зачем наставник обнадеживал его, водил «знакомиться» с многоруким гадом, зачем обещал помощь, зная, что она не понадобится? — мучился в непонятках Бренн. Хотя что тут непонятного — может, Хрящ совесть свою заговаривал, чтоб не свербело, да заодно подстегивал надеждой живца, чтоб он стал порезвее, и представление удовлетворило взыскательную публику. А когда Бренн, к его явной досаде, справился с монстром, пришлось выполнить часть плана и увести его в Свартрок.

А может, все еще хуже. Что, если Хрящу не просто плевать, а даже выгодно, чтобы Бренну-убийце вспороли брюхо при побеге? Тогда перед Тухлым Крабом сургач будет чист, как белая голубка. Потому он и не упоминал о караульных, которые наверняка обходят территорию вокруг Свартрока. Да уж, план побега — самое настоящее дурилово… Однако, полгода, проведенные на Скотном дворе, где людей считали по головам, как овец, выбили из Бренна все ребячьи иллюзии. Инстинкт многократно «битого» порха орал, вопил во все горло, что даже попытка напасть на слуг станет последней глупостью в его жизни. Робкая надежда на то, что Хрящ и вправду захотел помочь, пусть и не бескорыстно, растаяла, как медуза на берегу под палящим солнцем. После окончания представлений в Казаросса, сургач отправится глушить синюху в Старой каракатице, с нетерпением ожидая сообщения о поимке или гибели неудачливого раба. Чтобы закрыть этот вопрос как можно скорее…

А еще… Бренн открыл глаза… А еще… — сказал он себе — в круговерти событий, ты постоянно забываешь о том, что с тебя не спускает глаз неведомый Заказчик, который преследует тебя, как одержимый, и по неизвестным причинам ищет твоей смерти. «Не забываю, просто… об этом я подумаю позже», — мелькнула вялая мысль, и Бренн потерял сознание…

***

Сквозь щели просечных ставен на каменный пол падали лучи вечернего солнца. Морщась от боли, он залез на широкий оконный откос и сбросил крючок, ожидая увидеть в проеме решетку. Но решетка была не нужна — далеко внизу, о дикие скалы, из которых росла древняя башня, бился океан. Чайки, парящие низко над водой, казались белыми точками, а большие бриганты — игрушечными лодчонками.

Стена внизу упиралась в узкий каменистый выступ, переходивший в крутой склон, который резко обрывался в бездну. Похоже, по этому карнизу, согласно плану Хряща, ему и предстояло обогнуть башню. Он присмотрелся. Поскольку Свартрок был построен на скальном утесе, вздымающимся под углом, то со стороны океана основание башни находилось гораздо выше, чем ее подножье со стороны города. И расстояние от окна до каменистой поверхности было вполне преодолимым. Только вот вряд ли удастся спрыгнуть так, чтобы удержаться на узком карнизе возле стены… Скорее всего он приземлится на крутой склон и весело покатится по нему, чтобы через пару секунд сорваться с утеса.

Лежа на животе в стенной оконной нише, Бренн продумывал свой собственный план побега, который мало по малу становился все более жизнеспособным…

Предположим, он прыгнул из окна. Не поломался, не сорвался вниз… Однако после прыжка погасить удар перекатом в сторону он не сможет — слишком узка горизонтальная поверхность возле стены. Что дальше? Если сползти по склону до края утеса и прыгнуть с такой высоты, не лопнет ли требуха при ударе о воду? Может быть… И все же этот план лучше предложенного Хрящом. Он не станет рвать шеи слуг столовыми вилами… Он не подставит себя и не помчится на всех парусах в расставленную ловушку, как тупорылый пентюх. И выбираться отсюда надо, как можно быстрее. Хотя сургач наплел, что до конца игр есть время, это ничего не значит — Тухлый Краб в любой момент пошлет своих уродов свернуть ему шею.

