Жизнь после измены

10 ОКТЯБРЬ Хикори Дикори Док

Водосточные желоба были заполнены листьями, и всякий раз, когда лил дождь, переполнялись водой, поэтому я нашла стремянку и выскребла их оттуда палкой — слава богу, Альфи в это время был в школе, а то бы он точно стоял под стремянкой и шатал ее. К концу процедуры у меня набралось полное ведро полусгнивших листьев, что в некотором смысле было очень приятно, и я решила начать собирать компостную кучу. Свалила их в углу за гаражом вместе с листьями, собранными с лужайки, но потом поняла, что не знаю точно, что надо делать дальше. И прежде чем мне представился шанс почитать об этом, Альфи решил, что полусгнившие листья — прекрасный вид камуфляжной маскировки десантника: налепил их себе на лицо и руки, а потом приполз в кухню на животе и угрожал взорвать дом, если я немедленно не дам ему печенья. Круто.

Сегодня Молли и Джек возвращаются домой из больницы — и полдеревни вышло их поприветствовать. Мне насовали столько крошечных голубых ползунков, что не сосчитать. Практически каждая одинокая женщина в нашей деревне, должно быть, чемпионка по вязанию, и даже Эльзи связала малышу шапочку, что было очень мило с ее стороны, и шапочка была хотя бы не голубая. Хотя не думаю, что его любимым цветом станет лаймово-зеленый. Когда я приехала за ними, Молли уже была готова и с нетерпением ожидала возвращения домой. Джек спал всю дорогу на своем детском сиденье в машине, что, думаю, очень хорошо, потому что я ехала очень медленно, чтобы Молли не очень трясло. Фактически я ехала так медленно, что другие машины на дороге мигали и сигналили мне, и мне приходилось высовывать руку в окно и махать, чтобы дать им понять, что меня лучше обогнать. Какой-то парень на джипе, проезжавший мимо и сигналивший мне, сделал немного другой жест, для которого нужен только один палец. Ублюдок. Если бы он разбудил Джека, я бы точно записала его номер, чтобы мама включила его в свой «Список опасных водителей, которых я недавно заметила» и передала в ближайшую к ней группу гражданских наблюдателей. По-видимому, какой-то несчастный офицер связи из полиции вытащил короткую соломинку при жеребьевке, и теперь вынужден был посещать ее группу, и мама была уверена, что он получит много полезной информации, которую передаст в участок.

Когда мы вошли, Моллина мама Мэри ждала нас, и весь дом сверкал. Похоже, она даже кур, и тех вымыла. Моя мама и Дорин тоже пришли помочь, и выяснилось, что у всех у них одинаковые взгляды на то, как правильно мыть кухню — иными словами, тщательно, руками, на коленях, а не просто распылить немного «Деттокса» и смахнуть тряпкой. Мэри даже испекла на ланч пастуший пирог — по-видимому, это было любимое блюдо Молли, когда она была маленькая.

— Я использовала это вегетарианское мясо из сои, кажется, или из чего его там делают. Не знаю, каково оно на вкус, но выглядит нормально. Так что если вдруг проголодаешься, просто скажи мне, милая. Десяти минут не пройдет, как я его разогрею.

На стуле в гостиной лежала груда подарков.

— Спасибо, мама. От кого же все это?

— Ну, от твоей тети Пэм, от меня и отца — просто некоторые вещи для начала. Элис, ты ведь останешься на ланч? Еды на всех хватит.

— Вообще-то мне правда пора идти, у меня много работы, которую я должна была уже сдать.

— Ну хоть чашку чая тогда выпьешь, прежде чем убежишь?

— Да, пожалуйста. Да, Молли, я хотела тебе сказать: у меня куча подарков от всех, они лежат у меня дома, я попозже занесу. Так и знай, твой мальчик не будет страдать от недостатка пелеринок и ползунков.

— Господи, как же хорошо дома.

Она начала распаковывать некоторые подарки и, кажется, слегка всплакнула. Но едва ли было что-то серьезное — всего лишь один из тех гормональных моментов, когда все-в-порядке-так-какого-же-черта-я-реву, и я решила сделать вид, что не заметила, потому что наблюдала, как Мэри заваривает чай. Джек проснулся, и мы все принялись суетиться вокруг него, что ему, кажется, пришлось по вкусу, а потом я оставила их обедать и сказала, что увижусь с ними завтра. Мэри взяла на себя кормление кур, так что я предвкушала спокойный вечер.

Когда я заканчивала мыть посуду после чая, из-под холодильника выскочила мышь и юркнула под плиту. Альфи пришел в сильное возбуждение, но я думала, что меня сейчас стошнит. Я слышала, как она там скребется — по крайней мере, мне казалось, что я слышу. Может, она уже убежала к черту на кулички. Хотя может быть, и нет. Может, она наблюдает за мной из-под холодильника. Боже, кажется, меня и правда сейчас стошнит. Мне захотелось позвонить по телефону 999, но почему-то я была уверена, что полиция поймет меня немного неверно, если я вызову ее для того, чтобы разобраться с мышью. Хотя, может, один из гражданских наблюдателей из маминой группы мог бы приехать, но не думаю, что у них есть горячая линия или еще что-нибудь в этом роде. Черт, черт! Альфи лег на пол и принялся орать под плиту:

— Вылезай, мыша, вылезай!

