Жил-был я

Тоня

И казалось бы, на этом мои амурные приключения закончатся. Но у судьбы на этот счет, видимо, были другие планы. Да и вообще, как окажется потом, у нее на меня много чего имелось.

Спустя неделю после Димкиного сабантуя, жизнь немного успокоилась, вернулась в привычную колею. Работа-дом, дом-работа. Идеальная схема, если не хочешь заморачиваться. И я не заморачивался. Ходил на работу, собирал компы, принимал заказы и прочее. Со Светой мы, разумеется, виделись. Но не разговаривали. Пару раз бегло поздоровались на курилке и все. Девушка явно чувствовала себя неловко, стоило мне появиться на горизонте. И по-хорошему, следовало подойти к ней и поговорить. Рассеять неловкость, извиниться. Хотя, память вещь коварная.

Но вскоре в мой бесхитростный мир из трудодней и пивных вечеров, вернулась Тоня.

Сперва мы встретились случайно после работы, прогулялись через скверик, я угостил ее мороженым, и мы мило поболтали. Затем через пять дней сходили в кино. Еще через три снова гуляли. А после уже виделись едва ли не каждый день.

В субботу, еще до полудня, мы отправились в Ботанический сад на Дружбы Народов. Говорили о том о сем, ели сладкую вату и любовались растительным многообразием и видами на Киев со склонов Днепра. В ботаническом я был давно. Помню, тогда еще буйно цвела сирень и пионы. Мне он запомнился именно таким — утопающим в цветах и, конечно, посетителях. Но и летом здесь было живописно и зелено.

С Тоней было уютно. Спокойно, что ли. От меня ничего не требовалось, никаких намеков или претензий на отношения. Но, надо понимать, что рано или поздно дружба между парнем и девушкой перерастает во что-то большее. Вот только я не чувствовал этого. Как и прежде, отношение к Тоне было полно симпатии и дружеского тепла, но не более.

После долгой прогулки мы опустились на лавочку передохнуть, и Тоня достала из сумочки телефон, который, видимо все это время был на беззвучном. Она хмуро уставилась в экран, а потом телефон требовательно загудел, и она сняла трубку.

— Привет… спасибо. Да… ага, спасибо большое. Ничего, нормально… — коротко отвечала она собеседнику. Разговор, да и разговор.

— Спасибо за поздравления, Паш, очень приятно. Да… пока… — она отняла мобильник от уха, и спрятала в сумочку.

— У тебя сегодня какой-то праздник? — поинтересовался я.

— Ага, день рождения, — беззаботно ответила подруга и мило улыбнулась, как она это умела.

Я удивленно уставился на девушку. Она поправила аккуратные очки и, забросив ногу на ногу, спросила, будто не понимала:

— А что?

Я оторопел.

— Как что, Тонь! Поздравляю! — Я позволил себе впервые ее обнять и прижаться щекой. — Всего тебе самого наилучшего! — возбуждено тараторил я. — Здоровья, денег вагон, чтоб мечты сбывались! Но только хорошие, — предупредил я. — Ну и вообще, что бы все было отлично.

Оратор. Мастер красноречия, блин.

— Извини за шаблонные поздравления, — развел я руками. — Как умею. Да я и без подарка…

Тоня засмеялась.

— Спасибо, Сереж, очень приятно. А насчет подарка не переживай, я дни рождения не отмечаю. Как-то не заладилось.

Я поднялся со скамейки.

— Мы это исправим.

— Да нет, не стоит…

— Еще как стоит, пошли, — я требовательно вытянул руку. Тоня чуть смутилась, поджала губки, но руку подала. — Есть тут одно хорошее место.

— Даже не знаю. — Она как-то сникла. — Может, просто погуляем? — Она с надеждой взглянула на меня.

— Брось. Тебе понравится, идем.

И я потащил ее за собой.

Мы спустились по Бастионной, по обе стороны уставленной автомобилями на тротуарах, и вышли к бульвару. Там имелось очень приличное кафе, в которое меня пару раз заносило. Опрятное, светлое трехэтажное здание, в котором находилось еще несколько магазинов. А на первом этаже и было наше кафе.

Я толкнул стеклянную дверь, и мы вошли в холл. Интерьер ничуть не изменился: бежевый кафельный пол, матовые светлые однотонные стены, на которых висели картины с различными блюдами. Модные ныне лампы в минималистическом стиле — чаши, свисали с потолка. Напротив входа, в дальнем конце зала, находилась барная стойка, вдоль которой стояли три высоких стула. Помещение было разделено на зоны перегородками с комнатными цветами. Тут и там по залу стояли ажурные подставки с вазонами. Звучала приятная музыка.

