Жизнь после измены

8 АВГУСТ Бешеные собаки и англичане

Погода установилась жаркая, как в пекле. Я купила Альфи пластмассовую песочницу и несколько пакетов песка. Он с большим удовольствием играл в ней целых пять минут, пока я пыталась собирать травы, а потом разбросал песок по всему газону. Я попыталась его остановить, но в конце концов споткнулась о пакет с песком и рухнула лицом в грядку с травами. Запах был изумительный, и я некоторое время лежала так, немного оглушенная, надеясь, что никто не поймет меня неправильно, когда я встану. Альфи решил, что я играю, и запрыгнул мне на спину. Укроп согнулся, а мята изрядно примялась, но когда я обрезала самые потрепанные экземпляры, все оказалось не так плохо, и в результате у меня оказалась огромная охапка трав, которые надо было разделить на пучки и развесить в кухне на просушку. Я чувствовала себя настоящей деревенской хозяйкой, готовящей запасы на зиму, и хотя до сих пор едва ли припомню, как половина из них называется, готова поклясться, травы придадут супам восхитительный аромат. Только немного жаль, что Альфи не ест суп.

Мы с Молли решили на день выбраться в Лондон — сводить детей в зоопарк, несмотря на то, что живот у Молли уже был огромный.

— Я даже в ванну уже не помещаюсь. То есть влезть-то я туда еще влезу, а вот выбраться довольно затруднительно. И спать по такой жаре я совсем не могу.

— Я тоже. У вас были дальнейшие препирательства насчет кукурузных хлопьев?

Вчера у Молли и Дэна состоялся довольно жестокий спор по поводу того, как правильно открывать пакет хлопьев «Шреддиз».

— Нет, но мы помирились. Вроде как. Вечером я извинилась, а он сидел и смотрел фильм с Брюсом Уиллисом, показывая, что он меня еще не простил, но я ничего не сказала. Я попыталась вязать для ребенка, но это меня тоже выводило из себя, все одно и то же. Может, связать пелерину?

— Неплохая идея. Уверена, все самые модные младенцы носят пелерины. Слушай, ты уверена, что действительно хочешь в этот зоопарк?

— Мне осталось шесть недель до родов, что может случиться?

— Ты можешь переутомиться, пока мы едем на поезде, вот что может случиться. Я не очень-то хорошо умею оставаться спокойной в кризисных ситуациях, лучше я скажу тебе это сейчас.

— Да не волнуйся. Я чувствую, что роды пройдут тогда, когда им и положено, как с Лили.

— Надеюсь, ты права. Потому что мне совершенно не хочется появиться в шестичасовых новостях, когда я принимаю роды в окружении львов и пингвинов.

Зоопарк был наполнен криками зверей и детей. Альфи был в своей новой шляпе для сафари и в мешковатых шортах. Он выглядел так, будто снимается в сценке Моркомба и Вайза. Не прошло и двадцати минут с момента нашего приезда, как я вдруг обнаружила, что потеряла его. Минуту назад он был здесь, и вот от него уже и след простыл. Мне хотелось начать поиски под скамейками и за кустами, раз уж он решил поиграть в таинственное исчезновение. Если я попытаюсь это сделать, значит, я все еще его вижу, и это просто игра, а он на самом деле не потерялся. Может, он только на минутку отошел, а я уже перепсиховала. Я уже готова была удариться в истерику, как вдруг увидела его — Альфи стоял у одной из клеток и беседовал сквозь решетку с недоброжелательного вида орлом. Я не могла решить, то ли обнять сына, то ли разозлиться, так что я сделала понемногу и то и другое, а Молли пришлось сесть, потому что она была готова разреветься. Альфи пообещал больше никуда от меня не отходить. Я взяла его за руку, к его явному неудовольствию, и постаралась успокоиться, что было нелегко. Но ребенка нужно держать на коротком поводке — я не знаю, что еще можно сделать, кроме того, что проклясть себя на веки вечные, если с ним что-нибудь случится.

Мы пообедали в кафе, и это стоило баснословно дорого, к тому же началась гроза, и все начали брюзжать. Лили бросила на пол свой сэндвич и принялась вопить, пока Молли не отдала ей большую часть своего. Но тут Альфи решил, что ему нужен еще один пакет чипсов, и он будет ныть, пока его не получит. Я сказала, что если он не прекратит, то вообще никогда в жизни больше не увидит чипсов. В результате он начал реветь, так что женщина за соседним столиком, рядом с которой сидели двое тихих послушных детей, наградила меня неприязненным взглядом, полным превосходства. Я отвлекла Альфи, пообещав ему мороженое, если он успокоится, а потом один из ее детей плеснул соком другому в лицо, и они начали драться. Тогда я послала ей точно такой же взгляд, как она мне.

После обеда мы пошли смотреть пингвинов, тюленей и детский зоопарк, который был далеко не так интересен, потому что животных нельзя было потискать, хотя Альфи все равно пытался погоняться за козлом и едва не потерял свою новую шляпу. А потом у нас была сцена в сувенирном магазине, и нам едва не пришлось звать вооруженную охрану, чтобы увести обоих детей и не дать им утащить с собой панд. Не знаю, какая светлая голова додумалась продавать в сувенирном магазине гигантских игрушечных зверей, но голова эта заслуживает хорошей дубины.

Поезд домой опоздал и был очень грязный, а Альфи выдумал новую песенку, состоящую из подборки его любимых грубых слов, и очень громко ее пел. Мы пытались не обращать на него внимания, но это нелегко — не обращать внимания, когда кто-то непрерывно распевает: «Жопа, жопа, задница» в поезде в час пик. Я попыталась ему пригрозить, но он был совершенно неуправляем. Тут у Молли непонятно откуда взялись силы рассказывать им забавную историю, и дети превратились в маленьких ангелочков. Они по очереди добавляли в сюжет неожиданные повороты, например, как у людей в ванне внезапно появляются большие белые акулы. Меня всегда удивляет, как быстро малыши переключаются. Минуту назад ты готова была их задушить — и вот они уже такие милые.

