Жил-был Пышта

Глава 7. Сидор Сидоров

Пышта просыпается.

Нет, ещё не утро, ещё вечер. Что в автобусе? Фёдор поёт что-то незнакомое:

— Сегодня ты-ы-ы, а завтра я-а-а-а…

— Наоборот! — перебивает Владик. — Завтра Женя, послезавтра я.

Фёдор поёт совсем нескладно:

— Сегодня я-а-а, а завтра ты-ы-ы, а послезавтра о-о-он…

— Мальчики, перестаньте дурачиться, ведь мы решаем серьёзный вопрос!..

Это — Майка. Оказывается, они решают вопрос.

— Хорошо, Маечка. Вот точное расписание. Приклеиваю его к стеклу. Тут ясно написано: в воскресенье я, Фёдор, дежурный по Пыште. В понедельник Женя дежурный по Пыште, во вторник Владик…

«По мне? Дежурный? Бывает дежурный по железнодорожной станции, бывает дежурный по классу, и по живому уголку в школе, и по столовой, но чтоб по Пыште?..»

Пышта извертелся под одеялом.

— Ну вот и договорились… — Это голос Владика. — Кто по Пыште дежурит, тот в этот день с ним занимается уроками и воспитывает его.

Пышта вздыхает. Он хочет, чтоб и в понедельник, и во вторник, и в среду, и в четверг, и в пятницу его воспитывал только Фёдор. А в субботу короткий день, можно совсем не воспитываться. Но ничего не поделаешь, раз уж расписание написали — всё!

— Никто не возражает, если я буду готовиться к лекции? — спрашивает Владик.

— Давай, давай… — откликается Женя.

— Два лагеря существуют на планете, — уткнувшись в бумажку, репетирует Владик свою лекцию. — Один обеспечивает всем трудовым людям земли счастье…

— Это мы! — гордо шепчет под одеялом Пышта.

— И лагерь капитализма, — говорит Владик. — Он несёт людям рабский труд, голод, захватнические войны…

— Это они! — Пышта под одеялом строит капиталистам устрашающие рожи пусть не пробуют соваться!

— Позволю себе поделиться с вами некоторыми цифрами, — продолжает Владик-докладик. — Вот результаты, которых достигает свободный труд свободных людей. Прекрасный урожай получил колхоз «Первомайский»!.. — И Владик читает из блокнота длинные цифры. Раз они такие длинные, так всякому понятно, что урожай очень большой, прекрасный!

Но почему так весело вспоминать сад первомайцев — до горизонта, и поле, похожее на кудрявую зелёную шкуру, и мастерские, где Фёдор рассказывал молодым слесарям про машины. И начальника мастерских.

Когда он провожал Непроходимимов, Фёдор ему сказал:

«Нет, это мы приехали к вам учиться, потому что вы настоящие хозяева техники…»

Почему даже на чёрной плёнке, не на цветной, и то всё интересно, а от Владиковых цифр хочется зевать?.. Наверно, потому, что такие длинные цифры проходят только в седьмом классе, а во втором ещё нет?

Владик говорит, а Пышта смотрит на него сквозь дырочку, которую он провертел в одеяле, как раз в ухе голубого осла.

— А вот вы, к примеру, комсомолец Сидор Сидоров! — Не отрывая взгляда от бумажки, Владик тычет пальцем в сторону Пышты. — Как вы работаете? Не по-хозяйски! Кому сказано спать?! — Эти последние слова относятся к Пыште, который сел.

— Пышто я никакой не Сидор Сидоров! А ты в меня пальцем тыкал!

— Безусловно, тыкал! — сквозь смех подтверждает Фёдор. Молодец Фёдор, не оставил друга в споре.

Но Майка вступается за Владика:

— Неужели ты не можешь понять, Пышта, что Сидорова Владик назвал для примера? Нет никакого Сидорова. Повернись к стене и спи!

Стена весело поскрипывает. Сквозь окно видно тёмное небо. В нём летит горстка звёзд. Это не звёзды. Там, в вышине, невидимый самолёт зажёг свои бортовые и хвостовые огни.

