Жил-был я

Шеф

Как нетрудно догадаться, встречи с Тоней сошли на нет. Оно и понятно. Наша маленькая история прошла точку кульминации, и тут же резко ушла в финал. Мы виделись еще пару раз, перебросились парой слов и теплых взглядов. Мы остались друзьями, сохранили тепло в душах, а это, наверное, куда важнее постели.

Лето стремительно мчалось вперед, уже наступил август. Ночи становились длиннее, дышали прохладой. День шел на убыль. В воздухе, в окружающем, появилась та едва уловимая нота скорой осени.

На работе дела шли более-менее ровно. Аркадий Валерьяныч поостыл. Нет, порой я ловил его подозрительные взгляды, но больше он не донимал странным вопросами и конспирологическими разговорами. До одного августовского утра.

Восьмое августа, суббота. На тумбочке мелко задребезжал мобильник. Я нехотя разлепил веки, отметив, что за окном еще серо. Вытянул руку из-под покрывала, нащупал телефон и взглянул на экран. Звонил шеф. На часах — четыре тридцать два утра. Серьезно? Звонить в законный выходной и в такую рань? Я смотрел на вибрирующий гаджет и надпись «Валерьяныч» на экране. Если звонит, может, что-то важное. Я вздохнул и нехотя снял трубку.

— Алло?..

— Кравченко! — гаркнуло в трубке. — Быстро одевайся и выходи, я тебя жду!

— Аркадий Валерьяныч, вы на часы смотрели? — я набрался смелости огрызнуться.

— Смотрели! — рыкнул директор. — Давай бегом, дело срочное! Я в машине у подъезда. Все, жду.

В трубке послышались короткие гудки.

Ну что за человек…

Я отбросил покрывало, спустил ноги на холодный ламинат, посидел так, приходя в себя. Затем поднялся и подошел к окну, отвел занавеску. У подъезда действительно стоял белый внедорожник шефа. Не померещилось. А жаль.

Я снял со спинки стула джинсы, надел, натянул носки, затем набросил домашнюю кенгурушку, обулся и вышел из квартиры.

Пустой двор был полон желтоватого густого сумрака. Холодный влажный воздух пробирал. И ни души.

Я протопал к белому «Мицубиси-Паджеро», дернул за ручку и влез на сидение у водительского, захлопнул дверь.

Шеф был одет в камуфляж. На голове — кепка в тон форме. Куда он так экипировался?

— Здрасьте, — вяло бросил я и недовольно глянул на него.

— Забор покрасьте, — ответил шеф, выпятил массивный подбородок и криво улыбнулся. Шутка, мол, ага. — Привет, — снизошел Валерьяныч. — Извини, что разбудил, но дело срочное, — повторил он и повернул ключ зажигания. Машина вздрогнула, по салону разлился мягкий гул двигателя. Вспыхнули фары, разогнав густую серую пелену впереди. Внедорожник двинулся с места. Щелкнули замки дверей.

— Куда мы едем? — спросил я.

— Пристегнись, — процедил директор, выворачивая из двора на проезжую часть. Я раздраженно пристегнулся.

— Так куда едем? — повторил я настойчивей.

— На рыбалку, — отрезал Валерьяныч, тупо глядя на дорогу и вцепившись массивными ручищами в руль.

— На рыбалку?! — опешил я.

Валерьяныч коротко кивнул.

— Ну да. Удочки там разные, наживки, поплавки, рыба, знаешь?

— Аркадий Валерьяныч, — начал я, отмечая, как за окном стремительно мелькают дома. — Вы меня извините, но это уже перебор и не смешно.

— А кто смеется? — он на секунду отвел взгляд от дороги и с прищуром взглянул на меня.

— В том-то и дело! — вспылил я. — Можно же было предупредить! Что за дела?

— Ну ты не кипятись, — сказал он мягко, и качнул головой. — Рыбалка — это же вещь. Меня вот батя никогда не предупреждал. Растолкает с утра, ни свет ни заря, — и на речку. Если бы ты знал, как я ждал этих дней… А потом институт, учеба, академия, служба, бизнес, а-а… — он махнул рукой. — Никуда и не выберешься. Между прочим, первый раз в этом году еду рыбачить.

— Рад за вас, — я развел руками. — Но, елки-палки, можно же предупредить!