Так, дальше… Горбуну велено заходить и проверять пленника каждый час. А с тех пор, как ушел Хрящ, Бренн уже с полчаса как глазеет на стены башни, и до прихода управляющего осталось всего ничего… Значит, придется выждать — пусть тот убедится, что порх валяется в отключке, и тогда до следующей проверки хватит времени, чтобы сделать первую и последнюю попытку побега. Ждать! Но ждать просто невозможно! — вдруг уже сейчас по галерее идет предвкушающий расправу Шило в сопровождении Хнора. Что они с ним сделают? Выбросят в окно, придушат, перережут горло? Нет, так легко он не отделается. Шило спит и видит, как бы отволочь его в Харчевню и, от души поглумившись, отправить на корм рыбам.

Бренн сделал глубокий вдох и очень медленный выдох через почти сомкнутые губы. Ровно и медленно задышал, отгоняя страшную картину и убеждая себя, что сейчас он просто ничего не успеет предпринять, а вынужденные минуты ожидания позволят хоть немного прийти в себя и успокоиться. Он снова припал к кувшину, глотая оставшуюся воду, вспомнив, как сам заставлял тетушку Уллу выпаивать Дуги, чтобы вместе с мочой быстрее выходил яд розовых медуз. Медузы… Медузы! «Розочки», розы! Так вот на какие розы намекал Морай. Ни капли не доверяя Джергу Ригану, он скрыл от него место встречи, но дал понять Бренну, что ждать его будет у Черного зуба, где побережье изрезано множеством крошечных бухт и сухих пещер. Ведь именно там они с Дуги отбивались от «розочек». Мог бы и раньше догадаться, — обругал себя Бренн. Что-то он стал туго соображать, всего полгода побыв в роли дрессированного осла. И не удивительно — ведь вся система Казаросса была направлена на то, чтобы уничтожить зачатки человеческого в молодых порхах, сделать их тупыми похотливыми животными, агрессивными в ходе игр и трясущимися от страха перед ужасными наказаниями.

Вытянувшись на тюфяке, он постарался расслабиться, начиная с судорожно сжатых век и стиснутых челюстей, делая медленные вдохи и долгие выдохи. Когда веки перестали дрожать, а пересохший рот наполнился слюной, он мысленно двинулся к затылку, плечам, где в затвердевших от напряжения мышцах коренилась боль. Затем от плеч — вдоль рук и ног — к пальцам. Тело становилось тяжелым. Казалось, что он превращается в мерно дышащую ящерицу, безмятежно распластавшуюся на горячем от зноя камне.

Скрежетание ключа заставило очнуться, но глаз он не открыл. Сердце бешено застучало — он вдруг испугался, что позабыл закрыть оконные ставни. Но спустя секунду понял, что в комнате царит полумрак, ощутив это через прикрытые веки. Значит, не забыл, просто сделал это механически… Шарканье босых ступней, тяжелое дыхание — рядом с тюфяком присел горбун. И не спешил уходить. Почему так долго? Смотрит? Бренн вдыхал едкий запах пота и чувствовал дурной запах изо рта слуги.

— Эй, порх! — резкий толчок в ободранное плечо. Ожидая чего-то подобного, Бренн застонал, изображая беспамятство. Посидев пару минут возле тюфяка, горбун, наконец, пошлепал к двери. Хлопок, скрежет засова. Тишина. И лишь спустя минуту — едва слышное шуршание подошв — видно недоверчивый старик прислушивался к звукам в комнате, стоя с другой стороны…

От нетерпения Бренн резко поднялся, и в глазах потемнело. Переждав приступ тошноты, отдышался, добрался до оконной ниши. Страх разбиться о камни нехотя отступил перед страхом унижений и неминуемой смерти от руки Шила… Теперь нужно лишь сосредоточиться и собраться. Он пытался нащупать в себе хотя бы каплю яджу, чтобы унять слабость, но тело казалось совершенно пустым, как черное беззвездное небо перед рождением новой луны. Ни искры, ни проблеска. Тошнота и дрожь не проходили, и потому он двигался медленно… прям, как старая Ойхе, когда у нее болит спина. Этот мелькнувший образ из прежней жизни чуть отвлек, чуть ободрил.