И вдруг, словно огненный дракон, низко над шоссе, над крышей, автобуса, проносится самолёт «ТУ-104». Сигнальные вспышки, злые молнии пролетают у него под брюхом, и остро мигают на крыльях огни: на левом красные, на правом зелёные. Сверкая хвостовым оперением, дракон идёт на посадку к себе домой, на аэродром. Внезапно над Пыштой он зажигает два огромных белых глаза и щупальцами света охватывает шоссе, ясно заголубевший маленький автобус и лежащего в нём мальчика. Свист, грохот, лязг… Один миг — и ничего нет. Улетел.

И снова слышит Пышта спокойный рокот автобуса и голос Владика:

— От тебя, Сидоров, много зависит! Каждый из нас делает свою долю работы. Как ты поглядишь в глаза своих товарищей? Отвечай!

Указательный палец опять наставлен на Пышту.

Словно ванька-встанька Пышта подскакивает на скамье:

— Пышто ты ещё не знаешь! Пышто я уже исправил двойку по арифметике! Мне, может, даже сам Фидель сегодня утром поставил тройку с плюсом. Он бы четвёрку поставил, да я написал «получаца» через «цы»!

Все смотрят на него с изумлением.

— Кто… кто тебе тройку поставил?

— С плюсом! Это почти что четвёрка! — сердится Пышта.

— Ну ладно, почти четвёрку кто поставил?

— Кого я сам выбрал, тот и поставил!

Пышта спохватывается: выболтал тайну! Он ныряет под одеяло.

— Может, он со сна? — спрашивает Владик.

И все слышат, как Пышта бубнит в подушку:

— Я сосна, я дубина, я осина…

— Может, он бредит? У него жар? — спрашивает Владик.

Но раздаётся смех Жени.

— Внимание, Непроходимимы! Жар не у ребёнка, а у его дежурного воспитателя! Он сидит к нам спиной и старательно выжимает сцепление. Но «зеркальце — мой свет» показывает нам, как пылает его мужественная щека, обрамлённая кубинской бородой…

— Да нет, он вылитый путешественник Миклухо-Маклай!

Они смеются над Фёдором, вспоминая всех знаменитых бородатых людей, а Пыште хочется плакать: проболтался, проболтался!

— Отвяжитесь, — говорит Фёдор. — Борода тут ни при чём.

— Тогда сбрей её, наконец! — требует Майка.

— Не сбрею, — отвечает Фёдор. — Пора вам, глупцы, понять: неважно, кто на кого похож бородой или носом. А важно, на кого человек хочет походить своей жизнью. Мы с Пыштой не боимся ваших насмешек! Да, я подарил Пыште мерку, какой у вас нет. Может мерить свои мальчишеские дела — и хорошие и плохие. А называется эта мерка длинно, вам, насмешникам, не выговорить.

— А как? — спросила Майка.

— Она называется «А как бы оценил мой поступок самый важный для меня человек?».

— Ого, мерка высокая! — согласился Женя.

— Пыште не по росту! — возразил Владик.

— Всем людям по росту — и маленьким и большим! — У Фёдора голос твёрдый, сильный, ни за что Владик его не переспорит.

— Мы решили по очереди воспитывать Пышту, да? — сказал Фёдор. — Так вот, в мою очередь я помогаю ему выбрать учителей — на кого равняться в жизни. Сегодня утром Пышта не дал арифметике себя одолеть. Ему было трудно. Он карабкался изо всех сил. И победил. И сам выбрал, кто поставит ему отметку. Ну, что ж не смеётесь? Смейтесь!

Никто не засмеялся. Ни один человек. Сквозь дырочку в одеяле Пышта увидал: Майка сняла с колен аккордеон, но качающемуся полу пошла к креслу водителя. Она подошла сзади, двумя ладонями взяла Фёдора за голову и уткнулась носом в его тёмную стриженую макушку.

— Не сердись, — сказала она. — Мы просто озорные пересмешники, прости нас!

А Фёдор поднял одну руку от руля и подержал Майкины пальцы возле своей щеки.

Пыште это не понравилось: телячьи нежности.

Владику тоже не понравилось. Он сказал:

— Водителю не следует снимать руки с баранки, это нарушение правил вождения автомобилей.