Машину я оставляла на станции, и пока мы ехали домой, предложила Молли приготовить ужин, чтобы она могла отдохнуть.

— Да, пожалуйста, если не сложно. Я так устала, что это было бы здорово.

— У меня есть салат и немного ветчины, и еще клубника. Немного, но детям хватит.

Молли сказала, что в новом саду клубники полно, и Фрэнк говорит, что мы можем брать столько, сколько заблагорассудится. Поэтому, выпив по чашке чая и отдохнув немного, мы пошли в сад с миской собирать ягоды, а потом решили заглянуть в дом и оставить хозяевам немного ягод, потому что это было как-то неприлично — просто собрать ягоды и уйти, оставив их ни с чем. Никого было не видно, но задняя дверь оказалась открытой, так что Лола, должно быть, была у себя в кабинете наверху.

— Совсем забыла, Чарльз ведь что-то говорил о том, что повезет детей к своей матери на день. Давай просто оставим несколько клубничин и не будем ее беспокоить — она ведь, наверное, работает.

— Хорошо. Нет, Лили, оставайся в кухне.

Лили уже убежала по направлению к игровой комнате, и Альфи чуть не рванул за ней.

— Я схожу, присмотри за Альфи.

Оказывается, это очень странное ощущение — находиться в чьем-то доме, когда хозяева об этом не подозревают. Не хотелось бы, чтобы Лола решила, будто у нее в доме воры, и на середине лестницы я уже совсем собралась крикнуть «Эй, привет, это Элис», но в этот момент услышала, как Лили кричит: «Папочка!» А потом кто-то сказал: «Господи», и дальше все было, как в замедленной съемке. На верху лестницы появилась Лола, сжимающая на груди простыню, а Дэн спрыгнул вниз — на нем были только джинсы, которые он на ходу застегивал. Он выглядел очень бледным, как будто ему только что сообщили какие-то очень плохие новости. Полагаю, в каком-то смысле так и было.

— Молл, это не то, что ты подумала, подожди, я сейчас все объясню.

Молли вышла в холл. С минуту она стояла неподвижно, тогда как Дэн немного спотыкался, а потом издала странный звук: нечто среднее между криком и тем звуком, который издаешь перед тем, как тебя рвет, и выбежала из дома. Я последовала за ней вместе с детьми, которые мгновенно притихли, словно поняли, что что-то происходит, но не могли разобраться, что именно. Мы вернулись к моему дому в полном молчании.

К тому моменту, как мы вошли в дом, я все еще испытывала крайнее потрясение, так что воображаю, что должна была чувствовать Молли. Я открыла большой пакет чипсов и пакет шоколадного драже, припасенного для чрезвычайных случаев, и включила Питера Пэна. Молли сидела за кухонным столом, уставившись на холодильник.

— Черт, я даже выпить не могу!

— Я заварю чай.

— Не хочу я чаю. Меня тошнит. Скажи мне, что мы с тобой только что видели? Я хочу услышать, как ты громко это произнесешь.

— Я не знаю, Молли, я думаю… Господи, я просто не знаю!

— Долбаный ублюдок! Как он мог? Интересно, когда это у них началось? Он уже давно ведет себя странно, я думала, он просто очень много работает, а он, видно, встречался с ней. Боже…

Кажется, ее сейчас действительно стошнит. Она встала из-за стола и подошла к раковине.

— Ты видела его машину? Я ее не видела. Должно быть, она где-то его подхватила. Может, прямо около нашего дома.

Слова «наш дом», видимо, совершенно расстроили ее, и Молли заплакала.

— Хочешь стакан воды или еще что-нибудь? О господи, за дверью кто-то есть. Молли, это может быть Дэн. Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Пошли его к чертовой матери. Не могу видеть его сейчас, просто не могу.

Она была в панике.

Но это оказался Чарльз.

— Я подумал, тебе это может понравиться. Мы были в одном из деревенских домов моей матери, и я подумал, что они… извини, я не вовремя?

— Нет, просто… они очень красивые.

В руках он сжимал маленький горшочек с подсолнухами.

— Я привез еще несколько для сада, для детей. Я всегда любил подсолнухи, они такие яркие, правда? О, Молли, привет.

О боже. Кажется, она в ярости.

— Молли, успокойся.

— Я абсолютно спокойна. Мы только что выяснили, что Дэн — законченный ублюдок, но я абсолютно спокойна на этот счет, правда. Я спокойна. Это даже забавно. А я-то еще чувствовала себя виноватой, что уделяю ему так мало внимания. Но, кажется, кто-то другой позаботился об этом, правда ведь?

— Что? Не понимаю, что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что твоя сука жена и Дэн, черт бы его побрал… вот что я имею в виду. Мы только что видели их, там, в вашем доме. Мы собирали клубнику к чаю, и… — она начала плакать, а Чарльз на мгновение покраснел, а потом направился обратно к своей машине.

— Молли, вернись на кухню и сядь, а ты, Чарльз, не уходи. Зайди в дом и выпей чего-нибудь, ты не можешь просто взять и поехать домой. Я сейчас приведу детей, а ты иди и поговори с Молли.

Чарльз на мгновение беспомощно застыл у ворот, но потом вернулся. Они с Молли отправились в кухню, а Лили выбежала на улицу и принялась танцевать, все больше возбуждаясь, потом к ней присоединился и Альфи. Я сказала что-то глупое, мол, все в порядке, просто мама не любит подсолнухи, и почувствовала себя полной идиоткой в тот момент, когда произнесла это, но больше я ничего не смогла придумать. Мы вытащили Мейбл из ее детского сиденья в машине, а Эзра и Альфи принялись ссориться, что смотреть — Питера Пэна или мультики.

