Живи и ошибайся 3

Глава 16

И только мы переехали мост по пути в Несмияновку, как я понял, что вижу слишком много людей. Причём, несмотря на мороз, все они толпились на улице.

— Барин, а барин, нужно бы обратно вертать, — с беспокойством оглянулся на меня возничий.

Парни из сопровождения тоже притормозили лошадей.

— Узнать бы в чём дело… — неуверенно ответил я.

— Бунтуют, как есть бунтуют, — ответил мне кто-то из верховых.

— С чего бы? — озадачился я.

— Прошка, разворачивай! — не стал ждать моей команды старший отряда сопровождения, а для меня разъяснил: — За мостом встанем и поговорим.

Мост препятствием для толпы я бы таковым не посчитал. Берег здесь невысокий. Мужики и по льду на другую сторону прекрасно доберутся. Но и уезжать, не узнав что случилось, было бы неправильно.

— Прошка, отвези барина подальше к лесочку, а мы их тут встретим, — решили за меня охранники.

Толпа, что вначале кинулась нам навстречу, немного притормозила. А после от них отделилось трое мужиков, именно они последовали за нами через мост. Охранники с мужиками переговорили и вскоре мне всё доложили.

— Георгий Павлович, это господина Куроедова людишки. Бежали с его земель на ваши.

Чего-то подобного я давно ожидал и даже места для расселения приготовил, потому успокоился. И даже открыл рот, чтобы дать Прошке команду на движение вперед, но тут охранник добавил:

— Самого господина Куроедова забили в усадьбе. Дворня и прочие холопы разбежались.

— Та-а-ак… — начала до меня доходить вся сложность ситуации. — Точно убили? У кого бы уточнить?

Приказав снова двигаться в Несмияновку, я прикидывал варианты решения проблемы. По заверениям охраны, опасности для меня не было, но ружьишко, которое я всегда возил с собой, расчехлить не помешает. Прикрыв его полою шубы, выходить из саней не стал, решив послушать мужиков на расстоянии.

Привычки и сложившийся уклад не так-то просто перебороть. Пусть и объявили этих крепостных свободными, пусть они убили бывшего хозяина, но передо мной на колени бухнулись.

Жестом показал, что понял их и милостив.

Далее вместе с «инициативной группой» последовал в здание школы. И уже в тепле стал выяснять обстоятельства смерти соседа.

Мужики юлили, недоговаривали, истово крестились и уверяли, что сами ничего не видели, только слышали. Не меньше часа прошло, прежде чем я немного разобрался в ситуации. Вместе с Куроедовым прибили управляющего и доверенного секретаря. Кому-то из числа преданной дворни тоже досталось. К моему удивлению, усадьбу даже не подпалили и не ограбили. Учинив самосуд, бывшие крепостные пустились в бега. По словам этих мужиков, они знать не знают, кто там душегубством занимался и свидетелей нет. Ну-ну, так я им и поверил.

— Мне чиновников для расследования всё равно вызывать, — озвучил очевидное. — Будут искать и расспрашивать. Как дознание обычно ведётся, не мне вам говорить.

— Батюшка, не губи, укрой! — заголосили мужики.

— Подумайте сами. Вас у господина Куроедова было больше полутора тысяч душ. Это не считая детей и жён мужиков. Всех забрать не получится. Приставы начнут опрос именно с тех, кто у меня поселится. Как тут вас скрыть?

— Мы к старцу на покаяние, — предложил кто-то.

— Давайте так… — начал я говорить.

В моих силах было затянуть следствие. Куроедова убили днём раньше, после обеда. Крестьяне из усадьбы побежали кто куда, справедливо опасаясь суда и каторги. Кто-то вспомнил про меня, и, загрузив в подводы немногое барахло и девок из гарема Куроедова, народ отправился в путь. Девок в Несмияновке по домам распределили. Но это не решение вопроса. Ими в первую очередь заинтересуются власти, как наиболее вероятными свидетелями.

В общем, я предложил всем, кто как-то причастен к работе в усадьбе, отправиться в деревни, входящие в Лизино приданое на другом берегу Самарки. Пусть там и делается упор на добычу серы, но десятка три беглецов можно пристроить. Материально я помогу и никому не сообщу, где эти мужики. А мои крестьяне скажут, что видели, как они куда-то поехали.