— Ладно тебе, — подобрел он. — Будет, что вспомнить. Я, между прочим, не абы кому предложил. Тебя позвал.

— Спасибо, горжусь, — буркнул я и сел, сложив руки на груди.

За окном летел городской пейзаж. Машина резво неслась по пустым улицам. Но Валерьяныч послушно останавливался на светофорах и выжидал зеленый свет.

Больше мы не заговаривали. Прошло, наверное, с полчаса, когда мы выехали за черту города. Дорога основательно испортилась, то и дело приходилось сбрасывать скорость, вокруг потянулись луга да крохотные деревеньки, укутанные пологом тумана. Тут и там мутно проблескивали блюдца прудиков и озер. На востоке, впереди, небо стремительно светлело.

И я невольно успокоился. Шум дороги под колесами, зеленые луга, поля желтоголовых подсолнухов, ждавших солнца, мелкие речушки-змейки, бежавшие в подлесок у косых домов. Я и забыл каково это. Город заглушил то давнее, детское чувство распахнутого настежь неба, трепет ожидания зари, сладковатый привкус росистого утреннего воздуха.

В общем-то, Валерьяныч был в чем-то прав. Дело это хорошее. Но предупредить можно было.

Мы скатились на грунтовую дорогу и, покачиваясь на кочках и ухабах, неторопливо петляли к парующему впереди большому озеру. Огненная краюха солнца показалась над горизонтом. Туман налился охрой и золотом, и словно отяжелев, толстым одеялом волочился по земле.

Озеро вблизи оказалось еще шире и длинней, чем издалека. Берега густо поросли серебристой осокой и камышом. Тут и там над берегом высились ветвистые ивы. Пару раз над лугом пролетали журавли.

Мы добрались до водоема, и по извилистой накатанной колее двинулись вдоль берега.

— Тут место одно хорошее есть. Чистое, просторное, — заговорил Валерьяныч, крутя баранку. Машина исправно проходила все неровности и ямы. — Караси берут под кило.

Я молчал. Смотрел на великолепие вокруг и молчал.

Наконец, мы выбрались на действительно просторное место с пологим подходом к берегу. Тут можно и машину поставить, и у чистого от тростника берега снасти забросить. Валерьяныч выехал на поросший низкой травой участок, остановился.

— Все, приехали, — кивнул директор, заглушил двигатель и вышел из машины. Я отстегнулся и тоже выбрался наружу.

Валерьяныч, довольный как ребенок, стоял, уперев руки в бока, глядел по сторонам и улыбался. Искренне так улыбался.

Он глубоко втянул ноздрями влажный воздух, с наслаждением выдохнул и живенько двинулся к корме джипа. Открыл багажник и принялся выгружать удочки, спиннинги, подсаки, множество коробочек, и еще невесть чего.

— Ты на что рыбачить будешь? Удочка, спиннинг? — спросил он, громыхая чем-то в багажнике.

— Без разницы, — глухо ответил я и обернулся к водоему.

От озера ощутимо тянуло влагой. Было зябко. Над спокойной, гладкой поверхностью поднимался пар. Кое-где сбрасывалась рыба, оставляя после себя круги на воде. Сладко пахло медуницей, мокрой, росистой землей и озерной водой.

На песчаном берегу, расчищенном от тростника по обе стороны, имелась небольшая вымостка. В воде, чуть поодаль от зарослей осоки и камыша, торчали рогачи из ивовых прутиков. Место тут явно обловленное.

Аркадий Валерьяныч перенес часть снастей ближе к берегу, а затем взялся раскладывать удочки и спиннинги.

— На, — он протянул мне только что настроенное пятиметровое удилище. Я нехотя взял рыболовный снаряд, кисло посмотрел на директора.

— Там черви и опарыш, — он ткнул пальцем в несколько коробочек у груды снастей. — Еще есть перловка и мастырка, прикормка. Короче, ни в чем себе не отказывай.

Он вытер руки о штаны, присел на корточки, открыл одну из коробок, выудил оттуда червя и принялся наживлять. Затем подошел к берегу, аккуратно забросил снасть под тростник, поставил на рогач, и пошел налаживать вторую удочку.

