Жизнь - Отечеству, честь - никому!

Подобные военные городки были построены в Марьиной Горке, Барано­вичах и Березе. Они заселялись бесквартирными офицерами и прапорщиками, и это в какой-то степени решало жилищную проблему. Но я так и не смог решить вопрос, заключавшийся в том, чтобы запланированную для размещения в Бела­руси танковую дивизию, выводимую из Германии, нам все-таки не принимать. Мы понимали, что для независимой Беларуси не нужно еще одно соединение на своей территории, но с учетом свершившегося помимо нашей воли факта пришлось искать выход из этого положения. Поскольку и в России не были го­товы принять эту дивизию, мы потребовали обеспечить ее обустройство у нас. Поэтому и было спланировано строительство военного городка в Слониме. Так решалась жилищная проблема.

Приходилось решать немало политических вопросов. К нам приезжали делегации многих стран, все стремились встретиться с председателем Верховного Совета Шушкевичем, председателем правительства Кебичем, министром иностранных дел Кравченко и мной. Визитеры как бы изучали нас, как каждый владеет обстановкой и что из себя представляет. Лично мне это не совсем нравилось, но другие не возражали, им это, может быть, даже льстило...

Запомнилась встреча с большой делегацией из США в составе посла Хецсона, генерала Сент-Джона, политического советника Мартенса Томаса, представителя агентства по контролю над вооружением и разоружением Уильяма, генерала штаба национальной безопасности Челлиса Крэга, временного поверенного в делах США в Беларуси Дэвида Суорца и его советника по экономическим и политическим вопросам Миллихена. Встреча была продол­жительной, членов делегации интересовали не только военные, но и политиче­ские, и экономические вопросы.

Все остались довольны встречей, и в конце я задал американцам фило­софский вопрос: «Я вижу господа, что вы торжествуете в связи с распадом Со­ветского Союза, но не будет Соединенным Штатам «скучно» в мире без него?» Глава делегации вроде не понял вопроса и его подтекста и переадресовал его послу, а тот лишь оторопело пожал плечами. Пришлось дипломатично объяс­нить: «До сих пор в мире существовали и, если хотите, правили ситуацией в нем, поддерживая стратегическое равновесие, две системы, два военных блока, две супердержавы, а теперь вы, США, остались одни. Не тяжело ли вам будет, потянете ли?» В ответ последовал лишь «хозяйский» ироничный смешок. Ви­димо, высокопоставленным американцам в их эйфории от победы в «холодной войне» все казалось ясным, понятным, раз и навсегда решенным. Они чувство­вали себя будущими хозяевами мира. Мне лишь оставалось им сказать: «Что ж, будем жить и смотреть, господа». На том и расстались.

Мог ли я тогда, даже представляя себе не самые радужные перспективы, предполагать, что годы спустя события в мире примут худший, малопредсказу­емый оборот, что последуют известные события в Югославии, Ираке, Афгани­стане, Тунисе, Египте, Ливии, Сирии, вокруг Ирана?

Потом в Минск прилетел государственный секретарь Франции по оборон­ным вопросам Малик, у которого по линии бабушки были генетические корни в Беларуси. С ним общаться оказалось несложно. Два дня мы посещали воинские части, вели переговоры. В составе делегации был и разведчик (он сам в этом признался за рюмкой водки), вспомнив, что, будучи в Кабуле в структурах Ах­мат Шаха Масуда, несколько раз видел меня. Я, шутя, сказал, что надо было бы подойти, познакомиться. На это француз с иронией ответил, что если бы тогда он подошел, то не сидел бы сегодня со мной за одним столом. Мы посмеялись над этим занятным фактом из нашего общего прошлого.

Малик передал приглашение от министра обороны Франции посетить их страну для налаживания связей между военными ведомствами. В феврале при­шло приглашение из НАТО в Брюссель на встречу министров обороны НАТО и министров обороны стран СНГ. В. Ф. Кебич долго обдумывал, как бы не на­правлять меня туда, прикрываясь тем, что это слишком дорогая поездка, а денег в казне нет. А причина-то была совсем другая.

В. Ф. Кебичем с подачи председателя Гродненского облисполкома Арцимени подспудно вынашивалась идея назначить министром обороны не меня, а П. Козловского. Комплексом «бонапартизма» я никогда не страдал и всегда стремился к ясности в решении кадровых вопросов: «да» или «нет». И в той ситуации разного рода политических хитросплетений мне, конечно, непросто было ориентироваться в сложной обстановке белорусской действительности, я старался заниматься конкретными делами.

В то время в Беларуси практически существовали две автономные силы: Верховный Совет во главе со Станиславом Шушкевичем и правительство ре­спублики с Вячеславом Кебичем. Шушкевич опирался на депутатов, в значи­тельной мере на БНФ во главе с Зеноном Позняком. Они его часто критико­вали, но до определенного времени поддерживали. У Кебича была реальная власть, и председатели облисполкомов, да и райисполкомов, будучи депута­тами Верховного Совета, каждый раз после заседаний решали хозяйственные вопросы в правительстве у Кебича, который поддерживал с ними дружеские отношения.

К сожалению, в республике на момент неожиданно «упавшей» на нее не­зависимости (я не стесняюсь этого выражения) не оказалось сильного лиде­ра типа К. Мазурова или П. Машерова, как это было в других республиках, например, Н. Назарбаев в Казахстане. Бывшие партократы, депутаты от КПБ, единогласно проголосовали за отмену руководящей роли своей партии и также практически единогласно кроме одного, утвердили Беловежские соглашения, подписав тем самым смертный приговор Советскому Союзу. Позже кое-кто пы­тался исключительно себе приписать этот исторический факт...

Как писал один из соучастников тех деяний, наше руководство, как, впро­чем, и оппозиция ему, являли собой, образно говоря, клубок скорпионов в банке, готовых кусать и грызть друг друга, ничуть не беспокоясь о том, какой страшный вред эти разборки наносят стране. В декабрьские дни 1991-го рево­люционного года руководство республики жило так же спокойно, как и раньше. В выходные дни все отдыхали, в Верховном Совете и правительстве оставались только дежурные. Чему я, кстати, сильно удивился в первую же субботу по приезде в Минск, сравнивая эту обстановку с той, что видел в Риге, будучи начальником штаба округа. Окна здания выходили в сторону штаба Народного фронта и было видно, что по ночам во всех кабинетах горел свет, потому что там усиленно работали. И понятно над чем...

После того как Верховный Совет Республики Беларусь решил создать Министерство обороны и поручил правительству конкретно заняться этим вопросом, началась непонятная возня: кого же назначить министром? Опять появились Павел Козловский и уважаемый мной Георгий Шпак. Анатолий Костенко усиленно проталкивал свою кандидатуру, даже пригрозив, что может обратиться за поддержкой к войскам, что выглядело явно смехотворно.

Пожалуй, эта угроза подействовала только на Шушкевича, и он включил Костенко вместе со мной в состав делегации на переговоры представителей СНГ в Киев. Думаю, что Костенко было не совсем удобно быть посторонним в ходе переговоров. Там же, в Киеве, во время переговоров в перерыве я как старый зна­комый по службе в Среднеазиатском военном округе встретился с Назарбаевым и казахстанским министром обороны генерал-лейтенантом Нурмагомбетовым. По­просил Назарбаева рассмотреть вопрос о присвоении Нурмагомбетову как участ­нику Великой Отечественной войны, участнику Парада Победы, заслуженному генералу, очередного воинского звания «генерал-полковник». Назарбаев в шутку спросил, а почему он сам об этом не скажет? Я ответил, что настоящие военные не умеют просить за себя. Назарбаев запомнил наш разговор, по возвращении в Алма-Ату Нурмагомбетову было присвоено звание генерал-полковника, а позже и генерала армии, он стал Героем Казахстана.

Вместе с комиссией по национальной безопасности Верховного Совета разрабатывался оптимальный структурный и численный вариант Вооруженных Сил республики. Выбор был достаточный, поскольку войск хватало. Думали, что следует оставить, а что отправить в Россию. И опять встал вопрос: что же делать с витебской 103-й воздушно-десантной дивизией? Ведь А. Костенко продолжал настаивать на том, что ее непременно нужно отправить в Россию. Я смог убедить М. Гриба, что дивизию необходимо оставить в составе Вооружен­ных Сил республики, и в этом он меня поддержал.

Тем временем премьер-министр В. Кебич остановился в конце концов на сандидатуре в качестве министра обороны П. Козловского. Была дана команда на обработку депутатов, большинство из которых были готовы голосовать за меня. Так я оказался «чужим среди своих». Мне было по-человечески противно смотреть на эту свистопляску. Я исполняю должность министра обороны, решаю текущие непростые вопросы, а мне в открытую ничего не говорят и ведут свою макиавеллиевскую подковерную игру, которую скрыть было не­возможно.

Позже мне об этом рассказал Дмитрий Арцименя, высказав сожаление по поводу того, что кандидатура Козловского была его идеей.

Мне же надо было готовиться к поездке в конце марта в Брюссель на встречу министров обороны. Я обратился к Шушкевичу: «Какие вопросы не­обходимо поднять там?» Он отправил меня к Кебичу. А Вячеслав Францевич, продолжая политические игрища, не нашел времени даже меня принять, и по­этому мне самому пришлось готовиться к этой встрече.

В помощники мне дали генерала Анатолия Новикова, а от Министерства иностранных дел - будущего, как потом оказалось, кандидата в президенты Ре­спублики Беларусь от оппозиции на выборах 2010 года Андрея Санникова. В Брюссель и обратно мы летели вместе с министром обороны России Павлом Грачевым на российском самолете. Приняли нас в штаб-квартире НАТО радуш­но, по-хозяйски. Ведь все основные задачи «холодной войны» этим альянсом на тот момент были решены: Советский Союз как основной противник навсегда вышел из игры, прекратил свое существование...

Все министры обороны имели возможность выступить в штаб-квартире НАТО в течение 10 минут. Я заявил, что независимая Беларусь будет нейтраль­ным, безъядерным государством, проводить мирную политику, что республика понесла большие людские и материальные потери в Великой Отечественной войне, когда погиб каждый третий ее гражданин. И теперь еще преодолеваются последствия страшной Чернобыльской катастрофы. Кроме того, нам необходи­мо ликвидировать большое количество вооружений и военной техники. Я имел также непродолжительные беседы с генеральным секретарем НАТО М. Верне­ром и министром обороны США Д. Чейни.

На обратном пути мы посетили штаб Западной группы войск, встретились с его руководством. Потом я побывал в Дрездене, познакомился с офицерским составом 11-й танковой дивизии, которая готовилась к передислокации в Бела­русь. Вернувшись домой, продолжал согласно плану рабочие встречи с коман­дованием 5-й и 7-й танковых и 28-й общевойсковой армий, ВВС и ПВО, а также руководителями местных органов и депутатами на местах.

Всегда приятно было встречаться и обсуждать вопросы с председате­лем Гомельского облисполкома Н. Г. Войтенковым (к сожалению, он умер в апреле 2013 года), председателем Петриковского райисполкома В. И. Хилей, земляками Валентином Колесником, Александром Барановым, родственни­ком Кириллом Дмитриевичем Аземшей. Трое его сыновей — Яков, Леонид и Николай — родились, как и я, в деревне Старина. Яков Аземша — заслуженный юрист БССР, член коллегии Министерства юстиции, ушел на покой с должности начальника юридического управления Гомельского облисполкома. с Сейчас живет в Гомеле, его сын Сергей работает прокурором Гомельской области. Леонид прошел многие должности в комсомоле в Беларуси и Москве, был главным бухгалтером ЦК ВЛКСМ, затем работал в финотделе ЦК КПСС в Москве. С ним мы часто встречались, когда я бывал по делам в столице страны. Николай работал в партийных органах, в обкоме КПБ Минской области в последние годы - управляющим отделения «Белвнешэкономбанка» и рано ушел из жизни...

Старина, как и многие наши сельские населенные пункты, вымирает, там сегодня остались всего три семьи. А до войны и после нее это была многолюд­ная деревня. Многое в жизни изменилось за последние годы, и чем дальше, тем больше и быстрее она меняется...

В Беларуси много так называемых военизированных городов, больших и малых, где жизнь строилась и строится на базе профилирующих промышлен­ных предприятий и вокруг воинских частей и соединений, офицерский состав и прапорщики которых после увольнения в запас остаются там жить и работать.

К таким относится и Слоним, моя вторая родина, бывший Казловщинский, а позже Слонимский район. Здесь у меня тоже много друзей - бывший пред­седатель райисполкома Станислав Зданович, председатель районного Совета Сергей Рагозик, директора предприятий и хозяйств Иван Тахонович, Аркадий Калинкевич (он уже ушел из жизни), Александр Данилин, Михаил Белкин и многие другие. И сегодня дружу со многими в Пуховичском районе, в котором дислоцировалась 30-я Иркутско-Пинская дивизия после возвращения из Чехос­ловакии. Она благотворно влилась в жизнь района, всего его населения.

Я остановился на Петриковском и Слонимском районах еще и потому, что после увольнения в запас в 1995 году мне было предложено баллотироваться в одном из них кандидатом в депутаты Верховного Совета республики. Я дал согласие баллотироваться в Петриковском районе. Было интересно повидаться со своими земляками, более подробно изучить полесский край, где я родился, и партизанили отец и брат Иван, где во время войны и сразу после нее прошло мое босоногое детство. Пообщаться с его людьми, с бывшими партизанами, ве­теранами Великой Отечественной войны. И хотя я с незначительным отрывом, не имея государственного ресурса, проиграл эти выборы, но не расстроился, потому что получил хороший запас прочности, детально изучив жизнь своих земляков.