Молли и Чарльз сидели на кухне, совершенно ошарашенные, но когда в дом ворвались дети, им, кажется, удалось немного оправиться. Так что в конце концов, пока я заваривала чай, у нас состоялся сюрреалистический разговор о зоопарке и животных, которых мы видели. Я нехотя раздала еще чипсы, и дети, наконец, уселись перед телевизором, хотя Эзра и Лили продолжали бегать в кухню, каким-то образом подспудно чувствуя напряжение. Молли была странно тихая, что, пожалуй, пугало еще больше, чем когда она себя выдала. Чарльз продолжал качать головой и бессмысленно смотрел в пространство. Потом они вышли в сад. Чарльз обнял Молли, и я видела, что она снова заплакала. Он сказал, что ему лучше пойти домой, но он позвонит нам попозже, а Молли ответила, что если Дэн все еще где-то там, то пусть не беспокоится, он может не приходить домой, потому что она не хочет его видеть. Она была очень бледна, и я не могла не думать, что, может быть, мне надо позвонить врачу или еще что-нибудь сделать. Беременным женщинам опасно испытывать такие сильные потрясения. И я сделала то, что всегда делала в кризисных ситуациях — позвонила маме. Она сказала, что сейчас приедет, а пока я должна не спускать глаз с Молли, и если замечу, что она теряет сознание или еще что-нибудь подобное, то везти ее прямо в больницу. Это меня действительно обеспокоило, и я спросила Молли, уверена ли она, что нормально себя чувствует. Она ответила, что нет, она себя чувствует, словно ее сбил грузовик, но пообещала сразу же сказать мне, если с ней что-то будет не так, и она поймет, что ей надо в больницу.

В конце концов я отвезла Молли и Лили домой, а мама забрала Альфи к себе. Когда мы пришли к Молли, у нее звонил телефон, но она не захотела снимать трубку, а потом и вовсе его выключила. У меня с собой был мобильный, и мне позвонил Чарльз, сказал, что Лолы не было дома, когда он приехал, и он перезвонит, если она появится. Его голос звучал сдержанно и утомленно. Лили заснула довольно быстро после того, как я искупала ее, а Молли немного почитала ей на ночь. Мы поужинали, сидя в саду и наблюдая за курами. Это очень успокаивало — смотреть, как они клюют что-то и чистят перья. Но Молли все равно была бледна.

— Я просто не знаю, как быть дальше. Я все думаю, но не могу решить. Все, что я знаю — это то, что я не хочу его видеть. Не сейчас. Я чувствую себя довольно странно, но, похоже, мне просто нужно время.

— Я знаю, дорогая, не торопись, ты можешь поговорить с ним завтра.

— Или нет. Может, я вообще больше никогда не буду с ним говорить.

Зазвонил мой мобильный. Это был Дэн.

— Слушай, Элис, Молли с тобой? Она не снимает трубку, а мне надо с ней поговорить.

— Подожди минутку.

Молли покачала головой.

— Я не могу.

— Ты это слышал?

— Да. Скажи ей, что я прошу прощения, скажи, пожалуйста, что я все могу объяснить. С ней все в порядке?

— Не сказала бы.

— Элис, я просто… о боже… все не так просто.

— Скажи это Молли, Дэн, а не мне. Позвони ей завтра.

Как же я на него зла! Меня трясло, когда я убирала телефон в сумочку. По крайней мере, мне не довелось обнаружить Патрика и Синди вместе — у него хотя бы хватило духу усадить меня перед собой и все рассказать. И я, по крайней мере, не была беременна. Бедняжка Молли, это так несправедливо. Я до сих пор потрясена и чувствую себя униженной — это чувство предательства, как будто ударили по старому синяку, который еще болит. А ведь ей все это еще только предстоит. О господи.

Чарльз позвонил около одиннадцати и сказал, что Лола вернулась домой, и у них состоялся страшный скандал, и теперь она уехала — собирается пожить несколько дней в Лондоне.

— Она сказала, что это я во всем виноват, что со мной неимоверно скучно.

— О, Чарльз…

— С Молли все в порядке?

— Да вроде ничего. А ты как?

— Да тоже вроде ничего.

— Слушай, звони мне в любое время, правда. Мне утром на работу, но днем я свободна. Если тебе надо с кем-то поговорить.

Мы легли довольно поздно. Я заснула почти мгновенно и получила порцию самых разнообразных сложных кошмаров о том, как я теряю Альфи в зоопарке, вперемешку с тем, как Патрик уходит и возвращается с Лейлой и Дэном. Утром я чувствовала себя виноватой, потому что хотела еще подремать немного, чтобы быть готовой к действию, если буду нужна Молли. Я собиралась рано встать и приготовить ей завтрак, а вместо этого она разбудила меня, принеся мне кофе, и сказала, что уже давно не спит, но не хотела меня будить. Она выглядела более спокойной и заверила, что позже позвонит мне и приедет сегодня днем. Просто ей хочется немного побыть с Лили и попытаться ни о чем не думать. Я поехала к себе переодеться и опоздала на работу, но Джанет и Мэлком были в Испании, так что никто не встречал меня саркастической улыбкой, поглядывая на часы. Позвонила мама и сказала, что привезет Альфи домой сегодня днем, и он очень хороший мальчик, хотя едва не довел папу до сердечного приступа, прыгнув к ним в кровать на рассвете, чтобы его обняли.

— Альфи спал на твоей старой кровати — он на ней такой крошечный. И знаешь, я тут все думаю… мне никогда не нравилась эта Лола. Я всегда считала ее гадкой эгоисткой. Но вот от Дэна я такого не ожидала. Он всегда казался мне приятным парнем. Уверена, его мать в шоке.

Я как-то не думала о том, как Дорин воспримет эту новость. Нет худа без добра, пусть даже этого добра очень мало. Хотя Молли я этого говорить не собиралась. Но мне бы очень хотелось увидеть лицо Дорин, когда она все узнает.