Я подошел к контейнерам с наживкой, открыл одну из пластиковых баночек с крышкой. Там копошились жирные опарыши. Белые черви беспрерывно двигались и извивались. Я острожно взял парочку, насадил на ключок и пошел к воде. Забросил удочку, по примеру Валерьяныча, ближе к темно-зеленым палитрам кувшинки. В кармане нашлись сигареты и зажигалка, — хорошо, что не вынул вчера, — в пачке оставалось три сигареты. Ну, хоть что-то. Я закурил и присел на корточки, глядя на свой ярко-красный поплавок.

Сзади послышался шорох шагов по траве. Я обернулся.

— Держи. — Шеф держал в руках два складных стульчика. Один тянул мне. Я благодарно кивнул. — Кофе будешь? — спросил он и чуть улыбнулся.

— Буду, — сказал я.

Валерьяныч кивнул, сходил к машине, открыл заднюю дверь, достал сумку, расстегнул молнию и вынул объемистый серебристый термос.

Он принес его мне и молча пошел возиться со снастями.

Я разложил стул, сел, свинтил крышку термоса, отщелкнул заглушку и налил душистый, парующий кофеек в чашку-колпак. Хлебнул. Хоть и с сахаром, но горячий, натуральный, бодрящий. Самое то.

Я затянулся сигаретой, забросил ногу на ногу и сделал глоток кофе. Солнце поднималось, у поверхности озера все чаще резвилась рыба. В подлеске неподалеку и в зарослях по берегу, перепевались птицы. Свежо, тихо, легко и спокойно. Кофе, стульчик, сигарета. Удочка с опарышом.

Словом, умиротворение и дзен постиг в миг я тот.

Валерьяныч забросил четыре длиннющих удилища, уселся на стул и сложив руки, уставился на поплавки.

Время от времени, я поглядывал на его, и, конечно, следил за своим. Поклевок пока не было.

Так, в безмолвии, мы просидели, наверное, минут двадцать.

— Надо прикормить, — решил директор, поднялся, взял небольшое пластиковое ведерко, затем из пакета засыпал в него фабричной сухой прикормки, спустился к берегу, и набрал немного воды. Принялся замешивать. Затем слепил большой буро-коричневый шарик, размахнулся, и метко бросил мне под поплавок. После разбросал еще пару таких бульб по своим. Под верхом тут же заплескалась мелкая рыбешка, привлеченная кормом.

Прошло еще минут пять, а клева все не было. Валерьяныч поерзал на стульчике, и я краем глаза заметил, как он достал из нагрудного кармана кителя серебристую плоскую фляжку. Тихонечко заскрипела металлическая пробка по резьбе. Валерьяныч обхватил губами горлышко, запрокинул голову. На долго так запрокинул. Массивный кадык часто задвигался.

Он поймал мой косой взгляд, ухмыльнулся и спрятал флягу обратно в карман.

— Для сугреву, — пояснил он.

— А за руль? — я вытянул бровь и кивнул в сторону машины.

Он скривился и вяло отмахнулся. Я покачал головой и пожал плечами. Хотя, что ему сделается? Он бывший мент, связей пропасть, наверняка. От любого патруля отвертится.

Тем временем, мой поплавок слегка вздрогнул и окунулся в воду. Медленно закачался, затем вновь дернулся вниз и потихоньку начал подниматься, ложась на воду.

Валерьяныч завороженно, во все глаза, таращился на этот танец.

— Не спеши, — шикнул он. — Выкладывает, стервец.

Я осторожно потянулся к удочке, обхватил за основание и приготовился. Поплавок полностью лег на воду и мелко задрожал.

— Давай, — выдохнул Валерьяныч.

И я подсек. Удилище выгнулось в дугу, леска натянулась струной и ушла в сторону. В руки приятно отдавалось трепыхание рыбы на крючке.

— Хорош! — Валерьяныч уже вскочил на ноги и суетился около меня.

Меж тем, рыба сдаваться не собиралась и вела снасть в заросли.

— Выводи! В кусты затащит! — Я немного отвел удочку в сторону и потянул сильнее. Сильная рыбеха, однако.

Под поверхностью воды разошлись круги, и с плеском и брызгами показалась трепыхавшаяся золотистая рыбина.

Я машинально вывел добычу на берег и уставился на улов.