Для работников по изготовлению красителей места давно подготовлены. Этих я заберу без проблем. Целую деревню расселю не особо напрягаясь. И на все вопросы буду отвечать, что давно планировал переманить людей. Отстою, не дам в обиду. Что делать ещё с десятком деревень — не знал совершенно. По идее, те крестьяне и сейчас не в курсе того, что бывшего хозяина прибили. Но когда-то же заявится наследник, предъявит права на землю. Он и будет решать, что делать с крестьянами.

— Нужно ехать и смотреть на месте, — принял я решение.

Всех, кто прибежал в Несмияновку, отправлял с запиской и подробным описанием в Александровку, там дед с Лёшкой сообразят, что делать.

Сани с горючим сланцем разгрузили, чтобы с утра пораньше переправить на них народ в более безопасное место. Двое моих саней с припасами тоже освободили для людей. Сам же я поспешил в Верхнюю Михайловку, где располагалось имение Куроедова.

Добрались уже, когда совсем стемнело. Если бы не накатанная дорога, могли и промахнутся. Дом стоял тёмным и тихим. Только вдалеке слышалось мычание коров и звуки еще какой-то живности.

— Прохор, давай в конюшню, проверь, что там с лошадьми, — отдал я первое распоряжение. — Наших пристрой и после посмотри, что на скотном дворе.

— Знамо что. Животинка мается, — ответил мужик, шустро спрыгивая с облучка.

Пока парни пристраивали лошадей в теплой конюшне, я отыскал факелы и зажёг парочку, чтобы осмотреться и не спотыкаться об то, что валялось во дворе. Натоптали и намусорили здесь знатно. Такое впечатление, что толпа гоняла кого-то. Скорее всего, так и было. При свете луны и факела плохо было видно, но запах крови ощущался. Днём подробнее осмотрим, вдруг где-то трупы лежат?

Удивительно, но мужики, похоже, бежали в панике, даже не разграбив усадьбу. Двери, конечно, были распахнуты настежь, но сам дом ещё не выстыл. С улицы намело в холл немного снега, но обстановка казалась нетронутой разбоем. Это очередной плюс в пользу крестьян. Всё меньше придётся оправдываться перед приставами.

С освещением в доме пришлось немного повозиться. Но вскоре ко мне присоединилась половина охраны. Вшестером мы быстро зажгли свечи и, взяв по канделябру, начали обходить дом.

Заглянули в бальный зал — никого. В три комнаты на первом этаже не смогли зайти, потому, что они были заперты. В помещении рядом с кухней заметили небольшой погром и перевернутую мебель. Не рассмотрев толком, что под ногами, я наступил на ковер, весь пропитанный кровью.

Оказалось, что сбоку от софы лежал труп кого-то из дворни. Крепкий мужчина с холеной мордой, даже мёртвый, сжимал в руке плеть, словно хотел ею кого-то ударить. Сам же он получил по лбу кочергой. «Орудие возмездия» так и кинули ему на грудь.

— После вытащим из дома, — не стал я тормозить. — Идём дальше.

На кухне крепостные Куроедова изрядно поживились. Смотреть кладовые я не пошёл, но и без того понятно, что крестьяне посчитали ценностью и чем запасались перед бегством. Ножей и посуды почти не осталось. Выгребли подчистую, как наиболее ценные вещи в хозяйстве. Интересно, где припрятали? В Несмияновке предо мной они стояли в скудной одёжке и без «трофеев».

В целом кухонная зона выглядела чисто. Мелкий мусор на полу можно не учитывать. Трупов и следов крови не было. Оценив визуально помещения первого этажа, двинулись дальше.

В пролёте второго этажа мы нашли мёртвого управляющего, заколотого чем-то острым. Скорее всего вилами или другим сельскохозяйственным инструментом, но добивали его долго и упорно, раскурочив всю грудную клетку. Управляющий Куроедова был мужчиной солидным, в теле и уже немолодым. Оказать сопротивление он не сумел, а с охраной, похоже, раньше расправились.

Ещё два трупа лежали в коридоре в причудливых позах. До последнего пытались сбежать, цепляясь за декоративные предметы в виде античных скульптур и ваз.