Во время ланча я собрала некоторые бумаги и взяла их домой. У меня не было никаких срочных дел, и Бренда сказала, что прикроет меня. Но дома меня ждала записка от мамы — должно быть, она заглянула в детский сад по дороге. Она писала, что на телефоне были три сообщения, все от Дэна, он пытался найти Молли, а еще звонил Чарльз — она сказала, что я ему перезвоню. А Альфи она приведет домой попозже. Мама обожает проверять мой телефон и отвечать на звонки, особенно когда получает какие-нибудь интересные новости, которые мне хотелось бы от нее скрыть. Ей надо знать все до мелочей — даже что мы ели на обед и куда ходили за покупками. И с Джимом то же самое — однажды она полчаса говорила с секретаршей его фирмы, прежде чем он понял, с кем та разговаривает, но мама уже успела рассказать ей историю о его детстве. Джиму пришлось несколько месяцев покупать секретарше кофе в «Старбуке» по дороге на работу, чтобы та молчала.

Я услышала, как к дому подъехала машина, и увидела, что по дорожке идет Лола. Твою мать! Дважды твою мать!

— Привет, я персона нон-грата, или как это называется?

— Если ты имеешь в виду, что я в ярости, то да. Я в ярости.

— Это был всего лишь флирт, знаешь ли, ничего такого серьезного.

— Ну, для Молли это, мать твою, серьезно.

— Знаю. Но, честно говоря, она ничего не должна была узнать, тем более у нас почти все уже кончилось, правда.

— Я не хочу знать детали, Лола.

На самом деле я хотела их знать, но мне было стыдно признаться.

— Мы просто встречались изредка и недолго, вот и все. Я не собиралась его у нее отбивать или еще что-нибудь, упаси боже.

— Думаю, это только еще хуже. По крайней мере, если бы ты в него без памяти влюбилась, я бы это поняла.

— Не смеши меня. В Дэна? Я тебя умоляю. Если бы вы не шлялись по моему дому, никто бы ничего не узнал.

— Лола, мы не шлялись по твоему дому, мы просто принесли тебе немного клубники.

— Чарльз в ярости.

— И я его понимаю.

— А мне наплевать. Между нами уже тысячу лет как все кончено.

— Ну, так разведись с ним. Найди способ сделать это так, чтобы дети не пострадали, и разведись. Но не привлекай к этому других людей.

— Мне это довольно трудно, ты ведь знаешь.

— Очень сожалею, Лола, но у меня кончились запасы сострадания. Я была с Молли всю ночь. С беременной Молли.

— Знаю. Мне немного неудобно из-за этого.

— Немного неудобно?! Лола, ты просто неподражаема!

— Да ты ничего не понимаешь. Это был легкий флирт, просто чтобы я не сошла с ума, прежде чем приму решение о разводе. Мне тоже трудно, ты ведь понимаешь. Да откуда тебе знать, что у меня за проблемы. Если ты не выглядишь абсолютно благополучной, никто не станет платить тебе такие деньги, как я зарабатываю, и не имеет значения, дома я или в офисе, мне все равно звонят. Я просто окружена ублюдками, которые метят на мое место.

— Ну, может, тебе стоит им его уступить. Я имею в виду детей — ты ведь должна обеспечить им нормальную жизнь, они на первом месте, разве не так?

— Ничего подобного. Не с моими родителями. Моя мать всегда ясно давала мне понять, что я — не самое главное для нее.

— Ради бога, Лола, перестань. Неужели ты считаешь, что нормально быть плохой матерью только потому, что у тебя была плохая мать? Слушай, я не знаю, зачем ты приехала, но что бы это ни было, я тебе не помощница.

— Я решила, что делать, а это очень трудно. Ты знаешь, на что это похоже — жить самой по себе, и я просто не уверена, что готова все бросить. Я могла бы уехать обратно в Лондон и быть чем-то вроде разведенного отца. Видеться с детьми по выходным, осыпать их подарками, а потом отваливать, прежде чем пора будет их укладывать спать. Но, возможно, я должна была бы забрать их с собой, мы могли бы купить дом в Лондоне. Не вижу причин, почему они должны жить с Чарльзом, они и мои дети тоже. Он, кажется, вообразил, что я просто уеду и все на него оставлю.

Думаю, она была бы счастлива бросить детей, если бы это не означало, что растить их будет Чарльз.

— И что, ты это серьезно — о разводе?

— Разумеется. Это была просто последняя капля, а все тянулось годами. Но я просто пока не знаю, чего хочу. То есть я хочу сказать, я даже не могу найти приличную няньку, а если они останутся с Чарльзом, он может потребовать алименты или еще чего-нибудь. Боже, какая ирония — мне платить ему, чтобы он присматривал за детьми!

— Лола, ведь не может быть, чтобы дело было в деньгах.

Она окатила меня высокомерным взглядом.

— Ах, Элис, ты действительно ничего не понимаешь. Он очень богат, его семья прекрасно обеспечена.

— Ну, тогда все в порядке, разве нет?

— Да ни хрена не в порядке. Если мы разведемся, мне должна достаться половина всего. Мне нужен хороший адвокат, чтобы убедиться, что семейка этого ублюдка меня не надует. Так что речь как раз идет об огромных деньгах, но большая их часть вложена в семейные концерны и недвижимость, а они обязательно попытаются их придержать. Его мамаша всегда меня ненавидела.

Я просто поверить не могла, что ее действительно интересуют одни деньги. И я вдруг ужасно рассердилась.

— Ну что ж, раз ты беспокоишься только о деньгах, тогда, я думаю, ты прекрасно справишься.

— Если ты собираешься подавить меня своим сарказмом, то мне и правда тут делать нечего. Надо же, какие мы высокомерные. Я не думала, что ты такая провинциалка.

На ее лице появилась такая презрительная усмешка, что это окончательно вывело меня из себя.

— Я скажу тебе, что такое провинциалка, Лола. Что действительно мелко, по-мещански и провинциально, так это быть помешанной на деньгах, иметь роскошную машину, шикарный дом и устраивать бесконечные идиотские вечеринки, а внутри быть пустой и фальшивой. «Ах, как же я буду выглядеть, да что подумают мои друзья?!» Это самый мерзкий стереотип — «Никто меня не понимает. Ах, я такая из себя, блин, особенная, что правила писаны не для меня». Ты как будто в параллельном мире каком-то живешь, ты сама-то что, не видишь? Ты как черная дыра — все в себя тянешь, все должны вокруг тебя прыгать и все должно быть, как ты хочешь.