— Охо-хо! — радовался Валеряныч, рассматривая прыгавшего по траве карася. — Хороший, грамм на триста — четыреста! Молодец, Сережка! С почином! — и он крепко хлопнул меня по плечу.

— Спасибо, — отозвался я, все глядя на бившийся золотистый кругляш. И правда, хороший попался. Невольно, я даже улыбнулся. Сердце часто стучало. Может, и правда, не зря шеф все это затеял?

— Вот это кайф, скажи? — вещал Валерьяныч, снимая карасика с крючка. — Ух, азарт берет… Ух, азарт… Сейчас прикормлю, и тоже такого зацеплю!

Он высвободил крючок, взял садок, бережно сунул в него рыбу и бросил у берега в воду, сполоснул руки. После быстро замесил еще приманки и разбросал по своему месту.

И спустя минут пять и у него случилась поклевка. Попался тоже добрый карасик, даже больше моего. Валеряныч был в экстазе. Все ходил по берегу, улыбался, что-то бормотал под нос, напевал. Никогда его таким не видел.

Но, несмотря на все, меня все же точило чувство тревоги. Он ведь не просто меня порыбачить сюда привез. И я смутно догадывался зачем.

Мы просидели около часу. Директор поймал еще двух заладошечных карасей, я — одного, но зато крупного.

Туман рассеялся, воздух стал легче, солнце поднялось над деревьями, срывался ветерок.

Я сидел и глядел на качавшийся поплавок и думал о своем. Достал сигареты, закурил еще одну. И тут же запоздало отметил, что телефон забыл дома. Ну отлично. Валерьяныч сосредоточенно рыбачил, ответственно и основательно. Пару раз он поторопился с подсечкой, и рыба сходила с крючка. Он упрямо закармливал место, наживлял червя и ждал. В этом ожидании он частенько доставал из кармана флягу. Да и движения его сделалась не такими уверенными, более плавными, речь развязной. Он время от времени травил байки из ментовской жизни, сетовал на коррупцию, и сдабривал это плоскими анекдотами.

Я молчал и слушал. Я тоже ждал. Но отнюдь не рыбы.

Солнце уже поднялось высоко, было, наверное, уже часов девять — десять. Клев и вовсе утих. Валерьяныч, сидевший на стульчике, как-то тяжело вздохнул, упер ладони в колена и со стоном поднялся. Будто через силу. И побрел к машине. Я шмыгнул носом, достал сигареты, прикурил.

Позади хлопнула дверь машины, вернулся шеф. Он взял свой стульчик за спинку, подтянул ближе ко мне, развернул и тяжело опустился напротив. Некоторое время он сидел, сцепив пальцы, и глядел мимо меня, будто собирался с мыслями. А потом медленно сунул руку в карман брюк и выволок пистолет. У меня екнуло сердце. По загривку пробежали мурашки. Да что там мурашки, — мурашища.

— Аркадий Вал… — начал было я, но он взмахом руки прервал меня.

— Хочу с тобой поговорить, Сереж. Серьёзно поговорить, — и он тяжело взглянул на меня.

Я молчал. Между пальцев чадила сигарета. Напротив сидел начальник с пистолетом в руке. А вокруг — никого.

В оружии я разбирался слабо, но кажется, это был пистолет Макарова. Старый, исцарапанный, щербатый.

— В общем, — вздохнул Валерьяныч тяжко. — Ситуация у нас на работе знаешь какая? — он уперся в меня взглядом.

Вопрос был риторический. Намек на пропажу денег. И теперь стало ясно зачем он меня сюда вывез. Без предупреждения, никто и не узнает, куда я пропал. Еще и мобильник дома забыл… Ну все.

Я покачал головой и сказал, как мог твердо:

— Я не брал денег, Аркадий Валерьяныч.

Валерьяныч уронил голову, часто закивал. Он вытянули руки, запястьем на колени, пистолет свисал с пальцев.

— Деньги… Вечно все из-за денег. — Он поднял взгляд, сказал: — Если бы ты знал, Сережа, что иногда люди творят ради бабок. Но дело ведь не в деньгах, верно? Это же просто бумажки. Ценные, но бумажки. Дело в людях. Не деньги портят людей. Люди, Сережа, проявляются рядом с деньгами.

— Я не брал… — сипло повторил я.

Он вновь кивнул, поджал губы, качнул оружием, и я вздрогнул.