Самого Куроедова с секретарём обнаружили в одной из гостиных. Ксенофонта Даниловича я узнал не сразу. Свечи давали слишком неоднозначное освещение. Похоже, что забивали помещика со всей ненавистью и злостью, которая копилась многие годы. Лицо — одно сплошное месиво из костей и мозгов. Меня чуть не стошнило от этого зрелища.

— Кто это может быть? — всё же спросил я у своих охранников.

— Его благородие.

Переставил канделябр, чтобы стало светлее, и еле сдержал рвотный порыв.

— Евойный перстень на руке, — заверили парни охраны. — Как есть его.

Лично я из примет Куроедова мог только фасон одежды опознать. Ну и трость, лежащую рядом, как косвенное свидетельство. Секретарь застыл в позе эмбриона в двух шагах от господина. Этот сберёг лицо, но затылок ему проломили чем-то тяжелым, и не один раз.

Мы продолжили проверять дом. Я всё надеялся, что тот мертвец с перстнем не Куроедов, а кто-то другой. Вдруг сосед привычно путешествует, а это безобразие случилось в его отсутствие? Бойня здесь произошла ещё та. Охрана с саблями и пистолетами вся полегла. Похоже, их задавили массой. Мёртвых мужиков мы тоже находили. Полтора десятка, не меньше. Но выживших и сбежавших явно больше. Как оправдывать мужиков перед правоохранительными службами, я совсем не представлял. Свидетелей слишком много, да и мертвецов не спрятать.

Пока я обходил комнаты третьего этажа, парни начали выносить трупы на улицу, чтобы сохранить тела на морозе. Пусть дом уже сутки не отапливался, но запах от трупов уже появился. А топить какие-то комнаты придётся. Судя по всему, мне здесь долго сидеть. Возницы до Александровки доедут через день, но мне подмогу пришлют не раньше, чем через три дня. За это время многое может измениться. Бывшие крепостные в дальних деревнях ещё не знают, что Куроедова убили, но слухи не остановить. Есть вероятность, что придут грабить, а нас вместе с возницей всего двенадцать человек.

— Поставить одного человека у ворот. Сами ворота закрыть. Ночевать будем в доме. Затопить печи в трёх спальнях, — начал я давать распоряжения, когда мне доложили, что всех мертвецов сложили на заднем дворе. — Что в конюшне?

— Прошка воды лошадям сейчас греет, корма задал.

— Лошади все на месте?

— Дык… — не дали мне точного ответа.

— Там ещё собачки мёртвые, мы их из псарни вынесли, чтобы куда пристроить. Но коровушек подоить нужно, а баб нет.

Накинув шубу, я решил сам прогуляться до конюшни. На первый взгляд, крестьяне из господских лошадей не взяли ни одной. Слишком уж приметные кони. Проблема пристроить, да и указать на убийц могут одним своим присутствием. Зато псарня оказлась пустой. Ничуть я не удивился, когда узнал, что всех собак забили. А нечего было Куроедову устраивать загонную охоту по крестьянским наделам, гоняя и самих мужиков!

Эти дружелюбные на вид собаки были натасканы доезжачими так, что человека могли порвать, и крестьянских детей часто калечили. Холопов, следивших за собаками, убили там же. Их уже вынесли и положили с остальными трупами.

Во флигеле и на скотном дворе ни живых, ни мёртвых мы не обнаружили. Только жалобно мычащие коровы и повизгивавшие свиньи. К животным в это время отношение уважительное, а уж к кормилицам коровкам особенное. Двое из моих охранников взялись доить бурёнок. Молоко пить вряд ли будем, свиньям отдадим, но коров спасём.

Так до рассвета и занимались делами. Спальни протопили, но ночевать в них не пришлось. Собирали трупы, возились с животными, готовили для себя еду из найденных в дальних кладовых припасов. К слову, мертвецы аппетит никому не испортили. Жрать хотелось неимоверно. Мы же в Несмияновке на ходу перекусили и поспешили в имение Куроедова, а здесь столкнулись с тем, что все припасы на кухне выгребли до нас. Осталось что-то по углам. Наверняка опытная хозяйка могла бы приготовить поесть, но парни из охраны подобными навыками не владели.

— Бабу нужно привезти, — озвучил я очевидный факт.

— Из Михайловки поди все разбежались, — ответил мне один из охранников.

— Езжайте в Волынцево или дальше. Нужны люди, чтобы за домом смотреть.