Твою мать! Я так разозлилась, что меня просто трясло. Лола взорвалась, хлопнула входной дверью так, что та едва с петель не сорвалась, и вылетела из дома.

Я позвонила Эм, чтобы успокоиться.

— Что? Мэлком — этот, с твоей работы, что ли? Лола спуталась с Мэлкомом с твоей работы?

— Нет, все гораздо хуже. С Дэном. С мужем Молли.

— Боже. Какой кошмар.

— Это точно.

— Бедная Молли. И как же она теперь будет?

— Не знаю. Думаю, она сама еще не знает.

— Нет, но каков ублюдок!

— Не говори. Я до сих пор поверить не могу.

— Ладно, ты скажи ей, что она может приехать сюда, если захочет — ну, после родов, конечно. В прекрасный длинный отпуск. Мама Луки примет у нее ребенка, не успеет она с трапа сойти.

— Спасибо, Эм. Я ей передам.

— И ты тоже приезжай. Взбодришься после разрыва с Гарри. Я приглашу Марко, если захочешь.

— У нас не было разрыва, Эм. Мы оба согласились, что так будет лучше.

— Но он ведь наверняка еще будет пытаться что-то сделать?

— Может быть. Честно говоря, я бы сейчас сама что-нибудь такое сделала, чтобы хоть чуть-чуть отвлечься от всей этой ситуации с Молли и Дэном. Это так подавляет, мне больно видеть ее расстроенной.

— Ты сама-то не расстраивайся, дорогая, просто будь с ней рядом, отвлекай ее от этих мыслей, и я уверена, что все будет в порядке.

Молли позвонила сразу же, как я закончила разговор с Эм, и сказала, что собирается позже встретиться с Дэном дома, и мы договорились, что она закинет ко мне Лили на время, чтобы они могли поговорить. Молли показалась мне достаточно спокойной, когда приехала, и выглядела довольно решительной, но я не смогла с ней поговорить, потому что дети слишком вились вокруг нас. Когда она вернулась, то у нее был совершенно истерзанный вид. Молли принесла конфеты и лимонад, дети оживились и принялись бегать по саду, разнося повсюду песок.

— Ну, как прошло?

— Нормально. Я сказала ему, что не могу принять никакого серьезного решения, прежде чем рожу. Я, правда, не могу. Он продолжал меня уверять, что его отношения с Лолой ничего не значили, что они встречались всего-то несколько раз — как будто это имеет значение. Но я сказала, что хочу, чтобы он уехал на несколько недель. Лили можно сказать, что его нет, потому что у папы очень много работы, он ведь уже так говорил раньше. Дэн может приезжать и видеться с ней по воскресеньям. А когда родится ребенок, я все обдумаю как следует.

— Ты уверена?

— Да. Совершенно. Знаю, поначалу я не хотела этого ребенка, но теперь хочу, и совершенно точно знаю, что не смогу принять правильное решение, если попытаюсь разбираться прямо сейчас. Я поняла это сегодня, когда мне было так тяжело его видеть. Знаю, это звучит по-дурацки, но еще я знаю, что ужасно устала. Сейчас я ничего не решу. Так что пока я намерена попытаться сделать вид, что ничего не произошло. Всего на несколько недель. Очень глупо звучит, да?

— Нет, не очень.

— И я думаю, так будет лучше для нас обоих. Нам нужно немного времени. Я сейчас так зла, что могу разрушить все вокруг себя. Не только отношения с Дэном, а вообще все. Отношения с друзьями, соседями, с Лили, на работе… Я очень, очень устала, и у меня просто ни на что нет сил. То есть, я не хочу сказать, что мне все стало все равно, но просто сейчас я не могу об этом думать. Ты ведь понимаешь, что я имею в виду?

— Конечно, понимаю.

— И я так чертовски в нем разочарована. Я думала, он на такое не способен. То есть я знаю, в последнее время у нас было не все в порядке, но я никогда не думала, что он может выкинуть что-нибудь подобное. А сваливать все на одну Лолу было бы неправильно.

— Думаю, ты права.

Боже, как это типично для Молли — всегда стараться быть справедливой. И я знаю, что она права, но почему-то злюсь больше на Лолу, чем на Дэна, а это неправильно с точки зрения здравого смысла. Хотя я точно знаю, что первый шаг сделал не Дэн. Он, конечно, пошел на поводу, попался на удочку, но ответственность все-таки лежит на Лоле. Это наверняка была ее идея. Потому что все, что бы она ни делала, всегда ее идеи и потому, что она всегда добивается своего.

— Есть еще один момент.

— Какой?

— Ты поедешь со мной в больницу? Я уверена, что у меня все пройдет нормально, акушерки мне помогут, они все кажутся мне надежными, но мне бы хотелось видеть там кого-то близкого.

— Конечно, поеду. Но предупреждаю, я буду совершенно бесполезна.

— Не будешь. Но все будет в порядке. Если роды затянутся или еще что-нибудь, ты можешь выйти прогуляться, я не обижусь. Но не думаю, что хочу видеть Дэна рядом с собой. Конечно, я могу передумать в последний момент, но мне кажется, я не передумаю. Думаешь, я сошла с ума? Ты ведь скажешь мне, если что не так, правда?

— Конечно. И я буду рада побыть с тобой рядом. Только я не уверена, что на меня можно будет положиться, когда он начнет рваться из тебя наружу. Извини.

— Очень забавно.

— Хочешь попить или съесть что-нибудь?

— Нет, но мне бы хотелось немного поспать. Это будет очень неприлично? Я так устала. Ты не обидишься, я только полчасика? А потом я заберу к себе Альфи, чтобы ты могла немного отдохнуть.

— Не выдумывай. Спи столько, сколько хочешь. Я не занята. Мне потом надо будет выскочить в супермаркет, и все.