Лучше бы она не вылезала.

— Это так здорово, правда, мамочка? Она могла бы быть моей ручной мышкой. Я бы назвал ее Эдди, как свою курочку.

О господи. Если этот эпизод моей гребаной жизни заставит меня использовать яд или мышеловки или еще что-нибудь, придется держать это в тайне от Альфи, или он усядется в пикет возле входной двери. Так и вижу его марширующим по саду перед домом с плакатом, распевающего «Спасите нашу мышку». В конце концов я решила позвонить Чарльзу, и он сказал мне, что существует гуманная мышеловка, куда мышь забегает, а потом за ней закрывается маленькая пластмассовая дверка.

— Здорово. А что потом делать?

— Отнести ее в поле и выпустить.

— А, понятно. Звучит хорошо. А трогать ее не придется, не знаешь? Потому что меня стошнит, если придется.

— Нет. Нужно просто держать мышеловку. У меня есть одна такая, могу одолжить, если хочешь. Когда мы только переехали, у нас тоже были мыши. По крайней мере, одна. Я не говорил Лоле, знал, что она настоит на том, чтобы опрыскать ядом весь дом. Думаю, это полевая мышь.

— Ну, тогда она должна быть в поле, черт возьми, а не у меня под холодильником.

— Пойди купи немного шоколадного мусса, а я принесу мышеловку.

— Что?

— Шоколадного мусса. Мыши его любят. Это всегда срабатывает.

Твою мать. Мы сходили в деревенский магазин и купили какую-то шоколадную ерунду, больше всего похожую на шоколадный мусс. Альфи сообщил даме за прилавком, что это для нашей мышки, но та, к счастью, улыбнулась ему и, видимо, решила, что он фантазирует. Чарльз пришел с Эзрой и Мейбл, которые страстно желали увидеть мышку. Мы положили шоколад в пластмассовую коробку, что дети сочли ужасным расточительством вкусных вещей, а потом сели в гостиной и стали пить чай с печеньем, и мы всячески пытались отвлечь их внимание от грызунов и всего, с ними связанного, но когда Чарльз вернулся на кухню, чтобы налить еще чаю, проклятая мышь уже сидела в коробке, вся перемазанная в шоколаде, и скреблась. Альфи лег на пол рядом с коробкой и принялся беседовать с мышью.

— Пожалуйста, мамочка, можно, мы ее оставим у себя?

К счастью, у Чарльза уже был готов ответ.

— Это полевая мышка, Альфи. Ей нужна свобода, держать ее взаперти жестоко.

И что гораздо более важно, я ее боюсь.

— Она должна жить в поле и играть со своими друзьями.

Замечательно! У них, оказываются, бывают друзья. Мне придется водить их за собой, играя на флейте, и покупать тонны шоколадного мусса.

— А что если она сиротка?

— Кто?

— Сиротка, у нее нет мамы и друзей.

— Нет, Альфи. Честное слово.

В конце концов нам удалось убедить их всех, что мышь нужно отнести в поле и выпустить. Я была бы рада отвезти ее куда-нибудь за несколько миль, но мне не хотелось рисковать, вдруг она сбежит в машине, поэтому мы пошли вниз по улице, выглядя полными идиотами, вместе с детьми, которые распевали «Хикори Дикори Док» и «Три слепые мышки» так громко, как только могли. Уже почти стемнело, когда мы перелезли через ворота и оказались на краю поля.

— Ну ладно, мышка, выходи.

Мы открыли дверцу, но проклятая мышь не собиралась выходить, а только нервно попискивала из коробки. Она выглядела довольно липкой и, честно говоря, слегка обделавшейся. Она была крохотная, с темно-коричневой шерсткой — хотя, может, это из-за шоколада, — и у нее был довольно милый маленький хвостик, не такой длинный и мерзкий, от которых тошнить тянет. Может, это была полевка.

— Чарльз, как ты думаешь, это может быть полевка?

— Мне кажется, полевки крупнее. А что?

— Ну, если я скажу маме, что у нас под холодильником была полевка, она не слишком перепугается.

— Ясно. Тогда это самая настоящая полевка. Подвид шоколадоядный.

Наконец мышь собралась с духом, опрометью выскочила из коробки и бросилась через поле к лесу. Но когда мы возвращались, то я готова была поклясться, что вижу, как она рысит обратно вдоль края поля. Эта ублюдочная мышь наверняка побежит за нами до самого дома, чтобы проверить, не осталось ли там еще шоколада.

Когда мы вернулись в дом, Чарльз сказал, что лучше отведет детей домой. Эзра все еще дулся — он хотел забрать мышь к себе домой и держать ее в своей спальне.

— Спасибо тебе большое, Чарльз. За мышеловку и вообще за все.

— Не за что. Только не зови меня, если у тебя заведутся пауки. Ненавижу пауков.

— Они меня не беспокоят. Им, по крайней мере, не надо покупать шоколад.

Когда мы вернулись домой, под холодильником больше никто не скребся, но ложась в постель, я была уверена, что слышу что-то. Ублюдочное животное, видимо, вернулось. После старательного и весьма успешного запугивания себя в течение десяти минут я натянула одеяло на голову и решила, что буду поступать по-взрослому. Больше никакого шоколада. Позвоню завтра в сельсовет и вызову человека, который травит крыс. Знаю, это жестоко. Но мне наплевать. Даже если это полевки, то чертовски шумные. И им нечего делать у меня на потолке. Или под холодильником.

