Живи и ошибайся 3

Глава 13

Отчего-то я подумал, что старца Самарского император отпустил без телохранителей и сопровождение он по пути собрал. Оказалось, что это не так. Двадцать человек шли в толпе страждущих из Москвы до Владимира, перенося все тяготы и лишения вместе с православным старцем, пожелавшим устроить представление на всю страну. Нам удалось разместить телохранителей по повозкам, забрав отца Нестора в свою карету.

С перерывами на небольшой отдых в течение всего дня батюшка повествовал о своих приключениях. Кажется, у него личный летописец имеется. Думаю, тому будет много чего написать о деяниях старца.

По словам отца Нестора, Николай I уверен в том, что является избранником божьим. Никогда бы не подумал, что человек, занимающий российский престол, настолько верующий и убеждённый в том, что управление страной и народом ему поручено Богом. Не то царь очередного избранника посчитал конкурентом, не то по другой причине, но приказал доставить пророка и целителя пред светлые очи. А после уже поведал о своём предназначении перед людьми и Богом.

На этой фразе старца мы с Лёшкой переглянулись и промолчали. Наверное, это не так плохо для государства иметь такие рычаги управления на его главу.

— Матушка Александра Фёдоровна сидит словно голубка сизокрылая в клети золотой, — продолжал отец Нестор про императрицу. — Государь меня уверял, что отказа ни в чём знать не буду.

Уговаривал и сулил блага император долго. Так и не смог подобрать ключик к старцу, которому всенародную любовь подавай, а не капризы кучки придворных. Да и что он там мог предсказать без моих советов? Насчёт стрептоцида я сразу намекнул, что чудодейственное лекарство дальше моих земель не уйдет.

Пообещав раз в два года навещать императора, отец Нестор покинул столицу. Лёшка не сдержался и хохотнул. Я тоже едва не хмыкнул, представив, как батюшка лично государю обещает приезжать, когда будет оказия, и не слишком часто, чтобы не разбаловать.

Не думаю, что старец рассказал нам всё, что с ним приключилось за эти два месяца. О каких-то деталях наверняка умолчал. А ещё он сильно обиделся на тот отряд драгун. Исполнители воли государя подошли к делу со всей серьёзностью, создав отцу Нестору определённые трудности и дискомфорт во время путешествия. Маленькую пакость он им устроил, сообщив, что больше никогда их видеть не хочет, а также ни благословлять и ни излечивать.

Я же сожалел о зря потраченном времени. Все планы на лето и осень коту под хвост. Мы физически не успевали в Пермь, где по плану собирались предотвратить очередной пожар. Смысла посещать этот город уже не было.

— В Астрахань его нужно отправить, чтобы опробовал пароход, — размышлял Лёшка, чем занять старца до середины осени.

— Каюты парохода оснащены чугунными переносными печками. Замёрзнуть пассажиры не должны. Запас дров сложим на верхней палубе, — поддержал я идею.

В первых числах сентября на подступах к Казани мы столкнулись с огромным числом погорельцев, бредущих по дорогам. Выглядел народ страшно, а рассказываемые истории ещё больше пугали. Получивших ожоги людей оказалось так много, что их складывали где-то на окраине города прямо на землю. Врачей не хватало, да и не лечил никто этих бедолаг. Дети-сироты бродили по рядам плача, выискивая родных. Матери выкрикивали имена детей, и в целом была полная неразбериха.

На этом фоне активизировались криминальные элементы, а тех, кто следил за порядком в городе, не хватало. Недавно прислали войска, но с продовольствием совсем плохо. Вот и стали люди уходить куда глаза глядят.

Даже на расстоянии нескольких верст от города чувствовался запах гари. Что там в самой Казани, я не хотел смотреть. Отцу Нестору велели не высовываться, чтобы не привлекать лишнего внимания. Нам бы до пристани добраться и узнать, что там с пароходом. Ушёл или ждёт?

