Жизнь и приключения Андрея Болотова

Письмо 291.

Любезный пріятель! Приступая къ описанію происшествій, случившихся со мною въ теченіи 1794 года, въ который продолжался 56-й годъ моей жизни, скажу вамъ сперва вообще объ ономъ, что оной преисполненъ былъ для меня многими удовольствіями и въ семъ отношеніи почти наипріятнѣйшій изъ всѣхъ прежнихъ лѣтъ, въ Богородицкѣ препровожденныхъ; но за то былъ почти послѣднимъ для полезнаго моего и безмятежнаго въ семъ мѣстѣ пребыванія; однако, нельзя сказать, чтобъ и въ продолженіи онаго не имѣлъ я нѣкоторыхъ непріятностей. И самое начало онаго ознаменовалось тѣмъ, что я былъ не совсѣмъ здоровъ, но начиналъ чувствовать боль въ кострецѣ, происходящую от гемороя, и каковой боли до того я никогда еще не чувствовалъ, да и не почиталъ ее въ сіе время еще таковою. Сверхъ того, обезпокоивалъ меня въ сіе время кашель. Впрочемъ, по случаю приближенія дня, назначеннаго для бракосочетанія моей дочери, заняты мы всѣ были премножествомъ хлопотъ и суетъ, съ сборами и приготовленіями сопряженныхъ, а я, кромѣ того, обремененъ былъ другими еще заботами. Наставалъ день, назначенный для переторжки и переоброчки отдаточныхъ въ наймы волостныхъ земель, и многіе начинали уже для сего съѣзжаться къ намъ въ городъ.

Изъ сихъ пріѣзжихъ всѣ дворяне и особливо знакомые явились тотчасъ ко мнѣ, и мнѣ надлежало ихъ у себя принимать и угощать; а потому, въ оба первые дни сего года перебывало у меня множество гостей. Но во второй обрадованы мы въ особливости были пріѣздомъ къ намъ обѣихъ моихъ племянницъ Травиныхъ, Надежды и Любви Андреевны изъ Твери, съ которыми мы давно ужъ не видались и коихъ тогдашній пріѣздъ къ намъ при тогдашнихъ обстоятельствахъ былъ очень къ стати.

Непосредственно за симъ началась у насъ переторжка земли. Народу съѣхалось премногое множество, и я, по сдѣланной мнѣ довѣренности, старался производить сіе дѣло по всей справедливости и безъ малѣйшаго пристрастія; чѣмъ хотя нѣкоторые изъ дворянъ были не очень довольны, но я того не уважилъ, а дѣлалъ, что должно, и на-силу-на-силу въ два дни сіе многотрудное и хлопотливое дѣло кончилъ, и чрезъ пріумноженіе знатнымъ количествомъ дохода заслужилъ себѣ от начальства своего доброе слово.

Едва мы сіе дѣло только кончили, какъ встревоженъ я былъ неожиданнымъ повелѣніемъ, чтобы мнѣ ѣхать въ Тулу и привезть съ собою книгу: Бенгелево «Истолкованіе апокалипсиса», которую весьма желательно было намѣстнику видѣть. Писалъ ко мнѣ о семъ г. Юшковъ, и я легко могъ заключить, что ни кто иной, какъ онъ разсказалъ объ ней намѣстнику. Теперь, не ходя далѣе, не за излишнее почитаю разсказать здѣсь достопамятную исторію о сей книгѣ. Еще лѣтъ за тридцать до сего времени, во время пребыванія моего въ прусской древней столицѣ Кёнигсбергѣ, когда занимался я безпрерывнымъ чтеніемъ нѣмецкихъ книгъ и собираніемъ себѣ библіотеки, расхвалили мнѣ ее оба мои тогдашніе нѣмцы- канцеляристы, сказывая мнѣ, что она была тогда во всей Германіи въ превеликой славѣ и сочинена однимъ славнымъ нѣмецкимъ ученымъ человѣкомъ, трудившимся 30 лѣтъ надъ открытіемъ ключа къ сему таинственному писанію апостола Іоанна Богослова или узнанія, какъ оное и все писанное въ ней выразумѣть совершенно, и по найденіи онаго ключа, истолковавшаго весь апокалипсисъ такъ ясно и хорошо, что всѣ тому довольно надивиться не могутъ и почитаютъ толкованіе сіе наилучшимъ изо всѣхъ бывшихъ до того и книгу сію весьма важною. Таковыя похвалы побудили меня тогда же побѣжать въ книжную лавку и тотчасъ ее купить и отдать въ переплетъ. Но что же случилось? Не успѣлъ еще я, получивъ ее от переплетчика, прочесть оной и четвертой доли, какъ приходитъ къ намъ въ канцелярію одинъ русскій купецъ, привозившій на галіотахъ къ намъ провіантъ изъ Петербурга, и спрашиваетъ у меня, не имѣю ли я надобности что-нибудь отправить въ Петербургъ на его возвращавшихся туда порожними галіотахъ, увѣряя меня, что все отправленное от меня вѣрно туда доставлено и, кому прикажу, отдано будетъ. Какъ у меня въ сіе время накуплено было отчасти въ лавкахъ, а болѣе въ книжныхъ аукціонахъ уже великое и такое множество книгъ, что я, какъ служащій въ арміи офицеръ, не зналъ бы куда съ ними и дѣваться, если бы вытурили меня въ походъ, то, обрадуясь сему случаю, и просилъ я его объ отвозѣ всей моей библіотеки въ Петербургъ и о доставленіи оной къ одному живущему въ Петербургѣ моему знакомцу, пріятелю и сосѣду зятя моего г. Неклюдова. Поелику купецъ охотно на сіе согласился и просилъ только меня, чтобъ я скорѣе уклалъ ихъ въ сундуки и уконопатилъ какъ надобно, то побѣжалъ я того-жъ момента къ столярамъ, заказалъ имъ скорѣе дѣлать сундуки, а по изготовленіи оныхъ, и уклалъ въ нихъ всѣ имѣвшіяся тогда у меня книги, кромѣ весьма немногихъ и нужнѣйшихъ, оставленныхъ при себѣ, а въ томъ числѣ положилъ и помянутую Бенгелеву книгу, непрочитанную еще и до половины. Книги сіи благополучно довезены были до Петербурга, а оттуда доставлены къ зятю моему во Псковскія его деревни, гдѣ и праздновали они до моего къ нимъ пріѣзда изъ службы по полученіи отставки, и тогда уже я ихъ всѣ привезъ съ собою въ свою деревню. Но такъ случилось, что я, за множествомъ иныхъ дѣлъ и книгъ, какъ-то не удосужился сей книги прочесть до конца, и она въ библіотекѣ моей стояла безъ чтенія цѣлыхъ тридцать лѣтъ до самого того времени, какъ воспослѣдовала во Франціи революція и простояла можетъ быть и долѣе недочитанною, еслибъ помянутая революція не подала поводъ мнѣ объ ней вспомнить и въ ночь сначала и до конца прочесть съ особливымъ вниманіемъ. Ибо какъ тогдашнія необыкновенныя и странныя въ свѣтѣ происшествія обратили на себя всеобщее вниманіе и всѣ, находясь въ великомъ недоумѣніи, не знали чего ожидать въ предбудущее время, то вспомнивъ о сей книгѣ, возлюбопытствовалъ я узнать, нѣтъ ли чего въ ней о такихъ великихъ перемѣнахъ и происшествіяхъ въ свѣтѣ упоминаемаго. Изъ немногова того, что успѣлъ я въ ней прочесть въ Кёнигсбергѣ, памятно мнѣ то было очень, что г. Бенгель объяснялся въ началѣ оной, что онъ сперва истолкуетъ въ апокалипсисѣ все то, что писано въ ономъ о прошедшемъ и уже донынѣ совершившимся, а потомъ замѣтитъ самой тотъ пунктъ времени, въ который мы тогда по апокалипсису жили, и наконецъ обѣщалъ говорить о имѣющемъ воспослѣдовать еще впредь и несовершившемся. И какъ все истолкованіе его относительно да прошедшаго и совершившагося было очень сходно, то посему и любопытенъ я былъ узнать, что онъ говорилъ о тогдашнемъ времени, какъ мы жили, и о предбудущемъ. Но какимъ неописаннымъ удивленіемъ я поразился, когда, дочитавъ до нашихъ тогдашнихъ временъ, увидѣлъ предсказанія его, совершившіяся во всей точности. Онъ, дошедъ до тогдашняго времени и означа оное въ апокалипсисѣ, говорилъ: что мы жили тогда на краю такого времени, которое преисполнено будетъ великими, необыкновенными и страшными происшествіями; что во всей Европѣ произойдутъ смятенія и возмущенія; что злые и дурные люди ополчатся противъ добрыхъ; что произойдутъ и между самыми обладателями земель разныя вражды и несогласія; бранившіеся между собою примирятся, а небывалые никогда въ ссорѣ—разсорятся; что во многихъ земляхъ возмутятся народы, а въ одной возмущеніе будетъ общее и возстаніе зла противъ добра; что всѣ добрые люди принуждены будутъ бѣжать и удаляться изъ своего отечества, и оставшіеся возстанутъ противъ правительства, опровергнутъ онаго и даже умертвятъ своего государя, и такъ далѣе. Словомъ, вся французская революція была почти наияснѣйшимъ образомъ предварительно предсказана и описана. Но всего болѣе удивило и поразило насъ то, что онъ предсказалъ все вышеупомянутое, присовукупляя, что помянутыя происшествія не далѣе от насъ удалены, какъ на тридцать лѣтъ, и что многіе из-живущихъ тогда до того доживутъ и оныя перемѣны увидятъ. А какъ все сіе предсказаніе дѣйствительно чрезъ 30 лѣтъ совершилось, то я истинно не повѣрилъ бы тому, еслибъ книга сія не была у самого меня уже 30 лѣтъ, а почелъ бы оную заднимъ числомъ означенною, еслибъ она мнѣ тогда, а не за 30 лѣтъ до того попалась въ руки.

Открытіе таковаго удивительнаго предсказанія натурально побудило меня всѣмъ тѣмъ знакомцамъ и пріятелямъ о томъ разсказывать и вмѣстѣ съ ними оному дивиться. А какъ между прочими случилось мнѣ разсказать о томъ во время пребыванія моего въ Тулѣ и г. Юшкову, то сему вздумалось пересказать слова мои и нашему намѣстнику, а сей, будучи ученымъ и въ нѣмецкой литературѣ очень свѣдущій человѣкъ, и восхотѣлъ съ великимъ любопытствомъ книгу сію видѣть, и меня съ нею къ себѣ въ Тулу для поговорки выписать.

Призывъ сей былъ для насъ по двумъ обстоятельствамъ весьма неблаговремененъ съ одной стороны назначенъ былъ у насъ около сего времени день нашей свадьбы, а съ другой — озабочивала насъ чрезвычайно беременность старшей моей дочери, бывшей тогда на сносяхъ, такъ что мы всякій день ожидали родинъ ея, а по всему тому и принуждены были свадьбу нашу отсрочить еще на недѣлю, а и отъѣздомъ въ Тулу сколько-нибудь еще помедлить. Но намъ не для чего было долго медлить, ибо на другой же день и разрѣшилась дочь моя от своего бремени, родивъ мальчика, котораго назвала Павломъ. Мы обрадованы были симъ происшествіемъ, а я болѣе всѣхъ потому, что мнѣ можно было въ тотъ же еще день отправиться въ Тулу, дабы какъ можно скорѣе отдѣлаться от намѣстника. Я, пустившись въ путь и переночевавъ въ Дѣдиловѣ, и поспѣлъ въ Тулу 7 числа, еще до-свѣта, и остановился опять по приглашенію у господина Юшкова.

Мы хотѣли-было въ тотъ же еще день побывать у намѣстника, но не успѣли Г. Юшкова захватили нужды и дѣла въ казенной полатѣ, куда мы съ нимъ напередъ поѣхали, и между тѣмъ намѣстникъ самъ пріѣхалъ туда въ рекрутской департаментъ, и намъ не можно было къ нему ѣхать, а потому и прошелъ у насъ сей день праздно, и мы большую часть онаго и весь вечеръ провели дома съ разными пріѣзжавшими къ г. Юшкову гостьми и гостившею у него въ сіе время его тещею Марьею Григорьевною Буниною.

На утріе поѣхали мы съ нимъ къ намѣстнику прямо. И какъ случился сей день быть воскреснымъ, то нашли у него превеликое множество съѣхавшихся на поклонъ къ нему господъ. Мы провели тамъ все утро въ ожиданіи выхода намѣстника, однако, онъ не выходилъ и, узнавъ о моемъ пріѣздѣ, приказалъ мнѣ сказать, что бы я остался у него обѣдать. Вышедши предъ обѣдомъ къ намъ немногимъ, оставленнымъ у него обѣдать не преминулъ онъ со мною нѣсколько и довольно благопріятно поговорить; а послѣ обѣда приказалъ на другой день пріѣхать къ нему обѣдать за-просто: что означало еще болѣе его ко мнѣ благопріятство, и было мнѣ не противно. Мы пробыли таки-нарочито долго у него послѣ обѣда. И какъ меня взялся довезти домой обѣдавшій тутъ же тогдашній губернскій предводитель Протасовъ, то, поѣхавши съ нимъ, заѣхали мы еще къ богатому Чернскому дворянину Александру Ивановичу Арсеньеву, съ которымъ я въ сей день впервыя познакомился и ласкою его ко мнѣ былъ очень доволенъ. Ввечеру ѣздили всѣ мы въ редутъ, гдѣ случилось потанцовать и самому мнѣ и довольно-таки повеселиться; ужинали же мы дома и тѣмъ сей день кончили. Послѣдовавшій за симъ день сдѣлался для меня достопамятнымъ тѣмъ, что въ оной не только спознакомился короче, но даже сдружился съ намѣстникомъ. По приказанію его, пріѣхалъ я къ нему запросто обѣдать и мы провели съ нимъ весь почти сей день въ любопытныхъ разговорахъ и, можно сказать, другъ друга полюбили. Я находилъ въ немъ многое согласное съ моими склонностями, привычкам и мнѣніями, а онъ тоже самое находилъ во мнѣ, а сіе въ самое короткое время и связало насъ нѣкоторымъ родомъ дружества. Словомъ, я былъ какъ пріемомъ, такъ и всѣмъ обхожденіемъ его со мною до безконечности доволенъ, и вручилъ ему привезенную съ собою книгу, подавшею намъ поводъ ко многимъ съ нимъ о разныхъ матеріяхъ разговорамъ, которые часъ-отъ-часу болѣе открывали мнѣ прекрасный характеръ сего нашего вельможи и заставливали почитать его искренно. Скоро дошелъ разговоръ и объ его нѣмецкихъ книгахъ. И какъ нѣкоторыя изъ нихъ не были мнѣ знакомы, то при отъѣздѣ снабдилъ онъ и меня своими, для прочтенія, и мы разстались съ нимъ какъ добрые уже друзья.

Какъ другихъ дѣлъ за мною въ Тулѣ не было, то не сталъ я долѣе въ оной медлить, но на другой же день къ вечеру возвратился я въ Богородицкъ и поспѣлъ къ крестинамъ новорожденнаго внука своего, бывшимъ на другой день и отправленнымъ съ обыкновенными церемоніями. А отпраздновавши сей праздникъ, принялись мы за укладываніе въ сундуки приданаго и ближайшія приготовленія къ свадьбѣ. Посреди самыхъ сихъ сборовъ и хлопотъ огорчены мы были несказанно смертью новорожденнаго моего внука Павла, случившеюся чрезъ день послѣ крестинъ. Мальчишку сего намъ и жалко было, и нѣтъ; но мы паче радовались тому, что Богъ прибралъ его къ себѣ. Причина тому была одно странное обствоятельство и происшествіе, рѣдкое и достойное замѣчанія. Какъ мы всѣ за нѣсколько дней до того были въ Головнинѣ у новонареченныхъ родныхъ нашихъ, и съ нами вмѣстѣ была и дочь моя, мать сего ребенка, бывшая тогда почти уже на сносяхъ, то случилось ей увидѣть тамъ родную тетку обоихъ братьевъ Воронцовых, пожилую дѣвушку или паче уже старушку, имѣвшею несчастье родиться съ разорванною верхнею губою, почти въ самой серединѣ, и такъ, что въ язвину сію видны были у нея верхнія ея зубы; сіе несчастье дѣлало ее не только безобразною, но даже для невидавшихъ ее иногда страшною. Дочь моя, увидавши ее нечаянно, вздрогнула и поиспугалась. Но тогда тѣмъ и кончилось. Но какъ всѣ мы удивились, когда вдругъ увидѣли и у новорожденнаго ея мальчика верхнюю губу, и точно въ томъ же мѣстѣ и также разорванную, какъ видѣла она у старухи. Сіе всѣмъ намъ подтвердило ту истину, что воображеніе матери дѣйствуетъ и на ребенка, находящагося въ ея утробѣ. И какъ оной ежели бы остался живъ и выросъ, былъ бы сущимъ уродомъ и страшилищемъ, то и рады мы были тому, что Провидѣніе насъ от него освободило.

Непосредственно за симъ и наступилъ, наконецъ, тотъ день, въ который повезли мы нашу невѣсту въ селеніе жениха, и съ нею вмѣстѣ все приданое. Для достопамятности опишу я всѣ притомъ бывшія происшествія въ подробности. Кортежъ нашъ былъ превеликій, поѣхало 3 кареты, 1 возок, 7 кибиток и еще 7 повозок, а всего 16 екипажей. Въ первой каретѣ ѣхало насъ четверо; я, племянница моя Надежда Андреевна, Павелъ мой сынъ, и невѣста; въ другой: матушка Марья Аврамовна, тетка Матрена Васильевна, Любовь Андреевна и моя жена; въ третьей каретѣ: зять мой Петръ Гарасимовичъ Шишковъ, дочери мои: Ольга и Екатерина, и дѣвка; въ кибиткахъ женщины и дѣвки и сундуки. Лошадей всѣхъ было слишкомъ 56; словомъ, обозъ превеликой. Мы поѣхали изъ Богородицка 14 числа генваря, позавтракавъ въ 10 часовъ; и хотя дорога была вся очень тяжела и занесена мятелью, однако, мы пріѣхали еще очень рано. Квартера для насъ отведена была въ домѣ отсутственнаго старшаго ихъ брата Николая Ивановича и домъ очень покойной. Женихъ, братъ его Михайлъ Ивановичъ, и зять ихъ Николай Сергѣевичъ Ждановъ, насъ уже тутъ дожидались и встрѣтивъ начали тотчасъ угощать чаемъ и конфектами; послѣ чего условившись объ отпускѣ въ тотъ же день приданова, пошли домой, а мы начали приготовлять все нужное къ сему отправленію. Ввечеру, часу въ осьмомъ, отпустили мы свое приданое обыкновенною процессіею: въ одной каретѣ ѣхалъ человѣкъ съ образомъ и женщина съ ключами, въ другой—везли постели тамъ—на дрогахъ сундуки, а въ прочихъ, ѣхавшихъ за ними повозкахъ, прочее приданое. Дорога, вся по короткости своей, освѣщена была горящими плошками и все происходило, какъ говорится въ пословицѣ, «чинъ чиномѣ». Но по низкости дома было не мало имъ хлопотъ при устанавливаніи кровати, но какъ-нибудь сладили; послѣ чего пріѣхали они къ намъ угощать насъ, на квартерѣ нашей, ужиномъ.

Въ наставшій за симъ 15 день генваря, случившійся тогда въ воскресенье, ѣздили мы въ тамошнюю сельскую церковь къ обѣдни и видѣлись со всѣми вновь нареченными нашими родными, а вечеръ сего дня и рѣшилъ судьбу дочери моей Настасьи и мы выдали ее въ замужство. Погода случилась весь день холодная и очень вѣтреная, что и помѣшало иллюминовать церковь, ибо и самыя смоляныя бочки съ нуждою горѣли. Вѣнчаніе произведено было въ ихъ прежней деревенской церкви привезеннымъ нами съ собою другомъ нашимъ отцемъ Ѳедотомъ въ сотовариществѣ съ богородицкимъ дьякономъ, и вся церемонія производилась по обыкновенному въ такихъ случаяхъ порядку. По обвѣнчаніи, отвезли по обыкновенію невѣсту въ домъ жениха и посадили за столъ церемоніальный. Отцами посажеными были съ нашей стороны: зять мой Петръ Гарасимовичъ Шишковъ, а съ ихъ—Михайло Ивановичъ; а матери посаженыя были съ нашей стороны: тетка Матрена Васильевна, а съ ихъ—сестра женихова, Катерина Ивановна Жданова. Провожатыми у невѣсты были матушка Марья Аврамовна и сынъ мой Павелъ, а съ ихъ: Николай Сергѣевичъ Ждановъ. Всѣ прочія наши барышни ѣздили къ церкви смотрѣть вѣнчаніе; мы же съ женою оставались дома и занимались читаніемъ привезенныхъ въ сей день ко мнѣ газетъ; наконецъ, возвратились и всѣ ѣздившія въ домъ къ жениху также къ намъ, и мы кончили сей день благополучно.

По-утру, въ слѣдующій день, пріѣхали къ намъ молодые и звали насъ къ себѣ обѣдать. Итакъ, былъ въ сей день такъ называемый княжой пиръ, и мы весь день и вечеръ препроводили у молодыхъ въ домѣ. Обѣдъ былъ довольный, угощеніе изобильное и, кромѣ одной только тѣсноты дома, все порядочно и хорошо; а ввечеру мы, сколько можно было, и потанцовали.

На утріе давалъ намъ столъ братъ жениховъ Михайла Ивановичъ и по тѣснотѣ своего жилища въ самомъ томъ домѣ старшаго брата своего, въ которомъ мы квартировали. И какъ тутъ для всѣхъ довольно было простора, то обѣдали мы тутъ и ужинали и провели весь вечеръ и день очень весело въ безпрерывныхъ увеселеніяхъ и танцахъ; одинъ только зять мой Шишковъ съ сыномъ от насъ, для недосуговъ, уѣхали въ Богородицкъ. Вслѣдъ за ними хотѣли-было и мы на другой день ѣхать, но молодые наши, пріѣхавъ къ намъ, упросили насъ подарить ихъ еще однимъ днемъ, и переѣхавши уже совсѣмъ къ нимъ въ домъ, провести весь этотъ день вмѣстѣ съ ними. Итакъ, пропраздновали мы еще день въ Головнинѣ и, спознакомившись уже со всѣми короче, провели сей день въ танцахъ, въ шуткахъ, играхъ и другихъ увеселеніяхъ отмѣнно весело. Но за то, въ наступившее послѣ сего 19 число генваря, мы не стали уже медлить долѣе, но, позавтракавъ по-утру и оставивъ у молодыхъ младшую нашу дочь Катерину, поехали всѣ домой и на дорогѣ претерпѣли- было великое несчастіе. Кучеру самой той кареты, въ которой ѣхалъ я съ Надеждою Андреевною и своимъ Павломъ, случилось какъ-то, ѣдучи совсѣмъ по плоскому мѣсту, взъѣхать однимъ колесомъ на конецъ высокой и снѣгомъ занесенной межи, отчего карета наша совсѣмъ упала на бокъ, перестращала насъ на смерть и тѣмъ паче, что лошади тащили ее симъ образомъ упавшую сажень десять, покуда успѣли ихъ остановить. Но, по особливому счастью, ни съ кѣмъ изъ насъ никакого вреда не случилось и мы отдѣлались от сей бѣды однимъ только страхомъ и перебитыми въ каретѣ боковыми стеклами.

Возвратясь къ себѣ въ домъ, начали мы тотчасъ дѣлать приготовленія къ такъ называемому отзывному у себя пиру. Для онаго назначено было у насъ 22 число сего мѣсяца и къ сему дню съѣхалось къ намъ множество гостей. Сперва пріѣхали къ намъ наши молодые, которымъ были мы очень рады, а наканунѣ помянутаго пира пріѣхали наши родные Кислинскіе вмѣстѣ съ Александрою Андревною Крюковою, а вслѣдъ за ними -Воронцовы и г. Ждановъ. А какъ на самый день пира приглашены были и всѣ наши знакомые городскіе, то и набралось такое множество народа, что мы съ нуждою могли помѣстить всѣхъ ихъ въ нашемъ довольно просторномъ залѣ, и былъ у насъ, какъ говорится въ пословицѣ, пиръ во весь міръ. И какъ гремѣла въ продолженіи онаго и музыка, то и проведенъ былъ сей день въ безпрерывныхъ танцахъ и разнаго рода увеселеніяхъ очень весело; а такимъ же образомъ провели мы съ удовольствіемъ и послѣдующій за симъ день. Всѣ гости опять у насъ обѣдали и ужинали, и весь вечеръ провели у зятя моего Шишкова въ домѣ. И не прежде всѣ гости разъѣхались, какъ позавтракавъ у насъ и на третій день, въ которой, между прочими поѣхали от насъ и наши родные Травины къ моей дочери, а симъ всѣ сіи праздники, занимавшіе насъ многіе дни сряду, и кончились.

Оставшись, одни, принялись-было мы съ сыномъ моимъ за прежнія и обыкновенныя наши упражненія, но пріѣздъ многихъ гостей къ зятю моему Шишкову изъ его родныхъ и знакомыхъ насъ до того не допустили, ибо мы должны были не только участвовать въ его пиршествахъ, но и сами угощать у себя оныхъ, и особливо родственницу его княгиню Кропоткину, небывавшую у нихъ болѣе двухъ лѣтъ. Какъ между тѣмъ возвратились и новыя наши родные изъ Ефремовскаго уѣзда, куда они от насъ къ своимъ роднымъ ѣздили, и всѣ у насъ въ городѣ еще болѣе сутокъ провели, то праздники и угощенія продолжались у насъ ежедневно по самой почти конецъ генваря мѣсяца; причемъ все происходило хорошо и порядочно, кромѣ одного обстоятельства, наведшаго на насъ 26 числа великое недоумѣніе и заставившаго меня съ сыномъ моимъ обо многомъ думать.

Помянутое обстоятельство было вотъ какое. Гости, пріѣхавшіе, какъ выше упомянуто, къ моему зятю и бывшіе потомъ у меня, привезли къ намъ такія вѣсти, которыя въ состояніи были смутить насъ всѣхъ до чрезвычайности; они сказывали намъ, что имъ недавно случилось видѣть прежняго моего командира г. Юницкаг о и что онъ имъ сказывалъ, что пишутъ къ нему изъ Петербурга, что волости наши поручены от императрицы въ особое управленіе нѣкакому генералъ — маіору Александру Ивановичу Кошелеву, съ тѣмъ, чтобъ ему и жить самому въ Богородицкѣ. Легко можно заключить, что извѣстіе сіе поразило насъ какъ громовою стрѣлою; и какъ послѣднее обстоятельство приносило съ собою послѣдствіе, что мнѣ едва ли можно будетъ остаться уже въ Богородицкѣ; и едва ли непринуждено будетъ заблаговременно помышлять о переселеніи во-свояси и въ уединенное свое Дворениново, то натурально всѣ мы, а особливо я съ сыномъ моимъ весьма симъ извѣстіемъ смутились, и тѣмъ паче, что оное было хотя еще не совсѣмъ достовѣрнымъ, но казалось намъ не совсѣмъ невѣроятнымъ, а особливо потому, что въ бытность мою въ Тулѣ узналъ я, что намѣстникъ, при отъѣздѣ своемъ изъ Петербурга, не имѣлъ от императрицы никакихъ препорученій, относящихся до нашихъ волостей, по примѣру прежняго намѣстника г. Кречетникова, а потому не отваживался самъ собою входитъ ни въ какія наши внутреннія волостныя дѣла и распоряженія, а оставлялъ ихъ до поры и времени на прежней ногѣ, то есть въ распоряженіяхъ экономіи директоровъ и ожидалъ прибытія къ намъ новаго, опредѣленнаго на мѣсто г. Юницкаго, вышедшаго въ отставку; но кто бы онъ собственно былъ, о томъ никто еще тогда въ Тулѣ не зналъ и не вѣдалъ.