Нас встретила приятной внешности администратор, в аккуратном сиреневом пиджаке и кофейного цвета брюках, поприветствовала и предложила свободные места. Мы выбрали столик в глубине зала, подальше от входа и остальных редких гостей. Когда мы расположились, нам подали меню.

Я пролистал буклет несколько раз, отметил несколько интересных блюд.

Тоня без интереса переворачивала страницы, затем закрыла и сложила перед собой руки.

— Уже выбрала? — спросил я.

— Да, капучино.

— В смысле? — не понял я. — И все?

— И все. Нет аппетита.

Я отодвинул свою менюшку в сторону.

— Тонь, так не годится, — я нахмурил брови. — У тебя же праздник.

Она стеснительно склонила голову.

— Сереж, мне, правда, неудобно…

— Ну-у, раз так, — сказал я и хитро улыбнулся. — Значит, беру дело в свои руки.

Я подал знак скучающему парню официанту в коричневом фартуке у бара. Он кивнул и направился к нам.

— Готовы сделать заказ? — Официант достал из кармана смартфон.

— Еще как готовы! — Я распахнул меню.

Для начала заказал пару легких овощных салатов, запечённую сёмгу с брокколи и сыром, бутылку белого полусладкого вина с непроизносимым названием, на всякий случай апельсиновый сок, воду и несколько соусов к рыбке. А там посмотрим по обстановке.

Официант удалился, и мы стали ждать.

Тоня совсем как-то расклеилась, сидела склонив голову и часто вздыхая.

— Ты чего? — позвал я.

Она подняла взгляд, чуть поджала губы.

— Не люблю свой день рождения, — сказал она тихо.

— Почему? — удивился я. — Такой праздник!

Тоня вздохнула.

— Каждый раз что-то случается, — заговорила она. — Неприятности, ссоры, даже скорую один раз вызывать пришлось. Словом, несчастливый это день, все кувырком. Стараюсь проводить его тихо.

— Все поправимо, — подбодрил я.

Она горько улыбнулась.

— Может, и так. Но, думаю, не в моем случае.

— А мы попробуем, — и я снова улыбнулся. Уголки ее губ чуть дрогнули.

Мы некоторое время сидели и беседовали на отвлеченные темы. Я рассказывал истории из жизни, забавные казусы на работе, анекдоты и прочее, в общем, чтобы хоть как-то отвлечь подругу.

Официант постепенно подносил нам заказ. Сперва воду и сок, вино с бокалами, затем салат и последней — запечённую рыбу.

Я разлил вино, призывно поднял бокал. Тоня взяла свой и тоже чуть приподняла.

— Тоня, — начал я воодушевленно. — Один человек сказал: все самое прекрасное в жизни находится по ту сторону трудностей и наших страхов. И часто судьба испытывает нас, прежде чем провести по пути к счастью. Желаю тебе верить в себя, доверять судьбе и смело идти вперед. Словом, с этого дня начинаем праздновать твои дни рождения.

Тоня густо зарделась и улыбнулась.

— Спасибо, Сережа, так приятно. — Мы со звоном свели бокалы, и сделали по глотку. В противовес витиеватому названию, вино оказалось легким, с приятной мускатной нотой, умеренной сладости. Хорошее винишко, короче.

Мы попробовали салат и сёмгу, они тоже оказались вкусные. Попутно говорили о всяком. Когда мы утолили голод и выпили еще по бокалу вина, Тоня заметно ободрилась, все чаще улыбалась и смеялась.

Я снова позвал официанта и, пока он шел к нам, достал смартфон и черкнул ему послание.

— Желаете что-то еще? — спросил парень форменно.

Я кивнул и протянул ему телефон. Он быстро пробежал взглядом по экрану, чуть улыбнулся, коротко мне кивнул и ушел.

Тоня с непониманием взглянула на меня.

— А что ты ему показал? — поинтересовалась девушка.

— Да так, — отмахнулся я. — Забавную картинку с котиком.

Через пару минут официант вышел из кухни. На подносе он нес торт с зажженными свечами.

Моя застенчивая подруга обернулась, и увидев все это великолепие, вновь залилась краской.