С. С. Шушкевичу я доложил о результатах поездки в Брюссель, он попро­сил текст моего выступления на встрече в НАТО. В. Ф. Кебич вовсе не изъявил желания выслушать меня. Он, Данилов и Гриб настойчиво продолжали убеж­дать депутатов в комиссиях и персонально, что наиболее достойным кандида­том на должность министра обороны является Козловский. В последних числах апреля 1992 года сессия парламента должна была рассмотреть этот вопрос, и накануне Данилов несколько раз просил меня, чтобы я выступил и поддержал кандидатуру Козловского. Я ответил, что с Козловским не служил, его не знаю и выступать не буду. Тогда он уговорил сделать это Костенко. Ему была обещана должность первого заместителя министра обороны. Сессия Верховного Совета назначила П. П. Козловского министром обороны Республики Беларусь.

7 мая 1992 года в штабе Белорусского военного округа госсекретарь по борьбе с преступностью и национальной безопасности Г. Данилов огласил постановление Совета Министров о назначении руководящего состава ново­го Министерства обороны. Первым заместителем министра обороны П. Коз­ловского стал А. Костенко, который обрадовался этому назначению. Замести­телями министра назначены М. Кендюхов и я, начальником Главного шта­ба - бывший начальник оперативного управления штаба округа «афганец» полковник Н. Чуркин. Заместителем по вооружению назначен В. Якушев, по тылу - А. Зуев, строительству - А. Сикора. Так я был освобожден от долж­ности исполняющего обязанности министра обороны Республики Беларусь и стал заместителем министра.

День Победы 9 мая 1992 года мы отмечали уже в новых должностях. А до этого вопрос, кто и на какую будет назначен, наверху определяли в обстановке абсолютной тайны. Была подспудная мысль, что меня, может быть, назначат начальником штаба как самого на то время опытного штабиста. Но наверху ре­шали какие-то свои вопросы, и, как позже признался Козловский, он вообще не желал брать в свою команду ни Чауса, ни Костенко. Так мы с ним и объяснились в первый день после назначения. Такой уж Павел Павлович великий военный мыслитель и дипломат. Если бы я во имя общего блага не промолчал, а Костен­ко не поддержал его кандидатуру на сессии Верховного Совета, еще неизвестно - быть ли ему министром обороны? И он хорошо «отблагодарил» нас...

Я, когда вернулся на Родину, думал, что и как смогу для нее сделать, как лучше расставить кадры, не обидев никого, как максимально использовать опыт и знания каждого для общего дела. А Козловский же сразу решил, с кем ему лично будет комфортно работать и не более того. Хотя общий уровень его подготовленности был слабый - это не моя личная оценка. Как-то в Москве во время одной из встреч начальник Генерального штаба Вооруженных Сил России генерал армии М. П. Колесников между делом спросил: «Как тебе ра­ботается с Козловским?» Я по этическим соображениям от прямого ответа уклонился, сказав, что, в принципе, нормально. А он сказал, что другого не спросил бы, но, зная меня не один год, может рассказать, как неуверенно, если не сказать - плохо Козловский командовал дивизией в Ереване, когда Колесников был его начальником, являясь командующим армией. Михаил Петрович вспомнил, как, отправляя однажды Козловского в очередной отпуск, сказал ему: «Не вздумай хотя бы на один день раньше вернуться из отпуска, без тебя дивизии будет лучше...»

Сразу после создания Министерства обороны Республики Беларусь Коз­ловский так и не смог или же не захотел создать в нем нормальный коллектив Формально функциональные обязанности на бумаге вроде были. Их оформил новый начальник Главного штаба, который сам эту кухню только в полном объ­еме познавал. И если оперативную подготовку он знал, то боевой подготовкой раньше не занимался. Авиацию, войска ПВО, Пограничные и Внутренние вой­ска он только изучал, а учителей не было. Ко мне и к Костенко, своему бывше­му командующему, он стеснялся обращаться. Именно поэтому вопросы, обсуж­даемые на заседаниях коллегии министерства, как правило, рассматривались поверхностно, и мне часто приходилось их углублять и детально разъяснять, что явно не нравилось министру. Ему и его свите казалось, что я дышу ему в спину и жажду занять должность министра. Хотя я несколько раз убеждал его, что меня устраивает занимаемая должность, я хочу вместе трудиться на благо страны. На словах он вроде бы соглашался, а в практических делах всеми путя­ми выталкивал меня из министерства.

Сложность ситуации заключалась и в том, что с первых же дней необхо­димо было принять в состав Вооруженных Сил Беларуси необходимое коли­чество войск из 16-й воздушной армии и 2-й отдельной армии ПВО, до этого подчинявшихся Москве. Министр обороны поручил мне разобраться в вопро­се с авиацией и доложить об этом на заседании коллегии. Пришлось создать небольшую группу во главе с заместителем командующего воздушной армией генерал-майором Д. С. Романюком, которого я хорошо знал по Афганистану как командующего авиацией 40-й армии. В течение десяти дней мы изучили вопрос, объездили войска, и на заседании коллегии я с полным обоснованием доложил, что вопрос решен. Ко мне и к работе моей группы вопросов и пре­тензий не было.

Но попытки заслушать этот вопрос по войскам ПВО, порученный Ко­стенко, не прошли. Костенко то проводил конференцию с офицерским со­ставом войск, то у него срочное совещание, то еще что-то судьбоносное, но доклада все не было. Козловский поручил мне заняться решением и этого во­проса. Я опять создал группу во главе с начальником штаба армии ПВО ге­нерал-майором М. Н. Савичем. Мне, проходившему службу в приграничных округах, решение этого вопроса не представляло особой сложности, опыта было более чем достаточно. Поэтому на заседании коллегии я доложил не только о том, сколько и каких войск необходимо принять, но и как их исполь­зовать совместно с войсками ПВО округа. А это был, напомню, 1992 год.

После этого встал вопрос, как навести порядок в 5-й танковой армии в Бобруйске. Командующий армией генерал-лейтенант С. Румянцев, прибывший из Западной группы войск, не сумел создать в управлении армии работоспособ­ный коллектив. Тогда модным стало все неприглядное, что творилось в войсках, выплескивать в полугосударственные-полуоппозиционные средства массовой информации, даже толком ее не перепроверив. Дескать, командующий армией окружил себя подхалимами, делом не занимается, строит дачу, используя под­чиненных военнослужащих. Необходимо было принимать какое-то обоснован­ное решение.

Козловский предложил Костенко поехать в Бобруйск, разобраться и до­ложить на заседании коллегии министерства. Это было правильное решение, Костенко как никто другой должен был знать и командующего, и управление армии, ранее ему подчиненных. Но Анатолий Иванович дипломатично отказал­ся решать этот вопрос. Министр обороны сказал: «Петр Григорьевич, придется вам ехать». У меня не было желания заниматься этим скользким вопросом, но пришлось...

Прибыв в армию, я проинформировал генерала Румянцева о цели свое­го визита. Побеседовал с ним, выслушал его мнение о положении в коллек­тиве, поговорил с заместителями командующего и недовольными офицерами - «бунтарями». Провел собрание офицерского состава. Вместе с командующим побывал в дивизиях и после этого спросил Румянцева, как он видит решение возникших противоречий и что планирует сделать, чтобы в управлении армии перестали, наконец, заниматься склоками, а занялись конкретным делом. Он предложил убрать из управления нескольких человек, заявив, что тогда, мол, все будет в порядке. Я поинтересовался, как он представляет себе возможным это сделать. Внятного ответа не последовало. Тогда я прямо спросил: «А может, лучше убрать одного человека?» Ответа опять не было. Чувствовалось, что с помощью тех методов, которыми он до сих пор пользовался, в изменившейся обстановке управлять уже невозможно.

По телефону я доложил обстановку министру обороны и попросил его лично прибыть в армию. Вскоре Козловский прилетел на вертолете, и я прямо на аэродроме внес предложение: «Румянцева необходимо снять с должности командующего». Министр спросил: «Кого назначить?» Я порекомендовал на должность командующего 5-й танковой армией прошедшего «горячие точки» генерал-майора В. Усхопчика, который сможет навести порядок и уверенно командовать объединением.

Почему я предложил Усхопчика? Я его хорошо знал по совместной службе в Афганистане и Прибалтийском военном округе, когда нужно было решительно и безошибочно действовать в самых критических ситуациях. Козловский согласился, так как и сам знал Усхопчика по совместной службе в 28-й армии. Вскоре командующего заменили, и генерал-лейтенант Усхопчик почти восемь лет уверенно командовал 5-й танковой армией, впоследствии реформирован­ной в 5-й гвардейский армейский корпус. К чести генерала Румянцева, он и после снятия с должности поддерживал хорошие отношения с армией, Усхопчиком и со мной.

В тот непростой период мне много приходилось общаться с белорусской прессой, насколько возможно разъяснять суть принимаемых в республике ре­шений по военным вопросам, в том числе и на Слонимщине. Приведу один из материалов районной газеты, опубликованный в 1992 году, в котором меня спросили:

«- Як вы, чалавек ваенны, успрымаеце развал Саюза, развал арміі?

- Развал арміі - вынік развалу Саюза. Не можа быць арміі ў неіснуючай дзяржаве. Аб адзіных Узброеных Сілах гаварыць цяпер няма сэнсу. З’явіліся самастойныя дзяржавы. На сённяшні дзень некаторыя з іх самастойна выжыць не змогуць, асабліва сярэднеазіяцкія. Не будзе там той дзяржаўнасці, якая была ў межах Саюза, будзе нейкая другая. Я нядаўна быў у Таджыкістане, там цяпер поўнае безуладдзе. Аб гэтым сведчыць і прэса. Прадбачыцца там афганскі варыянт, а можа і горшы.

- Вядома, што вы ездзілі туды, каб вырашыць пытанне з вяртаннем на радзіму беларускіх ваеннаслужачых. Ёсць гарантыя, што ўсе бел арускія хлопцы вернуцца жывымі і здаровымі?

- Меры прымаем. Забіраем нашых пагранічнікаў, і не толькі пагранічнікаў. Самае складанае і небяспечнае сёння месца - Таджыкістан. Там нашых ваен­наслужачых каля 600 чалавек. Праз месяц у гарах на пагранзаставах выпадзе снег, туды не даехаць, не даляцець да самай вясны. Нашых пагранічнікаў у гарах дзясяткі тры, іх трэба забраць да таго, як выпадзе снег. Гэта зрабіць яшчэ можна.

- Пётр Рыгоравіч, часта чытаю вашы інтэрв’ю ў рэспубліканскім друку. 3 вашым поглядам на ваенную дактрыну рэспублікі чытач знаёмы. Але многім не зусім зразумелыя ваенныя тэрміны і што за імі стаіць. Давайце паставім пытанне на узроўні бытавым: вас не палохае, што ўсё можа вярнуцца назад, што ёсць яшчэ сілы, якія глядзелі і, мабыць, глядздць коса на нашу дзяржаву, нарэшце, ці так ужо далёка адыйшло ў нябыт жудаснае слова «вайна»?

— Мне сённня зразумела адно: кожная незалежная дзяржава, а Беларусь хоча бынь незалежнай, і яе прызналі многія дзяржавы свету, павінна ўмець абараняцца. Сёння гаварыць, што можна спачываць на лаўрах міру і разбраення, - рана, і тая грамадская думка, якая сфарміравалася ў людзей, лічу, дачасная.

— Хутчэй за усё, яе імкнуцца сфарміраваць?

— На гэтую справу накіраваны вялікія намаганні. I ў нас, у Беларусі, дзе старэйшыя людзі ахвяравалі ўсім, каб не было вайны, сёння сёй-той стараецца даказаць, што ахвяраваць не трэба. Мы не ведаем прэцэдэнта, каб нейкія дзяржа­вы ў свеце не мелі узброеных сіл, нават самыя звышнейтральныя - Фінляндыя, Швецыя, Швейцарыя, Аўстрыя і іншыя. У Югаславіі абстаноўка абвастрылася. Аўстрыя закрывав граніцу. Улічваючы, што Беларусь знаходзіцца ў цэнтры Еўропы, з улікам гістарычнага вопыту, калі праз яе праходзілі ўсе войны, ці можна сёння ставіць пытанне, што мы апынемся па-за нейкім канфлікгам, калі ён будзе? Я лічу, што пытанне нельга так ставіць. Мы сёння імкнемся быць нейтральнай дзяржавай, бяз’ядзернай дзяржавай. Добрыя жаданні, яны адпавядаюць думкам беларускага народа. Але ці варта нам спяшацца ў гэтым пытанні, бегчы наперадзе каня? Уявіце: адны раззбройваюцца, а другія не хочуць, удасканальваюць сваё ўзбраенне, імкнуцца караць і караюць іншадумцаў. Вось у гэтай абстаноўцы і нам трэба думаць.

Мы заявілі, што не маем тэрытарыяльных прэтэнзій ні да каго, гатовы вырашыць усе праблемы за сталом перагавораў. Але гэтага мала. Пакуль яшчэ ў свеце прызнаецца сіла. I той, хто моцны, той дыктуе. I ўжо па тым, як да нас адносяцца, мы адчуваем. што гэта не тыя адносіны, якія мы мелі, калі былі ў межах Саюза. 3 аднаго боку, паўтаруся, нас прызналі звыш ста вялікіх і малых дзяржаў, звыш 50 устанавілі дыпламатычныя адносіны, але гэта не ўсё, што нам трэба. I мы не можам быць упэўнены, што заўтра нейкія канфліктныя сітуацыі будуць вырашацца без прымянення зброі і яны не распаўсюдзяцца на тэрыторыю Беларусі. Я перакананы ў тым, што пасля вываду нашых войск з Германіі, Польшчы, Прыбалтыкі абстаноўка карэнным чынам зменіцца...