Итакъ, хотя, мы съ сыномъ вѣстямъ симъ и вѣрили и нѣтъ, но какъ онѣ не выходили у насъ изъ головы, и мы заключили, что едва ли не приближается конецъ нашему житью-и-бытью въ Богородицкѣ, то стали мы съ нимъ съ сего времени пристальнѣе помышлять о своемъ деревенскомъ домѣ и о приведеніи въ порядокъ всего тамъ въ разстройкѣ и замѣшательствѣ находящагося, а между прочимъ положили стараться, какъ можно, торговать и купить у ближняго моего сосѣда и племянника Андрея Михайловича смежную съ моимъ ближнимъ садомъ усадьбу, доставшуюся ему по наслѣдству от дяди его, Гаврила Матвѣевича и лежавшую тогда почти впустѣ; а между тѣмъ съ наступленіемъ будущаго лѣта начать какъ на дворѣ у себя, такъ и въ саду кой-какія нужнѣйшія строенія, дабы въ случаѣ дружнаго преселенія было бы гдѣ жить и со всѣмъ буторомъ своимъ помѣститься. И какъ для лучшаго обдуманія всего, того на мѣстѣ, нужно было кому-нибудь изъ насъ побывать въ деревнѣ, то и положили съѣздить туда тогда же моему сыну и проводить до деревни нашей отъѣзжающихъ от насъ нашихъ родныхъ Травиныхъ восвояси.

Итакъ, въ послѣдній день января мѣсяца былъ всѣмъ нашимъ гостямъ совершенный разъѣздъ: господа Воронцовы и Ждановъ поѣхали от насъ во-свояси, а вмѣстѣ съ ними поѣхали и наши родные Травины въ Москву и далѣе, сынъ же мой—провожать ихъ до нашей деревни; наконецъ пріобщился и самъ я ко всѣмъ къ нимъ, расположившимся ѣхать до Тулы чрезъ Головнино; ибо и мнѣ нужно было опять побывать въ Тулѣ отчасти для ожиданія ежедневно новаго директора и будущаго своего командира, отчасти для намѣстника, просившаго меня пріѣхать въ Тулу по окончаніи нашего свадебнаго дѣла и испытать полѣчить электрическою машиною одну изъ его больныхъ меньшихъ дочерей, страдавшею такою болѣзнею, которую не инымъ чѣмъ, какъ электризованіемъ лѣчить испытать надлежало.

Такимъ образомъ, собравшись цѣлою гурьбою, и поѣхали мы всѣ вмѣстѣ изъ Богородицка въ Головнино. Меня уговорили сѣсть вмѣстѣ съ Ждановыми и Любовью Андреевною въ ихъ карету. И какъ я во всю дорогу занимался съ ними разговорами, то ѣхать мнѣ было очень не скучно, и мы не видали какъ всю дорогу переѣхали. Въ Головнино пріѣхали мы еще довольно рано и прямо въ домъ къ нашимъ молодымъ, куда тотчасъ явился къ намъ и Михайла Ивановичъ и вмѣстѣ съ нами препроводилъ тотъ вечеръ, и новый зять мой постарался меня, какъ пріѣхавшаго къ нему еще въ первой разъ въ гости, угостить какъ можно лучше.

Но въ сей разъ мы недолго пробыли въ Головнинѣ, а пообѣдавъ только, на другой день распрощались съ ними и продолжали путь свой далѣе въ Тулу. Я ѣхалъ въ сей разъ, вмѣстѣ съ сыномъ, въ своемъ возочкѣ, въ которомъ намъ было хотя нѣсколько тѣсновато, но мы не чувствовали сего безпокойства, усматривая ежеминутно новыя и никогда еще нами невиданныя прекрасныя мѣстоположенія, встрѣчающіяся съ зрѣніемъ по сей дорогѣ, которою мы тогда еще въ первый разъ ѣхали и не могли оными довольно налюбоваться.

Въ Тулѣ остановились мы ночевать у знакомца моего Пастухова, а на утріе племянницы мои, вмѣстѣ съ моимъ сыномъ, поѣхали далѣе въ свой путь, а я ко временному своему начальнику г. Юшкову, и имѣлъ удовольствіе видѣть, что какъ сей добродушный человѣкъ, такъ и все его милое и любезное семейство мнѣ искренно и какъ бы родному какому обрадовались. Пробывъ у него нѣсколько минутъ, поѣхали мы съ нимъ къ намѣстнику для поздравленія его со случившимся тогда праздникомъ Срѣтенья Господня. Тутъ не менѣе былъ я доволенъ благопріятнымъ пріемомъ от намѣстника, которой, увидѣвъ меня, тотчасъ дружески обласкалъ и велѣлъ мнѣ пріѣзжать къ себѣ обѣдать не только въ тотъ день, но и всякій день, покуда я пробуду въ Тулѣ. Проводивъ его къ обѣдни, поѣхали мы съ г. Юшковымъ къ нашему вицъ-губернатору князю Петру Николаевичу Оболенскому, и сей случай былъ первой, при которомъ узналъ я сего, любви и почтенія достойнаго человѣка. Мы просидѣли у него долго и до самаго почти обѣда, и спознакомившись съ нимъ довольно, поѣхали от него къ намѣстнику, у котораго нашли уже многихъ господъ, съѣхавшихся къ нему также по приглашенію обѣдать. Столъ былъ большой, ибо намѣстникъ любилъ угощать у себя людей и жилъ довольно пышно. Онъ, по-прежнему, былъ ко мнѣ весьма благопріятенъ, и за столомъ посадилъ меня подлѣ себя; каковое предпочтеніе обратило многихъ вниманіе ко мнѣ и побуждало всѣхъ къ множайшему меня уваженію. Я пробылъ сей день почти весь у намѣстника и имѣлъ опять случай говорить съ нимъ о весьма многомъ. Самая супруга его, боярыня пышная и высокомѣрная, соучаствовала иногда въ разговорахъ нашихъ и обращалась со мною несравненно снисходительнѣе и съ множайшимъ благопріятствомъ, нежели съ прочими, тутъ же тогда бывшими. Изъ сихъ спознакомился я при семъ случаѣ, въ особливости съ г. Сафоновымъ, Аѳанасьемъ Ларіоновичемъ, бравшемъ тогда въ разговорахъ нашихъ соучастіе. Ввечеру, поѣхавъ от намѣстника, заѣхалъ я къ г. Юшкову и нашелъ однихъ госпожъ дома, собиравшихся ѣхать въ редутъ. Онѣ подзывали меня съ собою, но я отговорился недосугами, проѣхалъ прямо на свою квартеру, гдѣ достальное время дня занялся читаніемъ вновь полученныхъ въ сей день газетъ и разговорами съ умнымъ и любопытнымъ моимъ хозяиномъ. У него въ сіе время былъ меньшой его сынъ Гаврила болѣнъ ногою и какъ мнѣ хотѣлось полѣчить его электрическою машиною, то заказалъ я одному изъ тульскихъ столяровъ придѣлать къ машинѣ ихъ всѣ нужныя принадлежности, но которыя не прежде поспѣли, какъ по-утру въ слѣдующій за симъ день. По наступленіи онаго, дождавшись машины, устроивъ оную и полѣчивъ больнаго электризованіемъ, поѣхалъ я опять къ господину Юшкову, у котораго нашелъ Ѳеодора Алексѣевича Левшина, сообщившаго намъ впервыя извѣстіе о пріѣздѣ въ Тулу новаго нашего экономіи директора, долженствующаго быть новымъ моимъ командиромъ и начальникомъ. Я удивился услышавъ, что былъ онъ колежскій совѣтник г. Дуровъ, по имени Сергѣй Алексѣевичъ, и человѣкъ никому въ Тулѣ незнакомый, и о которомъ никто до того и не слыхивалъ. Извѣстіе сіе натурально меня повстревожило; неизвѣстность какого сорта и характера былъ сей человѣкъ и опасеніе, чтобы не нажить мнѣ въ немъ какого- нибудь негодяя—подавало мнѣ поводъ ко многимъ и разнымъ помышленіямъ, и между прочимъ о томъ, какъ бы мнѣ съ нимъ увидѣться, его узнать и ему себя рекомендовать.

Однако, не спѣша симъ дѣломъ, поѣхалъ я тогда съ г. Юшковымъ въ полату, а оттуда къ намѣстнику пораньше прочихъ. Сей взялъ меня тотчасъ въ свой кабинетъ, и я имѣлъ опять случай говорить съ нимъ объ многомъ и проводить болѣе часа съ нимъ въ дружескихъ, откровенныхъ и пріятныхъ, ученыхъ и уединенныхъ разговорахъ. Я ему отдалъ привезенную съ собою Гиртанерову исторію о революціи французской, которую ему видѣть и читать хотѣлось; также поднесъ ему ящичек съ прекрасною коллекцію нашихъ богородицкихъ песковъ, чѣмъ всѣмъ, а особливо песками, былъ онъ весьма доволенъ. Онъ показывалъ ихъ потомъ своей Катеринѣ Ивановнѣ и гостямъ, съѣхавшимся къ обѣду, и было объ нихъ много разговоровъ. Послѣ того показывалъ я имъ полученныя мною только что изъ Москвы книги о земляномъ строеніи, называемомъ пизе, и которое славилось тогда во всей Европѣ, а для насъ составляло сущую новость. Книги сіи подали также поводъ ко многимъ разговорамъ; было также много кое-чего говорено и за обѣдомъ. Столъ былъ въ сей день средственной, и намѣстница, между прочимъ, говорила со мною и о томъ, какъ бы поэлектризировать больную дочь ея. Словомъ, сей день былъ, прямо сказать, мой и для меня пріятный. А что того больше, то послѣ обѣда вздумалъ намѣстникъ ѣхать къ губернатору съ визитомъ и былъ ко мнѣ такъ благосклоненъ, что взялъ меня съ собою, и мы ѣздили съ нимъ только двое въ каретѣ, и во всю дорогу занимались учеными разговорами, а особливо о славномъ германскомъ проповѣдникѣ Іерузалемѣ, къ которому онъ имѣлъ особенное уваженіе, и видимымъ образомъ крайне обрадовался, узнавъ, что и я не менѣе его сего славнаго богослова знаю и уважаю и имѣю самъ нѣкоторыя изъ его сочиненій. А сіе и подало обоимъ намъ случай узнать, что оба мы и въ разсужденіи нравственнаго расположенія нашихъ душъ между собою удивительно были согласны; что увеличило еще болѣе его ко мнѣ доброе расположеніе и дружбу. Словомъ, мы такъ занялись съ нимъ духовными разговорами, что оба сожалѣли, что путь нашъ скоро прекратился пріѣздомъ къ дому губернаторскому, и рады были, что заѣзжая напередъ къ вицъ-губернатору не застали его дома и могли разговоръ нашъ нѣсколько продолжить до пріѣзда къ губернатору.

Посидѣвъ у сего немного, возвратились мы къ намѣстнику въ домъ, а него пробывъ еще нѣсколько, поѣхалъ я къ г. Юшкову и засталъ у него концертъ, какого никогда еще не случалось мнѣ слышать. Тутъ провелъ я весь вечеръ и ужиналъ, и могу сказать, что весь сей день былъ одинъ изъ пріятнѣйшихъ въ моей жизни.

Въ слѣдующій за симъ день переночевавъ еще у Пастухова, поѣхалъ я къ новому нашему директору, но его не засталъ дома, а была дома только жена его и дѣти, но къ симъ не разсудилъ я показываться, а проѣхалъ къ г. Юшкову. Тутъ услышалъ я, что къ намѣстнику въ сей день никого не пускаютъ, а потому и провелъ все утро у г. Юшкова, исправилъ имѣющуюся у него его электрическую машину и на ней лѣчилъ кой-кого электрицизмомъ. Между тѣмъ, пріѣхалъ къ нему Михайло Васильевичъ Хомяковъ, почитаемый умнымъ и отчасти ученымъ человѣкомъ; и какъ онъ ѣхалъ къ намѣстнику обѣдать, то разсудилось и мнѣ съ нимъ туда же ѣхать; но насъ не пустили, и не пустили ошибкою, почему и воротились мы обѣдать назадъ къ г. Юшкову, а къ намѣстнику ѣздили уже послѣ обѣда. А между тѣмъ перевезли весь мой дорожный экипажъ и буторы въ домъ къ г. Юшкову, ибо сей неотмѣнно хотѣлъ, чтобъ я квартировалъ у него въ домѣ. У намѣстника пробыли мы долго, но ужинать пріѣхалъ къ г. Юшкову, гдѣ услышалъ, что возвратился и сынъ мой изъ Дворенинова, но расположился ночевать у Пастухова, гдѣ онъ найтить меня думалъ. Я весь вечеръ провелъ въ читаніи ново-полученной книги о земляномъ строеніи, и болѣе потому, что просила меня о томъ намѣстница, которой очень хотѣлось знать все ея содержаніе; къ Павлу же своему отписалъ, чтобъ онъ пріѣхалъ къ намъ по-утру поранѣй.

Наступившій послѣ сего день былъ у насъ воскресный. И какъ мнѣ оной надлежало быть у новаго нашего директора и у намѣстника и сему послѣднему представить своего сына, то препоручилъ я отвезть его къ намѣстнику въ домъ Петру Николаевичу Юшкову, а самъ поѣхалъ поранѣе къ новому своему будущему командиру г. Дурову. Итакъ, въ сей день впервыя узналъ я сего человѣка, которой показался мнѣ почти ни рыбой, ни мясомъ, или, прямѣе сказать, такимъ, что я не зналъ, что объ немъ думать и заключать и къ какому разбору людей причислять онаго. Все его обращеніе со мною показалось мнѣ столь страннымъ и необыкновеннымъ, что я даже поразился великимъ недоумѣніемъ и не зналъ, какое объ немъ и о характерѣ его дѣлать заключеніе. Я по обыкновенію рекомендовалъ ему себя и, по простодушію своему, такимъ образомъ, какъ дѣлывалъ то со всѣми прежними моими начальниками и надѣялся получить и от него такое же соотвѣтствіе, каковое получалъ я от прежнихъ; но въ томъ обманулся, и съ прискорбіемъ душевнымъ увидѣлъ, что онъ всякой обыкновенной благопривѣтливости удаленъ былъ весьма далеко, и хотя обошелся со мною не грубо и незаносчиво и довольно вѣжливо и учтиво, но вся его надъ мѣру тихая и по наружности скромная поговорка казалась мнѣ весьма подозрительною и ненатуральною, что съ самаго уже начала не могъ я себя принудить почитать его на ряду съ прочими добрымъ человѣкомъ. Словомъ, весь его нравственный и наружный характеръ какъ-то мнѣ весьма не нравился, и я имѣлъ болѣе наклонности почитать его скрытымъ, хитрымъ, лукавымъ и такимъ человѣкомъ, от котораго не столько добра, сколько зла ожидать можно было.

Между тѣмъ, какъ мы съ нимъ кое-о- чемъ говорили, пріѣзжали къ нему многіе и другіе, съ которыми онъ ничѣмъ не лучше обходился, какъ и со мною; и какъ слишкомъ сладкія его слова и наружная скромность никого не плѣняли, то и всѣ другіе такія же невыгодныя дѣлали объ немъ заключенія, какъ и я, и не было никого, кто бы назвалъ его добрымъ человѣкомъ. Я дождался покуда онъ поѣхалъ со двора къ вицъ-губернатору на поклонъ и рѣшился самъ ѣхать туда же, надѣясь тамъ найтить Юшкова и своего сына, но ихъ тамъ еще не было. Какъ вицъ-губернаторъ былъ мнѣ уже знакомый человѣкъ и имѣлъ обо мнѣ выгодныя мнѣнія, а особливо видя какъ обходился со мною намѣстникъ, то принялъ меня весьма ласково и благосклонно, посадилъ подлѣ себя и сталъ говорить со мною дружелюбно и обо многомъ. Сіе было мнѣ въ особливости пріятно и болѣе потому, что дѣлалось то при г. Дуровѣ, неудостоившемъ меня далеко такой благосклонности, а сверхъ того было тогда у вицъ-губернатора и другихъ господъ много. Я дожидался тутъ долго г. Юшкова, но, не могши дождаться, подумалъ, что они проѣхали прямо къ намѣстнику, и потому поѣхалъ туда-жъ, но не нашолъ ихъ и тамъ и не зналъ, гдѣ они были. Намѣстникъ, между тѣмъ, вышелъ и поѣхалъ къ обѣдни, а я благимъ

матомъ поскакалъ къ г. Юшкову отыскивать своихъ, но и тамъ ихъ не было, а сказали мнѣ, что поѣхали они къ вицъ- губернатору. и что Петръ Николаевичъ хотѣлъ представить ему моего сына. Сіе побудило меня скакать опять благимъ матомъ въ соборъ: я надѣялся найтить ихъ тамъ, но и въ сей надеждѣ обманулся. Ненашедши ихъ и тутъ, не зналъ я куда мнѣ, по окончаніи обѣдни, ѣхать; но такъ случилось, что я сошолся тутъ съ г. Свѣчинымъ. Сей, увидѣвши меня, сталъ невѣдомо-какъ звать къ себѣ посмотрѣть, и буде можно, исправить его электрическую машину, на что я охотно и согласился. Побывавъ у него, и все, что можно было, сдѣлавъ, поѣхалъ я вмѣстѣ съ нимъ обѣдать къ намѣстнику. Тутъ, къ удовольствію моему, нашелъ я и г. Юшкова и своего сына; а какъ вскорѣ за симъ возвратился и намѣстникъ, заѣзжавшій от обѣдни куда-то въ гости, то представилъ я ему и рекомендовалъ своего сына, а потомъ присовѣтовалъ ему ѣхать обѣдать къ своему хозяину Пастухову; самъ же, отобѣдавъ у намѣстника и дождавшись какъ всѣ усѣлись играть въ карты, поѣхалъ домой, и ѣдучи мимо дома г. Верещагина, заѣхалъ къ нему; и нашедши тутъ и своего Павла, посидѣлъ у него, и потомъ возвратился съ нимъ на квартеру свою, куда переѣхалъ уже и сынъ мой. И какъ не нашли мы хозяевъ никого дома, то тутъ-то только удалось мнѣ съ нимъ часа два поговорить и распросить обо всемъ, относящемся до нашего деревенскаго дома. Наконецъ, пріѣхали наши и хозяева, и мы съ ними отъужинавъ кончили тѣмъ и сей день.

По наступленіи послѣдующаго дня, ѣздилъ я по-утру опять къ директору, но едва засталъ его дома, ибо въ сей день надобно было ему ѣхать въ казенную полату, для вступленія въ свою должность; почему и не удалось мнѣ съ нимъ ничего поговорить, а получилъ только от него приказаніе пріѣхать къ нему на вечеръ и привезть, если есть какія со мною относящіяся до волостей нашихъ бумаги. Сими не преминулъ я запастись при отъѣздѣ своемъ изъ Богородицка, такъ какъ и всегда то дѣлывалъ при вступленіи новыхъ командировъ. Итакъ, проводивъ его со двора, поѣхалъ я для нѣкоторыхъ нуждъ въ намѣстническое правленіе, а оттуда въ казенную полату, гдѣ и видѣлъ вступленіе новаго моего начальника въ свою должность. Но какъ дѣлать мнѣ тамъ было нечего, то поѣхалъ оттуда на свою квартеру и занялся весь почти день приведеніемъ въ порядокъ привезенныхъ съ собою бумагъ, для представленія оныхъ новому своему командиру, от котораго безсомнѣнно надѣялся получить от него себѣ благодарность, ибо я употребилъ все, что только можно было, къ преподанію ему обо всѣхъ, до волостей нашихъ относящихся, обстоятельствахъ наияснѣйшаго понятія. Но какъ жестоко я въ томъ и ожиданіяхъ моихъ обманулся, и какъ много послѣ жалѣлъ о томъ, что иное для угожденія ему сочинялъ, писалъ и дѣлалъ!

Пріѣхавъ къ нему, по приказанію, передъ вечеромъ, нашелъ я его одного и меня уже дожидавшагося. Онъ принялъ меня опять ни тепло, ни холодно, и при первой встрѣчѣ смутилъ уже меня своими вопросами, произносимыми хотя тихими, нескорыми, гладкими словцами, но такимъ тономъ, который мнѣ что-то очень- очень не нравился. «Что батюшка? сказалъ онъ, привезли ли вы съ собою бумаги, о которыхъ мы говорили?»—«Привезѣ», отвѣчалъ я ему и, вынувъ изъ-за пазухи цѣлую кипку оныхъ, ему вручилъ. —«Ну, посмотримъ, батюшка, и пообъяснитесь мнѣ объ нихъ.» Сказавъ сіе, пошелъ онъ отыскивать любимые свои большіе и прекрасные счеты, на которыхъ былъ онъ превеликій мастеръ все выкладывать, и усѣвшись съ ними за небольшой столик, былъ такъ грубъ, что и не посадилъ меня подлѣ себя, сказалъ: «Ну, посмотрим-ка, посмотримъ и поглядимъ, что такое?» Сими и подобными своими холодными и какъ бы презрительными словами и вопросами, при первой встрѣчѣ, такъ онъ меня расшевелилъ, что я вознегодовавъ о томъ, жалѣлъ уже, что я ему ихъ всѣ вдругъ представилъ, и еслибъ можно было, то половину-бъ изъ нихъ опять у него изъ рукъ вырвалъ и спряталъ. Но какъ сего сдѣлать было уже не можно, то принужденъ былъ, стоючи уже предъ нимъ, ему объ нихъ объясняться: «Вотъ, сказалъ я, списокъ всѣмъ находящимся въ волостяхъ селамъ и деревнямъ, съ показаніемъ сколько въ нихъ жителей, дворовъ, земли и прочихъ угодій; вотъ маленькая карточка, сдѣланная мною для васъ, для показанія положеній ихъ и разстояній от Богородицка». Онъ взялъ ее, развернулъ и началъ разсматривать; разсматривалъ долго; но вмѣсто того, чтобъ ею полюбоваться и сказать мнѣ за нее спасибо, или, по крайней мѣрѣ, изъявить хоть маленькій знак своего удовольствія; не только не сказалъ мнѣ на сіе ни одного слова, но, схватя свои фаворитки-счеты, началъ на нихъ повѣрять, точно ли такъ показаны общія суммы людей, земли и прочаго. Сіе меня такъ удивило и поразило, что я стоялъ ровно остолбенѣвши и съ нетерпѣніемъ дожидался, покуда онъ свои повѣрки кончитъ. А между тѣмъ примѣтивъ совершенное его въ географическихъ свѣдѣніяхъ невѣжество, самъ въ себѣ въ мысляхъ говорилъ: «ну, братъ, видно, что ты хватъ и дѣтина ловкій, и что-то окажешь въ себѣ далѣе, а начало что-то не обѣщаетъ ничего хорошаго.»

Кончивъ свои повѣрки и не найдя ни въ чемъ ошибки, сказалъ онъ: «Ну, батюшка, что далѣе?»—«А вотѣ», сказалъ я, развернувъ третью бумагу и пояснивъ: «списокъ всѣмъ чиновникамъ и служащимъ при разныхъ должностяхъ по волости, съ показаніемъ получаемаго ими денежнаго и хлѣбнаго жалованья, и нѣкоторыя объясненія, до нихъ относящіяся». Онъ, взявъ сію и начавъ разсматривать, изволилъ изъяснить свое удивленіе, сказавъ: «Э! э! э! сколько ажно ихъ, и какая огромная сумма денегъ и хлѣба на ихъ расходится; да кто это ихъ столько насовалъ?»

Вопросъ сей вздурилъ меня еще больше, и до того, что я съ нѣкоторымъ негодованіемъ ему на сіе сказалъ: «Такъ угодно было прежнимъ главнымъ начальникамъ, коимъ ввѣряемы были от ея величества государыни императрицы въ управленіе волости и всѣ въ нихъ распоряженія, да и собственной волѣ ея величества. Безъ ея соизволенія и апробаціи ничего не было предпринимаемо». Симъ поизумилъ и поошарашилъ я его нѣсколько; однако, онъ не преминулъ и тутъ, взявъ опять свои счеты, и на нихъ всѣ числы повѣрять, и я опять нѣсколько минутъ въ молчаніи и удивленіи его копотливости— стоять и дожидаться. Кончивши и сіе и не найдя опять ни въ чемъ никакой погрѣшности, спросилъ онъ: «Ну, что далѣе, батюшка?»—«А вотъ, сказалъ я, показаніе всѣхъ источниковъ доходовъ волостныхъ, денежныхъ и хлѣбныхъ, обыкновенныхъ и случайныхъ, и количествъ ихъ. И не давая ему времени заниматься опять своими повѣрками, схватя и развернувъ одну за другою прочія бумаги, ему говорилъ: «Вотъ показанія всѣхъ обыкновенныхъ и случайныхъ денежныхъ и хлѣбныхъ расходовъ, вотъ вѣдомость о имѣющихся теперь въ наличности разныхъ денежныхъ суммъ и хлѣбовъ въ магазинѣ, вотъ вѣдомость отдаваемымъ въ оброкъ наёмнымъ землямъ, вотъ списокъ всѣмъ строеніямъ казеннымъ, находящимся въ волостяхъ, вотъ вѣдомость о разныхъ матеріалахъ, вотъ показаніе о разныхъ по волостямъ заведеніяхъ, вотъ вѣдомость о волостномъ гошпиталѣ и обо всемъ, касающемся до онаго, и наконецъ, вотъ особенныя и нужныя для свѣдѣнія вашего о разныхъ вещахъ и обстоятельствахъ замѣчанія». Сими послѣдними надѣялся я въ особливости ему угодить, такъ какъ мнѣ то удавалось дѣлать въ разсужденіи прежде бывшихъ командировъ. Однако, къ чувствительной досадѣ моей, и въ томъ я невѣдомо-какъ обманулся: онъ не только и не подумалъ за все сіе и трудъ и услугу мою меня поблагодарить или, по крайней мѣрѣ, изъявить свое благоволеніе, но, напротивъ того, все сіе слушалъ и, принимая мои бумаги, смотрѣлъ на нихъ съ такимъ хладнокровіемъ и неуваженіемъ, что меня до безконечности удивило; и не сказавъ мнѣ ни полуслова, принялся по всѣмъ имъ рыться, копаться, повѣрять на счетахъ, во всемъ не довѣрять, во всемъ сомнѣваться и заставилъ меня больше часа смотрѣть только на себя съ прежнимъ негодованіемъ и только въ мысляхъ твердить: «Ну, хорошъ, нечего говорить, хорошъ молодецъ, подрадѣли намъ добрымъ дѣтиною; и какъ-то намъ будетъ съ тобою ладить и уживаться?» Наконецъ, дошло до того, что я стоючи даже усталъ, и видя, что онъ меня не сажаетъ, самъ уже, не говоря ни слова, взявши стулъ, подлѣ его сѣлъ, и на-силу-на-силу дождался покуда онъ свое копанье и перешариванье всѣхъ бумагъ кончилъ. Истинно продлилось сіе болѣе двухъ часовъ и кончилось тѣмъ, что онъ, вмѣсто изъявленія какого-нибудь удовольствія, мнѣ только сказалъ: «Хотѣлось бы мнѣ, батюшка, видѣть вашихъ секретарей и поговорить съ ними, пришлите-ка ихъ ко мнѣ, какъ возвратитесь въ Богородицкѣ». На сіе сказалъ я ему только: «Хорошо, и я пришлю ихѣ». И послѣ того от досады и негодованія не сталъ долѣе у него медлить, а откланявшись поѣхалъ на свою квартеру, и во всю дорогу только дивился странному и необыкновенному характеру моего новаго начальника, вперившему въ меня мысли о себѣ не очень- то выгодныя.

Я возвратился домой уже къ самому ужину и нашелъ сына своего въ разговорахъ съ умною и ласковою нашею хозяйкою и случившимся быть у нихъ г. Левшинымъ, съ которыми успѣлъ онъ уже короче познакомиться и всѣми своими поведеніями и разговорами все семейство г. Юшкова такъ очаровать, что всѣ они его искренно полюбили и хозяйка хвастала тѣмъ, что она провела весь вечеръ съ отмѣннымъ удовольствіемъ и безъ малѣйшей скуки. Они не преминули меня спросить, какъ проводилъ я свое время у своего новаго начальника и каковъ онъ мнѣ показался? Но что мнѣ было на сіе сказать? Я другаго не нашолъ сказать имъ въ отвѣтъ, что хорошъ но сказалъ сіе такимъ тономъ, что они могли догадаться, что было у меня на умѣ, и примолвили только, что и имъ уже извѣстно, что всѣ какъ-то его не очень хвалятъ и что и при самомъ вступленіи его въ должность свою по казенной полатѣ успѣлъ уже онъ вперить во всѣхъ не весьма выгодныя о себѣ мысли.