Молли было весьма тяжко уживаться со своей мамой и Дорин. Они развели вокруг нее двойную суету с непрекращающимися чашечками чая и предложениями, что молодой мамочке пора сладко вздремнуть полчасика. Ее мама едва не оторвала от нее Джека, когда она пошла в супермаркет.

— Они обе такие милые, и я правда очень благодарна, честно, но они все время все моют и каждые десять минут пичкают меня какой-нибудь едой.

— Ты мне это рассказываешь? Моя мать пришла в такую ярость, узнав о мыши, что с тех пор помешалась на чистоте.

— Сельсовет принял меры?

— Угу. Дератизатор наставил кучу мышеловок на чердаке, а теперь придет на следующей неделе. Слушай, ты же говорила, что твоя мама возвращается домой?

— На следующей неделе, после того, как я съезжу в больницу. Если они скажут, что я здорова. Дэн приедет в выходные, заберет ее. Знаешь, она, похоже, ужасно устала — вскакивает всякий раз, как ребенок плачет, даже посреди ночи. Честно говоря, мне будет этого очень не хватать.

— Да, думаю, ты права. А как Дэн?

Оказалось, что Дэн звонит каждый день в пять часов, а вчера забрал Лили из школы и привез домой.

— Он вроде в порядке, но Лили очень расстроилась вчера вечером, когда он уезжал. Он сказал, что ему надо на работу, но ей это не понравилось. Это первый раз, когда она отреагировала. Он очень расстроился. Но у нас вчера был длинный разговор, и он наконец сказал, что был очень несчастен. Он никогда не признавался в этом раньше.

— Ну, это хороший знак. Я имею в виду, ты уже можешь с ним говорить.

— Знаю, но это чертовски трудно. Было бы гораздо проще просто обвинить его во всем, но это не совсем справедливо. Я игнорировала его, хотя и не очень долго, а к его помощи относилась как к чему-то само собой разумеющемуся, я была так занята всем на свете и никогда не замечала, что ему плохо.

Похоже, она готова была заплакать.

— Не пойми меня неправильно. Я не хочу оказаться одной из тех женщин, которые говорят, что это их вина, когда какой-нибудь ублюдок так ранит их. Нет, он совершил ошибку. Большую ошибку. И нам понадобится много времени, чтобы преодолеть ее последствия. Я с ума схожу от ярости, когда представляю его с этой сукой, но это в некотором смысле помогает мне. Это заставило меня понять, что я действительно люблю его. Если бы не любила, думаю, мне бы не было до этого дела, правда?

— Думаю, ты права.

— И я не хочу, чтобы мы расходились, совсем не хочу. Если бы я могла вернуться в прошлое и все переиграть, я бы это сделала. Но я не могу.

Думаю, она не могла заставить себя произнести имя «Лола».

— И к тому же, у нас есть Лили и Джек, и я хочу, чтобы им было хорошо. Но если это будет неправильно, то лучше нам не начинать заново. Я хочу сказать, что всегда считала попытку остаться вместе ради детей полным идиотизмом. Это еще никому не помогало. Бедная старая Дорин пыталась — и посмотри, разве она счастлива? Но Дэн действительно замечательный отец. А это что-то да значит, разве нет?

— Да. Это ужасно много значит.

— Вот я и думаю — может, самое мудрое решение будет — простить и забыть? Это по-взрослому, как говорит Эм.

— Может быть.

— Но я не чувствую себя взрослой, — произнесла она едва слышно.

— Знаю, дорогая, но может быть вам просто попытаться — прожить вместе несколько пробных дней или еще как-нибудь?

— Нет. Я уже думала об этом, но мы оба будем все время в состоянии нервного напряжения. Думаю, нам надо начать все сначала и посмотреть, что получится — месяц или два, но не особо задумываясь о времени. Думаю, я собираюсь попросить его вернуться домой на несколько месяцев и посмотреть, сможем ли мы все забыть. А если мы не сможем, по крайней мере, я буду это знать.

— Ты необыкновенная женщина, Молли, ты знаешь об этом?

Она улыбнулась.

— Ну так что, значит, мне надо ему сказать?

— Да. Позвони ему. Позвони прямо сейчас, если хочешь.

И она позвонила, а я вышла и сгребала листья, пока они говорили. Она вышла в сад и сказала, что слышала в его голосе облегчение.

— А потом он замолчал.

Кажется, она опять готова была расплакаться.

— Ты ведь действительно любишь его, Молли, ведь правда?

— Да. Думаю, наконец-то я поняла это. Несмотря ни на что я люблю его.