— Чаму гэтыя пытанні цяпер ніхто не задае военачальнікам?

— Іх перш за ўсё трэба задаваць палітыкам.

— Беларусь пакуль не далучылася да дагавору аб калектыўнай бяспецы былых рэспублік Саюза...

— Беларусь можа далучыцца да дагавору аб калектыўнай бяспецы, але пры умове, калі ў адпаведнасці з гэтым дагаворам ніхто не будзе дыктаваць нам, што рабіць. Сёння ў рамках СНД ідзе вайна: на Каўказе, у Таджыкістане, патушана пакуль у Малдове, ёсць небяспека ў іншых месцах. У тым выглядзе, у якім нам прапаноўвалі дагавор, гэта азначае, што мы аўтаматычна можам уцягвацца ў вайну, не ведаючы, на чыім мы баку. Ці на баку, напрыклад, Азер­байджана, ці Арменіі. А нам ні на адным, ні да другім баку быць не хочацца. Іншая справа, калі б гэта датычыла Беларусі, нашых суседзяў, пытанне ўжо трэба разглядаць па-іншаму. Калі ў такім плане разглядаць гэты дага­вор, то ва ўсіх выпадках мы павінны акрэсліцца і мець свой пункт погляду Трэба ўлічыць парадак прыняцця рашэння ў НАТО. Там існуе правіла: калі абмяркоўваецца нейкае пытанне і яно выклікае непаразуменне хаця б у аднаго члена, у адной дзяржавы, яно з парадку дня здымаецца. Пры нежаданні дзяржавы НАТО ўдзельнічаць у міратворчых сілах яна не пасылае сваіх ваеннаслужачых. Калі ў такім плане падпісаць дагавор аб калектыўнай бяспецы, я лічу, што Беларусі трэба падпісаць дагавор.

- Беларускія хлопцы надзейныя...

- Так, і мы ведаем, калі была спроба кінуць нашых віцебскіх дэсантнікаў у Малдову. Навошта? Нам там рабіць няма чаго, і ворагаў беларусам нажываць не трэба.

- Як вы адносіцеся да прыняцця Узброенымі Сіламі Бел ару сі прысягі?

- Прыняцце прысягі - адказны момант. Я, як і большасць нашых ваен- ных, да гэтай клятвы адношуся сур’ёзна. Абстаноўка змянілася, кожнай дзяржаве трэба мець Узброеныя Сілы, значыць, патрэбна Ваенная прысяга. Сёння ў нас ёсць прысяга для салдат, якія прыходзяць на службу. 6 верасня на плошчы Незалежнасці ў Мінску яе прымалі курсанты ваенных вучылішчаў. Але Вярхоўны Савет пакуль не прыняў рашэнне аб прывядзенні да прысягі ўсіх Узброеных Сіл Рэспублікі. I вось у гэтых умовах 8 верасня апазіцыя спланавала правядзенне на плошчы Незалежнасці прыняцця прысягі ў гадавіну перамогі беларуска-літоўскага князя над маскоўскім. Гэта палітычная акцыя, Міністэрства абароны яе не падтрымала. У нейкай ступені гэтым робіцца спроба ўскладніць адносіны Беларусі з Расіяй. Ці прымуць расіяне ўсё гэта добразычліва, з разуменнем? Паставіць сябе на іх месца і паглядзець, як гэта будзе выглядаць...

3 прысягай спяшацца нельга. Тым больш - ствараць прадумовы нейкіх канфліктаў. Будзе рашэнне Вярхоўнага Савета - усе Узброеныя Сілы прымуць прысягу. I трэба ўлічыць тое, што цяпер у нас большасць афіцэрскага саставу - не грамадзяне Беларусі. Яны сёння для сябе прымаюць рашэнне, дзе жыць, дзе служыць. Заставацца тут ці ехаць на радзіму. Ёсць нашы ваеннаслужачыя ў іншых рэспубліках. Многія з іх таксама будуць вяртацца на радзіму. Таму тут трэба ўсе прадумаць, ацаніць канкрэтную сітуацыю.

- 3 Германіі выводзяцца войскі, у тым ліку і ў Слонім. Напружанасці ў жыцці Слонімшчыны гэта прыдасць бясспрэчна, асабліва востра стане праблема занятасці. Ці правільна гэта, што большасць выводзімых войск застанецца ў Беларусі?

- Я не сказаў бы, што большасць. Цяпер Расія выводзіць войскі ў асноўным на сваю тэрыторыю. Рашэнне па вываду войск у Слонім было прынята яшчэ два гады назад Генеральным штабам, наш парламент зацвердзіў просьбу, тут ніякай самадзейнасці няма, гэта ўзгоднены працэс. Працэс планамерны, і калі афіцэры і прапаршчыкі не хочуць служыць у Беларусі, яны маюць права выбару, могуць служыць у сябе на радзіме.

3 той часці, што выводзіцца ў Слонім, недзе трэцяя частка афіцэраў едзе ў свае рэспублікі. Тут будзе не дывізія, а брыгада ў межах 3,5-4 тысяч чалавек. Афіцэрскага саставу застанецца значна менш, чым было ў дывізіі. Безумоўна, будуць новыя сем’і, будуць новыя людзі, у асноўным грамадзяне Беларусі. I цяпер нам трэба сумесна з мясцовымі органамі шукаць выйсце, каб стварьщь умовы для работы гэтых людзей, каб не было беспрацоўных, не пацярпелі ні мясцовыя жыхары, ні ваенныя...»

Вскоре министр обороны принял решение об увольнении в запас двух сво­их заместителей — Костенко и Кендюхова. Сделано это было некрасиво. Меня Козловский уведомил об этом, зайдя единственный раз за всю нашу совместную службу в мой кабинет. Работы в связи с их отставкой мне, по сути, не прибави­лось, так как я и до этого активно трудился над созданием Вооруженных Сил республики, повышением уровня боевой подготовки и боеготовности частей и соединений. Летом 1992 года мы приняли в состав Вооруженных Сил 11-ю танковую дивизию, которая прибыла из Германии. Дивизией командовал пол­ковник, позже генерал-майор А. А. Никитин. Он организованно провел пере­дислокацию ее частей из Дрездена в Слоним. Быстро наладил взаимодействие с местными властями и в целом много сделал для повышения боеспособности Вооруженных Сил Республики Беларусь.

Приемом 11-й дивизии занимались я и от 28-й армии первый замести­тель командующего генерал-майор Л. С. Мальцев. Кстати, так получилось, что в решении его военной судьбы я участвовал несколько раз. Первый раз, когда зимой 1992 года он прибыл ко мне как исполнявшему обязанности ми­нистра обороны, будучи в отпуске перед окончанием Академии Генерального штаба, с просьбой принять его в состав Вооруженных Сил республики. Он рассказал, что родом из-под Слонима, его учителем в школе был А. С. Жуков­ский, который 40 с лишним лет назад учил и меня в Вишеве. Как и я, окончил Минское суворовское военное училище, и после окончания академии он был назначен первым заместителем командующего 28-й общевойсковой армии, которой командовал генерал-лейтенант Чилиндин, тоже мой сослуживец по Прибалтийскому военному округу. Начальником штаба 28-й армии был гене­рал-майор Максимчик. Почему я вспоминаю об этом? Летом 1992 года гене­рал Чилиндин подал рапорт на имя министра обороны Республики Беларусь с просьбой направить его для дальнейшего прохождения службы в Вооружен­ные Силы Российской Федерации, и освобождалась должность командующе­го армией.

П. П. Козловский поинтересовался, кого, по моему мнению, - Мальце­ва или Максимчика - назначить командующим армией. Я ответил, что Маль­цев лучше справится с должностью командующего. Найдется должность и для Максимчика. Так Л. С. Мальцев стал командующим 28-й гвардейской армией. Когда я проводил учение с управлением армии под командованием Мальцева, Чилиндин уже улетал из Гродно. Учения провели грамотно, я заслушал всех офицеров и генералов, имевших непосредственное отношение к руководству соединениями и частями, чтобы совместно добиться лучшего результата. Под­водя итоги, поставил управлению армии хорошую оценку. Все, по словам на­чальника оперативного отдела штаба армии полковника Ю. Семенченко, оста­лись довольны. Так мы с Л. С. Мальцевым начали службу в родной Беларуси.

Подобные учения я провел и с 120-й мотострелковой дивизией. Там сло­жился хорошо сколоченный, работоспособный коллектив во главе с генерал-майором В. И. Пацковым. Также мне пришлось работать в железнодорожной бригаде, которой командовал полковник А. Я. Степук. Бригада была хорошо подготовлена, но акцент делался на вопросы наведения железнодорожных мо­стов в условиях ядерной войны. А такая война на территории республики после выведения ядерного оружия не предвиделась. Мы вместе разобрались с боевы­ми задачами в новых условиях возможных боевых действий на нашей террито­рии, а не где-то в Европе. У меня была мысль, как использовать личный состав бригады для наведения не только железнодорожных мостов, но и обычных мо­стов через небольшие водные преграды с целью решения хозяйственных за­дач, особенно в распутицу. Я вспомнил мост, который был построен саперами округа в период командования им маршала Тимошенко в районе Рабкора через реку Птичь, который народ назвал «мостом командующего». Кстати, и жилой район около театра оперы и балета в Минске по улицам Коммунистической и Киселева был обустроен военными строителями.

С особым удовольствием я провел тактические учения и вообще много работал в родной 30-й гвардейской Иркутско-Пинской дивизии, которая была гордостью и знаменем 28-й армии и всего Белорусского военного округа. В послевоенные годы она дислоцировалась в Гродно и Волковыске. Затем дивизия на протяжении 22 лет, до 1990 года, находилась в Чехословакии в составе Центральной группы войск.

В 1992 году 30-я дивизия вошла в состав Вооруженных Сил Беларуси, вместе с командующим 7-й танковой армией генерал-лейтенантом М. Козловым мы провели с ней дивизионное тактическое учение. Командир дивизии Сеньшов уверенно управлял частями во всех видах боя. Дивизия получила твердую оценку «хорошо». Вообще судьба прославленного соединения в новое время оказалась незавидной. В результате нескольких переформирований дивизия была реорганизована в механизированную бригаду, затем в базу хранения вооружения и техники, а позже вовсе сокращена. Боевое знамя Иркутско-Пинской, награды и реликвии, а также музей дивизии были переданы отдельному гвардейскому механизированному батальону 7-й бригады, дислоцирующейся в Полоцке. Совсем недавно расформирована эта бригада, практически ликвидирован богатейший музей знаменитой в советское время дивизии. В 2012 году министр обороны генерал-лейтенант Юрий Жадобин согласился с просьбой ветеранов и принял решение о реставрации музея 30-й гвардейской Иркутско-Пинской дивизии к ее 95-летнему юбилею в одной из частей в Марьиной Горке.

По давней советской традиции в 1992 году мы отправили подразделения белорусской армии на уборку урожая в Кустанайскую область Казахстана. Мне пришлось возглавить группу оказания помощи и контроля за их работой. Во время полета в Казахстан я близко познакомился с офицером управления кадров полковником С. Савицким и другими членами команды. Там же встретился с президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым. Президент хорошо отозвался о работе белорусских военных и сразу отреагировал на наши просьбы. В последующем, в условиях распада Союза, появилось много проблем с поставкой в Беларусь заработанного зерна.

31 декабря 1992 года весь личный состав Вооруженных Сил Республики Беларусь принял Военную присягу на верность Родине. Руководство Министер­ства обороны и офицеры управлений приняли присягу в штабе. Присутствова­ли председатель Верховного Совета республики С. С. Шушкевич, депутаты и гости. Я принимал присягу второй раз в жизни, коленки дрожали от волнения, чего я от себя не ожидал... Первую свою присягу, считаю, достойно выполнял, пока существовал Советский Союз. И не мы, военные, виновны в том, что мо­гущественное государство прекратило свое существование!..

В начале февраля 1993 года торжественно отмечалась победа Красной Ар­мии над фашистскими войсками в Сталинградской битве, которая положила начало коренного перелома не только в Великой Отечественной, но и во Второй мировой войне. Ветераны этой героической битвы попросили, чтобы я возглавил делегацию от Беларуси на торжества. Была сформирована представительная делегация в составе 5 ветеранов, председателя Минского горисполкома Владимира Ермошина, композитора Игоря Лученка, артистов Анатолия Ярмоленко и Алек­сея Исаева. Нам был выделен военный самолет. Торжественные мероприятия организовывали местные власти Волгограда, а от руководства России были ви­це-президент Александр Руцкой и министр обороны Павел Грачев, которых я хо­рошо знал по Афганистану и деятельности в процессе развала Советского Союза и создания Российской Федерации. Белорусская делегация, единственная от быв­ших союзных республик, достойно представила нашу страну на этих торжествах, активно участвовала во всех мероприятиях. Встречи с героями Сталинграда на Мамаевом кургане и в городе оставили неизгладимую память в наших сердцах.

В 1992 году каждый офицер и прапорщик определял свою дальнейшую судьбу. Три командующих армиями Белорусского военного округа решили уехать для дальнейшего прохождения службы в Россию - генерал-лейтенанты Влади­мир Чилиндин, Анатолий Квашнин (будущий начальник Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации) и Виктор Исаченков. Сразу же пона­добился командующий 7-й танковой армии, им стал генерал М. Козлов. Генералов и офицеров уехало много.

Тогда же встал вопрос - как быть с военной наукой и дальнейшей под­готовкой офицерского состава? Были мыслители, которые предлагали лет пять вообще никого не готовить, у нас, мол, и так большой резерв офицеров...