Симъ кончился сей весьма памятный для меня день, а въ послѣдующій за симъ ѣздилъ я опять по-утру къ своему начальнику, который и въ сіе утро принялъ меня ничѣмъ не лучше противъ прежняго, и не смотря на всѣ его тихія и гладкія слова, казался совсѣмъ чуждымъ всякаго и обыкновеннаго между людьми благопріятства. Онъ спрашивалъ меня, когда я отправлюсь въ Богородицкъ и, услышавъ от меня, что я, не имѣя никакого болѣе дѣла, на утріе же хочу пуститься въ обратный путь, примолвилъ, чтобы я съ нимъ еще предъ отъѣздомъ повидался. «Очень хорошо» сказалъ я и, видя его готовящагося ѣхать въ казенную полату, не сталъ долѣе медлить, но откланявшись возвратился на свою квартеру и, проводивъ въ оной все утро, поѣхалъ вмѣстѣ съ г. Хомяковымъ обѣдать къ намѣстнику, въ намѣреніи съ нимъ распрощаться. Обѣдъ былъ большой, въ продолженіи котораго намѣстница со мною много говорила; намѣстникъ также, и особливо при прощаніи послѣ обѣда; тутъ онъ взялъ меня къ себѣ въ кабинетъ и наединѣ поговорилъ много кое-о-чемъ, и прямо дружескимъ образомъ, со мною. Между прочимъ, спросилъ онъ меня, видѣл ли я своего новаго командира, былъ ли у него, и каковъ онъ мнѣ показался? «Видѣлъ и былъ не одинъ разъ ваше высокопревосходительство, сказалъ я, но что бъ о немъ сказать и какъ объ немъ посудить—истинно не знаю...» — «Не дивлюсь тому, подхватилъ намѣстникъ, самому мнѣ что-то кажется онъ мудренымъ; по словамъ его кажется онъ человѣкомъ дѣловымъ, но тихія и гладкія его словца, да. и все наружное поведеніе что-то мнѣ не весьма нравится; люди такого разбора рѣдко бываютъ добрые, и от нихъ немного добра ожидать можно. Мнѣ очень жаль, что судьба сводитъ тебя съ такимъ человѣкомъ, а не лучшимъ, и совѣтую тебѣ, какъ другъ, имѣть возможнѣйшую от него осторожность и не класть въ зубы его отнюдь пальца, тотчасъ укусить можетѣ»,—«Что дѣлать, отвѣчалъ я ему на сіе, вижу я самъ, что человѣкъ сей не на мою руку, и что мнѣ мудрено будетъ съ нимъ ладить и къ нему прикраиваться, но какъ- нибудь стараться о томъ стану».—«Желаю тебѣ въ томъ успѣха, подхватилъ намѣстникъ: однако, если будутъ тебѣ от него какія-нибудь неправильныя притязанія, то, безъ дальнихъ околичностей, дай мнѣ о томъ знать и будь увѣренъ о моемъ тебѣ наивозможнѣйшемъ покровительствѣ.»

Я поблагодарилъ его за сіе наичувствительнѣйшимъ образомъ и, распрощавшись съ нимъ, возвратился на свою квартеру, гдѣ весь остаток того дня провели мы съ хозяевами очень весело, играли, шутили, увеселялись шарадами, выдумками, электрицизмомъ и прочимъ, и совершенная довѣренность и нелицемѣрное дружество господствовало между нами.

А въ послѣдующій день, побывавъ опять у г. Дурова по-утру и раскланявшись съ нимъ, рѣшился-было въ то же утро отправиться въ путь свой, но добродушные хозяева убѣдили меня просьбою остаться у нихъ до обѣда и сотовариществомъ сына моего подарить ихъ еще на двое сутки. Итакъ, оставивъ его у нихъ, послѣ обѣда пустился во-свояси и, переночевавъ въ Дѣдиловѣ, въ послѣдующее 9 число февраля успѣлъ пріѣхать къ своимъ роднымъ почти еще къ чаю, поутру. Но симъ дозвольте мнѣ сіе слишкомъ уже увеличившееся письмо кончить и сказать вамъ, что я есмь вашъ, и проч.

(Декабря 13 дня 1813 года. Въ Дворениновѣ).

Письмо 292.

Любезный пріятель! Возвращенія моего изъ Тулы какъ родные мои, такъ и всѣ подкомандующіе дожидались съ великою нетерпѣливостью. До нихъ дошелъ уже слухъ о прибытіи новаго нашего командира въ Тулу, и всѣмъ хотѣлось объ немъ знать и слышать. И потому едва я только вошелъ въ хоромы, какъ, гляжу, бѣгутъ ко мнѣ оба мои секретаря изъ канцеляріи и заметали меня вопросами объ немъ и о томъ, каковъ онъ? «Хорошъ! хорошъ! отвѣчалъ я, послалъ намъ Богъ сахару, и какъ-то намъ съ нимъ будетъ ладить! Поѣзжайте-ка къ нему сами посмотрѣть и полюбуйтесь его тихими и гладкими словцами, но поберегите только своихъ пальцевъ и въ ротъ ему ихъ не кладите! Онъ велѣлъ васъ прислать обоихъ къ себѣ и желаетъ съ вами познакомиться». Таковая рекомендація не весьма ихъ обрадовала. Они пошли от меня повѣсивши головы и собравшись на другой же день отправились въ Тулу. Тамъ были они хотя въ сей разъ недолго, но привезли съ собою много вѣстей, такихъ же непріятныхъ, какія привезъ я къ нимъ, и подтверждали заключенія мои, что по всему ими замѣченному намъ съ сахаромъ симъ трудно будетъ ладить и къ мудреному его характеру прикраиваться.

Вскорѣ за симъ, наступила у насъ масляница. Сію провели мы въ сей годъ не такъ весело, какъ мы думали и предполагали. И достопамятнымъ въ теченіи оной было только то, что проходилъ чрезъ нашъ городъ Брянскій пѣхотный полк и тутъ у насъ дневалъ. Сей случай побудилъ всѣхъ насъ городскихъ лучшихъ людей съѣздить на поклонъ къ полковнику онаго графу Апраксину, Ѳедору Александровичу. И какъ онъ принялъ и обласкалъ всѣхъ насъ хорошо, то зятю моему Шишкову вздумалось звать его къ себѣ на квартеру въ гости, на вечеринку. Онъ и сдѣлалъ ему сіе удовольствіе и развеселившись послалъ звать свою огромную, полковую музыку, смычковую, духовую и роговую, изъ которыхъ послѣднюю случилось мнѣ еще въ первый разъ слышать. Итакъ, сей вечеръ былъ у насъ шумный и довольно веселый, а на другой день, въ самыя масляничныя заговины, пригласилъ я его къ себѣ также на вечеринку и хотѣлъ-было угостить его ужиномъ, который былъ у меня большой; однако, онъ ужинать не остался, а поѣхалъ заговляться съ своею матерью на свою квартеру. При семъ случаѣ не могъ я довольно надивиться тому, какое множество военныхъ людей употребляли тогда молодые господа полковники для увеселенія себя музыкою.

Съ наступленіемъ великаго поста, принялись мы за прежнія свои дѣла и упражненія; но первую недѣлю, по обыкновенію, говѣли и молились. Зять мой, г. Шишковъ, наскучивши жить въ городѣ, переѣхалъ въ теченіи оной жить въ свою деревню, а я около сего времени занимался наиболѣе дѣланіемъ кой-кому новыхъ электрическихъ машинъ, такихъ же, какъ была моя, толь многимъ людямъ приносящая пользу.

Но всѣми сими упражненіями не долго я занимался. По наступленіи марта мѣсяца, востребовали надобности побывать мнѣ опять въ Тулѣ, отчасти для отвоза накопившихся волостныхъ доходовъ и отдачи ихъ въ казенную полату, отчасти чтобы побывать у намѣстника и, по данному намѣстницѣ обѣщанію, полѣчить больную ея дочь, къ чему и позапасся я съ собою машиною. Итакъ, 6 марта отправился я въ сей путь чрезъ Головнино, куда завезъ своихъ домашнихъ, восхотѣвшихъ побывать въ гостяхъ у нашей Настасьи Андреевной. Въ сію бытность мою у нихъ, по общему согласію, избрано было нами мѣсто, гдѣ быть нынѣшнему ихъ дому, который тогда собирались они строить и которому планъ былъ у насъ уже прожектированъ и сдѣланъ. Отѣ нихъ поѣхалъ я въ Тулу уже одинъ и ѣхалъ въ сей разъ лѣтнею дорогою, поелику, по причинѣ начавшаго уже портиться пути, рѣкою ѣхать поопасся.

Въ Тулѣ квартировалъ я въ сей разъ у Пастухова и пробылъ не болѣе двухъ сутокъ, въ теченіи которыхъ отдалъ деньги, побывалъ у своего начальника, видѣлся съ бывшею тогда въ Тулѣ дочерью моею Елизаветою и кое-съ-кѣмъ другими, обѣдалъ у отъѣзжавшаго тогда въ Москву намѣстника, а на другой день успѣлъ и обѣщаніе свое исполнить и полѣчить дочь намѣстникову, по желанію матери ея, на машинѣ. Я пріѣзжалъ къ сей по отъѣздѣ уже намѣстника и нашолъ у ней превеликое собраніе госпожъ и дѣвицъ и, установивъ привезенную съ собою машину, электризовалъ многихъ, а наконецъ и самую больную дочь ея, страдавшую почти неизцѣлимою и такою болѣзнію, которую, по крайней мѣрѣ, надлежало очень долго электризовать прежде, нежели можно было какова успѣха надѣяться, что и причиною тому было, что я машину у нихъ оставилъ и научилъ ихъ, какъ имъ самимъ пользовать ею больную ежедневно.

Что касается до моего командира, то съ нимъ я сколько-нибудь уже пообаркался, и онъ принялъ меня попріятнѣе прежняго, и, какъ думаю, потому, что наслышался от всѣхъ мнѣ похвалы; однако, все казался онъ мнѣ весьма хитрымъ, лукавымъ, скрытнымъ и неприступнымъ человѣкомъ, но я, по крайней мѣрѣ, былъ, доволенъ тѣмъ, что въ сей разъ ничего еще не видалъ от него дурнаго.

Возвратясь въ Богородицкъ и занявшись своими дѣлами, не препроводилъ я и двухъ недѣль въ покоѣ, но 22 числа марта принужденъ былъ ѣхать опять въ Тулу, для отвоза накопившихся до 15 тысячъ волостныхъ доходовъ и доставленія командиру своему нѣсколькихъ бумагъ, сочиненныхъ по его препорученію. Сверхъ того, имѣлъ я и собственную надобность побывать въ Тулѣ, для полученія изъ дворянскаго депутатскаго собранія грамоты на свое Дворениново, каковыми тогда всѣ наши братья дворяне запасались.

Итакъ, желая воспользоваться возстановившимся у насъ опять хорошимъ зимнимъ путемъ, пустился я опять помянутаго числа въ Тулу и пріѣхалъ еще въ тотъ же день такъ рано, что успѣлъ еще кое-съ-кѣмъ повидаться, а особливо съ знакомцами своими: г. Сокольниковымъ и съ инструментнымъ мастеромъ Довихомъ, прискакавшимъ тотчасъ ко мнѣ, остановившемуся опять у Пастухова, по моему призыву. Послѣднему изъ нихъ сообщилъ я всѣ учиненныя мною вновь и касающіяся до электрическихъ машинъ выдумки и открытія; чѣмъ и былъ онъ чрезвычайно доволенъ и говорилъ, что онъ съ сего времени всѣ дѣлаемыя имъ машины будетъ снабжать таковыми приборами.

По-утру 23 числа пустился я рыскать по Тулѣ. Сперва поѣхалъ я къ директору, для представленія ему бумагъ своихъ. Сей принялся-было оныя со мной читать и, по обыкновенію своему, мудрствовать и тананакать, чѣмъ бы онъ меня опять замучилъ; но я, подъ предлогомъ отдачи въ казенную полату денегъ, от того отдѣлался и, оставивъ его одного умничать, полетѣлъ въ казенную полату, гдѣ, сбывъ съ рукъ свое бремя и дождавшись обѣденнаго времени, поѣхалъ обѣдать къ намѣстнику, возвратившемуся уже изъ Москвы. Намѣстникъ былъ мнѣ радъ, а дѣти его еще болѣе. Они потащили меня тотчасъ къ машинѣ. Я имъ оправилъ оную, научилъ какъ съ нею обходиться, электризовалъ самого намѣстника и, отобѣдавъ у него, поѣхалъ опять къ директору продолжать начатое чтеніе. Но тутъ, по счастью, заѣхалъ къ нему г. Бѣляевъ и помѣшалъ ему мудрствовать; а къ особливому счастью, онъ и самъ уже раздумалъ. Итакъ, побывъ у него немного, поѣхалъ я кое-къ-кому другимъ изъ моихъ знакомыхъ и друзей и, возвратясь на квартеру, помышлялъ-было о обратномъ пути на утріе; но намѣстникъ велѣлъ мнѣ остаться и пріѣзжать къ нему въ сей день опять обѣдать.

Итакъ, по наступленіи другова и довольно для меня памятнаго дня, расположился я утромъ послѣднія свои дѣла исправить и поѣхалъ сначала въ дворянскую думу для взятія своей грамоты. Секретаремъ въ оной былъ тогда славный нашъ законоискусник г. Григоровъ, и онъ меня отправилъ очень скоро. Отѣ него заѣхалъ я на оружейный дворъ къ г. Довиху, смотрѣлъ его машины и, взявъ от него нѣкоторыя заказанныя придѣлки, повезъ къ г. Хомякову машину, которая дѣлана была у меня для онаго. Я установилъ ему оную, какъ надобно, показалъ всѣ методы лѣченія. И какъ между тѣмъ подъѣхалъ къ нему и предсѣдатель гражданской полаты г. Свѣчинъ, то оба они и были въ сей разъ моими учениками и слушали съ великимъ вниманіемъ все, что я имъ о разныхъ методахъ электризованія разсказывалъ. Тутъ г. Свѣчинъ сталъ просить меня заѣхать къ нему для жены его; на что я и согласился. Та, съ дѣтьми, рады мнѣ были и Богъ знаетъ какъ. Я имъ сдѣлалъ щоточку и далъ наставленія какъ имъ себя лѣчить своею машиною.

Между тѣмъ, какъ я съ ними тутъ симъ дѣломъ занимался, скакалъ по городу и вездѣ искалъ меня ординарецъ намѣстниковъ съ приказаніемъ, чтобъ я къ нему въ десятомъ часу пріѣхалъ. Но какъ ординарецъ не зналъ, гдѣ меня найти, то проѣздилъ онъ до самаго одинадцатаго часа и на-силу меня сыскалъ, и тогда, не зная за чѣмъ меня такъ рано намѣстникъ спрашивалъ, не сталъ я долѣе медлить ни минуты, а поѣхалъ прямо къ нему. Ему тотчасъ доложили и ввели меня къ нему въ кабинетъ. Онъ сказалъ мнѣ, что посылалъ за мною для того, что хотѣлось ему, чтобъ я, вмѣстѣ съ нимъ, отслушалъ въ домовой его церкви обѣдню; но я не поспѣлъ. Я сказалъ тому причину. Послѣ чего сказалъ онъ мнѣ, что онъ вспомнилъ еще дать мнѣ одну книгу для прочтенія революціонный альманахъ, и сталъ со мною говорить о книгахъ, политическихъ происшествіяхъ и читалъ самъ листовъ 20 изъ Архенгольцовой «Минервы», которую онъ получалъ. Между тѣмъ для угощенія меня велѣлъ нарочно приготовить и подать шоколатъ и тѣмъ изъявилъ особенное свое ко мнѣ, благоволеніе. Потомъ пошли мы съ нимъ электризоваться, куда вышла къ намъ и жена его Катерина Ивановна. Полѣчившись, пошелъ онъ приниматься за дѣла, а мнѣ приказалъ пріѣзжать къ себѣ къ обѣду. Намѣстница подтвердила также, чтобъ я неотмѣнно пріѣзжалъ. И какъ до обѣда было еще долго, то поѣхалъ я между тѣмъ въ ряды исправлять нѣкоторыя для себя покупки и заѣхалъ оттуда къ Довиху дожидаться времени обѣда. И какъ пришло время, то пошолъ къ намѣстнику. У него было довольно гостей и столъ былъ довольно большой. Потомъ электризовалъ я при всѣхъ намѣстника, и о машинѣ было множество разговоровъ. Послѣ обѣда пробылъ я уже недолго у намѣстника, но, распрощавшись съ нимъ, поѣхалъ опять рыскать по городу, заѢхалъ, къ Варварѣ Аѳанасьевной, къ сей почтенія и любви достойной боярыни. Посидѣлъ у ней, заѣхалъ къ г-жѣ Верещагиной и еще кое-къ-кому, наконецъ, возвратился на квартеру, а на утріе, въ день праздника Благовѣщенья, пустился въ обратный путь и поспѣлъ по прекрасной дорогѣ въ Богородицкъ почти къ обѣду.

Между тѣмъ, какъ я симъ образомъ ѣздилъ въ Тулу и тѣмъ въ безпрерывномъ почти былъ удовольствіи, домашніе мои находились въ слезахъ по причинѣ жалкой и плачевной сцены, случившейся въ отсутствіе мое въ Богородицкѣ. Пріѣхалъ къ нашему лѣкарю лѣчиться молодой зять пріятеля моего Стратона Ивановича Сахарова, Иванъ Григорьевичъ Нестеровъ, милый, любезный, умный и почтенія достойный молодой человѣкъ. И какъ все ихъ семейство было къ намъ дружелюбно, то и отвели ему съ женою его квартеру въ порожнемъ городскомъ домѣ моего зятя Шишкова. Но что-жъ? Не успѣли они тутъ обострожиться, какъ онъ скоропостижно умеръ и оставилъ по себѣ молодую жену вдовую. И домашніе мои принуждены были войтить въ хлопоты по сему дѣлу, которымъ всѣмъ очень жаль было сего добраго и слишкомъ еще рано умершаго человѣка.

На другой день пріѣзда моего имѣлъ я особенный и пріятный сюрпризъ. Въ сей воскресный день надлежало намъ всѣмъ ѣхать въ Ламки, для празднованія тамъ на утріе дня рожденія старшей нашей дочери Елизаветы. Какъ въ сей день обыкновенно прихаживала почта, то хотѣлось мнѣ не прежде въ сей недальній путь отправиться, какъ дождавшись оной. Но она какъ-то такъ позамѣшкалась, что мы, сколько оной ни дожидались, но не могли дождаться и поѣхали въ сей путь ее не дождавшись. ѣдучи мимо магистрата, велѣлъ я своему возочку остановиться и человѣку забѣжать спросить, не пришла ли почта. А онъ и вынесъ всѣ полученные на мое имя письма и пакеты. Схватя оные и приказавъ кучеру догонять моихъ домашнихъ, началъ я дорогою пакеты распечатывать и разсматривать. И какъ же удивился и обрадовался, нашедъ въ одномъ присланномъ ко мнѣ изъ Петербурга печатный и прекрасивый дипломъ себѣ от Лейпцигскаго Экономическаго Общества на избраніе меня въ члены того Общества. Другъ мой, Андрей Андреевичъ Нартовъ смастерилъ сіе дѣло и доставилъ мнѣ сію хотя пустую, но такую почесть, которая надѣлала много грома.

Облеченный сею новою, хотя ничтожною почестью, пріѣхалъ я въ Ламки и сдѣлалъ дипломомъ своимъ такой же пріятный сюрпризъ какъ всѣмъ моимъ роднимъ, такъ и гостямъ, съѣхавшимся въ сей день къ зятю моему на ночь. Всѣ начали меня съ симъ новымъ достоинствомъ поздравлять, а я, смѣючись всему тому, въ умѣ своемъ ихъ отблагодаривать. По отпразднованіи сего праздника, возвратились мы въ свое мѣсто. И во всѣ остальные дни марта мѣсяца и даже всего великаго поста не случилось съ нами ничего особливаго, кромѣ того, что около сего времени началась у насъ половодь, наводившая мнѣ въ разсужденіи трудовъ всегда большія хлопоты, заботы и безпокойства, но въ сей годъ прошла она съ миромъ. Постъ окончился у насъ 8 апрѣля и день Пасхи былъ у насъ хотя пасмурный, холодный и непріятный, но я въ нѣдрахъ своего многочисленнаго семейства и вмѣстѣ съ обоими моими зятьями провелъ его довольно весело и съ удовольствіемъ отмѣннымъ; а втеченіе святой недѣли могли мы въ нѣкоторые дни выходить уже и въ сады свои впервыя для прогулки. Впрочемъ, памятна мнѣ была сія Святая недѣля особливымъ несчастнымъ происшествіемъ, случившимся въ продолженіи оной. Двое солдатъ изъ моей команды, и оба солдата исправные и хорошаго поведенія, сперва поразмолвили, а потомъ поразсорились такъ за что-то между собою, что схватились драться и одному изъ нихъ случилось такъ неловко ударить другого, что онъ въ ту же минуту испустилъ духъ свой и отправился на тотъ свѣтъ. Я, любя за исправность ихъ обоихъ, сожалѣлъ невѣдомо-какъ о томъ и о другомъ; ибо какъ и оставшагося въ-живыхъ долженъ былъ тотчасъ отдать подъ сужденіе по законамъ, то лишился вдругъ двухъ, при многихъ случаяхъ мнѣ помощниковъ. Наступившую за симъ Ѳомину недѣлю провели мы въ ежедневномъ, хотя тщетномъ ожиданіи пріѣзда къ намъ въ Богородицкъ намѣстника, о которомъ прошелъ у насъ от многихъ слухъ, что онъ къ намъ будетъ, для ѣзды со псовою охотою по волостнымъ полямъ нашимъ. Какъ много ни любилъ и ни почиталъ я сего умнаго и почтенія достойнаго нашего вельможи, но не могъ никогда довольно надивиться, что онъ, при всѣхъ своихъ добрыхъ качествахъ и совершенствахъ, подверженъ былъ сей слабости и псовую охоту любилъ непомѣрно. Онъ признавался мнѣ самъ въ томъ и при свиданіяхъ моихъ съ нимъ не однажды проговаривалъ мнѣ, что ему хочется у насъ въ волостяхъ побывать и поѣздить по полянамъ нашимъ съ собаками, а побывавъ, не однажды и просилъ меня, чтобъ я приказалъ поберечь поля наши от постороннихъ охотниковъ; что я ему охотно и обѣщалъ, да и, дѣйствительно, всѣмъ мужикамъ накрѣпко подтвердилъ, чтобъ никого со псовою охотою въ поля наши не пускали. Но въ сей разъ удивлялся я, что онъ хотѣлъ къ намъ пріѣхать, не давъ напередъ мнѣ знать о томъ; но онъ сего никакъ и не сдѣлалъ, но напротивъ того, былъ такъ учтивъ и снисходителенъ, что ко мнѣ не прежде, какъ послѣ долговременнаго и тщетнаго ожиданія, отписалъ съ ласковѣйшимъ вопрошаніемъ меня, когда-бъ ему къ намъ пріѣхать? Сіе письмо получилъ я от него уже въ послѣднихъ числахъ мѣсяца апрѣля, и легко можно заключить, что мнѣ не иное что можно было на оное въ отвѣтъ сказать, что зависитъ то от его воли, а мы всегда будемъ ему рады.

В продолженіе сего тщетнаго и недѣли двѣ сряду продолжавшагося пустаго ожиданія чуть-было мы не лишились малютки моего внука, сына моей старшей дочери. Онъ воспитывался у насъ въ домѣ, и около сего времени такъ былъ болѣнъ и от кашля и другой немощи такъ весь изошолъ, что мы всѣ не имѣли уже къ продолженію жизни его ни малѣйшей надежды и почитали его потеряннымъ. Но кому судьба Господня назначаетъ жить и быть сочленомъ человѣческаго живущаго общества, тотъ будетъ живъ, не смотря на всѣ болѣзни и опасности, а кто къ тому съ малолѣтства судьбою не назначается, того какъ ни береги, такъ не убережешь. Истина сія и подтвердилась въ примѣрѣ моего внука, и сколько жизнь его съ малолѣтства ни была ненадежна, но онъ живъ и по сіе время, и служа въ кирасирскихъ полкахъ уже давно офицеромъ, беретъ соучастіе въ славѣ, пріобрѣтенной во всемъ свѣтѣ въ нынѣшней войнѣ нашими войсками, и украшается знакомъ отличія за свою храбрость и неустрашимость.

Другое, также не мало настращавшее насъ впродолженіе сего времени происшествіе, состояло въ томъ, что въ одной волостной и подлѣ самаго города находившейся деревнѣ от бывшей на Ѳоминой еще недѣлѣ у насъ престрашной грозы сгорѣло два двора. И какъ вѣтеръ былъ на насъ, то мы того и смотрѣли, чтобъ у насъ въ слободѣ от галок не загорѣлось; однако, и сія опасность прошла благополучно.

Въ — третьихъ, достопамятно, что мы в теченіе сего времени ѣздили всѣ къ новому моему зятю Воронцову въ деревню, и во время сего пребыванія у него, продолжавшагося нѣсколько дней сряду, положили основаніе нынѣшнему регулярству въ его прекрасномъ садикѣ, бывшемъ до того времени въ запустѣніи. Сія ѣзда служила намъ всѣмъ вмѣсто доброй прогулки, и мы довольно тамъ навеселились.

Наконецъ, достопамятно, что въ послѣднихъ числахъ апрѣля мѣсяца была у насъ такая жаркая погода, какая не бываетъ иногда и посреди лѣта, словомъ, жаръ по термометру простирался от 27 до 30 градусовъ, и мы не знали куда от него дѣваться.

Что касается до мѣсяца мая, то уже нѣсколько лѣтъ не препровождали мы перваго числа онаго такъ весело, какъ въ сей годъ. Погода случилась въ оное не только хорошая, но самая жаркая. Всѣ деревья спѣшили уже развертываться и въ садахъ хоть не было еще тѣней, но пріятностей множество. Мы препроводили все послѣ- обѣденное время сего дня со всѣми бывшими у меня родными и другими гостями въ саду, пили тамъ чай и утѣшались духовою, играющею въ немъ музыкою, и между собою смѣхами, шутками и разными разговорами, и тѣмъ власно—какъ встрѣтили новообновлявшуюся натуру.

О пріѣздѣ къ намъ намѣстника достовѣрное извѣстіе получилъ я не прежде, какъ 5 числа сего мѣсяца. Но какъ хотѣлъ онъ къ намъ прибыть около десятаго, то и имѣлъ я довольно времени къ пріуготовленію всего нужнаго для пріема и угощенія такого знаменитаго гостя и не упустилъ ничего, что только можно было учинить въ садахъ, въ сіе еще тогда раннее вешнее время. Но едва я только принялся за сіи пріуготовленія, какъ получилъ от директора новаго моего командира письмо съ увѣдомленіемъ, что онъ къ намъ скоро будетъ. А не успѣлъ я сего письма почти прочесть и собраться о томъ съ мыслями, какъ прибѣжали мнѣ сказать, что онъ уже ѣдетъ. Господи! какъ я тогда симъ извѣстіемъ смутился и перетревожился. Я находился въ самое то время въ церкви у обѣдни. И какъ для пріема его не было у меня сдѣлано никакихъ еще приготовленій, то благимъ матомъ побѣжалъ я скорѣй домой, чтобъ успѣть что-нибудь сдѣлать и приготовить ему мѣсто для пребыванія. Но, по счастью, ѣхалъ онъ тогда только проѣздомъ чрезъ Богородицкъ, въ сотовариществѣ нѣкакого статскаго совѣтника г. Свербеева, его пріятеля. Оба они ѣхали за чѣмъ-то въ Орелъ и заѣхали ко мнѣ въ домъ только для перемѣны и отдохновенія лошадей, и на короткое время. Итакъ, я напоилъ ихъ чаемъ, поводилъ по своимъ садамъ и угостилъ ихъ потомъ у себя обѣдомъ, а послѣ обѣда они тотчасъ и поѣхали. Я не преминулъ при семъ случаѣ у начальника своего кое-о-чемъ спрашивать и кое на что требовать мудрой его резолюціи, но не могъ ни на что добиться от него толку; и можно было сказать, что былъ онъ человѣкъ странный и непровѣданный, и обстоятельства наши были до того по многимъ отношешеніямъ худы, а тогда казалось, что сдѣлались еще худшими. Всякая копѣйка была у насъ съ нимъ прибита алтыннымъ гвоздемъ, а всякое зерно хлѣба четверикомъ, и мы всѣ даже хохотали между собою, слыша его нѣкоторыя резолюціи. Словомъ, человѣкъ сей былъ такого свойства и характера, что всякаго отторгалъ от любви и искренняго почтенія къ себѣ и во всякаго вперялъ не весьма выгодныя о себѣ мнѣнія.