Наконец мама Молли уехала домой, а Дэн переехал обратно, и хотя отношения еще очень хрупкие, им, кажется, удавалось справиться. Молли сказала, что это похоже на хождение по яичной скорлупе, но, по крайней мере, Лили гораздо спокойнее. Я ей не завидую — думаю, что постоянно ходить на цыпочках вокруг всяких тем — это нелегкая работа. Я до сих пор боялась мышей по ночам, но, по крайней мере, Альфи решил, что мыши — это скучно, и вернулся к своему желанию завести кролика. Какой-то ублюдок из Королевского общества охраны животных на прошлой неделе принес кролика к ним в школу, и теперь Альфи считал себя специалистом по кроликам. Думаю, можно было бы подарить ему кролика на Рождество, если мне удастся заставить его пообещать больше не выкапывать для него норы по всей лужайке. Просто невероятно, что я уже начинаю думать о Рождестве, но мама уже как всегда составляет списки подарков, и это начинает меня пугать. Она позвонила вчера в полвосьмого утра и спросила, как я думаю, должна она в этом году подарить подарок Стелле, а если должна, то что я думаю насчет походного утюга, потому что в «Дебенхэмсе» как раз есть замечательный утюг. Иногда я просто не понимаю, как отец ее выдерживает.

Я была у Молли — я ежедневно приезжала подержать на руках Джека, — когда приехал Чарльз. Он был весь красный и ужасно взволнованный.

— А, вот вы обе где. Элис, я звонил тебе домой, но тебя не было. У меня фантастические новости. Мы выиграли серебряную медаль за наш сад. Серебряную! Разве это не здорово?

По-видимому, миссис Померой была в эйфории — она сказала, что организаторы конкурса хотят приехать к нам сделать несколько снимков для журнала, и она думает, что мы даже можем попасть на телевидение. Это действительно впечатляло, хотя я знала, что моей заслуги здесь нет, все дело в растениях и в том факте, что Молли едва не родила на глазах у судей, но я не могла избавиться от того, что мне было немножко приятно, что над моим дизайном никто не посмеялся.

— Ну, мне пора. Я должен убедиться, что кто-нибудь расскажет об этом Эльзи. Но это фантастика, правда? Я так горжусь всеми нами. Особенно тобой, Элис. Прекрасная работа.

И он поцеловал нас с Молли, покраснел еще сильнее и побежал рассказывать Эльзи.

— Боже, ну разве не мило с его стороны бежать к Эльзи? Я подумывала, не устроить ли мне чаепитие или еще что-нибудь такое, чтобы вроде как поблагодарить всех за все, что они сделали для Джека, и показать им его. А теперь у нас будет двойной праздник, что ты об этом думаешь?

— Здорово. Если ты уверена, что это не отнимет кучу времени и сил.

— Ну, честно говоря, у меня есть скрытый мотив. Я хочу, чтобы все знали, что мы с Дэном снова вместе. То есть никто ничего не говорил, но все знают, что он жил в другом месте, и теперь они должны сложить два и два и увидеть все своими глазами.

— Да, и у них получится шесть.

— Да, вот я и подумала, что если они увидят нас вместе, это все прояснит. Единственная проблема — Чарльз.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, я, конечно, хочу его пригласить, но мне не хочется, чтобы он чувствовал себя неудобно. Ты ведь его знаешь, он ни за что не откажется, но мне кажется, ему будет трудно находиться в одной комнате с Дэном. Как тебе кажется? Сначала я подумала, что позвоню ему и спрошу, как он к этому отнесется, но потом поняла, что это будет не очень тактично.

— И что, ты хочешь, чтобы я позвонила?

— Ну, да, но только если тебе не трудно. Я очень хочу, чтобы он пришел, но мне не хочется, чтобы он чувствовал, что он вынужден идти.

— Ладно. Попробую затронуть эту тему, когда мы в следующий раз пересечемся.

Перед ланчем я решила подняться вверх по улице в сад в надежде, что Чарльз там. Сад все еще выглядел изумительно, несмотря на то, что большинство деревьев стояли облетевшие. Мистер Ченнинг посадил на гряды, где раньше были клубника и помидоры, кучу новых растений, включая какую-то лиловую капусту, которая смотрелась здорово. Лавровое дерево посреди одной из травяных гряд теперь казалось гораздо больше, и теперь, когда пришла осень, появились совершенно другие неожиданные формы всего и вся. Чарльз расчищал дорожки, а я выгребала листья из ручьев. А потом мы прервались на чашку кофе.

— Как дела у Молли? Сегодня утром она выглядела гораздо лучше.

— Да, ей правда лучше. И Дэн вернулся домой, ты знал?

— Правда? Прекрасно! Я так рад.

— Серьезно?

— Да, конечно. Знаешь, я, честно говоря, его не виню. Лола бывает просто сумасшедшей. То есть я никогда не считал его близким другом, но я очень рад за Молли, правда рад.

— Речь не мальчика, но мужа.

— Не совсем. Я хочу сказать, все было бы иначе, если бы мы были нормальной парой, прежде чем это произошло. Если бы я любил Лолу до безумия, мне бы хотелось его убить, а так, как оно есть — честно говоря, совсем не хочу.

— Ну, если ты в этом уверен… Она устраивает небольшое чаепитие, чтобы показать всем своего ребенка и всех поблагодарить, и хочет, чтобы ты пришел. Но только если тебе не будет тяжело находиться рядом с Дэном и все такое…

Он улыбнулся.

— Ах, это. Нет, думаю, я с этим справлюсь, и это заставит людей перестать сплетничать. Миссис Бишоп продолжает спрашивать меня о Лоле.

— Кто бы сомневался. Она поставила себе цель все разузнать.

— Я говорю, что мы давно так решили, что решение было наше общее, и все такое. Не хочу, чтобы меня жалели.