Но здравый смысл говорил о том, что процесс подготовки офицеров дол­жен быть непрерывным, на смену отслужившим должны приходить молодые высокопрофессиональные, подготовленные в соответствии с современными требованиями офицеры. Этот вопрос все время стоял на повестке дня: армия, которая не обновляется, обречена на вырождение. И в октябре 1993 года ми­нистр обороны в беседе со мной спросил, что я думаю о создании в республике Военной академии.

В общих чертах мы высказали свои мнения по этому вопросу. Было реше­но, что его надо вынести на заседании коллегии Министерства обороны, но об­суждение так и не состоялась, а 22 октября вышло постановление Совета Ми­нистров Республики Беларусь «Об образовании Военной академии Вооружен­ных Сил Республики Беларусь»: в целях совершенствования государственной системы военного образования и подготовки кадров с высшим военным образо­ванием для Вооруженных Сил Совет Министров постановляет: преобразовать с 1 июля 1995 года Минское высшее командное (бывшее военно-политическое) училище в Военную академию Вооруженных Сил Республики Беларусь». Но ведь создать академию, это не просто сменить вывеску...

Министерству обороны поручалось до 1 сентября 1994 года разработать и утвердить положение, структуру и штат академии, определить потребность в выпускниках, разработать и утвердить правила приема. Финансирование предписывалось осуществлять в пределах средств, выделяемых на оборону, а их почти не было. Словом, необходимо было создать соответствующую ком­петентную группу во главе с заместителем министра и приступить к работе. Министр обороны предложил мне возглавить несуществующую академию не­понятно в каком ранге. Я понял, что под благовидным предлогом о создании академии Козловский решил убрать меня с должности заместителя министра: у него уже была подобрана своя кандидатура на эту должность. Я отказался от этого предложения. Министр вроде бы согласился и сказал, что будет подбирать другую кандидатуру.

Эта беседа состоялась 22 октября 1993 года, а на следующий день Коз­ловский приказал начальнику управления кадров генерал-майору И. Зубко оформить представление в Совет Министров о назначении меня начальником академии. 4 ноября Кебич подписал постановление «О назначении П. Г. Чауса начальником Военной академии Вооруженных Сил Республики Беларусь и ос­вобождении его от должности заместителя министра обороны».

Мне об этом никто ничего не сообщил. И только 6 ноября, в 40-ю годовщи­ну Минского суворовского военного училища, на построении всего личного со­става в присутствии выпускников, родителей и близких, председателя комиссии Верховного Совета по национальной безопасности М. Гриба и министра оборо­ны П. Козловского госсекретарь по борьбе с преступностью и национальной безо­пасности Г. Данилов объявил постановление Совета Министров.

Для меня это решение было полной неожиданностью, а деятели, подго­товившие это постановление, подобострастно и с ехидцей готовы были меня поздравить. Но я их поздравлений не принял. Кстати, Данилов подготовил до­кладную записку В. Кебичу, в которой отмечал, что генерал-полковник П. Чаус представлен на должность начальника Военной академии с учетом необходи­мости возглавить ее на этапе формирования опытному, пользующемуся авто­ритетом в республике и Вооруженных Силах военачальнику. Отмечались этапы прохождения моей службы и делался вывод: «В настоящее время в республике и за ее пределами нет более профессионально и методически подготовленного военачальника, способного возглавить академию на этапе ее создания и станов­ления. В связи с вышеизложенным предлагаю согласиться с мнением министра обороны П. П. Козловского о соответствии назначения П. Г. Чауса начальником Военной академии Вооруженных Сил Республики Беларусь и поручить министру обороны внести предложение о приравнивании должности начальник академии к должности заместителя министра обороны, оставить П. Г. Чауса членом коллегии Министерства обороны...»

Я решил встретиться с председателем Совета Министров В. Кебичем и изложить свое мнение по этому вопросу. При беседе присутствовал Г. Данилов. Я высказал первоочередные вопросы, которые необходимо решить:

1. Академию создавать на базе двух имеющихся училищ, а не преобразо­вывать в нее лишь общевойсковое командное училище.

2. Начальника академии оставить в должности заместителя министра обо­роны со всеми правами для решения сложных задач.

3. Разрешить начальнику академии подбирать профессорско-преподава­тельский состав для академии не только в Республике Беларусь, но и в Рос­сии, Украине, где много желающих вернуться на родину и служить на благо Беларуси.

Кебич согласился с моими конкретными предложениями, но в разговор вмешался Данилов: «Вячеслав Францевич, Козловский не согласится». Кебич ответил: «Я с ним поговорю». Через какое-то время, пока я еще не покинул Дом правительства, к Кебичу примчался Козловский и, как позже узнал, заявил: «Или я, или Чаус». И Вячеслав Францевич с легкостью сдался.

Я направил письмо председателю Верховного Совета Шушкевичу с просьбой обсудить вопрос подготовки офицерских кадров для Вооруженных Сил Беларуси на сессии Верховного Совета, как имеющий государственное значение. Шушкевич согласился, но не успел этого сделать в связи с тем, что его судьба как председателя Верховного Совета Кебичем и Грибом уже была предрешена. На очередной сессии депутаты освободили его от этой должно­сти, а председателем Верховного Совета был избран Мечислав Гриб. А невы­полнимое постановление Совета Министров о преобразовании высшего ко­мандного училища в Военную академию было отменено Указом Президента A. Г. Лукашенко «Об образовании Военной академии» в мае 1995 года. Ака­демия создавалась на базе Минских высшего военно-инженерного и высшего командного училищ.

В ноябре 1993 года председатель Комитета госбезопасности Республики Беларусь Э. И. Ширковский и министр внутренних дел Республики Беларусь B. Д. Егоров направили председателю Верховного Совета С. С. Шушкевичу и председателю Совета Министров В. Ф. Кебичу письмо «О некоторых вопросах государственного устройства Республики Беларусь», которое было опубликова­но в «Народной газете». В нем отмечались недостатки в решении государственных вопросов, некомпетентность многих руководителей. В письме отмечалось: «Представляется, что в практике кадровой политики Вооруженных Сил сегодня решающими критериями при назначении на должность становятся личная пре­данность, наличие близких связей в определенных правительственных кругах.

Это привело к беспрерывным перестановкам и назначениям командных кадров. Только за полтора года в Министерстве обороны сменились четыре заместителя министра, все командующие общевойсковой и танковой армий, начальники их штабов, командующий ПВО. Аналогичная ситуация сложилась с генерал-пол­ковником П. Г. Чаусом, который подбирался на должность министра и был при­глашен в республику как военачальник, имеющий большой практический опыт управления войсками».

В газете «Звязда» появилась статья Александра Коктыша «А мы думалі, што час няўгодных генералаў адышоў ў нябыт». В мою защиту поднял вопрос на сессии Верховного Совета депутат Александр Лукашенко. Однако сроднив­шийся клан Кебич - Гриб - Данилов - Козловский никого уже не желал слу­шать, поверив в свое всемогущество. Было решено отправить меня подальше от Министерства обороны советником в Совет Министров, где я и проработал больше года. Как говорится, Бог им всем судья...

Жизнь требовала дальнейшего практического движения по созданию Во­енной академии. П. Козловский назначил ее начальником В. Вакара, которого хо­рошо знал по совместной службе в 28-й армии в Гродно. Позже Вакар несколько месяцев был членом военного совета Прибалтийского военного округа, где мы непродолжительное время служили вместе, так что его я тоже немного знал.

Новое назначение Вакара, конечно, возвеличило, но что делать с создава­емой Военной академией, он толком не знал, предлагая создать ее на базе трех военных училищ, включая Минское суворовское. Точнее, предлагал практиче­ски ликвидировать СВУ, а его здание использовать для штаба академии в связи с удобным расположением в центре города, рядом с Министерством обороны. На большее у него ни военных знаний, ни опыта, ни творческой фантазии не хватило. А три училища продолжали тем временем по инерции существовать, не зная, что их ждет в ближайшем будущем. Офицеров и курсантов из Беларуси вплоть до 1995 года продолжали посылать на учебу в Россию, пока министр обороны П. Грачев не потребовал увеличения белорусской стороной оплаты за образовательные услуги.

Что касается моего отношения к дальнейшим событиям того времени, могу привести свое интервью «Коней на переправе меняют. Если этого желает народ...», опубликованное в газете Министерства обороны Республики Бела­русь «Во славу Родины» в июле 1994 года:

«Выборы первого Президента Республики Беларусь, без преувеличения всколыхнули страну. Ко второму туру прозрела и армия. Вопреки оптимальным прогнозам и атакующей агитации «верхов» в погонах, есть предположение, что большинство военнослужащих проголосовало за кандидата от народа Александра Лукашенко. Какова сейчас ситуация в Вооруженных Силах что думает о ней военный профессионал генерал-полковник Петр Чаус?

- Петр Григорьевич, президентские выборы позади, но работа политиков, ученых, историков над их результатами будет еще долго продолжаться.

- Безусловно. Ведь свершился поистине исторический факт. Это во-первых. Во-вторых, народом дан хороший урок правителям. Главное, чтобы он пошел впрок, чтобы новое руководство не повторило ошибок своих предшественников.

- Что вы имеете в виду конкретно?

- Власть не должна отрываться от народа, смотреть на него сквозь черные очки. Ничего ведь не увидишь, ни реальностей, ни подхалимов, а то и преступ­ников в своем окружении. Поэтому неудивительно, что в правительственных структурах со временем появились люди безответственные, бездарные. Они и подбирали себе подобных на руководящие посты, перекрывали дорогу свежим интеллектуальным силам. Жизнь отвергла тех, кто не думал о народе, возвысился над ним, стремясь, прежде всего, к удовлетворению личных прихотей.

- Однако и веру в справедливость многие потеряли, в том числе и в армии...

- Потерять веру - самое страшное. Испокон веков мы привыкли верить - в царя, в вождя, в какие-то искусственно созданные идеалы. Народ и теперь верит, что изменения могут произойти благодаря волшебнику. Вроде смешно. Но, с другой стороны, радует то, что замечательное чувство веры у людей еще осталось. Его нужно пробудить, развить с помощью объединяющей, созидаю­щей идеи. Уверен, в такую идею поверит народ, которому будут под силу пре­образования, ведущие к лучшей жизни.

- Петр Григорьевич, выборы действительно дали хороший урок вла­стям. Тем не менее, сейчас говорят и пишут, что виноват не Вячеслав Кебич, а команда подвела его...

- Команду набирал он сам. Да и поговорка есть: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты».

- Принцип «личной преданности» не обошел и армию?

- Если не смотреть вглубь происходящих процессов, то можно, наверное, констатировать: армия живет, занимается боевой подготовкой, несет свою службу исправно. На самом же деле Вооруженные Силы переживают серьезный кри­зис. Он развивается по двум направлениям.

Первое - кадровая политика. Она, смею сказать, антигосударственная, безграмотная. Непоправимая ошибка была допущена на самом начальном эта­пе формирования Вооруженных Сил, когда руководство Белорусского военного округа автоматически стало и руководством Министерства обороны Беларуси. Безальтернативное, внеконкурсное замещение руководящих должностей, как и следовало ожидать, пользы не принесло. Вскоре вынуждены были заменить мно­гих заместителей министра. Отдельных убрали по признаку личной непреданности. Были также заменены изначально назначенные командующие армиями, впоследствии - командиры корпусов, что, безусловно, сказалось на моральном духе Вооруженных Сил. Естественно, командиры дивизий, бригад, полков нача­ли приспосабливаться к новым «требованиям», понимать, что главное - уметь показать, встретить, угодить, остальное - дело второстепенное. Как цепная ре­акция, стала распространяться безответственность офицеров среднего звена. Все больше личные интересы у них превалировали над служебными, командирские занятия все чаще проводились для галочки, служебные совещания превращались в посиделки с пустой говорильней. То тут, то там появлялись любимчики. Ска­жем, начальник финансово-экономического управления Министерства обороны замечен во многих аферах, но с него как с гуся вода, спроса никакого. Вся тя­жесть обучения и воспитания личного состава легла на младших офицеров. Они, будущее нашей армии, днем и ночью проводят занятия, несут службу дежурны­ми, назначаются различного рода ответственными, но не имеют ни нормального финансового, ни вещевого довольствия. Они, извините, в обносках, зато высшее руководство щеголяет в новой форме.

- А каково техническое состояние Вооруженных Сил?

— Это и есть второе направление армейского кризиса. Техническое состоя­ние не может не волновать. Более пяти лет не поставляются новое вооружение и техника. Хорошо, что многое досталось нам от бывшей союзной армии. Но, к сожалению, не было решения ни правительства, ни коллегии Министерства обороны о том, как лучше распорядиться военным наследством. Предложение провести исследования и определить, что нужно иметь на текущем доволь­ствии, что в резерве, сколько и что следует использовать на запчасти, продать, уничтожить согласно соглашениям, тоже не воплотилось в серьезную работу. Началось, попросту говоря, разбазаривание. Дошло до того, что продаются но­вейшие, имеющиеся в единственном экземпляре виды вооружения и техники, чем нанесен огромный вред нашему государству. Ведь эти виды оружия мы сами не производим, а купить не сможем.

- Нужны расходы и на уничтожение вооружения согласно имеющегося соглашениям.

- Наша страна строго выполняет все международные соглашения и после посещения соответствующих частей и объектов иностранные инспектор всегда довольны. Но можем ли мы радоваться? Ведь требуются колоссальные средства на уничтожение дорогостоящей техники. Необходимо срочно ставить вопрос перед мировым сообществом и международными организациями о финансовой помощи нашему государству. Да, мы готовы уничтожить лишнюю технику и вооружение, но для этого нужны средства.