Официант аккуратно поставил тортик на стол, затем две чистые тарелки и чайные ложечки, чуть кивнул и сказал Тоне:

— Поздравляю, всего самого наилучшего.

— Спасибо… — тихонько пискнула Тоня.

Мы остались вдвоем.

— Загадывай желание, — я сложил перед собой руки и кивнул на ярко горевшие свечки. Торт был красивенный, праздничный — по бортику белые сливки, тут и там ломтики засахаренного апельсина и вишни, вставочки из шоколадных листьев.

Тоня задумалась на несколько секунд, затем набрала полную грудь воздуха и с первого раза задула все свечи.

— Ну вот, такой ты мне больше нравишься, — сказал я.

Она принялась накладывать нарезанный торт по тарелкам.

Так мы сидели довольно долго, ели сладкий, бисквитный торт, пили вино, говорили и просто радовались происходящему. Мне было хорошо. Приятная компания, тихая музыка, легкая обстановка и чуточка вина сделали свое дело. Да и вообще, делать людям приятное — очень здорово.

Так, потихоньку дело шло к вечеру.

Я попросил счет, расплатился, щедро оставив на чай, — прощай зарплата — и мы вышли из кафе.

На город опускались сумерки. Вырезанное неровным гребнем высоток небо, светилось янтарным осколком. Город шумел, как улей, несмотря на выходной.

— Ну что, куда идем дальше? — спросил я лукаво.

Тоня улыбнулась и предложила:

— А давай в наш скверик у дома? Прогуляемся.

Я пожал плечами, мол, без проблем. Неподалёку от нашего массива имелся старый сквер. Довольно ухоженный, и вполне подходящий для прогулок.

Тоня направилась в метро, но я решительно отказался и заказал такси. В такой день надо себя баловать. Через двадцать минут мы были на месте.

Сперва немного прошлись по дорожкам под могучими липами и каштанами, развеялись, сделали пару фоток на память. А затем, Тоня внезапно предложила:

— Может, возьмем еще вина?

Я удивленно взглянул на нее.

— Будем пить здесь? — уточнил на всякий случай.

— Можно и здесь, — она улыбнулась.

Не вопрос.

Я сходил в продуктовый, хотя именинница настаивала пойти сама, взял бутылку красного полусладкого и пару стаканчиков.

Странно это, распивать вино с девушкой на лавочке из пластиковых стаканчиков, но… мы пили. И мне нравилось. Говорили по душам, тянули терпкое, сладкое вино. Хмелели, откровенничали и тонули в сгущавшемся мраке подступавшей ночи.

У нас еще оставалось, наверное, полбутылки, а на дворе уже темнело и становилось прохладно. И я предложил:

— Можно переместиться ко мне.

Без всяких намеков и подводок предложил. Просто.

Тоня легко согласилась.

Мы прошли через сквер, перешли через дорогу, вышли к дому, и зашли в подъезд. Затем поднялись на третий этаж, я нашарил в кармане ключи, отпер квартиру, и мы вошли.

— У меня тут не особо чисто, — извиняясь сказал я в прихожей. — Холостяцкая берлога.

— Ничего, все нормально, — сказала Тоня, снимая обувь и вешая сумочку на пристенную вешалку. Но взгляд ее то и дело цеплялся за беспорядок по углам.

Я споро прошел на кухню, быстренько убрался на столе. Из настенного шкафчика достал пару бокалов, ополоснул и хорошенько протер. Затем в холодильнике нашел твердый сыр, сырокопчёную колбаску, нарезал, выложил на блюдечка. Скромно, но чем богаты. Если что, в морозилке имелась пачка пельменей, а в буфете — еще бутылка приличного вина. В общем, не пропадем.

Тоня вошла, осмотрела мою аскетичную кухоньку, задержалась на башенке немытой посуды в раковине, пыль на полках. Прищурилась на меня и покачала головой. Ну…

Я разлил вино, сказал тост, и мы пригубили вино. Мало по малу, под беседу, бутылка опустела. Тоня заметно захмелела, и я решил, что, наверное, хватит.

— Сереж, а у тебя есть девушка? — спросила она вдруг и странно на меня посмотрела.

Я проглотил колбасу, напрягся.

— Нет, — ответил я глухо.

Тоня улыбнулась, вдохнула и улыбнулась.

— Сереж, — продолжила она тем же загадочным тоном. — А какие у нас отношения?

Я пожал плечами.

— Дружеские, Тонь, — ответил я. На всякий случай закрепил: — Мы друзья.

