Жил-был я

Света

С Тоней мы встретились дважды. Сходили в кино на легкомысленную комедию, гуляли в Мариинском парке, ели лимонно-шоколадное мороженое в рожке и болтали о всяких мелочах. Ничего серьёзного. Тоня хорошая, мне нравилось с ней. Она легкая в общении, добрая, обаятельная… но пока я чувствовал только симпатию. И вскоре станет ясно почему. А пока…

А пока у нас намечалась вечеринка. Димка готовился праздновать двадцатисемилетие. Возраст хороший, достойный знатной пьянки. В общем-то, пока мы знакомы, Димон отмечал все свои дни рождения с размахом. То в клубе, то в пабе, то в ресторане. И каждый раз он приглашал уйму народу. Своих друзей, знакомых и, конечно, сотрудников. Причем, очень настойчиво приглашал, не отвертишься. Где он брал столько денег — ума не приложу. Копил весь год, что ли?..

В этот раз празднество было запланировано на вечер пятницы, в снятой на ночь огромной квартире на Почтовой у Речного вокзала.

По задумке Димки уставшие за рабочую неделю коллеги, должны с благодарностью и поклонами, прямиком из офиса, ехать на квартиру и пить за его здоровье.

Я был не против. Особого желания напиваться не было, но, как говорится, аппетит приходит во время еды.

Димка пошел к директору отпроситься около четырёх. Из кабинета Валерьяныча он вышел смущенный, поникший и раскрасневшийся. Затем напомнил, что ждет всех ровно в семь. Офис отозвался монотонным гулом.

С подарком я не заморачивался. Брагину после таких вечеринок нужно было только одно — финансовые вливания. Поэтому, после работы, я купил на почте конверт, вложил две пятисотки — и отправился по указанному именинником адресу.

Дом был старинный, в три этажа. Стоял он на пологом днепровском склоне. Фасад отделан незатейливой лепниной, зато со свежей побелкой. На жестяной крыше торчало несколько антенн и тарелок. Нормальный такой, типичный дом в исторической части Киева.

Я стоял у подъезда со Славиком и Олегом, нашими инженерами, курил и слушал пошлый анекдот. Из окна второго этажа слышалась музыка. Это виновник торжества как бы намекал. Мы отсмеялись с анекдота, отправили бычки в урну, и вошли в темный подъезд. На удивление внутри все оказалось вполне опрятно. И стены, и ступеньки, и площадки были облагорожены, осовременены в допустимых пределах, было чисто, пахло свежей краской и мелом. Никаких треснувших стен, матерных надписей и осыпающейся штукатурки, как часто бывает в подобных домах.

Мы поднялись на второй этаж, затоптались у бордовой двери, и Славик надавил на пуговку звонка.

Дверь распахнулась практически сразу.

В проеме стоял Димон с пластиковым стаканчиком, в котором болталось пиво. На нем была свежая белая тенниска и темные брюки. Вид у него был… Счастливый. Вот знаете, когда видишь счастливого человека, это сразу видно.

Мы вошли, по очереди обняли именинника, коротко поздравили.

— С праздником, дружище, — мы тоже побратались, и я протянул Димке конверт. — На реставрацию печени.

Он хмыкнул, благодарно кивнул.

— Да, фрески сегодня точно облезут.

Я разулся, заметил, что обуви у вешалки стояло уже прилично, мы были далеко не первые. Затем влез в простецкие тапочки для гостей и по широкому коридору двинул на шум и веселые голоса.

В большой просторной комнате собралось уже человек десять. Некоторых я видел впервые, но большинство были наши сотрудники. Посреди комнаты громоздился обширный стол, уставленный едой и частоколом бутылок. Из больших колонок, разнесенных по углам комнаты, играла музыка.

Я поздоровался с незнакомыми ребятами, с башенки стаканчиков на тумбе снял верхний, нацедил разливного пива и встал у края стола.

Когда все наполнили посуду, и Димка наконец присоединился к нам, Славик подошел к музыкальному центру и немного прикрутил громкость.