Дни чрезъ два послѣ отъѣзда сихъ гостей появились у насъ уже и псовыя охоты нѣкоторыхъ господъ тульскихъ, и на Николинъ день узнали мы, что пришла и намѣстническая охота въ Дѣдиловъ, и что самъ онъ въ слѣдующій день будетъ. Мы вмѣстѣ съ Бобриковскимъ управителемъ, братомъ г. Верещагина, разсудили выѣхать на встрѣчу къ нему въ пограничную волостную деревню Крутое, гдѣ мы его и встрѣтили. Съ нимъ ѣхалъ вицъ-губернаторъ, да сынъ его, да г. Хомяковъ, Михаилъ Васильевичъ, а въ другихъ экипажахъ господа Мансуровы и Ивашкинъ, всѣ — страстные охотники до звѣриной ловли. Я препроводилъ ихъ прямо во дворецъ, гдѣ приготовленъ былъ уже для нихъ обѣденный столъ и угостилъ ихъ онымъ; а послѣ обѣда вздумали они съѣздить въ ближнія мѣста и позабавиться вечернимъ полемъ; но оное было для нихъ какъ-то неудачно: они не нашли почти ничего и возвратились съ пустыми почти руками. И весь вечеръ проговорили ни о чемъ другомъ, какъ только о собакахъ; однако, все шло своимъ чередомъ и было тихо, смирно и хорошо.

Въ слѣдующій день въ совѣтѣ господъ охотниковъ предположено было взять утреннее поле въ окрестностяхъ городскихъ, а послѣ обѣда ѣхать въ Малевку и въ Папортки и тамъ ночевать. Но планъ сей не состоялся. Пошелъ пресильный дождь исогналъ ихъ скоро съ поля. И какъ они и въ сей день въ окрестностяхъ городскихъ зайцевъ не нашли, то и отдумали забиваться въ даль, а положили, пробывъ сей день у насъ въ Богородицкѣ, на утріе пуститься полями въ обратный путь, въ Тулу, и взять утреннее поле въ окрестностяхъ деревни Велининой и заѣхать обѣдать къ зятю моему Шишкову, въ Ламки. А въ сей день угощалъ я всѣхъ ихъ у себя въ домѣ обѣденнымъ столомъ, а послѣ обѣда намѣстникъ читалъ газеты и гулялъ по садамъ нашимъ; ужиналъ же во дворцѣ. Во все продолженіе сего времени, разговаривалъ онъ много со мною о разныхъ матеріяхъ, былъ веселъ и хорошъ, и все шло у насъ порядочно и такъ, что я не имѣлъ от гостей сихъ ни малѣйшаго почти безпокойства и ими ни мало не скучалъ. Сообразно съ помянутымъ предположеніемъ, всѣ господа охотники, вмѣстѣ съ намѣстникомъ, верхами и пустились въ путь, въ сторону къ Тулѣ. А мы съ сыномъ его, Николаемъ Евгеніевичемъ и М. В. Хомяковымъ, оставшись въ Богородицкѣ и проводивъ тутъ утро, поѣхали прямо съ ними въ Ламки, гдѣ хозяинъ съ приготовленнымъ обѣдомъ уже гостей и дожидался и, будучи особливымъ охотникомъ до пировъ и угощеній, постарался и въ сей разъ упочивовать (sic) и угостить намѣстника такъ, что онъ былъ очень имъ доволенъ. Но послѣ обѣда не сталъ онъ долго медлить, а отправился въ обратный путь свой въ Тулу. Мы же съ прочими, случившимися тогда у зятя моего гостями, остались въ Ламкахъ и провели достальное время сего дня весело и не прежде, какъ къ вечеру послѣдующаго дня возвратились въ Богородицкъ.

Едва мы симъ образомъ сбыли съ рукъ своихъ сего знаменитаго, но пріятнаго для меня гостя, какъ чрезъ день послѣ того принуждены были угащивать у себя другаго такого же знаменитаго и равно мнѣ пріятнаго гостя. Былъ то знакомецъ мой, и въ тогдашнее время важный генералъ- поручик Андрей Яковлевичъ Леванидовъ, проѣзжавшій тогда въ Украйну, для формированія тамъ, по препорученію от императрицы, новаго какого-то корпуса. Онъ, остановившись у насъ въ городѣ и полюбивъ меня въ прежній свой проѣздъ, прибѣжалъ ко мнѣ съ квартеры своей пѣшкомъ и прежде нежели мы о пріѣздѣ его услышали. Мы только что встали тогда изъ-за стола, и какъ онъ еще не обѣдалъ, то, по дружбѣ своей, сказалъ мнѣ безъ всякихъ церемоніаловъ, чтобъ я его чѣмъ-нибудь и безъ всякихъ дальнихъ сборовъ накормилъ. Итакъ, ну- ка мы скорѣе собирать ему опять на столъ, прибавлять кое-что къ прежнимъ кушаньямъ и его поить и кормить, а онъ насъ утѣшать своими умными, ласковыми и дружескими разговорами, между которыми, бывши угощеніемъ моимъ очень доволенъ и полюбя также моего сына, вздумалъ предлагать намъ, не согласимся ли мы отпустить его въ военную службу и препоручить собственно ему, обѣщая принять и помѣстить его въ свой новоформируемый корпусъ и доставить ему въ непродолжительномъ времени штабской чинъ. Симъ неожидаемымъ предложеніемъ онъ всѣхъ насъ такъ смутилъ и озадачилъ, что мы долго не знали, что ему на сіе сказать въ отвѣтъ, но, поблагодагоривъ его за сіе, просили дать намъ сколько-нибудь времени о томъ подумать и посообразиться своими обстоятельствами.

На что онъ охотно и согласился и поѣхалъ от насъ съ тѣмъ, чтобъ мы, какъ скоро на то рѣшимся, присылали-бъ его немедля прямо къ нему въ Украйну, а онъ беретъ на себя имѣть попеченіе объ немъ, какъ о своемъ сынѣ.

По отъѣздѣ его, было у насъ общее совѣщаніе о семъ предметѣ: всѣмъ намъ и хотѣлось того, и нѣтъ. Съ одной стороны предложеніе сіе насъ льстило, а съ другой—слабое здоровье сына моего удерживало насъ от того, чтобъ позволить ему вступить въ многотрудную, военную службу и въ оной дослуживаться до чиновъ. Былъ онъ у насъ одинъ, и потому такъ для насъ драгоцѣненъ, что мы и подумать бы страшились, чтобъ не только отлучить его от себя въ даль и на долгое, можетъ быть, время, но и подвергнуть всѣмъ опасностямъ, съ военною службою сопряженнымъ. Сверхъ того, не имѣлъ онъ по свойствамъ и характеру своему ни малѣйшихъ къ военной службѣ способностей и самой даже наклонности. Но какъ, будучи въ такихъ еще молодыхъ лѣтахъ, нельзя ему было и остаться безъ всякаго служенія и празднымъ, то всѣ наиболѣе и полагали мы, чтобъ постараться достать ему какое-нибудь сообразное съ чиномъ его мѣсто по штатской службѣ, а на семъ мы наконецъ и остановились.

Но симъ дозвольте мнѣ сіе письмо и кончить и сказать вамъ, что я есмь вашъ и проч.

(Декабря 17 дня 1813 года, въ Дворениновѣ).

Письмо 293.

Любезный пріятель! Не успѣло пройтить однихъ сутокъ послѣ отъѣзда от насъ господина Леванидова, какъ собрался я ѣхать опять въ Тулу. Побужденіемъ къ сей новой поѣздкѣ было, во-первыхъ, то, что директоръ, при проѣздѣ своемъ, приказывалъ мнѣ, чтобъ я къ возвращенію его изъ Орла въ Тулу привезъ опять всѣ находившіяся у насъ въ сборѣ волостныя деньги и съ ними вмѣстѣ привезъ бы съ собою и слѣдуемое ему жалованье, и во-вторыхъ, что и намѣстникъ, при отъѣздѣ своемъ въ Тулу, проговаривалъ мнѣ, не пріѣду ли я къ Вознесеньеву дню къ нимъ въ Тулу попраздновать съ ними вмѣстѣ сей праздникъ и повеселиться въ редутѣ, который у нихъ въ сей день будетъ? И какъ я на сіе ему сказалъ, что не знаю, можно ли мнѣ будетъ, то подхватилъ онъ, самымъ дружескимъ образомъ сказавъ: «пожалоста, пріѣзжай, мой другъ, ежели тебѣ будетъ можно, мы тебѣ будемъ рады; да возьми съ собою и своего сына, пускай повеселится и онъ!» При таковомъ приглашеніи не оставалось мнѣ инаго, какъ сказать: «хорошо, ваше высокопревосходительство, я не премину постараться исполнить къ сему времени все, что приказано мнѣ от г. директора». — «А что такое онъ приказалъ тебѣ?» спросилъ намѣстникъ. — «Чтобы я привезъ всѣ наличныя волостныя деньги». — «Ну! такъ вотъ и къ стати это будетъ, подхватилъ онъ, итакъ, надѣюсь, я скоро опять съ тобой увидѣться». Съ сими словами онъ тогда от насъ и поѣхалъ, а все сіе и побудило меня дѣйствительно поспѣшить сборомъ достальныхъ доходовъ и приготовленіемъ казны къ отвозу.

Итакъ, наканунѣ Вознесеньева дня собравшись, и поѣхали мы съ сыномъ въ новоотдѣланной и прекрасной кибиточкѣ въ Тулу. И какъ по тогдашней засухѣ дорога была очень сей ѣздѣ способная, то въ тотъ же день и довольно еще рано пріѣхали въ Тулу и остановились на прежней и обыкновенной своей квартерѣ у Пастухова. По наступленіи Вознесеньева дня, перетревожились- было мы оба съ сыномъ, услышавъ от нашего кучера, что карета наша, остававшаяся всегда на дворѣ у Пастухова, въ ходу своемъ имѣла столько поврежденій, что намъ не можно никакъ на ней со двора ѣхать. «Ахъ, батюшки мои! сказалъ я, невѣдомо — какъ возгоревавшись: на чемъ же намъ ѣхать»? А ѣхать необходимо и рано со двора было надобно. Но добрый и услужливый нашъ хозяинъ не успѣлъ услышать о нашемъ гореваніи, какъ, вбѣжавши къ намъ, сказалъ: «пожалуйте, о каретѣ не безпокойтесь, чрезъ полчаса всѣ поврежденія будутъ исправлены; я заставилъ уже всѣхъ своихъ кузнецовъ и мастеровыхъ ее чинитъ, и вы не успѣете еще одѣться, какъ она будетъ уже готова!» Симъ утѣшилъ онъ насъ чрезвычайно. И какъ она и дѣйствительно чрезъ полчаса была исправлена, то, сѣвши въ нее, и полетѣли мы сперва — было къ директору, но, узнавъ съ неудовольствіемъ, что онъ изъ Орла еще не возвращался, проѣхали мы къ вицъ-губернатору и, поздравивъ его съ праздникомъ, полетѣли къ намѣстнику. Сей въ сіе утро никого къ себѣ не принималъ, но, узнавъ о нашемъ пріѣздѣ, велѣлъ намъ сказать, чтобы мы пріѣзжали къ нему обѣдать. Услышавъ сіе, стали мы съ сыномъ совѣщаться о томъ и между тѣмъ ѣхать; но едва только стали садиться въ карету, какъ прибѣжали от намѣстника насъ ворочать и звать насъ къ нему въ кабинетъ. Тутъ принялъ онъ насъ очень ласково, изъявлялъ удовольствіе свое о томъ, что мы пріѣхали, разговаривалъ очень много со мною и пригласилъ насъ потомъ иттить вмѣстѣ съ нимъ въ домовую его церковь къ обѣдни, въ которой, кромѣ насъ и его семейства, никого не было. По отслушаніи обѣдни, узнавъ, что между тѣмъ возвратился и директоръ нашъ изъ Орла, поѣхали мы къ нему, но его не застали дома; проѣхали къ Верещагину и у него просидѣли до самаго обѣда, который обыкновенно бывалъ у намѣстника не рано. Тутъ съ удивленіемъ услышалъ я от Верещагина, что директоръ нашъ на меня очень сердится за то, для чего сказалъ я намѣстнику о требуемомъ имъ жалованьѣ, которое ему ни то слѣдуетъ, ни то еще нѣтъ; ибо прежніе директоры получали оное от волости по особенному предписанію от прежняго намѣстника, а вѣразсужденіи его не было еще ни от кого и никакого предписанія. Удивился я, сіе услышавъ, и воскликнулъ: «Господи помилуй! да съ чего онъ это взялъ, что я намѣстнику о томъ сказывалъ. Жалованье сіе, хотя дѣйствительно наводитъ на меня сумнѣніе и опасеніе, но у меня и на умѣ не было сказывать о томъ намѣстнику, а я сказалъ только, что мнѣ велѣно привезть казенныя деньги, которыя я и привезѣ».— «Со всѣмъ тѣмъ, подхватилъ г. Верещагинъ, намѣстникъ о семъ жалованьѣ и о самомъ твоемъ сумнительствѣ знаетъ и при мнѣ нѣкоторымъ изъ здѣшнихъ изъявлялъ удивленіе свое о томъ, что директоръ самъ собою отваживается требовать себѣ сего жалованья, составляющаго немалую сумму, и приговаривалъ при томъ, что не думаетъ онъ, чтобъ ты отпустилъ ему оное, не истребовавъ от него, по крайней мѣрѣ, себѣ о доставленіи онаго къ нему ордера; что совѣтовалъ бы и вамъ, ибо дѣло щекотливое». Я поблагодарилъ г. Верещагина за сей совѣтъ и предвареніе и, поѣхавши от него къ намѣстнику обѣдать, во всю дорогу продумалъ о томъ, какъ бы мнѣ смастерить симъ дѣломъ и какъ укротить на себя и невинный гнѣвъ г. директора, такъ и обезпечить себя полученіемъ от него о семъ жалованьѣ ордера. Обѣдъ у намѣстника въ сей день былъ многолюдный, а послѣ обѣда удивилъ онъ меня приглашеніемъ меня въ тотъ же день послѣ редута и на ужинъ. Я не понималъ, что бъ это значило, но удивился еще болѣе, какъ, возвратясь на квартеру свою, узналъ я от хозяина своего, что у него въ сей день будетъ сговоръ старшей дочери его въ замужество за нашего вицъ-губернатора князя Оболенскаго. «Ахъ, батюшка мой! воскликнулъ я, сіе услышавъ, какъ же мнѣ быть, никто еще не сказалъ, и я не зналъ и не вѣдалъ, надобно же намъ посему одѣться сколько можно получше». Итакъ, ну-ка мы съ сыномъ одѣваться и убираться и спѣшить тѣмъ, чтобъ намъ успѣть поранѣе пріѣхать въ редутъ. Тутъ нашли мы все тульское городское дворянство въ собраніи и съ любопытствомъ дожидавшееся уже пріѣзда намѣстника съ нареченнымъ его зятемъ и невѣстою. А чрезъ нѣсколько минутъ сіе и воспослѣдовало. Вдругъ разстворились двери, загремѣла музыка и, при звукѣ трубъ и литавръ, вошелъ въ залу собранія намѣстникъ, ведущій за руку свою жену, а за нимъ новонареченный его зять, ведущій за руку невѣсту. Вшествіе сіе было прямо пышное и великолѣпное и все собраніе обратилось къ нимъ съ своими поздравленіями. А не успѣло нѣсколько минутъ пройти, какъ и начался большой польскій танецъ, въ которомъ всѣ почти до единаго изъ бывшихъ тогда въ редутѣ воспріяли участіе. Самого меня подхватила госпожа Юшкова, и я принужденъ былъ какъ съ, нею, такъ и со многими другими протанцовать весь вечеръ. Сынъ же мой затанцовался въ-прахъ и можно сказать, что редутъ въ сей день былъ прямо веселый.

Пробывъ въ ономъ часа три и оставивъ прочихъ продолжать веселиться танцами, поѣхали мы къ намѣстнику ужинать. Къ оному приглашены были только лучшіе люди. И какъ въ числѣ оныхъ находился и я, то многіе, а особливо директоръ нашъ, удивились, что и мнѣ тѣмъ оказана от намѣстника особенная честь, а признаться надобно, что и самому мнѣ было сіе лестно, и я тѣмъ нѣсколько кичился, и день сей почиталъ въ особливости для себя достопамятнымъ и хорошимъ.

На утріе обратилась вся Тула съ поздравленіями къ намѣстнику и къ вицъ- губернатору, а я, не имѣя уже въ томъ нужды, поелику мы уже предъ пышнымъ и великолѣпнымъ ужиномъ наканунѣ того дня имѣли случай осыпать все семейство намѣстниково усерднѣйшими нашими поздравленіями, поѣхалъ къ собственному своему намѣстнику, то есть къ директору, и все утро проводилъ съ нимъ въ тананаканьяхъ по своимъ дѣламъ, пустымъ и ничего незначущимъ, и наскучилъ даже его каляканьемъ. Онъ принялъ меня съ примѣтнымъ на меня гнѣвомъ и неудовольствіемъ, и мнѣ великаго труда стоило увѣрить его, что не я доносилъ о его жалованьѣ намѣстнику и что самъ не могу довольно надивиться, почему намѣстникъ о томъ узналъ. Но какъ бы то ни было, но мнѣ удалось укротить его гнѣвъ на себя и подбиться опять къ нему въ благосклонность. Помогло много къ тому то, что я, примѣтивъ тайную алчность его къ интересу и господствующее въ немъ весьма въ сильномъ градусѣ, хотя очень скрытое корыстолюбіе—настроилъ сообразно съ симъ вѣтромъ и свои паруса и самъ ему искуснымъ образомъ преподавалъ мысль, какъ ему, безъ всякаго опасенія, въ семъ случаѣ поступить и жалованьемъ от насъ безъ всякой оглядки воспользоваться можно. «Я не знаю, говорилъ я, чего вы, Сергѣй Алексѣевичъ, опасаетесь, или находите сомнѣніе. Вамъ стоитъ только пожаловать мнѣ о присылкѣ сего жалованья повелительной ордеръ и съ онымъ сослаться на прежнихъ директоровъ и повелѣнія объ нихъ, какъ тѣмъ и дѣло все рѣшится и никакихъ оглядковъи непріятныхъ послѣдствій опасаться не можно. Сверхъ того, за что же вамъ безъ всякой награды за насъ хлопотать и надъ распоряженіями трудиться. Сама императрица того никакъ на васъ не взыщетъ, хоть бы то до самой до нее дошло; но сему быть никакъ не можетѣ». Сими и подобными сему словами я такъ его убаялъ и въ благосклонность къ себѣ преклонилъ, что онъ разчливился и унялъ меня у себя обѣдать и я просидѣлъ у него почти до вечера, а передъ наступленіемъ онаго поѣхалъ я отыскивать своего сына къ г. Юшкову, но не нашелъ его тамъ, а, услышавъ что онъ находился въ училищѣ, поѣхалъ туда, гдѣ нашолъ его гулявшаго съ г. Покровскимъ въ саду; зашолъ вмѣстѣ съ нимъ къ угощавшему его у себя г. Покровскому, съ которымъ у обоихъ у насъ сведена была уже тѣсная дружба. У него просидѣли мы до самой ночи, занимаясь въ умныхъ разговорахъ, а ужинали и ночевали на своей квартерѣ.

По-утру въ наступившій послѣ сего день ѣздилъ я опять къ директору и, добившись от него толку о деньгахъ, поѣхалъ я съ нимъ въ казенную полату и тамъ оныя отдалъ. Обѣдалъ же я въ сей день вмѣстѣ съ сыномъ у г. Юшкова. Домъ сей былъ тогда для обоихъ насъ лучшимъ и наипріятнѣйшимъ во всей Тулѣ. Послѣ обѣда же поѣхалъ я къ намѣстнику, но его не видалъ, а услышавъ, что онъ хочетъ ѣхать гулять въ саду у хозяина моего Пастухова, согласился съ сыномъ его и нѣсколькими другими господами иттить туда пѣшкомъ напередъ и тамъ намѣстника дожидаться. Но все наше ожиданіе было тщетное, ждали, ждали, и бѣдняк-хозяинъ приготовился- было принимать и угощать у себя намѣстника, но онъ за чѣмъ-то не бывалъ. При разставаніи сынъ намѣстниковъ, услышавъ, что мы въ послѣдующій день съ утра хотѣли пуститься въ обратный путь, убѣдилъ насъ просьбою, чтобъ остаться еще на день въ Тулѣ и побывать въ тотъ же день у нихъ въ театрѣ тульскомъ. Кромѣ сего, и самому мнѣ нужно было еще видѣться съ директоромъ, да и съ намѣстникомъ, какъ я еще не раскланялся, то было сіе и к стати. Такимъ образомъ расположившись провесть и воскресенье въ Тулѣ, рыскали мы съ сыномъ въ оной по всему городу. Сперва поѣхали къ намѣстнику. Но какъ онъ въ сіе утро никого у себя не принималъ, а велѣлъ намъ пріѣзжать къ себѣ обѣдать, то, зашедши въ комнаты къ сыну его и посидѣвши у него, поѣхали мы къ вицъ-губернатору и пробыли у него долго. Отѣ него же пріѣхали къ Юшкову и, распрощавшись съ нимъ и со всѣмъ его любезнымъ семействомъ, поѣхали къ намѣстнику обѣдать, а послѣ обѣда, распрощавшись съ нимъ, побывали еще у директора и съ нимъ много кое- о-чемъ поговорили. При наступленіи же времени къ ѣздѣ въ театръ, поѣхали въ оный и имѣли удовольствіе видѣть представленіе «Цивильскаго Цирюльника», а изъ театра заѣзжали мы еще разъ къ директору и получилъ я наконецъ желаемый мною ордеръ; а сверхъ того, пользуясь его благосклонностью, выпросилъ у него съѣздить на нѣсколько дней въ свою деревню. Чѣмъ все тогдашнее мое и довольно пріятное пребываніе мое въ Тулѣ и кончилось.

Какъ на утріе былъ день рожденія старшаго моего зятя и мы не сомнѣвались, что всѣ мои домашніе родные будутъ у него въ гостяхъ, въ Ламкахъ, то, желая и самимъ туда поспѣть къ обѣду, встали мы и пустились въ путь такъ рано, что и успѣли на половину дня къ нимъ туда пріѣхать. Мы дѣйствительно нашли тамъ всѣхъ своихъ родныхъ, а сверхъ того и новобрачную дочь мою съ ея зятемъ, отпраздновали съ ними сей день, и наиболѣе въ саду его, очень весело, и въ Богородицкъ не прежде какъ уже на другой день къ обѣду [возвратились]. Тамъ повстрѣчалось досадное съ нами обстоятельство, принудившее насъ ломать весь полъ въ моемъ кабинетѣ. Домашнимъ моимъ что-то вздумалось испытать освободиться от множества бывшихъ у насъ въ домѣ крысъ чрезъ предложеніе имъ въ нѣкоторыхъ мѣстахъ отравы. Крысы дѣйствительно от того тотчасъ всѣ исчезли, нѣкоторыя изъ нихъ такъ отуманились и ошалѣли, что руками ихъ ловили и брали. Но не успѣло нѣсколько дней пройтить, какъ от околѣвшихъ въ подпольѣ сдѣлалась во всѣхъ хоромахъ, а болѣе всего въ моемъ кабинетѣ, такая несносная вонь, что войтить было не можно. Господи! какъ мнѣ сіе было тогда досадно и тѣмъ паче, что вмѣстѣ съ нами пріѣхали къ намъ и наши Воронцовы и съ тѣмъ, чтобъ у насъ погостить нѣсколько, дней. Но какъ злу сему ни чѣмъ инымъ помочь было не можно, какъ отшариваніемъ всѣхъ погибшихъ и провонявшихъ, то принужденъ я былъ велѣть выносить изъ моего кабинета все и взломать потомъ весь полъ въ ономъ. Но сколько-жъ досада моя должна была увеличиться, когда мы и подъ онымъ не нашли и ни одной околѣвшей мыши; но, наконецъ, по вони добрались до мѣста, гдѣ онѣ находились. И гдѣ же нашли ихъ! Во внутренности фундамента, подъ самою печью! Случилась тамъ между каменьями пустота и въ нее-то от тоски забились онѣ всѣ и въ множествѣ великомъ, и тамъ всѣ переоколѣли. И намъ хотя не малаго труда стоило ихъ оттуда доставать, но мы рады были тому, что тѣмъ избавились, по крайней мѣрѣ, от несносной вони и безпокойства, ею производимаго.

Родные наши Воронцовы прогостили у насъ трое сутокъ, въ которое время занимался я разными работами въ садахъ и посадкою въ своемъ цѣлой березовой рощицы съ развернувшимся уже листомъ, а по отъѣздѣ ихъ во-свояси, стали помышлять мы о поѣздкѣ своей въ любезное свое Дворениново. Къ ѣздѣ туда побуждало насъ въ сей разъ, во-первыхъ то, что намъ съ сыномъ хотѣлось побывать тамъ въ сіе вешнее время и также кое — что въ садахъ нашихъ посадить и сдѣлать; во-вторыхъ, хотѣлось намъ съѣздить туда, и въ недальную оттуда Конширскую нашу деревню Калитино-нашихъ новобрачныхъ Воронцовыхъ, которымъ отдана она была вмѣстѣ съ Чернскою нашею деревнею въ приданое, и отдать имъ ее прямо съ рукъ на руки во владѣніе, а наконецъ, какъ надобно было имъ отвесть свадебные свои контра- визиты къ роднымъ нашимъ Крюковымъ и Кислинскимъ, то хотѣлось намъ свозить ихъ и къ нимъ и спознакомить новаго моего зятя съ ихъ домами. И какъ условлено у насъ было, чтобъ намъ за ними заѣхать въ Головнино и вмѣстѣ съ ними проводить тамъ у нихъ приближающійся Троицынъ день, то наканунѣ онаго и отправились мы въ сей путь сборнымъ дѣломъ, взявъ съ собою жену, сына и старшую незамужную дочь свою Ольгу, а съ ними вмѣстѣ поѣхали въ Головнино и старшая моя дочь Елизавета съ меньшою Катериною; изъ лишнихъ же людей и прочія повозки отправили мы прямо въ деревню.

Итакъ, Троицынъ день, случившійся въ сей годъ 27 мая провели мы въ Головнинѣ у зятя моего Воронцова, но, вмѣсто предполагаемаго пріятнаго гулянья въ садахъ и рощахъ, по случаю перемѣнявшейся вдругъ погоды и сдѣлавшагося послѣ бывшихъ жаровъ холоднаго ненастья и самого даже жестокаго мороза, принуждены были весь сей день сидѣть въ четырехъ стѣнахъ и съ бывшими у нихъ гостями заниматься уже кое-какими комнатными увеселеніями. Такое же неудовольствіе, по случаю продолжавшагося холоднаго ненастья и безпрерывнаго дождя, имѣли мы и въ послѣдующій за симъ Духовъ день. Въ оный обѣдали всѣ мы и весь провели у брата зятя моего Михайла Ивановича, куда подъѣхалъ къ намъ изъ Тулы и зять мой Шишковъ; но во весь день не можно было никому и глазъ своихъ показать изъ хоромъ.

Но на другой день послѣ сего, къ удовольствію нашему, погода поперемѣнилась, и тогда не стали мы долѣе медлить и пустились съ утра въ путь свой. И какъ у насъ положено было въ Тулѣ неостанавливаться, то, покормивъ лошадей въ Лутовиновѣ, проѣхали мы ее проѣздомъ и, пустившись по веневской дорогѣ, поспѣли къ вечеру въ Крюковку, жилище меньшаго зятя тетки Матрены Васильевны, Льва Савича Крюкова, гдѣ еще впервыя случилось и самому мнѣ тогда быть.

Хозяева вмѣстѣ съ случившеюся тутъ быть теткою Матреною Васильевною были намъ очень рады и угостили насъ ужиномъ, а въ послѣдующій день обѣдомъ; но послѣ онаго не стали мы долго медлить, но, продолжая свой путь въ Ѳедешово, заѣзжали на дорогѣ къ Ольгѣ Ивановной Крюковой и, посидѣвъ у ней, къ вечеру пріѣхали къ нашимъ роднымъ Кислинскимъ, гдѣ нашли женившагося только тогда племянника ихъ, Александра Степановича Крюкова, съ молодою его женою.

Какъ я въ сей сторонѣ не былъ уже цѣлыхъ два года, то всѣ были намъ очень рады, у кого намъ ни случилось тогда тутъ быть; ибо мы, отобѣдавши на другой день у Василья Ивановича Кислинскаго, ѣздили въ Хвошню къ Егору Михайловичу Крюкову, а от него въ Каменку—къ Аннѣ Васильевнѣ Крюковой, сестрѣ тетки Матрены Васильевны, а отъ нее заѣхали въ Архангельское къ Александру Степановичу, у котораго и ужинали и вкупѣ от сдѣлавшагося опять превеликаго холода въ прахъ перезябли. У него нашли мы и сына Дмитрія Васильевича, Александра Дмитріевича Арсеньева, и г. Филимонова. А какъ подъѣхали туда же и наши Кислинскіе, то ужинъ былъ многолюденъ, но за холодомъ не весьма намъ всѣмъ пріятный; ночевать же возвратились вмѣстѣ съ хозяевами въ Ѳедешово. На утріе ранёхонько пустились въ дальнѣйшій путь, и какъ ни дурно было намъ ѣхать по большой и грязной дорогѣ, но успѣли къ обѣду поспѣть въ свое Дворениново, гдѣ приготовленный обѣдъ насъ уже дожидался.