— Конечно, не хочешь.

— Вообще-то, если я приду на чаепитие к Молли, это может сыграть мне на руку, чтобы пресечь все слухи.

— Вот и хорошо. Чаепитие планируется на следующей неделе, но я скажу ей, чтобы она тебе позвонила.

— Отлично. Я недавно говорил с ней, я имею в виду, с Лолой. Она звонила, в основном для того, чтобы сказать, что встречается с кем-то, с каким-то коллегой с работы, и она сняла квартиру. В эти выходные она приедет, чтобы увидеться с детьми. В прошлые выходные она отменила приезд в последнюю минуту — сказала, что у нее слишком много работы или еще что-то.

— Боже, иногда я просто поверить не могу, что она так могла.

— И теперь она уже точно хочет развестись. Она наняла адвоката. Какого-то очень дорогого, я уверен, что видел его имя в газетах.

— Ты возражаешь?

— Нет. Мне казалось, я мог, но не стал. Честно говоря, для меня это где-то облегчение. Видимо, мне тоже придется найти кого-то, кто будет меня защищать. Может, кого-то из местных.

— Великолепная идея. И Лолин блестящий лондонский адвокат выжмет из тебя все до фунта. Ты что, Чарльз? Даже не думай. Найми тоже кого-нибудь дорогого, самого лучшего, какой только есть.

— Может, ты и права.

— Извини. Я не хотела в таком командном тоне, но ей нельзя позволять так измываться над тобой.

Он улыбнулся мне немного странной улыбкой.

— Обещаю, что не позволю.

Повисла слегка неловкая пауза.

— Знаешь, я хотел спросить тебя насчет нашей деревенской школы. Что ты о ней думаешь? А то я подумал, можно было бы перевести сюда Эзру.

— Я думаю, что это и в самом деле отличная мысль. Школа замечательная и дружелюбная, а учителя очень добрые. Я уверена, они будут смотреть за ним в оба.

Им придется, потому что в последнее время он ведет себя все хуже и хуже, и это, мне кажется, не удивительно. И все-таки я рада, что он не будет учиться в одном классе с Альфи.

— Знаешь, он иногда может быть таким милым, хотя ты права, сейчас он отвратительный ребенок. Но на самом деле он довольно застенчив и отчаянно нуждается в том, чтобы люди одобряли его, — сказал Чарльз, и я почувствовала себя неловко.

— Они все иногда отвратительные.

— Да, но беда в том, что он ужасно ревнует к Мейбл. Не думаю, что мне бы удалось с этим справиться. Мы покупали всякие книги, мы говорили об этом, но почему-то никогда не делали то, что там написано.

— А почему бы тебе не назначить время, например, раз в неделю или еще как-нибудь, когда вы вдвоем будете гулять — только ты и он? А Мейбл на это время можешь закидывать ко мне, если хочешь. И еще ты можешь сказать ему, как ты им гордишься.

Твою мать. Он весь покраснел. Надеюсь, я не сказала что-нибудь не то.

— О, Элис, какая же это великолепная мысль! Думаю, это как раз то, что ему нужно. Особенно если не будет Мейбл. Ты уверена, что тебе это не будет в тягость? А то я могу попросить миссис Бишоп. Вообще-то, моя мать все время предлагает свою помощь. Может, она могла бы забирать Мейбл раз в неделю. Она считает Эзру очень трудным ребенком. Я позвоню ей сегодня вечером.

— Хорошо. Ну, а если она будет занята, просто дай мне знать.

Надеюсь, она сможет забирать Мейбл, потому что у меня сейчас жуткий завал на работе, и к тому же, у Альфи сейчас такой период, что он очень плохо спит, и я вдвойне измотана из-за этого. Думаю, дело в том, что он пошел в школу. Мама говорит, что у нас обоих было то же самое, когда мы пошли в школу, и скоро он привыкнет. Я чертовски на это надеюсь, потому что у меня уже нет сил самой оставаться спокойной и успокаивать его в три часа ночи. И еще я надеюсь, что Чарльзу удастся что-то решить с Эзрой. Он такой удивительный мужчина — старается изо всех сил. Мне не кажется, что отправить ребенка в интернат — это действительно лучший способ подготовить его к роли родителя, но по крайней мере, он делает все, что может. И я уверена, что это не правильно, когда мужчину превозносят за то, что он заботится о своих детях, Молли права, этого действительно не должно быть, это совершеннейшая ерунда. Но почему-то я сейчас именно превозносила его, хоть и не собиралась кричать об этом на весь мир.

Чаепитие у Молли прошло на редкость успешно. Миссис Померой была в своей стихии и провела большую часть дня, показывая всем свои фотографии. Кажется, все заключили негласный уговор не упоминать Лолу — кроме Эльзи, конечно.

— Ну так и где же ваша Лола?

— Эльзи, перестаньте, — сказала миссис Померой, но видно было, что она тоже с нетерпением ждет ответа на этот вопрос.

— Ну, ее ведь уже несколько недель никто не видел. Она уехала в Лондон? Ну, так я должна поздравить вас с чудесным избавлением. Она всегда казалась мне слишком самодовольной и никого, кроме себя, не слышала. Если хотите знать мое мнение, она просто недостойна такого мужчины, как вы.