— Ладно, а что, если сейчас я посплю, а потом посижу с детьми, пока ты ходишь в магазин? Тебе не придется таскать с собой Альфи.

— Ладно, ты сама предложила. А я могу купить тебе что-нибудь, что ты скажешь.

— Я давно хочу спагетти. Весь день мечтаю о пасте. Я могу приготовить ужин, если хочешь. Альфи любит грибы?

— Да.

— Вот и хорошо. Я сделаю спагетти по своему рецепту. А на десерт мы можем съесть мороженого. Для нас — с темным шоколадом, для детей — ванильное. Хотя не знаю, стоит ли мне есть темный шоколад, в нем столько кофеина. Ну и черт с ним. Как здорово! Все, что мне нужно сделать, это поспать, а потом составить список. Здорово, как будто я принцесса.

Не могу вообразить себе никого, более достойного быть принцессой. Она поднялась наверх, пошатываясь, а я сидела с детьми и пыталась избежать обсыпания мокрым песком.

Господи, все осложняется. Молли приехала домой и сразу позвонила, что к ней явилась Дорин, вся ужасно расстроенная, и сказала, что Дэн у нее, он все ей рассказал, и она просит позволить ей сказать только два слова.

— А потом она рассказала мне, что такое случается, и у отца Дэна тоже была подобная история с женщиной, которая работала в местном пабе. Дэну исполнилось три годика, а его брат только что родился, когда их отец загулял на две недели, а потом явился домой и попытался сделать вид, что ничего не произошло. Она сказала, что справилась с этим, и все опять стало хорошо, а потом она просто забила на это. Но я не думаю, что она правда смогла его простить.

— Ну, это многое объясняет.

— Знаю. Мне ее даже жаль немножко — столько лет давить в себе обиду, делать вид, что все нормально. Неудивительно, что она стала такой противной. Я не хочу кончить тем же. А потом она спросила, не думаю ли я, что будет лучше, если Дэн вернется домой?

— Ничего себе! Вот это да.

— Она сказала, что знает, это будет нелегко, но, с другой стороны, разве у меня есть выбор, с двумя-то детьми и все такое? И тогда я вышла из себя и сказала, что у меня есть выбор, и куча вариантов, и что сейчас уже не темные века, когда женщине некуда было деваться, и теперь необязательно делать то, чего не хочется. Я сказала ей, что мы можем разойтись, и я буду воспитывать детей одна, и буду гораздо счастливее, или найду себе кого-нибудь получше. Но я приму решение тогда, когда сама сочту нужным.

— Правильно. И что она сказала?

— Ну, если быть честной, она отреагировала довольно спокойно. Она сказала, что восхищается мной. Это было так странно, как будто она действительно именно это хотела сказать. И она пожала мне руку, что было необычно. Как будто она гордится мной. Меня это, честно говоря, сбило из толку — я-то думала, она разозлится, будет орать, и я почувствую себя победительницей. А потом она сказала, что действительно хочет помочь, и если мне понадобится что-нибудь — прибраться, например, — то она будет очень рада приехать и все сделать. В любое время. Я, конечно, ее ни о чем просить не буду, но ты можешь в это поверить?

— Честно говоря, нет. Но у меня ванна грязная, так что, если ты думаешь, что она согласится…

Чарльз пытался избежать разговоров о том, где Лола, но это становилось чем дальше, тем труднее. Миссис Бишоп задавала вопросы, а он продолжал отговариваться, что она очень занята на работе и решила немного пожить в городе. Но ее это не убедило. А еще садоводческое общество работало на износ: оставалось несколько недель до того, как судьи приедут оценивать сад, так что наши садоводы целыми днями пололи и пытались придать саду такой вид, будто он существует уже много лет.

— Я не хочу, чтобы кто-то что-то знал, пока мы все не решим.

— Конечно, я понимаю.

— Ее последнее предложение состояло в том, чтобы нам всем переехать обратно в Лондон и попытаться начать сначала. Ох…

Господи, я надеюсь, он не согласится.

— Но я не думаю, что это возможно. Она уже поступала так прежде, и именно поэтому, надо признаться, мы сюда и переехали. Так что это не поможет. Но я не знаю. Как ты думаешь, должен я дать ей еще один шанс?

Мне очень хотелось сказать «нет, Чарльз, она законченная шлюха, и тебе без нее будет гораздо лучше», но я не думаю, что имею право так говорить. Кроме всего прочего, может, он все еще любит ее?

— Не знаю, Чарльз. А ты сам хочешь дать ей этот шанс?

— Не хочу, если быть честным. Но я хочу поступить так, как будет правильно для детей. Я думаю, что единственное, почему она не хочет разводиться — это деньги.

Я знала, что он совершенно прав, но мне не хотелось все еще усложнять.

— Почему ты так говоришь?

— Она всегда только и думала, что о деньгах, и она продолжает претендовать на половину имущества моей семьи. Эти-то деньги вложены в предприятия, но домом мы владеем, насколько я понимаю, совместно, так что я должен буду выплатить ей половину стоимости дома и еще немного больше, но ей этого мало. Ей всегда было мало. В любом случае, я не хочу возвращаться в Лондон. Мне там всегда было тошно, я всегда чувствовал там свою никчемность, а здесь я, кажется, нашел свое место. И я обожаю этот сад — знаю, звучит глупо, но это правда. А если мы уедем, все начнется сначала — я знаю, она не изменится. Это тянется уже не один год. Я сам виноват, надо было давно все расставить по своим местам, но я не мог себя заставить, я думал, что так будет лучше для детей, ну, знаешь, как это бывает. Ну, и дурак же я.

Он покраснел и, по-видимому, в самом деле расстроился.

— Нет, ты не дурак, ты пытался принять правильное решение. А это никогда не бывает глупо. Где она сейчас живет?