Стягивая тряпкой волосы, коснулся железного ошейника — привычной вещи, подтверждающей, что он — всего лишь собственность господина ан Хурца. Как снять эту дрянь? Не сейчас — смешно беспокоиться об ошейнике, если в любой момент тебе могут свернуть шею.

Перегнувшись через оконную раму, еще раз осмотрел каменную кладку Свартрока. Да, он не ошибся, — башня расширялась книзу, и стена шла под небольшим углом. Это надо использовать. Не стоит прыгать, рискуя пролететь мимо карниза, и рухнуть на крутой склон… Он сделает по-другому. Перебравшись через подоконник, Бренн повис на руках, распластавшись на стене, и, отпустив пальцы, начал… падать, то скользя по ее поверхности, то отрываясь от нее и вновь скользя. Перед глазами замелькали шершавые камни. Обдирая грудь и живот, цепляясь за выступы, трещины, пучки сухой травы, он, как мог, замедлял падение…

Пытаясь смягчить удар, упал, как кошка, — на четыре «лапы», и все равно прикусил язык, врезавшись подбородком в колено. Сразу качнуло назад — в сторону крутизны, и он с трудом удержался, чтобы не опрокинуться, вцепившись в верхушки камней и колкие стебли утесника. Накатила дурнота. Сплевывая кровь, Бренн прижался всем телом к теплой бугристой поверхности, и замер в неподвижности.

Через пару минут он уже медленно сползал вниз, отыскивая пальцами ног выступы и впадины, опасаясь пропустить место, где утес резко обрывается в пустоту. Песок и камни кололи ободранную кожу, но одновременно помогали удерживаться, а неожиданно усилившийся ветер охлаждал и бодрил. За спиной он чувствовал тяжелое колыхание океана.

До этого момента не хотелось думать о том, что будет после того, как он «выпадет» из окна башни, но теперь голову распирали вопросы, которые нужно было решить немедленно… Как прыгнуть, чтобы удачно войти в воду, не разбившись в лепешку… Глубины под утесом ему хватит, но под водой могут скрываться обломки скал. Море тревожится — это плохо… Но набирающий силу ветер взбивает на волнах пену, и вода не будет такой жесткой, как в штиль, — это хорошо… Сможет ли он вплавь добраться до Черного зуба? Поживем — увидим!

Под ногами потоками стала осыпаться мелкая скальная крошка, зашатались и полетели вниз камни… Все — дальше обрыв и пропасть… Неожиданно похолодало, потемнело, ветер стал резким и раздраженным. Осторожно повернув голову, Бренн обернулся, — с северо-запада на Сильфурбэй наползала огромная туча, пожирая тяжелый шар солнца, висевший над горизонтом. Она уже затянула половину неба, быстро наливавшегося густой лиловой тьмой, которую разрывали ломаные ветви молний… Только этого не хватало, — Бренн поежился. В сгущающейся мгле вспыхивали белизной паруса судов и рыбацких баркасов, спешащих к бухте. На вонзившейся в облака Небесной Игле лениво закрутился огромный грузовой дирижабль… Далекие раскаты грома приближались.