Чарльз рассмеялся.

— Это очень мило с вашей стороны, Эльзи, но уверен, она бы с вами не согласилась.

— Держу пари, она объявится, когда сюда приедут журналисты.

— Я так не думаю. Она сейчас довольно сильно занята.

— Ну, она всегда найдет время, если речь идет о славе. Как и некоторые другие, надо заметить. Многих из них мы не видели, когда копали под проливным дождем, не правда ли? А теперь, когда мы выиграли приз, они тут как тут.

Миссис Померой отвела Эльзи в сторону и скорчила нам рожу за ее спиной. Чарльз рассмеялся.

— Не понимаю, чему ты смеешься. Она ведь права. Держу пари, Лола действительно объявится и попытается выпятить себя на первую полосу.

— О нет, она этого не сделает, мы уже говорили об этом, и она сказала, чтобы я успокоился на этот счет. Ей достаточно того, что все это была ее идея. А я предложил ей заткнуться.

— Ты что, серьезно?

— Абсолютно. И это было здорово. Я сказал, что приз заслужили садоводы из садоводческого общества, потому что они сделали основную часть работы, а вся честь принадлежит тебе как дизайнеру. И должен тебе сказать, ей это не очень-то понравилось.

— Молодец.

Жаль, я не видела ее лица в тот момент.

Мистер Ченнинг подошел к Чарльзу и завел с ним разговор об идеях по поводу зимних посадок, а Молли передала мне Джека.

— Если я положу его в кроватку, он начнет плакать, а мне надо собрать чашки.

— Никаких проблем. Альфи все еще в саду с Дэном?

— Да, они смотрят новых кур.

— Слушай, а Джек у тебя растет. Он стал гораздо тяжелее.

— Может, дело в том, что он без конца ест. Единственное, чего ему сейчас не хочется, так это спать.

— Альфи стал гораздо спокойнее, когда начал есть детское питание. Думаю, это поможет.

— У меня такое странное чувство, что этому не хватит детского питания, чтобы заткнуться.

Мы пошли на кухню, и я села, но Джек начал плакать, так что мне пришлось встать и немного покачать его. Надо же, я успела забыть, каково это — укачивать младенца.

— Дорин говорит, Дэн тоже все время не спал.

— Как она?

— Отлично. Вроде бы. Она все приезжает и берет его на прогулки и все такое, и это здорово. И она все еще ведет себя очень по-командирски, но теперь это достается в основном Дэну.

— О боже.

— А я все еще обнаруживаю, что вдруг начинаю злиться на него без всякой причины, а потом он замолкает, а я этого терпеть не могу. Но я не вижу выбора — думаю, нам придется пройти через это. Приятные моменты тоже бывают — когда мы все вместе, и он играет с Лили и Джеком и улыбается мне. Ну и все типа этого. Но в целом все намного труднее, чем я думала.

— Просто нужно время, Молл.

— Знаю. Просто у меня такое чувство, что это будет очень долгий срок.

— Ну, по крайней мере, тебе больше не надо беспокоиться о слухах. Кажется, все приняли тот факт, что вы снова вместе.

— Да. Ой, я же тебе не сказала: было так приятно, когда Фрэнк кое-что сказал Дэну на днях, когда принес нам немного лука. Дэн был просто убит. Фрэнк сказал: «Я надеюсь, ты понимаешь, каким проклятым идиотом ты был, и я очень рад, что у тебя мозги на место встали. Ты вообще понимаешь, как тебе повезло, что тебе вообще позволили вернуться?»

— Во дает.

— Ага. А Билл все еще не разговаривает с ним. Ну, не совсем. Он вежлив и все такое, но избегает его.

— Это пройдет.

— Знаю. Признаться, я весьма тронута, и что забавно, Дэн в некотором смысле тоже.

Я вынесла Джека в сад — вдруг смена обстановки его успокоит? — и обнаружила, что мистер Ченнинг и Фрэнк прячутся от миссис Померой.

— Да она вас в минуту найдет.

— Да, но у нас хотя бы будет передышка. Представляете, сейчас она пишет статью в местную газету. Так что ее ничто не остановит.

— Ну, это ведь довольно неплохая идея, разве нет?

— Да. Но она перегибает палку. Я хочу сказать, у нас тоже могли быть идеи. Билл, как вам известно, тоже член правления. А она просто уходит, не прощаясь, и делает то, что считает нужным.

— А у вас есть еще какие-то идеи?

— Ну, нет, но могли бы быть, только дай нам время. Нам нужно где-то найти деньги, чтобы починить крышу — это определенно необходимо. Иначе придется проводить встречи на открытом воздухе. На днях шел проливной дождь.

Мы поговорили о толкучках и лотереях, а потом Фрэнк сказал, что он мог бы сделать календарь.

— Как тот, что сделал Женский клуб. Они заработали на нем кучу денег.

Он был очень горд собой, что родил такую блестящую идею. Но мне показалось, что Билл с ним не согласен.

— Что? И ты предлагаешь нам всем сниматься голышом? Ей это не понравится.

Но это даже подзадорило Фрэнка.

— И что с того? Эльзи бы охотно согласилась, а мистера Помероя можно спрятать за тачкой, если нам удастся найти достаточно большую тачку.