Не успѣли мы пріѣхать, какъ, къ особливому удовольствію нашему, погода перемѣнилась и какъ бы нарочно для нашего пріѣзда изъ прежней холодной превратиться (sic) въ ясную и теплую, чрезъ что и сдѣлалось мнѣ возможнымъ обходить съ зятемъ и сыномъ моимъ всю свою усадьбу и показать первому и сады свои и все прочее, и вмѣстѣ съ ними полюбоваться тогдашнимъ красотамъ натуры, такъ обильно по всей моей усадьбѣ повсюду разсѣяннымъ.

Въ послѣдующій за нимъ 3-й день іюня, между продолжаемыми прогулками и увеселеніями садами моими, принялись мы за разныя дѣла и работы, наняли плотниковъ за 39 рублей рубить на хребтѣ горы большую нашу и нынѣ еще стоящую бесѣдку, храмъ удовольствія; придѣлали къ готовой уже бесѣдкѣ всходъ, пили въ оной чай, обновили, бывши на елевой полянкѣ, полукаменныя канапе, ходили опять гулять, веселились красотами натуры, а особливо наипріятнѣйшимъ тогда майскимъ вечеромъ, который и подалъ мнѣ поводъ къ сочиненію потомъ нижеслѣдующей пѣсни къ вечеру на горѣ и изобразить въ ней то, что мы тогда видѣли и чувствовали. Почему для достопамятности и помѣщу оную здѣсь.

Возвращаясь теперь къ прерванной нити моего повѣствованія, скажу, что въ послѣдующій за симъ день, случившійся воскреснымъ, ѣздили мы всѣ къ обѣдни въ нашу деревенскую церковь и, угостивъ у себя обѣдомъ нашего приходскаго попа и дьякона, поѣхали всѣ въ наше Калитино. Деревенька сія или паче часть ея, принадлежавшая мнѣ, была маленькая, неимѣвшая въ себѣ тогда и 30 моихъ душъ, но, по близости своей къ Дворенинову, весьма для меня нужная и въ особливости достопамятная для меня тѣмъ, что была нѣкогда мирнымъ обиталищемъ прадѣда и прапрадѣда моего съ матерней стороны. Самая покойная мать моя воспитывалась въ селеніи семъ, въ домѣ своего дѣда, а потому и любила оное до конца своей жизни и нерѣдко ѣзжала въ нее со мною во время малолѣтства моего. Я и понынѣ еще помню, какъ праздновали мы съ нею ежегодно селенія сего осенній годовой праздникъ въ бывшихъ тамъ тогда еще небольшихъ старинныхъ хоромцахъ, и какъ въ саду съ высокихъ грушевыхъ деревъ отресали великое множество грушъ. Но въ сіе время не было въ ней уже ни хоромъ, ни господскаго двора, а были только садъ, прудъ, гумно и роща. Какъ она назначена была от насъ въ приданое нашей дочери Воронцовой, то и ѣздили въ сей разъ вмѣстѣ съ нею и ея мужемъ въ оную для отдачи ея имъ съ рукъ на руки во владѣніе. Признаюсь, что я разставался тогда съ сею деревенькою съ чувствительностію и сожалѣніемъ, а нынѣ еще того болѣе о томъ сожалѣю, что съ нею разстался и оной на вѣкъ лишился. Зятю моему не пошла она ни мало в-прок: онъ принужденъ былъ обстоятельствами своими чрезъ немногіе годы послѣ того ее продать, и она досталась во владѣніе одному выслужившемуся до офицерскаго чина подъячему Каширскому и претерпѣла потомъ особыя несчастія.

Въ послѣдующій день провели мы все утро и даже за-полдни въ скукѣ и досадѣ на случившееся ненастье, недозволявшее намъ никуда выттить. Но какъ передъ вечеромъ поразведрилось, то ходили мы въ сады и при насъ въ сей день заложили большую бесѣдку на горѣ и начали строить, а я затѣвалъ многое кое-что иное современемъ сдѣлать и дѣлалъ къ тому приготовленія. Съ такимъ же неудовольствіемъ провели мы всю первую половину и послѣдующаго дня по случаю бывшаго опять и сильнаго дождя. Но какъ послѣ обѣда поразведрилось, то спѣшилъ я кое-что въ саду моемъ сдѣлать и особливо насадить въ нѣкоторыхъ мѣстахъ, для сгущенія лѣсныхъ кулигъ, дикія деревья. А между тѣмъ опять по всѣмъ садамъ гуляли и веселились красотами натуры, а особливо внизу, гдѣ мы въ прудочкахъ своихъ ловили рыбу и утѣшались карпіями, угощали приходившаго къ намъ Андрея Михайловича у себя ужиномъ и провели вечеръ сей пріятно. А въ послѣдующій за симъ день, провожденный мною въ множествѣ мелкихъ работъ, звалъ онъ насъ послѣ обѣда къ себѣ пить чай, а оттуда всѣ наши молодцы ѣздили прогуливаться верхами къ Ченцову, а боярыни угощали пріѣзжавшую къ намъ крестницу мою госпожу Рудневу изъ Полозова. Итакъ, и въ сей день всѣ мы довольно повеселились.

Въ наступившій за симъ и седьмой уже день пребыванія нашего въ деревнѣ проводили мы от себя новыхъ родныхъ своихъ Воронцовыхъ, поѣхавшихъ во-свояси. А мы, оставшись еще на нѣсколько дней, продолжали въ садахъ кое-какія небольшія работы, дѣлали разныя распоряженія, ѣздили вмѣстѣ съ сыномъ осматривать всѣ наши лѣса, видѣлись еще и не одинъ разъ съ Андреемъ Михайловичемъ, говорили съ нимъ о размѣнѣ кое-гдѣ землями и, я получилъ впервыя мысль о построеніи скотнаго двора на томъ мѣстѣ, гдѣ онъ стоитъ нынѣ и о перенесеніи онаго съ нынѣшняго людскаго огорода, гдѣ онъ до сего времени находился.

Наконецъ, въ десятый день по пріѣздѣ своемъ въ деревню собрались и позавтракавъ поѣхали и мы всѣ въ обратный путь, разставшись съ деревенскимъ своимъ обиталищемъ не безъ сожалѣнія; оное становилось намъ какъ-то часъ-отъ-часу интереснѣе и милѣе, особливо съ того времени, какъ стали мы сады свои украшать и приводить ихъ въ лучшее состояніе.

На семъ обратномъ пути не заѣзжали мы уже къ роднымъ нашимъ Кислинскимъ, а проѣхавъ большою дорогою и пообѣдавъ въ Тележенкѣ, заѣхали ночевать къ пріятелю моему Ивану Васильевичу Хомякову, но его и жены его не застали дома, а была только старушка мать его дома, у которой переночевавъ, пустились мы далѣе и опять въ Тулѣ не останавливались, а покормивъ на Упской гати лошадей, доѣхали въ тотъ же день до Ламокъ, гдѣ и нашли всѣхъ своихъ родныхъ въ собраніи и благополучными.

Симъ образомъ, кончили мы въ сей разъ кратковременное свое путешествіе, которое при обратной ѣздѣ было намъ какъ- то очень неудачно. По случившейся на дорогахъ от бывшихъ дождей грязи, лошади намъ иныя поизмѣнили, и мы поразбросали на дорогѣ и повозки, и людей, а сверхъ того имѣли и другія кое-какія досады и неудовольствія, и рады, рады были, что наконецъ кое-какъ дотащились до мѣста.

Въ Ламкахъ, въ гостяхъ у зятя и дочери моей, были мы въ сей разъ недолго и поспѣшая добраться до Богородицка, на другой же день от нихъ туда поѣхали, гдѣ имѣлъ я удовольствіе найтить все въ порядкѣ и устройствѣ.

А симъ и окончу я сіе письмо, сказавъ вамъ, что я есмь все тотъ же, то есть вашъ, и прочее.

(Декабря 24 дня 1818 года. Въ Дрорениновѣ).

Письмо 294.

Любезный пріятель! Въ Богородицкъ возвратился я 13 іюня, гдѣ, принявшись за всѣ прежнія свои упражненія, и не видѣлъ почти, находясь въ безпрерывныхъ занятіяхъ и работахъ, какъ прошли всѣ достальные дни сего мѣсяца.

Въ теченіи оныхъ наидостопамятнѣйшимъ было также то, что я приступилъ, наконецъ, къ давно уже замышляемому новому и хотя въ чужихъ земляхъ славящемуся, но у насъ въ Россіи еще неизвѣстному и невиданному битому изъ сухой земли земляному строенію. Побужденіемъ къ тому были полученныя мною изъ Москвы о семъ земляномъ зданіи книжки, о которыхъ имѣлъ я уже случай упоминать прежде, а съ другой стороны—желаніе намѣстника и самой жены его, чтобъ я учинилъ тому опытъ. А какъ и самому мнѣ весьма хотѣлось видѣть точно-ль все то справедливо, что въ помянутыхъ книжкахъ въ похвалу онаго и удобности сего строенія было писано, то съ нетерпѣніемъ дожидался я самаго сухаго и жаркаго годоваго времени, какъ наиудобнѣйшаго къ производству онаго. И какъ у меня ни въ плотникахъ, ни въ столярахъ, ни въ лѣсѣ, нужномъ для сдѣланія всей нужной къ тому сбруи, описанной въ подробности и рисунками изображенной въ книжкахъ, недостатка не было, то и изготовилъ я къ сему времени всѣ оныя, соображаясь въ точности съ рисунками; и по начатіи онаго надѣялся, что мнѣ ни въ чемъ не будетъ остановки, поелику казалось, что всё-и-всё описано было въ книжкахъ въ самой подробности. Но не успѣлъ я приступить къ самому дѣлу, какъ тотчасъ увидѣлъ, что я въ ожиданіи своемъ жестоко обманулся и что въ сочиненіи семъ весьма о многомъ было совсѣмъ умолчано и едва ли десятая только часть изъ всего того упомянута, о чемъ бы въ пользу хотящихъ производить строенія сіи въ практикѣ упомянуть надлежало.

Словомъ, я нашелъ и въ сочиненіи такой же недостатокъ, какъ во многихъ другихъ сочиненіяхъ иностранныхъ, а особливо экономическихъ, а именно, что господа сочинители ихъ схватываютъ иногда однѣ только верхушки и въ самую подробность и существо дѣло далеко не входятъ, чему и причиною бываетъ обыкновенно то, что весьма многіе дѣлаемые по наставленіямъ ихъ опыты бываютъ неудачны; что самое случилось-было и со мною при семъ новомъ дѣлѣ. Не успѣлъ я приступить къ оному, какъ и начали со мною встрѣчаться совсѣмъ непредвидѣнныя и такія затрудненія, что я не зналъ что дѣлать и тщетно искалъ въ книжкахъ сихъ на недоумѣнія мои разрѣшенія. Въ сей крайности другаго мнѣ не оставалось, какъ самому уже придумывать и мало-по-малу добираться до того, о чемъ не было совсѣмъ упоминаемо. И какъ затрудненія сіи относились не только до самого производства сей работы но до самыхъ инструментовъ и разной сбруи, къ тому принадлежащей, то стоило мнѣ не малаго труда и многихъ хлопотъ, покуда я до всего нужнаго добрался и могъ начать и производить сію работу съ желаемымъ успѣхомъ. Я на первый случай и для опыта расположился построить простую только избу, съ двумя красными окошками; и чтобъ ближе было мнѣ ходить для надсматриванія и указыванія работникамъ какъ сію работу производить, то избралъ подъ зданіе сіе мѣсто въ собственномъ своемъ садикѣ; и могу сказать, что работа сія доставляла мнѣ сколько съ одной стороны множество хлопотъ, столько съ другой—множество и минутъ пріятныхъ, а особливо при открытіи первыхъ ящиковъ и отдѣланныхъ частей земляныхъ стѣнъ, ни кѣмъ еще невиданныхъ.

Далѣе достопамятно, что во время производства сей работы случилось два раза проѣзжать чрезъ нашъ городъ одному изъ нашихъ бояръ, а именно князю Павлу Петровичу Щербатову съ женою, своею сестрою и племянникомъ. Они квартировали у насъ во дворцѣ и угощаемы были мною, по обыкновенію, прогулками по садамъ нашимъ и всѣмъ прочимъ. К какъ между прочимъ водилъ я ихъ и на сіе мое новое строеніе и оное имъ показывалъ, то оное князю сему такъ полюбилось, что онъ выпросилъ у меня кусочик сбитой земли для показа въ Петербургѣ, куда онъ при вторичномъ проѣздѣ от насъ поѣхалъ.

Послѣдніе дни сего мѣсяца провели мы въ Ламкахъ по случаю празднованія зятемъ моимъ дня именинъ его, въ которыя и въ сей годъ было у него многое множество гостей, какъ родныхъ, такъ и постороннихъ, и мы прогостили тамъ дня три и провели время сіе съ особеннымъ удовольствіемъ. Первые дни іюля мѣсяца провели мы въ разъѣзДахъ по гостямъ въ Епифанскомъ уѣздѣ, были въ первый разъ въ домѣ у Григорова, Николая Сергѣевича, и у него обѣдали, и который намъ былъ очень радъ; были у Албычева, Михайла Ивановича, у сего мы ночевали и обѣдали; от него ѣздили къ г-жѣ Бакуниной, а от сей заѣзжали къ г. Пестову, Дмитрію Михайловичу; а по возвращеніи изъ сего разъѣзда, начали готовиться къ нашей годовой ярмонкѣ.

Сія была у насъ въ сей годъ дождливая и грязная, но народу было довольно, а особливо съѣхавшагося обоего пола дворянства. Сихъ было такое множество, что мнѣ, игравшему опять первое лицо въ городѣ, всѣхъ съѣхавшихся ко мнѣ от обѣдни однѣхъ барынь помѣстить было почти негдѣ, и у насъ ихъ болѣе 30- обѣдало. Мущинъ же угощалъ у себя откупщик нашъ Хомяковъ на своей квартерѣ. Но какъ сіи всѣ къ вечеру ко мнѣ съѣхались, то набралась такая толпа, что и сѣсть почти было негдѣ. Однако, мы провели сей день хотя со многими хлопотами, но довольно весело и ярмонка наша и въ сей годъ прошла у насъ съ миромъ.

Наступившая за симъ дурная, холодная и почти съ ежедневными дождями погода мѣшала мнѣ много въ продолженіи начатой работы землянаго зданія, и я принужденъ былъ заготовленную къ тому сѣрую землю сберегать от дождей подъ разбитымъ палаточнымъ наметомъ, и отдѣланныя стѣны укрывать от дождей лубками и досками. Однако, не смотря на то, продолжалась она во все теченіе іюля мѣсяца съ довольнымъ успѣхомъ. Что касается до моего сына, то сему удалось съѣздить опять на короткое время въ наше Дворениново и тамъ заставить при себѣ развить многія яблони окулаціонными прививками.

Вскорѣ по возвращеніи его изъ сей поѣздки собрались всѣ мы и поѣхали въ дальнія гости и такія мѣста, гдѣ ни кому изъ насъ бывать еще не случалось, а именно въ Одоевскій уѣздъ, къ зятю меньшаго зятя моего Воронцова, Николаю Сергѣевичу Жданову, убѣждавшему насъ давно посѣтить его въ тамошнемъ его обиталищѣ. Въ сей путь отправились мы 24 числа сборнымъ дѣломъ, ибо вмѣстѣ съ нами ѣздили туда и оба зятья мои. Поѣхавши изъ Богородицка, заѣзжали мы сперва къ г. Кирееву. Александру Григорьевичу от него проѣхали къ г. Шушерину и у него ночевали; от него поѣхали мы въ Головнино и тамъ видѣлись съ обоими братьями зятя моего, гуляли по садамъ и ночевали. А отсюда уже цѣлымъ обозомъ пустились въ Крапивну и, ѣдучи туда, кормили лошадей на Сатнинскомъ желѣзномъ заводѣ. Въ Крапивнѣ-жъ заѣзжали къ В. И. Крюкову и от него пробрались уже въ Одоевскій уѣздъ, въ Баландино, гдѣ г. Ждановъ имѣлъ свое жительство.

Сей былъ намъ очень радъ и старался угостить насъ какъ можно лучше. Мы прогостили у него двое сутокъ, изъ которыхъ въ послѣднія ѣздили вмѣстѣ съ нимъ обѣдать къ другу и недальнему сосѣду его Василію Петровичу Колычеву, человѣку умному, любопытному, ученому, ласковому, богатому, имѣющему прекрасный характеръ и давно добивавшемуся меня видѣть и со мною, знакомымъ ему давно по моимъ сочиненіямъ, лично познакомиться. Будучи не въ состояніи, за кашлемъ, самъ пріѣхать къ намъ въ Баландино, присылалъ онъ къ намъ жену свою звать насъ къ себѣ обѣдать. Итакъ, мы къ нему ѣздили и провели у него весь почти тотъ день, будучи крайне довольны его ласкою и угощеніемъ. Онъ жилъ верстъ 8 от г. Жданова и имѣлъ прекрасное село, сидящее на берегу рѣки Упы въ романтическомъ положеніи. Я нашолъ у него все со вкусомъ устроенное и расположенное и не могъ довольно съ нимъ обо всемъ наговориться и разстался съ нимъ, сдѣлавшись съ нимъ хорошимъ пріятелемъ. Но, увы! знакомство сіе, которому былъ я очень радъ, продолжалось недолго! Смертельная болѣзнь вскорѣ послѣ того похитила его изъ среды живыхъ въ цвѣтущихъ еще лѣтахъ жизни, и мнѣ не удалось его болѣе уже видѣть. На другой день послѣ сего отправились мы въ обратный путь, а вмѣстѣ съ возвращеніемъ нашимъ кончился и іюль мѣсяцъ.

Начало мѣсяца августа ознаменовалось у насъ большимъ, и болѣе недѣли продолжавшимся ненастьемъ, отбившимъ насъ от всѣхъ работъ. Но мнѣ удалось препроводить сіе время очень нескучно. Предъ самымъ симъ ненастьем пріѣхалъ къ намъ въ гости изъ Тулы г. Покровскій, тотъ ученый и нами любимый человѣкъ, о которомъ упоминалъ я прежде. Мы ему очень были рады. И какъ онъ прогостилъ у насъ почти съ недѣлю, то и были у насъ съ нимъ, съ сыномъ моимъ и отцемъ Ѳедотомъ ежедневныя ученыя бесѣды и любопытныя занятія, которыя для всѣхъ насъ такъ были пріятны, что мы и не видѣли почти какъ прошла сія скучная недѣля. Но ненастье наше и ежедневные почти дожди не хотѣли переставать и послѣ и до того насъ довели, что мы принуждены были молиться о вёдрѣ и не прежде дождались перемѣны погоды, какъ уже предъ концемъ сего мѣсяца. Для меня дурная и мокрая сія погода была тѣмъ непріятнѣе, что мнѣ мѣшала невѣдомо-какъ въ производствѣ моей работы. Однако, мы ущипками и урывками успѣли ее въ теченіи сего мѣсяца вчернѣ кончить, а я сверхъ того-написать цѣлую почти книжку, содержащую въ себѣ замѣчанія объ оной и обо всѣхъ моихъ вновь придуманныхъ средствахъ и способахъ къ удобнѣйшему производству оной.

Но прежде окончанія сего мѣсяца долженъ я былъ угощать у себя еще одного неожиданнаго и знаменитаго гостя, а именно архіерея нашего Аѳанасія, проѣзжавшаго чрезъ Богородицкъ въ Чернской уѣздъ, для освященія новопостроенной церкви въ селѣ у г. Арсеньева, Александра Ивановича. Сему богатому тамошнему помѣщику восхотѣлось неотмѣнно, чтобъ освятилъ прекрасную его церковь самъ архіерей. И какъ сей далъ ему слово пріѣхать, то г. Арсеньевъ и прискакалъ къ намъ въ Богородицкъ для встрѣчи его и препровожденія къ себѣ въ село. Мы не прежде о томъ узнали какъ часа за четыре до его пріѣзда, и когда г. Арсеньевъ вмѣстѣ съ нашимъ городничимъ пріѣхали ко мнѣ съ увѣдомленіемъ о томъ, что архіерей будетъ. Я смутился тѣмъ невѣдомо-какъ и едва имѣлъ время приготовить ему во дворцѣ квартеру и у себя въ домѣ обѣдъ. По счастію, пріѣхалъ онъ не прежде, какъ въ третьемъ часу по-полудни и потому мы успѣли все нужное приготовить. Онъ проѣхалъ прямо во дворецъ, гдѣ всѣ его встрѣтили, но оттуда препроводили мы его ко мнѣ въ домъ. Тутъ до обѣда разсматривали мы съ нимъ микроскопъ ия занялъ его многими по сему предмету разговорами и угостилъ его потомъ обѣдомъ а послѣ обѣда водилъ я его на свое земляное строеніе и заговорилъ его до того, что онъ пробылъ у насъ до самаго вечера и покуда зажгли свѣчи,—такъ любопытенъ былъ онъ все узнать и слышать. Но тогда встренулись они, что уже поздно и что пора имъ въ путь свой ѣхать, въ которой и отправились въ ночь, приступивъ напередъ ко мнѣ съ усиленнѣйшими просьбами, чтобъ и я ѣхалъ съ ними; и просьбы сіи были столь убѣдительны, что хотя мнѣ и очень не хотѣлось туда ѣхать, но принужденъ былъ дать имъ слово желаніе ихъ исполнить.

Итакъ, въ послѣдующій за симъ день собрались мы съ сыномъ и съ-утра въ сей путь пустились, отправивъ напередъ лошадей на половину дороги на подставу; ибо жилище г. Арсеньева было от насъ не близко и безъ мала верстъ за 80-тъ. Пріѣхавши въ послѣднее село Верхоупье, на-силу мы могли найтить знающаго туда дорогу и могущаго намъ быть проводникомъ, и по сему обстоятельству пробыли въ немъ часа два. Тутъ услышали мы, что архіереи въ семъ селѣ ночевалъ и былъ у царской панихиды, въ сей день отправляемой, ибо было сіе 29 августа. Поѣхавши изъ села сего, ѣхали мы очень долго; и какъ проводник нашъ и самъ хорошо прямой дороги не зналъ, то провелъ онъ насъ на село Истленьево и Доробинъ Колодезь и не прежде привелъ насъ въ село Ивановское, гдѣ жилъ г. Арсеньевъ, какъ уже въ сумерки и по захожденіи уже солнца. И нашли тамъ превеликое уже собраніе съѣхавшихся со всѣхъ сторонъ гостей. Вся большая его зала была ими усажена. Многіе изъ нихъ были мнѣ знакомые люди, а многихъ никогда еще я не видывалъ. Вечеромъ ходили мы въ церковь, великолѣпно украшенную хозяиномъ, и любовались архитектурою и всѣми внутренними украшеніями. Но всенощную слушали мы въ комнатахъ у архіерея, который очень доволенъ былъ тѣмъ, что я послушался его и пріѣхалъ. Потомъ весь вечеръ прошолъ у насъ въ познакомливаніяхъ другъ съ другомъ и рекомендаціяхъ, а потомъ мы ужинали и разошлись спать. Всѣмъ намъ лучшимъ людямъ отведены были въ огромномъ его домѣ особыя комнаты на антресоляхъ. Архіерей имѣлъ также особыя для себя комнаты, и все въ домѣ дожидалось а готовилось къ утреннему торжеству, и народа было вездѣ великое множество.

Торжество сіе и воспослѣдовало на другой день, и освященіе церкви было прямо пышное и великолѣпное при присутствіи многочисленнаго со всѣхъ сторонъ съѣхавшагося народа, въ числѣ котораго однихъ благородныхъ было болѣе пятидесяти человѣкъ. Какъ церковь построена была на улицѣ предъ домомъ и въ недальнемъ от него разстояніи, то архіерей изъ онаго до церкви шелъ пѣшкомъ съ обыкновенною въ такихъ случаяхъ духовною процессіею. Оба придѣла освящены были уже до его прихода, а онъ самъ освящалъ только главную церковь съ обыкновенными въ такихъ случаяхъ пышными обрядами, и по освященіи говорилъ рѣчь и служилъ молебенъ, а во время обѣдни посвящалъ одного дьякона въ попы. Служба сія продлилась до втораго часа и кончилась пушечною стрѣльбою и отшествіемъ архіерея такою же процессіею въ домъ къ хозяину. Тутъ готовъ былъ уже обѣденный и превеликій столъ въ залѣ, впродолженіе котораго играла на хорахъ музыка, а при питіи здоровья производилась пушечная пальба. Кушаньевъ было хотя довольно, но, по причинѣ, что столъ былъ постный и недостатка въ рыбахъ, не слишкомъ изобильной; однако, удалось хозяину гдѣ-то достать живаго и довольной величины осетра, котораго мы всего съѣли, имѣвъ напередъ въ первый разъ въ жизни удовольствіе видѣть живаго осетра и ѣсть его прямо изъ воды разнообразно приготовленнаго. Послѣ обѣда угощаемы мы были дезертомъ и ананасами, и занялись съ архимандритомъ и игумномъ Агапитомъ разными любопытными и важными философическими разговорами. Сими привлек я къ себѣ от всѣхъ особенное уваженіе, а особливо полюбилъ меня архимандритъ Іоаннъ, а не менѣе и я его. Былъ онъ человѣкъ очень хорошій, ученый, знающій и любопытный и добраго характера, и мы не могли съ нимъ довольно наговориться. По наступленіи вечера сожженъ былъ предъ домомъ прекрасный фейерверкъ, стоящій болѣе трехъ сотъ рублей, и всѣ съ удовольствіемъ его смотрѣли, но къ сожалѣнію, за случившимся тогда великимъ холодомъ, принуждены были всѣ смотрѣть оное изъ оконъ дома. Между разнообразными потѣшными фигурками былъ даже и фамильный щитъ, который зажженъ былъ пущеннымъ изъ дома голубемъ. Однимъ словомъ, всё шло и было хорошо, порядочно, и послѣ всего былъ ужинъ и все кончилось мирно, тихо и пріятно.

На утріе хотѣлъ-было я ѣхать домой, но сдѣлавшееся превеликое ненастье и стужа прогоняла къ тому охоту,а убѣжденія и просьбы хозяина принудили меня остаться у него и на сей день, чѣмъ я послѣ былъ и доволенъ; ибо чрезъ то не упустилъ воспользоваться самымъ лучшимъ праздникомъ и особенно веселымъ въ сей день вечеромъ. Какъ большая часть гостей поразъѣхалась и осталось уже поменьше, то въ сей день все утро занимались мы съ прекрасною хозяйкою электрическою машиною, а потомъ микроскопическими увеселеніями, при чемъ удалось мнѣ блеснуть своими знаніями, а потомъ разными разговорами, въ которыхъ какъ до обѣда такъ и послѣ обѣда провели мы время свое очень весело. Въ вечеру же вздумалось ласковому и добродушному хозяину попотчивать архіерея и всѣхъ разными дорогими винами и напитками и сдѣлать праздникъ и торжество сіе повеселѣе. Собраны были всѣ пѣвчіе и музыканты и началась игра, пѣніе и распѣваніе разнообразное, и было прямо весело и хорошо. Архіерей со мною очень подружился, а отецъ архимандритъ того еще больше; и какихъ — и — какихъ и о чемъ и о чемъ ни было у насъ съ ними разговоровъ! Были философическіе, были богословскіе, были веселые, шуточные и всякіе и всякіе. Наконецъ, преосвященный дозволилъ намъ даже протанцовать польскій, и мы провеселились даже за полночь; а хозяинъ, между тѣмъ, такъ былъ тшивъ на напитки, что всѣ гости даже подгуляли, и я самъ былъ почти навеселѣ. Словомъ, вечеръ сей для всѣхъ былъ прямо веселый и пріятный, и мы легли спать въ три часа уже за-полночь. Но симъ уже и кончилось все торжество, и мы на утріе, напившись чаю и распрощавшись съ архіереемъ и со всѣми, поѣхали съ сыномъ домой, и возвратились къ своимъ къ ужину.