— Да-а, друзья… — протянула она как-то невесело.

Затем после некоторой паузы сказала:

— Ты для меня сегодня так много сделал.

Я почувствовал себя неловко, и даже некоторое количество вина в организме не справилось с этим.

— Так для этого друзья и нужны, — сказал я и натянул улыбку.

Взгляд Тони блуждал по моему лицу. Знакомый такой взгляд.

Я поднялся с табуретки, сказал:

— Выйду покурю, с твоего позволения.

Соседка неуверенно качнула головой.

— Курить вредно, — сказала она.

Я понимающе покивал и вышел на балкон, торопливо закурил и попытался собраться с мыслями.

Так. Нас пытаются вовлечь во что-то очень подозрительное. Что нам делать? Голлум не знает.

Не будь балдой, девушка явно настроена на романтический вечер. Наши действия? Идем в бой? Или тактично сводим все на нет?

Ты в своем уме — в день рождения?!

Но мы же просто друзья.

После бутылки вина, помноженных на открытую симпатию? Ага… конечно.

Как же нам быть?

Голлум не знает. Ты сам ее пригласил. Теперь и думай.

Я выпустил дым, стряхнул пепел и взглянул на город. Город вздыхал, словно огромный черный корабль с множеством пробоин желтых точек-окон. Внизу, в темноте кто-то смеялся. По дорожкам, в свете уличных фонарей маятником брел нетрезвый мужик. Сверху соседи на повышенных тонах выясняли отношения.

Так. Надо что-то делать. Если мы переспим, дружбе, скорее всего, конец.

Я погасил окурок в пепельнице, немного постоял, дыша прохладным воздухом, а затем пошел обратно.

Тоня сидела с бокалом руке. Увидев меня, она призывно вытянула руку и похлопала по столешнице.

— Садись, Сереж, садись.

Я сел. У меня в бокале тоже немного оставалось.

— Тонь, может хватит вина? Бабушка будет не в восторге.

— Все нормально, я сказала, что задержусь у подруги.

Ага. Отлично…

— Хочу поднять тост за тебя, — сказала девушка важно. — За такого друга как ты, Сережа. Ты очень хороший человек, прекрасный товарищ. Столько для меня сделал. Кому-то с тобой повезет. Спасибо тебе за все.

Мы свели бокалы. Тоня отпила основательно, я сделал лишь глоток.

Мы некоторое время сидели молча, затем я поднялся, и принялся убирать со стола. Тоня неуверенно встала и взялась помогать. На ее лице вновь мелькнула знакомая застенчивость.

Я сгрузил остатки колбасы и сыра в одно блюдце, поставил в холодильник. Взял бокалы, слил остатки вина и поставил в раковину.

На секунду мы с Тоней оказались радом. Взгляды встретились.

Она сделала шаг ближе, осторожно положила руки на плечи и потянулась ко мне губами.

Голлум?!!

Но было поздно. Мы поцеловались. Сладкие, чуть терпкие, от вина губы Тони, заставляли отвечать снова и снова.

Мои руки оказались у нее на талии, я прижал ее к себе. Но все же, в какой-то момент отстранился. Взглянул в полыхавшее краской лицо Тони, в полные трепета глаза.

— Тонь, — выдавил я. — Нам лучше не…

— Глупый, — мягко сказала она и вновь прильнула к моим губам.

Мы целовались долго, а затем плавно оказались в гостевой, служившей мне спальней, и упали на разложенный диван.

Я старался, правда…

Тоня оказалась сверху, отбросила очки в сторону, рассыпала волосы по плечам. Она страстно меня поцеловала, затем сняла с себя верхнюю одежду, расстегнула лифчик и прижалась ко мне.

— Я хочу стать девушкой, — жарко прошептала она мне на ухо.

— Что?.. — просипел я глупо.

— Сделай меня девушкой, Сереж.

Здравствуй клин. Добрый вечер, как поживаете?

Я привстал на локтях и уставился на Тоню. В скудном мягком свете из кухни я видел ее соблазнительные очертания, полные груди. Она кокетливо провела руками по моей груди и склонила голову.

— В смысле? — выдавил я, хотя все и так предельно ясно.

— В самом прямом, — тихонько сказала она и пьяненько хохотнула. Руки плясали по груди, шее, зовуще ласкали.

Я сглотнул ком в горле. Отстранился и сел на кровати.

Так. Спокойно.