Сами так и не рискнули сунуться в город, послали с поручением одного из сопровождающих батюшку. Мужчина обернулся за несколько часов. Новости принёс хорошие. Пароход не прямо в Казани, но поблизости. Старца ждут и готовы принять на борт.

На следующий день мы провернули тайную операцию переправки отца Нестора на лодке.

В столице ему выдали (или он сам выбрал) новую одёжку, но несильно отличавшуюся от той, что была раньше. Чуть новее и крепче ткань, но в целом похожую на ту, что носят паломники. Разве что сапоги смотрелись более вычурно, чем остальной наряд. В рыбачьей деревушке наша группа никого не заинтересовала. Народ опасался воров из числа погорельцев и, забаррикадировавшись во дворах, особо не высовывался.

Дед с матросами, забиравший старца с берега, успел перекинуться с нами парой слов, сообщил, что обстановка в городе сложная, и рекомендовал уходить через переправу, обойдя Казань. На вопрос куда повезут отца Нестора, пожал плечами, мол, вариантов много.

Оказывается, они не стояли всё это время на пристани возле Казани, а успели два раза туда и обратно сходить до Нижнего Новгорода. Всё ждали, когда мы появимся. В результате разминулись. Куроедов сошёл в Нижнем, встретив кого-то из знакомых, и где он сейчас, никто не знает. Из священников на борту осталось двое. Остальные помчались докладывать своему руководству о государевом повелении.

Про дату пожара Казани дед помнил, вернулся на пароходе вовремя. Что-то пытался сделать и безуспешно помочь. Казань всё равно заполыхала строго по расписанию, точно в тот день, что был указан в наших справочниках. Позже дед отошёл от пристани и, помня о договорённостях, терпеливо ждал.

— И хорошо, что мы не в курсе, куда они на пароходе пойдут, — оптимистично заявил Алексей. — Так и будем отвечать дома.

— Дома… — вздохнул я. — Столько времени потратили впустую.

— Поторопимся с возвращением, — подбодрил Лёшка. — У меня там уже кто-то родился, а я не в курсе.

Мы и поторопились. Не только из-за криминальной обстановки вокруг Казани, но и потому, что содержать себя и лошадей оказалось слишком накладно. Спекулянты взвинтили цены на всё, так что стоило поспешить убраться из этого региона.

Тяжеловозы действительно отличные кони. Они проходили по шестьдесят-семьдесят вёрст в день. Через какие-то пять дней мы уже были рядом с Рождествено — семейным имением графини Новосильцевой.

— Обещала мне в наследство оставить, — напомнил Алексей.

— Не очень удобно добираться, — заметил я.

— Здесь толковый управляющий. Сама графиня лет десять его не навещала, — возразил Лёшка. — Деньги регулярно поступают, чего ещё желать?

На своего управляющего я тоже не жаловался. По приезде Дмитрий Николаевич заверил меня, что всё хорошо, и он готов был отчитаться об урожае.

Впервые за всё время я не узнавал Перовку. Тихо, чисто и спокойно. Паломники устремились вслед за старцем Самарским, и оказалось, что жителей деревни не так уж и много.

Умница Иноземцев курировал строительство клиники. Он отчитался о полном завершении отделочных работ и необходимости оснащения палат. Большую часть мебели изготовят наши работники. Зимой докупим текстиля, шерсти на матрасы и начнём принимать больных.

Лиза радовалась отсутствию гостей и тихо пожаловалась на Софью, которая, несмотря на рекомендации Алексея, сама младенца кормить не стала и взяла для сына кормилицу.

Рождение сына восьмого июля Лёшка благополучно пропустил. Немного переживал, но надеялся, что Иноземцев проследит за соблюдением санитарных норм. Так всё и получилось.