Четырёх человек и свои сани я отправил в деревню, когда совсем рассвело, а сам решил хоть немного вздремнуть. День обещал быть не менее суетным, чем ночь. Да и при солнечном свете я хотел ещё раз внимательно осмотреть мертвеца, которого определили как Куроедова. Здесь нужно точно удостовериться, чтобы не наделать ошибок.

И только-только я поднялся по ступеням парадного входа, как у ворот услышал шум. Прискакали обратно мои посыльные, да и сани с возницей вернулись.

— Ваше благородие, Георгий Павлович! Мужики идут!

Что за мужики, я выяснять не стал, а метнулся в холл, где на тумбе пристроил ружьё. К тому моменту как вооружился, ворота уже заперли, а охранники были готовы дать отпор.

Мужики из числа бывших крепостных Куроедова не пришли, а приехали. Два десятка на санях-розвальнях прибыли не просто так. Не иначе добро хозяйское оприходовать, даже для этого дела транспорт взяли. Ну и дубинки с вилами — оружие сельского пролетариата — с собой прихватили. Морды имели угрюмые, но решительные.

Выходить за ворота я не рискнул, но было необходимо поговорить с мужиками.

— Прошка, лестницу неси! Кирьян, бери моё ружьё. Я тебе показывал, как стрелять. Устим, Васька, несите бревно. Начнут ломать ворота, подоприте им! — выкрикивал я команды.

Охранники выполнили мои распоряжения быстро и точно. Мужики ещё только тормозили лошадок, а я уже по лестнице взобрался на опорный столб ворот, чтобы вести разговор, который начал с конкретного наезда:

— Вы что, все на каторгу в Сибирь захотели?! Барина убили и решили поместье ограбить?! Разбойничать?!

Ораторствовал я один, не допуская диалога. Да и ответ со стороны мужиков не подразумевался. Приплёл старца Самарского, заверил, что грехи он отпустит, назначит покаяние и так далее. Главное, сейчас не усугубить и не дать повода для претензий со стороны наследника и властей.

— Разграбить имение я не дам, зато приму всех желающих в качестве наёмных работников. Кто-то мне не верит? Спросите сами у моих крестьян. Они в качестве крепостных неплохо жили, а сейчас и подавно. Деньгу хорошую зарабатывают, живут в тепле и сытости.

Не менее получаса расписывал перспективы работы на моих предприятиях. Больше налегал на обеспечение продовольствием и что выдам припасы на зиму бесплатно всем, кто придёт.

Куда ж деваться? Пришлось обещать. Мне действительно требовались люди, знающие производство красителей. Бизнес Куроедова накрылся медным тазом. А ведь на нём было завязано много купцов. Лёшка давно облизывался на эту статью доходов Куроедова. Купцы скупали все пигменты, и не только масляные краски в тюбиках, но и в виде порошка. Там вообще настоящая мафия образовалась.

Пользуясь тем, что проезд на наши земли сопряжен с определенными трудностями, несколько ушлых купцов замкнули на себе покупку красителей, не допуская к этому бизнесу конкурентов. Ладно краски, меня больше волновал красный стрептоцид, без которого я не получу лекарство.

Так что куроедовские работники мне нужны и желательно их всех сохранить, не дав их сослать в Сибирь за мятеж и убийство помещика.

В результате я уговорил мужиков, уболтал, сагитировал. Те развернули своих лошадёнок и поехали обратно. А между прочим, вопрос с персоналом в имении так и не решили.

— Прошка! Едем следом, — скомандовал я, забирая у Кирьяна ружьё. — Бабы и работники в доме нужны.

Взял с собой шестерых охранников и поспешил догнать куроедовских мужиков. Им мы пояснили потребности в людском ресурсе и возражений не услышали. В Верхней Михайловке действительно все дома стояли пустыми. Жители, опасаясь возмездия, сбежали.

— Что, и живность всю увели? — не мог не спросить я, рассматривая убогие хозяйства.

Отвык я от подобного зрелища. Не буду уверять, что стопроцентно у всех, но у большинства моих крестьян в домах были окна со стеклом и приличные печи. Отчего-то я решил, что у самого зажиточного помещика нашего региона крестьяне должны иметь солидное подсобное хозяйство. Как оказалось, здесь и лошадки не в каждом дворе имелись. Про коров и коз можно и не спрашивать.