— Тонь, я… я…

А что я, кстати? Блин…

Я заглянул в ее лицо, пытаясь в сумраке прочесть взгляд.

— Так нельзя, Тонь.

Теперь на некоторое время замешкалась она.

— Почему? — удивилась девушка. — Хочу сделать это с тобой.

Я осторожно отстранил Тоню, выбрался из соблазнительных пут ее бедер, и сел на кровати. Тяжело вздохнул и отер руками лицо.

Да что ж такое-то…

А почему, кстати, «так нельзя», Серег? Ну правда? Так все делают. За счастье. А ты как обычно.

— Это должно быть по-другому, — глухо ответил я не то себе, не то разочарованной Тоне.

— Как «по-другому»? — Голос ее дрогнул.

Думай, балда, думай.

Но мысли предательски ускользали, и я сказал, что было на сердце.

— По любви, мне кажется. — Я перевел на нее взгляд. Да, та еще ситуация. — Между людьми должны быть чувства, — говорил я. — Глубокие. Это особый момент. И… и должен случиться по любви. Наверное, так.

— Но ты мне нравишься, — с легкой обидой сказала она.

— Ты мне тоже, Тоня. Ты очень хорошая, красивая, умная. Ты замечательная, но между нами нет чего-то большего. Ты же сама чувствуешь и все понимаешь.

Она ничего не ответила. Потому что это было правдой. Симпатия — еще не любовь. Страсть — тоже далека от нее.

Тоня закрыла лицо ладошками и тихонько заплакала.

Ну вот.

Я подвинулся к ней, обнял, прижал к себе.

— Ну-ну, перестань. Ты чего?

— Опять… — всхлипнула она у меня на плече.

— Что?

— Опять день рождения все испортил…

И она громко зарыдала.

Я отчего-то хмыкнул, обнял ее крепче, давая излить эмоции.

— Все хорошо, — шептал я. — Наоборот, все как нельзя лучше.

Она выпуталась из моих объятий, шмыгнула носом, безвольно вытянув руки перед собой.

— Не лучше… мне уже двадцать два, а я до сих пор… — и она вновь заплакала.

Когда она немного успокоилась, я сказал:

— Так это же хорошо. Сейчас редко кто себя бережет. Люди раскрепостились, спят с кем попало. А чувств-то нет, понимаешь? Как в той песне: «ночь без любви, утро без обиды». Это должен быть особый человек. И потом, тебе всего лишь двадцать два. Всего лишь, слышишь?

Тоня горько всхлипнула.

— Если интересно, я тоже не ловелас, — утешительно сказал я. — Девственность потерял в двадцать пять. И что же? Жив, здоров, как видишь.

Она вытерла пальчиками слезы, взглянула на меня.

— Ну? — я улыбнулся. — Все нормально.

— Правда? — наивно спросила она.

Я рассмеялся, обнял ее.

— Правда, Тонь. Честное-пречестное.

Вот так мы сидели, обнявшись некоторое время. За окном уже была глубокая ночь.

Затем Тоня принялась одеваться, я отвернулся.

— А можно я у тебя останусь? — спросила она робко, когда справилась.

— Можно, — отозвался я. — Только бабушке позвони, скажи, что у подруги переночуешь, чтобы не беспокоилась.

— Давно уже позвонила, — и она чуть улыбнулась.

Я хмыкнул.

— Ладно, тогда предлагаю идти спатушки. — Я поднялся с кровати. — Располагайся, будь как дома.

Глаза давно привыкли к темноте, и я увидел, как Тоня взглянула на меня.

— А ты?

Я пожал плечами.

— Устроюсь на кухне, на мягком уголке.

— Останься, — попросила Тоня, вытянула руку и положила на мятую постель. — Останься со мной, пожалуйста.

Я на секунду замялся, заподозрив подвох, но в голосе этого не почувствовал.

— Хорошо, — сдался я. — Только свет выключу на кухне. Ты ложись.

Я вышел на кухню, подошел к раковине, набрал полные ладони воды и плеснул в лицо. Прохладная влага немного взбодрила. Я вытерся бумажными салфетками, — полотенце опять куда-то запропастилось. Затем выключил свет, запер окно и тихонько вернулся в спальню.

Тоня лежала на боку, свернувшись калачиком. Неужели так быстро уснула?

Я осторожно накрыл ее одеялом, прилег рядом в одежде, как был, набросил покрывало и закрыл глаза.