Софья девушка крепкая, выросшая в провинциальном поместье, где чистый воздух и натуральные продукты. Осложнений не возникло ни с какой стороны. Единственное, о чём все сожалели, что крестил маленького Дмитрия не отец Нестор, а один из священников, оставшихся в церкви в Перовке.

Кстати, наш батюшка сообщил, что, попеняв императору за вызов в столицу, он с него своеобразный штраф стребовал. Николай I выделил личные средства на постройку богадельни и церкви. И теперь нужно срочно решить, где именно её ставить.

— На берегу рядом с Александровкой, — принял я наконец решение. — Чуть повыше расположим, чтобы в половодье проблем не возникло.

Сориентироваться с местом постройки всё же нужно было лично, да и проверить, что там в деревне и в клинике.

Первое, что меня насторожило, это отсутствие купцов. По идее, мы должны закупить зерно нового урожая и превезти нам. Понятно, что была засуха, но везли же нам раньше товары из других регионов.

Рыбачья артель, прибывшая незадолго до моего визита, рассказала странные вещи.

— Бунт людской. Как при Пугачеве, — уверяли мужики.

Эти слухи подтвердили Гундоровы и дальние соседи, приславшие несколько писем. Все волновались и беспокоились на тему погромов, выспрашивая у меня, куда именно пошли бунтовщики. А я и сказать ничего не мог, хотя проскользнула мыслишка, что это мы спровоцировали волнения.

— Ерунда, — не поверил Лёшка в серьёзность проблем. — Какой там бунт, кто и куда пошёл?

— К царю за правдой? — предложил я вариант.

— Мы бы уже узнали.

— Так и узнали же, — возразил я.

Пара недель прошли в тревожных ожиданиях. Мне пришлось курсировать по деревням, внимательно слушая и наблюдая, чтобы пресечь любые попытки устроить восстание, бунт или что-то подобное.

Управляющий Куроедова тоже прислал письмо, что южнее, в одном из соседних поместий, крестьяне взяли барина на вилы. У Куроедова не выступали не то по той причине, что боялись, не то из-за отсутствия самого раздражителя.

— Тревожно мне что-то, — жаловалась Лиза.

— Старец вернётся, и всё будет хорошо, — успокаивал я как мог супругу.

Иноземцева же волновало отсутствие пациентов в клинике. Алексей попытался убедить, что это хорошо, а волноваться нужно по поводу персонала. Мы активно зазывали выпускников медицинских заведений, но в силу объективных причин немногие могли позволить себе смену места работы без согласования «наверху».

— Слушай, и заняться-то нечем, — вскоре озадачился Алексей.

С ним и я был согласен. Впервые за столько лет у нас образовалось слишком много свободного времени. Урожай собрали, брёвна ждали на берегу, стройки остановились из-за погоды. Алексей думал в этом году закончить свой дом. Кирпичи свозили всё лето, но осенняя погода не позволяла поднимать даже стены, а летние солнечные дни мы пропустили из-за старца Самарского.

Второй пароход у нас лежал в виде запчастей, и без руководства деда мы сами ничего не соберём. Остальные проекты оказались завершены. Даже бизнес с музыкальным магазином затормозился. Бунт и волнения в стране приостановили перемещения торговцев.

— Сосредоточимся на клинике, — предложил я.

— Ты на стрептоциде, а я займусь классификацией крови.

— Или Иноземцеву с нервной системой помоги. Дворовые крестьяне жаловались, что господин лягушек и прочую дрянь в дом тащит, — дополнил я.

— И чего он в лаборатории клиники не разместился?

— Строительство недавно завершилось. Думаю, нужно довести до ума, чтобы Фёдор Иванович мог там рядом жить.

Бытовых вещей, мебели и посуды для нескольких помещений клиники мы вполне смогли набрать. Лаборатории я частично загрузил тем, что имелось у меня в имении. В свою вотчину я мало кого пускал. А тут выгреб запасы спиртовок, колб, банок, пробирок и прочей лабораторной посуды, чем сильно поразил профессора. Он по-прежнему не воспринимал меня как человека науки.