— Господа, — громко сказал он и качнул стакан с пивом. Затем серьезно взглянул на смущенного, но сиявшего Димку. — Господа, давайте поднимем бокалы за отличного парня. — Народ одобрительно загудел. Славик взглянул на именинника, подошел ближе и начал тост: — Димыч, я знаю тебя уже два года. За это время ты показал себя с разных сторон. Ты хороший сотрудник, надежный друг, отличный собутыльник и знатный тролль. В тебе столько сторон углов и граней, что советскому стакану и не снилось. — Все сдержанно захихикали, а Димка растянулся в улыбке. — Дружище, желаю тебе раскрыть все грани твоей неординарной личности и использовать их во благо всего человечества и мира в галактике! — Гости дружно и громко поддержали тостующего и именинника. Славик потянулся к смеющемуся Димке, они обменялись крепким рукопожатием, чокнулись стаканчиками, после чего гости свели фужеры в единый ком, тихо зашуршал пластик, звенели бокалы.

Я опустился на свободный стул рядом, поставил стакан рядом, взял вилку и окинул взглядом яства.

Тем временем, рядом присела Света. Как полагается, я обслужил девушку первой, затем, не мудрствуя лукаво, шлепнул себе горячей тушеной картошечки, салатика с крабовыми палочками и пару ломтиков сырокопченой колбаски да сыра. Нормально, классический набор. Гости тоже расселись, заскрипели ножи о тарелки, застучали вилки и ложки.

Время от времени я ловил на себе взгляды новеньких ребят. Вероятно их так же привлекала моя боевая раскраска. Синяки сойдут не раньше, как через неделю.

Неспеша, мерно, праздник набирал скорость. Мы пили, шутили, смеялись, говорили теплые слова имениннику. Надо сказать, что красноречием я не обладал, и всегда на застольях либо отмалчивался, либо говорил какую-то стандартную ерунду, вроде «счастья-здоровья». Ну не умею красиво говорить.

Утолив аппетит и выпив пару бокалов пива, я вышел покурить на балкон. Отсюда открывался отличный вид на набережную и Днепр. Опускались сумерки, зажигались огни, и мириады вывесок заведений вдоль реки. Внизу шумели автомобили, кое-где уже начинались вечерние пробки. По Днепру неторопливо ползли несколько белых катеров.

Ко мне вышел Димка. Мы закурили, и заговорили о всяких мелочах. Я вдруг вспомнил, как он сегодня растерянный вышел от Валерьяныча.

— А что там у шефа стряслось? — спросил я.

Димка поморщился, затем закатил глаза и пояснил:

— Да прикинь, захожу, докладываю, мол так и так, Аркадий Валерьяныч, ваше величество, у меня сегодня день рождения, хочу уйти пораньше, прошу помиловать и отпустить на волю. Ну он сдержанно поздравил, покивал, а потом выдал: Дима, говорит, а почему ты меня не приглашаешь? И хитро так глазом косит. Прикинь? Я дар речи потерял. Ну как бы тусовка молодежная, че напрашиваться-то?

— А ты? — уточнил я.

— А что я? — дернул тощими плечами Димка и отбросил челку. — Пригласил.

Теперь удивился я. Вот это да.

— А он?

Брагин сбил пепел в пустую банку из-под кофе на подоконнике.

— Сказал, что придет. — Он затянулся, задумчиво выпустил дым. — А может, и не придет. — Димка с надеждой взглянул на меня.

Я только хмыкнул.

— Что-то задумал наш Валерьяныч, — тихо сказал товарищ и сунул окурок в импровизированную пепельницу. — Короче, трэш какой-то.

— Ну посмотрим. — Я пожал плечами. Но ситуация и впрямь странная. Директор никогда не посещал наши вечеринки, соблюдал субординацию. Новогодний корпоратив не в счет, это другое. Но что-то здесь явно было не чисто. Я тоже погасил окурок, и мы отправились пополнить запасы пива.

Народ потихоньку расползался по квартире, разбивался, как это бывает, на группки по интересам. Все шло хорошо, добротный такой праздник.

Пока через полчаса в гостевую комнату не вошел Олег и окликнул Димку, развалившегося на диване с девчонками.