Непосредственно за возвращеніемъ нашимъ въ Богородицкъ, огорчены мы всѣмъ домомъ были полученнымъ извѣстіемъ, что единственный сынъ тетки Матрены Васильевны, а жены моей двоюродный братъ Петръ Андреевичъ Арцыбышевъ, служившій въ артиллеріи въ арміи и находившійся тогда въ бунтующей и неспокойной Польшѣ, убитъ былъ поляками при случаѣ везенія къ арміи понтоновъ. Партія бездѣльниковъ — конфедератовъ напала на него, ѣхавшаго съ понтонами безъ всякаго прикрытія и опасности, и изрубила его и многихъ другихъ съ нимъ бывшихъ. Извѣстіе сіе привезли къ намъ бывшіе съ нимъ люди, которымъ посчастливилось спастись от безмозглыхъ полячишек, и не только насъ онымъ огорчили, но привели и въ превеликое недоумѣніе о томъ, какъ намъ сообщить извѣстіе сіе его матери. Она находилась тогда въ Ефремовской своей деревнѣ и ничего о томъ не вѣдала. Ни кому изъ всѣхъ его родныхъ, не хотѣлось принять на себя сію печальную и щекотливую коммиссію, и всѣ боялись, чтобъ извѣстіе сіе не поразило любившую его до крайности мать смертельнымъ ударомъ, и всѣ, а особливо случившійся у насъ въ самое сіе время меньшой зять ея Левъ Савичъ Крюковъ, приступили ко мнѣ съ просьбою, чтобъ коммиссію сію воспріялъ на себя я и нарочно бы для того къ нимъ въ Ефремовскую деревню съѣздилъ. Долгъ родства и надѣяніе, что можетъ быть удастся мнѣ сколько-нибудь лучше сіе дѣло исправить, нежели кому другому, принудилъ меня на сіе согласиться. Итакъ, недолго думая и взявъ съ собою сына и для всякаго случая нашего лѣкаря, и пустился я 6 сентября въ сіе путешествіе на лошадяхъ перемѣнныхъ. Жилище ея было хотя за Ефремовомъ и от насъ не близко, но мы ѣхали такъ скоро, что въ тотъ же день въ сумерки успѣли къ ней пріѣхать. Она, любя и уважая меня, искренно была намъ очень рада и такъ весела, что мнѣ жаль было спокойствіе духа ея въ тотъ же день нарушить. Но въ послѣдующій за симъ день надобно было уже приступить къ дѣлу. Я учинилъ сіе не прежде какъ предуготовивъ ее къ тому важными нравственными разговорами, и мнѣ удалось такъ хорошо расположить душу ея къ перенесенію столь горестнаго и поразительнаго извѣстія и я сообщилъ ей оное такъ, что она перенесла оное гораздо великодушнѣе и съ множайшимъ мужествомъ, нежели мы думали и ожидали, и такъ, что въ вспоможеніи лѣкарскомъ не было ни малѣйшей нужды, а только пустилъ онъ ей кровь, для предосторожности от могущихъ быть послѣ послѣдствій непріятныхъ. Тетка не отпустила меня ни въ сей, ни въ послѣдующій день от себя и была мнѣ очень благодарна, что я воспріялъ на себя для нея трудъ, съ сею ѣздою сопряженный, не смотря, что самъ въ сіе время страдалъ кашлемъ и простудою, и увѣряла, что еслибъ не я, а кто иной ей о томъ сказалъ, то никакъ бы она того не перенесла съ такимъ успѣхомъ. Вскорѣ по возвращеніи моемъ въ Богородицкъ, получилъ я от намѣстника увѣдомленіе, что онъ намѣренъ къ намъ вскорѣ пріѣхать. Сіе побудило меня употребить наивозможнѣйшее стараніе къ скорѣйшему окончанію моего землянаго зданія. Въ ономъ былъ уже около сего времени помощенъ полъ и потолокъ, а сверху покрыто было оно соломенною сноповою кровлею, а стѣны снаружи щекатурили и раскрашивали разными красками, а внутри клали уже въ немъ печь. Итакъ, началъ я всѣхъ мастеровыхъ турить и принуждать къ скорѣйшему всего окончанію, и они и попроворили такъ, что оное за нѣсколько еще дней до пріѣзда намѣстникова и поспѣло совершенно, и вышло изъ подъ рукъ мастеровыхъ такъ хорошо, что всѣ не могли имъ довольно налюбоваться.

Намѣстникъ какъ ни обѣщалъ къ намъ въ скорости пріѣхать, однако, мы принуждены были его нѣсколько дней дожидаться, и не прежде какъ уже 19 сентября получили вѣрное и со всѣхъ сторонъ извѣстіе, что онъ въ сей день будетъ обѣдать въ Дѣдиловѣ, а оттуда заѢдетъ ко мнѣ на часокъ посмотрѣть землянаго моего зданія и проѣдетъ ночевать въ наше волостное село Іевлево, куда прошла уже его и охота. Итакъ, начали мы все готовить къ его пріѣзду и я почти безвыходно былъ въ своемъ новомъ зданіи и, изготовивъ все, ждалъ его во весь день; но онъ не прежде къ намъ пріѣхалъ, какъ уже въ самыя сумерки, и едва могъ успѣть осмотрѣть мое зданіе и все заведеніе и удостоить оное своею похвалою. Мы осматривали оное хоть уже со свѣчами, однако, мнѣ удалось успѣть показать ему все, и намѣстникъ былъ всѣмъ очень доволенъ. Съ нимъ былъ тогда бригадиръ Истленьевъ старикъ Мансуровъ и Вельяминовъ Степанъ, все такіе же псовые охотники. Намѣстникъ зашолъ ко мнѣ въ домъ со всѣми ими, и я угостилъ ихъ чаемъ и чѣмъ Богъ послалъ, покуда перепрегали лошадей. Я расположился проводить его до Іевлева, и дѣйствительно поѣхалъ за ними. Но намѣстникъ, увидѣвъ меня въ городѣ, остановилъ и велѣлъ воротиться ночевать домой, а пріѣхать къ нимъ уже по-утру. Итакъ, я вечеръ проводилъ съ покоемъ дома и ночевалъ, а они въ самую темноту и съ фонарями поѣхали въ Іевлево.

На утріе не преминулъ я къ нимъ въ Іевлево явиться и, будучи принятъ намѣстникомъ очень ласково и хорошо, пробылъ съ ними тутъ до самаго того времени какъ они поѣхали въ поле. Втеченіе сего времени имѣлъ я случай насмотрѣться распутнаго полеваго житья и послушать всякаго и даже гнуснаго сквернословія от охотниковъ. И не могъ довольно надивиться, какъ намѣстникъ, будучи умнымъ, степеннымъ и наипорядочнѣйшимъ человѣкомъ, могъ терпѣть вокругъ себя такія нелѣпицы и вздоры, какіе производимы были господами охотниками. Но къ чему страсть довесть ни можетъ!

Проводивъ ихъ на охоту, возвратился я въ Богородицкъ и, между тѣмъ, какъ они рыскали за бѣдными зайцами по полямъ, занялся своими дѣлами. А на утріе поѣхалъ опять къ нимъ и, ѣдучи дорогою, на досугѣ сочинялъ стихи, благодарственные къ Богу за рожденіе въ землѣ христіанской.

Вотъ въ какихъ мысляхъ я занимался въ тѣ минуты, когда господа охотники продолжали еще куликать. Я засталъ ихъ въ томъ упражняющихся и самого намѣстника, только что проснувшагося и еще одѣвавшагося, съ которымъ ми тотчасъ вступили въ разговоры и о многомъ кое-о-чемъ поговорили; а потомъ ходили съ нимъ въ церковь и слушали молебенъ; послѣ чего позавтракавъ поѣхали они продолжать свое рысканье въ Рогачи, а я, проводивъ ихъ, возвратился въ Богородицкъ, куда въ самое то время пріѣхали съ превеликимъ обозомъ всѣ наши родные Кислинскіе, ѣхавшіе тогда къ теткѣ Матренѣ Васильевнѣ въ Ефремовъ, сколько для утѣшенія оной въ печали, столько-жъ и для раздѣла съ г. Крюковымъ всего доставшагося въ наслѣдство послѣ убитаго ихъ шурина имѣнія, сдѣлавшаго во всѣхъ обстоятельствахъ ихъ великую перемѣну.

Такимъ же образомъ ѣздилъ я по-утру и въ слѣдующій за симъ день къ намѣстнику въ Іевлево, но не одинъ, а въ сотовариществѣ съ зятемъ моимъ Шишковымъ, который ѣздилъ со мною для приглашенія намѣстника опять заѣхать къ нему на перепутье, что намѣстникъ ему и обѣщалъ, сказавъ притомъ, что онъ пріѣдетъ къ намъ въ этотъ день уже ночевать и болѣе ѣздить въ поле не будетъ. Съ симъ отпустили мы его на охоту, а сами поѣхали домой и чуть-было не принуждены были нѣсколько верстъ иттить пѣшкомъ, потерявъ гайку съ колеса изъ-подъ нашего экипажа; но, по счастію, усмотрѣли мы сіе еще благовременно и, не допустивъ колесу скочить съ оси и хотя не скоро, но пошедши назадъ, нашли гайку и могли далѣе продолжать путь свой. А пріѣхавши домой и приступилъ я тотчасъ къ нужнымъ для пріема и угощенія намѣстника приготовленіямъ, и было-таки мнѣ не безъ хлопотъ и не безъ досадъ при семъ случаѣ, а особливо на откупщика нашего, г. Хомякова, взявшагося-было угощать намѣстника и всю его свиту на свой коштъ и от себя, потомъ взвалившаго все сіе бремя на меня, и такъ поздно, что я едва-едва успѣлъ сдѣлать къ тому всѣ нужныя приготовленія.

Намѣстникъ и пріѣхалъ къ намъ дѣйствительно къ ночи, и согнала ихъ съ полей случившаяся около сего времени ненастная и холодная погода, по которой причинѣ отдумалъ онъ заѣзжать и къ зятю моему, а расположился ѣхать уже прямо на утріе въ Тулу, куда онъ по-утру на другой день и отправился. Я препроводилъ у него въ сей день все утро и много съ нимъ опять кое-о-чемъ въ его кабинетѣ говорилъ. А поѣхавши и не смотря на проливной дождь и превеликую грязь, не преминулъ заѣхать на минуту ко мнѣ посмотрѣть еще разъ моего землянаго зданія и всѣ мои по сему предмету начатые и производимые опыты, и хвалилъ весьма все видѣнное. Сбывъ съ рукъ своихъ сего знаменитаго гостя, принялся опять за прежнія мои дѣла и упражненія, и во всѣ достальные дни сего мѣсяца не произошло у насъ ничего чрезвычайнаго, кромѣ того, что мы съ сыномъ ѣздили къ зятю моему въ Головнино помогать ему образовать свой садъ и сдѣлать въ ономъ для рыбъ прудочки.

Съ наступившимъ непосредственно за симъ октябрёмъ мѣсяцемъ начались и хлопоты мои по рекрутскому набору, который, по случаю продолжавшейся у насъ съ Польшею войны, въ сіе время опять произвесть было велѣно; и я опять принужденъ былъ нѣсколько дней сряду безвыходно трудиться надъ разборомъ мужиковъ и выборомъ рекрутъ до поту лица своего. Наборы сіи всякой разъ доставляли мнѣ наискучнѣйшую работу, прибытка же от нихъ не имѣлъ, да и не хотѣлъ имѣть я ни малѣйшаго.

Между тѣмъ наступили наши фамильные праздники, которыми мѣсяцъ октябрь былъ такъ обиленъ, что мы прозвали его даже нашимъ фамильнымъ мѣсяцемъ; ибо въ 4-е число былъ день именинъ моего сына, въ 5-е число-день именинъ новаго моего зятя Воронцова, который мы въ сей годъ праздновали у него въ Головнинѣ и ѣздили для сего случая нарочно туда, а 7 числа былъ день моего рожденія, съ которымъ начался пятьдесятъ седьмой годъ жизни моей; 17 числа былъ день именинъ моихъ. Но между симъ днемъ и днемъ моего рожденія случились событія, совсѣмъ мною неожиданныя и достойныя особливаго замѣчанія, потому что относились они до наклевыванія уже великой и важнѣйшей перемѣны въ моихъ обстоятельствахъ, долженствовавшей произойти въ непродолжительномъ времени.

Достопамятно, что еще въ самый день рожденія моего получилъ я такой от директора ордеръ, который, по странности и особливости своей, удивилъ насъ всѣхъ. Касался онъ до волостныхъ дѣлъ; но приказанія, прописанныя въ ономъ, были для всѣхъ для насъ столь удивительны и непостижимы, что я заблагоразсудилъ отправить нарочно въ Тулу разумнѣйшаго изъ моихъ секретарей и приказать ему пораспросить о томъ и о причинахъ такого почти нелѣпаго ордера директорскаго секретаря и съ нимъ о томъ посовѣтоваться. Но какъ же удивилъ и смутилъ меня сей мой посыланной, возвратясь дни чрезъ три изъ Тулы назадъ и привезя мнѣ извѣстіе, что не только онъ, но и самъ секретарь директорскій замѣчалъ съ самаго того времени; какъ ѣздившій симъ лѣтомъ директоръ нашъ въ Петербургъ оттуда возвратился, нѣкоторую въ немъ относительно до правленія волостными нашими дѣлами перемѣну; и, какъ казалось, начинаетъ какъ бы надъ нами во всемъ подыскиваться, и что для объясненія нѣкоторыхъ обстоятельствъ и для узнанія всего короче необходимо нужно мнѣ и немедля побывать въ Тулѣ.

Неожиданная задача сія была для меня тѣмъ непріятнѣе, что мнѣ отчасти для приближающагося дня моихъ именинъ, а наиболѣе для ненастнаго тогдашняго и холоднаго времени и крайне грязныхъ и дурныхъ дорогъ, ѣхать въ сей путь крайне не хотѣлось. Но какъ я самъ усматривалъ всю необходимую надобность сей ѣзды, то, оставивъ все и не взирая ни на что и даже на случившихся у меня тогда проѣзжихъ гостей, въ послѣдующій за симъ день въ сей путь пустился, выславъ напередъ въ Дѣдиловъ лошадей на подставу. И какъ ни холодно и ни грязно было ѣхать, но успѣлъ еще рано до Тулы добраться. Тутъ надѣялся я, приставъ опять у Пастухова, от натерпѣвшаго (sic) дорогою холода обогрѣться; но, къ умноженію досады моей, случилось такъ, что и у него въ домѣ всѣ печи были еще нетопленныя, и оттого обѣ комнаты, въ коихъ обыкновенно я квартировалъ, такъ холодны, что я даже дрожалъ от стужи и на-силу отогрѣлся уже чаемъ, которымъ добрый мой хозяинъ тотчасъ меня угостить постарался.

На утріе, вставъ поранѣе и одѣвшись, поѣхалъ я тотчасъ къ г. директору. Онъ нѣкоторымъ образомъ и поджидалъ меня уже къ себѣ и принялъ по-прежнему ни тепло, ни холодно, а обыкновеннымъ своимъ страннымъ манеромъ. И по вступленіи съ нимъ о волостныхъ нашихъ дѣлахъ въ разговоры, къ особливому изумленію своему, нашелъ его не только таковымъ же, какъ прежде, но гораздо еще болѣе во всемъ сомнѣвающагося, во всемъ недовѣряющаго и настоящаго копу-капальщика, и словомъ—несравненно еще худшимъ противъ прежняго, и такъ, что я вовсѣ минуты пребыванія моего въ сей разъ у него мучился на него досадою и негодованіемъ и чувствовалъ превеликое неудовольствіе. Препроводивъ у него часа два и увидѣвъ, что онъ никуда не ѣдетъ, поѣхалъ я от него въ казенную полату, гдѣ нужно было мнѣ отдать рекрутскія квитанціи для зачета. Тутъ отыскивалъ меня присылаемый от г. Верещагина съ просьбою, чтобъ я къ нему пріѣхалъ; но я раздумалъ съѣздить напередъ къ намѣстнику, къ которому и ѣздилъ. Но какъ онъ въ самое сіе время занятъ былъ дѣлами и я пріѣхалъ слишкомъ рано, то поѣхалъ к Верещагину и просидѣлъ у него до перваго часа. При отъѣздѣ от него опять къ намѣстнику, привелъ меня г. Верещагинъ въ превеликое недоумѣніе нѣкоторыми словами. Онъ говорилъ мнѣ, что не сомнѣвается, что намѣстникъ будетъ говорить со мною обо мнѣ, ибо есть дѣльцо важное, но какое, того онъ мнѣ ни какъ не сказалъ, какъ я ни добивался до того; почему не зналъ я, что о семъ думать.

Намѣстникъ принялъ меня очень ласково, а намѣстница того паче и лучше. Я у нихъ обѣдалъ и просидѣлъ почти до вечера, дожидавшись не будутъ ли они чего говорить; но, не могши того никакъ дождаться, принужденъ былъ от нихъ Ѣхать и поѣхалъ опять къ Верещагину, ибо сей просилъ меня пріѣхать опять къ нему, ежели намѣстникъ мнѣ ничего не скажетъ, и обѣщалъ мнѣ тогда сказать к показать письмо о томъ дѣлѣ. Онъ и сдержалъ свое слово и пересказалъ мнѣ что зналъ. Тутъ, къ крайнему моему изумленію, узналъ я, что дѣло состояло не въ бездѣлкѣ и не менѣе какъ въ томъ, что директоръ нашъ, будучи въ Петербургѣ, всячески проискивалъ и добивался сдѣлаться полнымъ и самовластнымъ командиромъ надъ нашими волостями и уступалъ даже свое директорское мѣсто другимъ, а самому ему—чтобъ жить въ Богородицкѣ, обѣщая сдѣлать пріумноженіе доходовъ, и что сіе хотя еще не сдѣлано, а сдѣлать ему обѣщали. Легко можно заключить, что увѣдомленіе о семъ въ состояніи было смутить во мнѣ весь мой духъ; ибо послѣдствіемъ, могущимъ от сего проистечь, долженствовало натурально мѣсто, занимаемое мною столь многіе годы, съ толикою для меня выгодою и похвалою, сдѣлаться сумнительнымъ и безнадежнымъ. Извѣстіе сіе казалось мнѣ тѣмъ вѣроятнѣе, что я, сообразуя съ симъ поступки директоровы и по нѣкоторымъ его замѣткамъ, находилъ тому подтвержденіе и, возвратясь от Верещагина на квартеру, весь вечеръ о томъ продумалъ.

На утріе, одѣвшись и поѣхавши къ намѣстнику, заѣхалъ я напередъ къ князю Оболенскому. Тутъ услышалъ я, что намѣстникъ ѣдетъ на весь сей день въ поле на охоту, а потому, не заѣзжая уже къ оному, проѣхалъ я къ директору, чтобъ съ нимъ раскланяться и болѣе уже у него не быть до отъѣзда въ Богородицкъ. Въ сей разъ смотрѣлъ я на него уже совсѣмъ другими глазами, и какъ на человѣка, от котораго впредь не можно было ожидать ничего добраго. Сердце мое и до того не весьма къ нему лежало, а по узнаніи о хитрыхъ проискахъ его и подавно не стало ощущать къ нему никакой душевной приверженности, и я за необходимое уже почиталъ перемѣнить мое до того времени съ нимъ обращеніе, и относительно до многихъ пунктовъ наложить на язык свой уздечку и не все то ему говорить и пересказывать, что было у меня на умѣ, или какъ пословица есть, что от роду помнилъ, итакъ, вмѣсто прежней чистосердечной откровенности и предлаганія моихъ мыслей и совѣтовъ, сталъ я уже обо всемъ прималчивать и предоставлять все собственному его суемудрію и даже самому невѣжеству. И побывъ у него нѣсколько времени и откланявшись, поѣхалъ я къ любезнѣйшему и почтенному другу своему Петру Николаевичу Юшкову и, заставъ жену его дома, просидѣлъ и проговорилъ съ нею все утро. Наконецъ, пріѣхалъ и хозяинъ съ стоявшимъ у нихъ г. Протасовымъ. Всѣ сіи добрые люди ласками своими такъ меня очаровали, что я готовъ былъ просидѣть у нихъ до ночи; но, желая повидаться съ пріятелемъ своимъ г. Покровскимъ, заѣхалъ къ нему. Но не успѣлъ къ нему войтить, какъ является ищущій меня от намѣстницы ординарецъ съ просьбою, чтобъ я пріѣхалъ къ ней чай пить. Сіе побудило меня тотчасъ распрощаться съ Покровскимъ и спѣшить ѣхать въ ряды для исправленія нѣкоторыхъ покупокъ, а оттуда проѣхалъ уже въ домъ къ намѣстнику.

Тутъ засталъ я у намѣстницы множество боярынь, а мущинъ не было никого. Наконецъ, пріѣхалъ и намѣстникъ, и тутъ-то увидѣлъ я, что сіи добродушные и меня любящіе люди нарочно за мною прислали за тѣмъ, чтобъ сказать мнѣ то, чего ожидалъ я от нихъ наканунѣ. Намѣстница шептала намѣстнику, чтобъ онъ мнѣ сказалъ. И какъ сей все еще не имѣлъ духа меня огорчить, то начала сама сказывать тоже, и еще больше о директорѣ, нежели я слышалъ; а наконецъ, сталъ говорить и намѣстникъ и за вѣрное увѣдомлялъ меня, что директоръ добивается до полной власти надъ волостями чрезъ Трощинскаго и Новосильцова, и что они ему обѣщали то сдѣлать, и что онъ не сомнѣвается, что они, а особливо первый, по особенной довѣренности, въ какой онъ находится у императрицы, и въ состояніи то сдѣлать. Наконецъ, сказывалъ мнѣ намѣстникъ, что онъ писалъ въ Петербургъ обо мнѣ и о моемъ земляномъ зданіи къ сыну, чтобъ сіе тамъ поразславить и чрезъ то подать поводъ меня не позабыть. Все сіе меня и смущало, и удивляло. Я не преминулъ поблагодарить за то намѣстника, хотя от писанія его не ожидалъ никакого успѣха, и, просидѣвъ у нихъ до глубокаго вечера, съ ними распрощался и, переночевавъ на квартерѣ, въ послѣдующій день возвратился къ своимъ роднымъ въ Богородицкъ.

Но симъ и окончу я сіе письмо, сказавъ, что я есмь и буду тотъ же, то есть вашимъ, и прочая.

(Декабря 26 дня 1813 года. Дворениново).

Письмо 295.

Любезный пріятель! Какъ возвращеніе мое въ Богородицкъ воспослѣдовало почти наканунѣ моихъ именинъ, то по наступленіи оныхъ не преминулъ я и въ сей годъ торжествовать оный по прежнему обыкновенію. И какъ ни смутно было у меня на сердцѣ, но мы повеселились-таки довольно въ оный, и гостей было у меня довольно, не только родныхъ, но и постороннихъ, и всѣ мы провели день и вечеръ оный довольно весело. И втеченіе послѣдняго, между прочими увеселеніями, испытывали играть еще впервыя въ бостонъ, которая игра около сего времени начинала только входить въ употребленіе, и я, насмотрѣвшись игрѣ сей въ Тулѣ въ домѣ у намѣстника, привезъ ее какъ нѣкую новость съ собою, и хотя и самъ еще порядочно новой игры сей не разумѣлъ, но училъ уже играть въ нее прочихъ. Нельзя сказать, чтобъ она тогда всѣмъ слишкомъ нравилась, а того и въ умъ никому не приходило, что игра сія въ самое короткое время послѣ того восторжествовала надъ всѣми прочими и получила надъ всѣмъ свѣтомъ такое повсемѣстное господствіе, какого никакая еще никогда игра не имѣла. Впрочемъ, достопамятно, что въ самый сей день большой зять мой г. Шишковъ обрадованъ былъ избраніемъ и опредѣленіемъ его въ предводители всему Богородицкому дворянству, которая честь щекотила весьма его тщеславіе.

Вскорѣ послѣ сего обрадованы всѣ мы были полученіемъ извѣстія о пойманіи и захваченіи въ плѣнъ славнаго польскаго мятежника и возмутителя Костюшки, подавшему поводъ къ столь многому кровопролитію и къ окончанію существованія Польши.

Все достальное время октября мѣсяца препроводилъ я въ безпрерывныхъ почти хлопотахъ по случаю бывшаго тогда рекрутскаго набора и переторжки нѣкоторыхъ нашихъ оброчныхъ земель, а въ послѣднихъ числахъ сего мѣсяца встревоженъ я былъ неожидаемымъ извѣстіемъ, что директоръ нашъ вскорѣ пріѣдетъ къ намъ въ Богородицкъ пожить мѣсяца на два, будто-бъ для лѣченія у нашего лѣкаря; но я легко могъ догадываться, что у него не лѣченіе, а другое и важнѣйшее было на умѣ. О семъ въ первый разъ услышалъ я от заѣзжавшаго ко мнѣ при проѣздѣ чрезъ Богородицкъ родственника его г. Свербеева, котораго я всячески у себя угостить старался. А какъ извѣстіе сіе и по отъѣздѣ его всякій день подтверждалось, то сіе смущало насъ всѣхъ и подавало поводъ ко многимъ между собою разговорамъ о предстоящей и восходящей надъ нами мрачной и грозной бури и непогоды.

Мѣсяцъ ноябрь начался у насъ мракомъ, мглою и такими дурными и мокрыми погодами, что дороги от того такъ, испортились, что до Тулы принуждено было дни два ѣхать. Къ таковому скучному времени присовокупилось еще и то, что мы 6 числа получили уже и достовѣрное извѣстіе о томъ, что директоръ къ намъ жить будетъ и что ему волости наши дѣйствительно ввѣрены въ такое полное управленіе, въ какихъ были они у князей Гагариныхъ, и что имянной указъ о томъ уже подписанъ. Ко мнѣ писалъ о томъ съ бывшимъ въ Тулѣ секретаремъ моимъ Щедиловымъ зять мой Шишковъ и приказывалъ сказать тоже и Верещагинъ. Оба они совѣтовали мнѣ пріѣзжать, какъ можно скорѣе, въ Тулу, чтобъ посовѣтовать о томъ съ г. Верещагинымъ; но я не понималъ за чѣмъ и боялся, чтобъ чрезъ то не подать о себѣ какого сомнѣнія и не навлечь бы злобы на себя от своего командира; а потому и не располагался никакъ туда ѣхать. Между тѣмъ дѣло сіе сдѣлалось уже извѣстнымъ и всѣмъ моимъ роднымъ домашнимъ, от которыхъ я до того времени старался скрывать оное, не желая ихъ прежде времени огорчить. Но въ сей разъ случилось такъ, что онѣ письмо от зятя моего прежде меня распечатали и, прочитавъ обо всемъ, узнали, и я освободился чрезъ то от затрудненія имъ о томъ сказывать. Всѣ они не менѣе моего поразились симъ важнымъ и непріятнымъ для насъ увѣдомленіемъ, и всѣ мы, говоря о томъ, единогласно заключали, что приближается и восходитъ на насъ темная туча, которая едва ли не принудитъ насъ сіе мѣсто оставить, и что можетъ быть приближается конецъ нашему тутошнему пребыванію. Впрочемъ, какъ писано было, что хотя волости ему въ полное управленіе ввѣрены, однако, съ тѣмъ, чтобъ ему быть по-прежнему директоромъ экономіи, то сіе сколько-нибудь для домашнихъ моихъ было утѣшительно. Но я, напротивъ того, заключалъ, что нужно ему получить полновластіе, такъ онъ постарается уже отдѣлаться и от директорства и, заѣхавъ сюда, нарочно скажется больнымъ и чрезъ то от директорской должности въ Тулѣ, которая ему не весьма шерстила, ибо всѣ его тамъ, по странному его характеру, весьма не полюбили, — отдѣлается. Словомъ, изъ всѣхъ претерпѣнныхъ мною въ бытность мою въ Богородицкѣ многочисленныхъ перетурок, никогда еще не было такого критическаго положенія, какъ тогда, и меня многія причины побуждали уже къ помышленіямъ о томъ, какъ бы убраться поскорѣе во-свояси и въ свою деревню. Однако, какъ и всегда, возлагалъ всю свою надежду на Господа и Ему однажды навсегда ввѣрилъ всю свою судьбу и о себѣ попеченіе, то и при семъ случаѣ предавалъ я Ему все въ Его волю и тѣмъ себя много успокоивалъ.