Это мой бывший крепостной Ванька давно ничему не удивлялся. Поначалу тоже глазами хлопал, выспрашивая, зачем нам подув, как у кузнецов, зачем столько стеклянной посуды и странных систем, в которых бражка в спирт превращается.

Лёшка активно подключился к оснащению лабораторий в клинике (у нас их там две). Получалось очень даже солидно и качественно. Изначально хотели стены хирургии и лабораторий покрыть белой настенной плиткой и столкнулись с проблемой. Вернее, с отсутствием запрашиваемого. Расписные изразцы для печей были слишком дорогими, да и мало их предлагали. Зато мрамор везли откуда-то с Дона по зимней дороге. Предположу, что камень был турецкий.

Мне, собственно, и не важно это. Главное, что мы его успешно напилили в виде плиток, а после декорировали им стены хирургии и лабораторий. Получилось дорого-боХато, но главное, что по санитарным нормам лучшее из возможного.

В хирургии полы были мраморные. А в лабораториях обошлись обычным камнем. В элитных палатах полы были из наборного паркета. Окна с двойными рамами. Обязательно душ и горячая вода. Если бы не денежные вливания графини, то мы бы и со средствами отца Нестора такую клинику не потянули.

Воды для клиники требовалось очень много. И близость реки не спасала. Вручную обеспечивать весь комплекс слишком трудоёмкое занятие. Будем делать насос. Водонапорная башня давно стоит, но для ее заполнения требуется более современные технологии. Очередной паровой механизм доставят с Урала не раньше середины зимы, а до этого времени воду придётся носить в вёдрах.

— И то верно! Займёмся научной деятельностью, — поддержал друг планы на ближайшее время.

— Пока Куроедова нет, — усмехнулся я. — Чтобы не успел присвоить себе чужие лавры.

— Не накаркай, а то примчится.

Можно сказать, что я всё же накаркал. И недели не прошло, как Ксенофонт Данилович заявился. Быстро выяснив у домочадцев, где я в настоящее время обитаю, поспешил в Александровку.

— Господа! Возмутительное дело! — чуть ли не с порога начал Куроедов, потрясая какой-то бумажкой.

Приглядевшись, я понял, что это столичная газета.

— Как вам это?! — продолжал негодовать Куроедов.

А мы трое (включая Иноземцева) вежливо слушали, надеясь, что не придётся подключаться к возмущённым воплям соседа.

— Ксенофонт Данилович, объяснитесь, — попросил Фёдор Иванович спустя минут пять.

— Вот! Смотрите! — протянул не только газету, а ещё и журнал Куроедов. — Кроуфорд Лонг, это американец. «Смочил полотенце эфиром и, когда пациент потерял сознание, удалил ему одну из кист».

— И что такого? — не понял я. — Разве мы не так описывали опыт?

— Именно что так! А этот Лонг идею операций с эфиром присвоил себе!

На этой фразе встрепенулся уже Иноземцев.

— Лонг же в Америке… — начал Лёшка.

— Наверняка наши статьи и публикации не читал, — поддержал я. — Потому и посчитал, что это его идея.

— Нужно в Европе больше печататься, господа, — вынес вердикт Иноземцев и присоединился к возмущениям соседа. — Безобразие! Перехватывать чужие открытия!

— Это не всё, — выудил второй «документ» Куроедов. — Как вам синтезирование анилина господином Зининым реакцией восстановления ароматических нитропроизводных действием сернистого амония?!

— И-и-и… — не понял ничего Иноземцев.

Хирург был далёк от области органической химии и не сообразил, что так возмутило Куроедова. Судя по сосредоточенному выражению лица Алексея, тот тоже на слух не уловил причину претензий.