— У подруги в городе, но она сказала, что приедет на выходные. И еще она хочет забрать детей — ну, если мы все не вернемся жить в Лондон. Она заявила, что как только обустроится, сразу заберет их жить к себе. Но я знаю, что не заберет. Все, что ей нужно — это найти способ все объяснить своим друзьям, и она будет вполне счастлива, если оставит детей здесь, со мной, а будет изредка видеть их в выходные. Все, что требуется от меня — дать ей достаточно денег, чтобы она могла купить себе дом, который захочет. Ну вот, опять все свелось к деньгам. Знаю, звучит ужасно, но это правда. Иногда я думаю, что только из-за денег она за меня и вышла.

— О, Чарльз, так просто не может быть.

— Может. Вначале мы были очень счастливы, но потом она изменилась — стала жадной и ворчливой. И это, наверное, тоже моя вина. В любом случае, думаю, я скажу ей «нет». В смысле, я не хочу ничего начинать сначала. Хотя я не думаю, что для детей это хорошо — они переживают. Она поговаривала, что хочет пристроить Эзру в интернат, ты знаешь об этом? Только через мой труп. Может, я и безнадежен, но я не отправлю своего сына в интернат. Я сам через это прошел, и свой интернат я ненавидел. Ужасно ненавидел. И она об этом знает. Думаю, именно тогда я вполне осознал, что нам больше нечего делать вместе. Я не хочу, чтобы мой сын куда-то уезжал. Он останется со мной. И так будет лучше. Ведь, правда?

— Да, я совершенно уверена.

— В любом случае, извини, что заговорил об этом. Я уверен, все скоро разрешится окончательно. А как там Молли?

— Нормально. В смысле, она, конечно, до сих пор в шоке, но отложила серьезные решения до тех пор, пока не родит.

— Должен признаться, мне ужасно стыдно перед Молли.

— Ну, ты-то ни в чем перед ней не виноват.

— Виноват. Отчасти. Знаешь, Элис, в том, что распадается брак, всегда виноваты двое.

— Да, пожалуй.

Боже, он такой взрослый. Но я знаю, что он прав.

— В любом случае, я должен сказать по поводу сада: Фрэнк говорит, у нас есть неплохой шанс, он считает, судьям понравится. Я очень на это надеюсь. Нам всем сейчас не помешали бы хорошие новости — ну, хоть ради разнообразия. Они все так много работали над садом…

— Ты тоже много работал, Чарльз. И знаешь, мне кажется, ты прав насчет Лолы. А детям определенно лучше куда-нибудь уехать, пока вы выясняете отношения.

— Ты правда так думаешь?

— Да. И я надеюсь, наш сад получит одну из наград, потому что это выведет Лолу из себя, ведь она будет чужой на этом празднике.

— Зная ее, я уверен, что она сочтет это своей заслугой.

— Ну, для этого ей придется очень постараться. Думаю, с миссис Померой ей не справиться.

Погода установилась жаркая, с частыми грозами, и мы все от этого устали. Синди удалось вытащить Патрика в Испанию, в какой-то роскошный отель, и это, должно быть, стоило целое состояние. Надеюсь, он будет не очень мучиться с сыпью от жары. Мы с Молли решили провести день с детьми на пляже, потому что они все время торчали дома и этим сводили меня с ума. Они строили песчаные замки и бегали туда-сюда вдоль берега на четвереньках, хихикая, пока Альфи не свалился в воду и не вымок, но, по крайней мере, нам всем стало немного прохладнее. Затем они продолжили строить песчаные замки и носить воду для рвов своими ведерками, а мы сидели на одеяле и присматривали за ними, попивая чай из термоса и украдкой закусывая сухим печеньем.

— Ну, как, тебе не стало полегче спать?

— Не сказала бы. Я все время чувствую себя словно в тумане. Это, в принципе, не так страшно, пока я не пытаюсь что-нибудь делать.

— Как вел себя Дэн в воскресенье?

— О, отлично. Он приехал, посидел, ничего не говорил, просто поиграл с Лили, а потом я приготовила ланч, и все было нормально, как будто ничего не случилось. А потом он сказал, что ему пора спять на работу, и Лили, кажется, совсем не расстроилась.

— А ты как?

— Ну, признаться честно, я все еще злюсь на него. Но почему-то эта идея насчет непринятия никаких решений, пока не родится ребенок, меня успокаивает. Как ты думаешь, я правильно поступаю?

— Да, я тебе уже говорила. Откуда ты сейчас можешь знать, что будет после того, как он родится? Боже, за последние несколько недель я так забегалась с Альфи и со всем этим, что, пожалуй, даже не заметила бы конца света, при условии, что родильная палата будет продолжать работать.

— Это хорошо. Потому что иногда мне кажется, что такое мое решение значит, что я не люблю его. То есть, если бы я его любила, мне бы хотелось его убить, правда? Честно говоря, мне хочется его убить, но пока я просто не могу собраться с силами.

— Так и в чем же тогда проблема? Единственное, что означает твое решение, так это то, что ты на девятом месяце.

— Верно.

— Боже, ты только глянь на него.

Красавец-мужчина шел вдоль берега, а на плечах у него сидела маленькая девочка. На ней была панамка, которая была велика ей размера на три, и розовое платьице.

— Какая прелесть. У Лили есть немного похожее платье.

— Он великолепен.

— Да. Но он это знает. Вот увидишь, сейчас появится какая-нибудь бедняжка, которая наверняка тащится за ним с минутным отставанием и несет все сумки.

И действительно, появилась молодая женщина, которая явно шла за мужчиной. Она волокла за собой одну из модных трехколесных сумок, но колеса на песке только мешали. Кроме того, на ней висела куча других сумок, зонтик и одеяло.

— Ну вот, типичный случай.