- Петр Григорьевич, все же есть надежда, что вылезем из ямы, вы­рвемся из тупика?

- Армия - детище народа. Сегодня Вооруженные Силы - не структу­ра союзного значения, как было раньше, а наша государственная структура. Воины должны чувствовать, что они нужны народу, избранному Президенту - Главнокомандующему Вооруженными Силами, который проявляет о них должную заботу. В свою очередь, Вооруженные Силы будут надежно стоять на страже мирного труда своего народа... А чтобы преодолеть кризис в стране, надо сплотиться вокруг Президента, объединиться всем миром во имя высокой цели - процветания Родины, счастливой жизни людей-тружеников. Согласие, нацеленность на созидание - вот что надо от всех нас. Иного выхода нет и не будет...»

После избрания Президентом Беларуси А. Г. Лукашенко правительство В. Ф. Кебича ушло в отставку. В ходе предвыборной кампании подспудно решался вопрос о новом правительстве, в том числе обсуждалась кандидатура военного министра. Со мной на эту тему неоднократно беседовал В. В. Шейман. Был вариант пригласить из России на должность министра Б. В. Громова, а мне стать первым заместителем. Но я сомневался, что он согласится на это предложение. Были и другие варианты, но в конце концов на сессии Верховного Совета Президент Беларуси, видимо, по совету Б. Н. Ельцина, неожиданно объявил, что министром обороны назначается А. И. Костенко. Мне в команде Костенко места не нашлось. До марта 1995 года я был в составе Министерства, пока с по­дачи Костенко не был уволен в запас с формулировкой «по выслуге лет»... Так завершилась моя многолетняя служба в Вооруженных Силах.

И чтобы закрыть эту тему, приведу материал «Тринадцатая полоса» в газете «Имя» от 14 июля 1995 года, который касался назначенного в 1994 году министром обороны генерал-полковника запаса А. И. Костенко. В нем, в част­ности, говорилось: «6 июня во время разговора в присутствии исполняющего обязанности Генерального прокурора Беларуси В. Капитана и госсекретаря Совета Безопасности В. Шеймана Александр Лукашенко обвинил министра бороны А. Костенко в неспособности поддерживать порядок в войсках, оста­новить рост преступности и проводить реформы в армии. Досталось г-ну Ко­стенко и за сына — сотрудника районного военкомата Минска, по домашнему адресу которого зарегистрировано общество с ограниченной ответственно­стью «Марлена» (по указу Президента военнослужащим запрещено занимать­ся коммерческой деятельностью). Анатолий Костенко, отвергая обвинения в свой адрес, заявил, что его отставка является результатом спланированной ак­ции со стороны КГБ.

Отставка министра обороны - это развенчание коррупционного генерала или первая «полетевшая» голова в череде снятых министров? Ответить на этот вопрос и дать прогноз развивающихся событий мы попросили двух бывших министров обороны.

П. П. Козловский, генерал-лейтенант в отставке (в прошлом гене­рал-полковник), экс-министр обороны:

«О том, что сняли Костенко, я уз­нал из газет, поэтому ни подтвердить, ни опровергнуть факты обвинения не могу. Махинации с квартирами и машинами должна проверить прокуратура. Но самое большое преступление, которое совершил Костенко, - он разбаза­рил лучшие кадры. Генералы и полковники, которые перечили ему или дру­жили со мной, были вынуждены уйти. Он не занимался реформированием армии, не интересовался работой начальников управлений, ни разу не был в войсках. Почему солдаты летом сидят в казармах? Нет бензина. У нас тоже не было топлива, но армия выходила на военно-полевые учения. Сейчас в армии - полный разброд.

Прошлым летом на приеме у Президента я просил: «Не назначайте Ко­стенко. Он перешагивает через людей. Он придет только удовлетворить свои амбиции и отомстить за то, что в свое время не занял пост министра». Так и произошло. Если во главе министерства будет поставлено честное руковод­ство, болеющее за дело, белорусская армия станет на ноги. Должность мини­стра мне никто не предлагает — это бесполезно обсуждать, но душа болит за то, что поломали судьбы многих кадровых офицеров, высококлассных про­фессионалов».

П. Г. Чаус, генерал-полковник запаса, в прошлом министр по делам обороны Республики Беларусь, исполняющий обязанности министра обороны, член рабочей группы по военной реформе при Совете безопас­ности:

«Это сделано с некоторым опозданием. Беда в том, что оба бывших министра, Козловский и Костенко, не объединяли вокруг себя руководство. Козловский уволил многих офицеров, приехавших из других регионов, хотя оставлять нужно было того, кто пользовался авторитетом у подчиненных, был нужен для дела... Я думаю, что обязанности министра должен выполнять про­фессиональный военный. Идут болезненные процессы реорганизации, армию практически нужно создавать заново. И только человек, знающий все тонко­сти военного дела, способен разобраться в реформе. Одновременно министр должен быть политиком, потому что надо решать проблемы в рамках респу­блики, СНГ, Европейского и мирового сообщества. Надо уметь отстоять ин­тересы и армии, и Беларуси в целом. Когда будет политическая стабильность, возможен вариант министра штатского. Пока же надо выработать линию во­енной политики, которой нет в последние годы, и вернуть армии авторитет в глазах народа...»

Вспоминая то тяжелое для меня время, я с чувством удовлетворения от­мечаю, что успел немало сделать для страны, для своего народа. Мне приятно, что через 20 с лишним лет незнакомые люди подходят и здороваются, звонят по телефону, благодарят за то, что я сделал в их судьбе. И не только военные, но и сугубо гражданские люди. Это дорогого стоит.

Мне пришлось закладывать основы нашей военной политики, вносить соответствующие предложения в решения Верховного Совета. Горжусь тем, что, возглавлял работу по формированию необходимого для страны комплекта войск с учетом наших потребностей и возможностей. Мои знания и большой военный опыт позволили вовремя сориентироваться и избавить нашу землю от тактического ядерного оружия: было ясно, что армия независимой, ней­тральной Беларуси не будет воевать на чужой территории, тем более исполь­зовать это оружие. Для нас более чем достаточно Чернобыльской катастрофы, последствия которой наш народ практически самостоятельно преодолевает уже многие годы.

Я представлял Беларусь во встречах с представителями стран СНГ, Со­единенных Штатов Америки, Франции, Польши, а в Брюсселе - с министрами обороны стран НАТО, бывших союзных республик. Был достойным партнером на переговорах, способным обсудить все сложные вопросы.

Конечно, можно было сделать больше, если бы мои обоснованные пред­ложения находили должное понимание и поддержку у власть предержащих, если бы другие кандидаты на пост министра обороны дружно решали стоящие перед страной очень ответственные, можно сказать, судьбоносные вопросы, а не зацикливались на стремлении взобраться на Олимп власти и удержаться на нем подольше. А то, что в той обстановке я отказался возглавить работу по соз­данию Военной академии, это до сих пор больной для меня вопрос. Видимо, надо было быть более покладистым и согласиться. И так было бы, если бы я чувствовал и знал, что это нужно руководству страны, министру обороны. Но ведь тогда вопрос ставился иначе: удалить меня подальше, показать, что я не способен справиться с задачей по созданию академии...

Все пережитое, безусловно, не могло не сказаться на здоровье, и мне, как и многим моим товарищам, нередко приходится обращаться к врачам. По­зади четыре хирургические операции, лечение в кардиологическом центре. Особую благодарность хочется высказать людям в белых халатах - Францу Францевичу и Роберту Францевичу Ермолкевичам, отцу и сыну, супругам Те­рентию и Зое Хейлик (к большому сожалению, Зоя Хейлик совсем недавно ушла от нас), хирургам Виктору Бардакову, Игорю Дубу, всему коллективу нашего военного госпиталя, который на протяжении более 13 лет возглавля­ет полковник медицинской службы Святослав Федорович Савицкий. К слову, Международной ассоциацией «Кадетское братство» он награжден почетным знаком «За добросердечность и жертвенность».

В СУВОРОВСКО-НАХИМОВСКОМ И КАДЕТСКОМ ДВИЖЕНИИ

Как все начиналось

С Минским суворовским военным училищем я поддерживал связь на про­тяжении всей армейской службы. Бывая в Минске проездом или в командиров­ке, всегда заходил в родные пенаты, встречался с его начальником, замести­телями, офицерами и преподавателями и, конечно же, с суворовцами. У меня было что им рассказать, поделиться воспоминаниями, размышлениями. Также всегда было интересно узнать, чем живет училище, какие задачи решает. По возможности навещал своих бывших преподавателей и офицеров-воспитателей, ко­торые уже ушли в запас или на пенсию.

Оговорюсь сразу, что я не собираюсь рассказывать историю суворовского учи­лища и Белорусского суво­ровско-нахимовского союза (БСНС). Отмечу лишь наи­более памятное...

Много приятных вос­поминаний осталось после визита в училище в мою бытность еще начальником штаба Прибалтийского военного округа. Было это 7 мая 1990 года. В тот день Минское СВУ отмечало 45-ю годовщину Победы советского народа в Великой Отечественной войне. В торжествах участвовали все ветераны. Во время встречи шел обстоятельный разговор о пропаганде суворовских традиций, воспитании любви к избранной профессии, благодарности ветеранам-фронтовикам.

Прибыв в Минск в 1991 году к новому месту службы, я в канун Нового года в первую очередь посетил родное СВУ. В актовом зале меня встретили бывший начальник училища генерал-лейтенант Л. М. Зайцев и действующий генерал-майор В. П. Степанов, его ветераны. Я представился как министр по делам обороны, доложил, какие вопросы необходимо решать в первую очередь, выслушал советы и пожелания. Были и мои однокашники Виктор Салтанович, Владимир Лагутин, Владимир Кирющенко и др. Встреча была особенно при­ятной, поскольку я прибыл на Родину, в Минск - навсегда.

К тому моменту я уже знал о большой, многогранной работе, проводив­шейся выпускниками суворовских и нахимовских училищ, проживающими в столице и Минской области и объединенных в Минский суворовский клуб, чтобы быть вместе, хранить и приумножать традиции, укреплять дружбу и товарищество, вершить другие добрые для общества дела. Его члены актив­но помогали командованию и офицерско-преподавательскому составу в совер­шенствовании учебно-воспитательного процесса, часто встречались со своими младшими братьями, вели задушевные беседы на актуальные темы, участвова­ли в проведении тематических вечеров и утренников, различных конкурсов и соревнований, экскурсий и культпоходов.

Офицерам, прапорщикам и суворовцам училища запомнился конкурс, проведенный членами Клуба среди офицеров Минского СВУ на приз Б. Изюмского, автора известной книги о жизни первых суворовцев «Алые погоны». Его целью была пропаганда и претворение в практику обучения и воспитания суворовцев передового опыта лучших педагогов - воспитателей суворовских военных училищ. Победителем конкурса становился офицер-воспитатель, чей взвод показывал лучшие результаты в учебе, знании жизни и деятель­ности А. В. Суворова, умении в реальных делах реализовывать суворовскую «Науку побеждать». В 1990 году победителем стал офицер-воспитатель майор И. Севрюков. Была организована его поездка в Новочеркасск, по местам, где жил и работал Б. Изюмский.

Подобный конкурс проводился среди суворовцев выпускных рот. Были учреждены призы лучшим выпускникам Минского СВУ, продемонстрировав­шим отличные знания, высокие духовные качества и верность принципам ка­детского братства. Призы торжественно вручались воспитанникам во время выпускных мероприятий. Это была интересная и действенная форма работы суворовского Клуба.

В 1990 году в составе Клуба оформилась секция суворовцев-минчан, ко­торую возглавил Н. Смирнов. В ее работе активно участвовали ветераны учи­лища А. Жуков, М. Волочко, Л. Гаврукович, В. Волохов, А. Саламатов, выпускники училища В. Лагутин, В. Швед, Ю. Шевченко, С. Сорокваш, С. Коваленко В. Носков, Г. Чунишков и др. Выпускники училища Ю. Сеньков и Н. Смирнов выпустили сборник «Минское СВУ - листая документы».

Клуб установил связи со многими бывшими воспитателями и преподава­телями Минского и других суворовских училищ. Люди, отдавшие силы, здо­ровье и тепло сердец своим воспитанникам, теперь сами нуждались в добром слове, а нередко в конкретной помощи. Члены Клуба часто собирались семья­ми, отмечали праздники, различные торжества. Были вечера, на которых при­сутствовало более сотни человек.

Узнав еще в 1990 году об успешной деятельности и делах Клуба, сказал: «Ребята, я с вами». Потом мне часто приходилось встречаться с суворовцами, рассказывать о своей армейской службе, войне в Афганистане и других собы­тиях, в которых принимал участие. Так постепенно я включился в деятельность клуба и стал его активным членом.

Однако со временем сил Клуба для решения важных вопросов, которые на повестку дня ставила жизнь, становилось недостаточно. Требовалось объ­единение всего суворовско-нахимовского братства, проживающего в Беларуси. Тогда и появилась идея создания БСНС. Было и другое обстоятельство, требо­вавшее образования Союза - организации с более четкой регламентацией де­ятельности, полномочными и дееспособными руководящими органами, более совершенными и действенными формами и методами работы. Члены Клуба стремились к такой организации, которая имела бы силы и возможности за­явить о себе в различных государственных и общественных структурах, отста­ивать интересы своих членов, помочь и поддержать их в нужную минуту.