— Наш метод синтеза анилина, — пояснил я. — До этого его получали из красителя индиго. Меня больше интересует, как профессор из Казани… Зинин же в Казанском университете преподавал? — уточнил я и продолжил: — Как он там после пожара смог что-то химичить?

— Вероятно, опыты производились раньше, — предположил Лёшка. — Ксенофонт Данилович, в любом случае вам нечего опасаться. Метод записан, запатентован, вы наладили производство, и свидетелей тому масса.

— Как подобное вообще могло случиться? — недоумевал Иноземцев.

Алексей начал расписывать подробно то, как научные открытия наслаиваются, дополняют друг друга и случаются прецеденты. Мне-то всё было понятно. Мы нагло своровали чужие открытия, воспользовались ими, но естественный путь развития никуда не делся.

— Срочно писать статьи, — повторил и засуетился Иноземцев. — У меня есть уже материал по плоским и кольцевым червям. Нужно углубить работу с позвоночными. Ваш совет с этим… э-э-электричеством феноменален.

— Электричеством? — заинтересовался Куроедов.

На самом деле опыт с лимонами позволял получить ток, которого лишь хватало на то, чтобы стимулировать нервную систему лягушки. Куроедову кратко объяснили, как из нехитрого набора в виде гвоздя, лимона (или уксуса), медной и цинковой пластинок можно получить немного того самого электричества. Но главное, застолбить за собой открытия по нервной системе.

Пообещав соседу лекцию чуть позже, мы занялись обсуждением того, что можно отправить в качестве статей для журналов в Европу.

— Так я вам не все рассказал! — снова воскликнул Куроедов. — Бунт же!

— Какой бунт? — задал профессор вопрос.

— Мужики на столицу пошли. Говорят, император войска послал на подавление. Я из Москвы спешно бежал на почтовых.

— Ксенофонт Данилович, давайте подробнее про бунт, — потребовал Иноземцев.

Ничего толком Куроедов разъяснить не смог. Он благоразумно поспешил убраться от тех мест восстания. Слухов ходило много. Требования бунтовщиков удивляли разноплановостью. Кто-то шел протестовать по поводу святого старца. Якобы того убили, и люди желали возмездия и казни виновных. Следующая версия была такая, что бунтовали крестьяне, требовавшие свободы и земель. Событий было столько, что Куроедов не смог разобраться. Единственное, что он был уверен в реальности восстания.

Не было в прошлой истории никаких восстаний. Уж я-то знаю. Проверял события 1842 года я досконально, выбирал для отца Нестора наиболее важные и пропустить информацию о бунте не мог. Получалось, что с этого момента наши предсказания уже не совсем достоверные.

Несильно меня это и расстроило. Батюшка сейчас больше претендует на роль целителя, а не пророка. Мы и клинику для этого возвели. Стоит сосредоточиться на обучении персонала, какие-то бунты нас не волнуют. Наверное.

Куроедов уверял, что восстание двинулось в сторону столицы. На местах крестьяне если и бунтовали, то немногие, у которых реально случился недород зерновых. На самом деле недовольных в России всегда хватало, включая обедневших дворян и помещиков. Из справочного материала мы знали, что на данный момент в стране две трети дворянских имений и две трети крепостных душ заложены в обеспечение взятых у государства ссуд.

Мне снова вспомнился Пушкин, который, имея одну-единственную деревеньку, заложил её вместе со всеми крестьянами, чтобы сыграть достойную свадьбу. Фьють, и нет денег! В течение нескольких дней профукал всю ссуду, а отдавать долг и выкупать крестьян ему было нечем.

В стране медленно и со скрипом развивалась промышленность, но помещики и дворянская молодёжь не могли или не хотели приспосабливаться к новым реалиям. Они продолжали выжимать все соки из крепостных, сами же вели паразитический образ жизни. Гоголь в «Мёртвых душах» очень точно изобразил существующий порядок. Это не критика помещиков. Это констатация фактов.