Утреннее солнце уже пробивалось сквозь занавески, когда я проснулся. Я потянулся, приятно хрустнули суставы. На кухне послышался легкий шум, и воспоминания вчерашнего дня заполнили тяжелую голову. Тоня.

Я с кряхтением поднялся, приходя в себя. Затем встал, немного размялся и вышел из комнаты.

На кухне Тоня хлопотала у плиты.

— Привет, — хрипловато поздоровался я. Она резко обернулась, видимо не слышала меня, улыбнулась.

— Привет, — мягко и привычно застенчиво сказала она. На щеках появились милые ямочки. Во взгляде — ни тени смущения. Хм.

— Кофе будешь? — осведомилась она.

— Буду, — кивнул я и плюхнулся на табуретку. Голова была тяжеловата, кофеек был бы очень кстати.

Тоня по-хозяйски достала из шкафчика турку, пачку початого кофе, бросила две ложечки с горкой, налила воды из кувшина-фильтра и поставила на газ.

— Как дела? — спросил я осторожно.

— Хорошо, — отозвалась она. — Убралась немножко. Если ты не возражаешь.

Я только дернул плечами и осмотрелся. И правда. Порядок. Чуждый, дикий и необузданный в наших пенатах. На навесных полочках — вымытые чашки и стаканы, на сушке для посуды — расставлены тарелки. Исчезли залежи пыли на холодильнике и стеллажах. Клеенка на столе, и та была чиста как никогда.

Ого. Оказывается, вон как можно.

— Там у тебя в холодильнике были просроченные йогурт, сметана и сыр, я их выбросила. Если не возражаешь, — прибавила она и села напротив.

В моем холодильнике водился йогурт? Как он там вообще оказался?..

— Не возражаю, — согласился я. — На йогурт планов точно не имел.

— Как спалось? — спросила Тоня и подперла подбородок ручкой. Веселая вся такая, сияет.

— Нормально… А тебе?

— Тоже. — Она смотрела на меня с интересом.

— Ты веселая, — заметил я.

Она захохотала.

— Да, Сереж, — сказала она, отсмеявшись. — Ведь вчера у меня был самый лучший в жизни день рождения. — И она вновь посмотрела на меня этим своим взглядом, от которого накатывалась приятная неловкость.

В турке поднялась густая пенная шапка.

— Кофе подходит, — хрипнул я.

Тоня спохватилась, быстренько выключила газ, взяла чашку с полочки и медленно перелила в нее содержимое турки. По кухне разлился восхитительный аромат свежего кофе. Я невольно сглотнул слюну.

— Тебе с сахаром? — спросила Тоня.

— Без.

Она поставила передо мной чашку. Я благодарно кивнул, осторожно отхлебнул немного, вдохнул густой, горьковатый дым. Класс.

— А ты? — спросил я запоздало.

— Я уже чай попила, спасибо. Если ты не возражаешь, опять-таки. — И снова улыбка.

Ну и я тоже улыбнулся.

Будто ничего и не было вчера.

Мы сидели вот так, попутно о чем-то переговариваясь и обмениваясь многозначительными взглядами. Когда я допил кофе, Тоня вымыла мою чашку, вытерла руки и сказала:

— Пойду уже.

— Да, конечно, — я поднялся с табуретки, как солдат по команде.

Тоня бодренько прошла в прихожую, обулась, сняла с вешалки сумочку и набросила на плече.

Ну вот. Этот неловкий момент.

Она подошла ко мне, ласково обняла и поцеловала в щеку.

— Спасибо тебе, Сережа. За вчерашний день, за слова, за откровенность. За все. Мой лучший день рождения.

— Да-а… обращайтесь, звоните… всегда готовы вам помочь, — нашелся я и растерянно почесал затылок.

Она взяла меня за руку, нежные пальчики скользнули по моей грубой ладони. Будто прощально. Я отпер двери.

— Пока, Сереж, — мягко сказала Тоня и взглянула мне в глаза.

— Пока, Тонь, — ответил я.

Она вышла, и я закрыл двери. Прошел на кухню, полную солнца. Постоял так некоторое время, словно впитывая остатки случившегося. На душе было легко и светло. Странно.

Я пошарил по карманам, нашел измятую пачку сигарет, взял спички у вымытой плиты, и вышел на балкон.

Меня встретило чистое синее небо над Киевом, шум тысяч спешивших по делам машин, пыльный дворик.

Хороший сегодня будет день. Точно хороший.