Активистами Клуба была проделана значительная подготовительная ра­бота по проведению учредительного съезда Союза. В обращении к тем, кто учился, служил и работал в суворовских и нахимовских училищах, в частности, говорилось: «В помощь тем, кто готов проявить себя соответствующим обра­зом, создается Суворовско-нахимовский союз Республики Беларусь. Его чле­нами могут быть проживающие и проходящие военную службу на территории республики выпускники суворовских и нахимовских училищ, а также все, кто в них служил и работал. На местах они формируют районные, гарнизонные, городские организации, которые объединяются в областные, а те - в республи­канскую организацию Суворовско-нахимовского союза. На всех уровнях вы­бираются исполнительные и распорядительные органы...»

Съезд принял решение о создании Суворовско-нахимовского союза, ут­вердил его устав, избрал руководящие органы и принял обращение к междуна­родному сообществу, в котором говорилось: «Вас приветствуют суворовцы и нахимовцы, проживающие в Республике Беларусь. Наш союз - правопреемник Минского суворовского клуба, является коллективным членом Международного союза Суворовско-нахимовских и кадетских объединений. Мы, выпускники разных лет и всех училищ, объединились четыре года назад с целью сохранения и приумножения суворовско-нахимовских и кадетских традиций, укрепления братских уз дружбы, взаимопонимания и делового сотрудничества. При всех переменах, которые произошли в бывшем Советском Союзе, наши взаимоотношения остаются дружескими, братскими...»

Первым председателем Союза был избран Д. И. Исаченко — выпускник Новочеркасского СВУ, полковник запаса, журналист. В состав республикан­ского совета вошли наиболее уважаемые, авторитетные и активные члены Союза из разных суворовских и нахимовских училищ - Н. И. Бауткин (Ново­черкасское), В. Б. Варламов (Сталинградское), В. И. Дублянский (Ленинград­ское), В. М. Кривошеин (Калининское), В. А. Макушкин (Новочеркасское), Н. И. Смирнов (Минское), Ю. А. Петров (Воронежское), Г. И. Полянский (Ка­занское), В. М. Уйманов (Тульское), И. В. Шелютто (Тбилисское нахимовское) и др. Через месяц после создания Союз прошел государственную регистрацию в Министерстве юстиции Республики Беларусь. 16 июня 1992 года ему было вручено регистрационное удостоверение № 361.

Николай Смирнов вспоминал: «Самим фактом своего последующего бы­тия, реальными делами Белорусский суворовско-нахимовский союз доказывал все эти годы свою состоятельность и необходимость, особенно в трудные вре­мена. Ведь объединились люди, которых связывает общее детство и юность с алыми суворовскими и черными нахимовскими погонами на плечах и выбран­ный жизненный путь, хотя и нет между ними кровного родства. Позади у них осталось то, что каждому нужно было пройти только самому, ибо годы, прове­денные в СВУ и НВМУ, становились затем жизненным стержнем, как бы потом ни складывалась судьба».

Действительно, немало десятилетий тысячами суворовцев, или, как они сами себя гордо и вполне справедливо именовали - кадетов, высказывалась мысль о том, что годы, проведенные в стенах военных училищ, незабываемы не прошли для них даром, и что сама идея братства, чувства семьи единой - кадетской - для них святы. Однако попытки какого-либо неформального объединения, официального их группирования по принципам кадетского единения пресекались советским идеологическим аппаратом. При этом забывалосі что, как я уже отмечал, суворовские военные училища были созданы решением Советского правительства именно по типу старых кадетсю корпусов. Более того, подчас навязывались весьма превратные представления о наших исторических предшественниках, когда говорилось об их диких нра­вах, бесконечном «стуке», наушничестве, угодничестве, тупости и реакцион­ности воспитания.

С другой стороны, кадеты дальнего зарубежья также имели довольно ис­каженное представление о суворовских военных училищах, полагая, что мы служили не делу Отечества, а правившей партии. В конечном итоге вопрос этот разрешило время. Так или иначе, вопреки всему, кадетские понятия чести, брат­ства, честности, товарищества, верности долгу и данному слову существовали и передавались у суворовских военных из поколения в поколение. И не приведи Господь эти неписаные правила, перешедшие за многие годы в ранг закона, на­рушить!..

Ветеран Минского и Оренбургского СВУ, офицер-фронтовик, преподава­тель истории П. Я. Погребной, которого чтит и помнит наш первый выпуск, оставил такие памятные строки, посвященные Белорусскому суворовско-нахи­мовскому союзу:

...Прекрасен наш союз, друзья,

Он нам - надежда, вера и защита,

И дом родной, духовная семья,

Все лучшее в союзе этом слито.

В походе дальнем, в огненном бою

Кадеты грудью оградят кадета.

Родству кадетов барды гимн поют,

Но песня главная его еще не спета.

Друзья, прекрасен наш союз -

Суворовско-нахимовское братство,

Ценней не знаю нынче в жизни уз,

Пусть не порвет их злое святотатство...

Сразу после съезда обозначилась одна важная проблема, которую при­шлось решать общими усилиями. Заместитель начальника Минского СВУ по воспитательной работе полковник П. Г. Мороз, выслужив установленные сроки службы, подал рапорт на увольнение в запас. Появилась вакансия, которую нам хотелось заполнить достойным человеком, глубоко верившим в наши идеалы, верным суворовским традициям и кадетскому братству. Для союза должность заместителя начальника училища по воспитательной работе была в определенной мере ключевой. Ведь на нее зачастую ложилась организационная сторона реализации всех планов и проектов, во многом зависело успешное решение на­ших уставных задач.

Как заинтересованный человек и заместитель министра обороны я ста­рался подыскать достойную кандидатуру на должность заместителя начальни­ка училища по воспитательной работе. Преимущество должно быть предостав­лено офицеру — выпускнику СВУ. Рассмотрев немало достойных кандидатов, обнаружил, что у каждого были свои, вполне понятные, личностные и карьер­ные нюансы, не связанные с возможной работой в училище. Одна кандидатура отпадала за другой. Обратил внимание на центральный аппарат, где успешно решал многие задачи начальник первого отдела управления воспитательной ра­боты Министерства обороны полковник Юрий Сеньков, выпускник Минского СВУ. За непродолжительный период нашей совместной работы я узнал его как опытного и грамотного офицера, и главное — он принимал активное участие в работе Минского суворовского клуба. Однако существовал определенный ню­анс, заключавшийся в том, что перевод Юрия Петровича в СВУ становился для него понижением в должности, потерей в и без того небольшом по тем време­нам денежном окладе. Но он был патриотом училища, и эти обстоятельства преградой для него не стали.

Вопрос о переводе в училище был решен. И вскоре полковник Ю. П. Сень­ков был назначен на должность заместителя начальника Минского СВУ по вос­питательной работе. Впоследствии все убедились, что выбор сделан правиль­ный. Наряду с организацией воспитательной работы в училище Юрий Петро­вич активно участвовал в жизни Союза и внес немалый вклад в его становление и развитие. Благодаря его помощи и поддержке были реализованы многие наши планы и проекты. Достаточно назвать проведение ежегодных традиционных встреч выпускников училища, вечеров чествования ветеранов и другие меро­приятия. Он помогал, как говорится, словом и делом.

С приходом в училище Юрия Петровича развернулась активная работа по подготовке к 40-й годовщине со дня образования Минского СВУ. В нее со всей ответственностью включились его ветераны и выпускники. Благодаря их усилиям училищу была оказана определенная материальная помощь, решены организационные вопросы по установке во втором внутреннем дворике учили­ща обелиска в честь выпускников, погибших при исполнении воинского долга в «горячих точках», организованы публикации в периодической печати матери­алов, посвященных юбилею Минского СВУ.

Защитить родное училище, отстоять честь Александра Суворова

5 ноября 1993 года Минское СВУ торжественно отмечало 40-летний юбилей. Несмотря на занятость и многие проблемы, в училище прибыли суворовцы почти всех выпусков из всех уголков Беларуси. Ближнее зарубежье представляли гости из России - начальник факультета Академии Генерально­го штаба Вооруженных Сил РФ генерал-лейтенант Г. Прокопчик и кандидат военных наук генерал-майор В. Денисенко. В честь этой даты Н. Смирновым и Ю. Сеньковым был подготовлен первый в истории Минского СВУ буклет, посвященный родному училищу.

Гости и участники торжественных мероприятий ознакомились с учебно­материальной базой, посетили обновленный музей истории училища. Музей появился благодаря тому, что в 1963 году стараниями преподавателя истории Минского СВУ, участника Великой Отечественной войны Б. Е. Фарбера (он пришел в училище после нашего выпуска), поддержанного нашими добрыми учителями истории фронтовиками П. Я. Погребным и М. И. Ливенцевым, был создан военно-исторический суворовский кружок. Начался поиск архивных документов, раскрывающих этапы истории альма-матер, начиная от духовной семинарии, здание которой спустя многие годы было перестроено под суво­ровское училище, а также судеб выпускников квартировавшей здесь до войны Объединенной Белорусской военной школы имени ЦИК БССР и основанного в 1953 году Минского СВУ.

Суворовцев, ветеранов и выпускников училища приветствовали извест­ные композиторы И. Лученок и А. Пахмутова, поэт Н. Добронравов, Ансамбль песни и танца Вооруженных Сил Республики Беларусь, Театр музыкальной комедии и другие творческие коллективы. После окончания официальной ча­сти и на другой день прошли встречи ветеранов и выпускников училища. Так Минский суворовский клуб с честью выдержал свое первое организационное испытание.

Однако в 1994 году над училищем сгустились тучи. В печати начали по­являться материалы о том, что Минское СВУ очень обременительно для бюд­жета Министерства обороны, что оно готовит слишком много выпускников и их негде размещать для дальнейшей учебы и т.д. Появилась информация о том, что Министерством обороны рассматривается вопрос о сокращении набора на первый курс в два раза. Назначенный министром обороны Республики Бела­русь генерал-полковник А. Костенко (даром, что выпускник Киевского СВУ) недвусмысленно указывал: «В связи с уменьшением требуемого количества курсантов в высшие военные училища набор в СВУ будет пропорционально сокращен, а учитывая переход с трехлетнего на двухлетнее обучение в Мин­ском суворовском училище набора в 1995 году вообще не будет. Поступившие в СВУ в 1994 году и обучающиеся сейчас по трехлетней программе 170 человек составят 40% от общего количества поступающих в военные училища в 1997 году...» Проблема, таким образом, решалась сугубо волюнтаристским спосо­бом, то есть обычным волевым методом. О будущем белорусской армии мало кто задумывался.

И вновь появилось немало начальников, желавших поруководить в Мин­ском СВУ. Строились планы разместить в половине помещений училища раз­личные службы Министерства обороны, включая тыловые, военно-медицин­ский факультет. Естественно, при таком положении дел о каком-либо дальней­шем развитии училища не могло быть и речи, что вызвало большую тревогу у нас, бывших питомцев Минского СВУ.

Тем временем в Министерстве обороны уже был подготовлен приказ о сокращении контингента училища в два раза и переводе его в одну из казарм военного городка Уручье. Копия этого приказа была получена командованием училища для проведения подготовительной работы по смене места дислокации и внесению изменений в учебные планы. Мы понимали, что все эти реформы в конечном итоге приведут к ликвидации Минского СВУ, чего в Республике Бела­русь добивались и совсем другие силы. Вся эта возня, коль нет согласья, могла окончиться общей катастрофой в сфере создания системы военного образова­ния в стране.

Ситуация обсуждалась на заседании совета Минского суворовского клуба и в Республиканском совете Белорусского суворовско-нахимовского союза. В конце концов было предложено обратиться к Президенту Республики Беларусь. Подготовить служебную записку поручено выпускнику Минского СВУ 1971 года, кандидату экономических наук подполковнику Филипповичу. И такой до­кумент нашими общими усилиями появился. В нем, в частности, предлагалось сохранить на переходный период существующую организационно-штатную структуру Минского суворовского военного училища и увеличить срок обуче­ния в нем до шести лет. А всю систему подготовки суворовцев ориентировать с учетом их направления после окончания училища в военно-учебные заведе­ния министерств обороны и внутренних дел, Комитета госбезопасности, Та­моженного комитета, Пограничных и Железнодорожных войск, Министерства по чрезвычайным ситуациям Беларуси. Предполагалось также, что выпускники Минского СВУ могли использоваться и на других участках государственной службы. Финансирование, материально-техническое обеспечение училищ предлагалось возложить на соответствующие министерства и ведомства, исходя из согласованных и утвержденных квот подготовки суворовцев. Профессиональный отбор при приеме в училище проводить с участием заинтересованных министерств и ведомств.

Президент Республики Беларусь А. Г. Лукашенко поручил Совету Безо­пасности Республики Беларусь разобраться в проблеме и доложить по существу поднятых вопросов. Соответствующие обоснования о целесообразности даль­нейшего существования в Беларуси Минского СВУ, увеличение срока обучения в нем до шести лет были подготовлены в МВД и КГБ при активном участии выпускников училища и направлены в адрес Администрации Президента.

Учитывая неоднозначную ситуацию, сложившуюся вокруг училища, Гла­ва государства весной 1995 года назначил специальную комиссию из предста­вителей Совета Безопасности, министерств обороны, образования и других за­интересованных министерств и ведомств во главе с академиком Е. М. Бабосовым и полковником А. А. Тозиком для выработки предложений о дальнейшем развитии Минского СВУ. В работе комиссии активное участие приняли члены Белорусского суворовско-нахимовского союза.

Была проведена большая исследовательская работа, изучен опыт развития суворовских военных училищ с момента их создания, выполнены необходимые расчеты и обоснования. Во внимание были приняты и предложения Белорус­ского суворовско-нахимовского союза. В результате подготовлен всесторонне обоснованный документ, который был предоставлен Президенту Республики Беларусь.