— Ждём, работаем, изучаем, — озвучил Лёшка план действий. — Бунт нас не коснётся. Они же в Петербург идут. Вот пусть там император и восстанавливает порядок. Знать бы, где отец Нестор и что с ним.

Я не думал, что слухи о смерти старца верны. В этом случае «Святой Николай» уже вернулся бы обратно. Скорее всего дед активно гоняет пароход, чтобы усмирить народные массы проповедями старца. По поводу же восстания и бунта против царя мнение я имел двоякое. Императору не помешает получить небольшую встряску и задуматься о благе народа.

Профессор Иноземцев, как истинный человек науки, был обеспокоен другими вопросами. Его серьёзно задели новости о «повторных» открытиях. Он желал опередить соперников и предоставить миру свои достижения. Лёшка в этом плане не отставал. Он намеревался выдать в ближайшее время классификацию групп крови. Нобелевскую премию за это он не получит, в связи отсутствием таковой. Зато застолбит за Россией право открытия.

Материала для этого вполне хватало. Оставалось расписать поэтапно все опыты и оформить простейшие таблицы совместимости и наследственности групп крови. На самом деле описания цепляли то одно, то другое. Эритроциты давно открыты. А практического применения этим знаниям нет.

Безусловно, Лёшке повезло в том плане, что он знал свою (первую) группу крови и мою третью. Это значительно ускорило процесс подбора реагентов. Далее Алексей красиво расписал, добавил иллюстрации и готов был отправить свои наработки в столицу или в Берлин.

И снова мы не знали, как поступить. Дойдут ли письма? Усмирили бунт или восстание продолжается? Добавляло беспокойства отсутствие парохода и каких-либо известий о нём. По этой причине я не спешил покидать Александровку. По реке новости быстрее доставят, чем по осенним дорогам на почтовых каретах.

Когда же десятого октября после обеда я услышал знакомое «ту-у-у…», испытал глубокое облегчение и радость от возвращения наших путешественников.

Встречать пароход, а вместе с ним старца Самарского, высыпали все жители Александровки. Даже слепые вышли, переспрашивая у бегущих, как оно и чего.

— Слава богу, слава богу, — радовался я, обнимая деда. — Как добрались? Не было поломок?

Вопросов, конечно, у всех было много. Отец Нестор привычно оглядел народ и, встав на приступочку, жестом показал, что будет говорить.

— Как батюшка наловчился управлять толпой, — невольно поделился я впечатлениями.

— Ты слушай, слушай, что он скажет, — похлопал дед по плечу и усмехнулся.

— Всемилостивейший государь Российский… — начал перечислять батюшка титулы Николая I.

Что именно повелевал император, не только крестьяне, но и я сразу не понял. Отец Нестор повторил царский манифест более доступными фразами.

Оказывается, все просроченные по ссудам имения и земли помещиков изымаются в пользу государства. Невыкупленные крестьяне переходят в разряд государственных и объявляются свободными. Остальные крестьяне, числящиеся крепостными у помещиков, в течение двух лет выходят из крепостной зависимости.

— А земля?! — выкрикнул кто-то из толпы.

Батюшка пояснил, что землю они могут взять в аренду у бывших хозяев или смогут уйти на новое место. К примеру туда, где конфискованные земли стали государственными. За использование наделов придётся платить, зато это гарантия, что никто не прогонит.

— Видел, какие дела творятся? — произнёс дед, внимательно отслеживая реакцию моих крестьян.

Пришлось мне занимать место отца Нестора и выступать, напомнив людям, что на самом деле я давно поощрял выход в мещанское сословие. В свете новых решений государя ничего в моих деревнях не изменится. Как жили, так и будут жить. Налог за землю введу, но и платить стану за оказанные мне услуги. Успокоил.

Потом по остальным землям проедемся, доведём до сведения. Помещикам подобные новости точно не понравятся.

Неужели мы смогли реально изменить историю России?