Мы быстро обозрели пляж, чтобы убедиться, что за фасадом счастливых семейств полно скрытого напряжения. Кругом прогуливалось множество мужчин с ключами от машин и маленьким ведерком, а за ними трусили женщины, нагруженные, как ослы. Мы приметили одного мужчину, который сам нес все вещи, тогда как его жена, одетая в саронг, держала в руках модный журнал и свой мобильник. Она, кажется, была в ярости — возможно, потому, что находилась на английском пляже, а не в Сан-Тропе. Затем прибыла юная парочка, которая поделила свои сумки почти поровну. У них был крохотный малыш, который, должно быть, впервые приехал к морю. Парень и девушка тащили с собой кучу всяких штучек — один из тех специальных тентов с москитной сеткой, которые задерживают ультрафиолетовые лучи, зонтик, матрасик для малыша, огромный пакет с игрушками на случай, если он заскучает, и видеокамеру, чтобы запечатлеть тот знаменательный момент, когда малыш впервые увидит море. Они оба выглядели совершенно вымотанными и несли ребенка, как неразорвавшуюся бомбу, постоянно поправляя то его тент, то панамку. Но они им очень гордились, и Молли сказала: «Мы с Дэном тоже такими были» и вдруг притихла. Но как только я подумала, что она, видимо, расстроилась, на пляже появился ужасный краснолицый мужчина и принялся вопить на свою жену и детей. Он практически вывел их на пляж как на боевое построение. Бледная, усталого вида женщина несла необъятную сумку, а стоило ей поставить ее на песок, как он закричал: «Не здесь, Морин!», и ей пришлось снова взвалить ее на плечо. Затем он достал свою резиновую колотушку и установил на огромной площади щиты, оставив малюсенькую брешь в качестве входа в свой лагерь. Может, позже он еще и часовых выставит? Он орал на двух мальчиков, чтобы они заняли свои места для игры во Фрисби, но младший мальчик никак не мог поймать то, что ему кидали, и на него все время кричали и обзывали идиотом.

— Я не могу это просто так оставить. Я намерена подойти и сказать что-нибудь. Терпеть не могу командиров вроде этого.

— Ой, Молли, не надо. Он может и на тебя накричать.

— Надеюсь, он так и сделает. Я вполне способна вынести хороший крик. Так что он может получить от меня больше, чем рассчитывает.

Но прежде чем Молли поднялась на ноги, случилось нечто совершенно замечательное. Мальчик, которому сказали, что он идиот, бросил Фрисби своему отцу, и она просвистела в нескольких миллиметрах от его головы. Когда он подпрыгнул, чтобы поймать ее, то потерял равновесие и рухнул мордой вниз на мокрый песок у кромки воды. Получился такой замечательный бултых, который видело большинство отдыхающих, что все заулыбались, а кто-то даже зааплодировал. Думаю, это могла быть Молли.

— Боже, спасибо тебе за это.

Он поднялся и весьма неуклюже потопал в свой лагерь. И когда все мы представляли себе ужасную месть, которая сейчас происходит за этими щитами, вышла жена и обняла младшего мальчика. Она дала ему что-то, похожее на «Кит-Кэт», только нам было не видно. Если бы я знала, что это будет так очаровательно, я бы захватила бинокль. У мамы есть парочка, Джим привез ей на Рождество, и они ей очень нравятся. Она говорит, что пользуется ими, чтобы наблюдать за птицами, но на самом деле она часами наблюдает за соседями.

— Это даже лучше, чем «Ист-эндцы». Посмотри, эта фифа в саронге собирается купаться. Ее ожидает ужасный шок. Клянусь, она не представляет себе, насколько вода холодная.

Казалось, дама колеблется, потому что не может поверить, что вода может быть действительно холодной, и она собирается подать официальную жалобу в администрацию пляжа. Но в конце концов решается и бросается в воду, как солдат на амбразуру, оставляя своих детей далеко за спиной.

Может, она пытается уплыть во Францию?

Мы съели наши запасы для пикника, приправленные песком, а потом немного поплескались.

— А малыш тоже на море, правда, мамочка?

— Да, Лили.

— А он не хочет вылезти и поплавать? Я могу дать ему на время свои нарукавники.

— Пока нет, доченька, но спасибо, что ты готова поделиться своими нарукавниками. Это очень хорошо.

Альфи поглядел на живот Молли, а потом подошел поближе и громко проорал:

— Вылезай! Вылезай! Мы на море, и у нас есть нарукавники, — и постучал ей в живот, как будто в дверь. К счастью, Молли не обиделась.

— Может, он спит? Но он ведь расстроится, когда проснется и поймет, что пропустил море.

Думаю, гораздо больше расстроится Молли, если ей придется рожать на пляже.

— На самом деле, Альфи, я думаю, ты прав, малыш сейчас спит. Может, еще поплещемся?

Они начали пытаться прыгать через волны прежде чем те разбивались о берег.

— Честно говоря, Молл, я как раз собиралась тебя спросить. Может, есть какая-нибудь книжка, которую мне стоит почитать, ну пособие или еще что-нибудь? Может, в больнице что-нибудь есть?

— О чем? О том, как быть полезной при родах?

— Да.

— Нет.

— Круто. Ну, а у тебя есть план, как ты будешь рожать?

— Нет, но я расскажу тебе, что мне нужно, если хочешь.

— Ладно.

Надеюсь, она не собирается рожать в воде. Мне совершенно не улыбается часами плавать вокруг нее в мелком бассейне с теплой водой.

— Я хочу, чтобы все было естественно, без капельниц, мониторов и ярких ламп. И никакого бега.

— Чего?

— Ненавижу, когда тебе говорят: беги вон туда, прыгай на кушетку, ну и все такое. Терпеть не могу. Мне от этого кричать хочется.

— Правильно.

— Я хочу сказать, что если есть на свете человек, менее всего приспособленный для бега и прыжков, то это женщина на девятом месяце беременности. Лучше сказать «ползи туда» или «тащись» — что угодно, только не «прыгай». Консультант все время так говорит, правда, я видела его только один раз. Он очень напыщенный, и он постоянно отводит глаза. Мистер Гамильтон-Парр. Было бы неплохо, если бы ты поддала ему, если он объявится.

Честно говоря, я не совсем уверена, что готова к этому после всего, но уже поздно говорить об этом.

— Ладно. Для меня это звучит приемлемо. Поддать, и никаких прыжков. Это я могу. Без проблем.