— Не брал, — мягко сказал он. — А кто брал, как ты думаешь?

Я мотнул головой.

— Не знаю.

— Ну подумай, представь. Ты же с ребятами общаешься ближе, чем я. Вы все плюс-минус ровесники, на одной волне. Кто бы мог украсть у своих, как считаешь?

Я проглотил ком в горле, горевшая сигарета начала жечь пальцы, и я ее выронил.

— Не знаю, мне некого подозревать.

— Некого? — удивился он и вытянул бровь. — Тогда остаёшься только ты, Сережа. Ты в тот день задержался, я уехал раньше, у тебя был доступ к кассе. Ты знал, что пришла оплата за крупный заказ. Ну, Сереж? — он подвинулся ближе, в серых глазах застыла угроза.

Сердце предательски часто билось.

— Мне некого подозревать. И ваших денег я не брал.

Он вдруг широко улыбнулся, и я было, мельком подумал, что это он шутил. Но нет.

Он хохотнул, откинулся на спинку стула.

— Ну хорошо, — сказал он. — Смотри. Димка, если уж говорить на чистоту, раздолбай. Характер ветренный, неопределенный, вечно колеблется. Гуляет по клубам, и скажу по секрету, не самым дешевым. Тратит много, живет не просто от зарплаты до зарплаты, а от займа до займа и займом покрывает. Как тебе такой вариант, Сереж? — и он чуть вскинул пистолет на коленке, черный провал дула хлестнул по нервам, словно плетью.

Валерьяныч без сомнения прощупал каждого подозреваемого. И остановился на мне.

— Димка нормальный парень. Шалопай, но не вор.

— Уверен? — глухо осведомился директор.

Я медленно кивнул.

— Может, тогда Света? — продолжил он. — У нее ведь кредитов выше крыши. Ты знал? Техника, одежда, бытовуха. Там очень приличная сумма.

Хорошо он нас прозондировал. Интересно, что он на меня нарыл.

— Как тебе Света? — он странно ухмыльнулся. С намеком. Вот гад.

— Нормально, — только и нашелся я.

— Это не ответ, — пожурил он меня.

Мысли беспорядочно метались в уме. Сложно отвечать, когда перед тобой здоровенный мужик с пушкой.

— Считаю, что Света ни при чем, — я взгляну ему в глаза. Валерьяныч улыбнулся, развалился на стульчике, пальцы елозили по вороному стволу.

— Почему? Аргументируй. Ты ее достаточно хорошо знаешь?

Хорошо ли я ее знаю? Нет. Невольно в уме вспыхнуло воспоминание нашей неудачной близости.

Я лишь покачал головой.

— Н-да, Сережа… такой себе аргумент. Ну хорошо, — мерно продолжал он. — Может, Олег или Виталик? Тихие, спокойные, без амбиций. Но это только на первый взгляд. Олег хочет уехать за границу, например. Виталик не раз собирался уволиться, уйти к конкурентам, мотоцикл себе приметил. Он ведь увлекается байками, ты вроде в курсе.

Я молчал.

— Бухгалтер Люда с помощницей Ирой могли провернуть такое дело, как считаешь? У всех есть причины.

Я медленно втянул воздух, выдохнул.

— Аркадий Валерьяныч, я никого не подозреваю. И не знаю, кто взял деньги.

— Хм, — кивнул он. — Ясно-ясно.

Некоторое время он молчал и смотрел на меня.

— А я вот знаю, где деньги, Сереж, — вдруг успокаивающе сказал он. — Знаю, когда их взяли, зачем и кто.

Я взглянул на него и спросил:

— И кто же?

Шеф хищно улыбнулся, и чуть повел пистолетом в мою сторону. По спине пробежал холодок.

— Их взял я.

Я прикрыл глаза и грязно выматерился. Валерьяныч только хмыкнул.

— Зачем? — простонал я, отирая лицо руками.

— Стресс-тест, — просто ответил начальник.

Я поднялся, страх сменился злостью.

— Нахрена?! Ну нахрена! — крик эхом прокатился по округе. — Вы больной?! Да что с вами не так?! Блин, угрожать оружием! Да вы… вы вообще с головой дружите?!

Валерьяныч скривился, взглянул на пистолет в руке.