А это еще что за храфнова муть? Он замер, не веря глазам, — вместе с грозой на побережье надвигался настоящий смерч, соединяющий водное пространство с брюхом гигантской тучи жирной сизой воронкой. За всю жизнь Бренн видел лишь один смерч — но тот показался бы сейчас хилой ниточкой по сравнению с движущимся монстром…

Вместе с грозой на Бхаддуар идет ураган! Везуха кончилась в самый важный момент — похоже, бог удачи Перу-Пели или забыл о нем, или набухался вусмерть, — мелькнула горькая мысль. Ветер свирепел и норовил сорвать его с утеса, как мелкую букашку. Медлить нельзя… но и прыгать нельзя! При таком ветре это верная гибель… Да неужто? — хихикнул в голове глумливый голосок, — а что для тебя сейчас не верная гибель, Бренни? Все другие пути отрезаны, да их и не существует! А потому, чем дольше ты тут висишь, как полудохлый червяк на крючке, тем больше у тебя шансов стать дохлым окончательно и бесповоротно. Ведь силы твои уходят, а проклятый ветер только крепнет.

Бренн выругался и осторожно сполз еще ниже, повиснув на самом краю скалы. Не медля, перебросил левую руку назад, схватившись за выступ, и развернулся лицом к океанской бездне, дохнувшей ему в лицо холодной соленой влагой. Дыхание перехватило от сильного ветра, восторга и ужаса. Перед безбрежной жутью небес и тяжело ворочавшегося океана он ощутил себя крохотной каплей дождя на мертвом камне.

Но тут… Сизо-серая пуповина смерча, соединяющая океан с небесной тьмой, стала на глазах рассеиваться и оседать… А из рассыпающейся мутной воронки вырвался небольшой дирижабль. Издалека воздушный корабль казался маленькой пузатой рыбкой, плывущей в небе под брюхом жирной тучи. Ну и чудеса в театре дядюшки Гримара! Энраддский дирижабль несло к побережью Бхаддуара. В голове вспышками замелькали мысли: каким образом судно осталось невредимым, находясь внутри Ока? Как хреново сейчас авиаторам, ведущим корабль… Пожалуй, не менее хреново, чем ему….

Да спасет всех светоносный Жизнедатель! Порыв ветра сбросил с утеса камень. Бренн посмотрел, как он падает в далекую пену волн, и разжал пальцы.

***

Повезло. Ему снова повезло в этот кошмарный день — войдя в воду немного под углом, Бренн не слабо отшиб задницу, но ничего не сломал — взбитая ветром пенная шапка на волнах смягчила удар. Вынырнув, жадно глотнул воздух. Совсем рядом вздымались темные, лоснящиеся от воды скалы с торчащей на вершине свечой Свартрока. Вспышки молний становились чаще, черноту небес пронзали десятки ослепительных нитей, похожих на горящие сухие ветви исполинских деревьев. Волны гнали Бренна к острозубым скалам — еще немного, и они размажут его по камням, если в который раз на помощь не придет удача.

А не слишком ли много он выпрашивает у богов? Но, судя по всему, бухой Перу-Пели протрезвел и решил таки довести благое дело до конца. Нависшая над Свартроком свинцовая туча лопнула, тугие струи забили по голове и плечам, и все вокруг утонуло в серой мгле ливня. Всполохи молний перестали рвать небо, а раскаты грома превратились в едва слышное ворчание. Свирепый ветер, почему-то вдруг устав, ослабел, глубокие морщины волн разгладились, а черное небо, низвергнув тонны воды, светлело и успокаивалось. За пару минут буря стихла… будто кому-то на небесах надоело играться в нее.

Однако, чтобы отплыть в сторону от утеса и справиться с прибоем, Бренну потребовались все силы и яростное пламя надежды. Как ни странно, но гроза даже помогла ему. В тихий день воды Серебряной гавани кишели большими и малыми судами, были наполнены суетой прогулочных лодок и рыбацких баркасов. И вероятность того, что беглого порха с печатью Казаросса втащили на галеру, забросив ловчую сеть, была очень велика. Но только не сегодня. Разыгравшаяся буря на время утихомирила бурную жизнь Сильфурбэй, а серая мгла ливня обесцветила краски, сделав беглеца неразличимым среди пенных гребней.

Боги услышали его, сотворив чудо, но до Черного зуба Бренн добрался, полностью выбившись из сил.