Вообще-то я не уверена, что хочу видеть Фрэнка и Билла в одних шляпах, но они испытывали все больший энтузиазм по поводу своей идеи.

— Над чем это вы трое смеетесь? Это должно быть что-то очень смешное, потому что вас слышно даже в доме.

— Чарльз, у Фрэнка родилась блестящая идея. Мы собираемся сделать календарь садовода, чтобы найти денег на новую крышу. Обнаженные Садоводы. Что ты об этом думаешь?

— Господи, надеюсь, вы это не серьезно.

— Вполне серьезно. И мы выбрали тебя, чтобы ты объяснил это миссис Померой.

— О боже…

По дороге домой Альфи сказал мне, что младенцы ужасно скучные.

— Лили говорит, что Джек все время только спит и плачет. Разве это интересно, а, мам?

— Ну, все младенцы иногда плачут.

— А курочки не плачут. И собачки тоже. Знаешь, я думаю, мы могли бы взять щеночка, и это было бы здорово. Гораздо лучше, чем глупый младенец.

— Ты ведь тоже когда-то был глупым младенцем, Альфи.

— Да, но сейчас-то я вырос. И я хочу собаку. В нашем классе у всех, кроме меня, есть собаки. Это ужасно.

— Альфи, это же неправда. Начать с того, что у Лили нет собаки.

— Нет, но у нее есть курочки. И еще она девчонка. У девчонок не бывает собак, у них кролики.

— Значит, ты больше не хочешь кролика?

— Нет. Они глупые. Я хочу собаку.

— Альфи, я же тебе говорила, может быть, когда ты станешь постарше.

— Я не могу так долго ждать. Не могу. Мама, я тебя ненавижу. Ненавижу-ненавижу.

Я сидела дома и пыталась поработать над планами перестройки еще одного амбара, которые Мэлком только что свалил на меня, но меня все время прерывали. Быть частью деревенской жизни очень хорошо, и работа в саду определенно приводит к тому, что я теперь ближе и к природе, и к людям, но она приводит еще и к тому, что кто-нибудь все время звонит или заходит. Вот и сегодня утром сначала позвонила миссис Померой, чтобы сказать, что журналисты приедут на следующей неделе, и думаю ли я, что следует пускать Эльзи на встречу с ними, ведь все знают, какая она. А потом позвонил Чарльз и сказал, что нужно убедиться, что Эльзи позволят прийти. После чего зашел Фрэнк и сказал, что он не уверен, что хочет попасть в журнал, и считаю ли я, что ему придется надеть костюм, потому что миссис Померой сказала, что это необходимо, но ведь считается, что мы садоводы, а в саду никто не работает в костюмах, не считая бедной миссис Померой. Я предложила ему посоветоваться с мистером Ченнингом. Уходя, он сказал, что нужно подрезать розы, и он может это сделать у меня в саду, если я захочу. Прежде чем уйти, он обнаружил еще кучу дел, которые надо сделать в саду, и сказал, что приведет себе в помощь мистера Ченнинга. Это означает, что они оба придут и будут часами болтать ни о чем, что, возможно, очень мило с их стороны, но когда мне предлагается работать, одному богу известно.

Только я успела присесть, проводив Фрэнка, как раздался еще один стук в дверь. Это уже становится смешно. Я открыла дверь, готовясь сказать любому, кто за ней стоит, чтобы он шел на фиг и дал мне поработать. Это был Гарри.

— О, привет.

— Я просто проезжал мимо и подумал, может, зайти? Ничего, что я зашел?

— Конечно, проходи.

Твою мать. На мне был облезлый старый свитер и джинсы, и я даже не расчесывалась сегодня утром. Не то чтобы это имело значение, конечно. Но все равно.

— Ты уверена, что не очень занята?

— Нет, ничего. Я как раз собиралась сварить кофе. Хочешь?

— Да, пожалуйста. Сад перед домом выглядит довольно хорошо, а как дела в заднем саду?

— А пойди взгляни, я принесу тебе кофе туда, если хочешь, там ведь не очень холодно?

— Нет, на солнце довольно тепло.

— Кстати, ты знаешь, что мы выиграли серебро за новый сад?

— Здорово, поздравляю.

— Уверена, твои травы сыграли не последнюю роль.

— Хорошо.

Естественно, кофе в зернах у меня кончился, и мне пришлось сделать растворимый. Я вышла с кружками в сад.

— А у тебя как дела?

— Отлично. Но все как-то немного невероятно. Лола и Чарльз расстались, а Молли и Дэн тоже едва не разошлись. Честно говоря, думаю, все еще могут разойтись.

— Вот черт, а что произошло?

— У Лолы была интрижка с Дэном.

— Он что, полный идиот? За каким чертом связываться с такой сукой, как Лола, если у тебя дома такая женщина, как Молли?

Я вспомнила, за что он мне так нравился. Проклятье.

— Ну, сейчас уже все наладилось. То есть Молли с Дэном снова вместе и все такое, и они пытаются с этим справиться. А малыш родился чудесный.

— Здорово. А как Альфи?

— Отлично. Пошел в школу.

— Ах да, точно. И как, ему нравится?

— Да, пока нравится. Хотя танцы ему не очень нравятся. Он носится галопом, вместо того, чтобы стоять спокойно.