— Угрожать? — удивился он. — Это просто игрушка. — Он поднял ствол, направив вверх, и нажал на спуск. Раздался сухой щелчок и из дула вырвался огонек, затрепетал на ветру. Я стоял обалдевший. Зажигалка. Он пугал меня зажигалкой.

— Сядь, Сереж, сядь, — миролюбиво попросил он.

Ноги будто налились свинцом, кровь бешено стучала в виски. Я был ярости.

— Садись, — кивнул он. Нехотя я опустился на стул.

— Как я говорил, дела у нас на фирме идут не очень. — Он убрал пистолет-зажигалку в карман и сел, сцепив пальцы. — Так вот, это не так. Дела идут вполне хорошо. Было решено открыть второй магазин. Но мне нужны люди. Проверенные, понимаешь? — Я молчал и буравил его взглядом.

— Зачем? — Сейчас меня интересовал только этот вопрос. Не относившийся к бизнес-проекту. А только ко мне.

Валерьяныч вздохнул, потер ладони. Он верно уловил акцент.

— Чтобы узнать человека, нужны условия, — сказал он. — Зачастую сложные, стрессовые. В свое время, на службе, нас именно так и проверяли: создавали сложную ситуацию и смотрели как человек себя ведет. Может показаться, что это жестко и даже жестоко, но поверь, Сереж, метод рабочий. Сколько я видел людей, которые ломались на простых вещах, давали заднюю, врали, дезертировали, предавали, воровали у своих. И профессиональные навыки после этого обесцениваются. Если ты хочешь идти с людьми рука об руку, закладывать новое дело, нужно пройти огонь, воду и медные трубы. Понимаешь?

Он помолчал, продолжил:

— И я устроил всему офису стресс-тест. Забрал деньги из кассы, будто их украли, и так, чтобы главным подозреваемым был ты, но в то же время, — под подозрение попадал каждый. И наблюдал за происходящим.

— Зачем? — прошептал я.

— Новому магазину нужен управляющий, — он взглянул мне в глаза. — Ты справился с трудностями. И теперь я уверен. — Он вздохнул и почти торжественно произнес: — Предлагаю тебе место руководителя в новом магазине. Ты знаешь работу изнутри, хорошо разбираешься в своем деле. Думаю, у тебя получится.

Некоторое время я сидел молча и качал головой.

— Да вы просто чокнутый, если не сказать больше, — я встал, нервно закурил последнюю сигарету. — Вы просто больной, Аркадий Валерьяныч. У меня слов нет, одни матюки.

— Понимаю, — живо согласился начальник. — Нормальная реакция. Но ты подумай. Успокойся, приди в себя, соберись с мыслями. Время есть.

Сердце понемногу успокаивалось. Я стоял и смотрел на гладь озера.

— Что еще было в вашем тесте? — сквозь зубы спросил я.

— В основном, сложные заказы, проблемные клиенты, и постоянное давление неопределенной ситуацией. Хотел привлечь своих товарищей по ментовке, для антуража. Вроде как расследование устроить, снятие показаний, и тому подобное. Но решил, что это лишнее.

— Офигенно. — Я выпустил дым, повернулся к нему, спросил: — А Света?

Он непонимающе взглянул на меня.

— А что с ней?

— Это ваша работа?

Сейчас я был готов подозревать его в чем угодно.

Он покачал головой.

— Не понимаю, о чем ты. Света тут ни при чем.

— Ясно, проехали, — я зло швырнул окурок под ноги, задавил подошвой.

— Димку, кстати, можешь себе в помощники взять, — сказал он. — Хоть и раздолбай, но под чутким руководством…

— В жопу.

— Что?.. — не расслышал он.

— В жопу все. Тесты, вас, рыбалку и все это. Отвезите меня домой.

Валерьяныч смерил меня суровым взглядом, но в слух сказал:

— Может, еще полчасика порыбачим? Дело-то милое.

— Нет.

Он пожал плечами, вытянул руку и взглянул на часы.

— Десять… Ну, ладно. Раз так, будем закругляться.

Он поднялся и пошел к расставленным удочкам. Начал доставать одну за другой и сматывать. Я тоже сложил свою и отнес к машине.