Выводы и предложения комиссии положены в основу Указа Президента Республики Беларусь № 262 от 12 июля 1995 года «О дальнейшем развитии Минского суворовского военного училища». Училище сохранялось в прежней организационно-штатной структуре с небольшими изменениями и дополне­ниями и, главное, поэтапно переходило на шестилетний срок обучения с со­ответствующей корректировкой всех учебных планов и программ. Таким об­разом, Минское СВУ возвращалось к своим истокам, первоначальным целям и задачам.

Для нашего объединения это была важная победа, поднимавшая авторитет и значение Союза. Всем было ясно, что указ Президента появился по инициа­тиве Белорусского суворовско-нахимовского союза. Непосредственное участие в этой многогранной работе приняли выпускники Минского СВУ Л. Мальцев, Ю. Сеньков, Н. Смирнов, Сталинградского - В. Варламов, Новочеркасского - Д. Исаченко, А. Криволап и В. Макушкин, Киевского - А. Мушта. Вообще, круг кадетов, преподавателей, ветеранов Минского СВУ, участвовавших на разных этапах в этом благородном деле, был намного шире.

После завершения длительной эпопеи по реформированию Минского СВУ мы сосредоточили усилия на работе Минского суворовского клуба. Яв­ляясь членом его совета, я принимал участие в выработке и принятии необ­ходимых решений, реализации их в жизнь. Мы часто собирались, спорили, иногда не соглашались друг с другом, но дело шло. Постепенно совет Клуба превращался в творческий, работоспособный коллектив, способный решать сложные задачи. В нем складывались деловые, братские взаимоотношения, царил дух взаимопонимания, взаимоуважения и взаимоподдержки. Этому во многом способствовала умелая работа председателя совета Клуба В. М. Ла­гутина.

Общими усилиями членов совета было разработано Положение о Мин­ском суворовском клубе, которое утвердили на общем собрании ветеранов и выпускников училища. Согласно Положению, основными задачами Клуба яв­лялись участие в военно-патриотическом и духовно-нравственном воспитании молодежи, формирование у нее стремления служить в Вооруженных силах Республики Беларусь, следование правилам суворовской «Науки побеждать», укрепление и умножение традиций Минского СВУ, оказание друг другу помо­щи и поддержки.

Клуб объединял всех, кто служил, работал и учился в Минском суворов­ском военном училище. Организационно он входил в состав Белорусского су­воровско-нахимовского союза и брал шефство над Минским СВУ, курсантами-суворовцами Минского высшего военно-командного училища и Минского высшего военного инженерного училища (Военной академии еще не существо­вало).

Членами Клуба было разработано Положение о ветеранах Минского СВУ, которое получило их одобрение и поддержку командования. Ветеранами Мин­ского СВУ признавались офицеры, прапорщики и сверхсрочнослужащие, про­служившие в училище не менее пяти лет и уволенные в запас или отставку, пре­подаватели, рабочие и служащие, проработавшие в нем не менее 10 лет, а также выпускники училища, уволенные в запас или отставку и активно участвующие в жизни и деятельности по воспитанию суворовцев.

Главный акцент в работе Клуба делался на работу в Минском СВУ. Я часто встречался с командованием и офицерско-преподавательским составом училища. Обсуждали насущные вопросы, прилагали совместные усилия по совершенствованию учебно-воспитательного процесса. Под особым внима­нием, конечно, были суворовцы. Встречи и беседы с ними членов Клуба были регулярными. Особую активность в работе с суворовцами проявляли мои од­нокашники - первые выпускники училища В. М. Лагутин, В. М. Салтанович, В. Н. Кирющенко, Н. М. Карпишин, В. Ф. Монич и др. Суворовцы всегда ждали нас, слушали с большим интересом и вниманием.

Мы проводили с суворовцами немало интересных и поучительных ме­роприятий, имевших военно-воспитательную направленность. В 1994 году по моей инициативе в Доме литераторов отметили 80-летие бывшего преподава­теля СВУ, писателя, публициста, переводчика Иосифа Игнатьевича Семежонова. На вечер были приглашены известные белорусские писатели и поэты Янка Брыль, Нил Гилевич, Геннадий Буравкин и Анатолий Вертинский, выступив­шие с воспоминаниями. В зале присутствовали представители общественности города и суворовцы, царила одухотворенная обстановка. Была и дочь виновни­ка торжества Наталья. Она, видимо, рассказала об этом уже больному Максиму Танку, он потом позвонил мне по телефону, поблагодарил за память и выразил сожаление, что по состоянию здоровья не смог принять участие в мероприятии. Запомнился и вечер в актовом зале училища, посвященный И. И. Семежонову. Готовясь к вечеру, суворовцы обратились к творческому наследию писателя и переводчика. Тем более что в читальном зале училища хранятся книги, которые он подарил родному для него коллективу.

В 2004 году писателей мы собрать не смогли, 90-летие И. И. Семежонова отметили торжественным собранием в училище. Такое же мероприятие прове­ли и в 2009-м. Надеюсь, что на должном уровне отметим и 100-летие любимого учителя в 2014 году.

Успешно прошел в январе 1996 года вечер чествования 90-летия ветерана Великой Отечественной войны и Минского СВУ, заслуженного учителя Респу­блики Беларусь, старшего преподавателя химии и биологии полковника Ивана Сергеевича Солдатенкова. Сам этот факт стоил дороже, чем любые лекции и до­клады о значении патриотического воспитания. В ходе вечера юбиляр рассказал о своем жизненном и боевом пути, истории становления Минского СВУ, вспомнил, как пришел в училище с первых дней его образования и отдал ему 25 лет службы и работы. Я рассказал гостям о педагогической деятельности Ивана Сергеевича, его оригинальных методиках обучения, рационализаторской и изобретательской деятельности. Не обошлось и без памятных стихов И. С. Солдатенкова, посвя­щенных героическому подвигу советских солдат в военные годы, училищу и юной суворовской смене. Всех тронули строки:

Славься училище наше родимое,

Светоч науки и кров.

Славься, Отечество наше любимое,

Наша надежда, любовь...

В феврале 1996 года члены Минского суворовского клуба приняли актив­ное участие в торжественном вечере, посвященном 100-легию Маршала Со­ветского Союза, четырежды Героя Советского Союза Г. К. Жукова. Перед лич­ным составом Минского СВУ и ветеранами училища с докладом «Гениальный полководец XX века» выступил председатель Военно-научного общества при Центральном Доме офицеров Вооруженных Сил Республики Беларусь генерал-лейтенант в отставке А. Г. Яценко.

В марте состоялось очередное заседание совета Минского суворовского клуба. Председатель совета В. М. Лагутин отчитался о проделанной работе. Сделано, конечно, немало. Но жизнь выдвигала новые требования, требовала новых подходов. Нужна была более активная, а главное, более эффективная работа. Для этого был избран новый, расширенный состав совета Клуба. Еди­ногласно было принято решение об избрании сопредседателями совета меня и Николая Смирнова.

В июне того же года произошло важное событие в жизни училища, в котором активное участие принял новый состав совета Клуба. Это был 40-й, юбилейный выпуск суворовцев. Одновременно и наш первый выпуск отмечал 40-летний юбилей со дня окончания училища. Отметить два юбилея в один день было непросто, но мы справились во многом благодаря ответственной и заинтересованной работе командования училища и активистов Клуба.

Торжественно прошло в тот памятный день вручение аттестатов об окон­чании училища и кадетских корпусов 160 выпускникам. Слова напутствия и добрые пожелания им высказали В. Салтанович, В. Лагутин, Г. Прокопчик и др. Помимо ветеранов училища, преподавателей и родителей суворовцев пришли поздравить первый заместитель начальника Главного штаба Вооруженных Сил Республики Беларусь генерал-майор В. Хацкевич, многие члены МСК. На три­буне были и первые выпускники училища, заложившие и поддерживающие его традиции.

С первых дней своего существования у Союза появилась важная задача. После распада Советского Союза в Беларуси активизировались разного рода экстремистские силы, которые начали целенаправленно разрушать армию, и особенно ее офицерский корпус. Начались нападки на А. В. Суворова и, в част­ности, на Минское СВУ, носящее его имя. В прессе все чаще стали появляться статьи, фальсифицирующие историческую правду и пытающиеся разжечь на­циональную рознь.

С учетом негативных процессов, которые начали происходить в Беларуси в сфере исторической науки, межнациональных отношений, необходимо было на основе конкретных фактов, а не их фальсифицированных версий, защитить доброе имя А. В. Суворова и отстоять родное училище от нападок доморощен­ных национал-радикалов, дать решительный отпор разного рода злопыхателям. Это была еще одна важная причина создания Белорусского суворовско-нахи­мовского союза.

Дело в том, что после объявления Республики Беларусь независимым го­сударством появилось немало охотников признать А. В. Суворова врагом бело­русской нации. На этой мутной волне для начала предлагалось переименовать Минское суворовское военное училище, отмежеваться от имени генералисси­муса. Накал страстей усиливался с каждым днем. Голоса выступавших за пе­реименование училища звучали все громче. «Народная газета», в частности, писала: «Боевыми действиями на Беларуси Суворов помог осуществиться из­вечной мечте российских царей о захвате белорусских земель. Те из белорусов, кто чтит Суворова, чтут завоевателя нашей земли... Официальная же поддержка культа Суворова - свидетельство верности имперскому хомуту». Предлагалось присвоить суворовскому училищу имя Т. Костюшко, К. Острожского, К. Кали­новского, Витовта Великого и других «славутых ваяроў». Дело дошло до того, что министр обороны Республики Беларусь П. Козловский направил письмо в комиссию Верховного Совета по образованию, культуре и сохранению истори­ческого наследия, в котором предлагал вынести на широкое обсуждение вопрос о названии Минского суворовского военного училища или белорусского воен­ного лицея.

Для нас, суворовцев, всех поколений, авторитет А. В. Суворова был и остается абсолютным и непререкаемым. Мы чтим Александра Васильевича как величайшего полководца, автора военно-теоретических и практических работ «Полковое учение», «Наука побеждать», которые и по сей день не утратили своей актуальности и значимости. Он создал оригинальную и прогрессивную систему взглядов на способы ведения боя, воспитания и обучения войск. Раз­вил тактику движения колонн и рассыпного строя, был врагом догматизма и шаблона. В основу стратегии он привнес наступательный характер и достиже­ние полного разгрома противника в полевом сражении. А. В. Суворов воспитал целую плеяду полководцев и начальников, не проиграл ни одного из более чем 60 проведенных им сражений. Полководческий талант Александра Васильеви­ча признан во всем мире.

Полководец всегда был гуманистом и никогда не воевал с мирным населе­нием. В своих приказах он предписывал подчиненным поддерживать его и строго наказывать тех, кто допускает насилие и грабеж местного населения. Именно так обстояли дела, когда судьба заносила его на земли Белой Руси. Это подтверждено реальными фактами и многочисленными архивными документами.

Суворовцы считают, что А. В. Суворов занимает особое место в истории Беларуси. В конце XVIII века он принял непосредственное участие в освобож­дении белорусского народа от векового национального и религиозного угне­тения со стороны шляхетской Речи Посполитой. Суворовские чудо-богатыри вернули белорусам национальное достоинство и право свободно исповедовать православную веру предков. Особый протест и возмущение у нас вызывало, когда заявления о том, что Суворов - враг белорусского народа, звучали из уст людей, изучавших и знавших реальную историю и правду о нем. Они явно сле­довали конъюнктуре, лукавили и зачастую шли на прямой обман и подлог.

В этих условиях Белорусский суворовско-нахимовский союз повел твердую линию на то, чтобы защитить историческое наследие А. В. Суворова, отстоять на­звание Минского СВУ. Активисты Союза постоянно выступали перед обществен­ностью, готовили материалы для СМИ, в которых ясно и доходчиво показывали роль и значение А. В. Суворова для Беларуси в истории и военном деле.

В адрес Министерства обороны, Верховного Совета республики в защиту А. В. Суворова приходило немало писем от ветеранов и выпускников СВУ, родителей суворовцев и представителей общественности. Вот только одно из них, от Е. В. Зайцева, отца суворовца Минского СВУ: «Генералиссимус А. В. Суворов был, есть и всегда будет гордостью русского и белорусского народов. Очень жаль, что приходится писать русского и белорусского. Ведь это, по сути, единый народ с единой культурой, религией, военной судьбой. И еще жаль, что мы стали бояться националистов. Им нужно давать достойный отпор... Посему мы за сохранение названия «Суворовское военное училище».

Все точки над «і», казалось, поставила состоявшаяся 20 февраля 1993 года международная научно-практическая конференция, посвященная 50-летию су­воровских военных училищ и 40-летию Минского СВУ, которая прошла по ини­циативе Белорусского суворовско-нахимовского союза.

Противников проведения конференции было немало, и не только в среде некоторых обывателей, но и среди отдельных представителей высших эшело­нов власти Республики Беларусь. Состоявшийся в декабре 1992 года первый съезд белорусов ближнего и дальнего зарубежья высказался против проведения в феврале 1993 года запланированной научно-практической конференции и об­ратился к правительству Республики Беларусь с заявлением, что ее тематика противоречит национальным военно-историческим традициям и приведет к конфронтации в обществе.

Однако несмотря ни на что конференция состоялась, хотя у входа в Цен­тральный Дом офицеров был выставлен немногочисленный, но достаточно крикливый пикет оппозиции, расцвеченный бел-чырвона-белыми стягами. В руках у пикетчиков колыхались плакаты типа: «Сувораў - кат», «Маскалі - вон з Беларусі», «Чемодан - вокзал - Расея!».