— Я ненавидел танцы. Нам приходилось учиться танцевать вальс с другими мальчиками. Это был кошмар. А в конце семестра привезли девочек, и это оказалось даже еще хуже.

— Ну, Альфи пока не очень-то интересуется девочками.

— Ну, думаю, постепенно начнет. С большинством из нас так и происходит.

О господи, кажется, он собирается сказать «что-то важное».

— Вообще-то, я хотел спросить, может, ты согласишься выпить вместе как-нибудь вечерком? А?

— Ох, Гарри, даже не знаю. За последние несколько недель все стало как-то даже еще труднее. Как посмотришь, насколько это трудно — не ранить друг друга, так сразу понимаешь, что одной жить правильнее. Я как будто стала еще более ненормальной в плане ни с кем не сходиться — главным образом ради Альфи, но и ради себя, думаю, тоже. Думаю, если ничего не получится, будет чувство полного краха. Как будто у тебя на самом деле не было выбора.

— А. Ясно. Вот черт. Ну, наверное, ты права. Просто забудь, что я это сказал. Слушай, ты ведь не забудешь подрезать вон ту петрушку? Если оставишь ее как есть, на следующий год вырастут одни жесткие стебли. И эту лаванду тоже нужно подрезать.

Мы немного поговорили о саде, и в конце концов у меня появился еще один длинный список необходимых дел по саду.

— Ну, я, пожалуй, пойду, спасибо за кофе. Может, увидимся как-нибудь потом, нескоро, когда я смогу справиться со своим разбитым сердцем?

— Да, было бы неплохо. Но ведь твое сердце не разбито, Гарри, ведь не разбито, правда?

— Правда. Я разочарован, но сердце не разбито. Видимо, я не из тех, кому можно разбить сердце.

Ну и слава богу. Признаюсь честно, не знаю, что бы я стала делать, если бы он сказал «да». Он был совершенно опустошен. Встреча с ним напомнила мне, как сильно он мне нравится, но я совершенно уверена, что поступила сейчас правильно. Жаль, что нельзя спать с кем-то без регистрации, хотя все знают, что это «без регистрации» имеет ужасное обыкновение оборачиваться той самой регистрацией, когда меньше всего этого ожидаешь. Когда он шел по дорожке к своей машине, у меня было сильное искушение вернуть его, крикнуть: «Я передумала», потому что мне всегда нравилось, как он ходит, и у него такие красивые широкие плечи. Но мне удалось с этим справиться. И это хорошо, потому что, кроме всего прочего, надо мной все еще висят эти проклятые планы, которые надо закончить, а уже пора ехать за Альфи.

Альфи учится играть на флейте, что очень плохо, но еще хуже то, что ему придется приносить эту штуку домой, чтобы практиковаться. Каждый вечер. Лили тоже учится. Когда мы приехали за ними, они оба стояли на детской площадке и дудели. Молли вышла из машины, пока Джек заснул в своей коляске. Держу пари, что ненадолго.

— Лили, это замечательно, но пожалуйста, сейчас положи флейту в коляску, и мы поедем домой.

Дети продолжали дудеть. Я спросила, как Молли думает, может, мне по дороге домой выбросить флейту Альфи из окна машины и сослаться на случайный порыв ветра?

— Хороший план. Дай мне знать, если сработает, тогда я завтра тоже попробую. Не припомню, чтобы я подписывалась на что-то подобное. Нет, я даже уверена, что не подписывалась.

— Нет, мы подписывались в начале семестра, разве не помнишь? Я думала, что они будут заниматься этим только в школе. Ублюдки. Могли предупредить. Если б я знала, что они будут притаскивать их домой, я бы отказалась.

Альфи только что нашел своей флейте новое применение и теперь бил ею маленького мальчика по голове.

— Альфи, прекрати.

— Он первый начал.

— А ты прекрати сейчас же. Давай, полезай в машину.

— Нет, я хочу поехать с Лили и маленьким Джеком. Мы собирались играть на флейтах всю дорогу до дома.

— Пусть едет с нами, если хочет, я не против. И знаешь, мы должны находить во всем свои плюсы.

— И в чем здесь может быть плюс?

— Ну, в моей школе дети играли на трубах. Только вообрази себе: им обоим могли дать трубы.

— О боже. Ты серьезно?

— Абсолютно. И еще барабаны. Или скрипки. Мне кажется, это еще хуже, этот звук просто насквозь пронизывает. Нам приходилось составить очередность для наших школьных музыкальных ансамблей, иначе все бы прятались в учительской.

— Хотела бы я куда-нибудь спрятаться — взгляни на него. Теперь он использует ее в качестве меча. Альфи, прекрати! Тебе нельзя иметь флейту, если ты будешь обращаться с ней как дурак.

— Нет, можно. Миссис Трент сказала, что я могу иметь флейту, и она за это отвечает.

— Полезай в машину. Сейчас же. Иначе никаких мультфильмов.

— Да, Лили, пойдем. Не надо, дорогая, ты можешь напугать Джека.

— Альфи! Я кому сказала?

Тут мне в голову пришла замечательная идея.

— Ну вот что. Поехали домой, позвоним твоему папе, Альфи, и ты сможешь сыграть ему по телефону прекрасную мелодию.

На двоих и горе не беда. А Патрик как раз говорил в прошлые выходные, что я должна больше заниматься развитием творческих способностей Альфи.