Валерьяныч собирался минут двадцать. Неспеша, с присущей ему аккуратностью и порядком. Наконец, когда снасти перекочевали в багажник, он с сожалением посмотрел на озеро, природу вокруг, улыбнулся и кивнул сам себе.

— Ладно, — махнул он рукой. — Едем.

Затем обошел машину, и открыл пассажирскую дверь у водительского, взглянул на меня.

— Ты же водить умеешь, да?

Я замер, уставился на директора. Водить я умел…

— Вы издеваетесь?

Шеф выпучил глаза, сказал серьезно:

— Почему издеваюсь? Я выпил, мне за руль нельзя. Никогда не вожу пьяным.

— Вы же отмажетесь от любого патруля.

Он скривился.

— Сережа, от патруля-то отмазаться можно. От совести не отмашешься. Мало ли что в дороге случится. Коньяк на пустой желудок, знаешь ли, слегка расслабляет. Давай, садись, там все просто. — И он кивнул на водительское.

Вот гад.

Я подошёл к джипу, дернул ручку дверцы, сел за руль, захлопнул дверь. Валерьяныч с кряхтением тоже уселся.

— Ключик повернешь, она и заведется, сцепление не забудь выжать, коробка механика. Короче, разберёшься. — Он поудобней устроился на сидушке, опустил спинку до упора и улегся.

— Посплю немного, — пояснил он. — Ночь не спал. Когда приедем, дай знать.

— А ехать-то куда? — глухо спросил я.

— Домой, — он ткнул пальцем в экранчик на центральной консоли. — Тут навигатор, он доведет. Там в менюшке есть «Дом». Звук только выключи.

Я смотрел на приборный щиток, заполированный ладонями руль, кнопки.

Затем вдавил сцепление, резко провернул ключ, машина отозвалась мгновенно. Я несколько раз надавил на педаль газа на холостых, чтобы почувствовать двигатель. Затем на дисплее навигатора нашел тот самый «Дом», и проложил маршрут. Валерьяныч одним глазом наблюдал за мной. Когда машина немного прогрелась, я включил передачу и тронулся с места.

— Ну вот и хорошо, — сонно пробормотал шеф, сложил руки на животе и закрыл глаза. — Сильно не гони, если что — буди.

С машиной я освоился быстро. По загородной дороге ехать было легко, одно удовольствие. А вот когда въехали в город — уже сложней. Трафик, пробки, тянучки, перекрестки и недобросовестные водители изрядно жгли нервные клетки.

Валерьяныч всю дорогу сопел.

С горем пополам, мы добрались до его дома на Севастопольской. Ориентируясь по навигатору, я въехал во двор многоэтажного старого дома и припарковался на обочине дворовой дорожки. Заглушил двигатель и толкнул директора в плечо. Тот сонно засопел, открыл глаза, потянулся, выглянул в окно и принялся выбираться из машины. Я тоже вышел.

Обычный дворик, колодец древних сталинских пятиэтажек. Простой дом, кое-где облепленный утеплителем, тяжелые металлические двери подъездов, домофоны, облепленные по кругу объявлениями жильцов. Всегда считал, будто Валерьяныч живет в просторной новостройке, а то и в частном доме. А тут — обычная пятиэтажная развалюха.

— Ну, вот мы и дома, — директор сладко потянулся, расправил руки и повращал тазом, пару раз присел, размяв ноги. — Сейчас такси тебе закажу. — Он достал мобильник, и сосредоточенно принялся тыкать пальцем в экран.

— Через пять минут будет, — сказал он, и пошел к багажнику внедорожника. Открыл, и начал выгружать снасти.

— Ну как тебе машинка? — гордо спросил он, копаясь в рыбацком скарбе.

— Нормально, — отозвался я без энтузиазма. — Великовата только.

— Это сперва, а потом привыкаешь, — донеслись приглушенные слова шефа.

Я стоял в смешанных чувствах. В голове кавардак.

Пока Валеряныч перебирал вещи, подкатило такси, простенькая серо-синяя «КИА-Рио». Шеф подошел ко мне, протянул руку.

— Ну, спасибо за компанию. — Я машинально пожал крепкую ладонь, кивнул, развернулся и пошел к такси.

— Не сердись, Сереж, — сказал Валерьяныч вслед. Я обернулся. Он чуть улыбнулся и кивнул. — И подумай, — назидательно изрек директор напоследок. — Подумай.