Непосредственно за симъ имѣлъ я маленькое удовольствіе, увидѣвъ переводъ мой «Жизни Эдуарда, англійскаго претендента» напечатаннымъ маленькою книжкою. Но и сіе удовольствіе сопряжено было съ нѣкоторою досадою на содержателя тогдашней университетской типографіи и знакомца моего г. Ридигера, неустоявшаго во своемъ словѣ. Уговоры у насъ съ нимъ были, чтобъ ему заплатить мнѣ за 50 экземпляровъ деньгами по продажной цѣнѣ, а онъ прислалъ ихъ всѣхъ ко мнѣ въ натурѣ, съ которыми я не зналъ куда мнѣ дѣваться, а сіе и преграждало мнѣ путь къ печатанію впредь чего-нибудь на чужой коштъ. Со всѣмъ тѣмъ, я не преставал-таки продолжать трудиться кое въ какихъ нравственныхъ сочиненіяхъ, какъ въ прозѣ, такъ и въ стихахъ. А между тѣмъ въ праздные и длинные осенніе вечера занимался дружескими и учеными разговорами съ сыномъ моимъ и отцемъ Ѳедотомъ, и у насъ очень нерѣдко были маленькія философическія бесѣды, доставлявшія всѣмъ намъ чистѣйшее удовольствіе.

Нѣсколько дней послѣ сего прошло у насъ въ мирѣ и тишинѣ и ничего о директорѣ и о пріѣздѣ его къ намъ было неслышно. Въ самый же день Филипповскихъ заговѣнъ; въ который совершилось ровно 18 лѣтъ пребыванію моему въ Богородицкѣ, смутило насъ обоихъ съ сыномъ письмо от зятя моего Шишкова изъ Тулы, гдѣ онъ около сего времени по предводительской своей должности жилъ вмѣстѣ съ моею дочерью. Въ ономъ увѣдомлялъ онъ насъ о дѣлаемомъ ему и сыну моему предложеніи, не хотятъ ли они получить штатскіе чины, и буде хотятъ, то просились бы въ отставку, и не пожалѣли-бъ за труды старающимся удѣлить нѣсколько изъ своего капитала? Предложеніе странное и неожидаемое! И какъ сынъ мой не былъ еще въ совершенной отставкѣ, а привязанъ былъ еще къ герольдіи, то, судя о неизвѣстности будущихъ временъ и по неожиданію ничего хорошаго, казалось мнѣ выгоднѣе имѣть его на совершенной свободѣ; а потому и не отвергли мы сего, само по себѣ являющагося случая и положили слѣдовать призыву. А какъ писано было, чтобъ въ семъ случаѣ сыну моему пріѣхать скорѣе въ Тулу, дабы не упустить пятничной въ Петербургъ почты, то и рѣшился онъ туда ѣхать, куда онъ на другой день и отправился.

Проводивъ сына моего въ Тулу и оставшись одинъ, занимался я нѣсколько дней опять отдачею мельницъ въ оброкъ и другими волостными дѣлами. А между тѣмъ возродилась во мнѣ опять охота къ стихотворенію и подала поводъ къ сочиненію нѣсколькихъ пѣсней. Первая изъ нихъ содержала въ себѣ чувствованія рожденнаго въ дворянствѣ и была слѣдующаго содержанія:

Въ другой, по случаю наставшей тогда только что зимы, изобразилъ я чувствованія при настаніи зимы, и она была натурологическая.

Третья, непосредственно за сею и въ то же время — сочиненная, содержала въ себѣ чувствованія послѣ благополучно проведенной ночи.

Между тѣмъ, какъ я въ сихъ стихотвореніяхъ и въ другихъ моихъ дѣлахъ упражнялся, увѣдомлялъ меня сынъ мой изъ Тулы, что онъ дѣло свое тамъ началъ и въ Петербургъ уже объ немъ писано. Вмѣстѣ съ нимъ писала къ намъ и дочь наша Елизавета, что они имѣютъ у себя хорошую квартеру, что имъ тамъ жить не скучно, что въ Тулѣ начались разнаго рода увеселенія, что она беретъ въ нихъ участія, успѣла уже не только со многими тульскими господами, но и съ самою намѣстницею спознакомиться, и принимается ею весьма благопріятно, что сія изъявляла желаніе и жену мою и прочихъ дѣтей видѣть, и потому предлагала мнѣ и матери своей, не вздумаем- ли мы пріѣхать къ нимъ въ Тулу на нѣсколько дней, у нихъ погостить и въ тульскихъ увеселеніяхъ взять соучастіе, а особливо около именинъ намѣстницы, въ который день будетъ у намѣстника для всѣхъ городскихъ балъ, и что не худо бы при семъ случаѣ и намъ быть. Сынъ же мой писалъ, что мнѣ необходимо надобно бы тамъ побывать и пріѣхать какъ можно скорѣе. Все сіе и побудило насъ на сіе путешествіе рѣшиться. А какъ мнѣ и безъ того нужно было быть въ Тулѣ для представленія волостныхъ рекрутъ для пріема, то я, оставя жену собираться, какъ она хочеть, самъ, сѣвши въ свой возочикъ, и пустился въ Тулу напередъ и пріѣхалъ въ тотъ же еще день и довольно засвѣтло.

Въ сей разъ остановился я уже на квартерѣ у зятя моего Шишкова, гдѣ стоялъ и сынъ мой. При пріѣздѣ моемъ, хозяевъ не засталъ я дома. Они рыскали по городу, однако, скоро пріѣхали и были мнѣ очень рады; потомъ ѣздили они съ сыномъ моимъ въ театръ, куда подзывали- было и меня, но я охотнѣе остался дома и провелъ сей вечеръ въ читаніи газетъ и въ разговорѣ съ гостями, случившимися въ тотъ вечеръ у моего зятя. Было сіе въ 19 день ноября.

Мое первое дѣло было въ послѣдующій за симъ день, чтобъ побывать у своего командира, къ которому я по-утру и поѣхалъ. Онъ, къ великому удивленію моему, принялъ меня въ сей разъ ласково и не только онъ, но и самая жена его обошлась со мною очень благопріятно. Поговоривъ съ нимъ кое-что о нашихъ волостныхъ дѣлахъ, поѣхалъ я отъ него къ пріятелю своему г. Верещагину и, посудачивъ и съ нимъ кое-что о моихъ обстоятельствахъ и давъ ему слово пріѣхать къ нему обѣдать, поѣхалъ я въ казенную полату, гдѣ отдавали въ самое то время нашихъ волостныхъ рекрутъ. Тутъ узналъ я, что намѣстникъ присылалъ на квартеру мою нарочнаго ко мнѣ съ приглашеніемъ пріѣхать къ нему обѣдать вмѣстѣ съ моимъ сыномъ. Услышавъ о семъ, поскакалъ я тотчасъ на квартеру и имѣлъ великій трудъ отыскать моего сына, неслучившагося тогда дома. И на-силу-на-силу мнѣ его отыскали, и едва-едва успѣли мы съ нимъ одѣться и поспѣть къ намѣстникову обѣду. Какъ онъ, такъ и намѣстница были ко мнѣ по-прежнему весьма благопріятны и не могли со мною довольно наговориться и продержали обоихъ насъ у себя до самаго почти вечера, въ который, возвратясь на квартеру, нашли мы и жену мою, пріѣхавшую только-что вслѣдъ за мною въ Тулу.

Так на утріе вздумалось зятю моему сдѣлать у себя небольшую пирушку и угостить обѣдомъ нѣсколькихъ изъ городскихъ знакомыхъ, то и я, съѣздивъ по-утру на часокъ къ директору, никуда болѣе въ то утро не поѣхалъ, и обѣдалъ дома со своими родными и знакомцами тульскими, въ числѣ коихъ былъ и прежній мой временной командиръ г. Юшковъ съ его женою, съ которыми не могли мы довольно наговориться; а къ намѣстнику съѣздилъ я уже послѣ обѣда и пробылъ у него почти до самаго вечера. Между тѣмъ хозяева мои вмѣстѣ съ нѣсколькими знакомыми своими собирались ѣхать въ бывшій въ тотъ день маскарадъ, и я, возвратясь къ нимъ, едва могъ узнать ихъ, перерядившихся въ богатое купеческое платье. Они подзывали-было и меня съ собою, но я предоставилъ имъ однимъ веселиться, а самъ охотнѣе остался съ женою дома и занялся читаніемъ и писаніемъ.

Такимъ же, образомъ рыскалъ я по Тулѣ и въ третій день моего въ ней пребыванія, былъ у Верещагина, у директора, въ казенной полатѣ, въ намѣстническомъ правленіи, а обѣдать проѣхалъ къ намѣстнику. Сей взялъ меня въ сей день въ свой кабинетъ и, какъ другъ, говорилъ очень много со мною о предстоящей перемѣнѣ въ моихъ обстоятельствахъ. Ему крайне были непріятны происки нашего директора, о которомъ отзывался онъ мнѣ весьма невыгодно, называя его хитрымъ и лукавымъ человѣкомъ, и сожалѣлъ обо мнѣ, что я имѣть буду дѣло, съ такимъ скрытымъ и ничего добраго необѣщающимъ человѣкомъ, изъявлялъ мнѣ дружеское сожалѣніе о томъ, что не находитъ онъ себя въ силахъ воспрепятствовать сему угрожающему мнѣ злу, и говорилъ, не имѣю ли я въ Петербургѣ какихъ пріятелей и знакомцовъ, и буде имѣю, то совѣтовалъ мнѣ отписать къ нимъ и просить о употребленіи всего возможнаго къ разрушенію кова, противъ меня куемаго. Пріятно было мнѣ, что онъ бралъ въ судьбѣ моей такое дружеское соучастіе. Но какъ у меня никакихъ такихъ друзей не было въ Петербургѣ, о какихъ онъ упоминалъ, то я, не обинуясь, въ томъ ему признавался, присовокупивъ наконецъ, что я единую надежду во всемъ имѣю на Бога, и, въ твердомъ упованіи да Его защиту и покровительство, расположился спокойно ожидать всего, что Онъ ни соблаговолитъ со мною учинить. Отзывъ таковой былъ намѣстнику очень пріятенъ; и какъ онъ самъ былъ человѣкъ набожный и благочестивый, то не преминулъ похвалить меня за таковое расположеніе и старался уповаемое на Бога еще болѣе подкрѣпить благоразумными своими совѣтами. Съ цѣлый часъ мы тогда съ нимъ о семъ предметѣ наединѣ проговорили. А послѣ обѣда было у меня множество разговоровъ и съ намѣстницею, впродолженіе которыхъ пріѣхала къ ней жена моя съ обѣими дочерьми моими Елисаветою и Ольгою еще въ первый разъ рекомендоваться и была от ней очень обласкана. ѣдучи от нихъ, заѣзжали мы къ директору, и жена моя съ дѣтьми рекомендовалась и сей пышной петербургской госпожѣ и была и от ней принята благосклонно. Отѣ нихъ же пріѣхали мы къ г. Верещагину, бывшему тогда губернскимъ прокуроромъ, и просидѣли у него во весь вечеръ.

По наступленіи четвертаго дня тогдашняго моего пребыванія въ Тулѣ, ѣздилъ я опять къ своему директору и кое-кому къ другимъ, а наконецъ и въ казенную полату, въ которой въ сей день намѣстникъ самъ принималъ рекрутъ и, увидѣвъ меня, увезъ съ собою одного только къ себѣ обѣдать. Послѣ обѣда пріѣзжалъ къ намъ туда и сынъ мой и поднесъ намѣстницѣ прекрасную трудовъ своихъ картину, набранную весьма искусно изъ разныхъ травъ, кожицъ и листочковъ, и намѣстница была ею очень довольна и расхвалила ее въ прахъ. Между тѣмъ жена моя вмѣстѣ съ хозяевами разъѣзжала по городу къ знакомымъ, и всѣ мы съѣхались, наконецъ, и ужинали у любезнаго моего Петра Николаевича Юшкова.

Наконецъ, наступило 24 число ноября день бывшій тогда сугубо именитый какъ по тезоименитству императрицы, такъ и потому, что и намѣстница наша была въ сей день именинницею. Намѣстникъ расположился въ сей день дать всѣмъ тульскимъ господамъ большой пиръ, а въ вечеру для всѣхъ госпожъ балъ и наконецъ угостить всѣхъ ужиномъ. Всѣ мы имѣли въ семъ торжествѣ и увеселеніи соучастіе и провели сей день весело и хлопотливо. Не успѣлъ настать день, какъ спѣшилъ я скорѣй одѣться и ѣхать на поклонъ сперва къ директору, который тананаканьемъ своимъ продержалъ меня у себя очень долго. Вырвавшись от него, заѣзжалъ я на минуту въ Верещагину, а от него спѣшили мы оба съ сыномъ на поклонъ къ намѣстнику, жившему тогда въ бывшемъ дворцѣ на оружейномъ заводѣ. Тамъ нашли мы съѣхавшихся уже всѣхъ городскихъ именитѣйшихъ людей къ намѣстнику съ поздравленіями и его дожидавшихся. Какъ всѣмъ особенная намѣстникова ко мнѣ благосклонность была извѣстна, то имѣлъ я тогда истинное и пріятное удовольствіе видѣть всѣхъ ко мнѣ отмѣнно ласкающихся и меня уважающихъ. Выходъ намѣстника къ публикѣ воспослѣдовалъ не рано, и онъ, принявъ от всѣхъ поздравленія и поговоривъ съ нѣкоторыми, пошолъ къ обѣдни. Многіе пошли съ нимъ туда, а мы -съ сыномъ, будучи въ числѣ приглашенныхъ къ обѣду, полетѣли на квартеру, чтобъ еще поприубраться и прихохолиться. Обѣдъ былъ огромный съ музыкою и со всѣмъ обыкновеннымъ великолѣпіемъ; обѣдало насъ болѣе 70 человѣкъ за большимъ столомъ, да человѣкъ 30 въ другой комнатѣ, и угощеніе было изобильное. Къ вечеру же съѣхались и всѣ тульскія госпожи, барыни и дѣвицы, и всѣ комнаты наполнились народомъ, и вскорѣ потомъ начался формальный балъ и танцы, продолжавшіеся до полуночи. Въ танцахъ сихъ имѣли и дѣти мои, бывшія тутъ же съ матерью, соучастіе, и едва- ли не главнѣйшее, поелику многіе обѣихъ почитали первѣйшими изъ всѣхъ бывшихъ тогда на балѣ красавицами и танцовщицами, и можно сказать, что вечеръ проведенъ всѣми нами былъ очень весело, и мы возвратились домой уже послѣ ужина у намѣстника.

Послѣ сего праздника прожили мы еще цѣлыхъ четыре дни въ Тулѣ, отчасти для исправленія нѣкоторыхъ нуждъ, отчасти за худою погодою, угрожавшею насъ сошествіемъ снѣга, а наиболѣе для того, что роднымъ моимъ хотѣлось побывать въ театрѣ и еще кое-съ-кѣмъ изъ знакомыхъ видѣться. Въ теченіи всѣхъ сихъ дней бывалъ я всякой день опять и у намѣстника, и у своего директора, надоѣдавшаго мнѣ всякій разъ невѣдомо-какъ своимъ пустымъ тананаканьемъ, но я радъ, по крайней мѣрѣ, былъ тому, что онъ былъ ко мнѣ благопріятенъ, и что о переѣздѣ его къ намъ въ Богородицкъ жить— ничего еще упоминаемо не было.

Наконецъ, возстановилась опять стужа, выпало множество снѣга и сдѣлался опять порядочный зимней путь. Обрадовавшись тому, не стали мы долѣе медлить, но пустились въ обратный путь, оставивъ дочь свою Ольгу погостить у сестры своей въ Тулѣ. Ѣзду свою расположили мы въ сей разъ чрезъ Головнино, чтобъ побывать у родныхъ нашихъ Воронцовыхъ, у которыхъ переночевавъ, возвратились мы въ самый послѣдній день ноября въ Богородицкъ, имѣвъ на дорогѣ от Головнина небольшую перетурку от лошадей, вздумавших-было бить меня въ моемъ возочкѣ; но я далъ имъ волю скакать безъ кучера, сколько хотятъ, и не прежде, откинувъ весь верхъ моего возочка назадъ и схватя самъ вожжи, ихъ остановилъ, какъ при подъѣзжаніи къ одной вершинкѣ.

Во все почти теченіе декабря мѣсяца не произошло съ нами ничего важнаго. Мы провели оный еще въ мирѣ и тишинѣ въ Богородицкѣ, и я занимался отчасти хлопотами по моей должности, переоброчивая опять нѣкоторую часть изъ отдаваемыхъ нами въ наймы земель, а наиболѣе собственными своими дѣлами и писменными занятіями, поспѣшая окончить давно уже начатую книгу о электрицизмѣ, которую назвалъ я «Электрическимъ лѣчебникомѣ». Книгу сію сочинил-было я съ тѣмъ, чтобъ и напечатать, но разныя обстоятельства не допустили меня до того даже до сего времени, и она и теперь хранится въ библіотекѣ моей въ манускриптѣ; впрочемъ, продолжали мы маленькія наши ученыя и наиболѣе вечернія бесѣды съ сыномъ и съ отцемъ Ѳедотомъ, приходившимъ къ намъ почти ежедневно и помогавшимъ намъ провождать пріятныя минуты жизни въ разныхъ чтеніяхъ и въ важныхъ между собою разговорахъ. Къ празднику Николину дню пріѣзжала къ намъ изъ Тулы старшая дочь моя Елизавета для празднованія именинъ жившаго у насъ единственнаго сына ея Николая и привозила съ собою и сестру свою Ольгу. Первая играла тогда, какъ жена одного уѣзднаго предводителя, довольно знаменитую ролю въ Тулѣ и имѣла счастіе быть любимою и почитаемою всѣми, а при ней не худо было и сестрѣ ея Ольгѣ. Сія была уже въ сіе время совершенная невѣста и въ лучшихъ и цвѣтущихъ годахъ жизни. Обѣ онѣ, пробывъ у насъ и въ деревнѣ своей нѣсколько дней, возвратились опять въ Тулу, ибо зятю моему надлежало еще тамъ быть по его должности.

Вскорѣ послѣ сего, при случаѣ ѣзды на крестины къ брату зятя моего, ѣдучи въ своемъ возочкѣ, вздумалось мнѣ на досугѣ заняться піитическимъ изображеніемъ бывшаго въ самое то время наипрекраснѣйшаго зимняго утра. И какъ я всѣ мои стихотворенія сочинялъ на голосъ какой нибудь пѣсни, то и въ сей разъ, тананакая и тананакая, успѣлъ сочинить нѣсколько строфъ пѣсни въ честь прекрасному зимнему утру, но которую окончилъ я послѣ и нѣсколько лѣтъ спустя послѣ сего времени. Для достопамятности помѣщу я ее здѣсь, переписавъ ее не стихами, какъ она сочинена, а піитическою прозою, къ каковой всѣ мои стихотворенія едва ли не удобнѣе, поелику были они безъ виршъ, а бѣлыми стихами.

Возвращаясь къ повѣствованію моему, скажу, что предъ наступленіемъ праздника Рождества Христова съѣхались ко мнѣ всѣ ближніе мои родные, и мы какъ съ ними, такъ и съ городскими нашими друзьями и знакомцами какъ праздникъ сей, такъ и всѣ святки [провели] отмѣнно весело. Не было дня, въ которой не съѣзжались мы, то у меня, то у другихъ, то у старшаго зятя моего въ деревнѣ всѣ вмѣстѣ и не препровождали время въ разныхъ невинныхъ забавахъ и увеселеніяхъ. Но ни который вечеръ не провели мы такъ весело, какъ послѣдній въ 1794 году. Въ этотъ день были не только всѣ мои родные у меня, но съѣхались еще нѣсколько и уѣздныхъ нашихъ друзей и знакомцевъ, и чего-и-чего ни дѣлали мы въ сей вечеръ: и прыгали, и танцовали, и рѣзвились, и въ жмурки играли, и подблюдныя пѣсни пѣли, и въ фанты играли, и загадки загадывали, и проч., и проч. Словомъ, вечеръ сей былъ прямо святочный, и всѣ мы провели оный съ особливымъ удовольствіемъ, и всѣ гости не только у меня ужинали, но и ночевали. А симъ образомъ и кончили мы сей годъ, въ который происходило многое кое-что, и доброе, и худое; однако, для меня и для всего дома моего болѣе пріятнаго, нежели худаго.

Но симъ дозвольте мнѣ и сіе письмо кончить и сказать вамъ, что я есмь вашъ и прочее.

(Генваря 28 дня 1814 года. Въ Дворѳниновѣ).

1796. Письмо 296.

Любезный пріятель! Приступая теперь къ описанію происшествій, случившихся со мною въ теченіи 1795 года, предпошлю напередъ, по обыкновенію моему, нѣсколько словъ о томъ, въ какомъ состояніи и положеніи находилось при наступленіи сего года все мое семейство, и, начиная съ состоянія здоровья, скажу, что первѣйшая и старѣйшая особа всего нашего семейства, теща моя, хотя, доживая 65-й годъ своей жизни, дѣлалась съ каждымъ годомъ старѣе и болѣе и болѣе приближалась къ предѣлу своей жизни, однако, все еще была въ силахъ и все еще дѣлала намъ компанію и дѣйствіе электрицизма подкрѣпляло очень много ея здоровье. Я самъ, по благости Господней, доживалъ хотя шестой десяток, но былъ все еще здоровъ, во всей силѣ и не чувствовалъ еще никакихъ еще дальныхъ слѣдствій приближавшейся старости. Во рту у меня оставалось хотя уже очень мало зубовъ, но я, благодаря Господа, былъ все еще крѣпок, здоровъ и душею своею все еще не ослабѣвалъ и не рѣдко бывалъ двадцатилѣтнимъ. Въ разсужденіи увеселеній оной разными ей свойственными пищами душевными, охота моя къ наукамъ, писанію и читанію все еще продолжалась, и сіи занятія были и по сіе время все еще для меня любезнѣйшими. Сотоварищество съ сыномъ моимъ, по всѣмъ почти отношеніямъ другимъ мною, становилось для меня отъ-часу драгоцѣннѣйшимъ и онъ помогалъ мнѣ очень много пользоваться пріятнѣйшими минутами въ сей жизни. И въ семъ отношеніи тогдашній періодъ жизни едва ли былъ для меня не самолучшимъ и пріятнѣйшимъ. Что касается до него, то состояніе слабаго здоровья его хотя и не совсѣмъ еще возстановилось, но, повидимому, сколько- нибудь предъ прежнимъ поправилось, и мы всѣ веселились от того духомъ, хотя не рѣдко оскорблялись еще возвращающеюся кое-когда и довольно часто головною его болью. У насъ съ нимъ не проходила ни одна минута праздною. Онъ имѣлъ такую же склонность и охоту ко всѣмъ литературнымъ и артистическимъ упражненіямъ, какъ и я, и потому для обоихъ насъ время было все еще коротко, и мы не потужили-бъ, если-бъ каждый день длился вдвое долѣе. Впрочемъ, пользовался онъ такимъ же даромъ от Господа, какъ и я, то-есть былъ всѣми любимъ и хвалимъ по справедливости. Лѣта его уже были такія, что мы начинали уже помышлять о томъ, какъ бы его и женить. Останавливали насъ въ томъ еще нѣсколько незамужнія его сестры, а мои дочери. Обѣ они были уже невѣстами, а особливо старшая изъ нихъ, Ольга, была дѣвка прекрасная, и такая, съ которою никуда не стыдно было показаться. За нее въ самые послѣдніе дни прошедшаго года начали уже формально свататься, но женихъ былъ какъ-то не очень завистенъ и не таковъ, чтобъ, неподумавъ гораздо, можно было выдать за него ее отважиться. Самая меньшая дочь моя Катерина вдругъ такъ поднялась и выросла, что сдѣлалась невѣстою, хотя, впрочемъ, умомъ и всѣми дарованіями поотстала нѣсколько от сестеръ своихъ старшихъ. Что касается до обѣихъ замужнихъ дочерей моихъ, то большая изъ нихъ Елизавета продолжала жить съ мужемъ своимъ порядочно и по наружности счастливо и хорошо, но душевно не мало огорчалась от его не совсѣмъ кроткимъ, а временемъ строптивымъ нравомъ, а того болѣе его вѣтренностію и излишнею наклонностію къ пышности, мотовству и расточительности, угрожающей весьма худыми слѣдствіями вразсужденіе ихъ достатка. Впрочемъ, она радовалась, что сей годъ не была беременна. У нихъ былъ въ-живыхъ одинъ только сынъ Николай, жившій от рожденія у насъ и нами воспитываемый. Онъ составлялъ тогда ежедневно нашу куклу, нашу забаву, нашу игрушку и наше увеселеніе. Мальчишка былъ прекрасный, и незадолго до сего началъ только все говорить. Мы не спускали его почти съ рукъ долой, и желали, чтобъ онъ былъ живъ и здоровъ. Другая моя замужняя дочь Настасья была уже около сего времени на сносяхъ беременною и жила съ мужемъ своимъ хотя не такъ пышно, но спокойнѣе и тише; обезпокои[ва]лась только нѣсколько разстроенными ихъ обстоятельствами и состояніемъ и угнетающимъ ихъ небольшимъ хотя долгомъ. Что касается до наружныхъ моихъ обстоятельствъ, то я упоминалъ уже, что въ сіе время озабочиваемы мы были угрожающею намъ великою въ нихъ перемѣною, по случаю намѣренія нашего командира переѣхать къ намъ въ городъ совсѣмъ жить, что натурально для насъ не могло быть пріятнымъ. А впрочемъ, всѣ обстоятельства наши были такъ хороши, что можно было сказать, что и сей годъ начали мы благополучно.

Теперь, начиная продолжать мое повѣствованіе, скажу, что первый день сего года, который былъ 20,539 днемъ моей жизни, провелъ я въ кругу моего семейства и бывшихъ у меня гостей довольно весело и хорошо, равно какъ и второй; а третій ознаменовался неожидаемымъ сватовствомъ еще одного жениха за дочь мою Ольгу. Было то от нѣкоего г. Крюкова, Павла Ивановича, чрезъ попа нашего Іоанна. Я, по обыкновенію своему, не сказалъ еще ничего, вѣдая изъ опытности, сколь важно въ такихъ случаяхъ каждое слово, и тѣмъ паче, что человѣкъ сей былъ мнѣ совсѣмъ незнакомъ, а притомъ и достатокъ его несообразенъ былъ съ нашимъ желаніемъ.

Вскорѣ по окончаніи нашихъ святокъ сталъ сынъ мой помышлять о ѣздѣ своей въ Тверь къ Кислинскимъ, роднымъ нашимъ, убѣждавшимъ его черезъ письма невѣдомо-какъ просьбою побывать у нихъ въ Твери вмѣстѣ съ сестрою своею Ольгою, на что мы и охотно давали имъ наше согласіе, и тѣмъ паче, что самимъ намъ ни какимъ образомъ не можно было у нихъ побывать. Большая же дочь моя съ мужемъ своимъ въ концѣ минувшаго года туда ѣздили. Между тѣмъ, а именно 12 числа сего мѣсяца, случилось мнѣ заниматься одною рѣдкостью. Вдругъ услышалъ я, что на одной изъ волостныхъ мельницъ, въ селѣ Ломовкѣ, нашли цѣлую кучу живыхъ большихъ крысъ, сплетшихся хвостами между собою такъ крѣпко и удивительно, что никакъ ихъ разорвать было не можно. Таковыя исторіи о крысахъ хотя и случалось мнѣ до того слышать, но я тому никогда не вѣрилъ, поелику относили все то къ домовымъ мельничнымъ, говоря, что они ихъ такъ переплетаютъ. При услышаніи сего, любопытство мое было такъ велико, что я тотчасъ послалъ въ село нарочнаго и велѣлъ перебитыхъ сихъ крысъ отыскать и привезть къ себѣ. По счастію, были онѣ цѣлы и неразорваны. Ко мнѣ ихъ привезли, и я дѣйствительно ихъ видѣлъ и не могъ странному сему явленію довольно надивиться. Хвостами онѣ дѣйствительно и въ самую вплоть къ задницамъ своимъ такъ крѣпко и удивительно переплелись, что никакъ раздѣлить, расплесть и разорвать ихъ было не можно. Было ихъ тутъ цѣлыхъ десять превеликихъ крысъ. Одна изъ нихъ по- отдѣлилась и прицѣплена была къ общему узлу однимъ только концемъ хвоста, но и та такъ крѣпко, что не отрывалась. Брюхами онѣ были всѣ книзу, а головами врознь, а сплетеніе хвостовъ было такъ плотно, что видна была одна только часть, а всего разсмотрѣть не можно. И какъ онѣ всѣ были замерзлыя, то велѣлъ я ихъ всѣ для показыванія всѣмъ спрятать, а для достопамятности и рѣдкости сего случая, сыну моему велѣлъ всѣхъ ихъ срисовать съ натуры, въ точной ихъ величинѣ и положеніи; который рисунок хранится у меня и понынѣ въ цѣлости. О самихъ же крысахъ сожалѣлъ я, что не случилось у насъ тогда столько крѣпкаго спирта и такого большаго стекляннаго судка, въ которомъ бы ихъ въ спиртѣ умѣстить было можно, потому и сохранились онѣ у насъ только до наступленія вешняго тепла.