— Дим, там в дверь звонят, — сообщил Олег.

Тот как-то смялся, дернулся. Словно почуял неладное.

— Звонят? — взволнованно осведомился он.

Олег кивнул.

Именинник нехотя поднялся, отставил пиво и зашаркал в коридор. Кто-то прикрутил музыку.

Спустя минуту в проеме комнаты возникла рослая фигура Аркадий Валерьяныча. Позади него стоял поникший Димка. В руке он безвольно сжимал открытку и растерянно глядел на нас.

— Вечер добрый, молодежь, — пробасил директор и кивнул.

Все разом затихли, воцарилась неловкая пауза. Затем тут и там послышались «здравствуйте», «добрый вечер»…

— Да вы проходите, Аркадий Валерьяныч, — засуетился Димка позади и протиснулся между гостем и дверным косяком. — Присаживайтесь, сейчас принесу тарелку.

Аркадий Валерьяныч неторопливо прошел, отодвинул стул и сел за стол.

Димка вылетел в коридор и через минуту появился с чистой тарелкой и вилкой, поставил перед директором.

Руководитель поблагодарил его, и неторопливо, в присущей ему бесстрастной манере, принялся накладывать себе еду. От выпивки он наотрез отказался, и налил себе лишь апельсиновый сок.

Мало по малу разговоры возобновились, но атмосфера явно улетучилась с появлением Валерьяныча. А директор неспешно ужинал, время от времени поглядывая на ребят.

— Как дела, Сереж? — кивнул он мне, жуя ветчину. Взгляд у него был странный, подозрительный.

— Нормально, — ответил я. Валерьяныч часто закивал и принялся за оливье.

Рядом, не находя себе места, суетился Димка. Он даже пить не решался в присутствии начальства.

Выглядел шеф и правда инородно. Но вел себя совершенно спокойно, его ситуация ничуть не стесняла.

Он покушал, вытер салфеткой губы, затем взял стакан с соком, поднялся и навис над Брагиным. Тот смотрел на директора как на палача, занесшего над ним топор.

— Дима, — зычно сказал руководитель. — Знаю, ты меня не ждал и не звал. — Димка стоял красный как свекла, на лбу блестела испарина. — Но хочу сказать, что порой в жизни случаются неожиданные и, на первый взгляд, неудобные ситуации. — Валерьяныч замолчал, чуть улыбнулся и добавил: — Как сейчас. — Димка выдавил глупую улыбку. — Поэтому, хочу тебе пожелать всегда сохранять оптимизм и веру в лучшее. Что бы ни случилось. Крепкого тебе здоровья, Дима, и счастья.

Они неловко чокнулись. Аркадий Валерьяныч отпил немного сока, отставил стакан и развел руками.

— Ну что ж, спасибо за ужин, — сказал он и обвел нас взглядом. — Пора и честь знать. Отдыхайте, молодежь. Он на секунду задержал на мне фирменный подозрительный взгляд. Мы вяло, но вежливо, с ним попрощались.

Затем шеф развернулся и вышел в коридор. Димка — следом.

Когда замки входной двери щелкнули и к нам вернулся Брагин, будто с креста снятый, все уставились на него.

— Что это было? — спросила одна из девчонок на диване.

— Валерьяныч, — мрачно сказал Димка. Он нервно прошел к столу, взял чистый стакан и зашарил взглядом в поисках пива.

Я подошел, взял бутылку и свинтил колпачок. Димка тут же сунул мне стаканчик.

— Налей, Серый. — Руки его мелко дрожали. — А то, блин, адреналином все бухло вымыло.

— Да ладно, — успокоил я его. — Нормально Валерьяныч себя вел. Зашел, поздравил, да и ушел.

Димка шумно выдохнул, залпом выпил пиво, и требовательно тряхнул пустой стакан.

— Блин, — он плюхнулся на стул. — Как он это делает? Вроде и человек, а вроде говорящая статуя. Стоишь рядом, места не находишь, потом обливаешься.

— Расслабься, — я хлопнул его по спине и налил немного себе. — Нормально ж все.

— Ну да. — Димка как-то приободрился и глотнул пивка. — Точняк, норм.