Я дернул скрипнувшую дверь, сел в такси и постарался отрешиться от произошедшего. Но получалось неважно. Всю дорогу мысли возвращались к сегодняшнему утру.

Добравшись до дома, поднялся на свой этаж, вошел в душную, непроветренную квартиру, и в чем был, свалился на кровать.

Засыпал с легким чувством, будто камень с души свалился.

Прошло несколько дней. Валерьяныч на работе вел себя как обычно, вопросами не донимал, подозрительными взглядами не крыл. А в конце недели и вовсе объявил, что пропавшие деньги нашлись, чему все очень обрадовались.

О разговоре с шефом я никому не рассказывал. Кто знает, может, это тоже была проверка. Наверняка, ведь проверка.

Зато поговорил со Светой. Разговор вышел неловкий, но нам обоим стало легче.

О предложении Валерьяныча я размышлял часто. С одной стороны хотелось послать его куда подальше с такими прибабахами, а с другой — мужик он был, в общем, хороший. И предложение казалось весьма привлекательным. Все же, движение, развитие. Но окончательно я так и не решил.

Вечером пятницы я шел домой с остановки. У подъезда стояла тетя Нина и говорила с тетей Варей из первого подъезда. Рядом, на лавочке, сидел, болтая ногами, Ромка. В руках малой держал две пластмассовые фигурки не то роботов, не то солдатов в доспехах, и устраивал между ними бой.

Я поздоровался с тетей Ниной и тетей Варей, подошел к Ромке.

— Привет, боец.

Ромка отвлекся от импровизированного сражения, взглянул на меня из-под козырька кепки.

— О, привет! — мальчик улыбнулся.

— Играешь? — я кивнул на игрушки у него в руках.

Ромка пожал плечами и странно улыбнулся.

— А я секрет знаю, — заявил он мне.

Я хмыкнул.

— Какой же?

— Не скажу, это же секрет, — важно сказал малой.

Я понимающе кивнул.

Позади, за спиной, послышались шаги, и я услышал мягкий голос Тони:

— Здравствуй, Сереж.

Я обернулся, заглянул в светлые глаза, на губах Тони появилась улыбка, забавные ямочки на вспыхнувших щеках.

— Привет.

Мы несколько секунд стояли и смотрели друг на друга. Может, чуть больше, чем следовало бы.

— Как твои дела? — спросила Тоня и поправила ремешок сумочки на плече.

— Нормально, — сказал я. — Что мне сделается. Ты как?

— Тоже хорошо, к учебному году готовлюсь, — она тряхнула папкой в руке. Постояла так, затем кивнула: — Пойду, дела еще. Рада была видеть.

— Давай, пока, рад встрече.

Меня посетило легкое дежавю. Пятница, Ромка, Тоня. Месяц назад так начинались мои приключения. Словно судьба сделал оборот. Вот только сейчас все было по-другому, чувства другие.

Тоня вошла в подъезд, я еще немного поболтал с Ромкой и тоже поднялся к себе. Сбросил сумку в прихожей, зашел на кухню, поставил вариться пельмени, и вышел на балкон. Во дворе уже никто не сидел, только люди шли с работы. Я открыл окно, закурил.

— Эй, братан! — раздался хриплый оклик внизу. У подъезда стоял тот самый бездомный.

Я кивнул ему.

— Братан! Угости сигареткой!

Я хмыкнул, достал пачку и бросил вниз. Бродяга ловко ее поймал.

— Братан! — он благодарно поднял вверх сжатый кулак. — Красава! — и побрел куда-то за дом.

Город кутался в янтарную вуаль. Вечерело. Я вздохнул, запер окно и пошел на кухню. Пельмени давно кипели. Я выловил шумовкой лепешки из бурлящей воды, переложил в тарелку, заправил маслом, приперчил и сел ужинать.

Говорят, прежде чем что-то дать, жизнь нас испытывает на прочность. Может, так оно и есть.

Одно я понял точно: нужно оставаться человеком в любой ситуации. По крайней мере, стараться, а там — как получится. Ведь для счастья нужно совсем немного. Всего-то, крыша над головой, тарелка пельменей, знание, что у тебя есть хорошие друзья, и главное — тепло в душе. То самое, которое и делает нас счастливыми.