Куроедов сосредоточился на «химической промышленности». Его крестьяне были сильно ограничены в возможности пахать и сеять. Как они и чем питались, уж и не знаю. Так что свой нехитрый скарб похватали в руки и сбежали из деревеньки куда подальше.

В Волынцево, куда мы прибыли уже ближе к обеду, повезло больше. Крестьяне сбежать не успели. Или, как вариант, поздно услышали о смерти барина. А тут уже и я подъехал. Снова говорил с народом, зазывая к себе. Потом обозначил проблему, из-за которой, собственно, и приехал.

Добровольных желающих не нашёл, но эти крестьяне привыкли беспрекословно подчиняться господину. Так что поставил задачу старосте, и тот мне быстренько подобрал одну семью — муж, жена и двое пацанов-подростков. Жили скромно, собственного коня не имели, впрочем, как и другой живности.

У меня возникли сомнения — сумеет ли эта баба корову подоить, если своей не обзавелась, но выбора особого не было, забрали, что предложили, закутав семейство в меха, на своих санях.

Баба ревела всю дорогу. Мальчишки тоже шмыгали, а мужик молчал. Их сомнения и опасения я понимал. Когда-то же заявятся представители власти и какой-то наследник. И с кого будет спрос за сохранность добра? Правильно, с того, кто на данный момент находится в доме.

На самом деле проблем было гораздо больше, но крестьян я предусмотрительно не пугал. А ещё был очень голодный и мысленно прикидывал, куда эту бабу сразу отправить. Не то коров доить, не то нам обед готовить.

С обедом потом оказалось лучше, чем я думал. Оставшиеся в имении парни зарубили трёх кур, ощипали и успешно пожарили на вертеле. Также они попали в одну из запертых кладовых, отыскав ключи на трупе управляющего, добавив к жареным птичкам соленья и копчености. Предположу, что они и в комнатах порылись в свою пользу, но заострять на этом внимание не стал. Я и сам хотел просмотреть кабинет и библиотеку Куроедова на предмет ценных и дорогих вещей. Ковры и статуэтки не повезу, но немного помародёрствовать не прочь.

Так что отобрал ключи у Васьки и определил задачу по охране дома. На ночь нужно поставить дозоры на всякий случай. С одними крестьянами я переговорил, но могут найтись и другие, кто также решит проверить на прочность охрану дома.

По дороге до Волынцево и обратно я немного поспал и, утолив голод, решил осмотреть Куроедовские запасы. Продукты, отыскавшиеся в дальних запасниках, меня не волновали, а вот более ценные предметы хотел бы присвоить. И совсем не стыдно! Это моя моральная компенсация за то, что я всем этим занимаюсь, лично ворочая мертвецов.

Начал мародёрку с кабинета. Почти сразу понял, что ключа от сейфа у меня нет, а труп Куроедова мы не обыскивали. К нему вообще старались меньше прикасаться. Завернули в простыню, да и вынесли на мороз. В связке ключей у управляющего нужных не оказалось. Хотя, кроме сейфа, Куроедов больше ничего не запирал.

Предположу, что он надеялся на охрану дома в целом. Выдвинув верхний ящик письменного стола, я почти сразу обнаружил пачку векселей на сумму в шесть тысяч. В серебре это в три раза меньше, но всё равно деньги приличные. Там же нашёл немного монет медью и серебром. Прихватил и мелочь себе, для оплаты тем же крестьянам.

Патенты и прочие бумаги трогать не стал, пролистал отчёты управляющего и тоже забросил. К чему мне вникать в прошлый бизнес соседа? Собственно, на этом «потрошение» кабинета и закончилось.

В библиотеке я провёл больше времени. Искал какие-нибудь уникальные экземпляры. С точки зрения человека двадцать первого века, тут всё можно было считать антиквариатом. Для потомков ценности, а для современников не так чтобы.

Нашел какие-то виды Мюнхена в иллюстрациях. Несколько рукописных книг, явно очень старых. Отложил это в сторонку и больше ничего брать не стал.

Приедет Лёшка или дед, может, помогут разобраться и присмотрят что-то достойное. По-любому, мы застрянем с похоронными делами здесь надолго.

О! А я ведь даже гроб не заказал. Нужно же отпеть и достойно похоронить соседа. Дел предстояло немало.

Ещё раз тяжело вздохнув, я отправился в спальню.