Вскорѣ послѣ сего, а именно 13 числа сего мѣсяца, обрадованы всѣ мы были полученіемъ извѣстія, что дочь моя Настасья разрѣшилась благополучно от своего бремени и родила сына, а мнѣ внука Павла, находящагося и понынѣ еще въ-живыхъ и служащаго въ арміи офицеромъ. По сему случаю, какъ въ родины, такъ и для крестинъ ѣздили мы тогда всѣ въ Головнино и тамъ у нихъ нѣсколько дней пробыли.

Кромѣ сего, во все продолженіе генваря мѣсяца не произошло у насъ ничего особливаго, кромѣ того, что давно не мѣшали мнѣ такъ много упражняться въ моихъ дѣлахъ пріѣзжавшіе почти ежедневно къ намъ разные гости, какъ въ сіе время. Я затѣвал-было сочинять около сего времени Современную Лѣтопись всѣмъ бывшимъ тогда происшествіямъ, и успѣлъ даже написать цѣлую часть оной. Но изъ сего предначинанія, равно какъ изъ нѣкоторыхъ и другихъ послѣ не вышло ничего, и все кончилось тѣмъ, что я воспользовался при писаніи оныхъ многими пріятными минутами въ жизни.

Въ началѣ февраля озабоченъ и даже обезпокоенъ я былъ нѣсколько новымъ нашимъ виннымъ откупщикомъ, славнымъ богачемъ и забіякою г. Игнатьевымъ. Сему стакавшемуся съ нашимъ князем-городничимъ и секретаремъ моимъ Варсобинымъ восхотѣлось при вступленіи въ откупы возпользоваться нашими волостями разметаніемъ по онымъ колико-можно множайшихъ незаконныхъ выставокъ и старавшемуся всѣми силами заманить и меня въ свои интересы; но я не знаю въ какомъ расположеніи былъ относительно до сего пункта мой командиръ и, не получая от него никакого на представленія мои разрѣшенія, принужденъ былъ всячески от его усилій отвертываться и брать такія мѣры, которыя почиталъ для себя безопаснѣйшими. Бывшую въ первой половинѣ сего мѣсяца тогда у насъ маслянную провели мы въ обыкновенныхъ другъ къ другу разъѣздахъ и катаньяхъ; но нельзя сказать, чтобъ слишкомъ весело, а напротивъ того, огорчены мы были извѣстіемъ, что тетка Матрена Васильевна Арцыбышева была больна и довольно опасною болѣзнью.

По наступленіи великаго поста, занимались мы всю первую недѣлю обыкновеннымъ богомоліемъ и говѣньемъ, а въ концѣ оной писали ко мнѣ изъ Тулы, чтобъ я пріѣхалъ въ оную и привезъ къ намѣстнику карты. Отѣ директора же получалъ я требованія за требованіями, и онъ мнѣ ими даже надоѣлъ и наскучилъ, и тѣмъ паче, что были они на большую часть пустыя, наводившія мнѣ и всѣмъ канцелярскимъ служителямъ моимъ дѣлъ и хлопотъ множество превеликое.

Итакъ, на второй недѣли, сбывъ съ рукъ заѣзжавшаго ко мнѣ неожиданнаго гостя, московскаго купца и книгопродавца Ивана Васильевича Попова, собрались мы въ путь: я въ Тулу, а сынъ съ сестрою своею—въ Тверь, и всѣ вмѣстѣ поѣхали въ Головнино къ нашимъ роднымъ Воронцовымъ, которые располагались также вмѣстѣ съ сыномъ моимъ съѣздить въ Тверь. И пробывъ у нихъ сутки, отправились от нихъ 22 числа въ Тулу, и въ сей разъ пристали въ Тулѣ у тетки ихъ, старушки Прасковьи Васильевны Опавшинской, но у которой ночевали одну только ночь, ибо, проводивъ дѣтей въ ихъ путь, переѣхалъ я потомъ стоять къ Пастухову, куда переѣхала и жена моя, провожавшая дѣтей до Тулы, но на другой день поѣхавшая опять въ Богородицкъ, оставивъ меня въ Тулѣ хлопотать по дѣламъ своимъ. Въ сей разъ пробылъ я въ Тулѣ только три дня, въ которыхъ ежедневно бывалъ у намѣстника и директора. Первый обходился со мною по-прежнему очень милостиво и благосклонно, а послѣдній и такъ и сякъ; у сего старался я пощупать пульсъ въ разсужденіи откупщиковъ и ихъ выставокъ и успокоился, увидѣвъ, что онъ, такой же былъ плутъ, какъ и всѣ прочіе, и былъ от откупщика закупленъ, почему и пересталъ я о нихъ думать и заботиться.

Наконецъ, отдавъ привозимыя съ собою деньги въ казенную полату и, повидавшись со всѣми моими друзьями и пріятелями, пустился я 26 числа въ обратный путь, прямо въ Богородицкъ, и достальные дни сего мѣсяца провелъ тамъ спокойно и благополучно.

Начало марта ознаменовалось возобновившеюся во мнѣ опять охотою къ стихотвореніямъ, и первыя начинающіяся тали и приближеніе весны подали къ тому поводъ. Мнѣ восхотѣлось воспѣть на своей простой сельской лирѣ красоты натуры въ сіе время, и я сочинилъ пѣснь къ первѣйшимъ талямъ, и хотя и сія сочинена у меня по примѣру прежнихъ бѣлыми стихами, но я перепишу ее здѣсь поэтическою прозою.

Наступившій вскорѣ за симъ 11 день марта былъ для меня двумя происшествіями достопамятенъ. Во-первыхъ, тѣмъ, что мы получили извѣстіе о полученіи директоромъ нашимъ имяннаго указа о полномочіи надъ нашими волостями. которое тѣмъ болѣе меня смутило, что писали ко мнѣ, будто бъ велѣно ему было и жить въ Богородицкѣ, отчего натурально сталъ я опасаться, чтобъ онъ меня не вытѣснилъ изъ онаго, а сіе и въ состояніи было озаботить и обезпокоить духъ мой. Во-вторыхъ, тѣмъ, что въ сей день пріѣзжалъ ко мнѣ знакомый намъ Епифанскій помѣщикъ г. Григоровъ, Николай Сергѣевичъ, и началъ сватать дочь мою Ольгу за племянника своего Бородина, Ѳедора Ивановича. Молодой сей человѣкъ былъ намъ совсѣмъ почти незнакомъ, хотя мы и видали его нѣсколько разъ. Онъ имѣлъ хотя изрядный достатокъ и деревни, отчасти въ Веневскомъ, отчасти въ Богородицкомъ уѣздѣ, и съ стороны достатка могъ почесться завистнымъ женихомъ; но какъ породою своею происходилъ онъ не изъ дворянства, а отецъ его былъ откупщикомъ Епифанскимъ и женатъ былъ только на дворянкѣ, родной теткѣ помянутаго г. Григорова, то обстоятельство сіе наводило на насъ, а всего болѣе на меня, великое сомнѣніе, почему и отвѣтъ мой на предложеніе его былъ на первый случай ничего еще незначущимъ.

Извѣстіе о директорѣ не преминуло скоро подтвердиться. Я получилъ на другой день послѣ сего уже и от самаго его при письмѣ первое предложеніе съ прописаніемъ имяннаго указа. И какъ въ оныхъ ничего еще о житьѣ его въ Богородицкѣ не было упомянуто, то сіе сколько-нибудь меня поуспокоило. Г. директоръ выписывалъ меня къ себѣ скорѣе съ планами и прочими бумагами, и его первое дѣло, по полученіи сего полновластія, было то, чтобъ наше волостное правленіе превратить въ канцелярію и писать къ нему от имени оной за моимъ подписаніемъ. Въ письмѣ же ко мнѣ писалъ онъ очень учтиво и ласково.

Я не преминулъ поспѣшить исполненіемъ всего того, о чемъ было ко мнѣ писано. И между тѣмъ, какъ вся канцелярія занималась заготовленіемъ требуемыхъ бумагъ, трудился и самъ я во весь послѣдующій день надъ сочиненіемъ и черченіемъ желаемыхъ директоромъ плановъ и, изготовивъ все, къ нему въ Тулу и поѣхалъ.

ѣзда моя въ сей разъ была недолговременная, и я не болѣе въ Тулѣ пробылъ однихъ сутокъ. Директоръ принялъ меня отмѣнно хорошо и ласково, и мы проговорили съ нимъ весь вечеръ, въ который и кончили все; и хотя я и могъ бы на утріе ѣхать опять въ Богородицкъ, но я пробылъ и весь послѣдующій день въ Тулѣ, отобѣдалъ у намѣстника, повидался съ лучшими изъ своихъ друзей и знакомцевъ и возвратился уже 16 числа въ Богородицкъ.

Тутъ нашелъ я пріѣхавшую къ намъ въ городъ полѣчиться у нашего лѣкаря тетку жены моей, Матрену Васильевну Арцыбышеву. И какъ надлежало ей пожить у насъ нѣсколько время, то для спокойнѣйшаго ей пребыванія и отвели мы ей въ одномъ изъ флигелей дворцовыхъ нижніе покои, гдѣ она съ дочерью своею и расположилась. Кромѣ ей, нашелъ я и пріѣхавшаго ко мнѣ изъ Кирсановской моей деревни прикащика съ доходами изъ оной, простиравшимися въ сей разъ болѣе нежели до тысячи рублей.

Непосредственно почти за симъ насталъ день именинъ жены моей, въ который день была у насъ пирушка, и мы угощали у себя многихъ обѣдомъ и между прочимъ и самую тетку Матрену Васильевну, которая не такъ была больна, чтобъ не могла къ намъ изъ замка пріѣхать. Всѣ родные наши были также, а не доставало только однихъ отсутственныхъ, невозвратившихся еще изъ Твери. О сихъ, по причинѣ испортившагося уже зимняго пути и наступившей половоди, мы невѣдомо-какъ заботились и горевали о томъ, что имъ дурно будетъ ѣхать и даже опасно переправляться черезъ рѣки.

Не успѣло дней двухъ пройтить послѣ сего праздника, какъ посреди самыхъ часъ-отъ-часу болѣе увеличивавшихся заботъ о нашихъ дорожныхъ, поражены были всѣ мы скоропостижною и всего меньше ожидаемою кончиною любезной нашей Матрены Васильевны, воспослѣдовавшею передъ вечеромъ 21 числа марта. Не ожидали мы ни какъ сего, потому что ей было от болѣзни ея гораздо уже лучше, такъ что она въ самой сей день была нарочито весела, ходила, сидѣла, упражнялась по привычкѣ своей въ рукодѣліи и вязала чулок . Но вдругъ сдѣлалось ей дурно, подступило подъ грудь и менѣе нежели въ двѣ минуты ее не было уже на свѣтѣ и она переселилась въ вѣчность. Произошло сіе такъ скоро, что я не успѣлъ прискакать, хотя въ туже минуту ко мнѣ послали случившіяся тогда быть у ней дочь ея меньшая и матушка моя теща,—-но не засталъ ее уж въ-живыхъ.

Легко можно заключить, что происшествіе сіе всѣхъ насъ сколько съ одной стороны огорчило, столько съ другой—и перетревожило, а больше всѣхъ меня. Я любилъ ее чистосердечно и она по уму и по всегдашней своей ласкѣ и дружбѣ къ намъ была и достойна любви и почтенія; и потому было всѣмъ намъ ее очень жаль. Но какъ опредѣленія судебъ перемѣнять было уже не можно, то надлежало думать о томъ, что съ нею дѣлать и предпринимать, гдѣ предавать ее землѣ. Мое первое дѣло было отправить, ни мало не медля, съ извѣстіемъ о томъ къ обоимъ ея зятьямъ Крюкову и Кислинскому, находившимся въ своихъ деревняхъ; а между тѣмъ, перевезя дочь ея къ себѣ въ домъ, приступить къ приготовленію нужнаго для ея погребенія; ибо, по тогдашней половоди, не думалъ я чтобъ тѣло ея куда-нибудь везть можно было.

Къ симъ заботамъ присовокуплялась и другая отъ-часу болѣе увеличивающаяся о нашихъ дорожныхъ, о которыхъ мы не знали что и думать, и очень огорчались. Наконецъ, пріѣзжаетъ большой зять мой изъ Тулы и привозитъ извѣстіе, будто бы былъ тамъ слухъ, что имъ надлежало еще въ тотъ же день пріѣхать въ Тулу и что ихъ видѣли не далече уже от оной, а посему и возвращенія ихъ къ намъ ожидать надобно въ тотъ же день къ вечеру. Сіе обрадовало насъ до чрезвычайности и увеличивало нетерпѣливое ожиданіе наше еще знатнымъ градусомъ. Мы ждали ихъ къ вечеру и ждали не- спуская почти глазъ съ дорогъ, по которымъ имъ ѣхать надлежало; но они не ѣхали и ихъ невидать было. Каждый шумокъ, каждое бреханіе собак вызывало меня на крыльцо. Я устремлялъ взоры, простиралъ слухъ свой, чтобъ услышать шумокъ; но нѣтъ, ничего было не видно и не слышно; заключали то, заключали другое; выдумывали нужды и обстоятельства, остановившія ихъ въ Тулѣ и раздумывали и не знали, за чѣмъ бы они такъ долго не ѣхали. Наконецъ, положили, что они ночуютъ въ Дѣдиловѣ и къ намъ пріѣдутъ уже въ послѣдующій день рано.

Сіе и воспослѣдовало дѣйствительно, и мы обрадованы были наконецъ благополучнымъ ихъ возвращеніемъ. Но сколько нуждъ и самыхъ опасностей претерпѣли они на своемъ обратномъ путешествіи! По пріѣздѣ въ Серпуховъ, было на нихъ превеликое горе при услышаніи, что рѣка Ока только-что прошла и что черезъ ее, за идущимъ льдомъ, не было нигдѣ и ни какого переѣзда. Сіе извѣстіе поразило ихъ, какъ громовымъ ударомъ, и они, почитая необходимостію, рѣшились- было съ крайнимъ огорченіемъ остаться въ Серпуховѣ, покуда пройдетъ ледъ, и пробыть тутъ и самую приближающуюся Святую недѣлю, хотя сіе было и крайне горестно. Но что-жъ случилось? Ночуя тутъ, вдругъ по-утру они слышутъ скрипъ ѣдущихъ по дорогѣ саней от рѣки. Удивившись тому, спрашиваютъ они у обозныхъ, какъ они переѣзжали рѣку? «По льду-де», отвѣчаютъ они, «сперлись-де икры и по нимъ переѣзжать можно». Сіе взбударажило нашихъ дорожныхъ, захотѣлось и имъ, переграбиться какъ-нибудь за Оку и поспѣть къ намъ къ празднику. Долго они думали и совѣщались между собою, но наконецъ рѣшились ѣхать по морозцу хотя до берега и самимъ посмотрѣть. «Запрегай, запрегай скорѣе лошадей», и поѣхали; пріѣзжаютъ на берегъ и видятъ 2 или 3 превеликія льдины, спершіяся между береговъ, и по нимъ переѣзжающіе обозы. Какъ быть, думаютъ они и говорятъ между собою? Инымъ хотѣлось отважиться ѣхать и самихъ, другіе трепетали от одного помышленія явной опасности. Опасность въ самомъ дѣлѣ была великая, ибо и выше, и ниже сихъ льдинъ рѣка уже прошла. Долго они думали и не рѣшались, но наконецъ, желаніе добраться до дома превозмогло страхъ и они наудачу пустились на сію отвагу и, перекрестясь, сами пошли пѣшкомъ, а повозкамъ велѣли ѣхать. У всѣхъ у нихъ душа была во все время отважнаго перехода сего не на, мѣстѣ, и одна изъ дочерей моихъ чуть-было не оступилась и не попала между льдомъ въ воду. Но какъ бы то ни было, но они, хотя съ неописаннымъ страхомъ и трепетомъ, но удачно и благополучно перебрались черезъ рѣку и со всѣми повозками своими и не впомнились от радости, какъ увидѣли, что черезъ нѣсколько минутъ льдины сіи от напора воды треснули и пошли въ ходъ свой. Они не находили довольно словъ къ благодаренію Господа за такую великую къ себѣ милость.

На другой день по пріѣздѣ ихъ прискакалъ къ намъ и меньшой зять покойницы Левъ Савичъ Крюковъ, съ которымъ и условились мы, чтобъ погребсти покойницу у насъ въ Богородицкѣ. И какъ къ сему времени приготовленъ былъ уже нами и гробъ, то въ тотъ же день и вынесли мы тѣло ея въ церковь. Къ послѣдующему за симъ дню, противъ всякаго чаянія, прискакалъ и старшій ея зять— Василій Ивановичъ Кислинскій съ женою и дѣтьми; почему и не стали мы долѣе мѣшкать, но въ тотъ же день съ обыкновенною процессіею, при стеченіи многочисленнаго народа и погребли ее на островку у гошпитальной церкви Ильи Пророка, по правую сторону алтаря, подлѣ дѣтей моихъ и внучатъ. А до погребенія еще имѣлъ я удовольствіе помирить между собою обоихъ сихъ зятьевъ покойницы, бывшихъ до сего въ несогласіи, и прекратить всю вражду между ими. Оба они были и наслѣдниками всему оставшемуся послѣ ея имѣнію, въ которое они съ того времени и вступили. Они. пробыли у меня еще дня два и хотя за половодью хотѣли-было остаться и на праздникъ, но послѣ раздумали и разъѣхались — каждый во-свояси.

Все сіе происходило въ теченіи Страстной недѣли, съ окончаніемъ которой кончился и мартъ мѣсяцъ. День Пасхи случился въ сей годъ у насъ въ самое первое число апрѣля. Я отпраздновалъ оный въ кругу всего своего семейства и всѣ мы были веселы и довольны, но послѣдующихъ за симъ прочихъ дней Святой недѣли почти не видѣлъ. Директоръ нашъ заметалъ насъ повелѣніями за повелѣніями и надавалъ намъ требованіями и предписаніями своими столько трудовъ и работы, что не только всѣ канцелярскіе мои служители, но самъ я имѣлъ полны руки работы и мы всю Святую недѣлю прописали и промучились всякой день до усталости трудами. Словомъ, во все мое долговременное въ Богородицкѣ пребываніе не имѣлъ столько наискучнѣйшихъ трудовъ по должности, какъ въ сіе время. Происходило сіе, от того, что г. Дурову, какъ новому полновластному начальнику, хотѣлось оказать свое искусство въ правленіи, а особливо по бумажнымъ дѣламъ; и чего- и — чего не принуждены мы были по требованіямъ и по хотѣніямъ его писать и переписывать, и на большую часть пустова и такова, чему мы всѣ внутренно смѣялись и негодовали. Не удовольствуясь одними то-и-дѣло присылаемыми предписаніями, прислалъ онъ еще къ намъ одного коммиссіонера или, прямо сказать, шпіона, отысканнаго имъ въ Тулѣ изъ тамошнихъ квартальныхъ офицеровъ и принятаго имъ къ, себѣ для опредѣленія къ должности у насъ по волостямъ. Человѣкъ сей прозывался Сорокинымъ и былъ таковъ, что мы при первомъ взглядѣ на него и заключили, что надобно было ему быть изъ плутовъ плуту и самому негодному человѣку. Въ заключеніи семъ мы ни мало и не ошиблись, ибо не успѣлъ онъ пріѣхать какъ и началъ все вышаривать и выискивать, какъ сущій бездѣльникъ. Но, спасибо, что канцелярія моя была во всемъ исправна и ему трудно было найтить какія-нибудь неисправности въ оной. Со всѣмъ тѣмъ, секретарь мой Варсобинъ, по извѣстному негодному его характеру, не преминулъ тотчасъ съ нимъ, къ превеликой досадѣ моей и добраго моего секретаря Щедилова, снюхаться и внушить ему всякія бездѣльствы и клеветы по своему обыкновенію, хотя послѣ самому же ему они во вредъ обратились. Впрочемъ, первѣйшими дѣяніями нашего новаго полновластнаго начальника было то, что онъ уничтожилъ бывшую у, насъ до того волостную богадѣльню, и обрадовалъ симъ всѣхъ бывшихъ въ ней бѣдняковъ, содержимыхъ на казенномъ коштѣ, на самый первый день Пасхи, и чрезъ то навлек на себя проклятіе от сихъ бѣдныхъ старухъ и стариковъ. Вторымъ и также новымъ безразсуднымъ и такимъ дѣяніемъ, въ которомъ онъ послѣ самъ раскаивался, было то, что онъ велѣлъ распустить всѣхъ бывшихъ у насъ при домѣ и так-называемыхъ бобылей, набранныхъ изъ обѣднѣвшихъ совсѣмъ крестьянъ и употребляемыхъ до того на исправленіе всѣхъ мелкихъ ежедневныхъ работъ въ садахъ и при домѣ казенномъ, и получавшихъ за то мѣсечину изъ магазина. Сдѣлано было сіе по представленію моему для облегченія крестьянъ и они были очень нужными людьми. Но г. Дурову показалось, что они много съѣдаютъ хлѣба и получаютъ жалованье, хотя все сіе составляло самую бездѣлку, и потому велѣлъ онъ ихъ всѣхъ распуститъ и какъ, неимѣющихъ ни домовъ и ничего, заставилъ скитаться по-міру. Самому ему они послѣ очень вознадобились, но ихъ взять было уже негдѣ.

Промучившись за помянутыми письменными дѣлами до самой половины апрѣля мѣсяца, надобно мнѣ было самому отвезть ихъ въ Тулу къ г. Дурову, куда я 16 числа и поѣхалъ, и въ сей разъ остановился у друга моего Петра Николаевича Юшкова, который былъ мнѣ очень радъ и отвелъ мнѣ въ домѣ своемъ особые покойцы для квартированія, которыми равно какъ и дружбою и ласкою угощеніемъ его и жены его былъ я очень доволенъ. У командира своего былъ я на другой день по-утру; пробылъ у него часа только три, въ которые успѣли мы все переговорить и дѣла свои кончить. Отѣ него проѣхалъ я къ намѣстнику, который принялъ меня по-прежнему очень милостиво и дружелюбно и не преминулъ меня распросить, а я ему разсказать о всѣхъ дѣяніяхъ моего начальника, и онъ, слушая то, только-что усмѣхался, какъ и нельзя было многому не смѣяться; ибо многія затѣи и предпріятія его были по всей справедливости смѣха достойными. Вечеръ пробылъ я опять у г. Дурова, и раскланявшись съ нимъ, рѣшился на другой же день по-утру пуститься въ обратный путь.

Итакъ, и въ сей разъ все пребываніе мое въ Тулѣ было кратковременное и достопамятно лишь было тѣмъ, что от бывшаго тогда въ Тулѣ и со мною у Юшкова видѣвшагося большаго зятя моего услышалъ я, что тамъ былъ разговоръ о моемъ сынѣ и чтобъ опредѣлить его въ тамошнее городское училище директоромъ. И какъ сія должность была бы прямо по немъ и мѣсто довольно выгодное, то и прельстился я къ мыслямъ объ немъ. А по пріѣздѣ же не примѣтилъ и у сына моего от того отвращенія.

Не успѣло и двухъ дней пройтить послѣ моего возвращенія въ Богородицкъ, какъ получилъ я от командира моего опять новыя повелѣнія и опять навалена была на меня от него новая работа, которая была для меня тѣмъ скучнѣе и обременительнѣе, что не составляла никакой важности и была совсѣмъ почти пустая, и всѣ сіи новыя повелѣнія наполнены были господиномъ директоромъ хитросплетенными только дрязгами. Между тѣмъ, насталъ день именинъ моей старшей дочери. И какъ зять мой, по привычкѣ и обыкновенію своему, всегда такіе дни праздновалъ, то и сдѣлалъ онъ въ сей день большой пиръ въ своей деревнѣ, а мы всѣ должны были къ нему ѣхать и тамъ со множествомъ другихъ гостей оный праздновать.

Вскорѣ затѣмъ наступилъ май мѣсяцъ и начиналось наипріятнѣйшее время въ году. Но мнѣ не удалось почти вовсе онымъ въ сей годъ воспользоваться. Причиною тому было то, что въ самомъ началѣ сего пріятнѣйшаго въ году мѣсяца пріѣхалъ къ намъ г. директоръ съ однимъ изъ младшихъ сыновей своихъ, и пріѣхалъ не на короткое время, а надолго и съ тѣмъ, чтобъ ему войтить въ хозяйственныя дѣла и распоряженія по волостямъ. Къ чему онъ, расположившись жить во флигелѣ дворца, тотчасъ и приступилъ. И какъ я долженъ былъ ему во всемъ, а особливо по маловѣдѣнію его помогать и не только быть при немъ безотлучнымъ, и не только съ нимъ всюду и всюду ходить и ѣздить, но сверхъ того, ежедневно писать и работать отчасти съ нимъ, отчасти въ канцеляріи, и заниматься прескучными, хлопотливыми и набольшую часть пустыми и совсѣмъ ненужными и такими дѣлами, которыя ему, по его мнительному и странному характеру, казались необходимо нужными,— то все сіе отвлекло меня совсѣмъ от прежнихъ моихъ удовольственныхъ занятій, и такъ, что я во все теченіе мая мѣсяца, который весь онъ тогда у насъ пробылъ, не имѣлъ не только ни одного дня, но ни одного почти часа для себя свободнымъ, и все время сіе препроводилъ не только въ безпрерывныхъ трудахъ и хлопотахъ, но въ скукѣ, досадахъ, безпокойствахъ и неудовольствіяхъ, а потому и не могъ какъ прежде пользоваться и утѣшаться всѣми пріятностями начавшейся весны и возобновившейся натуры.

Теперь было-бъ слишкомъ много, а притомъ и скучно разсказывать все-и-все, въ чемъ мы съ нимъ тогда упражнялись, а упомяну только немногими словами о наиважнѣйшихъ нашихъ занятіяхъ. Первое состояло въ осмотрѣ всѣхъ мѣстъ въ самомъ селеніи нашего села Богородицка. Я принужденъ былъ съ нимъ не только изъѣздить, но и пѣшкомъ и до самой усталости исходить, такъ сказать, всѣ углы и закоулки и обо всемъ ему, распрашивающему, толковать и разсказывать, и не одинъ, а много разъ не только дивиться, но даже иногда внутренно хохотать крайнему его во всѣхъ хозяйственныхъ дѣлахъ невѣжеству. Но никогда онъ меня такъ не удивилъ, какъ, ходючи однажды по нашему большому саду и смотря на плодовитый кустарникъ, вопросомъ своимъ, что бъ это былъ за кустарникъ и на что онъ тутъ? Ибо незнаніе его невѣроятнымъ образомъ до того простиралось, что онъ не зналъ смородины и крыжовника и не умѣлъ различить ихъ между собою, и до того меня глупыми своими вопросами довелъ, что я чуть-было вслухъ не захохоталъ, оные услышавъ. Такимъ же образомъ долженъ я былъ объѣздить съ нимъ и всѣ ближнія къ городу нашему волостныя селенія, также и всю почти Бобриковскую волость, и также ему на многіе его и столь же глупые и смѣшные вопросы отвѣтствовать, но обо всемъ такъ, какъ-бы никогда деревень и полей невидавшему человѣку, толковать и нерѣдко о иномъ предметѣ нѣсколько разъ, и, какъ сорокѣ Якова, повторять и вновь пересказывать. И такому-то мудрому человѣку поручены были въ полное управленіе толь многія селы и деревни и многіе тысячи жителей, въ нихъ обитающихъ, и я долженъ былъ быть его наставникомъ, руководителемъ и состоять въ его повелѣніяхъ!

Но на семъ дозвольте мнѣ, мой другъ, остановиться и сіе письмо симъ кончить. Нѣкоторыя захватившіе меня недосуги и другія дѣла, обратившія на себя мое вниманіе, были причиною, побудившею меня къ тому, и вы извините меня, если я перерву и переписку мою съ вами на нѣсколько времени. Итакъ, увѣривъ васъ о непремѣнности моего къ вамъ душевнаго расположенія, остаюсь вашъ, и прочая.

(Февраля 1 дня 1814 года. Въ Дворениновѣ).

Письмо 297.

Любезный пріятель! Не сообщавъ вамъ, по стеченію разныхъ обстоятельствъ, безмала почти три года ничего о случившихся дальнѣйшихъ въ жизнь мою со мною происшествіяхъ и, приступая теперь паки къ продолженію прекратившагося повѣствованія моего, скажу, что тогдашнее пребываніе новаго моего главнаго начальника у насъ въ Богородицкѣ продлилось ровно пять недѣль. Сей періодъ времени былъ для меня толико труденъ и наполненъ толикими заботами, безпокойствами, трудами, неудовольствіями и