В проведении конференции приняли участие многие члены Белорусского суворовско-нахимовского союза, командование Минского СВУ, Военно-научное общество при Центральном Доме офицеров Вооруженных Сил Республик Беларусь, представители общественности, гости из ближнего зарубежья, представители музеев А. В. Суворова в Беларуси, России и Украине.

В ходе конференции было заслушано два доклада и более десяти фиксированных выступлений. С докладами выступили старший преподаватель кафедры военной педагогики и психологии МВКУ, выпускник Минского СВУ (будущий начальник учебного отдела), кандидат исторических наук А. А. Гонтаренко по теме «Военно-педагогическое наследие Республики Беларусь и роль суворов­ских военных училищ в подготовке военных кадров» и ветеран Минского СВУ полковник в отставке А. П. Жуков - «Суворовские военные училища: история и современность». Возможность выступить предоставили всем желающим, в том числе и автору антисуворовской статьи в «Народной газете». Не обошлось, ко­нечно, без споров о личности Суворова и месте суворовского военного учили­ща в Беларуси и ее Вооруженных Силах. Но на самый острый из прозвучавших на конференции вопросов: «Что дал Суворов Беларуси?» один из ее участников ответил: «Суворов дал Беларуси, прежде всего, суворовцев - людей, верой и правдой служащих своему Отечеству». И прошедшие с тех памятных дней де­сятилетия являются ярким подтверждением этих слов.

После конференции антисуворовские голоса заметно поутихли. Немало было и тех, кто серьезно разобрался в ситуации и сожалел, что поддался на про­вокации. Через неделю меня пригласил министр обороны Республики Беларусь П. Козловский и объявил, что вопрос по Минскому СВУ в правительстве решен, никаких переименований и переформирований не будет. Но если бы в дальней­шем все было так гладко!

...Прошло 14 лет со времени конференции 1993 года. Казалось бы, многое прояснилось за это время и в так называемой суворовской теме. Но нет. В связи с новыми негативными «тенденциями» в этом вопросе в Центральном Доме офицеров в 2007 году состоялась научно-практическая конференция «Генера­лиссимус Суворов: историческое наследие и современность». Ее организато­рами стали Военно-научное общество при ЦДО, Союз офицеров Республики Беларусь, Белорусский суворовско-нахимовский союз и другие общественные организации.

В выступлениях участников конференции - начальника информационно­го управления главного управления идеологической работы Вооруженных Сил полковника В. Макарова, почетных председателей Белорусского суворовско-на­химовского союза Д. Исаченко и меня, представителя Военно-научного обще­ства И. Силантьева, профессора Духовной академии В. Теплова, директора Кобринского военно-исторического музея им. А. В. Суворова Е. Бабенко, первого секретаря Минского горкома БРСМ, кандидата исторических наук В. Гигина и других отмечалось, что в героическую летопись нашего непокоренного народа вошли многие великие имена, которые всегда будут служить потомкам светоча­ми в деле служения Отечеству.

А. В. Суворов прославился не только как гениальный полководец, но и известен своим рыцарским отношением к поверженному противнику, гуманиз­мом и состраданием по отношению к мирному населению. Суворов был насто­ящим полевым, а не кабинетным военачальником. Он провел свою сознатель­ную жизнь в походах и боях. В ратных делах принимал участие не менее двух­сот раз, не имел поражений и одержал 63 победы над неприятелем в сражениях и боях, причем все они были достигнуты «не числом, а уменьем», «и малым уроном», буквально вырваны у превосходящего по численности противника.

Следует подчеркнуть, что Александр Васильевич не только «угомонял буйных врагов», но и побеждал природу, обстоятельства, интриги, всегда дей­ствуя в соответствии со своим кредо: честно, смело, наступательно! Именно на этом наследии, традициях «Науки побеждать» и заветах Суворова воспитыва­лись и воспитываются суворовцы открытого в 1953 году по многочисленным просьбам белорусского народа Минского суворовского военного училища. Имя А. В. Суворова увековечено во многих странах, памятники полководцу и его чудо-богатырям есть в Швейцарии и Германии.

Как отмечалось на конференции, автор «Науки побеждать» занимает особое место и в истории Беларуси. Ведь в конце XVIII века полководец при­нял непосредственное участие в освобождении белорусского народа от наци­онального и религиозного угнетения со стороны шляхетской Речи Посполитой (кстати, по просьбе ее короля Станислава Понятовского, чтобы подавить мятеж конфедератов). В своем приказе войскам от 23 октября 1794 года Су­воров, как всегда, четко указывал: «В дома не забегать, просят пощады - ща­дить, безоружных не убивать, с бабами не воевать, малолетков не трогать». В отличие от нацистских оккупантов и их местных подручных - карателей и по­лицаев, А. В. Суворов польских и белорусских деревень не жег. Да и не было тогда государства под названием Беларусь, с которым даже чисто гипотети­чески он мог бы воевать. Суворовские чудо-богатыри вернули белорусам на­циональное достоинство и право свободно исповедовать в большинстве своем православную веру предков.

В то же время участники конференции с сожалением отмечали, что начиная с 1992 года в некоторых средствах массовой информации и учебных программах делаются попытки ревизии и своеобразной подмены символов, понятий, смыслов, связанных с именем и деятельностью великого полководца, когда они преподносятся однобоко, предвзято и тенденциозно, что не имеет ничего общего с подлинной историей. Ведь общеизвестно, что польско-литовские магнаты творили гораздо больший произвол в отношении белорусского населения.

Такое положение, отмечали выступавшие, терпеть дальше нельзя, это наносит большой ущерб делу воспитания национального самосознания белорусской молодежи, патриотизма и гражданской ответственности. В связи с этим участники конференции обратились с просьбой к Министерству образования Республики Беларусь пересмотреть содержание соответствующих учебников и концепций с тем, чтобы они не предоставляли лишь узкие, частные интересы определенных группировок, склонных к постоянной политизации историческо­го знания и конструированию образа врага из представителей братского русско­го народа.

В связи с этим прозвучал призыв к белорусской научно-педагогической общественности обучать студентов и создавать исследования не на базе раз­ного рода политических измышлений, появившихся в отдельных кругах, за­нимающих позицию враждебности по отношению к России, а на основании реальных исторических фактов.

Вполне резонно прозвучали слова суворовца Минского СВУ Е. Довгаля: «Не могу не затронуть еще одну тему, обращаясь к господам, которые вновь затеяли возню вокруг переименования училища. Что это - вновь желание по­играть в историческую правду? Вновь захотелось сделать Суворова палачом белорусов? Не надо передергивать, господа, не он предал Отечество, а вы.

Не Суворов призывал «бить шляхту», а шляхта организовала вероломные на­падения на русские гарнизоны, где вырезались практически все под лозунгом «Бей москалей!». В Варшаве пасхальной ночью целый безоружный русский батальон был захвачен в церкви на молитве, и все его солдаты и офицеры не вернулись в семьи... Своими действиями, господа, вы стремитесь прервать живую связь многих поколений суворовцев. Но мы гордимся тем, что мы су­воровцы! Это звание, имя на всю жизнь и с ним мы дальше пойдем по жизни, учась и беря пример с такой выдающейся личности, как Александр Василье­вич Суворов!»

Кроме того, внимание представителей государственной власти, партий и общественных организаций было обращено на необходимость популяриза­ции здорового образа жизни белорусской молодежи, примером чего является А. В. Суворов. Ведь здоровье граждан, в первую очередь молодого поколения, является залогом и основой развития и процветания нашей страны.

Старинное военное изречение гласит: «Эполеты офицера сверкают ярче в блеске его обаяния». Тот кропотливый труд, к которому зовет школа Алексан­дра Суворова, требует способности постоянно проявлять физическое и мораль­ное напряжение, подавая пример и требуя того же от других. И этому обаянию способствует, прежде всего, доверие подчиненных, внушенное знанием дела; уважение, вызванное справедливостью, гуманностью, готовностью отвечать за все и подчинять себя не меньше, чем других, требованиям дисциплины; умение командовать с достоинством, но без чванства, всегда оставаясь корректным; сердечность без фамильярности, твердость убеждений, искренность и прямота!

Хочу привести слова главного редактора журнала «Беларуская думка», кандидата исторических наук В. Гигина: «Попытки столкнуть в белорусской истории образы Суворова и Костюшко на редкость контрпродуктивны. Вни­мательное изучение программы восстания 1794 года показывает, что его успех привел бы к абсолютной полонизации Беларуси и исчезновению белорусского народа как самостоятельного этноса. Победа суворовских войск изменила та­кую логику событий. Ведь именно острейшая борьба двух великих националь­ных идей — российской и польской, местом столкновения которых была наша земля, и привела в середине XIX века к зарождению самостоятельной белорус­ской идеи. Поэтому некрасиво и неблагодарно оплевывать память покойного великого полководца, настоящего военного гения, истинного христианина, во­бравшего в себя все лучшие черты русского характера. Кто знает, может быть, пройдет время, и мы сможем поставить свечу перед иконой нового православ­ного святого-воина Александра? Ведь канонизировала церковь современника Суворова адмирала Федора Ушакова.

Но и Костюшко — фигура, символичная и знаковая для нашей истории. Даже само его рождение на территории будущей Беларуси и становление как личности символизирует трагедию белорусской шляхты, ополяченной, утра­тившей связь со своими народными корнями, забывшей обычаи, язык и веру своих предков. Мы вправе гордиться тем, что на нашей земле родился великий сын и герой польского народа. Т. Костюшко умер в Швейцарии, стране, где в 2009 году отмечали юбилей альпийского похода А. В. Суворова. В маленьком европейском государстве уважительно относятся к двум выдающимся исто­рическим персонажам, русскому и поляку. Их память одинаково почитается и должным образом увековечена. Не пора ли и нам, белорусам, перестать стал­кивать этих двух великих людей, тревожа их вечный покой, а относиться к ним как к символам нашей непростой и противоречивой истории. Тем более что на поле сражения два военачальника никогда не встречались, а места в Беларуси, связанные с их именами (Кобрин и Марачевщина), находятся близко...»

Ветераны и выпускники Минского суворовского училища в связи с нападками на доброе имя Суворова приняли обращение к общественности Беларуси. В нем говорилось: «Жизнь - Отечеству, честь - никому!» Этот крылатый девиз всегда являлся и является жизненным кредо около 13 тысяч выпускников Минского суворовского военного училища!

Уважаемые господа! Вновь, как и без малого пятнадцать лет назад, в ряде «независимых» СМИ Беларуси появились публикации и сообщения, касаю­щиеся жизненно неотложного для белорусского народа вопроса об очередном переименовании Минского суворовского военного училища.

К сожалению, все эти разоруженческие кампании мы уже неоднократно проходили в первые годы становления белорусской государственности после распада СССР. В те, не столь далекие времена, когда питомцами Минского СВУ уже начала углубленно изучаться белорусская история, в том числе и во­енная, училищу предлагались имена К. Калиновского, Т. Костюшко (урожен­ца белорусской земли, патриота Речи Посполитой, окончившего Варшавский кадетский корпус и оборонявшего в 1794 году Варшаву), Витовта Великого, Булак-Балаховича (польского генерала, тесно связанного в 20-е годы XX века с отнюдь не пацифистски настроенными спецслужбами Речи Посполитой), К. Езовитова и М. Витушко (платных агентов гитлеровского абвера), Петра Машерова и маршала Ивана Якубовского (окончившего Объединенную бело­русскую военную школу - предшественницу Минского суворовского военно­го училища). Фигурировал в этом ряду и высший гетман Великого княжества Литовского Константин Острожский.

Все мы, граждане Республики Беларусь, с уважением относимся к на­шему историческому прошлому. Прочитав письма, направленные в высшие государственные инстанции Республики Беларусь, и обратив внимание на даты рождения и смерти К. Острожского, мы можем лишь выразить удив­ление невежеством его авторов. Что значит 1460-1503 годы, когда это во­все не так? Куда же подевались еще 27 лет жизни Острожского в период восточнославянской междоусобицы? А ведь это была знаменитая битва под Оршей 1514 года, где польская артиллерия обрушила основной удар на даль­ние ряды «московитов» и которая была выиграна войском польского короля и великого князя литовского Сигизмунда. Вместе с тем, им же, как и его со­ратником К. Острожским, была проиграна вся военная кампания 1514 года.

Обратимся в связи с этим к «Хронике Литовской и Жемойтской»: «Острожский у града Смоленска, не успев ничтоже возвратился с великим срамом, абие (тогда) же из града вышедшие многие люди, и литовских людей многих побиши, а иных многих панских детей и гетманов поимаше, а князь Константин побеже». В результате военной кампании 1512-1514 годов Смо­ленск окончательно отошел к Московскому государству. Это была непоправи­мая потеря, угрожавшая всей системе существования Великого княжества Ли­товского. Польский хронист М. Меховский горестно отмечал: «Ничего более ужасного не было причинено королю Сигизмунду и литовцам».

А более ранняя измена присяге К. Острожского после поражения в битве у реки Ведраши (за Смоленск) в 1500 году, захвата его в московский плен? Ведь он «искренне» присягнул русскому царю и стал воеводой, получил земли. И по­том, в 1508 году, не бежал из плена, а по доброй воле доверчивого московского царя, обманув его, вернулся в Великое княжество Литовское для ведения новой войны против уже «московитов», пролив в ней реки крови и приняв перед этим новую присягу.

Да, воистину трудны и запутаны пути к истинной белорусской националь­ной самоидентификации!.. Сын К. Острожского, Константин Константинович (1527-1608), талантливый военачальник, один из наиболее влиятельных магна­тов ВКЛ, сумел в отличие от отца разобраться в сложной военно-политической ситуации и перешел на службу к московским князьям.