Меж тем, торжество набирало обороты и где-то около одиннадцати приблизилось к своей кульминации. Тот самый момент, когда количество спиртного в организме сглаживает здравый смысл до детской простоты, а на первое место выходят эмоции. Начинаются пьяные танцы, парни подкатывают к девочкам, кто-то орет под музыку, на кухне начинаются откровенные разговоры и признания. Истина в вине, как говорится.

Я тоже порядком захмелел, но пускаться в пляс и признаваться в любви сотрудницам не торопился. Напиваться в дым желания не было. А вот Димку развезло изрядно. Одно время он носился по квартире довольный и пьяный, понемногу со всеми общался. А потом как-то вовсе исчез с радаров. В гостевой, на кухне и балконе его не было. Может, дрых где-то в одной из комнат или зажимался с подружкой. А может, колдовал над унитазом.

Я вышел покурить на балкон и полюбоваться ночным городом. Внизу синим пятном светился фонтан, чуть поодаль монументально и смиренно стояла церковь Рождества Христова, освещенная со всех сторон городскими огнями. По Набережной и Владимирском шумели автомобили. А вдалеке, на полотне ночи, горел радужный контур пешеходного моста. Черное глянцевитое зеркало Днепра под звездным небом чуть колыхалось под легким ветерком, ловило скупые блики света.

— Привет. — Я выпустил дым и обернулся. На балкон вышла Света. В легкой, чуть на просвет блузке, черная аккуратная юбка чуть выше колен. Через плечо — крошечная сумочка. Взгляд немного уставший.

— Привет, — сказал я, и отступил в сторону. Света достала из сумочки сигареты, встала рядом. Я дал прикурить и мы, вот так опершись о подоконник, курили в открытое окно, слушали город и смотрели на расписанную огнями ночь.

— Болит? — спросила она и обернулась ко мне.

— Что? — не понял я. Она робко улыбнулась, отвела русую прядь тонкими пальцами.

— Ушибы.

— Ах, это… — я хмыкнул. Совсем про них забыл. — Да не особенно. Ерунда, — скривился я.

— Ты молодец, — мягко сказала Света и взглянула мне в глаза. Взгляд зовущий. — Заступился за друга.

Где-то я уже это слышал…

Димка уже растрепался, поди, всему офису, что было. Вот и доверяй ему.

Мне нечего ответить, и я лишь пожал плечами.

Мы неловко молчим и смотрим друг на друга. Света гасит окурок.

— Сереж, — робко говорит она. Смотрю в светлые глаза. Она чуть поджимает губы, в бледном желтом свете видно, как ее щеки горят румянцем. Но все же спрашивает: — Сереж, а я тебе нравлюсь?

Как удар под дых.

Несколько секунд молчу. Сердце трепыхается, кровь бьёт в лицо.

Света смотрит пытливо, чуть прикрыв глаза.

— Нравишься, — тихо говорю я.

Это было правдой. Света была симпатичной, можно сказать, красивой. В каждой девушке есть нечто особенно, что привлекает мужчин. Неуловимая черта, которую хочется разгадать. В ней она была.

Она делает шаг навстречу. Я стою, чувствуя, как тревожно бьётся сердце. Света подается вперед, прикрывает веки и тянется ко мне губами. Я отвечаю.

Мы целуемся сперва робко, словно изучая друг друга. Затем она прижимается ко мне, заводит руку за спину и целует чуть смелее. Из моей руки, свисавшей с подоконника, срывается недокуренная сигарета. Я обнимаю Свету за талию, вдыхаю жасминовый аромат ее духов, чувствую вкус ее помады во рту. Она проводит мягкой ладонью по моей щеке, я провожу пальцами по русым волосам. Мы целуемся уже вовсе без застенчивости. Жадно, страстно. Внизу живота вспыхивает приятное, щекотливое чувство.

Она вдруг отстраняется и шепчет:

— Пойдем.

Затем толкает балконную дверь, и окунается в шум, хохот и громыхание музыки. Но я этого почти не слышу.

Я медленно выдыхаю, провожу языком по губам, ощущая сладкий вкус помады. А затем выхожу. Мы идем через балаган праздника. Запоздало осматриваюсь, в поисках Димки. Но его здесь нет. Танцующие пьяные парочки, спорящие парни за столом, кто-то и вовсе спит на диване. На полу — россыпь конфетти, — когда только успели? — пустая бутылка из-под вина, фольга от конфет.

Мы идем через гостиную, в короткий коридор, мимо кухни, сворачиваем направо. Дверь. Света осторожно давит на ручку, отводит дверь и заглядывает в темноту. Убедившись, что там пусто, входит. Я вхожу следом, затворяю дверь и закрываю на замок. Из окна в комнату попадает достаточно бледного городского света, чтобы различить очертания помещения.

Я разворачиваюсь и попадаю в объятия Светы. Мы сливаемся в долгом поцелуе, падаем на кровать. Девушка запускает руки мне под тенниску, дразнящее проводит ноготками по спине, обхватывает бедрами талию. Я медленно завожу руку под блузку, веду от пупка вверх, забираюсь под лифчик и накрываю ладонью грудь.

Света основательно возбуждена, поцелуи все жарче. Она страстно впивается в мою нижнюю губу, отчего ссадина начинает кровоточить, во рту чувствуется солоноватый привкус.

Затем, сноровисто распускает мой ремень, расстегивает пуговицу и ныряет ладошкой в промежность. Тонкие пальцы обхватывают мой фаллос. Я взведен до предела.

На секунду она отвлекается, слышится шорох, и в моей руке оказывается целлофановый квадратик презерватива.

Я некоторое врем мешкаю, затем чуть поднимаюсь, упершись коленями в кровать и пытаюсь спустить штаны.

— Трахни меня, Сереж, — слышу я полный вожделения голос Светы. Это звучит грязно, пошло. — Трахни меня… — Она гладит меня голенями, подогревая желание.

И тут я ловлю клин. Стоя со спущенными штанами, расстегнутой тенниске над изнывающей от нетерпения девушки.

Сам не понимая почему, отползаю от Светы, перекатываюсь на спину и сажусь на кровати. Бросаю контрацептив в сторону.

— Сереж?.. — обеспокоенно зовет девушка.

Я подтягиваю штаны и застегиваю ремень. Встаю.

— Что-то не так? — Она привстает на постели.

Некоторое время молчу.

— Все так, Света. — говорю. — Но все не так. Извини.

Я отпираю дверь, и выхожу в освещенный коридор. Прямо у входа меня встречает Димка. Выглядит он жалко. Волосы взъерошены, одежда в желтоватых пятнах, видимо, блевотина. С пальцев у него свисает бутылка шампанского. Димка некоторое время таращится на меня, и монотонно шатается.

— Опа, ик… — наконец, разрешается он. — Серега, ик…

— Привет, старик, — отвожу взгляд в сторону и прикрываю дверь. — Ты как?

Димка хмыкает. По широкой дуге ведет руку с бутылкой и стыкует горлышко со ртом. Делает пару шумных глотков, морщится и вытирает тыльной стороной ладони губы.

— Да норм… Хули мне сделается, ик… Так, струганул малость, — он делает кивок головой назад и его немного ведет, но он сохраняет равновесие.

В этот момент дверь позади отворяется и из комнаты выходит Света. Блин.

Вид у нее вполне красноречивый. Волосы растрепаны, мятая блузка и юбка. Она быстро окидывает нас взглядом, и споро проходит мимо. На лице — стыд, замешательство, раздражение.

Димка некоторое время стоит и тупо таращится перед собой, переваривая увиденное. Затем расплывается в улыбке.

— Это то, о чем я подумал? — риторически интересуется он и деловито отпивает шампанского. При этом смотрит на меня.

Что тут ответишь? И то, и не то.

Я вздыхаю и многозначительно закатываю глаза.

— Кобелина, ик… — Дима уважительно хлопает меня по плечу. — Ну ты, блин, красавец, Серый, ик… о-о…

— Кому скажешь — тебе конец, — предупреждаю я.

Димка поджимает губы и выставляет руки перед собой. Мол, я ни-ни.

— Без базара, дело личное. Ик…

— Слушай, Димон, я, наверное, пойду уже.

Товарищ непонимающе вытягивает брови.

— А че так?

— Что-то не здоровится, — говорю.

Димка вяло кивает и подкрепляется шампанским.

— Это котлеты, ик… точно тебе говорю… Они мне сразу странными показались, вкус как у собаки…

— Тебе видней, — отшучиваюсь я.

— Ладно, хреново, конечно, что сваливаешь, но… — он разводит тощими руками. — Идем, ик, провожу. — Он круто разворачивается и шлепает по коридору неровным шагом.

В прихожей я обуваюсь, затем с полминуты по-братски обнимаюсь с Димкой, и мы часто стучим друг другу по спине. С остальными ребятами решаю не прощаться. Не хочу встретиться со Светой.

Наконец, Димка меня выпускает.

— Братуха, ты красавчик, я тебя люблю… ты мой дружаня… я тебя, ик… люблю… — фонтанирует он на пороге.

— Я тоже тебя люблю, дружище. Спасибо, все было супер. Держись, Димон. — Поднимаю победно кулак, и выхожу на лестничную площадку. Входная дверь с металлическим лязгом закрывается. Я неторопливо спускаюсь по ступенькам меж пролетов, шорох шагов отдается от стен легким эхом. Выхожу из подъезда. Слух заполняет шум города. Ночной воздух немного отрезвляет, ветер приятно холодит лицо. Нашариваю в кармане пачку сигарет, прикуриваю и, сунув руку в карман брюк, бреду по улице. Спускаюсь к площади, перебираюсь через Владимирский спуск и тащусь к фонтану. Прохожу мимо нескольких компаний нетрезвой молодежи, оглядываюсь на церковь. Чуть левее желто-красной кляксой светится «МакДоналдс». Когда мы только успели ко всему приспособиться, свыкнуться, все так смешать. Церкви, фонтаны, рестораны…

Через Набережную иду к Речному вокзалу. Закуриваю новую сигарету, облокачиваюсь о гранитные перила и гляжу на старый Днепр. Он ка всегда молчит. Он умеет только слушать. Поверхность реки чуть колышется, поскрипывают пришвартованные суденышки. Мелкая цветастая рябь огней дрожит на волнах. Пешеходный мост пестрит освещением и будто висит в воздухе над водой.

Ну что, Серег, облажался? Отшил девчонку в самый неподходящий момент. Эх, Серега…

Ну вот так.

Что не так-то? Не в первый же раз. Испугался?

А кто его знает.

Из-за Тони? Вы же просто друзья.

Не знаю.

Тогда?

Не знаю.

А-а, тебя, наверное, смутило, как она это сказала, да? «Трахни меня». Алчно, грубо, вульгарно. Приличные девочки так не говорят, верно? Так и ты не святой.

Склоняю голову и часто мотаю в стороны, пытаясь стряхнуть мысли.

Возможно. Не знаю.

А что ты знаешь, Серег? Ты и себя-то толком не понимаешь.

Наверное.

Разберись, уже большой мальчик.

Да, конечно.

Затягиваюсь покрепче и поднимаю голову. Старый Днепр предательски безмолвен. Лосниться черной, будто смоль водой. Небо над городом чистое, выцветшее от зарева миллионов ламп, но на нем все же видно звезды. Небо тоже молчит. Сладкая парочка.

Нащупываю в кармане телефон, достаю. Полпервого ночи. Вздыхаю. Довольно на сегодня. Заказываю «Убер» и прячу телефон.

Я успеваю выкурить еще одну сигарету, пока жду такси. Через минут пять, вижу, как совершенно не по правилам на шоссе останавливается белый «Рено-Логан» с зеленой наклейкой сервиса на боку, мигает аварийкой. Это за мной. Оборачиваюсь на древнюю реку, словно, жду чего-то напоследок. Но Днепр нем. Тусклое небо вторит ему. Я глупо киваю и иду к машине.

Сажусь напротив водительского, здороваюсь с уставшим таксистом, пристегиваюсь и еду домой.